Текст книги "Вдали от дома"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Миранда была слишком молода, чтобы предвидеть, какую плохую услугу окажет ей положение любимицы, которого она добилась с таким трудом. В то время как ее сверстники стремились к более прочным узам, Миранда, повинуясь инстинкту самосохранения, избрала ложный путь.

Ее отцу было нетрудно угодить – но только когда Миранда выполняла то, чего ждали от нее. Отец ни разу не улыбнулся на ее свадьбе, холодно воспринял появление на свет внучки, но буквально сиял, когда Миранда кончила школу права.

Вначале решение Кейта остаться дома и заняться воспитанием дочери, чтобы Миранда могла все время отдавать своей карьере, казалось идеальным. Единственное, чего они не учли – реакцию окружающих на столь неожиданное решение. Со временем Кейт стал странным существом в глазах коллег Миранды по работе, и женщин, и мужчин в равной мере, а в глазах ее отца превратился в изгоя. Негативное отношение к нему было едва уловимым, но стойким, и, к постоянному стыду Миранды, это отношение обладало способностью распространяться. Благодарность, которую Миранда чувствовала вначале, когда Кейт только променял свой офис на дом, со временем неожиданно сменилась еле скрытым пренебрежением.

Миранда взяла кофейник и наполнила чашку, прежде чем перейти в гостиную. Здесь на столе были аккуратным веером разложены журналы, которые Миранда с удовольствием бы выбросила. Большую часть их составляли журналы для женщин вперемешку с разрозненными экземплярами журнала «Пипл» более чем годичной давности. Миранде они достались вместе с домом, от людей, которые прежде снимали его. Кое-где в журналах отсутствовали страницы – как назло, с окончаниями рассказов, которые начинала читать Миранда, заставляя гадать, неужели люди, работающие над версткой номеров, испытывают тайное, извращенное удовольствие, помещая рецепты и купоны на оборотах страниц с художественной прозой.

За время, проведенное в Мендосино, Миранда успела заучить наизусть биографии и романы всех знаменитостей – от членов верховного суда до рок-звезд. Она узнала, как нужно правильно клеить обои, чинить неисправные бачки унитазов и делать по тридцать подарков на Рождество, каждый не дороже десяти долларов.

Единственное, чего ей недоставало – этих тридцати знакомых, которым она хотела бы сделать подарки. Когда-то знакомых у Миранды было множество, но вряд ли бы им понравились сплетенные вручную коврики или шлепанцы. Ее друзья и знакомые относились к типу людей, предпочитающих небольшие, но изящные вещицы, что-нибудь вроде причудливых керамических пепельниц или пресс-папье из баккара.

В прошлом году на Рождество Миранде не пришлось бегать по магазинам. Она обошлась даже без визита в бакалею, опустошив и без того полупустые полки кухонных шкафов, обходясь кукурузными хлопьями или арахисовым маслом, пока из еды в доме не осталась только банка анчоусов, которые Кейт когда-то добавлял в салат «Цезарь».

Но держаться подальше от магазинов Миранду заставляли вовсе не украшения, не подарочные корзины, банки с клюквенным соком и консервированной тыквой, а вездесущее добродушие. Миранда не смогла бы ответить на праздничные улыбки продавцов. Даже приветственные кивки проходящим мимо людям были ей не под силу. Как могли они жить так правильно и упорядоченно, когда ее собственный мирок превратился в хаос? Она вовсе не желала ребяческой радости этих людей, она была согласна даже на чувство отчужденности или оцепенения, в котором пребывала первые полгода, – на все, кроме неослабевающей опустошенности.

До поздней ночи, спустя долгое время после того, как мог бы зазвонить телефон и ей понадобилось бы отвечать привычным деловитым голосом, Миранда сидела в углу дивана, обитого зеленой с белым узором тканью, где так любила читать Дженни, свернувшись клубком. Одна в темноте, Миранда слушала, как тикают в холле часы ее деда, эхом вторя стуку сердца. Это были единственные звуки в доме, на постоянный шум в котором, мешающий заниматься неизбежно приносимой домой работой, Миранда так часто жаловалась прежде. Оглушающая тишина вызывала страх, заставляя Миранду почувствовать себя пленницей дома, бросить который ей мешали угрызения совести.

