Текст книги "О непредсказуемости жизни (сборник рассказов) (ЛП)"

Автор книги: Чарльз Маттиас

Соавторы: Кристофер Хаггис,Крис О'Кэйн,Филлип Гёз,Тэрри Спаффорд,Ки Койот,Дэниэл Д'Алимонтэ,Джон Слеепер,Паскуаль Поркупиннэ
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Где

– А помнишь, ты хотела мне что-то показать?

– Да, – кивнула дикобразиха, – И оно уже готово.

– М-м-м... покажешь?

– Конечно. Вот смотри – последнее время ты немного поэкспериментировал с моим кольцом.

Мишель осторожно положил сплетенное из золотых и серебряных нитей колечко на рабочий стол алхимика:

– Н-ну... да.

– Как насчет более длительного эффекта?

– Чего?!

– Я работала над стабильным изменением шерсти и кожи. Причем не просто изменением цвета, а более сложные вещи. К примеру, заданный заранее рисунок, в несколько цветов.

– М-м-м...

– Что-то не так?

– Ну... кольцо – это кольцо...

– Если ты думаешь о необратимости, то не беспокойся. Я всегда могу перекрасить тебя обратно.

– Я... ну... ладно.

– Отлично!

Переливающаяся всеми оттенками голубого мантия взметнулась, когда светло-голубые пальцы Паскаль взяли с полки для опытных образцов три бумажных пакетика. Один с черным порошком, один с красным и один с кремово-желтым. Каждый порошок отправился в свою пробирку, долился дистиллированной водой, взболтался, и наконец, пробирки встали в штатив, на столе перед Мишелем.

– Залпом, все три.

– О, светлые боги... А... а если оно мне не придется? То есть, не понравится? Ты сможешь?..

– Определенно да. Хотя и не ранее, чем через месяц. Однако, ты сможешь носить одно из моих колец это время.

– Хм... – Мишель постучал по краю стола когтями, куснул палку для грызения... – Не нравится оно мне... Ну ладно.

Юноша проглотил все три пробирки, одну за другой.

– Краска проявится не сразу, – объяснила Паскаль, моя пробирки. – Пройдет несколько недель, прежде чем новый мех и кожа полностью заменят старые. И я действительно считаю, что эти цвета тебе подойдут.

– А какие цвета-то? – Мишель вдруг вспомнил, что не спросил этого заранее.

– Даже если бы я смогла подобрать слова, чтобы описать результат, я все равно не стала бы портить сюрприз. И да... Мишель... способ еще не отработан до конца... могут быть вариации... а может вообще не сработать. Помни это!

Юный бобер почесал за ушами...

– Да-а?!

Паскаль лизнула ему нос, отчего юноша заалел как маков цвет.

– Спасибо, что согласился стать моей лабораторной морской свинкой.

– Ох, да это... ладно уж!

В это время послышался бой надвратных часов.

– Ого! – заторопился Мишель. – Мне пора! Сегодня встреча Попечительского Совета Грызунов. Пойдешь? Тебе будут рады.

Дикобразиха схватилась за голову:

– Ох, да мне же нечего надеть! И прическа... Иголки растрепались, поблекли... Ой, ну как же можно идти на встречу такой растрепой! И цвет сменить не успею! Ох, нет, никуда я не пойду!

– Паскаль! Да ты это... просто чудо! Ничего у тебя не того, не растрепалось! Все на месте! Не выдумывай! Балахон так и вообще... просто ух! А то, что из-под него виднеется... ну это... лучше помолчу.

– Ну-у... ладно, – улыбнулась дикобразиха, осматривая себя в зеркальце и поправляя деревянным гребнем иголки. – Это безобразие, идти на званый обед, не сменив балахона... Ну да ладно, переживут!

Мишель улыбнулся, и нежно взяв ее лапу, предложил:

– А... может, ну... раз уж у тебя нет нового балахона, так...?

Паскаль удивленно подняла уши и уставилась юного бобра.

Два грызуна вышли из лаборатории и повернули направо – к Молчаливому Мулу, а фиолетово-розовый тигр, сидевший в дальнем углу холла, вздохнул еще раз.

