Текст книги "По краю каменного сердца (СИ)"

Автор книги: Данил Иватанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 38 страниц)

– Пожалуйста, примите положение лёжа, – протараторил он, приближаясь к койке быстрым шагом.

Это оказался доктор. В три шага настигнув Дина, он начал аккуратно укладывать его обратно на подушку, стараясь как можно медленнее браться за его плечи. После, не теряя времени, он вынул из грудного кармана ручку-фонарик и посветил в левый глаз парню, начиная задумчиво задирать нос, стараясь рассмотреть всё с чуть иного угла. Иватани моментально поморщился и попытался отмахнуться, однако после первой попытки двинуться тихо зашипел из-за боли в районе всего своего тела.

– Тише-тише, молодой человек. Вам сильно досталось, не нужно тратить силы попусту. Я только осмотрю ваш глаз, остальное уже сделано.

Ручка упала в свой карман-домик, а доктор приподнял очки, закрепляя их на макушке.

– Как ваше самочувствие? Есть что-то помимо жжения? Тошнота? Голова кружится?

В ответ медработник получил только томный взгляд, который вскоре перетёк на койку неподалёку, где и лежала мать пациента. Иватани молча смотрел на неё некоторое время, пока доктор не привлёк его внимание к себе.

– Её состояние стабильно последние два дня, всё хорошо, нет причин беспокоиться.

Что-то было не так. Голова болела не так, как обычно, а темнота у краёв взора неприятно тревожила. Иватани разжал и без того слабый кулак и обернулся к доктору, который наблюдал за немой сценой. Недолго думая, парень протянул руку к вороту врача и попытался за него ухватиться, однако ладонь пролетела мимо ворота, ударившись о плечо смотрителя. Совершив ещё несколько провальных попыток, Иватани наконец удалось не особо крепко, но всё же вцепиться в халат. Было ощущение, что до доктора было настолько же далеко, насколько и близко. Осознание пришло быстрее, чем того хотелось. Дин не мог ощутить глубину. Окончательно приняв эту догадку, он потянулся рукой к лицу и закрыл левый глаз ладонью. Тьма. Абсолютная и беспросветная. Рука обмякла и с тихим хлопком упала на живот. Правый глаз не видел. Даже самая малая часть солнечного света от окна не могла пройти сквозь хрусталик. Вновь зыркнув на врача, парниша вопросительно указал пальцем на свой глаз, стараясь держать себя в руках.

– Да… Вас доставили в больницу в таком состоянии. Пока что мы прочистили ваш глаз и совершили операцию по сшиванию лица, но внутри белка образовался гемофтальм, который мы пока не в силах исправить. Приношу глубочайшие извинения.

Тяжело выразить словами те чувства, которые ты испытываешь, когда теряешь сам себя. И всё бы ничего, но один из главных страхов Дина – это лишиться какой-то части тела. Ранее ему доводилось думать о том, что он станет неполноценным из-за подобного, а сейчас даже и думать не приходится. Реальность столкнула лоб в лоб с тем, что хотелось бы оставить вне себя, как страшную сказку. Однако даже несмотря на столь серьёзную проблему, Иватани проглотил обиду, ибо сейчас у него была тема намного серьёзней, чем отсутствие половины зрения. Прямо сейчас в метре от него находилась родная мать, подключённая к ИВЛ и, судя по всему, висящая над пропастью под названием «конец», будучи привязанной к тонкой бечёвке, которая вот-вот порвётся. Слова доктора были только для того, чтобы успокоить душу. Ложь во благо, не иначе. Однако что есть – то есть. Мало что удастся изменить, если голова будет не в ладах с трезвой мыслью и самосознанием.

– Давайте я позвоню вашему отцу. Думаю, он хотел бы с вами встретиться.

Коротко кивнув, Дин упёрся ладонями в лоб, стараясь как можно холоднее принять всё происходящее. Врач тихо вздохнул и поднялся, отряхнув свой халат от катышков. Коротко оглянув мальчишку, он будто собирался что-то сказать, однако не решился и просто покинул палату, закрыв дверь до еле слышного щелчка.

