Текст книги "Как погиб Запад. 50 лет экономической недальновидности и суровый выбор впереди"

Автор книги: Дамбиса Мойо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Дамбиса Мойо

Как погиб Запад

50 лет экономической недальновидности и суровый выбор впереди

Мировая экономика: возможные сценарии будущего

Изменения, происходящие в мировой экономике, затронули основные финансовые центры могущества мира. Началось перераспределение сил и богатства. Причиной этого был не только финансовый кризис 2008 года, который стал катализатором процесса, а нарождающаяся экономическая мощь других стран. Центр тяжести стал постепенно перемещаться на Восток. Казалось, что этот кризис был полной неожиданностью для всех, по крайней мере для большей части населения, так как перед этим с высоких трибун их заверяли, что ничего серьезного не происходит, а после случившегося стали обвинять экономистов в неспособности увидеть и предупредить. На самом деле и видели, и предупреждали. Слишком заинституционализированные международные экономические отношения позволяли одно время смягчать, вуалировать противоречия в мировой экономике, но наступило время, когда все вышло наружу. Политики знали о проблемах, тем не менее предпочитали по различным причинам не замечать их, замалчивать, не принимать никаких решений.[1]

В основе развития экономики лежат объективные экономические законы, одним из которых является закон о разделении труда и как следствие – международное 1 Доклад Стиглица о реформе международной валютно-финансовой системы: уроки глобального кризиса (М.: Международные отношения, 2010. c.14).

разделение труда. Основой этих взаимоотношений стал товар. Постепенно в сферу товарного производства вовлекались все новые товары, и товарное производство становилось доминирующим способом производства. Наступило время, когда капитал стал товаром, это событие оказалось настолько знаковым, что сам способ производства стали называть капиталистическим (или капитализмом). Он имел свои преимущества перед другими способами производства, а также свои внутренние противоречия.

Выход на рынок капитала давал, с одной стороны, большие преимущества – инвестиции стали более доступными и дешевыми, но, с другой стороны, при недостаточном регулировании, а иногда при непосредственном участии властей возможность для манипуляций и мошенничества. Особенно широкие возможности открылись при использовании производных финансовых инструментов.

Перелив капитала – объективный процесс, обусловленный разницей в доходности отраслевых, товарных рынков. И чтобы не было перегибов в одну сторону, например в сторону финансового рынка или рынка услуг, необходим адекватный регулятор. Вывоз капитала за границу обусловлен многими факторами, которые могут быть объективными и субъективными. Одна из важных объективных причин – это высокий спрос на рынке зарубежной страны и ускоренный рост морального износа оборудования. К одной из основных субъективных причин можно отнести экспорт социальных рисков. Все эти проблемы можно и нужно решать на уровне исполнительной и законодательной власти, но проблема в том, что политика сейчас превратилась в избирательное шоу, при обязательном соблюдении материальных интересов групп поддержки, а популистские программы истощают экономику, как верно замечает Дамбиса Мойо.

Книга интересна и полезна для российского читателя своей аргументированностью и возможностью на основе приведенных фактов понять и причины проблем российской экономики, которые объясняются управленческими ошибками, а возможные сценарии будущего, приведенные автором, близки к реальности.

Доктор экономических наук

Бараненко С.П.

Как погиб Запад

50 лет экономической недальновидности и суровый выбор впереди

История от одного топ-менеджера: как-то на конференции глава некоей западной телефонной компании, давно занимающей ведущее положение на рынке, распространялся о том, чего только не умеет его компания и какие только изобретения не находятся у них в разработке. Он довольно долго расписывал размах, охват и выдающиеся успехи своего предприятия. Речь его заслужила восторженные аплодисменты. Потом подошла очередь руководителя аналогичной компании из Китая. Ничтоже сумняшеся, он показал на западного коллегу и сказал: «Мы можем сделать все то же самое… на 40 процентов дешевле». И сразу же сел.