– Сегодня у нас особый день и особое заседание попечительского совета! – громко сказал Маттиас, поднимая бокал. – Некая известная особа, не буду показывать когтями, но это Паскаль... – над столом разнеслись смешки, а светло-голубые ушки дикобразихи смущенно посинели изнутри. – Так вот, некая особенная особа решила посетить наше ежемесячное собрание. Поприветствуем нашу особенную гостью!

Приветственные возгласы, аплодисменты и цоканье стаканов наполнили малый зал таверны. Потом над столом разнесся хруст – грызуны дружно вгрызались, кто в капусту, кто в салат, кто в специальные (только для грызунов!), неразгрызаемые сухарики, а еще немного позже вновь забулькало наливаемое в бокалы вино и слово предоставили уже самой особенной гостье:

– Кажется, от меня ждут ответного слова, – Паскаль улыбнулась и кивнула присутствующим. – А я вот возьму и... скажу!

Наконец, собственно обед закончился, и члены клуба разбрелись по кучкам, перемывая кости соседям, знакомым и незнакомым, разнося, а то и просто выдумывая новости и слухи. Маттиас, под руку с Кимберли, исполняя обязанности хозяев собрания, постепенно обходили всех и наконец, добрались до примечательной парочки:

– Паскаль, – крыс грациозно склонился над расцвеченной всеми оттенками лазури лапкой, потом пожал куда более мощную лапу бобра. – Мишель, должен сказать, удивлен до самой крайности. Как тебе удалось притащить на наше заседание сию блистательную, можно даже сказать ослепительную особу? Да еще в таком виде...

– В весьма, можно даже сказать, в очень примечательном костюме, – Кимберли тоже улыбнулась дикобразихе и подала лапку бобру.

Паскаль и Мишель посмотрели друг на друга и рассмеялись:

– Я... это, я не виноват! – все еще смеясь, сказал Мишель.

– Да это просто фазы луны так встали! – поддержала его Паскаль.

Наконец отсмеявшись, бобер продолжил:

– Да, вот... такие мы! Всего-то две недели... и я уже совсем не смущаюсь... и даже вот – вышел на люди, одетый как... как тот, кто я есть. Я теперь не человек и одеваюсь вот – как я!

Закончив речь, он осторожно куснул за ушко, захихикавшую Паскаль.

– Иначе говоря, немножко раздетым, – еще раз улыбнулся Маттиас, – я бы даже сказал, совсем голым, – он похлопал Мишеля по плечу, еще раз склонился над лапкой Паскаль. – Удачи вам обоим.

И увел Кимберли дальше.

– Мы не так уж и раздеты, – прошептала дикобразиха, – могли бы раздеться и посильнее!

– Ты... это о том, что мы могли бы сбрить себе мех? – Мишель хмыкнул, – Было бы очень интересно! Но ведь на улице же зима! Без меха там жуть как холодно!

– Ты прав, – хихикнула Паскаль, – зимой без меха ужасно неуютно! Интересно, как люди обходятся?

– А... вот мне вот... интереснее, о чем это он, ну... когда желал нам удачи? А?

Паскаль подхватила юношу пол лапу и, отведя в сторону, вполголоса рассказала:

– У крыс очень короткий перерыв между периодами течки. Всего несколько дней, тогда как у дикобраза и у многих других грызунов почти год. Правда и сама течка очень короткая, несколько часов. И у Ким явно тот самый день, если принюхаешься, сам поймешь. Так вот, в присутствии «разгоряченной» самки, самец крысы может думать только о сексе... и ни о чем больше!

– Что совсем?! – округлил глаза бобер.

– Ну, нет конечно. Маттиас ведь не только и не столько крыс, к тому же он явно старше пятнадцати лет... но определенную окраску его мысли все равно приобретают!

В маленькой спальне, через стену от лаборатории придворного алхимика, бобер и дикобраз уснули, прижавшись, друг к другу... А в одной из соседних комнат, фиолетовый тигр, с розовыми полосками, ронял слезы, глядя на одинокий бутон розы...

Сидит

Осторожный стук в дверь.

Молчаливый взгляд открывшего.

Вздох.

