Текст книги "Смерть под парусом (пер. Гольдберга)"

Автор книги: Чарльз Перси Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 14
Любовные похождения Роджера

Следующим утром столовая ничем не напоминала то пропитанное страхом место, каким она была накануне вечером. Тоня щеголяла в зеленом пеньюаре, который скорее выставлял напоказ, чем скрывал экзотическую пижаму, и возмущение миссис Тафтс было настолько велико, что у нее покраснела даже шея. Тем не менее протест экономки ограничился громким стуком тарелок о стол. Вероятно, она еще не пришла в себя после выпада Филиппа во время вечернего чая. Нас забавляла ее пантомима. Комната была залита ярким солнечным светом, а после вчерашней вспышки подозрительности и страха все проявляли чрезвычайное дружелюбие.

Даже мне, слышавшему, как Финбоу исключал одного подозреваемого за другим, удалось почти забыть о своих страхах. Странная, необъяснимая передышка; я просто повторял себе, что Финбоу, в конце концов, может и ошибаться, и на тот момент мне этого было достаточно. Остальных переполняло желание продемонстрировать, что они сожалеют о ссорах за обедом, что причиной резких слов стала простая истерика, что они хотят помириться и оставаться друзьями. Все вели себя так, словно никакой ссоры не было.

Никто не вспоминал те бурные пятнадцать минут при свечах. Финбоу рассказал длинную затейливую историю о том, как ему однажды доверили везти двух юных молодоженов и двух скромных друзей из провинции через всю Францию из Лиона в Туке. Тоню особенно забавляли меры, предпринимаемые ради удобства и благополучия «молодоженов», как тактичные друзья называли юную пару.

– Финбоу, – спрашивала она, – а вы отвезете куда-нибудь нас с Филиппом, когда мы поженимся? Кто-то должен за нами присматривать.

– Я скромный человек, – с улыбкой отвечал Финбоу. – И боюсь, эта задача мне не по плечу.

Кристофер тоже был чрезвычайно оживлен.

– Сегодня днем я доставлю Алоизу Биррелу огромное удовольствие.

– Как это? – спросил Филипп.

– Отметившись на Вайн-стрит. – Кристофер рассмеялся. – Если увидите его, скажите, что я выполню все его инструкции и он может не опасаться, что я сбегу. Если сержант будет волноваться, успокойте его. Я обязательно вернусь с последним поездом.

– Я ему передам, – любезно предложил Финбоу.

– Большое спасибо, – поблагодарил Кристофер. – Каждый раз при встрече с ним меня так и подмывает ткнуть его пальцем в живот и промычать: «У-у!» Он вызывает неудержимое желание подурачиться.

– Я сам с трудом сдерживаюсь, – пробормотал Финбоу.

– Надеюсь, совет директоров не станет для начала вдвое урезать твое жалованье. Все старикашки помешаны на экономии, – сказал Уильям, прихлебывая чай.

– Это было бы не слишком приятно. – Кристофер улыбнулся. – Пожелайте мне удачи – чтобы сокращение не превысило десяти процентов.

Мы хором пожелали ему удачи и выпили чай. Эвис чокнулась с Кристофером чашками и подарила ему нежный взгляд.

Кристофер ушел сразу после завтрака, а остальные провели утро за чтением, сочинением писем и разговорами; время от времени мы присоединялись к изобретенной Филиппом игре, которую он назвал «идиотский покер». Правила оказались довольно сложными. Сначала нужно найти газеты с особенно выдающимися глупостями, произнесенными публично известными в Англии людьми. Эти высказывания записывались на маленьких квадратиках из картона, а дальше игра напоминала покер – сила карты зависела от глупости высказывания. Лучшая сдача пришла к Эвис и состояла из очень сильного «фул-хауса» высказываний трех школьных директоров и двух епископов. Две фразы я до сих пор помню. Одна встретилась в речи епископа, посвященной сохранению традиций сельской Англии, и звучала так: «Я никогда не видел, чтобы люди плясали вокруг майского дерева на Пиккадилли». Вторую произнес директор школы: «Я уверен, что мальчик, вступивший в Корпус военной подготовки[17]17
  Добровольная организация при привилегированных частных средних школах.


[Закрыть] и принятый в регбийную команду, вырастет более достойным человеком, чем мальчик с преждевременным интересом к литературе. Если бы наши политики воспитывались в корпусе или на поле для регби, Англия никогда не столкнулась бы с финансовыми трудностями, какие она испытывает сегодня».

