Текст книги "Планета откровений (СИ)"

Автор книги: Данила Черезов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Ну не год ведь, девять месяцев, – сказал Борис.

– Знаешь, ты лучше это, – сказал незлобиво биолог. – Ты иди за свой столик, ладно? А мы поесть хотим.

– Вали, – высказал мнение остальных химик. И добавил, вгрызаясь в свой шницель: – Гад.

***

На выходе из столовой Бориса ждал капитан. Он стоял, заложив руки за спину, покачиваясь на каблуках и внимательно смотрел в пространство – просматривал информацию, поступающую на его вирт-очки в режиме онлайн. Борис вежливо с ним поздоровался, и собирался пройти мимо, когда Виктор Петрович внезапно оживился, отключил вирт и ткнул его пальцем в живот.

– Нехорошо, Борис Аркадьевич, – сказал он, и замолчал, теперь уже внимательно рассматривая самого Бориса.

Не ожидавший такого Борис застыл на месте, не зная, как ему быть – прежде никогда начальство его пальцами никуда не тыкало.

– Что нехорошо? – наконец спросил он.

– Всё нехорошо, – с готовностью ответил капитан. – Но больше всего нехорошо много болтать. Вы бы это дело прекратили, а, Борис Аркадьевич?

– Ааа, вот вы о чём, – с облегчением вздохнул Борис, понявший, что именно сподвигло капитана на такие странные действия. – Ну и напугали же вы меня, Виктор Петрович!

– Да? – капитан сделал большие глаза. – Не хотел, право слово. Само как-то получилось.

Борис кивнул.

– Приказ понял, – сказал он. – Есть не болтать!

Капитан покачал головой.

– Я всё равно сегодня вечером собирался обо всём рассказать экипажу, – проговорил он. – Вы несколько опередили события, Борис Аркадьевич. Плохо, когда такие новости команда узнаёт не от капитана, вы не находите?

Борису стало немного стыдно.

– Ну, ничего, ничего, – Виктор Петрович похлопал его по плечу. – Дело, как говорится, молодое, понимаю, сначала говорим, а потом думаем… Сам таким был.

– Правда? – удивленно спросил Борис.

– Нет, – отозвался капитан. – Шутка. Никогда не имел привычки болтать. И вам советую обзавестись такой же, Борис Аркадьевич. Во избежание, так сказать.

И он, снова похлопав Бориса по плечу, пошёл в столовую. Обедать. А Борис остался стоять, грустно думая, появится ли соответствующая запись в его личном деле, или это было всего лишь предупреждение. И то, и другое было не очень здорово. Ибо, судя по всему, им предстоит ещё не один месяц провести вдали от дома, здесь, в замкнутом пространстве корабля. И теперь Борис был уже не уверен, что его пустят на планету. Совсем не уверен. Эх, дернул же его чёрт за язык! Вот до чего доводит общение с андроидом… Совсем одичал, нет, ну это ж надо! Так опростоволоситься… Зато какие рожи были у «ологов»! Борис довольно ухмыльнулся и направился туда, куда и шёл изначально – обратно на вахту. До конца смены оставалось ещё пять часов.