Предисловие

9 июля 2008 года Крайслер-Билдинг, один из популярнейших символов нью-йоркской панорамы, был куплен иностранным правительством за 800 миллионов американских долларов. Итак, один из самых узнаваемых небоскребов Америки, олицетворяющий ее силу, ее трудолюбие, перешел в чужие руки. И купило его правительство не просто какого-то иного государства, не британского, не немецкого, не французского; это вообще не была западная экономическая держава. Покупатели явились из нового силового блока быстро развивающихся стран, которые сегодня угрожают поколебать более чем пятисотлетнее экономическое превосходство Запада. Это был совет по инвестициям правительства Абу-Даби. На покупку небоскреба Крайслер ушла часть суммы приблизительно в 1,8 миллиарда долларов, которую инвесторы с Ближнего Востока потратили на коммерческие приобретения в США всего за первые шесть месяцев 2008 года. Это не первая такая покупка, и последней она не будет. Больше того, после финансового фиаско 2008 года и вызванного им резкого падения цен на активы, подобные сделки, скорее всего, будут происходить все чаще.[2]

Книга «Как погиб Запад» рассказывает историю того, как страны с самой сильной экономикой дошли до такого упадка благосостояния и отхода с доминирующих политических позиций, когда им вскоре предстоит лишиться всего, за что они боролись, – экономического, военного и политического мирового господства.[3] Есть три главные причины, почему Запад стал свидетелем того, как рушатся его огромные преимущества; и скорость этого разрушения увеличивается с каждым годом.

Во-первых, из-за недальновидных политических и военных решений Запад (главным образом, США) сумел оттолкнуть от себя те самые развивающиеся страны, с которыми он теперь конкурирует. И хотя эти страны по-прежнему ведут торговлю со своими западными визави, 2 Не следует видеть в этом аргумент в защиту протекционизма по отношению к активам; это всего лишь констатация растущей экономической тенденции.

3 Конечно, тех, кто живет при свободной, либеральной демократии, в мире меньшинство, однако нет сомнений, что последние пятьдесят лет были охарактеризованы превосходством политической доктрины и экономическим господством Запада во главе с США.

часто это происходит со сжатыми зубами и подспудным чувством взаимного недоверия. Естественно, что в итоге это скорее лишь увеличивает раскол, чем способствует установлению надежных союзов. Если бы не соображения выгоды, существовал бы реальный риск того, что в день, когда у развивающихся стран исчезнет необходимость вести торговлю с Западом, они ее прекратят.

Вторая причина заключается в том, что Томас Фридман назвал «уплощением мира», – снижение расходов на транспорт, коммуникации и производство, облегчившее передачу технологий. Да, технологические и экономические преимущества Запада сделали его возможным и, как естественное следствие, содействовали освоению передовых технологий и стандартов управления в мировом масштабе. Но эти преимущества, когда-то монопольно принадлежавшие Западу, со временем распространились и, безусловно, продолжат распространяться.

Однако главной темой этой книги является третья причина.

«Как погиб Запад» – это очерк того, как за последние пятьдесят лет самые передовые и благополучные страны мира расшатали свою когда-то непоколебимую позицию в результате ряда последовательных в корне неверных экономических шагов.

Именно эти решения попутно и привели к неустойчивому колебанию экономико-географических весов, чаши которых теперь замерли, готовые склониться в пользу развивающегося мира.[4] Если в ближайшие десять лет не 4 Теория экономического роста (конвергенции) предполагает, что у бедных стран проявится тенденция к более быстрому росту, необходимому, чтобы «догнать» более экономически развитые страны. Поскольку экономические улучшения в бедных странах не могут не способствовать глобальной стабильности, экономический успех беднейших стран послужит к выгоде всего мира (включая и произойдут радикальные политические перемены, то право решать, кто чем владеет, быстро перейдет к Китаю, Индии, России или Ближнему Востоку, а сегодняшнему индустриализованному Западу гарантирован бесповоротный экономический упадок.

