Текст книги "О непредсказуемости жизни (сборник рассказов) (ЛП)"

Автор книги: Чарльз Маттиас

Соавторы: Кристофер Хаггис,Крис О'Кэйн,Филлип Гёз,Тэрри Спаффорд,Ки Койот,Дэниэл Д'Алимонтэ,Джон Слеепер,Паскуаль Поркупиннэ
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Едва накинув поверх разорванного платья халат, Кимберли устремилась в коридор. Они уже почти дошли до его комнаты, они стояли в полутемном тупичке, когда, когда... Она подняла смятый, разорванный кусок плотной белой бумаги и осторожно разгладила.

– Ох, Чарльз! – прижав бумагу к груди, Кимберли осела у стены, как подломленная. Вся усталость, весь страх и ужас прошедшего дня буквально придавили ее к чуть теплым плитам пола. – Чарльз, Чарльз, что ты наделал!

Перевод – Claw Lyne.

Литературная правка – Дремлющий.

Решетки и тьма
Чарльз Маттиас

Год 706 AC, начало апреля

Разумеется там воняло. В подобных подземельях всегда попахивает плесенью, гнилыми объедками, и чем похуже. Спустившись по лестнице, Мишель обнаружил, что тюремное подземелье Цитадели, не являлось исключением. Если честно, бобер-морф вообще предпочел бы не ходить туда, но после новостей, добравшихся до его ушей еще в лесу, удержаться не смог.

Разумеется, пришлось подождать конца заезда – еще в третьей декаде марта Татхом увел артель лесорубов на верхнюю деляну, ближе к вечным снегам Барьерного хребта. Потом, в последний день марта, к ним поднялся Хабаккук, принеся на хвосте просто невероятные слухи. Неувязки в его рассказе углядел даже Мишель... но тот факт, что Маттиас натворил что-то нехорошее, оспорить не смог никто. А прибыв в Цитадель, и услышав уже совершенно невероятную историю, в которой мертвые стражницы громоздились пообок трона штабелями, а крыс-морф голыми лапами, с одного удара разрушал семифутовой толщины каменные стены, Мишель отправился вниз.

Впрочем, ненадолго – сегодня юноша хотел еще повидать Паскаль. Та передала приглашение через руу-морфа, обещая показать что-то особенное, а Хабаккук так и не признался, что именно. Гад треугольный... В любом случае, первым Мишель решил навестить Маттиаса. Не столько ради дружбы, хотя и ради нее тоже, сколько из-за банального любопытства. Именно оно заставило юношу спуститься по холодным, вытертым ступеням в темноту и тишину подземелья.

Гулко хлопнула за спиной очередная решетка – охранник вел юношу по бесконечным тюремным коридорам какими-то странными петлями. Иногда Мишелю даже начинало казаться, что они ходят по кругу. А может и нет...  Хабаккук упоминал, что к Маттиасу пропускают всех желающих; во-первых, потому, что Магус приковал его заколдованными цепями; а во-вторых, потому, что так приказал лорд Хассан. Но вот идти до его одиночной камеры пришлось далеко.

Мишель очередной раз вгляделся в укрытый почти непроницаемой тьмой боковой коридор и передернул шкурой. Бр-р-р! После изменения его глаза стали видеть по-другому. Во-первых, вдали все стало чуть расплывчатым, во-вторых, ему приходилось серьезно напрягать глаза... на суше. Под водой же... О-о-о! Ныряя в прорубь, Мишель поражался богатству и многоцветью подводного мира. Подводные течения мерцали, рыбки сияли, водоросли медленно колыхались, лед, накрывший реку, то отливал благородным багрянцем, то наливался грозной синевой, то отражал, как зеркало...

Впрочем, и на суше, его до сих пор поджидали сюрпризы. Вот как сейчас. Идя по освещенному редкими-редкими факелами коридору, временами почти в полной темноте, и видя лишь чуть дальше вытянутых лап, юноша вдруг понял, что нос и уши могут неплохо дополнить слабое зрение. Из пустых камер слабо, но отчетливо попахивало затхлостью и пылью, из боковых коридоров тянуло по-разному. Из одних холодной свежестью и сыростью, из других наоборот, затхлым сухим теплом. А потом из одного коридора отчетливо пахнуло чем-то настолько опасным, что бобер-морф едва-едва смог задавить порыв: бежать сломя голову и забиться куда-нибудь поглубже в воду.

