Текст книги "Ну и что, что тролль (СИ)"

Автор книги: Д. Кузиманза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Кузиманза Д. Д.

Ну и что, что тролль

1

Он чувствовал себя, как после несчастного случая в раннем детстве. Прыгнул с балкона их пятиэтажки, держа в руках мамин зонт, а потом лежал разозленный и беспомощный на газоне со сломаной ногой, пока не прибежали соседи и не вызвали «скорую».. Но тогда ему не шипели на ухо: «И все погибнет… Без тебя все погибнет…»

Ну, а теперь с чем не повезло? Дорожная авария? Парашют не раскрылся? Банальный мордобой с хулиганами? Разборка с троллями? Привычная битва с бездухами?

Судя по всему, он лежит на поле боя, но санитарная команда присела где-то покурить да перекусить. Спасение утопа… то есть, раненого есть забота самого раненого.

Открыл глаза, но боль заставила зажмуриться. От света? Ему режет глаза свет? Солнышко над полем боя? Что случилось-то? Дорожная авария, парашют не раскрылся или банальный мордобой? Кто погибнет-то? Куда бежать и что спасать?

А вот и нет. Нет никакого поля боя, битвы или хотя бы поединка. Он в комнате. Свет горит.

Нет, желтоватый шар на изящной цепи не горел, а скорее тлел.

Но глаза продолжали болеть. И это было не единственное место, которое страдало.

А ещё вернее, не было места, которое не болело бы совсем.

Левая рука странно одеревенела, словно он провёл долгую ночь на жёсткой и неудобной постели. Собственно говоря, правой руке было не лучше. Он собрал силы и попытался сесть. Напрасно. Руки и ноги были крепко и надёжно связаны, и, самое неприятное, не помнил когда и кто это сделал. В памяти зияла дыра… батюшки! не дыра, а бесконечная бездна. Не помнил даже, кто он такой.

Надо же: о хулиганах или, скажем, бездухах, помнит, а о себе… только имя.

Панический страх окатил его, как мерзкая, холодная грязь, и он послушно подчинился ему. Страх – это хорошо, страх означает, что его тело и чувства в порядке. А потом, глядишь, появятся и хорошие воспоминания. Ведь прошедшее и происшедшее – на расстоянии протянутой руки, он почему-то в этом уверен!

Он открыл глаза, но боль заставила прищуриться. От света? Нет, желтоватый шар на изящной цепи не горел, а скорее тлел. Но глаза продолжали болеть. И не только глаза. Левая рука странно одеревенела, словно он провел долгую ночь на жесткой и неудобной постели. Собственно говоря, правой руке было не лучше. Он собрал силы и попытался сесть.

Напрасно. Руки и ноги были крепко и надежно связаны.

Самое неприятное, не помнил когда и кто это сделал. В памяти зияла дыра… батюшки, не дыра, а бесконечная бездна: не помнил даже, кто он такой. Только зловещие и дурацкие слова: «Без тебя все погибнет!»

Панический страх окатил его, как мерзкая, холодная грязь, и послушно подчинился ему. Страх – это хорошо, страх означает, что тело и чувства в порядке. А потом, глядишь, появятся и воспоминания. Ведь прошедшее и происшедшее – на расстоянии протянутой руки, он почему-то в этом уверен!

Но воображаемая рука пока была коротковата, и чувствовал он себя, как осенний лист, подхваченный ветром и несущийся неведомо куда. В полном смысле такого сравнения: все кружилось даже перед закрытыми глазами. Сейчас его вывернет прямо на мягкий и красивый ковер. Нет, он не допустит себя до такого унижения! Стиснул зубы до боли – не той, что была раньше, а еще большей! – судорожно глотая. Попробовал крикнуть, но только застонал.

Наконец, опять открыл глаза и повел ими из стороны в сторону. Ничего плохого не случилось, мир больше не кружился, а стал незыблемым и устойчивым. Какая красивая комната: резные панели и потолочные балки, мебель солидная, но со вкусом инкрустированная чем-то блестящим.

Невольно рассмеялся и хрипло сказал:

– Лежу связанный на полу и думаю о красоте окружающих меня вещей.

– Поистине ты неисправим!