– Чего ты хочешь?

– Извини. Я... я...

– Ты?

– Я... я не знаю что на меня нашло... Нет, хуже, я знаю, но противиться этом у выше моих сил. Прости... если сможешь. Я... сама позволила ему... прости...

Дверь закрылась.

Стучавшая медленно присела у закрывшейся двери, обхватила себя лапами, будто пытаясь укрыться от жгучего ледяного ветра, задрожала, уткнувшись мордочкой в темно-синюю ткань рукавов. Потом она почувствовала прикосновение и подняв взгляд увидела синюю розу, в фиолетово-розовых, когтистых лапах.

– Ты меня разбудила. Мне надо было одеться...

Держа фантастическую, невероятную розу обеими лапами, она медленно плелась рядом с ним.

– Ты не можешь продолжать бегать туда-сюда между нами.

– Прости, но я... я не могу, – не договорив, она шмыгнула носом.

Он остановился:

– Что у вас... двоих там... было?

Она тоже:

– Ничего.

– Ничего?!

– Ничего. Совсем.

Мгновение они смотрели друг на друга.

– Мда?

– Нет, ничего между нами не произошло, –  сказала она с легким рычанием.

– Это... странно.

– Ничего странного... – прошептала она, прижимая к груди розу, – ничего! Посмотри на меня! Ну кто я? Старая блядь! Да, я кажусь молодой... моему телу двадцать пять, и так будет еще долго... не знаю, сколько. Может быть вечно. Но моя душа... мне пятьдесят! И я действительно старая блядь... и я не готова, к тому, что могло произойти между нами! И никогда не буду готова!

– Хм? – удивленно приподнял уши он.

– Бобры выбирают партнера на всю жизнь. Я не могла... и я не уверена, что я хочу. Нет, совсем не уверена. Подобная верность... смущает. Она невозможна, она неправильна, но она есть... и она обязывает. Ей приходится соответствовать... а я не уверена, что я этого хочу.

– Но почему нет?

– Потому что он все еще привыкает к своей форме. Я не знаю, что происходит у него в душе, почему он внезапно так... открылся мне. Может с ним происходит то же, что и со мной... когда я осознала, что он – ближайшее существо к дикобразу во всей округе.

– Хм.

Она вздохнула, опять прижимая розу к сердцу:

– Я не готова к вечной связи с ним. Он сейчас озадачен, все еще не все понимает... А вдруг он внезапно поймет, что я не та, с кем ему будет хорошо всю оставшуюся жизнь? Я не хочу  поторопиться...

– И поэтому, ты с ним порвала?

– И это тоже. Я вижу его как близкого друга... не более. Точно не бой-френд, и уж конечно не любовник. Просто приятель, уверенный, надежный, тот к кому можно прижаться, кому можно поплакаться в жилетку... но не тот от кого бы я... хотела детенышей. Нет, не тот.

Медленно тащился мимо бесконечный серый камень древних стен. В конец концов, он осторожно обнял ее за плечи:

– Думаю, я понимаю... а ты знаешь с кем бы ты... хотела?

Паскаль пожала плечами:

– Наверное... наверное, он должен принимать меня такой, какая я есть... мне не измениться, поздно. И любить яркие цвета и расцветки...

– Цвета – суть твоей жизни, не так ли? – улыбнулся он.

– Да, жить в серости я не смогу. Ну, думаю в ближайший месяц мы увидим, сможет ли их полюбить Мишель.

Замерев на месте, Скрэч обернулся:

– Ты...?!

– Да! – Паскаль улыбнулась, вдыхая наконец божественный аромат цветка.

– А он...

– Знает? Да, я его спрашивала... кажется, но без подробностей. Как бы то ни было, если он станет ближе мне, то это тоже станет частью его жизни.

Тигр фыркнул:

– Надеюсь это надолго? Уверен, бобер не готов к чему-то... постоянному.

– О, нет. Он согласился, при условии, что я верну его цвет на место через месяц, если ему не понравится. И я... хм...

– Хм?! – в голосе Скрэча прорвался совершенно неуместный восторг.

– Хе. Я только сейчас осознала, что не знаю, как удалить его новую окраску.