Введение

В сентябре 2008 года мир стал свидетелем беспрецедентного удара по финансовой структуре, которую Запад принимал как должное в течение предыдущих пятидесяти лет. Ударные волны одна за другой разгромили систему. Казалось, каждый день несет новое бедствие. Всего за три недели рухнул Lehman Brothers, непоколебимый столп банковской системы США; пришлось национализировать главные ипотечные операторы США Fannie Мае и Freddie Mac; AIG, крупнейшая страховая компания мира, была загнана в угол, и само ее существование встало под вопрос (американское правительство протянет компании руку помощи в виде увесистых 85 миллиардов долларов, чтобы удержать ее на плаву). В Великобритании антикризисные дотации банковским гигантам Lloyds TSB и Royal Bank of Scotland существенно превысили 1,4 триллиона долларов США (850 миллиардов фунтов) в 2009 году. Но и при всем при этом триллионы были сметены с фондовых бирж от Нью-Йорка до Лондона и Рейкьявика, а также с большинства бирж между ними, что поставило под угрозу миллионы пенсий и сбережений частных лиц.

Однако сколь бы экстраординарны и катастрофичны ни были эти события, «Как погиб Запад» не о непосредбогатые государства).

ственных причинах и следствиях того потрясения и нежданного финансового краха. Невозможно отрицать, что мир оказался в тисках кризиса, но подобно цунами, которое появляется как бы из ниоткуда и оставляет после себя смерть и разрушение, события 2008 года были неизбежным следствием сейсмических разломов, чреватых дальнейшими бедствиями, и сдвигов тектонических плит экономики, которые прошли незамеченными под кажущейся гладью финансовых вод, по которым западная экономика благополучно плавала в последние полвека.[5]

Однако, в отличие от тектонических плит морского дна, если бы удалось обнаружить и устранить эти экономические разломы, финансовый кризис 2008 года, возможно, никогда бы не случился, по крайней мере определенно не в той степени и не так свирепо, как это произошло. Крах оказался кульминацией целого ряда ошибок и недочетов политики, которые накапливали инерцию в течение последних пятидесяти лет и прорвались наихудшим финансовым кризисом со времен Великой депрессии. И сейчас, как ни странно, многие государства не отказались от этого ущербного курса, как будто не замечая истинных причин краха 2008 года.

Но не все так просто. Было бы ошибкой рассматривать произошедшее как изолированный и сравнительно локальный эпизод. По существу дела, то, что произошло в 2008 году, ознаменовало очередной этап фундаментального перехода от одной экономической силы к другой; от Запада к остальному развивающемуся миру.[6]

5 Конечно, капитализм свободного рынка в его современной форме существует, пожалуй, лишь с эпохи премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер и президента США Рональда Рейгана – с 80-х годов XX века.

6 Многие утверждают, что вследствие политического императива (того факта, что Многие политологи видят в этом сдвиге тревожные гегемонистские последствия. Для них самым важным является вопрос, живем ли мы в однополярном мире (где, например, доминирует США), или двуполярном мире, скажем эры холодной войны, или многополярном мире, которым управляет множество государств с разными политическими идеологиями.

Однако если смотреть сквозь узкую утилитарную призму экономиста, наиважнейшим является экономическое процветание (для Запада – вместе со свободами), чем то, кто в конечном счете правит миром. Экономика и экономисты виноваты в том, что они видят мир, экономики и страны как бы в рейтинговой таблице с единственным первым местом, хотя нельзя и отрицать, что именно мировые финансисты решают, кому обладать военной и политической мощью.

Так ли действительно важно, какая страна богаче и сильнее в военном отношении? Кому какое дело, обладает ли страна экономическим превосходством, если она процветает и справляется со своими внутренними делами? Например, жителей экономически развитых Дании, Швеции и Норвегии, кажется, совсем не беспокоит, кто правит миром, пока они предоставлены самим себе со своим процветанием и покоем, хотя их позиция вполне может измениться, если тот, в чьих руках шнурок от мешка с деньгами, попробует ограничить их свободы и посягнуть на их образ жизни. А до тех пор им, видимо, совершенно все равно, кто управляет глобальными финансами – Китай, Россия или Америка.

у клептократий меньше шансов на успех) экономическое господство скорее перейдет к Китаю, Индии, Бразилии или другим странам Азии, чем, скажем, к России или Ближнему Востоку.