Пройдя, спотыкаясь, несколько шагов и пригладив вздыбившийся мех, Мишель чихнул, поскорее прогоняя страшный запах и вдохнув, уловил знакомые метки. Сырой запах утоптанной земли, «аромат» застарелой мочи, застоявшаяся вонь давно немытой шерсти заставили бобра-морфа сморщить нос. Ему уже не нравилось это место... оно ему изначально не нравилось! Но Мишель все же преодолел себя – зажав нос лапой и стараясь дышать пастью, он дождался пока кабан-охранник, громыхнув замком, широко распахнул дверь. И вот, свет факела, повисшего за спиной юноши, слегка разогнал по углам тени, показав неприглядную внутренность камеры. Серо-черный, холодный, ничем не прикрытый каменный пол, лишь маленькая кучка старого, прелого сена в дальнем углу. Столь же серые, холодные, давящие стены...

Мишель вздрогнул и сглотнул, когда тяжелая, дубовая дверь гулко хлопнула за спиной.

– Ты там это... – напоследок заглянул в приоткрытое окошечко стражник. – Я тута окошечко значится, открытое оставлю, так что ты постучи ежели чего. Я тута, недалеко.

Глухой металлический лязг засова и удаляющиеся шаги охранника, оставившего его наедине с узником, стихли, и Мишелю стало немного страшно. Жуткие, давящие стены, абсолютная тишина и лишь трепещущие отсветы факела, проникающие в окошко на двери... Одиночная камера – страшное место! А Маттиас здесь уже третью неделю и один лорд Хассан знает, сколько крысу еще...

– Мэтт? Чарльз, ты здесь?.. – робким шепотом позвал Мишель. Его глаза уже худо-бедно приспособились к полутьме, рождаемой слабыми отсветами, но в глубине камеры оставались глубокие, непроницаемые для его  глаз тени.

Едва слышный вздох и звяканье цепей предварили сказанные пустым, безучастным голосом слова:

– Кто там? Чего тебе надо?

Мишель растерянно потоптался на месте. Юноше понадобилось несколько мгновений, чтобы понять – принесенный стражником факел светит в спину и Маттиас наверняка видит только смутный, едва различимый силуэт...

– Это я, Мишель.

Последовавшее долгое молчание заставило бобра потоптаться на непривычно холодном полу. Он представил, как день за днем сидит на этих ледяных плитах, укрытых только тонюсеньким слоем прелой соломы...

– Бр-р-р!

– Да, невесело, – голос крыса стал чуть приветливее. Наверное, ему приятно видеть собрата-грызуна.

– Я это... мы с артелью... в лесу... ага. Татхом нас это... увел повыше, к этим...

– К предгорьям Барьерного хребта, – в голосе Чарльза, кажется появилась усмешка.

– Ага, туда, – кивнул юноша. Он изо всех сил вглядывался в едва различимые очертания и, как раз сейчас вроде бы начал различать силуэт сидящего крыса. Мишелю хотелось спросить: какого демона Маттиас прячется в темноте? Почему не выходит на свет? Но юноша не смог выдавить из себя этого простого в сущности вопроса. Потом юноша припомнил как сам прятался от Мэтта в чаше банного бассейна. Подобный выверт заставил Мишеля горько усмехнуться.

– И вот вы спустились сюда.

– Ага, – кивнув еще раз, Мишель наконец решился: вытянув лапы, он сдвинулся вбок и нащупав более-менее чистый от плесени участок, присел на корточки спиной к стене. Снова вглядевшись в темноту, вздохнул. Что он мог сказать? Ведь другие уже приходили сюда. Хабаккук, Нахуум, Таллис, Крис, Коперник, Михась, Шаннинг. Кимберли, по словам руу, вообще здесь чуть ли не поселилась... И несмотря на все это паломничество, не смотря на все их слова ободрения и поддержки, Мэтт до сих пор... Как какому-то деревенскому парню соперничать с высокородной леди? Со знаменитыми и увенчанными золотыми перьями писателями? И... зачем ему это?