– У-у! Бедный Мишель! – фиолетово-розовый тигр прикрыл лапой вылезшую на морду ухмылку.

– Не стоит меня недооценивать, – дикобразиха погрозила ему темно-синим пальцем. – Я что-нибудь придумаю. Надеюсь...

– А как именно ты его раскрасила?

– Ну, это вроде как сюрприз... ладно уж! Если он сейчас внимательно посмотрит в зеркало, то обнаружит что корни меха местами стали красными, а местами – черными.

– И?!

– Он будет, хм, в клетку.

– Клетчатый бобер?! О! Я хочу это видеть!

Паскаль кивнула, улыбаясь немного нервно:

– Угу. Красный и черный, в клетку, с кремово-желтой кожей.

Скрэч прислонился к стенке, не в силах стоять. Он некоторое время крепился, сдавливая смех, который прорывался наружу совершенно непристойным повизгиванием... но, в конце концов, не выдержал и его хохот громом раскатился по коридору.

– Паскаль! Ты гений! И сумасшедшая! А может и то, и то сразу! Вот ну... ну... даже не знаю, что сказать, дорогая!

– А можно восторгаться друг другом чуть тише?! – пробурчала выглянувшая в коридор ящерица, – здесь дети спят!

Скрэч, все еще вздрагивая, взял Паскаль за плечи:

– Пойдем... ох! Наружу... и поговорим там!

– О светлые боги! Надеюсь, он не против! Интересно, что он скажет, когда узнает, что ты не можешь это исправить?

– Ох! Как же я могла! Я... думала, вернуть естественный цвет будет совсем просто, но только что поняла, что... Но может быть, я еще что-нибудь придумаю! В крайнем случае, он может регулярно перекрашивать мех в черный цвет.

– А кожа?

– А что с ней? Прекрасная кожа... Ее тоже можно подкрасить.

– Ну, разумеется. Только сначала его друзья немного посмеются, – внезапно он стал серьезным. – Ты знаешь о моем соглашении с богиней Аккалой?

– Нет. Я... я не прислушиваюсь к слухам. Что за соглашение? – беспокойно спросила Паскаль

– Гейс. Соглашение с богом называется гейс. Я был болен, очень серьезно болен. Придя сюда, в Цитадель, я... я гнил заживо. Жрица тогда призвала богиню и Аккала исцелила меня. Но взамен она потребовала... попросила исполнить гейс. Пять лет я не должен пить алкоголь и на те же пять лет я должен отказаться от... от...

– От секса, – выдохнула Паскаль. – Надо полагать... неспроста.

– Да, – кивнул тигр. – Моя болезнь была... соответствующей. И я приложил все усилия, чтобы исполнить его.

– Гейс...

– Но потом я встретил тебя, и... и все. Твоя внешность, твой голос, твой запах... Коу сказал мне, что всему виной твоя течка, что это был твой особый запах, что это временно. Но... но это не так! Что-то изменилось во мне самом! Во мне проснулась любовь, которой я никогда не испытывал! Сейчас у тебя нет течки, но чувства никуда не делись! Рядом с тобой я чувствую лучше, пока ты рядом, ничто в этом мире не сможет расстроить меня. Когда ты уходишь... Мне словно бы вынимают сердце. И этим утром, когда ты вернулась... Я боялся тебе это сказать, но я люблю тебя, Паскаль! Ты мне нужна! И мне надо знать, что ты чувствуешь!

Он вздохнул.

– Пожалуйста не разбивай мне сердце снова...

Паскаль нежно прижалась к Скрэчу, положив голову на широкую грудь...

– Ты так и не сказала, порвала ли ты с ним...

– Ты все еще об этом думаешь? – спросила Паскаль, укладывая подбородок на сгиб лапы Скрэча. – Интересно, где шляются все подавальщики? Я есть хочу!

– Паскаль! Увиливать нехорошо!

– Ну, да. Я сказала ему, что я думаю... и чувствую... и, что мы должны быть только друзьями. Мишель был немного разочарован, но он переживет.

– А как его новая шкура? Уже отросла?