Послышались шаги за спиной. Кто и зачем торопливо идет к нему? Ну да, раз он еще не зарублен (почему именно "не зарублен", а "не застрелен" или "не заколот"?), то кто-то в нем нуждается. И даже не кто-то неопределенный, а женщина, и женщина молодая. Голос-то какой приятный!

– Айвен! Ох, Айвен! – черноволосая женщина в богатом длинном платье подбежала к нему и осторожно обняла. – Я знала, что ты жив! Что с тобой? – пробормотала сквозь слезы.

– Погоди плакать и задавать вопросы, лучше развяжи меня. Или разрежь веревки. У тебя есть нож?

Она отвернула полу верхнего, голубого платья и с пояса нижнего, серебристого, достала (ого!) маленький кинжал.

– Сейчас, Айвен, сейчас! Ты жив, жив, – бормотала, освобождая его. – Я не надеялась на такое чудо! Знаю, ты почти не можешь говорить. Твое горло ранено острыми когтями какого-то зверя. Но не сокрушайся, старая Ингигерда все поправит, нужно только время и немного магии. Нет, не пробуй больше говорить!

Сильные маленькие ладони сначала растирали его онемевшие запястья, а когда они отозвались на ее усилия мучительным покалыванием, женщина сказала:

– Ты сможешь управиться с пером и чернилами? Да?

Для него такие письменные принадлежности были экзотикой, с одеревеневшими запястьями он еле справился бы даже с клавиатурой, но выбирать не приходилось. Хотя горло оказалось практически единственным, что у него не болело, но пока только эта красавица могла ему хоть что-то объяснить. Поэтому не спорил и утвердительно кивнул, а она выбежала, оставив его приводить руки в порядок своими силами.

"Айвен? Мое имя? Ладно, это потом… Все погибнет? Ладно, это тоже потом, сейчас спасать даже "не все" сил нет… А она очень красива. Хотя ей уже давно не двадцать. И очень знакома. Ну, гудящая башка, как зовут освободительницу?"

Меж тем, красавица вернулась с пергаментом и старинными пером с чернильницей. Айвен сдержал стон и взял перо.

– Ну же! – торопила его она. – Рассказывай все. Как это случилось?

"Ах, женщины, женщины. Все одинаковы: скорее, быстрее…" У него тряслись руки, с куда большей охотой и скоростью он говорил бы вслух.

Но красавица нетерпеливо смотрела через его плечо и, кажется, была готова зажать ему рот. Пришлось поднапрячься и вывести три слова на пергаменте.

– Что? Как это ничего не помнишь? Совсем ничего? Ни сражения с бездухами, ни поиск артефакта? – возмутилась она.

Меньше всего ему сейчас был нужен артефакт. Вот стакан воды – другое дело. Но пока его угостили только чернилами. Он улыбнулся и дописал еще строчку.

– Ты не знаешь, кто ты и кто я?! Но что-то же ты помнишь?

Он задумался. Конечно, правильнее было бы оглядеться, оценить обстановку, найти оружие, раз тут происходят сражения. Расспросить эту женщину. Приготовиться к очередным неприятностям, так сказать.

Но он был до неприличия слаб и растерян. А красавица энергична и упряма.

Размышления его длились не одну минуту, потому что большую часть времени смотрел на нее и восхищался. И радовался тому, что – как видно – они с ней очень дружны. Приятно быть спасенным такой душенькой и смотреть в ее чудесные глаза. Смешно, но в этой нелепой беспамятности от сердито-нетерпеливого ее взгляда становилось ему легче.

– Айвен, разве не помнишь, что ты маг?!

"Вот те на – маг! А вот такому я совсем не рад. С магами вечные проблемы. В смысле – с магией. То горшочек не прекращает варить кашу, то вызванный демон садится на шею".

– Да, маг! – надула она губы. – И ничего смешного в этом нет!

"Глупенькая, я не смеюсь, я морщусь от боли в руках. А тут еще и в ногах восстановилась чувствительность…" Но столько слов написать ему было не под силу. Он раздумывал, как обойтись двумя-тремя, когда красавица опять заговорила:

– Ты был послан на поиски города бездухов, но исчез. И вот, наконец, мы получили от тебя письмо. Очень странное письмо, которое приказывало мне ехать к тебе. Ехать одной. И что же? Я приезжаю сюда и нахожу тебя в этом богатом доме чуть ли не изуродованного. Я не знаю, каким чудом и волшебством удалось тебе спастись, но ты не представляешь даже, как я рада!

