Текст книги "Как погиб Запад. 50 лет экономической недальновидности и суровый выбор впереди"

Автор книги: Дамбиса Мойо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Хорошая новость: мы сделали важные шаги в борьбе с этим злом, поскольку это число не изменилось в абсолютном смысле, хотя население земного шара увеличилось с 3 миллиардов в 1960 году до почти 7 миллиардов сегодня (как ожидается, число голодающих будет оставаться примерно постоянным до тех пор, пока население земного шара не приблизится к 9 миллиардам к 2050 году). Другими словами, голодать стало меньше людей в процентах от общего числа.

Тем не менее у этого миллиарда «невезучих» остается настоятельный вопрос: может ли мир (развитые и развивающиеся страны) сохранять достаточно быстрый рост производства продовольствия, чтобы отодвинуть проблемы в связи с прогнозируемым ростом мирового населения? Кажется, на этот вопрос есть только два реальных ответа.

Во-первых, обезлесивание и очистка территорий, чтобы дать людям новые пахотные земли для выращивания продовольствия. Из миллиарда ежедневно голодающих людей больше всего, около 300 миллионов, сосредоточено в Африке южнее Сахары. Но одна треть невозделанной сельскохозяйственной земли в мире тоже находится в Африке, то есть, быть может, в некоторой степени там удастся исправить ситуацию с голодом (построить инфраструктуру, определить прозрачные формы землевладения и права собственности и во многом решить продовольственные беды Африки). Тем не менее, учитывая сегодняшние экологические разногласия, пока совершенно невозможно хладнокровно обсудить это предложение, что делает его судьбу неясным.

Другой очевидный вариант – технологический. Очевидно, что производительность сельского хозяйства должна повыситься, чтобы удовлетворить продовольственные нужды. В 1960-х годах урожайность ведущих культур на Западе поднималась на 3–6% в год; в последние годы она упала на 1–2%, причем урожайность беднейших стран застыла примерно на одном и том же уровне.

Технический прогресс – нравится он вам или нет – может с этим справиться. Конечно, урожайность в сельском хозяйстве повышается, но медленнее, чем растет население. Проблема в том, что настоящие технологические прорывы и усилия по борьбе с голодом (и, как мы увидим ниже, болезнями) тормозят люди, которые имеют романтические взгляды на сельское хозяйство (и очень часто не имеют научного образования), и их сопротивление новым технологиям очень опасно для голодных бедняков. Этих людей под палкой не заставишь жить той жизнью, какой жили их бабушки, им не нужны такие отношения, такие средства транспорта и сообщения или такая медицина. Но они же продолжают отстаивать бабушкины способы производства пищи, не обращая внимания на последствия. Поэтому в конечном итоге решение системного продовольственного кризиса состоит не только в том, чтобы увеличить инвестиции в сельскохозяйственное производство, но и в том, чтобы в корне поменять отношение к нему.

Отсюда и дальше

В декабре 2008 года международная компания интернет-исследований comSCore сообщила, что в мире миллиард интернет-пользователей. По ее сведениям, больше всего пользователей, 180 миллионов, в Китае, который обогнал США с их 163 миллионами.

По оценкам comSCore, примерно 55% интернет-пользователей мира находятся в развивающихся странах (41,3% в Азиатско-Тихоокеанском регионе, 7,4 в Латинской Америке и 4,8% на Ближнем Востоке и в Африке); США (18,4%) и Европа (28%) примерно на одном уровне. Возможно, сказалась величина населения, однако нельзя отрицать скорость и распространение возможности подключения все шире в развивающихся странах. И эти показатели быстро растут. Мы уже говорили о том, как технологии способствуют росту. Главным образом за счет увеличения производительности, капитала и труда, а также эффективности экономики.

Главным катализатором была способность трудоспособного населения развивающегося мира освоить и применить технологии. Да, дело не в том, сколько инженеров в стране, а, скорее, насколько продуктивно они работают. Даже при наилучшем образовании и технологиях без материально-технических средств для увеличения производительности и объемов производства (и снижения затрат) даже самые опытные работники могут стать бессильными. Рост совокупной производительности факторов производства (СПФП) зависит от научных инноваций, освоения новых и имеющихся технологий и технологической ассимиляции для обеспечения усовершенствований в производстве. Вот почему наступление компьютерного века навсегда изменило скорость и эффективность работы среднего рабочего во всем мире, но главным образом в развивающихся странах.