Воспоминания, которые преследовали ее в каждой комнате, были мучительными, но лишь в известной мере. Только страх делал ее узницей в собственном доме на протяжении всех рождественских каникул. Что будет, если она отважится выйти из дома и, свернув за угол универмага или в переулок, увидит восьмилетнюю девочку с золотистыми волосами и веснушчатым личиком?

Она уехала из Денвера через два дня после Рождества. В сущности, не просто уехала, а сбежала. Не дожидаясь, пока вновь стемнеет, не в силах пережить еще одну одинокую ночь в этом доме, она бросилась в спальню, выхватила из шкафа одежду, не заботясь о стиле или сезоне, запихнула ее в нейлоновую спортивную сумку, когда-то принадлежавшую Кейту, и выбежала за дверь.

Миранда почти не помнила подробностей путешествия: два дня, проведенные в Солт-Лейк-Сити из-за бурана в ожидании, пока расчистят занесенные дороги и откроют проезд по ним; какой-то городишко в Неваде с автоматами в бакалейной лавчонке; рекламный щит у дороги в Орегоне, расхваливающий преимущества заблаговременного заказа похорон. Когда в середине января она прибыла в Мендосино, то сочла его не местом назначения, а всего лишь концом дороги. Просто бензин в баке и силы у самой Миранды кончились как раз в тот момент, когда она увидела табличку «Сдается», вывешенную Верном.

Звук шагов по дощатому полу веранды вывел ее из транса. Была уже половина первого. Миранда мгновенно и неожиданно пришла в ярость. Адам Киркпатрик опоздал на полтора или даже два часа – в зависимости от того, в какое время пообещал прийти. Возможно, если сделать ему замечание, следующему клиенту в списке Адама не придется так долго...

Боже милостивый, да что с ней стряслось? Какая разница, когда он приехал? Ей совершенно некуда спешить и нечего делать. И почему это она должна заботиться об остальных его клиентах?

Забрав с собой чашку, Миранда подошла к раздвижной застекленной двери и выглянула наружу. Несмотря на то, что Адам был одет в клетчатую рубашку с длинными рукавами и стоял к ней спиной, Миранда сразу узнала его – по внушительной ширине плеч и густой каштановой шевелюре. Подняв руки над головой, он что-то делал с балкой, поддерживающей крышу веранды. Присмотревшись, Миранда поняла, что Адам укрепляет в балке прочный крюк. Покончив с этим делом, он вышел к машине и спустя минуту вернулся с огромной фуксией, усыпанной красно-белыми цветами. Зацепив три сплетенные вместе проволочные подвески за крюк, он поправил свободно падающие вниз гибкие ветви и отошел, любуясь своим творением. По-видимому, удовлетворившись, он направился прочь.

Миранда раздвинула дверь и окликнула его:

– Эй, постойте!

Она не могла поверить, что Верн Лански включил возню с цветком в список дел Адама, и поклялась, что ни при каких условиях не станет платить за работу, которую не заказывала и в которой не нуждалась.

Адам остановился, не успев шагнуть на усыпанную гравием дорожку, ведущую вокруг дома. Оглянувшись, он с удивлением уставился на Миранду.

– Я думал, что вы уехали.

– Я поставила машину за углом, чтобы освободить подъезд к дому.

– Спасибо. Разгружать доски для крыши теперь будет гораздо легче.

– Я хотела поговорить насчет цветка...

– Он вам нравится?

– Не в этом дело. Зачем он нужен?

– Если повезет, то к нему будут слетаться колибри. Пройдет некоторое время, прежде чем цветок привлечет их – раньше у них не было причин прилетать сюда. Не отчаивайтесь, если птицы появятся не сразу.

Теперь Миранда поняла, почему дом самого Адама окружали цветы. Впрочем, умиленное любование птичками как-то не шло этому человеку. Миранда прислонилась плечом к дверному косяку и глотнула кофе.

– Полагаю, эта идея принадлежала не Верну?

– А разве это так важно?

