Текст книги "Ангелология"

Автор книги: Даниэль Труссони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Риверсайдская церковь, Морнингсайд-Хайтс,

Нью-Йорк

Риверсайдская церковь – внушительный собор в неоготическом стиле рядом с Колумбийским университетом. Владимир и Сейто-сан прошли по лестнице к деревянной двери, украшенной железными пластинами. Под сапожками Сейто-сан на высоких каблуках хрустел посыпанный солью лед, черная шаль уютно укутывала плечи.

Церковь заливал медовый свет. Владимир поморгал, привыкая к освещению. Церковь была пуста. Поправляя галстук, он направился мимо углубления в стене со стойкой администратора, за которой никого не было, поднялся по ступенькам и оказался в большом вестибюле. Стены были облицованы кремовым камнем до места слияния арок – одна переходила в другую, словно надутые ветром паруса в переполненной гавани. Пройдя через несколько широких двустворчатых дверей, Владимир убедился, что в нефе тоже никого.

Его первым порывом было обыскать церковь, но он сдержался. Его внимание привлекли две медные мемориальные доски на стене. Первая была посвящена щедрости Джона Д. Рокфеллера-младшего в деле строительства церкви. Вторая установлена в честь Лоры Селестии Спелман-Рокфеллер.

– Лора Селестия Спелман была свекровью Эбигейл Рокфеллер, – шепнула Сейто-сан, прочитав надпись на доске.

– Думаю, Рокфеллеры были набожными, особенно кливлендское поколение, – сказал Владимир. – Джон Д. Рокфеллер-младший оплатил строительство этой церкви.

– Это объясняет выбор миссис Рокфеллер, – сказала Сейто-сан. – Здесь было бы невозможно хранить что-то без помощи изнутри.

– Без помощи изнутри, – проговорил кто-то высоким скулящим голосом, – и большого количества наличных.

Владимир обернулся и увидел, что в холле появился похожий на жабу старик в элегантном сером костюме, с аккуратно причесанными седыми волосами. В его левый глаз был вставлен монокль на золотой цепочке, свисающей вдоль щеки. Владимир непроизвольно отступил.

– Простите, что напугал, – сказал человек. – Меня зовут мистер Грей, и я заметил вас здесь.

Мистер Грей казался полуслепым. С выпученными глазами он оглядывал холл и наконец остановил взгляд на Владимире и Сейто-сан.

– Я спросил бы, кто вы такие, – сказал мистер Грей, указывая на открытку Эбигейл Рокфеллер в руке Владимира. – Но я уже понял. Можно?

Мистер Грей взял у Владимира открытку, внимательно осмотрел и сказал:

– Я видел ее раньше. Я помогал печатать эти открытки, когда служил посыльным у миссис Рокфеллер. Мне было только четырнадцать. Один раз я услышал, как она говорила, что ей нравится моя услужливость, и я расценил это как комплимент. Она давала мне разные поручения – отправиться в центр города за бумагой, на окраину – в типографию, снова в центр, чтобы заплатить художнику.

– Тогда вы, наверное, можете объяснить нам значение этой открытки? – попросила Сейто-сан.

– Она верила, – продолжал мистер Грей, не обращая на нее внимания, – что ангелологи явятся.

– И мы пришли, – сказал Владимир. – Что нам делать дальше?

– Я без утайки отвечу на ваши вопросы. Но сперва мы пойдем в мой кабинет, где сможем поговорить более открыто.

Они спустились по каменной лестнице из вестибюля. Мистер Грей шел очень быстро, перешагивая через ступеньки. Внизу перед ними открылся полутемный коридор. Мистер Грей рывком распахнул дверь и ввел их в узкий кабинет, заваленный бумагами. Стопки невскрытой почты едва не падали с края металлического стола. Пол усыпан стружками от заточенных карандашей. Рядом с картотекой висел настенный календарь 1978 года, открытый на декабре.