По данным ОЭСР еще за 1990 год, рост СПФП в самых индустриализованных странах – США, Японии, Германии, Великобритании и Франции – вяло держался на уровне 1% в год. Между тем, по оценке экономиста UBS Эндрю Кейтса, средний годовой рост китайской СПФП между 1990 и 2008 годами составил 4% – важно отметить, что это самый быстрый рост СПФП в мире, насколько известно. Индия тоже показывает уверенный рост СПФП, как Южная Корея и Япония на пике экономического роста.

Но это не все плохие новости для Запада. В прошлом увеличение СПФП соответствовало повышению оплаты труда, а это повышение, в свою очередь, способствовало большему (качественному) экономическому росту. Однако в последние двадцать пять лет рост СПФП не так активно переходил в экономический, и, более того, повышение западных зарплат скорее отставало от роста производительности. То есть увеличение СПФП, вместо того чтобы накапливаться у тех, кто предоставляет труд (то есть работников, получивших повышенную зарплату), накапливались у владельцев капитала. Владельцы капитала взяли эти выгоды производительности и в ответ ссудили деньгами работников (в виде долгов). Так, вместо того, чтобы у работников увеличилась покупательная способность в результате увеличения зарплаты, их покупательная способность увеличилась в результате накопления долга. Это особенно верно для США, где работники брали большие кредиты на покупку недвижимости и потребительские цели, причем ни то ни другое ничего не сделало для улучшения темпов роста.

По этой причине и некоторым другим, описанным выше, рост СПФП и технологий на Западе затормозились, тогда как рост СПФП в других регионах (особенно в Китае и других быстроразвивающихся странах) превратился в увеличение инвестиций. Во всяком случае, на данный момент есть убедительные доводы в пользу того, что одного только роста производительности недостаточно для обеспечения развития. В своей эпохальной книге по этому предмету директор-основатель Mckinsey Global Institute утверждает, что, если рост производительности сопровождается искажениями, кумовством и корыстными интересами, которые тормозят честную и открытую конкуренцию в развивающихся странах, где компании могут не платить налогов, пренебрегать законодательством и красть интеллектуальную собственность, не обязательно прекращается рост ВВП на душу населения.

В некоторых государственных секторах промышленных экономик рост (в абсолютных величинах и компенсации) почти полностью связывали с упадком производительности. Например, в Великобритании новые миллиарды фунтов, закаченных в государственный сектор за десять лет с 2000 по 2010 год, никак не увеличили производительность. Напротив, почти везде наблюдался упадок производительности, в том числе в важнейших секторах. Например, по данным Бюро национальной статистики, индекс производительности в британском государственном здравоохранении упал примерно со 102 в 1997 году до 96 в 2004 году (за 100 считается производительность 1999 года).

Хотя такие факторы, как недостаточная квалификация, полуразрушенная инфраструктура и громоздкое законодательство, отрицательно сказываются на показателях производительности, большинство признает, что рост госсектора сыграл ведущую роль в усугублении упадка. Если промышленный Запад как минимум не примет радикальные меры для защиты и расширения своих патентованных технологий, эта зловещая тенденция усилится во вред экономическим перспективам Запада.

Часть вторая

Назад в будущее

С Востока на Запад и обратно

Так же как катаклизм Второй мировой войны обнаружил фундаментальный переход силы, раз и навсегда, от Великобритании к США, происходивший за кулисами примерно в течение поколения, так и финансовый кризис 2008 года выявил еще один всемирный переворот, который подготавливался несколько десятилетий, – а именно первые ощутимые свидетельства того, что уже начался новый переход экономической силы от Запада к Востоку, и, может быть, точнее, от США к Китаю. Если ничего уже не поменяется, то новый переход силы чреват даже еще бо́льшими последствиями, чем предыдущий.

