Текст книги "Ну и что, что тролль (СИ)"

Автор книги: Д. Кузиманза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Разложила карты, переложила, рассыпала. Никогда не прочитывала таро так, как это делали «колдуньи» из объявлений в газетах. Для меня карты были только фонарями, показывающими дорогу. Остальное должна была добавить сама.

Вместо семи открыла шесть карт. И уже знала, что об этом единственном согласии погадать ему буду жалеть до конца жизни. Лгала. Лгала, как не лгала никогда. Бесстыдно, упрямо. Говорила «феху» (богатство), хотя видела «турисаз» (шип). Видела «наутиз» (принуждение), говорила «вуньо» (блаженство). И, в конце концов, «эйваз». Символ тишины, магии и смерти.

Привязывая красную ленту на его руку, прошептала ему прямо в глаза, что будет счастлив. Правды сказать не могла.

Нельзя увести с дороги смерти, даже если каким-то чудом ее увидишь. Такое вмешательство в силы, над которыми мы властны, всегда ведет к трагедии. Именно уверенность, что она имеет право безоглядно менять чужую и свою жизнь, убила мою маму. Перед смертью потребовала от меня клятвы, что никогда не буду пробовать таким образом противодействовать смерти.

Но в этот раз я все же попыталась.

Я погасила свечи, зажгла благовония и села перед моим любимым на пол. Приказала ему опуститься на колени. Подчинился без слов. Закрыла глаза. Не произносила странных заклинаний, не кричала. Только на его лбу, едва касаясь, чтобы не понял, нарисовала ногтем символ правды и совершенства.

Когда поцеловал меня и сказал, что никогда не было ему так хорошо, я улыбнулась. Улыбалась и потом, когда ушел. Волшебницы не в силах плакать.

Он погиб через два дня в аварии.

* * *

Ингигерда очнулась. Впервые пришла ей в голову мысль: «А кто каждый из них?»

Но спросить было невозможно. Бравый Маркус говорил с самым вызывающим видом:

– Хозяйка, вы принимаете вещи в заклад?

– Иногда, – ответила Мартина. – А вы, уважаемый, что же, поиздержались в дороге?

– Можно сказать и так. Я хочу заложить у вас мою смерть.

Ронни округлил глаза. Слишком мало знал своего рыцаря, чтобы понять его слова.

– Э нет, – возразила Мартина. – Под залог смерти я не дам и ломаной монетки. Но вы можете сделать ставку. Правда, сейчас плохой курс, и за одну монету получите всего три.

– Если выживу?

– Если не понадобиться выживать. А если выживете, то получите пять за одну.

Маркус улыбнулся:

– Ну-у, это смех, а не ставки! Хотя бы восемь.

– Было и десять, но в те времена, когда не слышали о бездухах!

Озадаченный Ронни умоляюще посмотрел на Мартину:

– Вы шутите? Скажите, что вы шутите!

– Какие шутки? Мне предлагают деньги, и я от них откажусь?

– Практичная хозяюшка, – усмехнулся Иво. – Она не знает, что прогадала бы. Маркус не из тех, кто погибает.

– Это Маркус? – одними губами спросил Айвен.

– Да, – так же беззвучно ответил Иво.

– Тогда все в сборе, – эти слова Айвен выговорил вслух, и их услышали.

– Все? – сердито спросил Маркус. – Что вы хотите этим сказать, мастер маг? И прежде всего, объяснитесь со мной!

Суровая Ингигерда покачала головой:

– Ай, неладно! Не нужно разжигать распрю из нелепости. Леди Элизабет, не дело было обвинять нашего доброго мага в том, в чем его никто не может обвинить! Разве не вы первая начали говорить нам, что мастер Айвен – ваш муж? Он-то ничего не помнил.

– Леди Элизабет сказала то же самое и самому мастеру Айвену, – подтвердила Мартина. – Он ведь не помнил никого из своего прошлого. Кроме Тилли, – добавила она еле слышно.

– Не будем ссориться, – сказал Готфрид. – Во всем происходящем столько путаницы. Может быть, это злое влияние бездухов? Но ты сказал: "Все в сборе"? Что это значит, Айвен?