Не успели часы закончить свой очередной оборот, как на пороге появился высокий человек, держащий в руках пакет и пыхтящий так, будто только что преодолел марафон. Одет он был в уставную чёрную полицейскую рубашку, замызганные джинсы и чёрный бомбер, за краем которого виднелся именной бейдж. Ода Иватани. Сомкнувшись взглядами с Дином, он свёл брови и еле заметно обмяк. Схватившись за верх дверного косяка, он сделал несколько неуверенных шагов и уже только потом твёрдо ступил по кафелю, добивая оставшееся расстояние. Тихий хлопок ладоней по спине и пара уже в объятиях. Иватани зажмурился и отпихнул отца грудью, ссылаясь на боль по всему телу. Мужчина же уронил пакет рядом с кроватью и упал вслед за ним на колени, хватаясь рукой за рот.

– Т-ты… видишь хоть что-то? Хоть немного? – его голос дрожал, было слышно, что мужчина был полностью разбит.

Сын лишь покачал головой. Послышался всхлип, которым можно было описать состояние всех, кто находился в палате. Большая ладонь упала на плечо, прикрытое плащом, схватив его и притянув к себе. Отец же не спешил падать в объятия вновь, а потому упёрся, оставаясь на месте.

– Ну почему это случилось именно с вами…

– Не думаю, что здесь была возможность выбирать, – холодно ответил парень.

– Как ты себя сейчас чувствуешь? – всё никак не мог успокоиться Ода.

– Отвратно, ясное дело. Но лучше бы ты беспокоился за маму. Как я понял, она не просыпалась в отличие от меня.

Тоскливо оглянув свою жену, офицер поджал губы и зажмурил глаза, медленно кивая несколько раз. Таким его Дин не видел никогда. Отец всегда был холодным и рассудительным в любой ситуации, невзирая на степень проблемы, однако подобное не оставило в нём ни толики уверенности.

– Что с моей кожей? Она будто вся оторвана. Жжёт сильно, – прошептал парень, рассматривая свои перебинтованные вплоть до пальцев руки.

– У тебя проявилась динамо. Если бы этого не случилось, то вы вместе с Суми погибли бы. Я мало знаю подробности, но мне сказали, что ты был покрыт чем-то вроде камня. Его не получалось убрать, так что тебя просто оторвали от твоей же кожи. Ты находился внутри небольшой сферы из этого камня, но она была разбита, а рядом лежала Суми. Кусок какой-то хрени воткнулся ей в грудь и повредил лёгкое. Она может дышать без ИВЛ, но теперь ей это даётся очень тяжело.

И без того покрасневшее от эмоций лицо наполнилось горечью, не в силах сдерживать всю накопившуюся обиду на судьбу. Набрав побольше воздуха, старший Иватани судорожно выдохнул, вновь опуская голову вниз.

– Главное, что мы это пережили, – постарался приободрить отца парень. – Осталось лишь перетерпеть момент восстановления.

– Да. Пожалуй, так, – скомкано согласился Ода.

– Сколько дней прошло-то?

– Два. Вроде. Не помню, я совсем не спал…

На пороге послышались отчётливые щелчки туфель. Оба Иватани оглянулись и приметили в проёме двух мужчин в чёрных плащах, уже держащих в руках ордера. За спинами этих двоих мельтешил доктор, который вскоре сумел растолкнуть препятствие и проникнуть в палату.

– Ну что вы как эти-то, в самом деле?! Пациент в тяжёлом состоянии, могли бы и разрешения спросить, – отчеканил врач, пока закрывал Суми плотной шторкой, дабы не сильно мешать её восстановлению. – Офицер, прошу простить, мы не успели вас предупредить об инспекции, они пришли вместе со мной.

– Всё хорошо, пусть проходят, – без особого энтузиазма позволил Ода, усаживаясь поудобнее.

Броуновское движение внутри комнаты совершило финальный ход, после чего врач покинул палату, а двое мужчин уселись на белоснежных стульях, придвинув их ближе к кровати.