Как только они оказались в кабинете, мистер Грей взорвался от возмущения:

– Нечего сказать! Вы бы еще позже пришли! Я уж начал думать, что здесь какое-то недоразумение. Миссис Рокфеллер была бы вне себя от ярости. Да она бы в гробу перевернулась, если бы я умер, не передав пакет так, как ей хотелось. Требовательная женщина миссис Рокфеллер, но очень щедрая – моим детям и внукам принесет пользу наша договоренность, даже если я, который полжизни ждал вашего прихода, умру! Я был всего лишь юношей, когда она наняла меня, чтобы наблюдать за работой церковного офиса. Я только приехал из Англии, не имея никакого положения. Миссис Рокфеллер дала мне место в этом кабинете и велела постоянно ждать вашего прибытия, и я наконец дождался. Разумеется, были приняты меры предосторожности на тот случай, если я испущу дух раньше, чем вы придете, – а это может случиться в любой день, поскольку, увы, моложе я не становлюсь, – но не будем думать о грустном, сэр. В этот важный час мы должны думать только о пожеланиях нашей благотворительницы и ее мыслях, обращенных на единственную святую надежду – на будущее.

Мистер Грей моргнул и поправил монокль.

– Ну, пора приниматься за дело.

– Отличная мысль, – поддержал его Владимир.

Мистер Грей подошел к картотеке, вытащил из кармана связку ключей и стал подбирать их, пока не обнаружил подходящий. Повернув ключ, он выдвинул ящик.

– Сейчас посмотрим, – пробормотал он, прищурившись. – Вот они! Те самые бумаги, которые нам нужны.

Он пролистал страницы и остановился на длинном списке имен.

– Это, разумеется, формальность, но миссис Рокфеллер распорядилась, что пакет могут получить лишь те, кто указан в списке, или же потомки этих людей. Есть в этом списке ваши имена, или имена ваших родителей, или бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки?

Владимир просмотрел список. В нем присутствовали все выдающиеся ангелологи двадцатого века. Он нашел свое имя в середине последнего столбца, рядом с именем Селестин Клошетт.

– Будьте добры, распишитесь здесь и здесь. И еще раз здесь, на этой строчке внизу.

Владимир внимательно прочитал бумагу – длинный юридический документ, в котором, на первый взгляд, подтверждалось, что мистер Грей выполнил задачу и передал объект.

– Видите ли, – как бы извиняясь, сказал мистер Грей, – я получу вознаграждение только после того, как осуществлю передачу, о чем будет свидетельствовать ваша подпись. Юридический документ очень необычный, а адвокаты неумолимы. Очень тяжело жить, не получая компенсации за свой труд, – думаю, вы можете себе это представить. Все эти годы я едва сводил концы с концами в ожидании вашего прибытия и мечтал покинуть этот жалкий кабинет. И вот вы здесь.

Мистер Грей подал Владимиру ручку.

– Просто формальность.

– Прежде чем подписать, – сказал Владимир, отодвигая документ, – я хочу, чтобы вы отдали мне предмет.

Лицо мистера Грея окаменело.

– Конечно, – коротко ответил он.

Он сунул контракт под мышку и положил ручку в карман серого пиджака.

– Сюда, – сказал он дрогнувшим голосом, вывел их из кабинета и повел обратно по лестнице.

Когда они вернулись наверх, Владимир помедлил, не решаясь выйти из затененной ниши в зале. Всю юность он посвятил изучению небесного музыковедения, оно все глубже вводило его в закрытый мир ангелологов. После войны он перестал заниматься этой дисциплиной. Он скрылся в скромной пекарне, изготавливал кондитерские изделия и пироги. Такая простая работа успокаивала. Он поверил, что усилия оказались бесполезными, что человечество ничего не может сделать, чтобы остановить нефилимов. Он вернулся только после того, как Габриэлла сама приехала к нему, умоляя присоединиться. Она сказала, что он нужен им. Он засомневался, но Габриэлла могла быть весьма убедительной, да и он начал замечать нерадостные изменения. То ли усердная учеба в юности помогла, то ли простая интуиция – Владимир понял, что мистеру Грею доверять нельзя.