***

Решение отдела по Контакту было неожиданным, и, надо сказать, довольно неприятным. Ответ пришёл полчаса назад, и капитан теперь грустно сидел над кружкой с давно остывшим иван-чаем и думал. Группа Контакта к ним не присоединится. Совсем. Команду звездолёта наделили соответствующими полномочиями и выдали карт-бланш. И пофигу начальству отдела были все эти противоречивые данные, полученные датчиком Ковальски. У начальства было другое видение ситуации. И заключалось оно в том, что обе две группы Контакта, которые имелись в наличии у Космофлота, были уже востребованы по назначению – звездолёт «Николай Дроздов» встретил на своём маршруте цивилизацию, уже запускавшую спутники на орбиту своей планеты и посматривающую в сторону дальнего космоса. Это была замечательная новость в целом, но вот конкретно для их случая это означало, что действовать им придётся на свой страх и риск, имея в своём распоряжении только одного ксенолога, обладающего хотя бы приблизительным пониманием того, что надо делать. С другой стороны, это означало также ещё и то, что теперь им не придётся ждать, когда к ним присоединится группа Контакта, а это, безусловно, делало возможным более быстрое возвращение домой. Это, конечно, не могло не радовать. Но Виктор Петрович прекрасно понимал, что такое изучение неизвестной цивилизации группой отнюдь не профессионалов в этой области. Конечно, никто не требовал от них подробного отчёта; изучения обычаев и местного языка – если, конечно, всё вышеперечисленное имело место там быть – но всё равно, очень велика была вероятность совершения какой-либо фатальной ошибки. Разве что вообще не высаживаться на поверхность, а просто запустить на планету кучу мини-камер и прочей записывающей аппаратуры… Виктор Петрович именно так и поступил бы, не будь у него чётких указаний от отдела Контакта, как именно должно происходить исследование новой расы. И невыполнение какого-либо пункта из этого списка грозило различными штрафами и санкциями не только в сторону капитана, но и для всей команды звездолёта. Подставлять свою команду Виктор Петрович, естественно, не собирался. И теперь перед ним стояла задача – выбрать, кто именно из членов экипажа будет участвовать в предстоящей экспедиции. И решить это надо было в самое ближайшее время – их корабль буквально через несколько часов встанет на орбиту планеты. Первоначально, конечно же, пойдут именно камеры и другая техника, но на это инструкцией отводилось не более двух дней, в течение которых все поступающие снизу данные будут скрупулёзно изучаться и записываться, а потом в дело вступят люди. Нет, конечно, было несколько случаев, при которых высадка представлялась невозможной, но, судя по предварительным данным, эта планета не попадала ни под один из них. Вулканической активности не наблюдалось, атмосфера была в пределах нормы (то есть никаких кислотных дождей, облаков метана и так далее), так что экспедиция была вопросом уже решённым. Плохо было только то, что сам Виктор Петрович с этим решением был совсем не согласен.

***

Семён чувствовал себя прекрасно. Нигде ничего не болело, ни одного приступа за эти полторы недели – он словно побывал на курорте, поправился как физически, так и морально. Стейки и медовуха в сочетании с лежачим образом жизни подарили несколько лишних килограмм, а пропасть свободного времени, когда ничто не отвлекает от плавного течения мыслей, помогла немного систематизировать тот хаос, что творился у него в голове в последнее время. А теперь ещё и новость о том, что на последней по ходу полёта планете обнаружена разумная жизнь, не могла не поднять настроение. Это означало очень много дополнительных денег, и, если Семёну все-таки придётся забыть о карьере покорителя космоса, позволило бы несколько лет подряд жить, ни в чём себе не отказывая. А затем, когда начнут заканчиваться деньги – многие фирмы будут рады взять на работу человека, за которым в числе всего прочего числится слава первооткрывателя новой цивилизации. Беспроигрышный вариант! Очень удачно, право слово. Кстати говоря, теперь далеко не факт, что высадка состоится. Вполне возможно, что корабль будет болтаться на орбите до прибытия группы Контакта. В этом случае вообще хорошо – не придётся думать о том, как бы его не настиг приступ в самое неподходящее время. Вести затворническую жизнь на корабле довольно просто. Снова запереться в каюте, конечно, не получится (хотя и очень хочется), но свести общение с социумом до минимума вполне реальная задача.

– О, глядите, кто наконец-то почтил нас своим присутствием! – это Борис, куда уж без него. Орёт на всю столовую. Ну, спасибо, дружище. А то не все ещё заметили. – Мы соскучились, коллега! Ты пропустил чертовски много котлет по-киевски!

– Предлагаю для Бориса выделить отдельное время для посещения столовой, – предложил кто-то. – Когда здесь никого нет.

– Ага, ночью, например, – отозвались с соседнего столика.

– Не любите вы меня, – обиделся Борис. – Вот возьму и уйду от вас.