– И сам не знаю, – пожал тот плечами. – Все собрались. Мы ведь куда-то должны отправиться? Или мне только кажется? Или я сам себе кажусь? И не просто кажусь, а странно кажусь.

– Не запутывай нас, – мрачно сказал Иво. – Мальчишке, который в опасности, сейчас пострашнее чем нам. Ты вот говоришь, что можешь стать троллем. Ну и что, что тролль? А он может погибнуть. Ему нельзя идти в пещеру.

– В какую пещеру?

– Если бы я знал! Но он знает, нужно всего лишь отговорить его.

– Тогда в путь!

– Пока мы будем добираться до Леса, Ивар давно сгинет в пещере, – внушительно сказала Ингигерда. – Я пошлю ему помощника.

Она подошла к дверям и властно крикнула:

– Эй, пристяжной, ко мне! Иди сюда, мой птенчик.

"Птенчик" строптиво щелкнул хвостом и зашипел.

12

Горн сказал, что добраться до Каменного Холма Ивар должен сегодня около полудня. Придется идти с такой же скоростью, как вчера и днем ранее. Теперь понятно, почему Горн учил его быстро ходить по рощам и лугам, окружавшим их деревню. Спасибо чародею, Ивар не чувствует себя усталым, хотя путь за его спиной остался неблизкий. А сегодня утром у него даже впечатление, что мог бы взлететь, если бы только захотел. Но пока не хотел. Сомнения исчезли. Еще вчера знал, что не может вернуться в деревню, не выполнив Задания, потому что его попросту не примут. А сегодня Ивар уже мечтал о таинственной пещере и Кристалле.

– Я все могу! Я все смогу!

Закричал и, как обыкновенный мальчишка, ударил палкой по кустам. Посыпались листья и веточки.

– Ого-го! Эге-ге-е-е!

И вдруг заросли перед ним расступились, словно испугавшись его посоха. То мрачное, что предстало его глазам, могло быть только Каменным Холмом.

Был именно такой, каким его представлял Ивар, слушая рассказ Горна об этом месте. Мрачное, темного цвета возвышение выглядело так, словно какое-то могучее животное выставило свой рог из земли. Или остался клык огромного чудовища, убитого здесь чудищем еще большим. Входа в пещеру не было видно. Быть может, она выше? Но с этой стороны склон холма был почти вертикальным, без какой-либо расселины или уступов, казалось, что взобраться наверх невозможно. Мальчик решил обойти холм вокруг, чтобы найти вход в пещеру или более удобный путь к вершине.

Осмотреть Каменный Холм оказалось труднее, чем Ивар предполагал. У подножия громоздились неизвестно откуда скатившиеся (на холме их не было видно) камни. Казалось, великан, убивший рогатое чудовище, окружил его заграждением, чтобы сберечь добычу от хищников. Вот поэтому холм и назвали Каменным.

Ближе к лесу было посвободнее, но зато не просматривались склоны. Что же делать?

Ивар присел на ближайший камень, зажал посох меж колен, обнял его руками и задумался, как поступить и что лучше предпринять. Жаль, не с кем посоветоваться. Как бы сейчас пригодились ему Горн или тот старик с молодыми глазами. И тут над ним что-то мелькнуло. Посмотрел вверх, прикрыв глаза ладонью от солнца, и увидел ярко-зеленую птицу. Птица! Это в заколдованном-то Лесу? Но ведь тут не Лес, Лес остался за спиной. Или нет?

– Вот хорошо, я рад тебе. Ты меня встречаешь? – сказал он, как будто птичка могла ответить.

– Тот, кто тебя поведет.

Что это, слова Горна? Не помнил таких. Учитель не говорил ни о каких птицах или стариках. Наоборот, он подчеркивал, что нужно будет полагаться только на себя.

– Ой, это ты говоришь? – сообразил Ивар, глядя на птичку. – Или мне почудилось?

Но птица, словно отвечая на его слова, спустилась вниз и уверенно села прямо на посох.

– Кто ты? – негромко спросил Ивар, разглядывая смелое создание.

– Тот, кто тебя поведет.

Птичка величиной с кулак, зеленая, как лист. Нет, скорее, как зеленая ящерка, перья удивительно похожи на чешуйки. И глаза не похожи на птичьи – красные. Но вела себя, как и положено, по-птичьи: смешно крутила хвостом и поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, разглядывая мальчика то одним, то другим глазом.