Мистер Грей, прихрамывая, шел по центральному проходу нефа, ведя Владимира и Сейто-сан по прохладной темной церкви. Владимир сразу узнал мшистый аромат ладана. Несмотря на многочисленные витражи, было темно, почти ничего не видно. Под потолком на толстых тросах висели готические канделябры – узорные круги из окислившегося железа с укрепленными на них свечами. В алтаре возвышалась массивная готическая кафедра проповедника с вырезанными по бокам фигурами. По всей церкви были расставлены рождественские пуансетии, горшки украшены ярко-красными лентами. В тени перед ними располагалась апсида, отделенная от нефа толстым темно-бордовым шнуром.

Мистер Грей отцепил бархатный шнур и опустил его на пол. Звон ударившейся о камень застежки эхом разнесся по нефу. В мраморном полу был выложен каменный лабиринт. Мистер Грей нервно постучал по нему кончиком ботинка.

– Миссис Рокфеллер спрятала его сюда, – сказал он, скользящим движением проводя ботинком по полу алтаря. – В центр лабиринта.

Владимир прошел по диаметру лабиринта, тщательно осматривая каменную кладку. Казалось невозможным, что там что-нибудь спрятано. Надо было или выломать камни – но он не мог себе представить миссис Рокфеллер за этим занятием, – или же должен был помочь кто-нибудь, кто занимается уходом и сохранением предметов искусства.

– Но как? – спросил Владимир. – Он выглядит совершенно гладким.

– Ax да, – кивнул мистер Грей и подошел к Владимиру. – Это просто иллюзия. Посмотрите внимательнее.

Владимир присел на корточки и осмотрел мрамор. Вдоль границы центрального камня шел тончайший шов.

– Его практически не видно, – сказал Владимир.

– Отойдите, – сказал мистер Грей.

Примерившись, он надавил на середину камня. Камень приподнялся над полом, словно на рессорах. Одним движением мистер Грей вытащил его из лабиринта.

– Невероятно, – восхитилась Сейто-сан, выглядывая у него из-за плеча.

– Нет такого, чего не могли бы добиться отличный каменщик и большие деньги, – сказал мистер Грей. – Вы были знакомы с покойной миссис Рокфеллер?

– Нет, – ответил Владимир. – Мы не были знакомы лично.

– Ах, очень жаль, – покивал мистер Грей. – У нее было острое чувство социальной справедливости, смешанное с недальновидностью поэтической натуры, – редкое сочетание в женщинах ее положения. Сначала она заявила: когда придут ангелологи, чтобы забрать объект, который находится на моем попечении, я должен привести их, кто бы они ни были, к лабиринту и спросить ряд чисел. Миссис Рокфеллер уверила меня – тот, кто придет, будет знать эти числа. Я их, конечно, запомнил.

– Числа? – переспросил Владимир, озадаченный неожиданной загадкой.

– Числа, сэр.

Под камнем обнаружился сейф с кодовым замком.

– Вам нужны числа, чтобы открыть его. Думаю, вы сейчас напоминаете себе Минотавра, пробирающегося по каменному лабиринту.

Он засмеялся, наслаждаясь их смятением.

Владимир уставился на сейф. Дверца блестела в углублении пола. Над ней склонилась Сейто-сан и спросила:

– Сколько чисел в каждой комбинации?

– Этого я вам не могу сказать, – ответил мистер Грей.

Сейто-сан поочередно повернула диски.

– Открытки Эбигейл Рокфеллер были напечатаны специально для того, чтобы Инносента могла сделать расшифровку, – медленно проговорила она, словно раздумывая. – Ответы Инносенты подтвердили, что она сосчитала струны лир на открытках, и я думаю, она записала числа.

– Последовательность была такая, – сказал Владимир, – двадцать восемь, тридцать, тридцать восемь и тридцать девять.

Сейто-сан повернула все четыре диска в соответствии с числами и попыталась открыть дверцу. Она не поддалась.

– Это единственная последовательность чисел, которая у нас есть, – проговорила Сейто-сан. – Эта комбинация должна подойти.

– Четыре числа и четыре диска, – сказал Владимир. – Это составляет двадцать четыре возможные комбинации. Нам ничего не остается, как испробовать их все. Но у нас нет времени.

– Мне кажется, – сказала Сейто-сан, – в числах был определенный порядок. Вы помните хронологию? Верлен сказал нам последовательность, в которой числа появились на открытках.