Очевидно, что это ложная политико-экономическая дихотомия. В действительности политика и экономика связаны между собой, и связаны неразрывно. Однако в книге «Как погиб Запад» я сосредоточусь на экономических сдвигах и на том, как им предстоит преобразовать мир, в котором будем жить мы и будущие поколения.

Время на исходе. Если Запад не примет радикальных решений, из которых многие предложены в этой книге, и как можно быстрее, будет слишком поздно. Не потому, что Китай обязательно станет настолько богаче, но скорее из-за собственной глупости Америки в выработке политических решений. Как же так случилось, что Запад разбазарил свои неоспоримые преимущества?

Часть первая

Как это было

Глава 1

Однажды на Диком Западе

Давным-давно у Запада было все: деньги, политический здравый смысл, военная мощь; он знал, куда идти, и у него хватало сил дойти туда. Так оставалось на протяжении 500 лет будь то в Португалии, Испании, Нидерландах или Англии. Однако история превосходства Запада во второй половине XX века – это история Америки.[7]

7 Конечно, Америке угрожали опасности в виде холодной войны и подъема японского экономического империализма в середине 1980-х, но ее решимость преодолела все преграды.

То ли дело в американских войсках, хлынувших на берега Нормандии вместе с союзными силами, то ли в «Эноле Гей», сбросившей бомбу на Хиросиму, но к концу Второй мировой войны скипетр мировой державы (экономической, политической и военной) перешел от Великобритании к Соединенным Штатам. Хотя ушло почти полвека на то, чтобы холодная война изжила себя, США в основном твердо удерживали главенствующую позицию в течение следующих пяти десятилетий и в начале XXI века.

Конечно, перед началом Второй мировой войны США пришлось пережить последствия Великой депрессии 1929 года (к 1933 году стоимость акций на Нью-Йоркской фондовой бирже составляла меньше 20% их пиковой стоимости в 1929 году, а безработица в США взлетела примерно до 25%), а также потери ранеными и убитыми в Первой мировой войне. Хотя «Новый курс» президента Франклина Рузвельта не положил конец экономическому кризису 1930-х, он стал попыткой перестроить американский капитализм и придать новую и более динамичную роль не столь невидимой руке правительства. В своей основе Америка сохранила приверженность идее свободного предпринимательства, но по плану государству предстояло играть ведущую роль в планировании, контроле и руководстве пошатнувшейся экономики, не следуя за частным предпринимательством, а ведя его и управляя широкомасштабными проектами. Все это должно было подготовить США и дать им возможность извлечь выгоду из войны, которая переломит спину Западной Европе.[8]

8 ???

Таким образом, несмотря на некоторую остаточную слабость, с началом Второй мировой войны Америка оказалась в уникальном положении, из которого могла управлять промышленным, военным и производственным секторами для получения наибольших экономических преимуществ. В этом смысле Вторая мировая война рассматривалась не только в качестве военно-политической необходимости, но и в качестве экономических возможностей, на которые страна была готова отозваться.

Например, в 1941 году президент Рузвельт подписал Закон о ленд-лизе, по которому США продавали, передавали в обмен и отдавали в аренду союзникам всю необходимую военную технику. В рамках этой программы с 1941 по 1945 год Америка отправила за океан материально-технических ресурсов на сумму 50 миллиардов долларов (700 миллиардов в ценах 2007 года) – линкоры, пулеметы, миноносцы, подводные лодки и даже армейские ботинки – для воюющих союзников. Европа приняла на себя тяжелое бремя будущих выплат задолженности по программе ленд-лиза (Великобритания сделала последний платеж по ленд-лизу в размере 83,83 миллиона долларов в последний день 2006 года – пятьдесят лет спустя), и в результате этого американская экономика резко взлетела в 1950-х годах. Благодаря ленд-лизу (разумеется, план Маршалла – это совсем другое предложение) США стали лучшим в своем классе производителем.[9]

В действиях Америки соединились политическая необходимость и экономическая смекалка. Производство товаров, поставлявшихся за границу, было не просто политическим актом помощи союзникам; оно, кроме того, 9 Подробнее о ленд-лизе см. http://ru.wikipedia.org/wiki/Ленд-лиз.