– По-моему, такое Верну не пришло бы в голову – для этого он слишком прагматичен.

– Послушайте, это всего лишь цветок. Поскольку вы живете здесь уже давно, я подумал, что вам будет приятно видеть его. – Адам подтянул кожаный пояс с кармашками для инструментов повыше, вытащил молоток и зажал его в руке, словно намекая на реальную причину своего приезда сюда.

– Это действительно благородный жест, но... – И в самом деле, зачем она делает из мухи слона?

– Что «но»? – напомнил Адам.

– Ничего. Это очень любезно с вашей стороны, только и всего. Я никогда не обращала внимания на птиц. Кто знает, может, наблюдать за ними окажется забавно. Спасибо, что вы позаботились обо мне.

– Не стоит благодарности.

Миранда выпрямилась.

– Полагаю, мне пора уйти, чтобы не мешать вам работать.

– Когда вы вернулись к машине сегодня утром, Верн, случайно, не говорил вам что-нибудь о замене поливальных насадок на газоне перед домом?

– Он сказал, что хочет кое-что передать со мной, но прежде, чем сумел договорить, пришла женщина с порезом на руке. Я подождала, пока кончится прием, но затем появился второй пациент – так что мне пришлось оставить у медсестры сообщение, что я заеду попозже.

Зачем она так много болтает, когда было бы проще коротко ответить «нет, не говорил»?

– Кроме того, Верн просил узнать у вас, не хотите ли вы добавить еще какие-нибудь дела к списку.

– Вы имеете в виду – кроме починки потолка в кухне?

Окно в ванной плохо запиралось, тяга в камине неважная, но Миранда была готова скорее примириться с неудобствами, чем терпеть в доме присутствие Адама.

– Когда вы снимали дом, Верн, должно быть, объяснил вам, что обычно сдает его не дольше, чем на месяц, – главным образом на выходные. Потому у меня хватало времени в течение недели побывать здесь и покончить со всеми делами, никого не беспокоя.

Миранда не хотела объяснять, как сильно встревожила ее мысль о чужом присутствии в доме. Адам все равно не поймет, что она уже привыкла полночи вышагивать по дому, а потом спать до полудня, но Миранда и не собиралась вдаваться в объяснения.

– Я прожила здесь всего полгода. Если вы прежде делали ремонт в этом доме, не понимаю, как сейчас могло накопиться столько дел.

– Почему бы вам самой не просмотреть список Верна? Если понадобится, я могу отложить какие-нибудь из дел до...

– До тех пор, пока я не уеду? – Это естественное заключение возмутило Миранду, хотя и имело смысл. Она платила непомерную сумму за этот дачный дом и вполне могла бы подыскать что-нибудь подешевле, если бы собиралась остаться в этом городке.

– До тех пор пока вы не соберетесь куда-нибудь уехать на день.

Миранда подошла к перилам веранды и выплеснула остывший кофе на лужайку. Поставив пустую чашку на перила, она устремила взгляд на полосу тумана, поднимающегося от берега. Любое продолжение борьбы с этим человеком было бы слишком явным.

– Поступайте, как считаете нужным.

ГЛАВА 2

С лязгающим, разрывающим тишину звуком Джейсон Дельпонте покатил по вымощенному плитами двору газовую шашлычницу. Остановившись, он осмотрелся, проверяя, нет ли поблизости низко нависших веток, и подтолкнул сооружение на колесах еще на три фута вперед. Затем стер тонкий, почти незаметный слой пыли с блестящего черного эмалевого корпуса.

– Ты уверен, что сможешь сегодня принять целую дюжину гостей? – спросил Адам. Его беспокоили не столько хлопоты, связанные с приемом, сколько вероятность, что от кого-нибудь из двенадцати гостей Джейсону передастся случайный микроб.

– Ты обещал не спрашивать об этом, – с едва скрытым раздражением отозвался Джейсон. – Я же говорил, что сегодня утром отказался от прогулки с тобой и Сюзан только потому, что хотел поработать над новой картиной.

Адам был не прочь напомнить Джейсону, что тот тоже дал обещание – не забывать о физической нагрузке. Но Адам сдержался, зная, что эту вечеринку Джейсон предвкушал уже несколько недель. Открыв холодильник, Адам достал банку пива.