Владимир немного подумал.

– Двадцать восемь, тридцать восемь, тридцать и тридцать девять.

Сейто-сан повернула диски, тщательно выставляя числа. Взявшись за металлический рычаг, она потянула ручку сейфа. Дверца открылась без сопротивления, выдохнув мягкий поток воздуха. Опустив руки в сейф, Сейто-сан достала тяжелый мешок зеленого бархата и развернула его. Стойки лиры отбросили на каменный лабиринт волны золотого света.

– Какая красота, – восхитилась Сейто-сан, поворачивая их, чтобы рассмотреть со всех сторон.

Основание было закругленным. Две одинаковые ручки выгибались и закручивались, словно буйволиные рога. Золотые поверхности были гладкими и отполированными до блеска.

– Но здесь нет струн.

– К тому же нет перекладины, – сказал Владимир.

Он опустился на колени рядом с Сейто-сан.

– Это только одна часть лиры. Самая важная часть, но одна она ни к чему не годна. Вот почему нас послали в четыре разных места. Лиру спрятали по частям.

– Надо сказать остальным. – Сейто-сан бережно уложила лиру обратно в бархатный мешок. – Они должны знать, что искать.

Мистер Грей, дрожа, стоял между ними.

– Вы не знали комбинации, – сказал ему Владимир. – Вы ждали, когда мы придем и дадим ее вам. Если бы вы ее знали, то сами открыли бы сейф.

– Пусть вас не волнует, что я знаю и чего не знаю, – выпалил мистер Грей.

Его лицо покраснело и вспотело.

– Сокровище не принадлежит никому из нас.

– Что вы имеете в виду? – недоверчиво спросила Сейто-сан.

– Он имеет в виду, – раздался из дальнего конца апсиды знакомый голос, от звука которого кровь застыла в жилах Владимира, – что игра закончилась много лет назад. И эту игру проиграли ангелологи.

От страха у мистера Грея монокль выпал из глаза. Ни секунды не колеблясь, он пронесся от апсиды в боковой проход нефа. Серый костюм мелькал, пока он пересекал полосы света и снова скрывался в тени. Владимир заметил в приделах церкви силуэты гибборимов. В тусклом свете виднелись их белые волосы и красные крылья. Существа поворачивались вслед мистеру Грею подобно подсолнухам, поворачивающимся навстречу солнцу. Убежать ему не удалось. Гибборимы схватили мистера Грея. Ангелологи попали в западню. Персиваль Григори ждал их.

В последний раз Владимир встречался с Григори много десятков лет назад, когда был молодым протеже Рафаэля Валко. Он видел, какие злодеяния совершала семья Григори во время войны. Он знал, какую огромную боль они причинили ангелологам – Серафина Валко потеряла жизнь из-за козней Персиваля Григори, Габриэлла тоже была близка к гибели. В то время у Персиваля была потрясающая, но внушающая страх фигура. Теперь же это был слабый больной мутант.

Повинуясь жесту Григори, гибборимы подвели к нему мистера Грея.

Без предупреждения Григори снял с трости набалдашник из слоновой кости. Оказалось, в трости спрятано стальное лезвие кинжала. На мгновение лезвие вспыхнуло в слабом свете. Одним быстрым движением Григори шагнул вперед и погрузил кинжал в тело мистера Грея. Удивление на лице Грея сменилось недоверием, а затем бессильным безутешным страданием. Персиваль Григори вытащил нож, и мистер Грей рухнул на пол, хрипя. Вокруг него тут же натекла лужа крови. Его глаза остекленели, и он умер. Так же стремительно, как достал из ножен кинжал, Персиваль вытер лезвие чистым белым шелковым платком и сунул обратно в трость.

Владимир увидел, что Сейто-сан беззвучно крадется к заднему выходу из церкви. Когда Персиваль заметил ее, она была почти у двери. Персиваль поднял руку и указал гибборимам на женщину. Половина существ повернулась к ней. Остальные окружили апсиду. Их одежды доставали до самого пола. Следующим жестом Персиваль велел существам схватить Владимира.

