Текст книги "Домой до темноты"

Автор книги: Чарльз Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

19

Дождавшись, когда коридор опустеет, Страж тихо стукнул в дверь с номерами 21/22. Пять минут назад Сам вышла из купе и вместе с принаряженной пожилой парой отправилась ужинать. И все-таки желательно удостовериться, что она не вернулась – вдруг что-нибудь забыла или еще что.

Он стукнул еще раз и приложил ухо к двери.

– Да? Кто там? – ответил женский голос – Que voulez vous? [54]54
  Что вам угодно? (фр.)


[Закрыть]

Страж отпрянул. Что за черт! Там кто-то есть… Он же слышал – Риверсы обещали, что в купе Сам будет одна. Однако за дверью шебаршила соседка по стойлу.

– Минутку! – Женщина копошилась.

Думай скорее. Деталь не по плану. Может все усложнить. Страж оглядел коридор. Пока чисто. Если что – шаг за угол, и его не видно. Он колебался еще долю секунды.

Ну, что делаем, Страж? Точка решения, приятель.

– Простите, что беспокою, мэм… – Слова нашлись сами. – Это Балф Риверс. – Он помолчал, успокаивая дыхание. В дальнем конце вагона появился проводник. Страж повернулся к нему спиной. – Мы с женой – попутчики Сам Меткаф. Сейчас вместе ужинаем… в ресторане.

Щелкнул замок, дверь чуть отъехала, и в щели возник светло-карий глаз; затем дверь раскрылась шире, явив крупную блондинку, придерживавшую на груди края черного кимоно.

– Ладно. – Вид у девушки был слегка заспанный, но она разглядела беспокойство в лице визитера. – Что-нибудь случилось?

– Моя жена Ферн… ей стало нехорошо. – Страж подражал тягучей манере снобов из «Лиги плюща» [55]55
  «Лига плюща» – объединение восьми старейших привилегированных учебных заведений на северо-востоке США: Корнеллский университет в Итаке, университет Брауна в Провиденсе, Колумбийский университет в Нью-Йорке, Дартмутский колледж в Ганновере, Гарвардский университет в Кембридже, Принстонский университет в Принстоне, Пенсильванский университет в Филадельфии, Йель-ский университет в Нью-Хейвене.


[Закрыть]– Ничего страшного… с ней Сам, она попросила взять тайленол из ее сумки. Обычно у нас солидный запас, да вот кончился…

Девушка неуверенно кивнула, но потом расплылась в широкой дружелюбной улыбке.

Барышня грузновата, но миловидна.

– Конечно, конечно, входите.

Акцент то ли австралийский, то ли новозеландский – что-то из тех краев.

– Кстати, я – Линда.

Девушка отступила к окну, впустив Стража в тесное пространство купе. Она была в тенниске и кимоно, под которым, судя по ее полным голым ногам, больше ничего не имелось. Не вынимая рук из карманов, Страж плечом, на котором висел рюкзак, закрыл дверь и быстрым взглядом окинул купе: койки в два яруса, лесенка, багажные полки, зеркало на туалетной двери.

Ноутбука нет.

Наверное, Сам взяла его с собой в ресторан. Он видел ее лишь мельком, когда она выходила из купе. Или же компьютер где-то здесь. Оконная штора была поднята. Отражения Линды и Стража маячили в темном стекле, за которым пробегали огни городка. Куда же она его спрятала? Подмывало спросить, где ее полка.

Линда молчала; в стекле покачивалась ее корма.

– Сам сказала, что лекарство в сумке с ноутбуком.

– Вы имеете в виду пластиковый пакет? – удивилась Линда. – Она взяла его с собой.

– Точно?

– Абсолютно. – Девушка нахмурилась. На ее открытом добродушном лице промелькнула тень сомнения. – Я думала, вы… старше…

– Да? Следует постареть? – Страж включил обаяние.

Ну, чего ты? Давай, парень, заканчивай.

– Она сказала, что встретила друзей своих родителей… Это вы? – Линда усмехнулась, но голос ее выдал.