В последние пятьсот лет силы, которые доминировали в мире и, в самом широком смысле, сформировали его, были западными; и по мере того, как в ходе технического прогресса сообщение становилось всемирным, таким же становилось и западное влияние. Сегодня всемирный язык бизнеса, торговли и сотрудничества основан на возникшем на Западе латинском алфавите; Запад обращает в свою веру и экспортирует (хотя и постепенно) свою структуру демократии как самое точное выражение политического и социального человека. Во всех уголках мира люди предпочитают западную музыку (вспомните Элвиса Пресли или Майкла Джексона), увлекаются западными кинозвездами, водят машины, созданные на Западе, играют в западные игры – крикет, футбол, теннис и гольф, – слушают западную классику, читают западные романы и спорят о западной философии и мировоззрении. История современного человечества в последние пятьсот лет действительно сформирована Западом.

Теперь, впервые за полтысячи лет, Восток на подъеме, в частности Китай и Индия. Пока что это заметнее всего именно в экономическом смысле, но не заблуждайтесь, рано или поздно в мире произойдут и другие перемены.

Подумайте об изменениях, которые произошли между 1900 и 1950 годами. Подумайте о других изменениях, которые произошли с 1950 по 2000 год в культуре, обществе, которые подталкивали в основном западные понятия, западные изобретения, западные цели. Вряд ли следующие пятьдесят лет будут такими же.

Знаменитый историк Ниалл Фергюсон популяризировал термин «Кимерика», которым он описывает переход силы от монополии США к дуополии Китая и США. Прозорливое слово от прозорливого человека, но, как сказал Рональд Рейган во время президентской кампании на второй срок: «Пока еще ничего не видно». Кимерика всего лишь начинается. Китай переживает вторую революцию. В 1960-х Китай пережил культурную революцию, теперь у него потуги экономической революции, и перед ним открылись мириады возможностей: его растущая экономическая мощь, его всемирный охват, его самоощущение, его уверенность в себе растут день ото дня, как и его способность осуществить свои планы. Его время приходит, он набирает скорость.

Может быть, время Америки уже прошло?

Если Америка продолжит следовать тем же неправильным курсом, который мы обрисовали в первых трех главах, то ответ на этот вопрос будет очень коротким: да. По экономическим прогнозам, Америка уступит первое место крупнейшей экономической державы мира – Китаю – к 2027 году; осталось всего лишь 17 лет. Затянувшаяся эрозия количества и качества капитала, труда и технической монополии США поставила американскую экономику на путь длительного структурного и фундаментального разрушения. Конечно, разрушение еще можно удержать, но только если будут приняты уверенные политические меры и выполнены нелегкие решения.

В Китае еще не произошло промышленной революции в чистом смысле, он еще не стал новатором и пока только имитирует сделанное раньше. И конечно, хотя Китай и может добиться экономического превосходства к 2027 году, средний китаец все еще будет заметно беднее среднего американца.

Однако это всего лишь вопрос победителей и проигравших в игре с прямо противоположными интересами: если Китай победит, должна ли Америка проиграть? Теория улучшения итальянского экономиста Вильфредо Парето предполагает, что не обязательно должно быть так; вполне возможно, что нечто произойдет в экономике, которое никому не повредит и принесет пользу хотя бы одному. В контексте глобальной экономики есть вероятность, что Китай поднимется, а Америка не упадет. Больше того, почему бы им не подняться вместе? Игра все еще стоит свеч.

Но когда Китай на подъеме и, безусловно, набирает экономический разгон, вопрос меняется: как будет Америка вести эту игру? Это вопрос важный, но прежде чем перейти к нему, коротко взглянем на страны нового мирового порядка, бросающие вызов статус-кво.

«Экономическая деятельность – источник силы и благосостояния. Пожалуй, это важнейший источник власти, и в мире, где военные конфликты между ключевыми государствами маловероятны, экономическая сила будет приобретать все большую важность в вопросе, кто главный, а кто подчиненный. По этой самой причине у американцев есть все основания озаботиться стоящей перед ними задачей…»

В книге «Почему международное первенство имеет значение» (1993) Сэмюэл Хантингтон говорил об экономическом вызове, который бросила Япония. Покупка Японией в октябре 1989 года нью-йоркской Rockefeller Group за 846 миллионов долларов стала символом японского подъема. Если бы Хантингтон написал свое проницательное предсказание всего лишь десятью годами позже, он почти наверняка увидел бы, что к схватке готовится совсем другой претендент.