Наконец, так и не придумав ничего, Мишель ляпнул наиглупейшую глупость:

– А... правда, что ты перебил тридцать охранниц, прежде чем это... ну, по-ся-гнуть на это, на трон?

Презрительный смех, сопровождаемый звоном цепи, разнесся от дальней стены:

– Что, теперь их уже стало тридцать? В последний раз было всего пятнадцать!

Тон смеха и глубокая язвительность последовавшего ответа, совершенно не характерная для Маттиаса ранее, очень сильно не понравились Мишелю, и юноша поспешил задать следующий вопрос:

– Что значит: в последний раз?

– Охранниц было шесть! – почти выкрикнул Маттиас. – По слогам повторить? Шестеро! И я не убил никого! Максимум я поставил по синяку двум или трем. И это все.

– А семифутовой толщины каменная стена?

– Какая еще стена? – кажется, Мишелю удалось по-настоящему удивить крыса. Так, что из его голоса почти пропала язвительность, и он на миг стал почти прежним. – Мишель! Ты чего несешь? Откуда посреди малой приемной каменная стена?!

– Ну... я... говорят... – теперь, когда первая новость оказалась безобразной, можно даже сказать безбожной ложью, и вторая, про каменную стену, тоже стала выглядеть какой-то... не очень правдоподобной. Так что бобер только вздохнул и почесал между ушей.

– Понятно, – буркнул крыс. – Лорд Боб применил защитное заклинание. Притом совсем слабое.

Теперь пришла очередь удивляться Мишелю:

– Но... ведь лорд Боб не маг, совсем не маг! Он же лорд-казначей!

– Ну, уж это-то! – фыркнул Маттиас. – Разбить камень в браслете с заготовленным заранее заклятьем – не велика наука!

– А... какое заклятье?

– Воздушная стена, – неохотно буркнул крыс.

– Но... ведь ты же все равно проломил ее! Ну, пусть не каменная, но все равно стена! Ты же ее преодолел! Верно? Как?!

Удивление помогло бобру преодолеть смущение и задать все-таки остро интересовавший его вопрос.

– Ну... – что самое удивительное, теперь уже Маттиас мялся и, похоже, не хотел говорить. – Есть способы. К тому же мне просто повезло. Будь там какое-нибудь другое заклятье... А так, воздух – всего лишь воздух. Мы же постоянно его преодолеваем... там было просто немного поплотнее. И слабое оно было совсем. Наверно дешевка, на базаре купленная.

– Дешевка? У лорда-казначея?!

– Может и нет... – вспышка энергии, вызванная раздражением прошла и Мэтт похоже вновь погружался в охватившую его черную тоску. Звякнув цепью, он совсем неохотно договорил: – Какая разница? Против цепей и каменных стен это умение не поможет.

– Ну... – Мишель устыдился. Похоже, Маттиас говорить на эту тему не хотел. Или не мог... – А... что ты дальше, ну, делать будешь?

– Я? Ха! Проведу ближайшие пару недель в размышлениях о сущности небытия, о судьбах мира. Потом пойду и убью еще кого-нибудь. В конце концов, ведь это все, что ему от меня надо.

Молодой бобер вновь долго всматривался во тьму, пытаясь различить очертания крыса. Но тщетно. Последняя фраза, а особенно тон, которым она была сказана, опять заставили подняться мех на затылке. Да что ж такое-то? Что за ужас проглядывает краешком из души всеми уважаемого магистра?

– Мэтт, ты... – все-таки заговорил Мишель. – Ты отличный писатель, и Кимберли тебя любит! И лорд Хассан... Он вовсе не хочет, чтобы ты убивал без разбора... Ты... Это не так! Он... он...

– Он хочет, чтобы я защищал Цитадель, применяя к тому имеющиеся у меня способности и умения, – опять звякнув цепью, вяло сказал Маттиас. – Спасибо, я знаю. Вот только эти способности и умения, они ведь не из ниоткуда, а? Кто-то меня учил, тренировал... а? И этот кто-то, может же он заинтересоваться: откуда это некий крыс так много знает и умеет? Как ты думаешь?

– А... ну, да наверное... А что, это так опасно? Ну, ты же воин... и Цитадель, ну она же...

