Текст книги "О непредсказуемости жизни (сборник рассказов) (ЛП)"

Автор книги: Чарльз Маттиас

Соавторы: Кристофер Хаггис,Крис О'Кэйн,Филлип Гёз,Тэрри Спаффорд,Ки Койот,Дэниэл Д'Алимонтэ,Джон Слеепер,Паскуаль Поркупиннэ
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Охотник

Первые трещинки, двое, увлеченно изучавшие друг-друга, не заметили. Однако стекло затрещало громче, собравшаяся на дне капелька упала в пламя, зашипев и заставив магическое рабочее поле полыхнуть всеми цветами радуги.

– О боги! – воскликнула Паскаль, роняя реторту на подставку и накрывая полыхавшую спиртовку колпачком. – Оно разогрелось неравномерно!

Тигр, имевший... да собственно, не имевший опыта обращения с алхимическим стеклом, схватил голой лапой горячий, покрывшийся сеточкой мелких трещин сосуд и поставил на холодный каменный стол – охладиться.

– А-а-а! Кобылья щель!!!

Алхимические реторты упрочняются магией, потому сосуд удерживал содержимое куда дольше, чем могло бы самое прочное стекло, но все имеет предел. Резко охлажденное донышко хрупнуло в последний раз, и высокая реторта осыпалась стеклянной пылью, а краска расплескалась частично по столу, а частично по желто-черной лапе.

– О боги! Скрэч! – схватившись за голову, в голос завопила Паскаль. – Что ты... ох.

– Это ведь не навсегда? – жалобно спросил замерший у стола тигр-морф, завороженно глядя на оранжевые иглы дикобразихи.

– Ты сильно обварился?!

– Нет-нет! – замотал головой Скрэч. – Краска была всего лишь чуть горячая.

– Уф-ф-ф... – выдохнула придворный алхимик. – Повезло. Знаешь... нет, не сейчас. Вон в углу, глубокая чаша. Отвори кран и смой краску. Будет фиолетовое пятно, но со временем сойдет. А я пока очищу стол...

Скрэч отправился мыть лапу, но остановился на полдороге.

– Паскаль.

– Хм?..

– Паскаль!!!

Дикобразиха бросила фиолетовую тряпку, еще недавно бывшую ее очередным балахоном, и повернулась.

– Что там ещё-ё-ё... ё!

– Цвет! Он распространяется!

Фиолетовое пятно и правда –  медленно, но неуклонно расползалось по лапе. Вот оно достигло одной из черных полосок и Паскаль показалось, что фиолетовая амеба мгновенно впитала в себя весь пигмент из шерсти, оставив мех бледно-розовым...

– Что за?.. – ошеломленно пробормотала Паскаль, глядя как желтый в черную полоску тигр, становится фиолетовым в розовую полоску. Тем временем граница новой окраски достигла одежды, и тут снова произошла метаморфоза: фиолетовая ткань моментально выцвела до розовой, как будто кто-то выпил весь краситель, а розовые кружева пелерины наоборот, налились сочным фиолетом.

– Снимай скорее одежду! – завопила дикобразиха.

– Я уж думал, ты никогда не попросишь! – дрожащими губами промолвил тигр, стремительно сдирая штаны с туникой и уставясь на сочный фиолетовый мех, на еще недавно бывшем белым животе. – Ух, ты!.. Я фиолетовый! А знаешь... Пожалуй, неплохо!

– Ты что... Тебе нравится?! – оранжевые пальцы, обтянутые силиконовыми перчатками, осторожно пошевелили чуть влажноватый, искрящийся остаточной магией мех.

Тигр немного нервно рассмеялся:

– Ты не единственная на белом свете, кто любит яркие цвета.

– Ну... и хорошо, – облегченно вздохнув, оранжевый дикобраз опять пробежалась пальцами по розовому и фиолетовому меху. – А давай-ка попробуем тебя вымыть.