– Хочешь? – спросил он Джейсона, протянув банку.

– Нет, сегодня я ограничусь только «пеллигрино». Все сливки местного общества будут здесь... – Он остановился и взглянул на часы, – ...меньше, чем через час, и надо еще проверить, все ли готово.

– От Ронды есть какие-нибудь известия?

Ронда Андеркоффлер была первой леди мира искусства всего побережья, ее приглашали на все вечеринки, но она принимала приглашения так редко, что заманить ее в гости считалось не только личной удачей, но и триумфом в глазах общества. Присутствие же Адама на сборище художников отмечало противоположный полюс шкалы общественного мнения. Нет, Адам не повредил бы репутации Джейсона, но вряд ли мог считаться почетным гостем.

В порыве преданности или просто упрямства, прибыв в Мендосино, Джейсон настоял, чтобы его приятели-художники относились к Адаму с таким же уважением, как ко всем людям своего круга, несмотря на то, что Адаму недоставало самых необходимых для такого обращения свойств.

Джейсон с трудом попытался сдержать восторженную улыбку, услышав вопрос Адама.

– Она звонила вчера.

– И что же?

– Приедет. – Улыбка ширилась, пока не растянулась от уха до уха. – И привезет с собой Джона Сидни.

Радостный вид Джейсона дал Адаму понять, что это известие должно было произвести на него неизгладимое впечатление.

– Великолепно, – произнес Адам, надеясь вложить в это слово надлежащую долю энтузиазма.

Джейсон рассмеялся.

– Ты пытаешься убедить меня, что действительно слышал об этом человеке?

– Он художник, – рискнул предположить Адам.

– Критик, – поправил Джейсон.

– Знаешь, я уже оставил всякие попытки понять людей твоего круга. Но разве пригласить критика на вечеринку, где будет десяток художников, – не все равно что свести льва со стадом ягнят?

Джейсон обдумал вопрос Адама.

– Полагаю, каждый из нас будет считать, что для этого льва найдется другой ягненок.

– Думаешь, это звучит убедительно?

– По-моему, не совсем, – со смехом признался Джейсон.

– Тогда почему бы тебе не...

– Мне казалось, ты уже прекратил попытки понять таких людей, как мы.

– Дай мне попробовать в последний раз.

– Конечно, я могу говорить только за себя, но полагаю, иногда бывает полезно оказаться вблизи источника силы и узнать, какой опасной может стать эта сила. Видишь ли, жизнь большинства художников неимоверно скучна. Едва ли можно обвинять нас в желании время от времени рискнуть.

Больше всех качеств Джейсона Адаму нравилось его стремление принимать удары на себя – именно потому, как полагал Адам, Джейсон так решительно взвалил на себя ответственность за происходящее с ним сейчас.

Джейсон нагнулся, подобрал сосновую шишку и далеко отшвырнул ее. Словно прочитав мысли Адама, он продолжил их ход вслух:

– Просто удивительно: все мы рождаемся, зная, что песочным часам нашей жизни отпущена всего горстка песка, и все-таки ведем себя так, словно все равно найдем способ разбить стекло и в последнюю минуту некое мистическое существо явится на помощь и добавит еще пригоршню песка.

По ночам, когда Адам не мог заснуть, он пытался, но так и не мог представить, как должен чувствовать себя Джейсон, зная, что вместо сорока или пятидесяти лет впереди у него осталось всего два-три года. Даже явное пренебрежение к жизни, свидетелем которому Адам стал в странах третьего мира, где жил и путешествовал, не подготовило его к встрече с несомненной, неизбежной смертью лучшего друга.

– Господи, чего бы только я ни отдал, чтобы хоть на неделю вернуть себе такую наивность! – продолжал Джейсон. – Теперь, похоже, я либо трясусь от страха, либо до изнеможения устаю размышлять о своем конце. Середины между этими ощущениями нет: чуть ли не каждую минуту я слышу, как кто-то пишет книгу, и уже знаю, что мне ее не прочесть, или вижу что-то, что хотел бы написать, и не знаю, хватит ли мне времени.