помогло американской экономике набрать обороты. Действительно, результаты этой «великой американской интервенции» оказались ошеломительными, с какой стороны ни посмотреть. Благодаря тому, что весь мир нуждался в американских товарах, вялотекущая американская экономика превратилась в производственный локомотив.

К концу 1944 года безработица в США сократилась всего до 1,2% гражданского трудоспособного населения – рекордно низкий уровень в экономической истории Америки, который так и не удалось превзойти (в пиковой точке депрессии без работы остались более 15 миллионов американцев – четверть трудовых ресурсов страны). Валовой национальный продукт США вырос с 88,6 миллиарда долларов в 1939 году до 135 миллиардов долларов в 1944-м – 8,8% ежегодного роста за полдесятка лет. Это значило, что все было настроено на производство, – и научно-технические изменения ускорились. К концу войны весь остальной мир был разорен: нищая Япония, обанкротившаяся Европа, Великобритания без гроша в кармане, и США, бесспорно, стали единственной экономической силой.[10]

Грубо говоря, единственное, что потеряла Америка во Второй мировой войне, – это люди. Но и в этом ее потери по сравнению с потерями других участников войны были невелики. Из более чем 72 миллионов погибших США потеряли 416 800 человек – 0,32% своего населения. Однако в политическом, военном и экономическом отношении Америка одержала легкую победу. В извра10 Еще была Россия, которая приобрела обширную территорию, но потеряла множество жизней.

щенном смысле, война принесла ей оглушительный успех.

Америка вышла из Второй мировой войны с огромным богатством. Как заметил историк экономики Алан Милвард: «В отношении экономики Соединенные Штаты в 1945 году заняли несравнимо более сильную позицию, чем в 1941-м… К 1945 году фундамент экономического превосходства США в течение последующей четверти века был заложен… [Это], возможно, самое значительное следствие Второй мировой войны для послевоенного мира».

К середине 1960-х Америка финансировала восстановление послевоенной Европы и других стран, одновременно упрочивая свое положение главного экспортера культурных норм и технических ноу-хау. Этот век должен был стать веком Америки, и так это и случилось.

США не только не понесли никакого прямого ущерба на собственной земле (и сэкономили потенциальные миллиарды долларов расходов на восстановление своей инфраструктуры), больше того, самый факт, что Америка смогла победить, спонсировать союзников во время войны и провести план Маршалла (программу помощи Европе на сумму 100 миллиардов долларов в современных ценах, что составляло около 5% ВВП США в 1948 году), показывает, как непомерно разбогатела страна.

Кристофер Тассава писал: «Экономически усиленные промышленной экспансией военного времени… обладающие экономикой, более мощной и богатой, чем любая иная в мире, американские лидеры решили сделать США центром послевоенной мировой экономики». Холодная война затянулась на следующие полвека, но в конечном итоге возобладала именно эта стратегия. Ни одна страна мира не могла даже приблизиться к едва затронутым, фантастически богатым Соединенным Штатам. Мир принадлежал им.

Америка на подъеме проникла во все сферы общества. Такова была ее мощь, уверенность, энергия, что она пробилась и просочилась во все области человеческой деятельности, где ощущалось влияние Запада. Последующие десятилетия, 1950-е и 1960-е, казалось, лишь укрепили эту схему. Политически это была эра общественной сознательности и движения за гражданские права, произошла культурная революция в музыке, литературе и искусстве, а американские инновации доминировали в науке и технологии, доставив человека на Луну и продолжив разработку атомной бомбы.

Удача проекта «Манхэттен» и успехи в гонке ядерных вооружений возвестили эпоху, когда научное и технологическое главенство Америки казалось на Западе непоколебимым. Экспорт США вырос с 9993 миллионов долларов в 1950 году до 19 626 миллионов в 1960-м. Это увеличение экспорта всего за десять лет было поддержано ростом валового накопления основного капитала, который возрос с 58 миллиардов в 1950 году до 104 миллиардов в 1960-м.