Проведя тигра в собственную комнатку-купальню, она заткнула сток каменной чаши и отворила краны.

– О-о! Горячая вода! – промурлыкал Скрэч. – Мне стоит захаживать сюда почаще!

– У должности придворного алхимика есть преимущества, – она посмотрела, как вода в чаше становится насыщенного фиолетового цвета и прикрыла оба крана. – Полежи-ка немного... Я сейчас.

Тигр едва успел покрутить головой по сторонам, рассматривая бесчисленные пузырьки, сосуды и сосудики, плотно расставленные на полках в купальне, как дикобразиха уже вернулась, притащив самую большую из имевшихся емкость – древний бронзовый котел, используемый последние годы для кипячения белья. Подставив емкость под кран, отходящий от днища каменной чаши, Паскаль наполнила его фиолетовой, чуть искрящейся магией жидкостью.

– Вот и прекрасно. Думаю, она вполне годится, чтобы окрасить ткань для его светлости.

– Значит, твой эксперимент все-таки не совсем провалился, – улыбнулся Скрэч.

– Возможно, возможно, – пробормотала Паскаль, утаскивая прикрытый крышкой котел в лабораторию. – Можешь выпускать воду и наливать следующую.

Вернувшись в купальню, дикобразиха с интересом осмотрела все еще фиолетово-розового тигра, лежащего в кристально прозрачной воде.

– Очень интересно... Я делала стойкий краситель, но уж очень быстро... Хм...

– М-м-м?! – пробормотал задремавший тигр. – А-а-ах!

– Мда. Краска впиталась в шерсть намертво.

– М-м... А у тебя есть зеркало?

– Ну, какая же женщина обойдется без него? Разумеется, – улыбнулась Паскаль, беря с полки зеркальце на ручке.

– О-о! – только и сказал Скрэч, восхищаясь контрастом розовой и фиолетовой шерсти. – Надеюсь это не навсегда? Я хотел сказать... ты же меняешь свой цвет...

– Да, но я не красила себя снаружи. Я покрасила себя изнутри.

– То есть?

– Ну... – дикобразиха устроилась на краю каменной чаши, так что оранжевая ткань балахона выгодно обтянула фигуристую попку. – Здесь все очень просто... и в то же время очень сложно. Суть в том, что душа первична, разум вторичен, а тело есть опережающая комбинированная проекция первого и второго на вещный мир... Ох... Как же проще-то... В общем, я алхимик, а все алхимики – немного маги. Мои цвета – совместное воздействие магии и алхимии на тело изнутри, со стороны души.

– Кажется, я что-то понимаю...

– Правда?! – изумилась Паскаль. – Я сама не очень-то...

– На самом деле, нет, – улыбнулся Скрэч. – Но если это работает на тебе и не делает меня таким навсегда...

– Разумеется, нет!.. Ну, почти наверняка, нет. В конце концов, кожа затронута лишь поверхностно, а шерсть постепенно сменится. Пара недель... может быть месяц... или чуть больше... Максимум до весны, до очередной линьки.

– Похоже, опыта у тебя негусто, – разухмылялся тигр.

– Эй! – возмутилась дикобразиха, – у меня не так уж и много добровольцев, желающих перекраситься! Вообще-то, ты первый.

– Почему-то я именно так и подумал.

– Ладно, – Паскаль, соскочив на пол, показала Скрэчу язык. – Я еще не завтракала, а время к обеду подходит. Так что, о Фиолетовое Величество, как только тебе надоест плескаться, жду тебя в Молчаливом Муле.

– Обязательно!

Цветная пара: оранжевый дикобраз и фиолетово-розовый тигр вошли в главный зал таверны рука об руку. Они уже садились, когда от бильярдного стола послышался повизгивающий смех. Обернувшись, они увидели едва не падающего с табурета бобра-морфа. Как раз в это время Мишель, а это был именно он, смог сквозь смех кое-как выговорить:

– Эй, котик, я смотрю, ты тоже сходил в гости к этой... разноцветной... ик!..?