Первые несколько часов этого утра словно были позаимствованы из мирного отдыха прошлых лет – настолько заметной оказалась пауза в нашей тревожной неизвестности. Однако безмятежность не могла длиться долго. Уже задолго до ленча ярко накрашенные губы Тони сложились в сердитую тонкую линию. После полудня мелкие вспышки раздражения коварно просачивались в гостиную – на улице стало холодно и ветрено, и мы сидели в доме. Тесное соседство испортило нам настроение. Дождь стучал в окно, ветер беспрерывно шелестел камышами, серые облака чередой проплывали по бескрайнему небу над заболоченной равниной.

На реке виднелась одинокая яхта, медленно двигавшаяся против ветра. Двое молодых людей с мокрыми от дождя лицами решительно, но неумело управляли судном, которое несколько раз пересекало реку перед бунгало, не продвинувшись ни на ярд. Я с грустью наблюдал за их маневрами.

Ниже по течению послышался рев двигателя, и моторная лодка Биррела пронеслась мимо яхты, едва не задев ее, а затем резко развернулась.

– Биррел ловко управляется с лодкой, – заметил Финбоу. – Наверное, хочет поговорить с нами.

Мы впустили сержанта через застекленную дверь террасы, и он увлеченно заговорил, не обращая внимания на воду, которая стекала с его плаща на пол.

– Доброе утро. Я хочу задать вам еще несколько вопросов о… несчастном джентльмене. Выяснилось, что я не могу составить полную картину, – он произнес это слово вкрадчивым голосом, – преступления, пока не получу кое-какую информацию о его жизни до убийства. Желательно, чтобы вы рассказали о докторе Миллзе все, что только сможете вспомнить, с момента вашей первой встречи. Конечно, за исключением вас, мисс Гилмор, поскольку вы не были знакомы с доктором Миллзом. Думаю, начнем с вас, мистер Кейпл.

– Сначала предлагаю вам снять плащ, – любезно предложил Финбоу. – Полиция не может позволить себе, чтобы вы заболели. Вы насквозь промокли.

– Я не заметил. – Глаза Биррела сияли. – Когда я увлечен расследованием, то больше ни о чем не могу думать.

– Похоже на вас, – сказал Финбоу. Биррел благодарно улыбнулся. – Тем не менее позвольте нам позаботиться о вашем здоровье, – продолжил Финбоу, помог сержанту снять плащ и усадил его в кресло у окна.

Понятно, что для Финбоу желательно поддерживать хорошие отношения с Биррелом, но столь преувеличенная любезность выглядела неуместной. Усевшись на стул рядом с сержантом, я нехотя стал отвечать на вопросы о Роджере. Рассказал, что познакомились мы в 1921 году, когда он занял должность старшего хирурга у себя в больнице, и следующие десять лет часто встречались, и я дважды гостил у него на вилле в Италии, а он приезжал в мой деревенский дом в Росс-энд-Кромарти. На вопрос, был ли Роджер богатым человеком, я ответил:

– Он имел неплохой собственный доход, а также очень прибыльную практику.

– Он должен был унаследовать состояние дяди, да? – продолжал Биррел. – Получил бы кучу денег после смерти сэра Артура Миллза.

– Полагаю, да, – кратко ответил я, не желая углубляться в подробности.

– А вы не знаете, мистер Кейпл, собирался ли доктор Миллз жениться?

– Наверное. Большинство мужчин его возраста подумывают о женитьбе.

– Я жду конкретного ответа, мистер Кейпл, – упрекнул меня Биррел.

Я подумал, что было бы неразумно уклоняться от ответа на прямые вопросы – даже в разговоре с Алоизом Биррелом.

– До меня доходили слухи о неудачном романе.

Биррел медленно записывал мои ответы в новый блокнот, на обложке которого я заметил надпись: «Обстоятельства дела Миллза». Потом с удивленным выражением лица прочел последние строчки и бросил на меня недоверчивый взгляд:

– Не думаю, что это поможет мне продвинуться.

– Мне очень жаль.

Биррел добродушно отмахнулся:

– Ладно, это будет полезно при составлении картины преступления.

Я присоединился к Финбоу и Тоне, которые сидели в углу гостиной, пока остальные ждали своей очереди на допрос к Биррелу.