– Офицер Иватани, у нас есть важный разговор касательно вашего сына, – лениво произнёс мужчина с горбатым носом, протягивая свой ордер с красовавшейся на нём надписью «ESEC» (East Security – Восточное подразделение службы безопасности SEC (Seek Each Controlled) . SEС занимается регулированием и слежкой за людьми обладающими динамо, действуя в рамках составленных ими же законов. По важности делят одно кресло с высшим правительством). – Можете уделить нам время?

– Давайте без формальностей, я не на работе. Что вам нужно?

– Дело в том…– вступил второй, –…что у вашего сына была обнаружена динамо. При извлечении его из камня, санитары взяли немного материала и доставили нам. Экспертиза показала наличие мутаций у вашего сына, которые заставляют верхние слои эпидермиса твердеть. Раньше вы замечали что-то подобное?

– Нет, это был первый случай проявления его способностей.

– Это не так, – чуть ли не прошептал Дин, отчего все присутствовавшие оглянулись на него. – В последнюю неделю я начал ощущать что-то странное. Я тихо хрустел, когда сжимал кулаки, и было ощущение, что ко мне что-то прилипло. В день инцидента я заметил, что кончики ногтей не такие мягкие, как должны быть. Они буквально были чем-то покрыты.

Инспекторы переглянулись между собой, и один из них кивнул, будто давая понять, что уловил ход мыслей своего коллеги.

– Мутация с типом последующей трансформации, – заключил первый безопасник.

– Статика, – подхватил второй.

– Хорошо. Мистер Иватани, судя по документам, вы имеете схожую динамо, только вместо окаменения у вас растёт металл.

– Всё так, – в интонации Оды чувствовалось некое презрение.

– В таком случае скажите, указывают ли описанные признаки на ваше восприятие первостепенных ощущений от вашей динамо?

– Ну, я уж точно не помню, но про хруст Дин подметил точно, у меня было так же.

– Тогда мы причислим вашему сыну тип «статика». После выписки вам потребуется посетить нас и зафиксировать способности юного Иватани. Получите паспорт динамо, подпишите пару бумаг, и дело с концом. Есть шанс, что мы возьмём его на небольшую проверку, надеюсь, вы не против.

– Время покажет, – намеренно уклоняясь от прямого ответа, сказал старший Иватани. – Что-то ещё?

– Да. Штраф за уклонение от учёта будет выписан, если вы не явитесь до конца месяца.

– А из приятного?

– Всего хорошего, сэр.

Работники оперативно собрались и покинули помещение, да так, что сложилось ощущение, что их будто и не было. Даже стулья за собой подвинули на изначальное место. Разговор получился не из продолжительных, однако всё равно сумел оставить неприятный осадок.

Лёгкий толчок в плечо заставил отца обернуться. Дин указывал пальцем на телефон, что лежал внутри нагрудного кармана. Молча передав его сыну, Ода принялся поднимать с пола оставленный пакет. Одноглазый же, разблокировав экран, на секунду остановился. На обоях красовалась старая картинка, где все трое членов семьи смеются за столом, будучи перемазанными мороженым. По непонятной причине Иватани не мог вспомнить, кто сделал это фото. Присмотревшись получше, Дин приметил целую тарелочку с мороженым и клубникой, стоящую где-то на краю стола. Неожиданно ему приспичило стошнить, но эту потребность он быстро подавил, сделав глубокий вдох. Фантомная боль прижгла голову, дабы та прекратила поднимать вещи, которые стоило забыть. Быстро отогнав все рудиментарные мысли, Иватани открыл фронтальную камеру и присмотрелся в дисплей. Как и ожидалось, ни черта хорошего. Даже на самом качественном кожаном бумажнике нет столько швов, сколько сейчас было на молодом лице. То-то ему было сложно говорить. Отёк ещё не до конца сошёл, ибо миновало лишь два дня. Швы стягивали губы в двух местах, скулу, щёку и бровь со лбом. Крепко же досталось. А глаз… был полностью чёрным. Крови в нём было слишком много, настолько, что даже радужку уже было не разглядеть. Зрачок слился с чёрным пятном, создавая беспросветную зону. Хотелось высказать всё одним словом, да вот только отец не оценит. Помимо будущих рубцов и шрамов, на лице были глубокие царапины и огромные гематомы, что почти полностью покрывали область головы. Даже клок волос с виска отсутствовал. И ведь повезло так неудачно приземлиться. Отложив телефон, парень поджал колени и, положив голову на них, стал наблюдать за отцом.