Прячет глаза, а сама ищет пути к бегству. Выбора не осталось. Теперь дело пойдет быстрее.

– Ничего, если я воспользуюсь уборной?

– Что?! Пожалуй, вам лучше уйти, приятель. – Линда шагнула к двери, но Страж загородил дорогу. – Ну же! Убирайтесь или я…

– Я бы ушел… – задумчиво проговорил Страж, вынимая руки из карманов.

Перчатки из тонкого латекса были почти незаметны. Он натянул купальную шапочку и, глянув в зеркало, поправил выбившиеся пряди.

– Вы что? Пожалуйста, уходите… Ой!

– Извини. – Страж выкинул руку.

Ах, какой чудный всхлип издала эта ядреная девка: небесно-голубой, точно вода в бассейне. Одной рукой он зажал ей рот, другой – горло.

– Нельзя тебя так оставлять, Линда.

20

Прошло десять минут, но мобильник Сам не отзывался.

От парижской сюрте толку я не добился; росла тревога, что убедить полицию серьезно отнестись ко всей этой истории не удастся. Если убийца в поезде, до Сам он доберется – это лишь вопрос времени. Не знаю как, но я должен его опередить.

Я позвонил во Флоренцию Андреа Морелли.

Утомленный голос детектива из отдела расследований сообщил, что инспектор будет только завтра. Я представился, но в ответ получил телефонный эквивалент пустого взгляда. Инспектор Морелли на полицейской конференции в Неаполе, сказал дежурный, предложив перезвонить утром.

– У меня срочный разговор.

– Боюсь, это невозможно. Офицер, который знает название его гостиницы, только что сменился.

– Так позвоните кому-нибудь еще. Жена-то уж знает, как с ним связаться.

– О нет… уже очень поздно, нельзя.

– А как насчет его мобильного? – Я сдерживался изо всех сил.

– Я не уполномочен разглашать его номер… – Дежурный замялся, и я уж было решил, что он хочет сам позвонить Морелли. – Есть вероятность, что позже коммендаторе свяжется с нами. В таком случае я непременно все ему передам.

Та же петрушка была с австрийской федеральной полицией. Дежурный сержант в Генеральном штабе в Винернойштадте вежливо выслушал мои опасения насчет пассажирки экспресса Вена – Париж, но его больше интересовало, что меня связывает с молодой дамой, кем я ей довожусь, какого рода угроза и тому подобное. Я понял, что надежды прорваться сквозь волокиту и вовремя выйти на нужных людей почти нет.

Все это время я звонил Сам на мобильный. Но боялся, что уже опоздал.

Как последнее средство, я испробовал прямую связь с поездом. Наконец автоматическая справочная соединила меня с представителем Австрийских федеральных железных дорог, который выразил сожаление, что ничего не может сделать, ибо по договору спальные вагоны находятся в ведении «Международной компании спальных вагонов». Он дал ее парижский номер. Я уже стал набирать телефон круглосуточной «горячей» линии, но замешкался на последней цифре и положил трубку.

Что-то здесь не так.

Рассказ Сам и улики, добытые из мобильной сети, убедили меня, что слежка имела место, однако на задворках сознания застряла какая-то мелочь. В телефонном разговоре Сам не упоминала Венецию. Почему же она не сказала, что убийца вновь с ней связался?

Я позвонил Филу. Он еще был у себя.

– Вернулся с порога. Это терпит?

– Нужно еще чуток информации. Те звонки, что в Венеции Джимми сделал на мобильный Сам Меткаф…

– Это были текстовые сообщения.

– С каким интервалом?

– Все в течение часа.

– Она ответила?

– На все три.

Я глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух. Значит, она обменивалась сообщениями с человеком, который крался за ней по Европе.

– Проверьте: на прошлой неделе он хоть раз с ней говорил?

– Уже проверил. Распечатка передо мной. До выходных он звонил ей каждый день.

– Что? – Я не сразу понял.

– Они перезванивались… иногда три-четыре раза на дню.

Я рассмеялся, больше от облегчения.