Его держали мертвой хваткой. Владимир вдыхал аромат их кожи, чувствовал холод их тел. Существа взмахивали крыльями, гоняя потоки зябкого воздуха.

– Она отнесет лиру Габриэлле! – крикнул Владимир, пытаясь вырваться из тисков существ.

Персиваль окинул Владимира презрительным взглядом.

– Я надеялся увидеть мою дорогую Габриэллу. Я знаю, что она стоит за этой небольшой миссией по возвращению лиры. За эти годы она стала неуловимой.

Владимир закрыл глаза. Он вспомнил, что внедрение Габриэллы в семью Григори произвело сенсацию в ангелологическом сообществе. Это была самая главная, самая важная подпольная работа в сороковые годы. Она подготовила почву для современного наблюдения за семьями нефилимов и принесла полезную информацию. Но для всех это оказалось опасным наследием. Даже спустя много лет Персиваль Григори все еще жаждал мести.

Тяжело навалившись на трость, Григори подошел к Владимиру.

– Говори, – велел он, – где она?

Персиваль наклонился к Владимиру так близко, что он разглядел фиолетовые мешки под глазами, похожие на огромные синяки на белой коже. Его зубы прекрасно сохранились, они были такими белыми, что казались сделанными из жемчуга. И все же Персиваль постарел – около рта виднелась сеть глубоких морщин. Ему должно быть около трехсот лет.

– Я помню тебя, – сказал Персиваль, как будто сравнивая человека, стоящего перед ним, с образом, вызванным в памяти. – Встречал в Париже. Я вспоминаю твое лицо, хотя время изменило тебя почти до неузнаваемости. Ты помогал Габриэлле обманывать меня.

– А ты, – сказал Владимир, обретая спокойствие, – предал все, во что верил, – свою семью, своих предков. Даже сейчас ты не забыл ее. Скажи, тебе очень сильно не хватает мисс Габриэллы Леви-Франш?

– Где она? – прошипел Персиваль, впиваясь взглядом в глаза Владимира.

– Этого я тебе никогда не скажу, – ответил Владимир дрогнувшим голосом.

Он понимал, что этими словами подписал себе смертный приговор.

Персиваль разжал руку, трость упала на пол, грохот эхом разлетелся по всей церкви. Он положил длинные холодные пальцы на грудь Владимира, словно хотел почувствовать биение его сердца. Электрический разряд сотряс Владимира, и он мгновенно забыл обо всем, чувствуя лишь боль. Легкие отчаянно требовали воздуха. В последние минуты жизни Владимир не мог оторваться от жутких прозрачных глаз своего убийцы. Они были светлыми, с красными кругами, такими яркими, что казалось, в морозном воздухе горит огонь.

Когда сознание стало покидать Владимира, он вспомнил восхитительное ощущение от стоек лиры, какими тяжелыми и прохладными они были в его руках и как ему хотелось услышать небесную мелодию.

Рокфеллеровский центр, каток для фигурного катания,

Пятая авеню, Нью-Йорк

Конькобежцы медленно катались по кругу. Разноцветные огни падали на блестящий лед, неслись под лезвиями и исчезали в тени. Неподалеку, напротив внушительного серого здания была установлена огромная рождественская елка. Красные и серебристые лампочки на ней вспыхивали, словно миллион светлячков, заключенных в стеклянные конусы. Ряды величественных ангелов-вестников с тонкими белыми крыльями, похожими на лепестки лилий, стояли под елкой, подобно легиону часовых. Их проволочные тела светились, длинные медные трубы были подняты, воспевая хвалу Небесам. Магазины – книжные, магазины одежды, канцтоваров и шоколада – начинали закрываться, отсылая клиентов в вечерние сумерки с подарками и хозяйственными сумками в руках.

Плотнее запахнув пальто, Эванджелина спряталась в коконе тепла. Она прижимала к себе холодную металлическую шкатулку с перекладиной лиры. Рядом стояли Бруно Бехштейн и Элистер Кэрролл, всматриваясь в толпу вокруг катка. Площадь заполняли сотни людей. Из небольших репродукторов звучала песенка «White Christmas», с катка доносился веселый смех. До назначенной встречи оставалось пятнадцать минут, но ангелологов нигде не было видно. Свежий воздух пах снегом. Эванджелина вдохнула, и ее сотряс приступ кашля. Она едва могла дышать. Неприятное ощущение в груди за последние часы развилось в изнуряющий кашель. Каждый вдох давался ей с трудом.