– Что ты, что ты! – на него замахали руками со всех сторон. – Ни в коем случае! Ещё потом ловить твою замерзшую тушку по всему космосу… Оставайся здесь… Ночью, – и заржали.

Бориса не то чтобы не любили, просто иногда его было слишком много. Вот как сейчас, например. Нет бы вкушать молча очередной кулинарный шедевр от Карла – нет, надо обязательно народ взболомутить. А то скучно народу, видимо. Хлеб есть, а зрелищ не завезли… Так Борис всегда готов придти на помощь! Обеспечить, так сказать, страждущим, даже если они таковыми себя и не считают совсем.

– Привет, Борь, – кивнул ему Семён. – Я тоже рад тебя видеть.

– Ну конечно, – пробурчал Борис. Настроение его резко упало, балагурить уже не хотелось. – Так я тебе и поверил.

Семён развел руками – дескать, хочешь – верь, хочешь – нет. Собрал посуду, опустил её в нишу в центре стола, и встал. За две недели он уже и забыл, что такое питаться в обществе себе подобных. «Может, ну его, это Космофлот? – подумалось ему. – Куплю себе пару гектар земли на Марсе, буду выращивать картошку… Лепота! На много километров вокруг – ни души…» Он улыбнулся своим мыслям – они посещали его каждый раз, как только очередной полёт близился к завершению. Несколько месяцев отдыха на Земле – и космос снова начинал приходить по ночам в беспокойных зовущих снах. Как жить без него?

Как-то раз Семён попробовал начать новую жизнь. Взял бессрочный отпуск, уехал на уединенный остров в Тихом океане, где располагалась станция по изучению дельфинов. На острове кроме него постоянно проживали ещё три человека, ну и периодически кто-то приезжал ненадолго в гости. Семён пил пальмовое пиво, рыбачил, ел добытые своими руками морепродукты и изучал квантовую психологию. Всё было просто замечательно. Через полгода он зашвырнул удочку на дно залива с прозрачной, как слеза лазурной водой, отдал аборигенам остававшиеся в холодильнике три литра пива и написал куратору своего отдела в Космофлоте. Тот моментально ответил, и уже через неделю Семён летел в новую экспедицию к далёким манящим звёздам. Больше он таких экспериментов над собой не ставил.

***

В свободном доступе в корабельном нете уже висел предварительный список тех счастливчиков, кто попадет на планету. И Семён в этом списке не без удовольствия обнаружил и себя тоже. Конечно, по результату окончательных данных разведки, уже начавших поступать в бортовой информаторий, в этот список могли быть внесены изменения, но вряд ли кого-то оттуда выпишут. Скорее, впишут. Было, конечно, очень странно, что группа Контакта не будет на этот раз задействована, но, надо сказать, были в этом и свои положительные стороны – это в первую очередь означало, что им не надо бесцельно болтаться на орбите в ожидании этой самой группы.

Семён вообще не очень хорошо понимал, зачем эта самая специальная группа существует. По сути, почти всеми необходимыми знаниями обладали и сами члены экипажа, можно было бы просто включить в состав каждой экспедиции Дальней Разведки ещё нескольких специалистов – и это сэкономило бы кучу времени и ресурсов. А так корабль, обнаруживший разумную жизнь, был каждый раз вынужден дожидаться, пока группа контакта соизволит появиться, и потом оставались оказывать им всякую посильную помощь. Ну не идиотизм ли? Почти все, с кем Сёмен на эту тему когда-либо разговаривал, считали, что именно да, идиотизм. И нафиг совсем не нужно. Но решение руководства – это решение руководства, и ничего ты с этим не сделаешь. Хочет начальство Космофлота тратить огромные средства на такую вот фигню – пускай тратит. Потому как с этих огромных средств перепадало всем участникам. Поди, плохо?