"Значит, мы больше, чем друзья. Это неплохо". Он опять закарябал пером по пергаменту. Красавица одобрительно посмотрела на кривую строчку:

– Ты тоже рад? Ты благодарен? И я рада! Почему? Но ведь я тебя люблю, и я твоя жена!

"Какое замечательное известие. Хотя… было бы все-таки неплохо вспомнить и остальное свое прошлое. Ну же, Айвен, напрягись!"

Но это было неверное пожелание. Мир опять ухнул куда-то во мрак.

2

Но энергичные и упрямые женщины не оставляли Айвена своим вниманием и после очередного выхода из тьмы в свет.

– Зачем мы туда идем? – спросила любопытная Голос.

Он еще ничего не понимал в происходящем. Куда – туда? Зато был вооружен. Можно сказать, до зубов, жаловаться в этот раз не приходилось.

– Зачем мы туда идем? – повторила Голос.

– Чтобы спрашивала, – пробормотал он, лишь бы что-то ей ответить.

– А ты всегда должен отвечать так невежливо? – Голос явно обиделась.

"Глупенькая, что еще я могу сказать? Погодите, а где же она?"

– Ты всегда так невежлив?

"Невидимка! Для разнообразия, наверное. Роман с невидимкой. Но куда меня занесло в этот раз?"

Вокруг Айвена была совсем другая реальность. Не та – с роскошной комнатой и красивой женщиной. Другая – теперешняя. С пыльной дорогой, странной целью путешествия и невидимой спутницей, спрашивающей его буквально без передышки. Айвен так и сказал:

– А ты всегда должна задавать мне вопросы? Ведь знаешь ответ. Хорошо знаешь. – Откуда у него была такая уверенность, не понимал. Хотя у женщин есть такая привычка: спрашивать просто так. Спрашивать, спрашивать, спрашивать – пока у мужчины мозги не станут набекрень.

Голос фыркнула.

– Я знаю ответ, но это совсем не пустой вопрос. Ты забываешь, что оттуда невозможно убежать. Никто и никогда не покинул замок живым. Ну, во всяком случае, никто этим не хвастался.

"Добрая душа. Заботится обо мне. А я это не ценю".

И в этот момент он вспомнил! Мда-а-а, ситуация мрачная.

Постарался говорить уверенно:

– Сделаю так, чтобы плохого не произошло.

– Как хочешь, – Голос вздохнула. – Твоя жизнь. Твоя глупая голова. Но после того, как из тебя сделают сито, не жалуйся мне, что я тебя не предостерегала.

– Спасибо, голубушка, воодушевила. Придала, так сказать, уверенности.

Голос молчала. Айвен сжал зубы. Любил Голос. Вот как, оказывается, любил! Не имел никакого понятия, откуда взялась и кем была, и почему требовала, чтобы называл ее именно "Голос". Не сказала ему свое имя, если вообще какое-то было. Однажды появилась и вот… Айвен не задумывался, почему появилась и почему любит. Однако порой Голос становилась чертовски раздражающей.

А по сути ведь было не до споров и ссор. Каждый его шаг поднимал в воздух тучу пыли. Небосклон заволокли тяжелые тучи, было тихо, как это часто бывает перед грозой – только его шаги и еле слышное позвякивание чего-то в снаряжении. Хорошо, что нет ветра, Айвен задохнулся бы в пыли. Но, с другой стороны, без ветра жарко и душно, как в кузнице.

Тропинка вела к стрельчатому черному сооружению, которое какой-то безумец взгромоздил на вершину самой высокой горы во всей околице. Вокруг черных стен кружили летучие мыши. Странно, обычно они летают ночью…

– Ты не собираешься просить прощения? – милым тоном спросила Голос.

– За что? – буркнул Айвен, пытаясь рукавом вытирать пот, заливающий глаза.

И тут же почувствовал, как сотни не очень острых булавочек напали на него со всех сторон. Вздохнул и покрутил головой. У Голос были свои способы.

– Хорошо, я прошу прощения, ты довольна?

– Нет. Это звучало неискреннее.

Закатил глаза под лоб. Четко выговорил:

– Я. Прошу. Прощения.

– О, это совсем другое дело.