Скрэч подавил рычание, втянул когти и усадил Паскаль на ее место:

– Я с ним разберусь, дорогая.

Та хмыкнула и, повернувшись вполоборота, краем глаза смотрела, как тигр идет к Мишелю.

– Привет, – сказал Скрэч, нависая над низеньким бобром мохнатой глыбой.

– Ага-а! – пьяно ухмыльнулся Мишель, безуспешно пытаясь задавить рвущийся наружу смех.

– Тебе не нравится, как я выгляжу?

– О-о! – дыхнул винным духом бобер. – Не нравится?! Да я просто в восторге! Я бы любовался на тебя... ик!.. весь день!

– Тебе не нравится Паскаль?

– Эта разноцветная... ик!..? Ни в... ик!.. коем случае! Ик! Она просто выставила меня на посмешище, превратив в бабу с четырьмя сиськами... ик!.. И всего-то! Ик! А так-то она ниче, хе-хе! Особенно сзади!

Скрэч зарычал и, сжав оба кулака, поднес их к носу Мишеля.

– Прижми язык, грызун.

– Пф, – фыркнул бобер-морф. – Да, пожалуйста! Милуйся со своей... ик!.. и пусть она тебя перекрашивает хоть каждый день! Только потом не жалуйся! Ик!

Тигр рыкнул еще раз и вернулся к столу, туда, где откинувшаяся на спинку лавки Паскаль вырисовывала когтем на дубовой столешнице причудливые узоры.

– И? Я ему все еще не нравлюсь?

Скрэч фыркнул и осторожно лизнул ей нос. Паскаль улыбнулась... а печаль в ее глазах осталась незамеченной никем...

– Знаешь, ведь эта течка даже не настоящая...

Они возвращались в лабораторию, когда Паскаль за вечер не выпившая даже бокала, и не сказавшая и пяти слов, заговорила.

– Хм?! – удивился Скрэч.

– У меня нет регулярного цикла. Жар приходит, когда ему вздумается... и так уже шесть лет.

– Жар?! А-а... Я-то еще подумал, с чего это тебе вдруг жарко стало!

Дикобразиха коротко рассмеялась и, остановившись, медленно подняла руки, чуть выпячивая упруго подпрыгнувшие груди:

– Нет, я говорила не о погоде.

Скрэч вздохнул.

– Что-то не так?

Фиолетово-розовый тигр осторожно погладил ей мордочку:

– Нет все... прекрасно. Я хотел бы тебе помочь... наверное, не очень приятно...

– Эй! Не беспокойся! Я справлялась с этим шесть лет, со дня битвы Трех Ворот! И уж как-нибудь переживу еще... лет пятьдесят. Или сто пятьдесят.

– Точно? Не многовато?

– Ха! В моем распоряжении все время мира, и даже больше!

Скрэч только вопросительно приподнял уши.

– Все знают, что я попала под удар двух проклятий, – промурлыкала она, легонько прижимаясь к сильному и рослому тигру. – Проклятья женственности и проклятья звериного облика. А о том, что я попала и под третье проклятье, проклятье молодости, я и сама поняла очень не скоро. И  действует оно на меня как-то странно... не полностью. Я не старею, но и ребенком не становлюсь... Загадочно, правда?! Со мной всегда так!

– И очень удобно, – ухмыльнулся тигр.

– А как же! Я уже была бы старой каргой! Мне исполнилось тридцать семь незадолго до битвы... А сейчас мне было бы сорок три. Мы, алхимики можем отдалить старость, но, сам понимаешь, как не отдаляй, как ни борись... А теперь мне не надо ничего отдалять – теперь мне всегда двадцать пять!

Какое-то время Скрэч внимательно рассматривал Паскаль.

– Ты действительно великолепно выглядишь!