– Если ты хозяйка здешних мест, – с улыбкой сказал Ивар, – то прими меня, как гостя. А если хочешь помочь мне, то подскажи, где пещера? Ведь ты хочешь меня вести?

Птичка тут же взлетела и понеслась к опушке леса, откуда Ивар недавно вышел. Покружив там, она вернулась к мальчику, на мгновение присела на посох, поглядывая на него красными глазками, и опять вспорхнула и унеслась к недалеким деревьям. Ее поведение было очень выразительным, даже глупый человек понял бы.

– Неужели ты хочешь, чтобы я ушел отсюда? – недовольно спросил мальчик. – Но ведь я столько добирался до этого холма. Я не могу вернуться, понимаешь? Это мое Задание, это мой долг!

– Почему?

Птичка еще раз улетела от Каменного Холма, потом вернулась и села уже не на посох, а на плечо Ивара. Ее красные глазки заглянули в его глаза, и мальчику стало не по себе.

– Почему? Уходи, – сказала она.

– Не могу я уйти отсюда! – почти крикнул он. – Пойми, так нужно, меня к этому всю жизнь готовили!

И все-таки ему было приятно, что хотя бы эта малая пташка рядом с ним и даже сочувствует ему. Он так долго был один – и в деревне, и в пути по Лесу – что сейчас у него, как и после встречи со стариком, стало теплее на сердце.

– Не думай, что я тебе не верю, – сказал он птичке. – Верю и думаю, что ты знаешь, в чем дело, но у меня… у меня нет выбора, понимаешь?

– Есть. – Она закружила над ним.

Ивар нахмурился. С детства он свыкся с мыслью, что его растят и воспитывают для Задания. Что нет у него другой судьбы, кроме как выполнить Задание. Что если он откажется, то ни одна деревня не примет его, и он будет скитаться по лесам и полям, как отверженный. И вдруг эта птичка противоречит всем.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Ивар. – Но все-таки спасибо тебе. А теперь мне пора! – Поднялся с камня, несколько раз стукнул посохом о землю, чтобы придать себе решительности.

И замер, приоткрыв от удивления рот: в крутом склоне зловещего холма недалеко от него виднелась узкая трещина. До сих пор не замечал ее. Может быть, скрывали камни? Да нет же, они в стороне, смотрел прямо на склон. Только что смотрел, разговаривая с птичкой. Чудеса!

Подошел ближе, и ему кое-что стало понятно. Взрослый бы не протиснулся, а он с трудом, но проберется внутрь Каменного Холма. Не потому ли Особенные – это мальчишки его возраста?

Но Ивар не решился сразу лезть в трещину. Да и вход ли это? Опустился на колени и заглянул внутрь. Когда глаза привыкли к темноте, увидел, что в нескольких шагах начиналась словно бы маленькая пещера, уходящая очень круто вниз. Что дальше, неизвестно. Хорошо, если склон не заканчивается ямой или, еще хуже, пропастью. Вздохнул и оглянулся еще раз на солнце, небо, Лес, который теперь казался ему прибежищем покоя и безопасности. На добрую птичку.

Странное чувство – он как будто видит все это в последний раз.

Но нет у него выбора! Он пришел сюда добыть Кристалл. А потом выберется опять под солнце.

Ну, за дело!

Взял себя в руки, сказал в который раз «я все могу», приготовился к путешествию по пещере. Достал из сумки и еще раз пересчитал свечи, проверил на месте ли огниво и веревки. Одну из них привязал к сумке и свободно разложил на земле. Когда он спустится по склону, то втянет сумку за собой, а пока она будет ему мешать.

– До встречи, добрая птичка.

Ивар прикрепил к концу посоха свечу, зажег ее и осветил трещину и склон, ведущий в пещеру. Он был сухой, ровный и никаких ям пока не замечалось. Медленно начал сползать внутрь, освещая свечой, что там внизу, а другой рукой подстраховываясь. Не так уж тут и глубоко, хотя и очень тесно, будто в дымовой трубе.