Весь оставшийся путь наверх молчали. Хорошо, что вокруг никого не было. По крайней мере, никто не тыкал в него пальцем, как в какого-то сумасшедшего. Хватало и того, что чувствовал себя ненормальным. Голос только слышал. А еще чувствовал уколы ее раздражения. И должен был открывать рот и отвечать любимой невидимке. Чепуха да и только! Влюбленные всегда ненормальны.

Айвен так задумался, что перед монументальными воротами Черного Замка остановился с искренним изумлением. Задрал голову. Вблизи Замок был меньше, чем казался, – но так и несло от него манией величия его строителей. Или заказчика сего сооружения.

– И что теперь, гений? – дрожащим голосом спросила Голос. – Вежливо постучишь, и тебе откроют?

– Насмехайся, насмехайся.

Айвен вытащил из поясной сумки небольшой отшлифованный обсидиан в серебристой сеточке. В глубине камня мигал огонек.

– Это ключ? – Голос почти хныкала. – Глупо, глупо!

Проигнорировал ее нытье и вытянул вперед руку с зажатым в горсти амулетом. Ворота начали медленно открываться, заскрипели, словно сотня звериных когтей, скребущих заржавленную доску.

– Ты не извинишься? – спросил насмешливо свою спутницу, но не дождался ответа. – Невыносимая!

– Взаимно, – за Голос всегда оставалось последнее слово.

Ладно. Айвен вытащил из другой сумки маленькую бутылочку с зеленоватой жидкостью. Открыл. Содержимое воняло гнилым мясом.

– Нда-а, ничего не поделаешь.

Зажал нос и глотнул. Скрутило его так, что согнулся пополам, но выдержал и устоял на ногах.

– Вкусно? – Голос никак не могла удержаться от комментариев.

– Как изысканнейшее вино. Когда-нибудь дам попробовать.

Взялся за рукоять меча, клинок зашипел, выныривая из черных ножен. Сделал приглашающий жест невидимой даме. Они вошли в ворота. И оказались в полной темноте.

– Видишь? – тихо спросил он. Почему-то был уверен в ее необыкновенных способностях.

– Да, вижу. А что будешь делать ты?

– Готово! Я тоже вижу.

Отвратительная на вкус микстура ночного видения действовала замечательно. Видел все так четко и ясно, словно кто-то зажег сто факелов:

– Еще можешь вернуться, – жалобно предложила Голос.

– Нет.

Хотя не каждый бы удержался от бегства. Зал, выложенный черным мрамором, прекрасно выполнял роль пугала: путешественник с простыми лампой или факелом наверняка кинулся бы наутек от гнетущего безграничного мрака. Айвен же видел все подробности и сразу повернул в сторону широкой лестницы. Ступени были скользкими. Не хватало еще отважному рыцарю вместо свершения подвигов загреметь вниз и сломать ногу!

– Идиотский лабиринт, – пробормотал Айвен, добравшись до площадки и глядя на семь дверей.

– Ворота еще не закрылись, – напомнила ему Голос.

Проигнорировал ее слова, из очередной сумочки вытащил круглую коробочку. Открыл крышку.

– Что это? – грустно спросила Голос.

– Компас. Магический.

– Зря все это…

– Послушай, – у него кончалось терпение. – Я не вернусь. Я пройду до конца. Ясно?

Голос только вздохнула.

Золотистая стрелка компаса указала дверь. Айвен доверял своему компасу. Пару раз спас ему жизнь, хотя как и когда – не припоминалось. Но компас компасом, а дверь открыл осторожно. Голос молчала.

– Кажется, никого, – сказал он. – Пошли!

Коридор сразу же начал резко подниматься вверх. Шагов через двадцать изогнулся, словно змея, сузился и резко свернул вправо.

Дверь.

Но компас показывал не на нее, а на глухую стену тупика.

– Забавно.

Он постучал по стене рукоятью меча. Сплошной камень. Вот те раз!

Принялся обстукивать все стены и даже пол – с тем же результатом.

Ладно. Посмотрел на дверь. Ладно. Вошел. Комната без дверей. Компас упрямо указывал на выход.

– Почему внутри рукояти меча тоже светится огонек? – спросила Голос.

– Како… – Айвен запнулся. Аметист на рукояти сиял пурпурным блеском.