Паскаль улыбнулась:

– Посмотрим. О! Вон свободный подавальщик! Эй, любезный! – закричала она, поднимаясь со своего места.

– Кажется, он тебя не услышал, – усмехнулся Скрэч. – Через всю эту толпу. Теперь-то ты понимаешь, почему в обед сюда ходить не стоит.

– Факт, – кивнула Паскаль. – Здесь куда приятнее, когда половина столов пустует. Подавальщик!! Ох, исчез, как не было... А теперь их двое, и они просто стоят там и болтают!! Да чтоб им повылазило!

Она замолчала, внезапно осознав, что Скрэч больше не сидит с ней за столом.

– Вот зараза... и этот исчез! – сказала Паскаль, ни к кому конкретно не обращаясь.

Несколько минут спустя, Скрэч вернулся к столу с кружкой чего-то янтарного, с пеной и стаканом сидра.

– Тебе же нельзя пить алкоголь! – удивленно задрала уши Паскаль. – Почему ты всегда заказываешь эль?

– Проверяю себя. Убеждаюсь, что могу жить без него. Теперь я уверен – могу.

Он поднял кружку и хорошенько глотнул.

– Скрэч! Что ты делаешь?!

Он сделал еще один хороший глоток.

– Эх, хорошо! Попробуй немного! – сказал он, подсунув кружку ей.

Она принюхалась...

– Да это ж мой шипучий яблочный сок!

– Конечно, почему бы и нет? На вкус куда лучше дурацкого эля. И тебя немного напугал... – ухмыльнулся он.

– Дорогой, не делай так больше! Так ведь и поседеть можно!

– И с каких это пор житель Цитадели начал беспокоиться о смерти от старости?

– Ха! И правда, – кивнула Паскаль. Потом дотянулась за шею и выдернула иголку насыщенно синего цвета: – Вот тебе, в отместку! Защищайся!

Уколов тигра в лапу, она, к счастью отвлеклась на бокал с сидром.

– Эй, а вон там случайно не твой друг? – спросил Скрэч, указывая на вход большого зала таверны.

И точно, у колонн отряхивал снег, и высматривал свободное место только-только вошедший с улицы бобер.

– Мишель! – крикнула она, махнув лапой.

Юноша, улыбнувшись, тоже махнул лапой и подошел ближе:

– Не возражаете, если я здесь присяду?

Паскаль подвинулась, освобождая местечко на краю лавки:

– Присаживайся.

Усевшись, Мишель принюхался к напиткам, сгреб с блюдечка последний сырный сухарик:

– Ага... да, привет Скрэч, наше вам Паскаль. Как тут у вас?

– Отлично, – хмыкнул тигр.

– Да... о делах, – глаза бобра любопытно блеснули. – Тут это... слухи ходят, что ты лорду Томасу показался...

– А то! Три дня вылавливал! – ухмыльнулся Скрэч.

– Тебе еще повезло, что лорд был в хорошем настроении, – буркнула Паскаль. – Удостоился бы «королевской печати»¹¹, вот было бы к месту!

– А я и удостоился! – опять ухмыльнулся тигр.

– Да ну?! – округлил глаза Мишель. – А... с какой? С левой или с правой? Тебе получается сейчас по вечерам и свечи того – без надобности!

– Не угадал, – ухмыльнулся Скрэч, вытаскивая из кармана монетку на шнурке. – Можно сказать, из собственных копыт!

– Все это конечно прекрасно, – вздохнула Паскаль, с тоской осматривая пустое блюдо из-под сухариков, – но где подавальщики? Что-то мне дубовая столешница начинает казаться аппетитной...

– А я уже непрочь подзакусить деревянной кружкой, – присоединился Мишель, принюхиваясь к стоящему перед тигром остатку напитка.

Паскаль посмотрела на Мишеля:

– Хм... Дай-ка я посмотрю кое-что.

– А... да пожалуйста!

Она наклонилась очень близко и подула на его густой коричневый мех.

– Угу... шерсть растет очень хорошо.

Скрэч прикусил язык, ухмыляясь вовсю пасть. В конце концов, он не выдержал и поднявшись на ноги прорычал во весь голос:

– Подавальщик!!