– Ну, разумеется, здесь меня будут искать в последнюю очередь, – судя по тону, крыс скривил морду в усмешке. – Но если заинтересуются, то ведь найдут... а никакие стены моих дорогих коллег и наставников не остановят. Опасность стать женщиной, или ребенком тоже. Много ли времени нужно, чтобы воткнуть один-единственный кинжал? Или сыпануть порошок в кружку? Хорошо если мне... А если не мне?

– Но... не сидеть же просто так! – медленно выдохнул бобер. – Нельзя же это... ну, сидеть в углу под лавкой всю жизнь! Есть же друзья... есть скауты, есть Фил, с его этими... шпионами! Расскажи все лорду Хассану, наконец! Он что-нибудь придумает!

– Угу. Уже. Вот только, думается мне, интересы лорда Хассана несколько... разнятся с моими. Его планида – Цитадель. И если он посчитает мою смерть полезной для Метамора, то...

– Мэтт! – Мишель едва смог выдавить это слово сквозь сжавшееся горло. – Это невозможно! Это... это... как ты можешь говорить про благородного лорда такое!! Я... ты...

– Ха. Ха. Ха, – каждый слог сопровождался громким звоном цепи. – Разумеется благородный. Конечно же! По праву рождения лорд наш само благородство. – Еще раз звякнув цепью, Маттиас тяжело вздохнул. – И знаешь, что самое тяжкое, Мишель, юноша ты наш, неиспорченный? Лорд Хассан действительно благороден от копыт до последнего волоска его роскошной гривы! Он действительно стремится к благу для всей Цитадели... сознательно подвергая опасности некоторую часть ее жителей. Можно сказать, жертвуя их жизнями. Самой минимальной части, к его чести. Вот только одна из этих жертв – я!!

Бобер вздохнул. Ну как убедить этого упрямого крыса?! Как открыть ему глаза на простой и очевидный факт – или они все помогают защищать Цитадель, или Насож перешагнет, сначала трупы защитников, потом их трупы, а потом пойдет дальше! И дальше! И дальше!

Сейчас Мишель как никогда жалел о своем косноязычии. Должен быть способ объяснить, рассказать, но... но в голову ничего не приходило. Уж лучше бы он пошел в Молчаливый Мул, чем терять время без толку здесь! Уже выпивал бы с Линдси... или проводил время с Паскаль, надеясь, что Скрэтч не припрется в самый неподходящий момент и не испортит все веселье... в любом случае, там было бы куда как лучше, чем торчать зря в темном каменном мешке!

Почему он тратит время с этим упрямым крысом? Может потому, что Мэтт его друг? Да, именно так. Друзья, друзья... это все. Друзья помогли Мишелю найти работу, помогли принять изменение, и новый облик... Там, в лесу, в артели, все лесорубы были здоровяки, выше и шире его как минимум вдвое, но тем не менее... когда он из-за собственной глупости оказался в лечебнице со сломанными ногами и ребрами, именно друзья помогли оплатить быстрое лечение...

А еще там была Паскаль. До изменения Мишель, помнится, счел ее чем-то причудливым и непостижимо странным, такой штучкой, неким удивительным механизмом, которые иногда появляются на ярмарках. Те самые, в которых надо дернуть рычаг, или повернуть рукоятку, чтобы получить... что-то. Что угодно. Ведро холодной воды на голову. Или горсть сладостей. Или красивую игрушку. Или осиное гнездо в коробочке. А потом она оказалась милой и такой уютной, еще потом ему хотелось ее придушить, еще чуть позже прижать к груди и почесать за ушком, следом – скинуть со стены в ров с водой, временами с раскачкой, а временами и с ядром на шее. Но при всем при этом, она неизменно оставалась его другом!

И этот упрямый крыс тоже! И потому юноша не мог отказаться от попыток хоть чем-нибудь помочь ему... Хоть чем-то! Но чем?

Внезапно Мишель вспомнил как Таллис пересказал совет самого же Маттиаса. Может быть, пришло время крысу самому внять собственным словам?