В течение тридцати лет, начиная с 1950-х, мир стал свидетелем того, как влияние Америки распространяется повсеместно. От больших промышленных комплексов, таких как General Motors, Ford Motor Company, Mobil Oil, International Business Machines, United Fruit Company и Dow Chemicals, до голливудской киноиндустрии и музыкального бизнеса, образцом которого стала компания Motown, все символизировало мощь Америки как в самих США, так и за рубежом. Но бизнесом дело не кончилось.

С помощью основанного в 1961 году Корпуса мира Америка, экспортируя свои ценности через молодежь, давила своим моральным авторитетом на всех, кто, по мнению американцев, был не похож на них, с прерогативой «продвигать мир и дружбу во всем мире при посредстве Корпуса мира, который должен направлять в заинтересованные страны и территории мужчин и женщин из Соединенных Штатов, квалифицированных для службы за рубежом и готовых служить, при необходимости, в затруднительных условиях, чтобы помочь людям этих стран и территорий в обеспечении их нужд в обученном персонале». Разумеется, Америка не просто экспортировала свои ценности посредством Корпуса мира. США осуществили военные вторжения в Корею и Вьетнам, который до сих пор остается огромным пятном на американской совести. То, что Америка становилась все более дерзкой и обладала беспрецедентной силой за пределами страны, не вызывало никаких сомнений.

В целом это была эпоха того, что американский журналист Том Брокоу назвал «величайшим поколением»: поколения американцев, сражавшихся во Второй мировой войне и вернувшихся, чтобы сделать Америку величайшей страной мира. Очевидно, что в течение следующих пятидесяти лет они добивались успеха, – Америка была олицетворением богатства, силы и культурного превосходства, ее щупальца дотянулись до самых дальних уголков мира. Остальной Запад неизменно обращался по орбите вокруг нее – мог ли оторваться от нее тот, кто был загипнотизирован ее мощью и блеском? Это было солнце, вокруг которого кружились все остальные страны.

Америка не останавливалась ни в хорошие времена, ни в плохие. От нефтяных пиков 1970-х до долгового бремени и краха Уолл-стрит в 1980-х и даже падения коммунизма в 1990-х, которое породит ее злейших экономических конкурентов, Америка казалась непоколебимой. Америка так и планировала все с помощью своей военной силы, производственных мощностей, капитализма свободного рынка и культурной монополии – лозунгом тех времен было «Сделано в Америке».

Но перекрутим пленку до сегодняшнего дня. Посмотрим, что изменилось. Западные государства стоят перед лицом неслыханной финансовой катастрофы, их население стареет, для их обеспечения осталось мало ресурсов, многие необходимые политические реформы остаются политически непопулярны, а экономическое превосходство пошатнулось в глобальном масштабе, да так, что раньше и не снилось. И хотя неприятности случались и прежде, например американский ссудно-сберегательный кризис в 1980-х и 1990-х, тем не менее недавний финансовый кризис и курс, который продолжают проводить США, уверенно доказывают, что хватка, в которой Америка когда-то держала весь мир, быстро ослабевает. В первом десятилетии XXI века она превратилась в финансово слабую и экономически уязвимую страну, настолько, что, как плохая кровь, заразила все политическое тело Запада, сделав историю экономического упадка историей борьбы Запада против многочисленных выскочек из остального мира. Однако у стран Запада остаются веские причины ставить на то, что США в последующие годы будут экономически сильнее Европы.

Но что именно является движущей силой роста в экономике?

Опоры роста

Вокруг, казалось бы, неизбежного экономического упадка индустриализованного Запада – в частности, США – и подъеме остального мира во главе с Китаем было поднято много шума. Хотя в основном предметом этой дискуссии были исторические образцы империализма, а также стратегические и военные соображения, классические модели экономического роста также содержат структуру, которая ясно показывает, каким образом Запад в ущерб себе упорствует в неверном применении ключевых ингредиентов, необходимых для долгосрочного, последовательного экономического роста и успеха.

Эволюция теории роста – весьма увлекательный вопрос, однако его невозможно достаточно подробно рассмотреть в ограниченных рамках тонкой книжки. Первые ее изложения в экономической литературе начались с идеи Харрода – Домара, которая определяла рост исключительно как функцию единственной переменной – капитала.