– Спасибо! – улыбнулась она. – Иронично, не правда ли? Когда мне было девятнадцать, все считали меня двадцатипятилетним. Сейчас тоже... И мне это нравится! К тому же, моя внешность, мои цвета не пошли бы древней карге. На старухе мои цвета смотрелись бы наверное ужасно!

Скрэч хихикнул:

– С трудом представляю тебя древней каргой. Наверняка зрелище было бы... жуткое.

– Эй, ты не обязан соглашаться со мной! – Паскаль грозно помахала пальчиком перед носом тигра. – Мог бы, и польстить даме!

Тигр улыбнулся и нагнувшись, осторожно коснулся губами оранжевого носа, а она закрыла глаза и потянулась к его губам своими...

– Я должен идти. Извини.

Она вздохнула, посмотрев на него:

– Почему?

– Мне нужно кое-что сделать прямо сейчас. Прости... я... увидимся завтра, хорошо?

– Хорошо... – прошептала она, слабо улыбаясь. – Я займусь той краской для Томаса. Праздник совсем скоро...

Скрэч нежно поцеловал ее и ушел быстрыми шагами, почти бегом.

...Пробирки остались сухи, лишь слезы текущие из глаз, увлажняли шерстку вокруг глаз сидящей за рабочим столом женщины...

Желает

Красный... расслабление... пламя свечи... тяжелые ритмичные удары в ушах... кровь, бегущая через пуповину...

Оранжевый... прошлое... tiger... тигр... burning bright... in the forests of the night... чей бессмертный взор, любя... создал странного тебя...

Желтый... расслабление... свет солнца... тепло... согревающее... расслабляющее... уносящее вдаль... разноцветные лучи, ласкающие кожу...

Зеленый... настоящее... шелест листьев... трава под ногами... greensleeves was all my joy... и ты все взял, бросив лишь меня...

Голубой...  расслабление... небеса и облака... летящие... парящие... покой... исчезновение... меня нет... лишь пустота...

Синий... будущее... вечерний сумрак... взгляд вовне... взгляд внутрь души... смутные образы... парящие в сумраке...

Фиолетовый... концентрация... силуэт, идущий навстречу... все четче и четче... кто ты, знакомый незнакомец?.. здравствуй.

Паскаль медленно открыла глаза, прерывая медитативный транс. Решение было принято, осталось лишь исполнить его.

– Мишель?

Бобер оторвал взгляд от тарелки с овощным рагу, чтобы посмотреть на самку дикобраза. Коричневый мех, светло-блеклые колючки, желтая мантия...

– Знаешь, иногда мне кажется, что мы с тобой познакомились как-то... наперекосяк.

Мишель прижал ко лбу холодную подставку для кружки:

– Хм.

– Слушай, я действительно сожалею о том, что с тобой произошло. Я не делала этого специально... но это случилось и я хочу извиниться. Извини.

– Х-х-х...

– И я думала... может мы могли бы... То есть... Я... Давай попробуем снова? Может быть даже... поужинаем вместе?

– Что, не с кем поменяться внешностью? Все желающие разбежались? И тигр тоже?

Она вздохнула.

– И куда исчезла твоя странная окраска?

Она показала на кольцо на среднем пальце левой лапы:

– Я только пыталась... – она глубоко вздохнула. – Ох, да какая разница! Прощай!

Она ушла и Мишель, повернув голову вслед, видел как светлые колючки подпрыгивают в такт ее шагам. Юноша тоже вздохнул, побарабанил когтями по дубовой столешнице... потом рядом с тарелкой легла медная монетка, а он пошагал следом.

Прижав хвост, уберегая его от закрывающейся двери, Мишель огляделся по сторонам. Один из внутренних дворов Цитадели, для разнообразия широкий и окруженный низкими строениями, тем не менее неплохо защищал своих обитателей от пурги, хлещущей за стенами уже который день. Здесь всего лишь падал снег. Крупка – мелкая, твердая, очень-очень холодная, она лезла в глаза, проникала за шиворот, хрустела под валенками и уже собралась небольшим сугробом на капюшоне желтой мантии. Мишель подошел ближе и осторожно стряхнул его.