– Кажется, меня облапошили.

Яснее ясного, что Сам Меткаф и Джимми Макчадо друзья, а возможно, не просто друзья. Тогда ее странное поведение объяснимо.

– Ладно, – задумчиво проговорил я. – Это все меняет…

– Мистер Листер! – оборвал мои размышления Фил. – Знаете, я тут с самого утра. Иду в пивную. Пока.

Положив трубку, я проверил, нет ли на мониторе сигнала о сообщениях, потом прикурил сигарету и зашагал по комнате. Похоже, чутье меня не обмануло, и на Сам полагаться нельзя. Скорее всего, она удирала от какой-то грязной истории, и преследовал ее настырный любовник, а не убийца моей дочери.

Прежде чем поднимать тревогу, нужно еще раз с ней поговорить. Кажется, атмосфера разрядилась.

На мониторе замигала голубая иконка сообщений. Я увидел, кто хочет со мной связаться, и все другое вылетело из головы.

21

приблуда: я уж думал, ты не приедешь озорница: всего-навсего задержалась… поезд опоздал пр: ты здесь, это главное

Набирая текст, я вслух произнес «ты здесь» и почувствовал облегчение – я все еще был на взводе после этой мороки с Сам. От возбуждения слегка кружилась голова – вот до чего меня обрадовала встреча с Джелли. Казалось, она вошла в номер и осветила весь этот чертов отель.

После вашингтонской библиотеки мы не общались, и я соскучился. Я с нетерпением ждал этой секунды, считая дни и часы.

пр: знаешь, вчера мне приснилось, что мы встретились оз: хм… и что было?

пр: а как ты думаешь? завертелась комната, исчезли стены и потолок, земля ушла из-под ног… мы поцеловались оз: еще чего… ты знаешь, я бы не допустила этаких глупостей пр: и все же оз: ладно, мистер… допустим, мы целуемся пр: так крепко, что задохнулись оз: ла-а-а-адно… тогда я за тебя ухвачусь оз: чтоб не грохнуться… к черту

Я оторвал взгляд от компьютера, который пристроил на копии туалетного столика Людовика XVI, и в позолоченном зеркале на мгновенье увидел Джелли. Я чуть не ринулся к ней.

Не передать возбуждение и трепет, с какими предвкушаешь появление слов на экране. Сейчас я перечитываю наш обмен репликами, казавшийся полным очарования, юмора и даже некой магии, и он поражает своей банальностью. Обманчивый жар сетевых «единений» не терпит холодного посредничества печати. Мгновенная связь с невидимым собеседником (видеокамер у нас не было) добавляет таинственности, а также дает простор неверному толкованию. В том и скрыта опасность, о которой предупреждал Уилл: недостающее возмещаешь желаемым.

оз: все это не взаправду, эд пр: ты уехала, и я испугался, что потерял тебя оз: не смей даже думать так

Но я так думал и вдруг понял, что правила игры изменились. Может, я дурачил себя, заполняя пустоты желаемым, но после того виртуального поцелуя произошло нечто неожиданное. Я должен был заметить его приближение и понять, что одержимость, расцветавшая в уголке сознания, пересекла черту.

пр: что ж такое со мной оз: разберешься пр: вот сейчас… я не различаю, где мои мысли, а где твои… словно на миг мы стали одним целым, ты понимаешь?

Она не ответила. Я ждал, сдерживая желание написать еще. Хотелось, чтобы она сказала: да, я тоже это чувствую. Пауза превратилась в неловкое молчание. Казалось, нас разделило безмерное расстояние.

Наверное, я предчувствовал, что она сейчас скажет.

оз: эдди… тебе будет неприятно это слышать оз: я должна уйти пр: уйти? Только что приехала оз: жаль, не могу еще поговорить, вправду пора… прямо сейчас пр: нет, погоди… я хочу кое-что тебе сказать пр: минутку-то можешь подождать… эй, вернись!

Она исчезла. Я недоверчиво коснулся пальцами экрана. Как она могла вот так взять и уйти? Разве так можно? Меня накрыло волной обиды. Неужели она не понимает – произошло нечто невероятное. Обратной дороги уже нет.