Элистер Кэрролл снял с себя шарф и аккуратно повязал его вокруг воротника Эванджелины.

– Вы замерзли, милая, – сказал он. – Надо защищаться от ветра.

– Я его не замечаю, – сказала Эванджелина, оборачивая шею толстой мягкой шерстью. – Я слишком волнуюсь, чтобы чувствовать что-то. Остальные уже должны быть здесь.

– В такое же время года мы пришли в Рокфеллеровский центр с четырьмя частями лиры, – сказал Элистер. – В Рождество сорок четвертого года. Я привез Эбби сюда в полночь и помог ей успокоиться, она ужасно волновалась. К счастью, она заранее позвонила в службу безопасности и сообщила им, что мы приедем. Их помощь оказалась наиболее полезной.

– То есть вы знаете, что здесь спрятано? – спросил Бруно. – Вы это видели?

– О да, – ответил Элистер. – Я сам упаковал колки лиры в защитный футляр. Это было настоящее испытание – найти подходящий футляр, чтобы спрятать колки здесь, но Эбби была уверена, что это лучшее место. Я нес футляр в собственных руках и помогал миссис Рокфеллер прятать его. Колки очень маленькие, поэтому футляр весит как карманные часы. Они настолько компактны, невозможно поверить, что это очень существенная часть инструмента. Но это факт – без колков из лиры нельзя извлечь ни ноты.

Эванджелина попыталась представить себе маленькие винтики, думая о том, как они прилажены к перекладине.

– Вы знаете, как снова собрать ее? – спросила Эванджелина.

– Как и во всем, надо следовать определенному порядку, – сказал Элистер. – Когда перекладину соединяют с ручками стоек лиры, струны необходимо накрутить на колки, каждую с определенным натяжением. Думаю, труднее всего будет настроить лиру. Это требует умения.

Внимательно разглядывая ангелов возле рождественской елки, он добавил:

– Уверяю вас – лира совершенно не похожа на стереотипные инструменты, которые держат ангелы-вестники. Проволочных ангелов привезли в Рокфеллеровский центр в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году, через год после того, как Филип Джонсон закончил Сад скульптур, и спустя десять лет после того, как было спрятано сокровище. Хотя прекрасные внешне существа появились совершенно случайно – миссис Рокфеллер к тому времени скончалась, и никто, кроме меня, не знал, что тут спрятано, – я находил символику довольно тонкой. Собрание ангелов-вестников очень соответствует случаю, вам не кажется? Приходя сюда на Рождество, каждый чувствует – здесь лежит сокровище ангелов и ждет, когда его найдут.

– Футляр спрятан возле елки? – спросила Эванджелина.

– Вовсе нет, – ответил Элистер.

Он указал на статую с противоположной стороны катка. Бронзовый Прометей блестел в лучах света.

– Футляр вмонтирован в статую Прометея. Он лежит там, в своей бронзовой темнице.

Эванджелина посмотрела на статую. Это была парящая фигура, которую, казалось, застали во время полета. В его тонких и длинных пальцах пылал огонь, похищенный из очага богов, ноги окружало бронзовое кольцо зодиака. Эванджелина хорошо знала миф о Прометее. После кражи огня у богов Зевс приковал его к скале и послал орла вечно клевать его тело. Наказание Прометея соответствовало его преступлению – огонь отметил начало развития инноваций и технологий человечества, боги стали не нужны.

– Я никогда не видела эту статую вблизи, – сказала Эванджелина.

В свете от катка скульптура, казалось, излучала сияние. Прометей и похищенный им огонь были словно одним непокорным целым.

– Ее нельзя назвать шедевром, – сказал Элистер. – Но она идеально подходит Рокфеллеровскому центру. Пол Мэншип был другом семьи Рокфеллер. Они хорошо знали его работы и поручили ему создать скульптуру. В мифе о Прометее есть нечто большее, чем мимолетная ссылка на моих бывших работодателей, с их изобретательностью, лживостью и жестокостью. Мэншип понимал, что эти ссылки будут указывать и на Джона Д. Рокфеллера-младшего, который использовал все свое влияние, чтобы построить Рокфеллеровский центр во времена Великой депрессии.