– А вот и Йен, – тихо сказал Финбоу. – Вы как раз вовремя, чтобы узнать судьбу Тони.

– Сначала я, – усмехнулась Тоня. – Глупости это все.

– Уверен, вам понравится. – Финбоу улыбнулся. – Будьте хорошей, вежливой девочкой и дайте мне карты.

Тоня протянула ему две колоды, и Финбоу задумчиво перетасовал их. Мое внимание раздваивалось: у окна Биррел расспрашивал Эвис, и хотя я не сомневался, что он вряд ли добудет какую-то информацию, все равно невольно прислушивался к ответам девушки. С другой стороны, я догадался, что Финбоу решил заняться гаданием для того, чтобы проверить чувства и реакции Тони. Это его любимый прием. Я знал, что он обязательно найдет обрывки информации – даже если я их пропущу, – которые помогут понять истинную причину волнения девушки. Поэтому я смотрел, как он раскладывает карты в два горизонтальных ряда по пять в каждом, и слушал его голос:

– Вы были увлечены брюнетом, когда вам еще не исполнилось двадцати.

– Он был не совсем брюнет, – поправила Тоня.

– Карты не слишком точны на этот счет, – согласился Финбоу.

Мое внимание привлек голос Биррела: «Вы часто виделись с доктором Миллзом в последние четыре года, мисс Лоринг?» И тихий ответ Эвис: «Да…»

– Однако они указывают еще на нескольких молодых людей, – продолжал Финбоу. – Точного количества я не знаю, но явно больше двух.

Смех Тони показался мне слегка натянутым.

– Последний, с каштановыми волосами, – это, наверное, Филипп, – сказал Финбоу. – И он, и темноволосый мужчина вас любили – так говорят карты.

«…мой кузен много развлекался», – услышал я ответ Эвис.

– Хотя был еще кто-то до Филиппа, – заметил Финбоу, разглядывая карты, словно читал по ним.

– О, это, наверное, Борис, – поспешно сказала Тоня. – Я не рассказывала вам о Борисе, Финбоу? Мы познакомились в Ницце. Он в меня влюбился, но я слишком увлеклась музыкой, чтобы думать о нем.

– Сомневаюсь, что это мог быть Борис, – пробормотал Финбоу. – Того, о ком идет речь, вы не отвергли.

Биррел приступил к допросу Филиппа: «Как давно вы знали доктора Миллза?..»

– Карты лгут, – сказала Тоня.

– Они рассказали мне о том, что вы завоевали сердце Филиппа и темноволосого мужчины, – пробормотал Финбоу. – Почему они не могут мне поведать о… об остальном? Такое может случиться со всяким.

Тоня внезапно вскочила; ее зрачки расширились, и каряя и серая радужные оболочки разных глаз превратились в тонкие колечки вокруг черных центров.

– Глупая игра! Спасибо, Финбоу, но лучше бы вы со мной просто поговорили.

– Я еще не рассказал вам о будущем, – улыбнулся он.

– Чему быть, тому не миновать, – ответила Тоня.

Ее накрашенные губы подергивались.

Финбоу пристально всматривался в лицо девушки.

– Как хотите, – сказал он, и я понял, что мой друг узнал все, что ему нужно.

Биррел что-то долго писал в блокноте, потом поговорил с Финбоу и удалился.

С его уходом атмосфера вновь сгустилась. Опять прозвучали взаимные обвинения, о которых все через несколько часов пожалеют.

Во время чаепития рука Эвис, державшая чашку, дрожала, а лицо девушки выглядело осунувшимся и несчастным. Уильям угрюмо сидел в углу, уткнувшись в журнал, и не обращал внимания на остальных. Филипп предпринимал нервные попытки поговорить с Эвис. Тоня презрительно отказалась от чая и, в немалой степени смутив миссис Тафтс, потребовала виски с содовой. Финбоу заварил себе чай, следуя неизменному ритуалу, и, как всегда, серьезно произнес:

– Лучший в мире чай.

Я так устал от всего этого, что после чая надел плащ и вышел в сад. Проведя столько времени в доме, я с наслаждением подставил лицо под струи дождя, слушая пронзительное завывание ветра.

Вскоре рядом со мной раздался голос Финбоу:

– Приятный вечер, правда, Йен?

– Приятнее, чем сидеть в доме, – проворчал я. – Финбоу, разве это не ужасно – видеть, как все эти молодые люди пытаются держать себя в руках, но все время срываются? Вам не кажется, что это душераздирающее зрелище?