Нынче же был удивительный случай – группы Контакта с ними не будет. И они сами должны будут определять, что с местной разумной расой делать – консервировать ли планету, вешая в навигационные карты табличку «карантин» напротив координат этой звездной системы, или же можно и в контакт вступать. Конечно, корректировать их действия отдел по Контакту всё равно будет, но уже удаленно, а это значит, что решение по какому-либо вопросу, принятое по ситуации, было целиком и полностью на совести команды корабля. Однако! Ещё больше возможности прославится, между прочим. Ведь это первый случай в истории звездоплавания, когда работать с неизвестной расой будет просто обычный состав экипажа звездолёта. В нете уже кипели страсти по поводу этой новости, и большинство с удовольствием поддерживало такое нововведение.

Ни Семён, ни это самое большинство не знало, почему и зачем в свое время была придумана специальная группа контакта. И хорошо, что не знало.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Ни одного строения, даже шалаша – и того нет! – в голосе Святозара сквозило удивление. – По интенсивности Пси-поля здесь должны были быть, как минимум, пара-тройка мегаполисов!

Начала поступать информация с исследовательских зондов, и, надо сказать, информация довольно странная.

– Подземные города? – предположил Гришин.

– Побойтесь Бога, товарищ ксенолог, – покачал головой Виктор Иванович. – Вот же данные о георазведке. Никаких крупных пустот под поверхностью. Пара-тройка деревень, может быть, и влезла бы. Но уж никак не города.

Гришин почесал затылок.

– Биоцивилизация? – рискнул он.

Виктор Петрович одобрительно посмотрел на него.

– Ну, вот – можете же, когда хотите! – сказал он. – Да, мне тоже кажется, что это наиболее правдоподобная версия. Смотрите сами – климат на планете очень мягкий, крупных хищников почти нет, вулканическая активность полтора процента от нормы. Почему бы им и не жить в единстве с природой?

– А кому им-то, Виктор Петрович? – вопросительно посмотрел на него первый помощник. – Разведчики до сих пор не обнаружили ни одного живого существа, годящегося в кандидаты на доминирующую расу.

– Ну, во-первых, – ответил ему капитан, – пока прошло всего-то несколько часов, как мы на орбите. Имей терпение. А во-вторых… – И он сделал многозначительную паузу.

Костя Гришин поспешил принять эстафету.

– Они могу быть любого размера и формы, Святозар Волхович, – и могут вести, например, ночной образ жизни. А мы сейчас получаем данные с дневной стороны, – тут он повернулся к Виктору Петровичу. – Правильно, капитан?

Тот утвердительно кивнул.

– Всё верно, именно оттуда. Через пару десятков минут получим информацию и с ночной стороны, и, возможно, что-то и прояснится.

***

– … Или не прояснится, – задумчиво проговорил он спустя полчаса. На ночной стороне, как и на дневной, не было видно ни единого признака разумной жизни. Жизни как таковой там было достаточно много, и довольно интересной, но ни один из наблюдаемых видов не вел себя так, чтобы можно было предположить у него наличие разума.

– Дааа, задачка, – Святозар посмотрел на Гришина. – Давай, ксенолог, одна надежда на тебя!

Гришин возмутился.

– Чего это? Я что, рыжий, что ли?

– Нет, ты ксенолог, Костя, – отозвался первый помощник. – И – да, кстати, довольно рыжий.

– Ладно, – пробормотал Гришин, листая короткие видеоролики из жизни аборигенов планеты. – Допустим. Никто и не обещал, что они будут в футболках с надписями «Привет, земляне!». Ну, или хотя бы размахивать флагами и копьями. Виктор Петрович! – обратился он к капитану. Тот всё так же задумчиво просматривал поступающую с планеты информацию, и не сразу отреагировал на обращение. Психологу пришлось окликнуть его во второй раз, и только тогда он повернулся к нему.

– Да?

– Разрешите, я пойду к себе? – спросил Гришин. – Мне в одиночестве думается лучше.

– Да, пожалуйста, – махнул рукой Виктор Петрович. – Иди. Свят! Поставь комм Гришина на прием информации с планеты.

– Будет сделано, Виктор Петрович! – бодро отрапортовал первый помощник, тыкая пальцами в виртуальную клавиатуру.