– Знаешь, а я ведь когда-то хотел такой же шрам, – признался Дин, смотря на длинный шрам отца, проходивший прямо поперёк носа.

– Серьёзно? Это же выглядит так себе.

– Ну, я тогда был ребёнком и думал, что это круто. Но теперь твой полушрамик на носу не сравнится с моими мужицкими шрамаками, – наигранно хвастался младший Иватани, разводя руками

– Прекращай, на тебя теперь ни одна девчонка не посмотрит, – наконец немного улыбнулся Ода. – Слушай, раз ты такой разговорчивый сегодня, может, тогда расскажешь, как ты отхреначил пять человек в одного?

– Мама тебе уже рассказала? – виновато глянув на отца уточнил парень.

– Конечно. Первым же делом позвонила, и начала меня отчитывать, что я даю тебе не самый нужный пример. Эта женщина просто не понимает, что некоторым товарищам необходимо прописать в рожу.

– Ну, отхреначил, как ты и учил. Резкий проход в ноги, подсечки и никакой фиксации на одной цели. Только пару раз по морде пропустил, но это дело такое – фигня. Ладно, неважно. Чего ты там хоть принёс?

– А, да, фрукты и сок.

– Апель… – начал, но не успел договорить Дин, ибо его моментально прервал отец.

– Да, апельсиновый. Блин, успокойся уже. Все в семье уже давно знают, что ты только его пьешь.

От столь простого и в какой-то мере глупого диалога на лице юноши появилась еле заметная улыбка. Точнее, можно сказать, что он наконец расслабил брови, отчего смотрелся не столь угрюмо, как прежде. На самом деле особенность хмурого выражения лица у него досталась от отца. Они были с ним как две капли воды, и различали их только морщины, наличие щетины и шрам на носу Оды. Немного времени пройдёт, прежде чем эти двое станут как близнецы.

– Ну так что? Что случилось в школе? – всё же решил прояснить вопрос Ода.

– Честно?

– Нет, набреши. Я же детектив, займи меня маленькой задачкой.

– Ну тебя. В общем, я защитил учителя, а эти сукины дети разорвали мне сумку за это.

– Воу, молодой человек, поаккуратнее с выражениями. У тебя мать в комнате находится.

– Не смешно… – вновь нахмурившись, отрезал парень.

– Л-ладно, прости… Продолжай.

– У нас математик по имени Шибата есть. Полный, с очками и очень мягким характером.

– О-о-о, – понимающе протянул офицер. – Самый что ни на есть лакомый кусочек для юных умников.

– Да не говори. Его давно донимали, так что я решил действовать открыто, чтобы они окончательно всё поняли.

– Но… – затянул Ода, чтобы сын продолжил сам.

– Но сам знаешь. Люди не меняются, тем более такие. Я кинул стул в одного, а второму разбил рожу.

– Да ну. Чтобы ты и начал драку первым? Поверить не могу.

– Я такой человек. Сначала терплю-терплю, а потом… терплю-терплю. Ну и… терпел я, как-то, значит, шестнадцать лет.

– Пожалуйста, прекрати, если ты не хочешь, чтобы я разбудил Суми смехом, – давясь улыбкой, прокряхтел Ода.

Оглянувшись на маму, отгороженную шторкой, Дин слегка виновато улыбнулся и посмотрел на отца.

– Только маме не говори, хорошо?

– Могила, – комично сложив руки на плечах, сказал Ода.

– Я одному хрену руку сломал во время драки. Сказал, что если он кому-то разболтает, то сломаю и вторую.