– А по-моему… интересное, – тихо ответил он.

– Господи, неужели вы такой безжалостный? – не выдержал я. – Вам доставляет удовольствие смотреть, как они корчатся перед вами?

– Мой дорогой Йен, старина, – ответил Финбоу с легкой улыбкой, поднимая воротник пальто. – Если бы я позволил себе всех жалеть, то не смог бы так хорошо делать эту работу. Я стараюсь понять людей, но не вижу причин, почему должен страдать из-за них – без всякой на то необходимости.

– Вы гораздо добрее, чем стараетесь казаться, – сказал я, глядя на его решительное лицо.

Он рассмеялся, но ничего не ответил.

Резкий порыв ветра пригнул камыши к самой воде и стих.

– Полагаю, вы пытались проанализировать роль Тони, когда разыгрывали эту комедию с гаданием? – спросил я.

Финбоу в притворном удивлении широко раскрыл глаза.

– Йен, я потрясен вашей проницательностью.

– Почему вы прибегли к подобной уловке?

– Потому что иногда самый короткий путь к правде – отказаться от вопросов и заменить их утверждениями.

– На мой взгляд, такой метод ненадежен, – возразил я.

Улыбнувшись, Финбоу пояснил:

– Дело в том, что считающийся лучшим способ вызвать человека на откровенность гораздо глупее и наивнее, чем я когда-либо мог предположить. Неудивительно, что у большинства людей ничего не выходит. Видите ли, Йен, и вы, и все остальные до нелепости преувеличиваете значение произнесенного слова. Вы склонны верить заявлениям людей. Даже зная, что человек лжец, вы все равно думаете, что в его словах может быть доля правды. На самом деле нужно придерживаться одного непреложного принципа. Услышав какое-либо утверждение, мы не должны задаваться вопросом, верно оно или нет. Необходимо просто спросить себя: почему человек это сказал? Зная мотив, обычно удается оценить ценность сказанного.

Вся информация, которую вам сообщают, представляет собой смесь истинных и ложных фактов, плавающую на поверхности желаний, воспоминаний и страхов. Чтобы разобраться в этой смеси и понять ее смысл, необходимо использовать более тонкие методы, чем у Алоиза Биррела. Так, например, Тоня сообщила нам, что раньше не знала Роджера, а потом рассказала, что была в Ницце, и вышла из себя, услышав предположение, что они могли там встретиться. Ее заявление ценно одним – по какой-то причине ей не хочется, чтобы мы думали, что она была в Ницце с Роджером. Это не означает, что она была в Ницце с Роджером или что она не была в Ницце с Роджером: смысл в том, что ей очень не нравится эта мысль. Спроси я ее напрямик, как это делает Алоиз Биррел: «Вы встречались с Роджером в Ницце?» – она ответила бы отрицательно. Прямого способа выяснить это у нас нет. Приходится полагаться на ассоциативный процесс. Если бы мы могли написать на листе бумаги сотню слов, например:

 
   ШКОЛА
ХУДОЖНИК
   ТРУБА
   НИЦЦА
 

и так далее, и попросить всех не задумываясь против каждого слова по ассоциации написать другое слово, то получили бы занятные результаты – гарантирую. В сущности, мой метод беседы представляет собой упрощенный способ выявления ассоциаций. Именно поэтому мне безразлично, куда свернет разговор, – как правило, я в любом случае что-то из него извлеку. Вот почему я разговариваю с молодыми женщинами, когда они устали, оскорбляя ваши рыцарские чувства: ассоциации возникают гораздо легче, когда сознание угнетено. Вот почему я занялся гаданием: большинству людей не чуждо суеверие, и мысль о том, что мои слова могут оказаться правдой, заставляет их терять бдительность.

– А что бы вы делали, окажись ваши догадки относительно поклонников Тони неверными? – спросил я. – Вы начали с утверждения, что Тоня была увлечена брюнетом, когда ей еще не исполнилось двадцати. Окажись это неправдой, вы не смогли бы продолжить игру.

Финбоу усмехнулся:

– Оценив ее темперамент, я пришел к выводу: вероятность, что до двадцати лет у нее не было романа с каким-нибудь мужчиной, крайне мала. И он вполне мог быть брюнетом. Более того, он скорее всего был брюнетом – блондины менее влюбчивы.