Гришин достал себя из кресла и, бормоча что-то себе под нос, вышел. Капитан посмотрел ему вслед. Потом повернулся к Святозару и спросил:

– Как думаешь, это не может быть растительная цивилизация?

– Интересный вопрос! – покачал тот головой. – Но его было лучше задать ксенологу, нет?

– Да нет, – досадливо поморщился Виктор Петрович. – Какой он, ради всего святого, ксенолог? Так, прошел курсы повышения квалификации… Был бы он настоящий ксенолог, работал бы в отделе Контакта, а не в Дальней Разведке. А он… Просто турист.

– Таких туристов у нас тогда половина экипажа.

– Ну да! А ты разве не знал?

Свят поперхнулся и закашлялся.

– Хорошенькое дело, – сказал он. – А зачем это Космофлоту? Не понимаю…

– Хороших специалистов очень мало, дорогой мой, – развел руками Виктор Петрович. – А еще меньше среди них тех, кто находится в нормальной физической форме и выдержит хотя бы один межзвездный перелет. Слышал про то, как на неподготовленный организм влияет длительное нахождение в пятимерном пространстве?

– Конечно, слышал! Это входит в обязательный курс теории физической подготовки на любом факультете Космофлота.

– Слышать это одно, а понять – совсем другое, – и Виктор Петрович жестом прервал начавшего уже оправдываться Свята, – не суетись, я тебя ни в чём не обвиняю. Я сам дошёл до всего этого не сразу, а только после того как сравнил между собой состав где-то десяти экспедиций… И вот тогда меня осенило! Витя – сказал я себе – не кажется ли тебе, что большинство из членов команды ничего толком и не сделали за всё время полёта? Да… – и он снова развел руками. – Но почему-то Космофлот продолжает строить корабли, рассчитанные именно на такое количество экипажа, и не собирается сокращать штат. Тут уж думай сам, что да почему. Может, и додумаешь что-то кроме банального распиливания бюджета…

Святозар подавленно молчал. Причём самое обидное было то, что он по всем пунктам был с капитаном согласен. Просто раньше ему и в голову это не приходило.

– Добро пожаловать в капитаны, сынок, – улыбка Виктора Петровича была доброй, как у рождественского Санты. – Много головной боли, много ответственности и мало выходных дней. Вэлком ту Космофлот.

Он помолчал немного, потом добавил:

– Хотя мне всё это всегда чрезвычайно нравилось…

***

Капитан был немного несправедлив к Гришину. Конечно, всё то, что он говорил касательно курсов повышения квалификации, было абсолютной правдой, но правдой было ещё и то, что Гришин на этих курсах был самым преуспевающим студентом. И после курсов (да и во время них тоже) часами просиживал за специальной литературой, накопившейся в архивах Космофлота за всё время существования группы Контакта и этого увлекательного направления в космической профессии – ксенологии. Костя Гришин космос любил, и хотел быть готовым ко всем тем неожиданностям, которые – как ему хотелось верить – этот космос будет подбрасывать на всём его тернистом космическом пути. И вот, пожалуйста – космос наконец-то сделал то, чего Гришин так страстно и беспрерывно ждал от него в течении многих лет. И Гришин оказался абсолютно к этому не готов. Расслабился за беспечные годы спокойных экспедиций, закабанел. Потерял бдительность. Привык к тому, что самым сложным за время его работы стали нервные срывы, панические атаки и разного рода фобии членов экипажа. С удовольствием читал отчеты группы Контакта – куда уж без этого! Смотрел видеоролики. Слушал лекции. Но сам – сам погружался в пучину психологии.… И теперь из этой пучины даже ушей не видно – так засосало. Ничего путного в голову не приходит! А казалось бы – вот они, данные датчика Ковальски. Вот – данные видео и гео-съемки планеты. Давай, ксенолог, работай!

Но Костя Гришин сейчас был похож на тракториста-комбайнёра, которому по нелепой случайности вместо знакомого с детства механизма выдали плуг, мешок семян и широким жестом показали на бескрайнее поле – сей, не хочу! А он хотел. Но не знал, как…

Информация всё продолжала поступать, исследовательские зонды прилежно трудились, пересылая терабайты данных, но среди этих данных не было ни намека на то, почему датчик Ковальски продолжает фиксировать необычайно высокий уровень Пси-поля.