Спустился на ровный земляной пол. Тут свод пещеры был высоким, даже взрослому человеку не нужно было бы пригибаться. Но ход был по-прежнему узким. Ивар втянул за веревку сумку и, так как из глубины пещеры тянуло легким холодом, тут же достал вторую рубаху, грубую и теплую, застегивающуюся впереди на пуговицы. Обвязал ее пока вокруг пояса. И, освещая дорогу, двинулся вперед, задевая плечами и сумкой стены.

Горн твердо пообещал ему, что никаких лабиринтов в пещере не будет, иди себе вперед и иди.

– Если бы ходы были запутанными, я бы тебя обучил, как себя вести, – говорил он. – А будь пещера мне неизвестной, никогда бы тебя не послал в нее. Помни, мальчик, лезть в неизвестную пещеру – верная гибель.

Ход, и правда, был только один, никакие дыры или трещины в стенах не наблюдались. Ивар зашагал увереннее.

Сначала под ногами у него была земля, но уже шагов через сорок захрустели мелкие камешки. А пещера немного поворачивала вправо. Он обернулся и посмотрел назад. Последнее прощание с солнцем. Птица сидела у выхода. Светилась, как зеленый огонек. Наверное, ее освещало солнце. Ивар отвернулся, упрямо тряхнул головой и сказал себе:

– Ну, теперь без оглядки вперед! Не думать ни о чем, кроме Задания!

И зашагал вглубь пещеры.

Слабый проблеск света со стороны входа уже не разгонял темноту, царящую здесь, теперь пришлось полагаться только на свечу. С любопытством Ивар прикоснулся к стене пещеры. Ничего особенного, обычный камень, сероватый и шершавый. Не нагретый солнцем был намного холоднее, чем камни снаружи. Но сухой, а Горн предупреждал о сырости. Ивар ожидал, что пещера окажется мокрой, и очень обрадовался, что нет в ней даже капли воды.

Вытянув вперед посох со свечой, он шел по узкому коридору. И вдруг ход круто повернул вправо, каменный свод стал заметно ниже, но не настолько, чтобы Ивар должен был идти согнувшись. Зато почувствовал струю пронзительно холодного воздуха, как если бы его окатило ледяной водой. А стены и пол – каменный пол! – за поворотом оказались влажными, по стенам стекали капли воды. Огляделся. Блики от пламени свечи отражались от стен и свода, и те как будто призрачно колыхались. Казалось, они напирают на него. Да, недолго пришлось радоваться.

Кое-как Ивар натянул рубашку, она тоже оказалась прохладной. Сквозь подошвы башмаков чувствовал стынь камня. Странно, а посох все такой же теплый и приятно греет ладонь! Недаром дал его старик, ох, недаром.

Каменный ход, тем временем, становился все извилистей и неприятней. Вода, которая поначалу стекала маленькими капельками по стенам, начала моросить с потолка на голову и за шиворот, точно навязчивый дождь. Башмаки шлепали по ручью, холодному и, что совсем плохо, скользкому.

Непонятно это все, Горн предупреждал о сырости, но не говорил, что странствия по пещере будут выглядеть именно так! По его словам, когда найдется вход, Ивар без хлопот доберется до конца пещеры и найдет там Кристалл. Ни слова о ручье и холоде.

Быть может, с тех пор, как Горн был здесь, все изменилось? Но ведь и после него здесь бывали Особенные, они должны были рассказать об изменениях.

В мальчике опять проснулся страх. Тот самый, который исчез сегодня утром, после пробуждения, со светом и теплом дня. Сначала появился странный, едва ощутимый озноб, пробегающий по спине. От холода?

Если бы! Дрожал уже и от холода, и от затхлого, сырого воздуха, и от страха. Но почему от страха? Только потому, что Горн ему не все сказал.

Или не знал сам!

«Будь пещера мне неизвестной, никогда бы тебя не послал в нее», – говорил он. Но вот же, все по-другому, не так, как рассказывал Ивару!

Отсюда и беспокойство, и опасение перед каждым следующим шагом. Что, если капли воды погасят свечу, и окажешься в полной темноте? Что, если отсыреет огниво, хотя это огниво Горна, а тот клялся, что оно не подведет даже под ливнем? Что, если пытаясь в темноте зажечь свечу, провалишься куда-то? Вспомнились уговоры доброй птички. Ивар чуть было не повернул назад, к выходу, но он был горд и помнил, что в пещеру можно войти только раз в жизни. Такое у него Задание!