Глава 6

Мир вверх дном

Место за взрослым столом

Некий банкир рассказывает, как ему пришлось иметь дело с одним из высокопоставленных чиновников в России. Всего через несколько месяцев после российского дефолта в 1998 году крупный международный банк решил продлить российскому правительству заем в сотни миллионов долларов. После подписания соглашения высшее руководство банка с нетерпением ожидало обеда в честь заключения сделки (принятый обычай, который предоставляет кредитору возможность напомнить заемщику, кто тут главный, а заемщику (в данном случае русским) предоставляет возможность показать кредитору степень своей искренней признательности).

Под давлением в виде многочисленных звонков и вала электронных писем русские наконец-то капитулировали и согласились встретиться с банкирами в Москве. Однако согласие сопровождалось суровым напоминанием: «Мы Российская Федерация… мы никому не дадим себя поучать».

В последние пятьдесят лет политика Запада в основном основывалась на противопоставлении – «мы против них». В подавляющем большинстве случаев в главных международных организациях, которые определяют политические программы мировой безопасности, экономики, торговли и развития, доминируют страны развитого Запада при практически нулевом представительстве развивающегося мира. Большая восьмерка, советы директоров Международного валютного фонда и Всемирного банка и так далее – список можно продолжать.[78]

Хотя положение медленно меняется, каковы бы ни были причины, эти организации в целом не проявляли никакой склонности к переменам, и развивающийся мир был исключен. В 2009 году иметь постоянными членами Большой восьмерки Великобританию, Францию, Канаду и Италию, но не Турцию, Саудовскую Аравию, Мексику, Южную Африку, Бразилию, Индию или Китай не только смехотворно, но и демонстрирует нежелание смотреть в лицо новой реальности современного экономического мира.

78 Конечно, положение меняется, и в международных организациях становится больше представителей развивающегося мира.

Однако в пику промышленному Западу развивающиеся страны уже ответили созданием собственных клубов. «Южно-южная связка» (как ее называют) означает, что «изгнанный» развивающийся мир сегодня ведет совместную торговлю и строит планы, все меньше оглядываясь на старый индустриализованный Запад.

Весной 2008 года передовая группа новых стран, включающая Бразилию, Россию, Индию и Китай (так называемые страны БРИК), объявили о своем закрытом съезде – первом такого рода – в российском Екатеринбурге в 2009 году. Запад не пригласили. Одна из целей саммита – дать лидерам БРИК возможность «использовать свое экономическое влияние, чтобы усилить свои позиции в управлении мировой финансовой системой». По итогам саммита они призвали к установлению «многополярного миропорядка».

Как утверждал Гидеон Рэкмен в публицистической статье в Financial Times за январь 2010 года, существует равная вероятность того, что четыре главных демократии развивающегося мира – Бразилия, Индия, ЮАР и Турция – поддержат Китай (или даже Иран) в важнейших международных вопросах или США. Конференция по климату в Копенгагене в 2009 году ярко продемонстрировала растущее пренебрежение Америкой. Рэкмен считает, что американцам не удалось организовать президенту Обаме встречи один на один с главами Бразилии, Индии, ЮАР и Турции. Самое интересное, когда президент Обама в последнюю минуту приехал на встречу с китайским премьером Вэнем Цзябао, оказалось, что он уже давно ведет переговоры с Бразилией, Индией и ЮАР. Что еще хуже, хотя и весьма символично, главам государств пришлось потесниться, чтобы за столом нашлось место для американского президента.

Возможно, наивно собирать все развивающиеся страны в единый блок, ведь они могут выйти, или могут возобладать политические соображения, и из-за непредвиденных событий (в самих странах или за их пределами) у них изменятся симпатии и убеждения, но пока что все признаки говорят, что они осознают свой удельный вес, а их связи – торговые, финансовые, политические – укрепляются. Год от года они все больше сотрудничают в области производства продовольствия, инфраструктуры и природных ресурсов.

Например, в феврале 2009 года Китай согласился предоставить российским нефтяным компаниям кредит в 25 миллиардов долларов взамен на поставку нефти в течение двадцати лет.[79] Обе страны также рассматривают строительство 4000-километрового трубопровода из российского дальневосточного Приамурья до Дацина на северо-востоке Китая.[80] Между тем в мае 2009 года одновременно с соглашением об увеличении поставок куриного мяса и говядины из Бразилии Китай предоставил кредит примерно в 10 миллиардов долларов бразильской государственной нефтяной компании Petrobras в обмен на поставку 200 тысяч баррелей нефти в день для Sinopec (китайской государственной компании) в течение следующих десяти лет.[81] Подобные сделки – огромные 79 Российские нефтяные компании возьмут 25-миллиардный кредит у Китая: http://www.ft.com/cms/s/0/b29b499c-fd5d-lldd-al03-000077b07658.html?nclick_check=1.