Он резко обернулся и взмахнул мечом. Выбил оружие у кого-то из рук. Сила удара была такова, что противника развернуло спиной к Айвену. Жалко было бы упустить такой случай. Сильным пинком Айвен послал неприятеля в направлении дверей, и тот вылетел в коридор, где и обмяк у стенки. Что-то стукнуло, громыхнуло, хрустнуло и рассыпалось по всему полу. Айвен вышел за ним, но доблестный злодей уже получил свое. Он проворно вскочил на ноги и ринулся прочь по коридору, по пути собирая свои кости. Айвен с отвращением пнул пожелтевший череп.

– Классический скелет. Я ожидал чего-то оригинальнее.

– Да? – Голос почти кричала. – Оригинальнее? Кристалл опять светится!

– Вижу. Зато вместо тупика имеем проход дальше. Пошли!

Окинул коридор внимательным взглядом, прошел нескольких шагов… Бац! Кажется ничего его не ударило, ничего не стукнуло, не толкнуло, но все же он с размаху сел на пол. Пуговицы болезненно вдавились в грудь и живот. Ага! Заметил все таки полупрозрачный силуэт и ловко откатился к стене.

– Это уже интереснее.

– Он за спиной, – предупредила Голос.

Айвен сорвал с себя ножны и запустил ими в призрачного противника. Не целился: тот был такой большой, что только специально можно было промазать. А ножны были с секретом. Призрачное Нечто сразу это ощутило, сгустилось в лазурную тучку, застонало и скрылось за поворотом коридора.

– Жизнь в той ее форме, которая нам неизвестна. Это, случайно, не какой-то твой родственник? – пошутил Айвен, шагая вперед по указанию компаса.

– Я не привидение, – процедила Голос. – А тебе эта форма жизни, как видно, знакома, подготовился.

– Шучу, шучу, не злись. Нет, не знаю, что это такое. Знают мои амулеты и талисманы.

– Но ты же пользуешься ими!

– Повар тоже пользуется кастрюлей, водой и мясом для варки бульона, но вряд ли подробно знает все физические и химические реакции, которые при этом происходят.

Некоторое время шли в молчании. Голос тихонько вздыхала, Айвен прислушивался и присматривался. Но ничего больше не происходило.

– Ну, и что дальше? – недовольно спросил он. – Никаких препятствий, новых встреч, люков в полу, летящих колючек, пуль и других приятностей? Даже воздух свеж и чист! Но это-то и есть самое подозрительное.

Впереди вдруг распахнулся зал.

– Голову!..

Предостерегающий крик Голос заставил Айвена молниеносно присесть. Над головой свистнуло лезвие топора. Повернулся и ударил противника снизу острием меча. Серо-зеленая бестия свалилась, едва не окатив его раскаленной кровью. Камень под ее струйками шипел и трескался.

– Очень мило. – Айвен выпрямился и облегченно вздохнул.

– Вернись, выйди из этого проклятого замка, я прошу тебя, – всхлипывала Голос. – Сколько тут этих неизвестных форм?!

– Успокойся, все в порядке.

– Вернись, прошу тебя!

– Почему тебе так важно, чтобы я не шел дальше?

– Разве непонятно? Не хочу, чтобы ты погиб.

– Потому что и ты погибнешь со мной? Поэтому?

– Нет, – Голос опять разозлилась, словно возмущенная его предположением. – Я буду жить, но в другой голове, может, более разумной, чем твоя.

– И только-то?

– Да! И только-то!

Айвен почесал затылок. Было ему не по себе, как ребенку, который наозорничал. Она права. Она не заслуживала злых слов. Но он не отступит. Нужно идти дальше!

– Благодарю тебя, но я слишком близко к цели, чтобы поджать хвост.

– Никогда не бывает слишком близко.

– Думаешь?

Не договорил. Обширные темные покои неожиданно залил ослепительный свет. Айвен отпрянул, крикнул, поднимая меч.

– А теперь можешь посмотреть на меня, человек.

Властные, холодные слова. Их произнесла не Голос, хотя голос принадлежал женщине. Айвен открыл слезящиеся глаза. Зал словно плыл в призрачном сиянии. На каменном троне, который материализовался из вспышки, сидела хозяйка Черного Замка – Леди Бессмертия.

– Приветствую вас, госпожа, – медленно произнес он, вкладывая меч в ножны.