Немедленно, три разных служки подскочили с трех сторон к столу.

– Спасибо, друзья мои, – вежливо кивнул тигр. – Мне бы хотелось пообедать...

Фазан

– Ты говорила что сможешь вернуть все назад!!

– Но не раньше чем через месяц! – Паскаль прикрыла фиолетовые иголки, фиолетовой же мантией. – А прошла только неделя!

– Но посмотри на меня! Я... я какой-то жуткий ходячий плед!

– Подожди немного, я уверена ты привыкнешь к этому.

– Привыкну?! К этому?!

– Конечно, почему бы и нет? Ты выглядишь... весьма.

– Разумеется, тебе нравится! Ты же сделала меня таким!

– Паскаль, Мишель! О-о, какая расцветка!

– Видишь? Скрэчу тоже нравятся!

– Скрэчу не надо ходить в такой шкуре! Ох, зачем же я тебе доверился!!

– Мишель! Все не так уж плохо. Я же не против быть фиолетовым!

– Но у тебя это было не специально! К тому же, ты раскрашен временно!

– Ну и что? Зато твоя шкура тебе очень к морде. С ней ты такой... мужественный, как настоящий лесоруб.

Бобр схватился за голову и застонал:

– Завтра утром мне идти на деляну, а Линдси и половина лесорубов напялили юбки той же расцветки, что и мой мех, только чтобы посмеяться надо мной!

– Что за бред?! – фыркнул Скрэч, тщательно скрывая улыбку. – Ты знаешь, сколько стоит эльфийский килт? Шутка выходит чересчур дорогостоящей!

– Неееет, нет! Нет! Нет!! Этого не может быть. Это мне снится!

Скрэч безрезультатно попытался задавить смех...

– Очень смешно! – прошипел бобер.

Тигр продолжал хихикать.

– Нет, нет, это просто... такой рык... а так-то я тебе всей душой сочувствую...

Нечленораздельно прошипев что-то, Мишель хлопнул дверью, едва не придавив себе хвост. Паскаль и Скрэч еще миг смотрели друг на друга, пытаясь удержаться...

Уходящий бобер услышал громкий смех, донесшийся из-за приоткрытой двери.

– Мишель, я действительно сожалею...

– Пф-ф...

– Я не знала... не думала,  что такое может...  что это случится!

...

– Я... я посмотрю, что я смогу сделать, чтобы все как можно скорее исправить.

...

– Правда, мне очень жаль. Я... надеюсь, тебе скоро будет лучше.

– Паскаль! – закричал тигр, – Угадай что?

– Что, Скрэч?

– Мы можем пожениться!

– Что?

– Жрица сказала, что мы можем пожениться! Очевидно просьба Аккалы, о соблюдении целибата распространяется на неженатые пары! Но если мы поженимся, мы можем любить вечно и ничто нам не помешает! Она сказала, что это надо проверить, а это займет время... Но она сказала, что мы возможно сможем!

– Ох, это... великолепно.

– Эй, а что так невесело?

– Скрэч, извини. Я только что навестила Мишеля в лазарете. Он рубил дерево и отвлекся... Лесорубы, почти все вырядились в эти эльфийские килты... А он думал, что они подшучивают над ним, и не заметил что дерево падает не туда.

– Вот же... тещины ляжки! Он сильно ранен?

– Нет, только сломанная нога, пара ребер и ссадины на хвосте. Ну и смертельно задетое самолюбие, – вздохнула Паскаль.

– Ох, нет! Не начинай винить себя за это! В этот раз он сам нарвался!

– Только после того как я настояла! И соврала, что смогу вернуть все на место!

– Ох... А что именно ты ему сказала? И как ты собираешься это исправить?

– Ох, пока не знаю... Я... Если я придумаю способ то, да. Вообще-то я никогда не пыталась вернуть естественный цвет. О светлые боги, да он был всего лишь вторым, из тех, кого я покрасила! Я могу дать ему одно из моих запасных колец, но это не то! Мои кольца основаны на воздействии через душу и их эффект нужно поддерживать сознательно... а он не сможет!

– А ты не можешь просто красить его мех каждые две недели? Та краска на моей шерсти держалась очень хорошо.