– Джейсон, где ты? – послышался крик из дома.

– А, вот и Сюзан – воплощение пунктуальности, – с добродушным юмором произнес Джейсон. – Мы здесь!

– Ты пригласил Сюзан? – Адам даже не пытался скрыть изумление.

– Не пригласил, а нанял.

Прежде, чем Джейсон успел что-нибудь добавить, на пороге появилась Сюзан, широко раскинув руки.

– Ну, что вы скажете? – спросила она. – Впечатляющее зрелище, верно?

Ее черное платье длиной до середины бедер прижималось к грудям и ягодицам с пылом любовника-подростка. Крошечный фартук в оборочках служил скорее украшением, нежели обязательной деталью униформы. Впечатление довершали черные чулки и туфли на шпильках – таких высоких, что казалось, будто девушка стоит на цыпочках.

– Подходящий наряд, – признал Адам.

Это замечание вызвало подчеркнуто низкий поклон и кокетливую ужимку.

– Теперь твоя очередь, Джейсон.

Джейсон не ограничился кратким ответом:

– Могу признаться откровенно: я еще никогда не бывал на вечеринке, где прислуга бы превосходила гостей, а по части вечеринок у меня богатый опыт.

Положив руки на узкую талию, Сюзан критически оглядела себя.

– Как думаешь, у меня не слишком вызывающий вид? Может, снять фартук?

– Нет, – поспешно возразил Джейсон. – Фартук великолепен. Оставь его.

Сюзан усмехнулась.

– Мне казалось, что так будет скромнее. Кроме того, не хочу, чтобы меня приняли за одну из гостей. – Это заявление сопроводило выразительное пожатие плечами.

– Откуда это ты почерпнула идею? – поинтересовался Джейсон.

– Такой костюм я видела в каком-то старом фильме, только юбка там была покороче и пышнее. И под ней были надеты тонны крахмального белья.

Адам поспешно глотнул пива, приглушая смешок.

– А ты уверена, что не свалишься со шпилек?

– Ты просто не представляешь себе, как удобны эти туфли. – Медленно и грациозно повернувшись на месте, Сюзан оглянулась через плечо – Еще вопросы будут?

Адам поднял руки, давая понять, что сдается.

– Только не у меня.

– Я пришла пораньше, чтобы ты успел показать мне, что надо делать, – объяснила девушка Джейсону.

– Пойдем со мной. – Джейсон повел ее в дом, с видом обреченного взглянув на Адама. – Через десять минут после приезда гостей достань горячие закуски из холодильника и разогрей их в печке... – Голос Джейсона постепенно затих в доме.

Адам встал и направился к краю дворика, привлеченный акробатическим этюдом серой белки, пытающейся пробраться в птичью кормушку. Для зверька вечер тоже обещал стать запоминающимся, но совсем по иным причинам, нежели для Джейсона. На ближайшей ветке раздраженно верещала сойка. Белка занималась своим делом, игнорируя протесты птицы.

Адам понимал, что значит сталкиваться с чужим пренебрежением – он познал это чувство сегодня, благодаря Миранде Долан. После краткой встречи, странно отреагировав на фуксию, она ушла в дом и больше не показывалась все четыре часа, пока Адам не уехал.

Эта женщина была непохожа ни на кого из знакомых Адама, а он в жизни повидал немало людей. Ему не терпелось узнать, как пройдет их встреча в пятницу. Для человека, твердо решившего придерживаться собственного общества, поход в столь многолюдное место, как ресторан, да еще в сопровождении местного жителя, подрабатывающего мелким ремонтом, должен быть из ряда вон выходящим событием. Но эта женщина считала, что чем-то обязана ему, и, несмотря на бездумность, с которой Адам выбрал способ уплаты воображаемого долга, у него появилось чувство, что Миранда сделает все, лишь бы избавиться от всех прежних обязательств.

Несмотря на всю загадочность Миранды, кое-какие подробности ее жизни были известны Адаму, как свои пять пальцев. Собранных им сведений и догадок хватало, чтобы убедиться в этом. Адам вырос в мире, во многом похожем на тот мир, что покинула Миранда, в среде, где неписаных, но обязательных правил придерживаются всю жизнь, в обществе, где каждый знает свое место и помнит о нем. Поступать иначе значило подвергнуться остракизму.