Наверное, нужно было изысканно поклониться, но он не умел. Да и чего ради он будет расшаркиваться перед особой, которая могла погубить его по пути в этот зал?

– Меня зовут Айвен.

– И я приветствую тебя, Айвен. Вижу, что ты имеешь много магической экипировки. Ты отлично подготовился к этой экспедиции. Ты дошел. Перейдем, следовательно, к награде. Я выслушаю твое желание.

– Желание? В легенде говорится о двух желаниях.

Леди Бессмертия даже глазом не повела.

– Легенда – не быль. Слушаю!

– Но мне определенно говорили о двух желаниях!

– Если будешь спорить, то не исполню даже одно.

"Вот чертова баба! Никакой порядочности!"

Леди Бессмертия вдруг улыбнулась:

– Ты говорил хоть с одним человеком, который ушел отсюда после исполнения его двух желаний?

Она улыбалась, но смысл фразы был очень зловещим.

– Ладно, – отступил Айвен. – Но если желание всего одно, то я должен подумать.

– Думай.

"А я-то хотел спросить ее о "все погибнет". Но теперь выбора нет".

Он ушел в угол и тихо спросил:

– Голос, что ты скажешь?

Но Голос молчала. Он повторил вопрос громче, но ответа не дождался.

– Голос, ты где?!

– Она исчезла, Айвен.

– Почему? Что случилось? Что ты с ней сделала?!

– Вот уже мы и на "ты"? – Леди Бессмертия смеялась без церемоний. – Голос ушла.

– Я не верю… вам. Или верю, но верните ее.

– Это и есть твое желание? – торжествующе усмехнулась Леди Бессмертия.

"Вот чертова баба! Но что же остается делать…"

– Да, мое желание!

– Оно исполнено.

– Голос, ты здесь? – торопливо спросил он.

– Да, Айвен!

Милое, родное лицо. Испуганные глаза. Влажные прядки волос на лбу.

Он протянул руку:

– Ра…

– Это Тилли, – провозгласила Леди Бессмертия. – Это Тилли и…

3

И.

Вот именно – и!

И теперь он здесь, в гостинице, и лежит в верхней, уютной, хотя и темноватой, комнате, в которую отнесли его, подчиняясь указаниям солидного хозяина, более подходящего на роль доктора философии: ни вони, ни грязных зубов. Вокруг даже чадящих светильников нет, хотя неплохо бы включить свет. Давно Айвен не бывал в такой гостинице. Вернее, почему-то кажется, что бывал. Да, конечно, бывал, раз он маг и ездил куда-то по делу. Не в лесу же и чистом поле ночевать приходилось?

«А вот интересно, если я все забыл, то какая мне разница: маг я или землекоп? Вторая возможность нравится даже больше, потому что держать в руках лопату – дело нехитрое. До первых мозолей, конечно. Но кто меня научит магическим штучкам, если я не знаю, как пользоваться здесь самыми обычными предметами? Долгая, наверняка, эта морока – изучение магии. Потому что…»

Размышляя, он машинально пробормотал несколько странных слов, и зажег светильник у изголовья. В замешательстве смотрел на язычок пламени, продолжающий танцевать на его указательном пальце.

«Так, спокойно, без паники! Ты же отлично знаешь, что привычные движения тело помнит и может совершать без участия сознания. Будь я землекопом, достал бы… что? – огниво? – уголек из камина? – ну, в общем, чем там землекопы зажигают огонь. А так как я маг, то воспользовался магией».

Айвен задул огонек и опять осмотрелся:

«Что-то кажется мне неестественным. Почему? Потому что я чужой здесь. Что бы ни говорила моя… гм… жена, как бы лихо я не действовал в Черном Замке, я не владею навыками, чтобы пользоваться обычными вещами этого мира. Даже их нелепыми ночными горшками, вон выглядывает из-под кровати. Ха! – маг легко заклинает огонь, а на горшок должен ходить, как простой смертный. Что-то тут недотянуто! И почему бы мне не уметь врачевать свои раны? Ан нет, не умею».

Пошевелил руками и ногами. Ноют. И тело болит. И, главное, голова и шея перевязаны. А ведь в Черном Замке такого не было. Тогда что же: он не Айвен из Черного Замка, а Айвен из красивой комнаты? Но в красивой комнате шея у него была цела. Ерунда какая-то!