Тихо сказал себе:

– Что должно быть, то и будет.

И крепче сжал посох, согревающий не только руку, но и сердце.

Моросящий свод стал очень низким и заставил юного путешественника опуститься почти на четвереньки. «Неужели придется пробираться ползком и под водой?» – ужаснулся он. Но оказалось, что самое тесное место в пещере – на удивление сухое. Даже верхняя рубашка не отсырела.

А через десять шагов пространство вокруг него как будто распахнулось во все стороны, он успел заметить это, но сильный сквозняк задул свечу. В наступившем мраке услышал стук собственного сердца и негромкий шум воды. Никогда не случалось ему находиться в подобной темноте, когда рука приложена вплотную к глазам и не видна. Он вдруг потерял ощущение собственного тела, стало оно частью здешней вечной ночи, растворилось в холоде и влаге. «Нет, не буду трусить! Все будет так, как нужно мне!» Стал приглядываться и прислушиваться. К огромной радости, услышал шум ветра в ветках. Раздавался впереди и дал мальчику чувство уверенности и реальности того, что происходит. Неужели где-то в своде пещеры есть дыра наружу? Тогда можно будет подышать свежим и теплым воздухом.

Но тут же Ивар понял, что это не звук ветра.

Он спутал с ним чьи-то шаркающие шаги. А сейчас этот кто-то уже шлепал ему навстречу по воде. Ближе. Ближе!

Шаг назад.

Звон тысяч колокольчиков тревоги в голове.

Темнота, в которой трудно понять, где этот встречный. А тот вышел из воды, потому что шлепанье стихло. Или остановился и тоже прислушивается. Ивар старался дышать еле-еле. Кто это? Тут же не должно быть никого!

Шлепанье навстречу продолжилось. И какое-то стеклянное постукивание-позвякивание, словно от десятков стекляшек. А может быть – все-таки ужасно холодно! – льдинок.

Шаг назад.

Холод промокшей одежды и струйки воды на щеках, как слезы.

«Не буду плакать. Это не поможет. Как это говорил кто-то когда-то – это унизительно!»

Ивар нацелился на неизвестного или неизвестное посохом, он верил в силу этой странной палки.

Опять шлепанье. Опять переливчатое позвякивание-постукивание. Все ближе. Еле сдержал крик, когда что-то прямо перед ним свернуло влево и проскользнуло мимо, почти прикоснувшись к его руке, державшей посох. Воздух задрожал на высоте лица: это «что-то» было высоким, но двигалось так же легко, как и он. Шлепающие-звякаяющие звуки исчезли в той стороне, откуда – кажется – Ивар пришел.

И вдруг, наверное, чтобы окончательно ошеломить его, посох стал светиться призрачным светом. Не слишком этот свет раздвинул стену окружающей мальчика темноты, но, как и тепло от посоха, мгновенно успокоил его. Он почему-то твердо решил, что больше ничего страшного с ним не произойдет. И даже ахнул от неожиданности: на его мокром, озябшем плече сидела его старая знакомая – зеленая птичка с красными глазами.

Теперь шел вперед уверенно, освещая посохом себе путь и раздумывая, почему седобородый старик не предупредил его о чудесных свойствах этой странной вещи. Ведь сейчас именно посох тянул его вперед, указывая путь в этом огромном, темном пространстве. Ивар чувствовал, как совершенно волшебным образом ему становилось все теплей, а одежда его высыхала, будто под самым жарким солнцем. Да и вокруг было все ясней и светлей уже не от посоха, а само по себе. Свет лился отовсюду, и свет был везде. Правда, мальчик не слишком смотрел, что вверху и по сторонам. Сердце ему подсказывало, что так будет лучше. Не хотел бы увидеть какое-нибудь существо вроде того, что встретил в темноте, это был ледяной тролль, не иначе. Да и зеленая птичка клевала его в щеку каждый раз, когда все-таки пытался скосить глаза в сторону. Так что смотрел прямо перед собой. Только когда заметил впереди что-то похожее на дверь, когда уже открыл ее и вошел, то позволил себе оглянуться. И увидел!