– Сын… Любой хороший отец скажет, что ты был неправ. Но кто сказал, что я хороший? Ха-ха! Блин, порой я думаю, что было ошибкой отправлять тебя на уроки этой хреновой гитары вместо смешанки.

– Ты сам меня бою обучил. Помогает, как видишь. А с гитарой… Ну, хотя бы маму порадовал.

Ода схватил паренька за плечо и начал трясти, однако второй мигом заойкал, начиная отбиваться.

– Да хватит. Кожа ужасно жжётся.

– Извиняюсь. Ты же знаешь, я тактильный очень.

– К сожалению, – вздохнул парень, потирая пульсирующее плечо.

– Ой, не надо мне тут. Уж мы-то с мамой знаем, что ты тот ещё любитель обниматься.

– Ага. Был им лет до десяти.

– Но для нас ты всё ещё маленький Динчик, которого мы хотим обнимать.

– Ещё раз назовёшь меня так, и я сломаю тебе нос.

– Боец, блин. Тебе до батьки ещё расти и расти! Вот подкачаешься, и пожалуйста, бодайся со мной сколько влезет. А то твой старик уже совсем размяк. Кисель с пистолетом, вот честно. Сколько не задерживаем уродцев, так все сопротивляются. Тайзером или огнестрелом их успокоить можно, да вот только усилия для этого не нужны. Скука, одним словом.

– Угу, особенно скучно твоим ребятам, у которых шлема шейные позвонки выдавливают, а броники под двадцатку весят.

– Ох, не начинай.

Так и продолжался вечер. Много разговоров ни о чём, много смеха и шуток. Даже и не верилось, что подобное может происходить в подобной ситуации. Хотя… Прошли подобное один раз, пройдут и второй. Самое главное – думать, что проблемы нет. Проблема – это когда ты уже умер. Всё остальное – лишь жизненные перипетии.

Так ведь?

Под ночь отец ушёл домой. После него осталось истинно хорошее настроение. Давненько Дину не приходилось так много болтать с ним. Что уж говорить, разговоры – далеко не самая сильная сторона парня. Тем более, если это касается личных тем. Обидеть грубостью, выпалить что-то, не подумав, ненароком оскорбить… Всё это он умел похлеще остальных. Однако даже так ему удалось без происшествий провести целый вечер наедине с отцом, который то и дело косился на Суми. Тяжело вести себя столь непринуждённо, когда за твоей спиной лежит жена, которая словно ногой в могиле. Теперь же, когда в палате никого постороннего, можно было вздохнуть спокойно. Очередной визит доктора ограничился лишь разговором о последующем обследовании Суми, которым будет заниматься некто по имени Маноду Но Мори, однако Дину это имя было неизвестно. Ему оставалось только ждать и надеяться, что всё пройдёт удачно.

Засыпая, Иватани смотрел на силуэт матери, подчёркнутый светом луны от окна.

Всё наладится.

Должно наладиться.

***

Сон Дина был тревожным. Кто-то постоянно звал его и никак не давал предаться покою. Казалось, что кто-то сидит над душой и вот уже несколько часов кряду повторяет одно и то же чёртово имя, совсем не думая о совести. Неужели нельзя просто оставить человека, пока тот мирно спит? Раздражение копилось с огромной скоростью, и в какой-то момент оно начало литься с краёв чаши под названием «Терпение»... Но что-то было не так. Отнюдь, сны цикличными не бывают. Мозг прогоняет все воспоминания и мысли, создавая из них престранные образы, которые зачастую не имеют смысла. Не может быть, что сновидение от начала и до конца состоит из одного лишь слова, так просто физически не может быть. Ему нужно было проснуться, однако это никак не удавалось сделать.