80 Китай и Россия строят 4000-километровый трубопровод из Приамурья в Дацин: http://www.chathanrihouse.org.uk/files/6619_russiachinamay06.pdf.

81 Китай предоставляет 10-миллиардный кредит бразильской Petrobras: по масштабу – все чаще заключаются между не западными странами.

В июле 2008 года российская государственная компания Газпром объявила о своих планах купить все будущие объемы ливийской нефти и газа, отправляемые на экспорт, то есть навечно.[82] В последние годы Китай стал дурно известен тем, что расшатывал инфраструктуру и вкладывал в природные ресурсы Африки и Ближнего Востока.

Неприкрытое присвоение земли и природных ресурсов, конечно, грозит более серьезными последствиями, чем финансовые транзакции между развивающимися странами. Планы Газпрома – явная попытка прибрать к рукам поставки энергоносителей в Европу, экспансия Китая в континентальной Африке (и других регионах), очевидно, проводится в ожидании будущего истощения мировых продовольственных ресурсов (в конце концов, в самом Китае всего лишь 7% пахотной земли). Китайский рывок дал ему неоспоримое преимущество в контроле над массой земли в Африке, где находится треть невозделанных пахотных земель планеты.

Ну и, конечно, покупка Китаем перуанской горы Торомончо, содержащей 2 миллиарда тонн меди, – очередной стратегический шаг с целью загнать в угол рынок природных ресурсов.[83] В первые четыре месяца 2009 гоhttp://www.pfie.com/china-makesus$10bn-loan-to-brazil/ 413505-article.

82 О намерениях Газпрома относительно покупки ливийской нефти и газа: http://www.ft.com/intl/cms/s/0/e6bflb98-4e00-lldd-820e-000077b07658.html#axzzlYJfgqKGa.

83 Покупка Китаем медной горы Торомончо: http://www.news.bbc.co.uk./1/hi/world/americas/7460364.stm.

да Китай перегнал США как крупнейший торговый партнер Бразилии, а к лету 2010 года – и Чили. Запад стал свидетелем неприкрытых попыток управлять и контролировать мировую экономику, что, безусловно, является началом геополитического доминирования.

Развивающиеся страны, имея достаточные денежные средства, щедро их раздают. Дело не просто в том, чтобы скупить мировые ресурсы, и не в том, чтобы царить в мировом супермаркете: им удалось поставить западные страны в подчиненное положение, превратив их в страны-должники – в долгу перед Остальными.

Китай в настоящее время владеет 23,4% от долга США (в ценных бумагах казначейства США на сумму 800,5 миллиарда долларов на июль 2009 года);[84] в разгар финансового кризиса 2008 года Россия одолжила 4 миллиарда евро (почти 6 миллиардов долларов) для спасения Исландии,[85] а Бразилия предоставила 10 миллиардов долларов Международному валютному фонду.[86]

Питая ненасытную страсть Запада к займам, китайцы ловко научились производить западные товары и предоставили им (в форме кредитов) деньги на их покупку; они взяли Запад в мертвую хватку долга и зависимости, из которой ему будет очень трудно вырваться.

84 Долги США перед Китаем: «Major Foreign Holders of U.S. Treasure Securities», US Treasury Department, 2009.

85 Россия дает деньги Исландии: http://www.telegraph.co.uk/finance/financialcrisis/3151148/Financial-CrisisTceland-gets-4bn-Russian-loan-as-banks-collapse.html.

86 Бразилия предоставляет заем МВФ: http://www.bbc.co.uk/1/hi/8094402.stm.