В 1956 году американец Роберт Солоу, профессор Массачусетского технологического института, развил эту однофакторную модель и продемонстрировал, что труд также играет вполне определенную и решающую роль в обеспечении роста. За свой «вклад в теорию экономического роста» Солоу в 1987 году получил Нобелевскую премию по экономике, и многие годы его модель, в которой рост определяется капиталом и трудом, оставалась опорой литературы по макроэкономическому росту.

Однако, как ни удивительно, когда эти на первый взгляд логичные объяснения роста подверглись придирчивой проверке на практике, оказалось, что на их счет приходится не больше 40% экономического благополучия страны. Чего-то не хватало, и притом чего-то крупного. Этот до тех пор неустановленный фактор – в 60% величиной – назвали совокупной производительностью факторов производства, и это всеобъемлющее понятие охватывает технологический прогресс и все остальное, не входящее в капитал и труд, например, культуру и общественные институты. Таким образом, классические экономические модели демонстрируют, что экономический рост определяют три основных элемента: капитал, труд и совокупная производительность факторов производства.[11] Это поршни, толкающие цилиндры экономического роста. При точной настройке и слаженной работе двигатель, который они приводят в движение, имеет почти неограниченную мощность.

Возможно, ничто так же ясно не иллюстрирует мощь, чистый потенциал слияния этих трех компонентов, как высадка американцев на Луне в июле 1969 года. Мог ли быть более амбициозный вызов, чем тот, который бросил президент Кеннеди в 1961 году, пообещав доставить человека на Луну к концу десятилетия. В условиях, когда его подталкивала, казалось бы, более результативная космическая программа русских, которые вывели в космос и первый объект – «Спутник-1» (в 1957 году), и первое живое существо – собаку Лайку (в 1957 году), и, разумеется, первого человека – Юрия Гагарина (в 1961 году), Кеннеди подхватил дух времени, произнеся свои знаменитые слова: «Мы решили лететь на Луну в этом десятилетии и совершить все остальное не потому, что это легко, а потому, что трудно».

Программа «Аполлон», с ее историей, ее участниками, ее приключенческим духом, остается одним из самых прославленных фактов американской (и мировой) истории, и вполне обоснованно.[12] Но, кроме того, это самый наглядный пример слияния капитала, труда и технологии, когда все они находятся на пике своих возможностей и работают как единое целое. Америка имела капитал, имела труд и, в конечном итоге, создала технологию. Факты и цифры говорят красноречивее всяких слов.

В смысле капитала, стоимость программы «Аполлон» была астрономической. Годовой бюджет Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) увеличился с 500 миллионов долларов в 1960 году до наивысшего уровня в 5,2 миллиарда в 1965-м, то есть 5,3% федерального бюджета за тот год (5% сегодняшнего бюджета США составили бы около 125 миллиардов). Для сравнения: считается, что война во Вьетнаме стоила США около 111 миллиардов (135 миллиардов в долларах 2005 года).

Деньги представляли собой только одну из трудностей лунной программы. Чтобы достичь поставленной цели, Америке пришлось черпать из двух оставшихся компонентов – труда и технологии. К счастью для США, они смогли это сделать.

Для этого понадобилась огромная армия работников. К 1966 году штат гражданских служащих НАСА вырос до 36 тысяч человек, тогда как в 1960 году на агентство работали 10 тысяч. Также космическая программа НАСА потребовала участия многих тысяч технических специалистов и ученых со стороны. С 1960 по 1965 год число работавших по программе увеличилось в десять раз: с 36 12 Подробнее о программе «Аполлон» см. по адресу http://www.asi.org/adb/m/02/07/apollo-cost.html.

тысяч до ошеломительных 376 тысяч. И суть здесь не в том, что агентству пришлось набрать такое колоссальное количество талантов, а скорее в том, что у него это получилось. А там, где талантов не хватало, НАСА создавало их. Большинство таких сотрудников пришли из частных предприятий, научно-исследовательских институтов и университетов. Именно эта трудовая армия задумает и создаст технологию, которая резко выведет Америку на первое место в космической гонке и доставит Нила Армстронга и Базза Олдрина на Луну, – и этот успех до сих пор часто называют величайшим техническим достижением в истории человечества.