Что с тобой, мать твою за ногу? – крикнул я, будто вслед тому, кто вышел из комнаты, хлопнув дверью… Но вопрос был адресован мне. Что со мной? Почему виртуальные появления и уходы человека, которого я в глаза не видел, баламутят меня так, что я начинаю орать на компьютер? Да какая, к черту, разница, встретимся мы с ней еще или нет?

Я откинулся в кресле, глядя в пустоту. Тупая боль под ложечкой не давала подумать о том, что внезапный уход Джелли мог иметь невинное объяснение. Он меня опустошил, я был в ярости, но в то же время удивлялся собственному поведению.

Вот шанс, говорил внутренний голос, положить конец этой ерунде: стукни по клавише «удалить», забудь о ней и сваливай… пока еще можно.

Вспомнилось предостережение Уилла: интернет может стать такой же страстью, как азартные игры и кокаин. Но я знал – здесь другое.

Нужно было глотнуть свежего воздуха.

Я бесцельно брел по набережной Тюильри; затем подземным переходом вышел к воде, оказавшись напротив музея д'Орсэ. У реки всегда прохладнее, а старые булыжные набережные в зеленоватом свете фонарей, равномерно установленных на парапете, выглядят спокойным местом для вечерней прогулки.

У моста Искусств я остановился и закурил. Взглянув вверх по течению, где нос острова Ситэ надвое разделяет Сену, сквозь арку моста я увидел краешки башен Нотр-Дам. Приевшийся открыточный вид показался новым, иным. С левого берега плыли зыбкие обрывки мелодии, и город вдруг ожил, наполнившись неведомой прелестью и интересом. Вышагивая по набережной, я представлял, что под руку со мной идет Джелена и я знакомлю ее с Парижем.

Симптомы были налицо, но мое обостренное чувство нелепого не откликнулось на эту картину: перезрелый англичанин околачивается на берегах Сены, потеряв голову из-за девушки, которую в глаза не видел и которой, строго говоря, не существует. Что-то во мне еще сопротивлялось.

Я пытался выбросить из себя эту историю как обломок душевной бури. Наверное, я искал то, что пропало в моем браке. Не в этом ли все дело? Или же это как-то связано с моим горем и решением найти убийцу? Я понимал, что рассуждаю как шурин Уилл. Вообрази, что станет с Лорой, семьей и всем, ради чего ты трудился, если пустить на самотек это абсурдное увлечение. Что скажут окружающие? Подумай, какой вред будет всем нанесен. Однако во мне не было убежденности доктора Каллоуэя.

В отель я возвращался через сад Карусель перед Лувром; остановившись под фонарем, я набрал номер Сам Меткаф.

Хорошо, что она вне опасности и просто скачет по Европе, забавляясь с дружком, но я хотел удостовериться, что завтрашняя встреча на Восточном вокзале состоится. Взбалмошную бабу можно списать со счета, но ее компьютер – источник важной информации.

Телефон Сам молчал. Может, Джимми наконец-то ее отловил и теперь они улаживают свои проблемы за бокалом шампанского? Немного погодя я снова набрал ее номер.

И услышал гудки.

22

– Слушай! – тихо, но отчетливо выговорил он в микрофон, закрепленный возле губ.

На панели инструментов зажегся зеленый огонек. Система восприняла команду и перешла в режим распознавания.

Пока все хорошо. Теперь проверка звука.

– Привет. – Страж наговаривал первое, что пришло в голову: – Заглавная буква в первом слове и заглавная дальше: Джимми, восклицательный знак, с новой строки и заглавной буквы: надеюсь, запятая, ты отведаешь с нами мороженого и печенья в ознаменование дня рождения, последнее слово удалить, похорон, с заглавной, Линды, запятая, которые состоятся в пятницу в одиннадцать часов, точка.

На экране ноутбука мигал огонек, вслед за которым с небольшой задержкой возникал текст. Отладив технику, Страж заговорил естественно, без длинных пауз между словами. Конечно, в поезде не идеальная акустика, но могло быть и хуже, если б купе оказалось прямо над колесной парой.