– Извини.

Сидящая у стенки Паскаль подняла заплаканные глаза и шмыгнула носом.

– За что? Ты прав. Все желающие разбежались... Да их и не было, ни одного. И тигр ушел... у него свои дела, своя жизнь. К тому же... Я ведь и правда виновата. «О-о глянь-ка, вон новичок», сказала я, «может ему это будет интересно?» И ты пришел в мою лабораторию, и я ошиблась и не предостерегла... а потом выкинула из головы, как будто и не было. А теперь ты бобер... А я одна...

Мишель осторожно присел рядом, несколько мгновений рассматривал падающую крупку, потом стряхнул ее с усов-вибрисс.

– Еще не поздно попробовать еще... то есть начать с начала... ну, ты знаешь.

– Ха! Ну... Это просто вежливые слова, или?

– А... Нет, – Мишель опять стряхнул снег, скопившийся на желтом капюшоне. Потом сдул его с желтой мордочки и желтых иголок Паскаль. – Я... ну... я же это, вчера... выпил немного... и вот... извиняюсь теперь. Если честно, я... это... неуютно мне! Вот! Как-то не так! Немного. Вроде как. Тут все... да еще эта шкура бобровая... А ты? Ну... со своей... своими иголками?

Паскаль хмыкнула.

– Я была здесь, когда все сошло с ума. В подвале одной из башен, и была поглощена экспериментом. Я даже и не заметила мига, когда из мужчины превратилась в самку грызуна. Мысли просто исчезли, мир преобразился... а потом он преобразился еще раз, и я осталась, как выкинутая прибоем на пляж – наполовину женщина, наполовину животное. Зверочеловек. Но меня это не взволновало. Все казалось правильным, естественным, а меня интересовал только мой эксперимент. Так что, я легко приняла изменение...

– И все так?

– О-о нет! Кто-то болел, кто-то бился в истерике, кто-то даже сошел с ума... Ты же работал на кухне? Тебя отправляли на бывшую псарню? Видел там, в клетках? Но в то же время, многим было проще. Ведь все произошло в бою, и сначала пришлось добивать врагов, потом раненные, потом наводить порядок... Вокруг Цитадели было сломано, разбито, разворовано и загажено абсолютно все! А потом... Ох, через месяц-другой это уже никого не волновало.

Мишель глянул вверх, мимо крыш и стен донжона. Кажется, ветер начал стихать и пурга наконец-то улеглась. Но крупка все еще продолжала сыпать сверху.

– А ты всегда, ну, здесь жила?

– Хе... Нет, я приехала сюда с юго-востока, из далекого Абаефа. Вам северянам не понять, что такое настоящее богатство! Что такое настоящее тепло, и какие чудеса может рождать по-настоящему плодородная земля... Хотя, у Дэна тоже кое-что получается. Абаеф... Там, я стремилась посмотреть мир, узнать новое, учиться... и стремление это привело меня сначала в Эльфквеллин, а потом и сюда.

В то время здесь был придворный алхимик. Странная личность... Ты заметил, Цитадель как будто притягивает странных людей... и нелюдей? М'кой. Моего наставника звали М'кой. Вылитый эльф. Ты видел, может быть... Ах, нет, конечно же не мог...

– Знаю, знаю! Я это... картинку видел, Маттиас показывал, – возмутился Мишель.

– Ну и молодец! – кивнула Паскаль. – Значит, и сам знаешь, как они выглядят. Вот и М'кой был в точности эльф. Чернокожий, остроухий, широконосый, белозубый, в клетчатой юбке-килте... Но, очень, очень старый. Знаешь... Такой статный старец, совершенно лысый, с длинной козлиной бородкой... как у Смитсона. Такая же длинная пакля. И хитрющие, совсем молодые глаза.