По обе стороны тянулись стены, покрытые толстым слоем льда. Был прозрачным и почему-то чуть красноватым, стены за ним слегка тлели, будто угольки в костре. А в этом льду, как во льду мелкой речушки или ручья, когда мороз ударит неожиданно для водяных обитателей, и они очутятся в ледяном плену, как под стеклом… Так и в этом льду Ивар увидел. Но увидел не рыб или лягушек, а нечто чудовищное. Мальчики. Пареньки такие же по возрасту и внешности, как он сам! Его тела, изогнутые самым причудливым образом в последней муке. Его лица, искаженные изумлением и страхом, его широко раскрытые глаза, его беззвучно кричащие рты.

И вот тут он не выдержал. Сел на мокрый пол, прижал к себе посох, обнял голову и зарыдал, как плачут взрослые от большого горя. Если бы кто-то спросил его, почему он плачет, не смог бы ответить. Слишком много всего было: злость на обманувшего его Горна, жалость к этим несчастным мальчикам, которых послали на Задание и на верную смерть. И была благодарность к старику с молодыми глазами, вручившему ему чудесный посох и, наверное, приславшему зеленую птичку. Без них бы… Ивар видел, где закончил бы свой путь.

Не хотелось ему выполнять Задание, пусть бы не пустили его назад в родную деревню и во все соседние, пусть бы пришлось уходить в широкий мир, куда глаза глядят. Но хозяин посоха и птицы, добрый старик, тоже не остановил его, не предупредил. Значит, он знал, что Кристалл следует добыть? Ну, так Ивар добудет Кристалл, но не для Горна. Он заберет его себе или отдаст своему спасителю. Вот так!

Он поднялся с пола, вошел в дверь и сразу же наткнулся на невысокий каменный пьедестал. На нем лежал ничем не примечательный, полупрозрачный и сероватый в полумраке камень. Он к нему и присматриваться особенно не стал, завернул в тряпку, положил за пазуху и отправился в обратный путь. Глаза его были сухими и горькими, он уже ничего не боялся.

И напрасно.

Но он не мог представить новые неприятности.

Даже не удивился, что обратный путь по коридорам и залам ужасной пещеры прошел без всяких происшествий. Из последних сил выбрался наружу. Он дышал прохладным ночным воздухом и не мог надышаться. Словно впервые увидел много красивых звезд на небе и гладил еще не остывший камень, на котором сидел, как будто благодарил его за что-то.

Затем отошел подальше от Каменного Холма, упал на траву и заснул крепким сном.

* * *

Проснулся намного позже восхода солнца. Зевая, потянулся, потом засунул руку в карман и, как ошпаренный, вскочил на ноги. Где Кристалл?! От испуга Ивар окончательно пришел в себя, нащупал сверток за пазухой и успокоился. Посох лежал рядом, все было в порядке. Решил еще раз подойти к пещере. Тянуло его бросить последний взгляд на вход в страшный мир.

Но к его изумлению вход в пещеру исчез, не было ни щелочки. Ивар растерянно водил рукой по массивной скале, наконец, сдался и решил отправиться в обратный путь. «Так вот почему никто не попадает туда второй раз?!» – подумалось ему.

Волнение улеглось, чувства страха и недоверия опять притупились, и на первый план вышло любопытство. Он рисковал из-за Кристалла жизнью и не рассмотрел его до сих пор! Достал сверток из-за пазухи, развернул тряпку. Формой и размером Кристалл напоминал большую сливу, при солнечном свете был густого, почти непрозрачного зеленого цвета. В самой середине казался почти черным, как будто внутри находилась косточка.

– Беги. Не отдавай.

Ивар вздрогнул. А, это зеленая птичка. Опять что-то пытается ему сказать.

– Ты права, так просто я не отдам его.

Продолжал осматривать предмет, из-за которого мог навсегда остаться вмороженным в ледяную стену страшной пещеры. На одном из концов "сливы" заметил дырочку. Неужели Кристалл полагалось носить на шее, продев в него цепочку или ремешок? Ничего такого у Ивара с собой не было, а веревка для путешествия по пещере оказалась слишком крепко сплетена, чтобы размочалить ее на отдельные нитки без ножа. Додумался оторвать с молодой ветки деревца полоски лыка, скрепить их, нанизать Кристалл и повесить его на шею, но Кристалл своей тяжестью оттягивал ремешок. Непривычному к ношению украшений Ивару это показалось неудобным, он разорвал самодельный ремешок и, завернув камень, опять спрятал за пазуху.