Иватани помнилось, что кто-то говорил, что для пробуждения нужно убить себя внутри сна. Сложно судить, правда это или нет, но для начала ему нужно хотя бы найти себя самого. Кромешная тьма вокруг, а взять себя за руку не получается от слова совсем. Где же сейчас находится мысль? Каково положение Дина внутри неё? Так бы вечные вопросы и продолжались, но тело проснулось менее, чем за мгновение, когда что-то упало рядом. Вскочив с кровати в холодном поту, Дин ошарашенно оглянулся. Тишина. Темень. Есть ли что-то ещё в этой комнате? Это всё ещё сон? Оглянувшись по сторонам, Иватани заметил, что на соседней койке больше нет силуэта. Услужливая луна более не давала глазу очертаний тела по соседству. Кровь моментально застыла в жилах парня. Пересилив своё отсутствие сил, Дин перекатился к краю кровати и свалился на пол, неприятно ударяясь локтями о кафель. Подтягивая тело руками, он добрался до стены у выхода. Нечеловеческими усилиями ему дались следующие два шага, однако Иватани всё же удалось поставить себя на ноги. Дрожа от слабости, он схватился за стену и сумел нащупать выключатель. Короткий щелчок стал роковым. Флуоресцентки обожгли глаз. Быстро протерев глазницу рукавом, Дин уставился на кровати. Пустовали обе. Матери не было. Неужели её успели увести на обследование, пока юноша мирно спал? Двигаясь вдоль стены, судорожно спотыкаясь о воздух, Дин смог срезать угол обзора. За кроватью показались босые ноги. Отвратительная дрожь пробрала каждую клетку тела, уходя на спину, а после спускаясь к ногам. Стало ещё хуже. Колени сомкнулись, и тело повалилось на пол. Повеяло холодом, который по ощущениям образовался из-за матушки Смерти, которая с секунду назад прошла мимо. Парню не хотелось проверять, что там дальше. Не хотелось двигаться. Сомнения были и есть, но чёртова голова опять лезла в дело со своей дедукцией, отчего хотелось свернуть себе шею на месте. Секундный скачок силы воли позволил сделать неуверенное движение вперёд, открывшее взору полную картину. На полу лежала Суми, протянув руку в сторону кровати Дина. Из её рта текла кровь, которая небольшой струйкой тянулась в сторону сына. Захотелось кричать, но голос вмиг пропал, будто его никогда и не было. Губы затряслись на пару с зубами. Подскочивший адреналин начал пронизывать руки и ноги, в то время как торс с головой хаотично дёргались, не зная, стоит ли бежать али просто застыть на месте. На глазах навернулись слёзы. Она не моргала. Всё то время, пока он смотрел на её тёмно-карие, почти чёрные глаза, она ни разу не моргнула. Отрицание было единственной стадией в данном акте. Отрицание и ничего больше. Хотелось сорваться, начать рвать и метать, да были бы силы. Пальцы скрючило от неконтролируемой злости. Паника, апатия, ненависть – всё это смешалось воедино, начиная разрывать тело на ментальные части.

Дверь распахнулась, и на пороге показалась медсестра, что дежурила ночью уже которую смену подряд. Завидев, что один пациент сидит на полу, а второй исчез, она сразу же подбежала к парню и спросила о его самочувствии, но в конце осеклась, увидев мёртвое тело в метре от себя. Сказав, что позовёт врача, она удалилась из комнаты, оставляя Дина глядеть на холодное тело своей матери. Его зрачок дёргался из стороны в сторону, стараясь сфокусироваться на одной точке. Кровь уже дотекла до него, коснувшись пальцев ноги. Никогда более он не простит халатность в отношении чужих жизней. Никогда более он не пожалеет никого, кто вторгся в жизнь других. Искренняя ненависть родилась прямо на глазах, начиная цвести во всё величие за считанные секунды.

Никто, кроме него, не услышал звук разбитого стекла.

***

Прошло две недели, прежде чем Дину удалось выписаться. После той ночи Иватани не мог внятно поговорить с отцом, не мог проглотить ни кусочка еды, не мог уснуть, ибо каждую ночь взгляд был прикован к пустующей кровати. Каковы были его мысли? Их не было. Не было вовсе. На протяжении всего дня одноглазый только и делал, что смотрел то на кровать, то на окно. Бедным дежурным медсёстрам приходилось проталкивать еду ему в рот, чтобы тот случайно не помер следом за своей матерью.