Каким-то образом что-то в этом мире нарушилось для Миранды, и не просто нарушилось – если, конечно, Верн был прав и шрамы на безупречно гладкой коже действительно оставили пулевые ранения.

– Сделай милость, объясни, что это мне вдруг взбрело в голову нанять Сюзан на сегодняшний вечер? – недоумевающе спросил Джейсон, появляясь за спиной Адама.

Адам понимал, что Джейсон не ждет ответа, но все-таки решил отозваться:

– Может, ты считал, что эти деньги ей понадобятся для платы за учебу?

– Ну, конечно, – особенно потому, что ее отцу принадлежит половина недвижимости между городом и Форт-Брэггом! Он мог бы послать ее на десять лет в Вассар, и такие траты не пробили бы брешь в его банковском счете.

Адам положил руку на плечо Джейсона и повел его к креслу.

– Все, что теперь тебе остается – удерживать Сюзан на безопасном расстоянии, пока не прибудут гости. Подожди, пока они не выпьют по паре бокалов, а затем поинтересуйся, не слышал ли кто-нибудь из них новость о том, что Пикассо сфабриковал сообщение о своей смерти и до сих пор рисует на каком-то острове в южной части Тихого океана. После этого гости ничего не заметят, даже если подавать напитки будет горилла.

– Ты похоронил свое призвание, Адам, тебе бы следовало работать в бульварной газете.

– Я просто пытался помочь.

Джейсон расслабленно замахал рукой.

– С ее видом я уже примирился.

Адам знал, что не захочет услышать ответ, но не мог не поинтересоваться:

– Ну, что же она еще натворила?

– Потребовала убрать виноград из вазы с фруктами. По словам нашей новоявленной активистки, такой жест выглядит политически некорректным.

Адам улыбнулся – Сюзан нравилась ему. Умненькая, бойкая, она обладала своеобразным, присущим только восемнадцатилетним, взглядом на вещи. Она вносила в мир Джейсона капризную, причудливую нотку, в которой он отчаянно нуждался и которую не мог дать ему Адам.

– Ты ведь понимаешь, что она права. Пестициды, которыми пользуются производители...

– Пощади! Об этом я уже слышал. Виноград вошел в историю, ваза с ним выглядит ужасно, но кому какое дело? Надо только не забывать, что на вечеринках такие вазы обычно обходят стороной.

– Все, кроме меня, – поправил Адам.

– Поскольку ты ничем не напоминаешь ни одно человеческое существо на этой планете, ты не в счет. – Джейсон встал, сунул руку в карман, извлек коробку спичек и начал зажигать свечи с лимонным ароматом.

Адама не оскорбило заявление друга – оно было сделано в присущей только Джейсону манере делать комплименты.

– Может, я чем-нибудь помогу? – спросил Адам.

– Ни в коем случае. Ты – гость.

Адам рассмеялся.

– С каких это пор?

– Черт! – Джейсон выронил спичку. – Вечно я обжигаю пальцы! Пора бы уже запомнить, как быстро сгорают спички. – Он наступил на еще пылающую щепочку.

– Дай-ка мне, – попросил Адам, потянувшись за коробкой. – Такой забывчивостью я не страдаю.

Джейсон зажал коробок в ладони.

– Ты и без того слишком часто помогаешь мне – даже без особой необходимости. По крайней мере, сейчас.

– Зажечь пару свечек мне не составит большого труда, Джейсон, – возразил Адам, но не стал настаивать. Они уже давно договорились, что Джейсон будет справляться со своими делами сам – как можно дольше. Бывали моменты, когда даже проявления любезности Джейсон истолковывал как чрезмерную заботливость, и, вероятно, это будет продолжаться, пока Джейсон не перестанет ощущать столь сильную благодарность за то, что Адам перебрался в Мендосино, желая быть поближе к другу.