В то время он уже именовал меня коллегой... и совсем не шутил. А потом, вдруг как-то постепенно мы поняли, что я становлюсь лучше его, что искусство алхимии открыло мне свои высоты и я иду вперед... а он... он – нет. И однажды М'кой сказал мне: «Совсем скоро ты займешь мое место. А я покину Цитадель». Тогда я только рассмеялась... Но следующим утром не нашла его в лаборатории. Он... ушел. Взял кое-что из вещей, какие-то мелочи и ушел. Навсегда.

– Может еще вернется, – Мишель протянул лапу, ловя падающие снежинки. Ветер совсем стих, ощутимо потеплело и теперь с небес валились громадные, мягкие хлопья. – Он же это, эльф. А они все такие... долгожители.

– Нет. Он оставил мне письмо... Написал, что нельзя вечно сидеть на месте. Пора идти вперед... что бы это ни значило.

Прошло немало минут, снежинки успели запорошить лапу юноши, прежде чем он промолвил:

– Я уверен, он бы гордился тобой.

– Может быть. Но скорее всего нет. А может быть и да...

– Ну... – подумав, Мишель сжал лапу, превращая рыхлый сугробик в снежок. – Временами. Когда не был бы этой... деффкой с восемью сиськами и противовесом.

– Для восьми сисек противовес нужен немаленький, – усмехнулась Паскаль сквозь слезы. – Ладно... не знаю, зачем я тебе все это рассказала, ты ведь даже не спрашивал. И вообще, мне пора. В конце концов, я все еще придворный алхимик, а работа сама собой не сделается.

– И что там? Что за работа?

– Да, так... одна мелочь, которую надо закончить. Потом покажу, если захочешь.

– Да? А я посмотрел бы, – Мишель бросил снежок в стену напротив и вытер лапу о мех на груди. – Мне тоже пора. Завтра мы уходим на деляну, а мне еще собираться.

Оба грызуна встали и, отряхнувшись, посмотрели друг на друга.

– Ну что, – сказала Паскаль, – в прошлый раз мы начали не с той ноги. Попробуем еще раз?

Она протянула бобру лапу:

– Меня зовут Паскаль. А ты, наверное, Мишель?

Юноша улыбнулся и взяв ее руку, осторожно лизнул:

– Приятно познакомиться.

– До скорой встречи, сударь.

– Ага... ой, до скорой встречи, да... сударыня.

Знать

– Ты похожа на кошку, которая съела мышку.

– Эй, если кто здесь кот, так это ты! Я скорее мышка.

– Хорошо сказано. Умеешь ты сказать точно. Профессиональное, я полагаю. Но отчего ты такая веселая сегодня?

– Ах, мелочи. Я просто помирилась с Мишелем. Думаю, мы станем хорошими друзьями.

– О. Я... понимаю. И как ты этого добилась?

– Ну, я встретила его в Молчаливом Муле и предложила начать все заново.

– И как?

– Неплохо. Мы поговорили и помирились. А потом начали все с начала.

– Вот так вот...

– М-м... я бы не прочь позавтракать. Присоединишься?

– Хм... да. Пожалуй.

Сидя за столом в одной из замковых едален, расцвеченная всеми оттенками зеленого Паскаль грызла большую миску салата, пока фиолетово-розовый Скрэч доедал омлет. Обычная толпа завтракающих: женщины, дети, морфы. Кто-то жует обжаренный хлеб, запивая травяным взваром, кто-то хрустит салатом, кто-то, как тигр, раздирает омлет. Как говорили приезжие из других герцогств Мидлендса: «жители Цитадели питаются словно лорды». И правда, есть каждый день мясо, за пределами Метамора могли немногие.

– Паскаль, я...

– М?

– Я отойду, на минутку.

Паскаль улыбнулась:

– Только недолго.

– Разумеется.