– Они указывают и на нас, – сказала Габриэлла, изумив Эванджелину своим появлением. – Прометей несет в руке огонь, но благодаря миссис Рокфеллер он несет нечто не менее важное.

– Габриэлла! – воскликнула Эванджелина.

Она почувствовала огромное облегчение, обнимая бабушку. Только теперь, ощутив слабые объятия Габриэллы, она поняла, как сильно волновалась.

– Остальные части лиры у вас? – нетерпеливо сказала Габриэлла. – Покажите мне их.

Эванджелина открыла шкатулку с перекладиной. Габриэлла положила ее в кожаный футляр, где хранился матерчатый мешочек со струнами лиры, плектр и блокнот «Ангелология». Только собрав части инструмента в футляр и удостоверившись, что он надежно закрыт, Габриэлла заметила Элистера Кэрролла, стоящего поодаль. Она осторожно изучала его, пока Эванджелина не представила их друг другу, объяснив, какие отношения связывали его с миссис Рокфеллер, и то, что он предложил помощь.

– Вы знаете, как извлечь колки из статуи? – настойчиво спросила Габриэлла. – Вам известно, где они спрятаны?

– Мне известно их точное положение, мадам, – ответил Элистер. – Это запечатлелось в моей памяти более полувека назад.

– Где Владимир и Сейто-сан? – спросил Бруно, внезапно осознав, что не хватает двоих ангелологов.

Верлен посмотрел на часы. Он стоял так близко к Эванджелине, что она тоже могла видеть цифры. Было восемнадцать тринадцать.

– Они уже должны быть здесь, – сказала Эванджелина.

Бруно взглянул на залитую светом статую Прометея.

– Мы не можем больше ждать.

– Мы не можем ждать ни секунды, – кивнула Габриэлла. – Здесь показываться слишком опасно.

– За вами следили? – спросил Элистер, встревоженный волнением Габриэллы.

– Габриэлла считает, что да, – ответил Верлен, – хотя нам удалось завершить работу в Клойстерсе без проблем.

– Это часть их плана, – сказала Габриэлла, изучая толпу, словно враги могли скрываться среди покупателей. – Мы ушли из Клойстерса, никем не потревоженные, потому что нам позволили это сделать. Мы не можем ждать ни минуты. Владимир и Сейто-сан будут здесь совсем скоро.

– В таком случае давайте сейчас же приступим к делу, – сказал Элистер с замечательным спокойствием, которое напомнило Эванджелине о преданных сестрах монастыря Сент-Роуз, куда ей больше не суждено вернуться.

Элистер повел их по краю площади и вниз по бетонной лестнице. Пройдя мимо пластикового ограждения катка, они оказались возле статуи. Перед ними в небо вздымался небоскреб «Дженерал электрик», возле его огромного фасада было установлено множество флагов, среди которых были американский, британский, французский, португальский, немецкий, голландский, испанский, японский, итальянский, китайский, греческий, бразильский и корейский. Безжалостный ветер трепал их, и они колыхались, словно разноцветные волны. Наверное, годы уединенной жизни в Сент-Роузе заставили Эванджелину живо интересоваться толпой. Она рассматривала людей, собравшихся вокруг катка. Там были подростки в узких джинсах и лыжных куртках, родители с маленькими детьми, юные влюбленные и пары средних лет. Все весело катались на коньках. Эванджелина вдруг осознала, как невероятно далеко от мира она жила.

Внезапно она заметила в пяти футах от себя фигуру в темной одежде. Высокое бледное существо пристально смотрело на нее большими красными глазами. На его лице застыла угроза. Эванджелина в панике огляделась по сторонам. Гибборимы молча стояли среди толпы.

Эванджелина схватила Верлена за руку и притянула к себе.

– Смотри, – шепнула она, – они здесь.

– Тебе надо уходить, – сказал он. – Сейчас же, пока нас не захватили.