Адам забрал свое пиво и обошел вокруг тотемного столба – Адам сам подарил его Джейсону в честь окончания художественной школы. Этот изукрашенный резьбой столб Адам привез с собой после года, проведенного на Аляске, и вместе со столбом представился родителям Джейсона в их доме в Хиллсборо, вломившись на благотворительный вечер, который каждый год устраивала мать Джейсона.

После этого случая Адам и Джейсон виделись не более десятка раз, когда Адам приезжал откуда-нибудь или навещал в Сан-Франциско свою мать. Постоянные путешествия Адама были источником раздражения его матери и удивления друзей. Адам никогда не удосуживался объяснить, по каким причинам он стал странником – он считал эти причины слишком личными, чтобы делиться ими, рискуя нарваться на чужое непонимание. Это просто образ его жизни, по крайней мере, до переезда в Мендосино.

Адам потянулся, запрокинув руки за голову, затем уронил их и распрямил плечи.

– Ты не станешь возражать, если я сегодня уеду пораньше?

Джейсон был явно удивлен.

– Что-нибудь случилось?

– День был слишком долгим.

– Долгим или утомительным?

Адам вопросительно приподнял бровь.

– А почему ты спрашиваешь?

– Полагаю, загадочная миссис Долан обманула твои ожидания.

– Кто тебе сказал? А, догадываюсь – опять Сюзан!

Адама не удивило, если бы весь город уже знал, что сегодня утром Миранда побывала у него в гостях. Иногда Адам жалел, что когда-то разрешил Сюзан присоединяться к ним с Джейсоном в утренних велосипедных прогулках, но чаще всего она оказывалась хорошей спутницей. И, как часто напоминала сама Сюзан, им еще повезло найти в качестве спутницы спортсменку ее весовой категории.

Джейсон выдвинул из-под стола стул, уселся и закинул руки за спинку.

– Ну, выкладывай. Какая она?

– Она ни на кого не похожа.

– Это понятно, но почему?

– Еще не успел выяснить.

– Как она выглядит? Ты узнал бы ее, если бы она не представилась?

– Ни за что! Ее волосы оказались светлее, чем я думал, – нечто среднее между русыми и каштановыми. Синяки еще держатся, но опухоль на лице уже сошла, и ее лицо стало гораздо привлекательнее. – Адам помолчал, вспоминая, как осторожно держалась с ним Миранда и что заставила почувствовать. В этой женщине было нечто, чего он не понимал и не мог объяснить. – Она неплохо сложена, но слишком костлява. Брюки, которые она надела сегодня утром, болтались на ней, как на вешалке.

– Вспомни, ведь она прожила на больничной еде последние две недели.

– Она не просто костлява, Джейсон, – она истощена.

– Любопытно. Думаешь, это преднамеренное истощение?

– Господи, откуда мне знать? Это даже не пришло мне в голову.

– Ну что же, приведи ее сюда, и я подумаю, как помочь ей поправиться.

– В пятницу мы идем ужинать, но мне кажется, этот совместный ужин будет у нас первым и последним.

– Полагаю, ты не в ее вкусе?

Адам шагнул к пластиковому мусорному ведру и бросил туда пустую банку.

– Ни в коей мере. В сущности, вряд ли здесь найдется человек, который был бы в ее вкусе.

– Признаюсь, у меня есть странности, – вмешалась с порога дома Сюзан, – но я не собираюсь сидеть дома, поджидая прекрасного принца. Жизнь так коротка! Надо ковать железо, пока горячо.

– И я того же мнения, – подтвердил Джейсон.

Сюзан вышла во двор.

– Если вы говорили не обо мне, тогда о ком же?

– Нехорошо подслушивать, – упрекнул ее Адам.

– Если бы я подслушивала, то не стала бы спрашивать, кому вы перемывали косточки, – возразила Сюзан.

Джейсон встал, перевернул стул и задвинул его под стол.

– Ты закончила с подносами?

– Уходишь от ответа? – отозвалась вопросом Сюзан, подходя поближе.

– Вот именно, намекая, что на свой вопрос ответа ты не получишь, – сообщил Джейсон.

– Да, с подносами я закончила. И положила лосося в маринад. И даже разгрузила посудомоечную машину.