И тигр, одевший сегодня зеленую шелковую безрукавку с алым жабо и коричневые штаны, быстро ушагал в мужскую комнату.

Паскаль неспешно догрызала салат, ожидая возвращения Скрэча, когда кто-то тронул ее за плечо.

– Привет. Есть кто дома?

Стряхнув задумчивость, она взглянула вверх, на достопочтенную Шаннинг.

– О. Привет ваша достопочтенность. Давно не виделись. Как башня? Еще стоит? Как свитки? Не все разлетелись?

– Спасибо, все на своих местах, – улыбнулась гусыня, общипывая огромный лист салатной капусты. – Скажи, ты уже готова к зимнепразднику?

Дикобразиха покачала головой:

– Ох-х... Я так увлеклась покраской тканей и прочего, что и не подумала, как же пойду сама...

– Да, я уже видела перекрашенного Скрэча, – хихикнула Шаннинг. – Надеюсь, это не навсегда?

– Нет, конечно нет. Вообще, это был несчастный случай – моя краска вышла из под контроля. Максимум к весне он станет нормальным.

– Прекрасно. А что еще новенького?

– Ну, я помирилась с Мишелем... а остальное, думаю, тебе малоинтересно. А как дела у гильдии Писателей?

– О, мы готовимся к поэтическому состязанию, в канун зимнепраздника. Пять самых вдохновенных сонетов будут представлены на балу в честь солнцестояния на суд всех жителей Цитадели.

– Неплохая задумка! – кивнула Паскаль. – Вы уже отобрали претендентов?

– Ну... выбор достаточно сложен... и официально никто не должен знать о нем до начала праздника... но если...

– Нет-нет! Не говори мне! Пусть будет сюрприз!

– Как скажешь, как скажешь! Кстати о бале, я тебя сразу узнаю, или ты поучаствуешь в маскараде?

– Ну-у, Шаннинг, как же я могу тебе все сразу рассказать? Устраивать сюрпризы я тоже люблю!

Гусыня склонилась в легком поклоне и кивнула:

– Очень хорошо, пусть так.

Прочитав последний сонет и вручив призы, магистры гильдии Писателей разбрелись по залу. Маттиас, подхватив под лапку леди Кимберли, отправился к столам с закусками, Фил, как обычно устроился где-то в уголке, с кружкой чего-то пенистого, а достопочтенная Шаннинг подошла к разгуливающей по залу самке с фиолетовым подшерстком, розовым носом, треугольной фигурой кенгуру и белесыми иглами:

– Знаешь, Паскаль, цветовое сочетание потрясающее, но им ты никого не обманешь!

Сзади послышался короткий смешок и переливчато-изумрудный ящер подхватил гусыню под крылья:

– О-о-о, ты наверное сказала это мне!

Быстро повернувшаяся Шаннинг увидела, как улыбающийся во всю пасть ящер закрыл глаза, замерцал янтарным блеском, изменяясь и превратился... в разукрашенную всеми оттенками изумруда придворную алхимичку.

– Та-а-ак... Паскаль, – улыбнулась гусыня. – А с кем же я тогда?..

– О чем это ты?

Шаннинг опять повернулась, разыскивая фиолетово-розового кенгуру, а увидела знакомого бобра. Правда мех его все еще был фиолетовым, а кожа розовой...

– Мишель! Но ты же... ты...

– Фиолетовый? Ну-у... есть немного. Паскаль одолжила мне одно колечко... На время.

– И вы оба не очень-то одеты?

Паскаль улыбнулась и кивнула:

– Вот такие мы!

Шаннинг шагнула назад, посмотрела на обоих:

– Ох, что-то у меня кружится голова... я знаю, мне надо выпить! Вина, вина мне!

Протянув крылья вперед, гусыня умчалась к столику с винами, а Паскаль и Мишель посмотрели друг на друга и, пожав плечами, рассмеялись.

Сидящий в углу залы тигр с фиолетовой шерстью едва слышно вздохнул...