Возможно, Америка считала себя очень умной, когда взимала пошлину с китайских товаров в виде займов. Но она оказалась недальновидной: в конце концов, именно Америка тонет в долгах и именно ее граждане тонут в потребительстве. Было бы совсем по-другому, если бы Америка занимала у самой себя и пускала деньги на производство товаров, которое обеспечило бы американцам (а не китайцам) рабочие места. Но она этого не сделала. Америка сама подвела Китай к двери и, как в старой левантийской притче о шатре и верблюде, оказалась на морозе, а в доме поселились китайцы.

В последнее время Остальные вели себя так агрессивно и повелительно, что Запад стал наносить ответные удары – где и когда мог. В июне 2009 года состоялся первый залп, когда США и Европа предприняли скоординированные действия против Китая, так как он в одностороннем порядке решил ограничить экспорт сырья – кокса, кремния и цинка.[87]

Так из-за чего же рассердился Запад? Он не просто осознал, что утратил былую монополию на капитал, труд и технологии, но скорее то, что, пока Запад сопротивляется перед воинственным, если не безжалостным подходом, которым ведущие нации Остальных стараются укрепить свое лидерство, его протесты отдают фальшью в свете того, как он сам прокладывал путь к своему экономическому величию. Лучшее, на что еще могут надеяться страны Запада в глобализованном мире, – это что они станут одними из многих во главе таблицы лидеров, но, 87 США и Европа предпринимают скоординированные действия против Китая: http://www.ewactiv.com/еп/trade/eu-us-act-china-raw-ìnaterial-exports/article 183436.

учитывая их текущий экономический курс, в этом тоже нет никакой уверенности.

Кандидаты в лидерство из развивающегося мира со щедрой долей злорадства указывают на вопиющее, унизительное финансово-экономическое положение Запада. На мировом экономическом саммите в Давосе в 2009 году мир услышал, как главы Китая и России по очереди разносят Запад, и Америку в частности, за его роль в крахе мировой экономики и говорят о неопределенности экономического будущего Америки.

В своей речи, насмешливо отзываясь о роли США в финансовой катастрофе, российский премьер-министр Владимир Путин сказал: «Напомню лишь, что всего год назад с этой трибуны звучали слова наших американских друзей о фундаментальной устойчивости и безоблачных перспективах экономики США. Сегодня же гордость Уолл-стрит – инвестиционные банки – практически перестали существовать».[88]

Возможно, предчувствуя эти малоприятные нотации и критику, туда не явился ни один из высокопоставленных чиновников США – впервые за последние годы.

Чем они это заслужили?

Лауреат Нобелевской премии Милтон Фридман как-то заметил: «Великим достоинством свободной рыночной системы является то, что ее не заботит цвет кожи людей; она не интересуется их религиозными убеждениями; единственное, что интересует рынок, – это могут ли люди произвести нечто такое, что ты хотел бы купить. Это 88 Выступление Путина на открытии Всемирного экономического форума в Давосе: http://government.ru/docs/3221/print/.

самая эффективная изо всех известных систем, потому что она позволяет людям, ненавидящим друг друга, совершать сделки и помогать один другому».[89]

Послевоенный капитализм кормил и поил страны мира. Он заботился о здоровье людей, увеличил их продолжительность жизни, дал им работу, образование, одежду и политические права. Все блага, которыми пользуешься ты, читатель, работа, которая у тебя есть, книги, которые ты читаешь, машина, на которой ты ездишь, ты получил благодаря рыночной системе – капитализму. Даже завтрак на твоем столе появился с помощью сложной системы предприятий, труда и средств производства, которую может предоставить только капитализм (несмотря на все его недостатки и беззакония).

Однако, несмотря на его обманчивую привлекательность, у стран всегда был выбор. Действительно, тридцать лет назад развивающиеся страны стояли между двумя противоположными вариантами – капитализмом и коммунизмом. Если они выбирали капитализм – как многие из них и поступили, – им приходилось выбрать и его тип (экономический результат другого варианта в основном приводил к краху – достаточно посмотреть на Кубу, большую часть Африки и Северную Корею).

Здесь не место для исчерпывающей критики капиталистического кредо; тем не менее здесь вполне возможно очертить градации капиталистической системы, поскольку каждый вариант оказывает глубокое влияние на то, каким образом капитализм обеспечивает экономическое процветание при новом экономическом порядке. Та форма капитализма, которую выбрали страны, определя89 Цитата Милтона Фридмана: http://www.en.wikiquote.org/wiki/Economics.