– Чарльз, знаешь... когда я стал бобром... помнишь, я бане прятался? А... еще сидел в комнате три дня, нос не высовывая, боялся, что все будут надо мной смеяться. А потом вылез... и встретил этих, ну, Таллиса, Нахума и Хабаккука. И Таллис мне тогда сказал: «не смотри на беду, как на горе, а угляди в ней новые пути». Вот! И еще, помнишь, святой наставник Хуг говорил: «не кричи: «горе! беда!», но тихо скажи: «я могу!» Ну... как-то так.

Окончательно смутившись, Мишель замолчал. Но молчал и Мэтт. Юноша мог только догадываться, что за мысли бродят в омраченной душе его друга. Он отчаянно хотел помочь, хоть как-то развеять ту тьму, привнести света, но...

– Только я не знаю, какой дорогой мне идти... – печально выдохнул крыс. – Я не знаю, что мне делать. И боюсь, что все мои пути нашептаны Иудой...

– Но ведь, Чарльз, но ведь нельзя же ну... головой под лавкой всю жизнь торчать! И это... за печкой от беды не схоронишься! Вот! Отец Хуг еще говорил... помнишь, про зерна и про пути?

– Посеянное зерно может изойти терниями, но может трудами земледельца дать урожай. Не посеянное же – лишь мертвый груз. Так же и пути наши: лучше ошибаться, но идти вперед, чем сказать: «я боюсь», и  тем самым лишить себя самой возможности избрать истинный путь.

– Ага, – Мишель даже кивнул, подтверждая правильность этих слов. – Во! Так оно и есть! Ты это... пойдешь со скаутами. Пойдешь, пойдешь! Посмотри же там вокруг! Ты же сидишь в Цитадели, уже ну... пять лет да? Ты и забыл наверное, как это, пройти по тропинке... А там везде листья, желтые, красные, бордовые и со всех сторон! И сверху и снизу, а ветер: фух-х-х!! А листья: шух-х-х!! И со всех сторон! На тропе, на деревьях, на земле... везде такие шуршавчики! А еще горы! И водопад! Знаешь, такой снег летит, лед замерз, а водопад все равно гремит, грохочет! И замерзает, и все равно грохочет!  А потом сверху тает, отрывается, плывет, огромные такие, просто жуть! Сверху у-ух-х! А внизу такое ввух-х-х! А там камни торчат! И лед прямо на них вдребезги!! Аж страшно! А еще Линдси рассказывала, что есть такой Темный проход, и там Проклятый лес! Во! Говорят жуткое место! А это... я не видел... и не увижу. А ты вот увидишь! И это... там, в книжку, я бы почитал! Ну... или послушал...

Мишель так увлекся страстной речью, что не заметил, как Маттиас отодвинулся от дальней стены, оказавшись на свету. А когда смущенный бобер окончательно выдохся и замолк, крыс протянул лапу и похлопал юношу по ноге:

– Ты прав, мой горячий юный друг. Ты полностью прав.

Теперь Мишель смог рассмотреть Маттиаса. Вопреки ожиданиям, крыс вовсе не выглядел таким уж изможденным, или сильно исхудавшим. Грязноват – да, со встопорщенной шерстью – да. Но не более. По-видимому, либо лорд Хассан хорошо кормил своих узников... либо Мэтт просто не успел сильно исхудать.

– Ты напомнил мне о вещах, забывать которые не стоило... Спасибо. Я обдумаю твои слова и обязательно что-нибудь придумаю. А теперь... Думаю, тебе не стоит торчать в одной камере со старым, ворчливым крысом весь вечер. Ступай, тебя ждет Молчаливый мул, Паскаль, Линдси. Иди, иди. Мне сейчас хочется побыть одному и хорошенько обдумать твои слова.

Мишель крепко сжал лапу Маттиаса и поднялся.

– Только это... Не думай слишком много! – постучав кулаком в дверь, он обернулся к Мэтту и добавил: – А то удумаешь чего лишнего! Лучше о пиве помечтай! И вздремни! Может приснится кружечка...

Дверь камеры хлопнула, отрезая яростный вой крыса:

– Ах ты мерзкий бобер!! Ну, доберусь я до тебя! Мне тут еще неделю, а он мне про пиво!..

Перевод – Рэдгерра, Дремлющий.

Литературная правка – Дремлющий.