Удача взбодрила его. Он не хотел возвращаться к Горну, теперь будет жить сам по себе. Но куда идти? По тому пути, которым он пришел, через Лес? Зеленая птица вспорхнула с ветки и полетела совсем в другую сторону.

– Что ты хочешь мне сказать? Назад не возвращаться? Идти за тобой?

Ивар остановился в сомнении, но в это время услышал крик и увидел Горна, который почти бегом выбрался из-за деревьев. Учитель торопливо подошел к Ивару и обратился к нему неожиданно ласково:

– Наконец-то! Ты устал? Проголодался?

– Нет, я недавно проснулся.

– Про… проснулся? – Горн растерянно смотрел на Ивара. – Ты еще не был в пещере?

– Был.

– Когда же ты выбрался наружу?

– Ночью.

– Ночью?! Невероятно! – Горн был так потрясен, что не заметил, как Ивар выпустил из рук волшебный посох, и тот скрылся в траве: мальчику не хотелось, чтобы учитель узнал о встрече с седобородым стариком и его подарке. Он может потребовать посох, который Ивар хотел оставить себе, учитель любил всякие редкости. Но если Горн примется отнимать Кристалл, то Ивар воспользуется посохом, он не собирается подчиняться обманщику.

– Да, ночью, – ответил он. – А ты шел за мной? Но почему тайно?

– Я не таился, я пришел, чтобы встретить тебя, – наконец опомнился Горн. – Ты принес?

"Его ничего не волнует, кроме Кристалла. Он пришел, чтобы сразу же отобрать его. Ну, это мы еще посмотрим!"

– Да, принес. Но сначала я спрошу, Горн, а ты ответишь.

– Хорошо, сядем и поговорим.

– Сначала хочу спросить о Кристалле. Зачем он тебе, или мне, или кому-то еще. Зачем я пережил такие опасности? – Ивар вспомнил страшный лед. – Почему там было так ужасно, почему они там?! – крикнул с рыданиями.

– Для каждого есть свое Задание, – сдержанно ответил Горн. – Какой-то предел, какой-то венец жизненного пути. Таких пределов великое множество, и все они разные. Для одних венцом жизни будет большая семья, а кому-то и стать королем покажется мало. У каждого есть свое предназначение, нельзя его избежать.

Правильные слова, умные слова, но Ивар теперь ничему не верил только на слово.

– Семья, король? Но мне-то что до этого. Получается, что моим Заданием, моим венцом было найти и принести тебе Кристалл. И тебе было плевать, что я могу остаться в этой пещере навсегда, как рыба во льду! А теперь, по-твоему, мне уже ничего больше делать не нужно, я могу лечь и умереть, выполнив Задание?!

Если бы не слезы на глазах Ивара, застившие мальчику весь мир, Горн не смог бы скрыть от него свое неприятное изумление – как правильно мальчишка все понял.

"Нужно поскорее забрать у него Кристалл, – подумал чародей. – Он не знает, какие силы получают с Кристаллом, но он слишком догадлив и умен. Пусть артефакт скорее попадет мне в руки".

– А что с теми? – продолжал плакать Ивар. – Их Заданием было умереть?

– Если мы не можем выполнить наше предназначение, то бывает и так. Иногда появляются препятствия обычные, иногда такие, что нельзя их обойти или повернуть назад. Тогда можно на время изменить цель или свернуть в другую сторону. Но перед некоторыми препятствиями приходится остановиться.

– Остановиться? Они же вмерзли в лед, как рыбы в пруду!

– Бывает и так, но не для тебя. Твой венец оказался не жестоким. Дай же мне Кристалл, ты должен выполнить Задание до конца. Давай его сюда!

Не веря тому что происходит, Ивар понял, что покорно достает Кристалл и отдает его Горну.

"Он меня обманул, – мелькнуло в голове. – Он меня заколдовал! Горн заберет Кристалл, а я и вправду могу умирать, всеми покинутый, потому что больше никому не нужен. Какой я глупый, ну почему я не спросил у старика с посохом о Кристалле?! Он был такой добрый, а я ему не поверил. Почему я не убежал вслед за птицей, а позволил Горну ко мне подойти…"

Но не успел Ивар додумать эту мысль, как позади них раздался знакомый скрипучий голос:

– Нет, Горн, нет, отдай Кристалл мне.