Гришин обхватил голову руками, в отчаянии раскачиваясь в удобном полиморфном кресле, которое судорожно пыталось принять наиболее удобную для хозяина форму – и не могло справиться с такой непосильной задачей.

Кстати говоря, растительная форма разумной жизни тоже приходила ему в голову. В принципе, и не уходила даже, просто в этом случае любой ксенолог будет бессилен, если он, конечно, тоже не растительная форма дерева. Дуб, например. Гришин чувствовал себя не просто дубом, а дубом твердокаменным. Вот почему, почему группа Контакта не отвечает? Что случилось? Сигнал с корабля давным-давно должен был быть ими получен, обработан и расшифрован. Костя Гришин не знал, почему именно группа Контакта отказалась в этот раз лично присутствовать при таких показаниях Пси-поля, догадывался только, что всё это не просто так, и причина должна была быть крайне уважительная. Но не всем же составом они там с головой в работу ушли! Хоть один дежурный специалист да должен был остаться! И это тревожило больше всего.

Но, пока догадки о том, почему и отчего не отвечает группа Контакта, оставались лишь пустыми предположениями, надо было как-то решать проблемы насущные. Но как? Видимо, лишь высадка на планету может дать отгадку на данный вопрос. А может и не дать…

***

– Похоже, без высадки на планету тут не обойтись, – грустно констатировал Виктор Петрович.

– Ну, мы вроде бы и так собирались туда высаживаться?

– Собирались-то мы конечно собирались… Но гораздо спокойнее, когда точно знаешь, что ждет тебя внизу!

– Мы и так знаем, – отозвался Святозар. – А данные датчика вполне могут быть каким-то глобальным сбоем в его системе.

– Ты в это действительно веришь? – Виктор Петрович с невеселой улыбкой посмотрел на него. – Ну, хоть ты не повторяй за нашими гуманитариями! Уж кому, как ни тебе, знать, что Ефим может починить всё что угодно! И если он говорит, что датчик в полном порядке, то это значит, что он действительно – в полном порядке. И показания у него – правильные. А то, что мы до сих пор не определили источник Пси-излучения, означает лишь нашу полную некомпетентность в данном случае. Вот почему, скажи мне, группе Контакта именно теперь приспичило в полном составе мчаться на другой конец галактики?

Святозар виновато развел руками, словно именно по его вине это и произошло. Виктор Петрович отмахнулся от него.

– Да знаю, знаю, – продолжил он. – Конечно же, технологическая цивилизация – это очень важно. Не слушай ты моё стариковское брюзжание, Свят. Понятно, что специалисты сейчас нужнее именно там. Но вот нам-то что прикажете делать?!

– Высаживаться, капитан, – Святозар в этот раз не прокомментировал высказывание Виктора Петровича по поводу его «стариковского брюзжания», чем того несколько огорчил – ранее первый помощник всегда с жаром принимался доказывать, что 54 года – нормальный возраст, жизнь только начинается, и прочий подобный подхалимаж. Совсем сейчас не до того было первому помощнику. – Кстати, ведь группа Контакта с нами на связи, правильно? Пускай задержка связи, это всё понятно. Но они должны были уже ответить! Почему молчат?

– Хороший вопрос, Свят, – Виктор Петрович и сам с радостью узнал бы – почему. Предположений было несколько, и все – неутешительные. Одним из вариантов молчания группы Контакта было, к примеру, предположение о том, что технологическая цивилизация не просто успела уже выйти в космос, но и ксенофобно оснастило подходы к своему дому разного рода минными полями… Во избежание, так сказать. – Я надеюсь на то, что они в самое ближайшее время нам все-таки ответят. И мы не просто будем действовать на свой страх и риск, а по их квалифицированной подсказке. Но, – и тут он развел руками. – Пока этого не случилось, нам надо действовать так, как будто это может и никогда не случится. А значит…

– Готовимся к высадке, – продолжил его мысль Святозар.