– Тогда твоя работа временно закончена, – заключил Джейсон. – Можешь побыть здесь, с нами, пока не начнут собираться гости.

– А это не опасно? – Сюзан поправила фартучек и пригладила коротко стриженные волосы. – Я хотела спросить, нет ли какого-нибудь неписаного правила о подобной фамильярности с хозяином?

– Ты совершенно права. – Джейсон хлопнул ладонью по лбу, словно только что осененный мыслью. – И как я мог забыть самое главное?

– Ты неплохо разбираешься в своем деле, – заметил Адам, обращаясь к девушке. – Может, тебе стоит передумать насчет колледжа?

Сюзан ответила ему негодующим взглядом.

– А ты имеешь что-нибудь против домашней прислуги с дипломом колледжа?

– Она тебя срезала, – заметил Джейсон.

– Иди сюда, посиди со мной. – Адам подвинулся, освобождая девушке место. – Я обещал Мэту, что поговорю с тобой о...

– Не желаю и слушать о Мэте. – Сюзан скрестила руки на груди.

– Даже о том, что он сожалеет о том вечере?

Сюзан широко распахнула глаза.

– Он рассказал тебе, что случилось?

– Мэт избавил меня от подробностей, упомянув только, что ты выдержала настоящую битву и не приняла его извинения.

– Пусть извиняется сколько угодно – это не поможет. Я не собираюсь прощать его за тот случай.

– Никогда? – переспросил Джейсон, явно изумленный решительным заявлением Сюзан.

– Ты ведь не знаешь, что он натворил.

Адам был посвящен в изменчивые отношения между Сюзан и Мэтом с первого же дня, как прибыл в Мендосино. Он зашел в студию Джейсона, чтобы забрать ключи от снятого им дома, и услышал, как Сюзан пользуется отведенным для урока временем, обсуждая свою последнюю ссору с Мэтом. Не успел Джейсон познакомить их, как Сюзан продолжила бурный рассказ, словно Адам ее давний друг. С тех пор Адама оповещали обо всех подъемах, спадах и поворотах непостоянных взаимоотношений юной парочки. Адам знал, что Сюзан способна просто пылать гневом, но еще никогда в ее голосе не слышалось такой острой боли, как сейчас.

– Ты не хочешь рассказать нам, что случилось? – спросил Адам.

Сюзан отрицательно покачала головой.

Джейсон и Адам обменялись взглядами.

– Когда захочешь, мы готовы, выслушать, – сообщил Джейсон.

– Знаю. – Сюзан подобрала одну ногу и поставила другую на самый кончик острого каблука. – На вас двоих я всегда могу рассчитывать.

– Что я должен сказать Мэту? – поинтересовался Адам. – Он пообещал позвонить завтра, после работы.

– Скажи ему, что я просила оставить тебя в покое. Это дело касается только Мэта и меня, и я не хочу, чтобы в него кто-нибудь вмешивался.

Послышался звук дверного звонка.

– Я открою, – сказала, Сюзан, когда Джейсон шагнул к двери. Девушка решительно потянула вниз юбку, спустив ее на полсантиметра. Прежде чем уйти, она сверкнула проказливой улыбкой, словно в ее жизни все снова стало на свои места.

– Видел? – повернулся Джейсон к Адаму, когда девушка ушла.

– Забавно, правда?

Джейсон не сводил глаз с двери, за которой скрылась Сюзан.

– Еще десять минут назад я был бы готов поручиться, что Сюзан не способна скрыть чувства – точно так же, как не способна порвать с Мэтом.

– Как думаешь, что он натворил?

Прежде чем Джейсон успел ответить, Сюзан вернулась вместе с Бобом Террилом, владельцем местной картинной галереи. Сюзан осведомилась, что желает выпить гость, но тут же была вынуждена препоручить работу бармена Адаму – в дверь вновь позвонили.

Адам занял место за переносной стойкой, готовя джин с тоником для Боба и вынимая из холодильника очередную банку пива для себя. Улизнуть с вечеринки незамеченным теперь было немыслимо. Но, вытерпев ужин и попытавшись уйти после него, Адам мог подать сигнал гостям, что пришло время расходиться.