От удивления я даже растерялся. Потом спросил:

– И что же вы в конце концов выяснили?

– Ответ на этот вопрос вы получите через несколько часов.

Вновь послышалось завывание ветра. Я почувствовал раздражение.

– Ну и кто же убил Роджера?

– Полагаю, мне это уже известно, – серьезно ответил он.

– Кто?! – вскрикнул я, охваченный страхом.

– Пока не могу сказать. Потому что если вы будете это знать, то своим поведением можете создать трудности в весьма деликатной ситуации. Понимаете, Йен?

– Разве вы не понимаете, что я больше не вынесу неизвестности?

– Мой дорогой Йен, я пытаюсь предотвратить то, что пережить будет еще труднее. – В его тоне сквозили нотки сожаления.

Несколько часов после разговора с Финбоу для меня стали худшими за все время, прошедшее после смерти Роджера. Мне пришлось сидеть за обеденным столом, смотреть на грустное, милое лицо Эвис, на необычную красоту Тони, зная, что одна из них совершила холодное, расчетливое убийство.

Финбоу сидел между ними, шутя и непринужденно болтая, словно разговаривал с двумя юными друзьями на модной премьере, но я понимал: он один знает, которая из двух очаровательных девушек застрелила Роджера. Никогда еще я так не завидовал непринужденным манерам Финбоу, и никогда еще так не возмущался его отстраненностью, позволявшей ему наслаждаться этим маскарадом!

Наблюдая за ними, я страстно желал, чтобы той, кого в конечном итоге обвинит Финбоу, оказалась Тоня.

После обеда я пытался читать, но слова искажались, складываясь в строки, плывущие перед глазами: «Врач с Харли-стрит убит прекрасной кузиной». Я бросал взгляды на Эвис, неловко сидевшую в глубоком кресле, и в сотый раз повторял себе, что не могу думать о ней дурно. Потом вдруг почувствовал прилив надежды. Я подумал, что Финбоу тоже может ошибаться, что подозрения против Уильяма отвергнуты на каком-то фантастическом основании, и не исключено, что Роджера убил именно Уильям. Я снова и снова перебирал улики против него. А еще остается Кристофер, напомнил я себе. Даже если мы не можем установить мотив, это не причина для снятия подозрений. Тоня, Уильям или Кристофер, но только не Эвис, убеждал я себя. Затем на меня вновь навалился груз сомнений. Не дай Бог еще раз пережить такой вечер.

Возвращение Кристофера отвлекло меня, за что я был ему более чем благодарен. Кристофер приехал из Нориджа на машине и вошел в бунгало без нескольких минут десять. Радостно улыбаясь, он появился в гостиной.

– Как все прошло? – быстро спросил Уильям.

– Великолепно, – ответил Кристофер, опускаясь в кресло. – Похоже, я им понравился, и они все утвердили – и мою кандидатуру, и жалованье. Конечно, я не сомневался, но приятно видеть такие вещи на бумаге.

– Поздравляю, милый, – с задумчивой улыбкой сказала Эвис.

– Спасибо, дорогая. – Он улыбнулся и поцеловал ее, глядя в глаза.

– Что они у тебя спрашивали? – поинтересовался Филипп, раздавая бокалы, чтобы отпраздновать успех Кристофера.

– Куча глупых вопросов: что я думаю о расовых предрассудках, как отношусь к китайцам, как предполагаю реорганизовать исследования и тому подобное, – ответил Кристофер и удовлетворенно вздохнул.

– Когда тебе должны делать прививки? – поинтересовался Уильям.

– На следующей неделе. – Кристофер поднял бокал, благодаря нас за тост в его честь. – Очень милый человек этот врач. Я никогда раньше не проходил медосмотр и не предполагал, что это такая сложная процедура. Как бы то ни было, он сказал, что я «абсолютно здоров».

– Приятно слышать, – сказал я. – Не много найдется абсолютно здоровых людей. За Малайю!

Затем мы по одному покинули гостиную – все понимали, что Эвис и Кристофера нужно оставить одних, чтобы они могли обсудить свое будущее. Стараясь не афишировать свою тактичность, каждый удалялся под каким-то предлогом.

Тоня с Филиппом отправились в сад, Уильям удалился в свою комнату, а мы с Финбоу медленно прошли в крошечный коридор и уже подумывали, не выйти ли нам на воздух, как вдруг услышали голос миссис Тафтс:

– Алоиз, Алоиз! Рыжая стерва собирается улизнуть с любовником. Они взяли моторную лодку. Приезжай скорее. Если не поторопишься, они смоются, и тогда поминай как звали. Ты должен поймать их.