«Ладно, это пока может подождать, разберусь потом. Вывод: мир частично мой, а частично – чужой. Что в нем не так?»

Вдруг его осенило. Ну конечно! Все очень просто! Ему снился сон. Сон о Тилли, Черном Замке и Леди Бессмертия. А сейчас он бодрствует и – что?

«Возможно все мои сомнения из-за сказочного сна. Или это не сказка-выдумка, а воспоминания? Тогда выходит, что Бесси – не моя жена? Бесси? Ну да, красавица с чернилами и пергаментом. Она не представлялась, но должен же я знать, как зовут мою жену? А Тилли как же? Глупости! В той истории дело до брака не дошло. Точнее, я проснулся. Так-так. Умница Тилли, величественная Леди Бессмертия, прелестная Бесси, зловещая врачевательница Ингигерда (а это еще кто?) – число женщин вокруг меня увеличивается не по дням, а по часам. А я всегда плохо переносил ситуации, в которых зависел от прекрасных и не очень дам».

Озадаченный последней мыслью, он попытался вспомнить хотя бы одну такую ситуацию в своем прошлом. Ничего, полный мрак!

«И, в конце концов, кто же меня так отделал? Бездухи? Кто такие бездухи?»

Он не знал.

«А кто знает? Бесси».

Нужно ее спросить, только вот где-то она внизу. Обедает? Да, скорее всего.

Сидит за столом и слегка улыбается.

Как же не улыбаться! Бесси в восторге. Айвена поместили в лучшую комнату. Гостеприимство выше всяких похвал, а сама гостиница, которая с незапамятных времен находилась на перепутье двух торговых трактов, всегда пользовалась у купцов и путешественников огромной популярностью. И даже Ингигерда явилась по первому зову и только что поднялась наверх, к Айвену.

– Годфрид сразу же послал госпоже Ингигерде весточку, – сообщила краснолицая повариха, подавая нагретое вино с пряностями. – Но какое несчастье! Муж госпожи сделал очень большую ошибку, направляясь той дорогой.

– Какая еще дорога? О чем ты говоришь?! – взволновалась Бесси, хватая женщину за руку. – Говори все!

– Уж я расскажу госпоже, – повариха сложила руки на груди и покивала головой. – Люди говорят, что дорога, которая идет к северу, проклята. Потому и названа дорогой в никуда.

– Но ведь обычная же дорога.

– Да, это купеческий путь, но отходит от него узкая дорога, которая ведет дальше на север, а сам тракт отклоняется к востоку. Говорят, что тот, кто пойдет той дорогой, будет проклят и превратится в чудовище. Перейдет на мрачную сторону темноты, будет бороться со всем, что является надеждой и добром. На его ладони появится странный знак – знак чудовища, в которого превратится на тринадцатом заходе солнца.

– Бредни! – серьезно сказал Годфрид, появляясь из-за спины поварихи.

– Люди говорят! Уже не первый раз встречали такие знаки на ладонях несчастных, которые забрели в эти ужасные места. Один юнец, который ослушался старших, пошел туда и за тринадцать дней превратился в курицу! Отец его только обрадовался такому непредвиденному случаю, ведь молокосос был большим озорником и всем лишь вред делал.

– Так значит, – засмеялся Готфрид, – курица – это чудовище темноты?

– Так значит, вы не знаете, что было дальше с той курицей. Несла по пять яиц ежедневно, каждый завидовал и хотел перекупить несушку у того отца. Но прошли тринадцать закатов, и счастливый отец вдруг заметил, что вырос у него козий хвост, а руки-ноги стали, как лапы с когтями. Глаза покраснели, уши вытянулись, а нос загнулся. Сама его собственными глазами видела, такое лишь на картинках бывает. Что было дальше, никто не знает, известно лишь, что на следующий день на рассвете нашли тела всех жителей деревни без голов. Говорю вам, страшные времена наступили, все должны держаться вместе, только так и выжить!

А на юг отсюда проживает в своей черной башне старая ведьма. Только она может помочь несчастным. Да что толку? Всех, кто пробует добраться до ее башни, превращает в летучих мышей! И те целыми днями и ночами парят вокруг ее жилища.