– Тот эффект получен случайно и я не могу его повторить! К тому же, мне не нужно перекрасить его, мне нужно восстановить естественный цвет... А это, это...

– Хм?

– Магия и алхимия, алхимия и магия... Алхимия и есть магия, но как бы с изнанки, с другой стороны! Это искусство подправить природу и вместе они дают эффект, усиливая друг друга... А естественная окраска так проста, что... Я не знаю, как создать простоту!

– Ох. Похоже, Мишелю придется жить с этой расцветкой всю оставшуюся жизнь.

Она тяжело вздохнула и кивнула:

– Нет способа восстановить старую окраску, я могу только заменить ее на новую... Я могла бы сделать цвета более близкие к естественным, я, наверное даже смогу перекрасить ему шкуру в черный цвет, но...

– Ты можешь сделать его черным, не так ли? Я имею в виду, совсем, – сказал тигр, нежно проводя тыльной стороной ладони по ее фиолетовому носу.

Она вздохнула:

– Да, наверное.

– Мишель.

– Ох. Опять ты.

– У меня есть кое-какие результаты.

Мишель фыркнул:

– Ну, говори, что уж там.

– Для начала кое-что, что тебе не понравится. Я не могу вернуть тебе естественный окрас.

– И почему я не удивлен?

– Но я могу сделать твою кожу полностью черной. Может даже не совсем черной, а скорее темно-коричневой, почти как раньше, не совсем, но все-таки.

– А мех?

– Я могу попробовать сделать его черным. Без гарантии, но я уверена...

– Совсем черный?! Это что, как болотная крыса?!

– Это все что я могу сделать сейчас и быстро. Разумеется, если ты не предпочтешь быть красным или розовым или... а что на счет черной кожи и белого меха? Это будет смотреться неплохо...

– Хватит! Нет! Я останусь как есть. Весь целиком. Хватит с меня твоих зелий и колдовства... Не хочу рисковать больше.

– Понятно. Но может перекрасить хотя бы кожу?

– В черный цвет? Это будет неправильный черный, ты сама сказала. Она будет такой же черной, как эти черные квадраты?

– Да.

– Тогда нет. Я не хочу выглядеть как болотная крыса!

– Ты уверен? Не передумаешь?

– Нет. Не передумаю.

– Ясно. Пожалуйста, скажи мне, если все же передумаешь... ты знаешь, где меня найти...

Она глубоко вздохнула, и повернулась, чтобы уйти.

– Паскаль.

– Да.

– Спасибо за попытку, – выдавил из себя Мишель. – Я... я знаю, тебя не переделаешь.

Паскаль вздохнула, позволяя фиолетовой накидке соскользнуть на спину, показывая каскады светло– и темно-фиолетовых иголок.

– Я такая, какая есть... рассеянная, игривая, взбалмошная... Подходим ли мы друг другу? Или то было просто случайное сродство желаний и душ?

– Я не знаю, Паскаль, – вздохнул он, поправляя стянутую лубками ногу. – Действительно не знаю. С тобой рядом никогда не бывает скучно. С тобой было весело, грустно, я злился, восторгался, мне хотелось то придушить тебя, то носить на лапах... Но провести с тобой жизнь? Я не знаю... не уверен.

Она вздохнула и, закутавшись в переливчатую фиолетовую ткань по самые глаза, шагнула к двери. Потом обернулась через плечо:

– То были чувства, которым не должно было случиться.

– Что ж, тогда пусть это будет просто дружба, – выдохнул он.

Она вздохнула еще раз и тихо ушла.

Перевод – Claw Lyne.

Литературная правка – Дремлющий

¹¹ «Королевская печать» – в данном случае – синяк под глазом, каковые лорд Хассан раздает нерадивым подчиненным с приличествующей его положению щедростью. В некоторых случаях «КП» также именуются мелкие, но весьма дорогостоящие сувениры, чаще всего золотые монеты с квадратным отверстием, раздаваемые им же подчиненным, за дело радеющим. Кстати, золотой, под настроение лорда полученный Скрэчем, примерно равен годовой зарплате Мишеля.