– Это она по телефону, – шепнул Финбоу. – Любопытно!

Мы вышли на улицу, обогнули дом и очутились в саду. Не прошло и нескольких минут, как вода на реке вскипела и моторная лодка, описав широкую дугу прямо напротив дома, причалила к берегу. Из дома ей навстречу тут же выкатилась округлая фигура.

– Алоиз! – голосом миссис Тафтс позвала фигура.

– Я здесь, Элизабет, – послышалось с лодки.

– Они взяли курс на Хиклинг, – запыхаясь, сообщила экономка.

– Далеко не уйдут, – заверил ее Биррел. – Садись, поедешь со мной.

– С удовольствием, – с энтузиазмом согласилась та. – Эта вертихвостка и ее бездельник задумали ускользнуть у нас из-под носа. Хотят уйти морем.

– Ничего у них не выйдет, – отозвался Алоиз Биррел. – Спасибо, Элизабет.

При свете, падающем из окон дома, мы увидели, как коротенькая тучная миссис Тафтс неуклюже барахтается и никак не может влезть в лодку. Энергичным движением Биррел перетянул ее через борт, и лодка стремительно унеслась в направлении дамбы.

Финбоу скомандовал:

– Идемте, Йен, вам придется управлять шлюпкой. Мы должны видеть все своими глазами.

Быстро спустив шлюпку на воду, я повел ее вверх по течению против порывистого, холодного ветра. Очертания берегов сливались с черным небом. Мы медленно продвигались вперед. Зловещие предчувствия и мрачные видения, вызванные моим возбужденным воображением, отступили перед трудностями ночного плавания по узкой темной реке. И только после того, как мы повернули и ветер стал задувать с борта, я вдруг почувствовал какую-то сумасшедшую радость. Тоня сбежала! Ведь именно за ней мы гнались в ночи! А Эвис, моя молчаливая, трогательная в своей печали Эвис, осталась дома, и ничто ей больше не угрожает!

Я поставил парус, и лодка вздрогнула под налетевшим ветром. До нас донесся знакомый рокот, и мимо пронеслась моторная лодка Биррела. Развернувшись, она снова приблизилась, и нас закачало на волнах.

– Это вы, сержант? – спокойно осведомился Финбоу.

– Я, сэр. – Лицо Биррела расплывчатым пятном белело в темноте. – Преследую парочку наших подопечных: мисс Гилмор и мистера Уэйда.

Последние слова он произнес с оттенком брезгливости.

– Греховодников и нечестивцев! – добавила миссис Тафтс, которую нам не было видно.

– Мистер Финбоу, вы не знаете, зачем эта парочка отправилась в Хиклинг? – спросил Алоиз Биррел.

Финбоу издал звук, который, очевидно, должен был означать недоумение, и сержант заявил:

– Они поехали туда блудить!

– Целоваться и миловаться, – прибавила миссис Тафтс.

– Возмутительно! – воскликнул Биррел. – Целуются у всех на глазах, обнимаются…

– Стыда у них нет! – поддержала сержанта экономка.

– Я прямо заявил им… – начал Биррел.

– Я тоже, – энергично подхватила миссис Тафтс.

– …что они бесстыжие греховодники, – заключил Биррел.

– Я сказала им, что если бы он был моим сыном, а она дочерью… – снова возвысила голос миссис Тафтс.

– Брат и сестра вряд ли полюбили бы друг друга такой любовью, не так ли, миссис Тафтс? – вставил Финбоу.

Но Алоиз Биррел перевел разговор на другую тему.

– А кто это там с вами? Мистер Кейпл? – подозрительно спросил он.

– Он под надежным присмотром, – усмехнувшись, отозвался Финбоу.

– Завтра, – сказал Биррел, – я намерен заняться поисками пистолета. А теперь отвезу миссис Тафтс домой. Останусь дежурить в лодке, пока эти двое бездельников не вернутся.

– Будь у всех ваше чувство долга, сержант… – пробормотал Финбоу.

Я поставил паруса шлюпки по ветру и поплыл вдоль дамбы.