– По-моему, слишком поздно, – сказала Эванджелина, оглянувшись.

Ее страх нарастал. Гибборимов становилось все больше.

– Они повсюду.

– Идем со мной, – сказал он и потянул ее прочь от ангелологов. – Мы можем уйти вместе.

– Не сейчас, – ответила Эванджелина, прижавшись к нему так, чтобы только он мог слышать ее. – Надо помочь Габриэлле.

– А что, если мы потерпим неудачу? – попытался уговорить ее Верлен. – А если с тобой что-нибудь случится?

Она усмехнулась и ответила:

– Ты единственный человек в мире, кто знает о моем любимом месте. Однажды я бы хотела прийти туда с тобой.

Эванджелина услышала, как кто-то окликнул ее, и они оба обернулись. Их подзывала Габриэлла.

Они подошли к ангелологам. Элистер осматривал толпу. На его лице застыл страх. Эванджелина проследила за его взглядом – около статуи Прометея собралась группа бледных существ. Крылья они тщательно скрыли под длинными черными плащами. Гибборимы окружали высокого изящного мужчину, тяжело опирающегося на трость.

– Кто это? – спросила Эванджелина.

– Это, – ответила Габриэлла, – Персиваль Григори.

Эванджелина сразу же узнала это имя. Это был клиент Верлена, Персиваль Григори из печально известной семьи Григори. Убийца ее матери. Она смотрела на него издали, остолбенев от ужаса. Она никогда не встречалась с ним прежде, но Персиваль Григори уничтожил ее семью.

– Твоя мать была очень на него похожа, – проговорила Габриэлла. – Такая же высокая, светловолосая, с большими голубыми глазами. Меня всегда беспокоило, что она слишком сильно на него похожа.

Габриэлла говорила так тихо, что Эванджелина едва могла слышать ее.

– Меня ужасало, как сильно моя Анджела похожа на нефилима. Больше всего я опасалась, что она вырастет такой же, как он.

Прежде чем Эванджелина смогла осознать страшное значение сказанного, Григори поднял руку и существа, прячущиеся в толпе, сделали шаг вперед. Множество фигур, укутанных в черное, бледных, похожих на скелеты, возникли из ниоткуда, словно материализовались из холодного сухого вечернего воздуха. Эванджелина, преисполненная благоговейного страха, смотрела, как они направляются к ней. Вскоре темные фигуры окружили весь периметр катка. Катающиеся начали останавливаться, перепуганные вторжением гибборимов. Люди прекращали гипнотическое кружение и поглядывали на собирающихся вокруг существ. Многие останавливались не из страха, а из любопытства, чтобы рассмотреть странные фигуры. Дети с удивлением показывали на них пальцами, а взрослые, привыкшие к ежедневным городским происшествиям, не обращали внимания на странные события. Одним быстрым движением гибборимы перебрались через ограждение. Коллективный транс неподвижности мгновенно разрушился. Испуганные люди внезапно оказались окружены со всех сторон. Ангелологов поймали в центр сложной сети.

Кто-то позвал Габриэллу. Сквозь толпу пробиралась Сейто-сан. Эванджелина сразу же поняла, что в Риверсайдской церкви произошло что-то ужасное. Сейто-сан была ранена. Порезы на лице, пальто порвано. И что хуже всего, она была одна.

– Где Владимир? – спросила Габриэлла, беспокойно оглядывая Сейто-сан.

– Разве его еще нет? Мы расстались в Риверсайдской церкви. Там были гибборимы и Григори. Я не знаю, как им пришло в голову отправиться сюда, разве что Владимир сказал им.

– Вы оставили его? – спросила Габриэлла.

– Я убежала. У меня не было выбора.

Сейто-сан достала бархатный сверток, спрятанный под пальто, и бережно прижала его к груди, словно младенца.

– Другого способа выбраться оттуда вместе с этим не было.

– Стойки лиры, – кивнула Габриэлла и забрала сверток. – Вы нашли их.

– Да, – ответила Сейто-сан. – Удалось забрать остальные части?

– Все, кроме колков, – ответила Эванджелина. – А они там, среди гибборимов.

Назад к карточке книги "Ангелология"