– Правильно, товарищ космонавт! – Виктор Петрович одобрительно похлопал его по плечу. – Начинай подготовительную работу по оснащению разведгруппы, а я, пожалуй, займусь психологической подготовкой.

– Может, поручить это Гришину? – нерешительно спросил первый помощник. – Всё-таки психолог… Пускай отрабатывает, нет?

– Мне будет спокойнее, если инструктаж проведу именно я, – категорично высказался Виктор Петрович. – А Гришин пускай компостирует мозги тем, кто остаётся здесь. Ибо и сам здесь останется.

– Вы хотите оставить здесь штатного ксенолога? – удивился Святозар.

– А зачем он нам там нужен?

– Нам? – еще больше удивился кандидат в капитаны. – Вы что, тоже туда собираетесь?

– Да нет, – из Виктора Петровича словно выпустили весь воздух, и он устало присел на угол кресла. – Не собираюсь, конечно. По регламенту не положено… Ты полетишь.

– Тогда, если можно, я бы всё-таки возьму с собой Гришина, – попросил Святозар. – В отчетах это будет смотреться как-то… логично, что ли.

Капитан махнул рукой.

– Да, хорошо, – чувствовалось, что ему внезапно стало как-то всё равно, что и как будет происходить. – Ты прав, конечно. Бери Гришина с собой.

– Виктор Петрович, Вам бы отдохнуть сейчас? – обеспокоенно сказал Свят. – А Гришин сам проинструктирует команду.

– Ну, нет, – капитан резко встал с кресла, и встряхнулся, словно сбрасывая с себя брызги негативной энергии. – Инструктаж я всё-таки проведу сам. А потом и отдохнуть можно, это ты правильно сказал. Отдых – это наше всё… Скоро будет вообще всё. И всегда.

Святозар поглядел вслед своему капитану, вышедшему чуть ли не строевым шагом из рубки, и вздохнул. «Совсем сдал старик, – с сожалением и грустью подумал он. – Наверное, правильно его на землю списывают… Хотя… Может, он как раз из-за этого и выглядит так хреново. Это ж работа всей его жизни!». Святозар представил, что в какой-то момент ему тоже сообщат, что рейс – последний, и пора бы на пенсию, и его передернуло. «Ну, до этого ещё далеко», – успокоил он сам себя, и ему стало очень тоскливо – так, что он поспешил заняться срочной рутинной работой – подготовкой списка экипировки для экспедиции на поверхность. Чем быстрее суперкарго сформирует груз по этому списку, тем быстрее состоится эта экспедиция. И тем скорее раскроется секрет показаний датчика Ковальски. Или не раскроется.

***

Приступ настиг его внезапно, когда он уже походил к двери своей каюты. На этот раз головная боль была настолько сильной, что Семён не удержался на ногах и, держась за притолоку, медленно осел на пол. Боль пульсировала, нарастая. Потом в голове что-то щелкнуло, и Семёна отпустило. Причем совсем. Судя по хронометру на запястье, совмещенного с личным медсканером, минут на десять. Он в который раз поблагодарил судьбу, что в Дальней Разведке медсканеры сливают информацию на основной компьютер только раз в день. Можно успеть подчистить журнал, что, собственно, Семён раньше и делал, прежде чем данные о его здоровье попадут на всеобщее обозрение. Иначе лежать бы ему давно уже в медблоке… Так же оставалось надеяться на то, что в это время никто по коридору мимо валяющегося в отключке Семёна не проходил. Было бы странно, если бы проходил – и ничего не сделал. Пнул, и дальше пошел… Что за бред в голову лезет, право слово!