Заводь была такой темной, что мы дважды задевали камыши, невидимые во мраке. Несколько раз мы тревожили птиц, которые встречали нас протестующими криками – совсем как миссис Тафтс, по меткому замечанию Финбоу. Каким-то образом мне удалось найти чистую полоску воды, ведущую к Уитлингси. Ветер кренил шлюпку, а волны плескались о борта. Мы пересекли Уитлингси и добрались до первого из столбов, обозначавших проход через Хиклинг.

– Ну, – спросил я Финбоу, – что будем делать дальше?

– Еще немного поплаваем. Если эта парочка занимается любовью, они должны быть недалеко. Поэтому лучше осторожно двигаться вдоль берега.

Я обрадовался, что могу хоть в чем-то превзойти Финбоу.

– У них моторная лодка, и они непременно сядут на мель, если не будут держаться центра озера. Даже там глубина не превышает нескольких футов. Они должны быть в центре, – торжествующе заявил я.

– Когда-нибудь я отправлюсь на пешую прогулку по Норфолкским озерам. В буквальном смысле – прямо по воде, – невозмутимо ответил Финбоу. – Кстати, зачем вы меня спрашивали, если знали, где они?

Я направил шлюпку в центр озера. Мы плыли в тишине и казавшейся бесконечной тьме. Затем до нас донесся какой-то звук.

– Полагаю, это Тоня, – прошептал Финбоу. – На этих озерах голос слышен на расстоянии нескольких миль. Нужно приблизиться: вряд ли они все время занимаются любовью.

– Думаете, они просто хотели смутить Биррела и миссис Тафтс? – спросил я, стараясь говорить как можно тише.

– Совершенно верно, – ответил Финбоу. – Тоня очень сообразительная молодая женщина. Но даже если они занимаются любовью, Йен, в нашем возрасте уже можно не смущаться.

Мне показалось, что я слышу обрывки смеха. Повернув шлюпку круто к ветру, я осторожно плыл на звук, который постепенно обретал форму слов; вскоре мы услышали голос Тони.

– Дорогой, я тебе не рассказывала. Такие вещи я даже не вспоминаю. Пока не случилось это.

Тихий голос Филиппа был хорошо различим в ночи:

– Ты должна была предупредить еще до того, как я пригласил тебя сюда. Знай я, что ты знакома с Роджером…

– Если бы я знала, что хозяин яхты Роджер, обязательно сказала бы тебе, – послышался в ответ хрипловатый голос Тони. – Но ты просто назвал имя. Я знакома с сотней Роджеров. Увидев, кто это, я просто не захотела тебя волновать.

– Ты обязана была рассказать, – настаивал Филипп.

– Да не о чем рассказывать, – не сдавалась Тоня. – Ницца – беззаботное место; было жарко, а я… мне просто нужен был кто-нибудь. Подвернулся Роджер – вот и все. Через несколько месяцев он мне надоел. Разумеется, он влюбился в меня, но я его бросила.

– Не переживай. – Тон Филиппа смягчился.

– Ты прелесть, – сказала Тоня. – Я не могла молчать, потому что все это действует мне на нервы. А эти ужасные полицейские все раскопают и будут спрашивать меня, почему я лгала, утверждая, что раньше не встречалась с Роджером. Мне нужно было все рассказать тебе до того, как они явятся сюда и начнут изводить меня, пытаясь доказать, что я убила Роджера, потому что у меня с ним была небольшая интрижка и я бросила его.

Она была на грани истерики.

Филипп попытался успокоить ее:

– Ничего подобного. Они не узнают… а даже если узнают, какая разница?

– Не говори глупостей, Филипп. Они станут подозревать меня. Я знаю, – с жаром возразила Тоня. – Все подумают, что это сделала я. У нас с Роджером два года назад был роман – и больше ничего, клянусь тебе. Я бросила его и с тех пор больше не видела.

– Тоня, милая, ты не должна мне ни в чем клясться, – ласково сказал Филипп. – Не волнуйся, мы найдем выход. Старина Финбоу нам поможет. Давай забудем о полицейских, убийствах и всяких глупых людях.

Больше мы ничего не смогли разобрать.

– Мне кажется, – очень тихо сказал Финбоу, – их разговор нужно слушать или с более близкого расстояния… или не слушать вообще.

Путь домой прошел спокойно. Финбоу задумчиво курил; красный огонек сигареты светился в темноте. Он ничего не произнес почти до самого бунгало. Затем сказал:

– Я начинаю понимать.