– Бедняги! – рассмеялся Годфрид. – Но кроме своих рассказов принеси госпоже и поесть. Быстро-быстро! А вы, госпожа, садитесь за стол, пока Ингигерда наверху.

– Спасибо, но разве я не сижу за столом?

Годфрид на мгновение замер с раскрытым ртом, потом развел руками.

– Может госпожа чего-либо еще желает? – спросил он, широко улыбаясь.

– Нет, ведь повариха уже пошла принести мне обед, – растерянно пробормотала Бесси. – Ах да, я совсем забыла, что принимая нас, ты очень рискуешь. Можешь попасть во враги бездухов. Я восхищаюсь твоими храбростью и добросердечием! Возьми этот кошелек и прости нас.

– Госпожа, – Годфрид стал серьезным, – не дело отказывать в помощи. Как говаривал мой дед: помогай, потому что помогут и тебе. Что же касается бездухов и всех тех историй, что рассказывают люди вроде нашей поварихи, то у страха глаза велики. Лучше я поведаю госпоже историю о тролле и подмастерье.

* * *

Утро было самым обычным. Солнце привычно начинало свое странствие по небесному своду. Птицы, радуясь хорошей погоде, пели песни, полные романтического пыла. Самое обычное утро в сказочной стране.

А по лесной тропинке шел молодой подмастерье из славного цеха пекарей. Был он худым, даже костлявым, и это наводило на мысль, что хозяин его не только жалеет хлеба для своего работника, но, может быть, и бьет. А работы не жалеет. Да-да, так и в сказках бывает.

Подмастерье звался Георг. Только-только вступил в свою восемнадцатую весну и, желая это отметить, не отказался познакомиться с некоей нежной особой, которая назвалась эльфийской леди из далекого леса. У нее в сумке оказались отличное вино и вкусная закуска.

Они сели на мягкой травке, он выпил небольшой кубок вина.

И на этом его празднование закончилось.

Утром Георг проснулся и понял, что эта «леди» обобрала его до нитки. А сама благополучно скрылась в сказочном лесу. Но, скорее всего, отправилась искать новых простаков.

Самым горьким для Георга оказалось то, что «леди» нашла и забрала даже те деньги, которые были зашиты в его куртке. Вот беда! А пришла одна беда, так жди и другую.

У подмастерья отчаянно болела голова, все плыло перед глазами и ничего странного, что увидел он огромного тролля, уже наткнувшись на него. Наткнулся и с ужасом посмотрел на громадную тушу зеленоватого цвета, одетую в драные меха. Тролль сидел посреди тропинки и с увлечением строил маленький замок из камешков. Заметив там же, на тропинке, еще и здоровенную дубину, подмастерье крикнул пронзительно и пискляво, приготовившись упасть без чувств.

У тролля, поглощенного своим занятием, дрогнула большая лапа. Причудливая конструкция разлетелась на кусочки. Чудища скорчило гримасу безграничного отчаяния. Затем тролль посмотрел на Георга, отчаянно заревел, вскочил на ноги и взмахнул дубиной над головой подмастерья.

Тот и до этого здорово испугался, но погибать не хотелось, и решил он тролля обмануть.

– Дур… Эй, честный воин! – крикнул он, поднял комочек земли и смял его в ладонях. – Оставь меня в покое, иначе я раскрошу твою башку так же, как делаю это с камнем!

А дальше произошло невероятное. Точнее, вполне предсказуемое, ведь тролли прославлены своей доверчивостью. Вот и этот раззявил рот с удивлением и даже страхом.

– Ай, колдун! – закричал он, отшвырнув дубину и падая на колени. – Не обижай меня! Вместо этого приглашаю тебя ко мне в гости на угощение.

Подмастерье сначала засомневался, но, чувствуя себя хитрым и ловким, принял приглашение. Они отправились в пещеру тролля, и тот угостил гостя вкуснейшим вином. Георг прислушивался к нескладной болтовне тролля, попивал изысканный напиток и думал, как неплохо будет водить дружбу с наивным, но сильным созданием.

– Ты знаешь, приятель, – сказал он, – если бы мы вместе начали грабить на дороге, то это была бы не жизнь, а малина!

– Приятель? – обрадовался тролль и поставил перед подмастерьем миску со странным, но вкусным супом, в котором плавал большой коготь. – Ты так думаешь?