Когда же лечение было окончено, никто не стал назначать Иватани на лечение ментального здоровья. Отпустили со свободной душой.

Уже стоя на пороге своего родного дома, Дин водил пустым взглядом по окнам. Пусто. Нельзя было знать наверняка, был ли там кто, но что-то внутри сердца вопило о полном опустошении самого родного места. Навстречу своему хозяину вышла чёрная кошка, что демонстративно прошлась вдоль фасада и уже только потом свернула к ногам паренька. Обернув возле него круг, она пролезла между ногами и принялась тереться о шершавую поверхность кроссовок. Взглянув на Шлёпку, а именно так звали эту чёрную красавицу, Иватани пересилил себя и присел, после несколько раз проведя по мягонькой головушке своей огромной ладонью. Видимо, это последнее, что давало ощущение дома. Мамина любимая кошка.

Дверь глухо проскрипела петлями, намекая о надобности смазать их. Прихожая поприветствовала мёртвой тишиной, хотя Дин привык слышать приветствия семьи прямо с порога. Небрежно сбросив сумку на пол, шатен протащил своё тело до зала парой тяжёлых шагов, одним из которых он что-то задел. Склянка ярко звякнула под ногой, отлетев в дальний угол комнаты. Не хотелось поднимать взгляда. Не хотелось делать ещё шаг. Однако голодный до интереса мозг решил поднять голову мальчика. И лучше б всё оставалось как было. В приглушённом свете от настольной лампы, в глубине дивана сидел отец, упёршись локтями в колени. Запущенная щетина, растрёпанные волосы, уставший взгляд и чёрная бутылка Джек Дэниэлс меж пальцев. Звонкий запах перегара ударил по носу, вынуждая Дина поморщиться.

– Выписался наконец? – прокряхтел отдалённо знакомый голос.

Встретившись с отцом взглядами, Дин попытался выразить всё отвращение к данной картине глазами, но стоило родителю почувствовать малую долю послания, как он сразу же брезгливо прищурился и отвёл взгляд. По всему столу были разбросаны бутылки с различными маркировками, однако каждая из них заставляла питать всё больше недовольства к увиденному.

– Сядь. Сейчас, – вновь раздался бас.

Колебнувшись на месте, Иватани сложил руки в карманы толстовки и пересёк зал, усаживаясь в кресло напротив отца. Потупив взгляд в пол, он стал ожидать, пока услышит следующие слова, от и до состоявшие из пьяного бубнежа. Но вместо разглагольств послышался звук тяжёлой железки, упавшей на столешницу. Это был пистолет Beretta M92. Старый отцовский пистолет, который было не видать вот уже пять лет кряду, после получения новенького Glock 21, который был выдан отцу как табельный. После железного стука последовал тяжкий вздох и шорох подушек.

– Я был идиотом. Справедливость, да? Как же, – следом послышался тихий всхлип. – Дин. Мы отомстим за Суми. Костьми ляжем, но отомстим. Найдём виновных и перебьём как скот.

Тяжёлая рука упала на плечо, заставив инстинктивно дрогнуть. Дин повернулся к отцу, что прямо сейчас всей силой своей хватки вцепился в толстовку.

– Ты хочешь отомстить за мать? – процедил он сквозь зубы.

Из носа Дина потекла кровь. Капнув на ковёр со свежего шрама на губе, алая капля разлетелась по сторонам, оставляя не лучшее воспоминание на будущее.

– Не прощу. Никогда в жизни не прощу, – процедил он сквозь зубы, скрипя эмалью и сдерживая желание прямо сейчас схватиться за пистолет.

Реальность вокруг начала трещать по швам, разрывая слух отголосками жгучей правды. Хотелось умереть прямо здесь и сейчас, но что-то взялось за сердце мёртвой хваткой, будто стараясь оставить печать. Штамп с надписью «Месть».

– Тебе придётся повзрослеть с сегодняшнего дня. Раз уж справедливости не существует, то мы будем решать за неё.

Единственный глаз уставился на пистолет. Желание совпадало с возможностью.