– Ах, маленький негодник! Ты рассказал ему о Задании?!

Ударив мальчика взглядом, словно палкой, чародей Горн вскочил на ноги. Ивар обернулся, прижимая руку к разбитому лицу. Седой бородач с молодыми глазами стоял недалеко от них, угрожающе подняв посох.

"Они оба обманули меня!"

13

Песок на арене был, как раскаленные угли. Айвен с минуту лежал, тупо глядя на свои пальцы, бессильно сжимающие горсти песка. Потом взглянул вверх. Яркое полуденное солнце ослепило его. Почувствовал острую боль в бедре и обернулся.

– Эй! Что с тобой? Я поставил на тебя целых сорок монет! – кричал какой-то загорелый дочерна тип в бархатном фиолетовом костюме с нелепыми желтыми бантами.

Но за спиной типа Айвен заметил Маркуса, и в глазах маленького рыцаря были тревога и сочувствие. "Поднимайся!" – жестом подсказал он. Айвен тяжело поднялся на колени и осмотрелся. Увидел десятки пар глаз, глядящие на него с ожиданием, и скорее почувствовал, чем сообразил: надо не просто выпрямиться, а держаться козырем, изображать из себя несгибаемого парня.

Он поднялся на дрожащих ногах и принял гордую и важную позу. Чувствовал, как по лицу течет что-то мокрое. Пот? Кровь? Ну и видик же у него, наверное. Но глаза Маркуса говорили, что он ведет себя правильно, к тому же вокруг послышались шумные хлопки и довольный девичий визг. Все смотрели на него и улыбались. Айвен криво усмехнулся зрителям, и в этот момент какой-то мощный, звероподобный здоровяк понесся в его сторону.

"Мама моя… это он врезал мне недавно?" – мелькнуло в голове Айвена, пока его тело делало неуклюжий пируэт в сторону. Избежал прямого удара в лицо. Громила на мгновение замер, соображая, что делать дальше. Этой заминки противника телу Айвена вполне хватило. Подвывая от боли – "Когда это меня успели так отлупить?" – он изо всех сил ударил здоровяка ногой в щиколотку. Вложил в удар столько сил, сколько смог. Изумился, ведь делал это автоматически, но мысленно поблагодарил ногу и все тело в целом: "Умницы, ведь или моя жизнь – или его жизнь".

В конечности противника что-то негромко хрустнуло. Громила замер, широко раскрыв рот в беззвучном крике. Используя момент, Айвен ударил обеими руками его в висок, опять удивляясь собственным движениям. В удар вложил все последние силы, бил с мощью, которой не постыдился бы любой кузнец. Не получится – каюк! Мускулистое тварище явно не знало жалости и не ведало сомнений.

Ура! – соперник свалился, как мешок, ткнувшись рожей в арену. Нехорошо упал, у Айвена сжалось сердце, так падают, когда… Но разводить интеллигентские сопли было не совсем уместно.

Зрители громко зааплодировали, тип в фиолетовом бархате стал вытирать лицо Айвена кружевным платком, какая-то пестро одетая девушка, резко пахнущая чем-то сладко-горьким, поднесла к его губам кубок с терпким, хорошего букета вином. Из-за их спин кивал Маркус и подмигивала Мартина. Ничего не понимая, Айвен с благодарностью принимал ухаживания болельщиков и пытался подозвать к себе Маркуса и Мартину.

Вдруг все расступились перед гордо выступающей фигурой, одетой в пурпурный шелковый наряд, подпоясанный златотканым поясом-шарфом. Поля причудливой шляпы с драгоценными перьями нарочито закрывали лицо, на плечи спускались волны великолепных каштановых кудрей.

– Приветствую славного победителя! – сообщил звонкий голос. – Я гонец от барона Каморы. Ищу мощных личностей. Не таких, – изящный красный сапожок ткнул носком застонавшего и приподнявшегося на локте – Айвен облегченно вздохнул, уф-ф, смертоубийства не произошо – громилу, а людей с темпераментом и, как это говорят… а-а-а… с харизмой!