Семён подумал, что ему чертовски повезло. Ведь ещё полчаса назад он был в кают-компании, слушал инструктаж, лично проводимый капитаном, вместе с другими счастливчиками, угодившими в список. Если бы приступ случился бы с ним там…

Но приступ случился с ним позже, а во время инструктажа Сёмен ощутил лишь шок от полученной информации. Капитан просил не распространяться об этом до поры до времени, и Семён прекрасно его понимал. Расписываться в неведении – дело всегда не очень приятное, тем более, когда ты находишься в жестяной коробке в чёрт-те-знает скольких световых годах от родной планеты. Что их ждёт там, внизу? Почему датчик показывает наличие Пси-поля как в густонаселённом многомиллионном мегаполисе? Сплошь вопросы, на которые им надо будет найти ответы. После насквозь понятных и предсказуемых планет, которые попадались им ранее в этой экспедиции, это было приятным сюрпризом. Да и в предыдущих экспедициях всегда, как только обнаруживался хоть малейший след присутствия разума, за дело сразу бралась группа Контакта, а они так, были у них на посылках… Подай-принеси, почини да не мешайся, не путайся под ногами. Люди, работающие в группе Контакта, всегда свято оберегали получаемую ими информацию, и лишь тогда, когда всё становилось просто и понятно, открывали доступ к своим исследованиям. Привыкнув к вечному присутствию группы Контакта за своей спиной, было очень необычно ощущать себя без их постоянных напутствий, наставлений и, чего тут скрывать, приказов. Но, тем не менее – какой кайф! Это же вот как раз то, ради чего большинство людей и идёт в Космофлот – не ради полезных ископаемых с дальних миров, бактерий и вирусов, так похожих на земных, а ради братьев и сестёр по разуму! Условных братьев и сестёр, конечно, но всё-таки! А тут ещё и элемент загадки… Вернее, полноценная такая загадка. Прямо как бальзам на душу исстрадавшимся по настоящим приключениям звездолётчикам. И прочая восторженная чушь, которую так ждешь первые несколько лет работы в Дальней Разведке. Потом постепенно приедаются разнообразные безжизненные и населенные низшими формами жизни планеты, и приходит понимание, что вот это как раз и есть основная работа Космофлота, а не то, о чём с таким восторгом читал в детстве под одеялом при свете фонарика… Что нет безжалостных космических пиратов, нет отважных повстанцев и злобных диктаторов и ужасных инопланетных монстров. Вернее, монстры-то как раз есть, но при всей своей ужасности они не стремятся извести на корню весь род человеческий, похищать прекрасных девушек и вообще заниматься подобного рода фигней. Обычно они просто стараются выжить в своих природных условиях, и им что человек, что двухголовая актиния со спутников Юпитера, всё едино. А всё остальное, с чем приходится сталкиваться человеку – это просто суровые трудовые будни. Плюс ко всему вышеперечисленному ещё и экипаж на звездолётах Дальней Разведки исключительно мужской… Разрушение детских мечт, однозначно. Пожалте на сеанс к Косте Гришину, товарищ космонавт! Вот вам горсть пилюлек. И анкета в зубы – не хотите ли заниматься какой-нибудь полезной работой, не связанной с Космофлотом? Конечно же, никто не хотел. Нет, находились такие, кто уходил после первых полётов – но такие индивидуумы были исключением, а не правилом.

Раз испытав на себе искривление пространства, позволяющее преодолевать огромные расстояния почти мгновенно, сложно было отказаться от этого ощущения впоследствии, хотя, казалось бы, ничего особенного в этих ощущения не было. Растительные и синтетические наркотики действовали гораздо сильнее. Семён когда-то давно, в период бурной юности, пробовал различные препараты, расширяющие сознание и дарящие невообразимый спектр эмоций и чувств, и знал об этом не понаслышке. Но то, что дарил людям межпространственный переход… Это было настоящее, не искусственное, оно проникало во все самые удаленные уголки организма, и оставалось там навсегда. Космос пропитывал человеческие души, заставляя снова и снова испытывать эти ощущения. Заставляя забывать о том, что изначально работа в Космофлоте представлялась немного по-другому. Хотя, будем откровенны – сейчас на Земле любая работа, приносящая стабильный (и довольно большой, надо сказать!) доход была именно тем стимулом, ради которого стоило проститься с детской мечтой.