ла их экономический путь до сих пор и будет определять перспективы их экономического роста завтра. Но самое важное, быть может, – это что от выбранного типа капитализма решительно зависело, насколько их экономики оказались способны защититься от превратностей финансовых рынков во время кредитного кризиса 2008 года; благодаря этому одни получили возможность оказывать финансовую помощь другим, тем, кто был заражен более вирулентным штаммом капиталистической системы, который до сих пор играл ведущую роль на глобальной экономической сцене. Кроме того, такие страны, как Китай, получили возможность реализовать агрессивные стратегические кампании, например прибрать к рукам мировое производство товаров широкого потребления.

Вопреки распространенному мнению, что все формы капитализма одинаковы, в истории капиталистическую матрицу во многом определяли три главные разновидности.

Первая разновидность почти исключительно основывается на принципе невмешательства государства в экономику и, вероятно, является самым чистым вариантом того, что представлял себе Адам Смит. Эту модель приняли США и в меньшей степени Великобритания (конечно, надо сказать, что в Великобритании существует государственная система всеобщего медицинского обслуживания), и она даже во времена экономических потрясений не отступает от закона, озвученного британским премьер-министром Маргарет Тэтчер перед палатой общин в апреле 1988 года: что бы ни случилось, «против рынка не попрешь».[90]

90 Цитата Маргарет Тэтчер: Вторая разновидность подразумевает сравнительно высокие налоги, государственную поддержку общественных благ (то, что приносит пользу всем, но стоимость чего невозможно возложить на кого-то одного, например, уличное освещение), но при этом частный рынок в основном предоставлен самому себе. Эту модель предпочитают большинство стран континентальной Европы, поэтому налоги на доход в таких регионах, как Скандинавия, Франция и Германия, в основном выше, чем в США. Именно из этой налоговой базы государство черпает средства для поддержки всего – от железных дорог до пенсионной системы.

В третьей разновидности капитализма правительство почти все крепко держит в своих руках. Этот режим с командным стилем управления, главным образом, принят в Китае и других активных экономиках.

Хотя в этом случае государство не обязательно владеет или управляет пекарней, оно диктует цены на хлеб. Очень часто это равновесие достигается через сочетание строгих норм и правил и точного баланса макроэкономической политики. Архитекторы восточноазиатского чуда четко усвоили это. Дэн Сяопин в Китае, Ли Куан Ю в Сингапуре и Пак Чон Хи в Южной Корее каждый своим путем пришел к убеждению, что экономическая модель, отточенная капиталистическим мировоззрением, пронизанная сильным государственным вмешательством, – именно то, что надо. Этот прагматический подход выразил Дэн Сяопин на конференции 1961 года в Гуанчжоу в своем знаменитом высказывании: «Не важно, какого цвета кот, белого или черного. Хороший кот тот, который ловит мышей». Все поняли его так, как если бы он имел в http://www.margaretthatcher.org/speeches/displaydocument.asp?docid=107195.

виду, что главное – это производственная жизнь страны, а не то, какая у нее идеология, капиталистическая или коммунистическая.

Азия – не единственное место, где была внедрена и освоена новая модель капитализма. Шейх аль-Мактум, дальновидный правитель Дубая, поднял свою целину, вывел ее из неизвестности и превратил в крупнейшую созданную руками человека гавань в мире, чей ВВП за 2005 год достиг 37 миллиардов долларов при населении чуть более 1 миллиона человек. Хотя нужно сказать (и 2008 год определенно это доказал), что экономика, в большой степени основанная на туризме и финансовой системе с излишним привлечением заемных средств, неизбежно оказывается на шатком основании (чтобы убедиться, взгляните на Дубай в конце 2009 года).

Помимо Азии и Ближнего Востока, движение конца 1980-х годов, названное «перестройкой», экономическое восстановление свободного рынка, которое смело избитые советские лозунги и определило подъем (и конечное падение) Михаила Горбачева, словно мантру, последовательно усвоили страны Восточной Европы. Но, может быть, ярче всего это проявилось, когда при президенте Борисе Ельцине коммунистическая Россия капитулировала перед яростным наскоком капиталистической модели, молниеносно погрузившись в свободный хаос необузданных и неуправляемых олигархов, пока его не приструнила весьма заметная рука правительства Владимира Путина.