Страж усмехнулся – слово «похороны» казалось забавным.

Ну вот, все дурное начисто стерто, и лицо ее вновь стало невинно, каким, наверное, было в детстве… Она тоже звала мамочку, как Софи…

Да, кольнуло сожаление, но… это было неизбежно. Страж размял обтянутые латексом пальцы.

На трусиках узор – медвежата коала, она и впрямь точно ребенок.

Внезапно поезд качнуло, и рука мертвой девушки упала на его ногу. Страж дернулся как ошпаренный. Противно торчать с покойницей в уборной, где воняет сардинами; похоже, кондиционер сломался.

В купе он обшарил каждый дюйм, но ничего не нашел. Наверное, Сам взяла компьютер с собой. А если отдала на хранение Риверсам? Дожидаясь ее здесь, он сильно рискует. Все пошло наперекосяк. Слишком много непредсказуемых факторов, может выйти полная лажа.

Страж пересел на унитаз, размышляя, где ему лучше расположиться к возвращению Сам. Покойницу он убрал с глаз долой, затащив ее в крохотную душевую кабинку, – из-под занавески торчали большие голые ноги. Чем-то воняло.

Небесно-голубой цвет больше не появлялся.

– Не слушай! – скомандовал Страж в микрофон.

Отсмотрев пробный текст, он исправил пару орфографических ляпов; серьезных ошибок не было – никакого слияния нераспознанных слов, никакой белиберды.

Истинная проблема – время.

Что если они засидятся за ужином? Что если Сам не сразу пройдет в купе? Страж посмотрел на экранные часы – 21. 43. Через тридцать пять минут поезд прибывает в Линц. Если в ближайшие четверть часа Сам не объявится, он уйдет несолоно хлебавши.

И жертва Линды станет напрасной.

23

– Если все сложится удачно, где вы себя видите лет этак через пять? – спросил Балф Риверс, подзывая официанта.

– На пляже? – Сам одарила его простодушным взглядом и ухмыльнулась. – Пять лет… Надо подумать.

– Что за вопрос, дорогой? – вмешалась Ферн. – Замужем, полный дом карапузов – ты это хочешь услышать? Она сделает карьеру и станет директором какого-нибудь замечательного музея, вот увидишь.

– Дай ей ответить.

«Вроде я уже ответила», – подумала Сам.

Но пара еще чего-то ждала.

– Надеюсь когда-нибудь вернуться в Италию. Насовсем.

– Во Флоренцию? Вы чокнулись… – Ферн слегка опьянела.

– Да, во Флоренцию. – Сам замялась. Да ладно, ведь завтра они распрощаются. – Там осталось мое сердце, – просто сказала она.

Ферн приподняла бровь, но от комментариев супруги воздержались. Официант принес счет, и тема будущего Сам отпала.

– Ну как вам ужин, детка? – Балф откинулся на диванчике и потер руки.

Оголодавшая Сам заказала пате дё камань, пуле ле-страгон, а на десерт торт шатен [56]56
  Patede campagne – паштет по-деревенски, Poulet a I'estragon – цыпленок с эстрагоном, Tarte Tatin – перевернутый яблочный пирог (фр.).


[Закрыть]– стандартное меню парижского кафе, но в шикарном вагоне-ресторане все казалось вкуснее.

– Спасибо, чудесный. – Сам вздохнула и покачала головой. – Знаете, я хочу вас поблагодарить… за все.

– Никакой это не Восточный экспресс, [57]57
  Восточный экспресс – поезд, курсировавший между Парижем и Стамбулом с 1883 по 1961 г.; в переносном смысле – символ шпионских страстей, интриг и т. п. Также ассоциация с романом Агаты Кристи «Убийство в Восточном экспрессе» (1934), экранизированном Сидни Люметом в 1974 г. (в ролях Альберт Финни, Ричард Уидмарк, Лорен Бэколл, Ингрид Бергман, Шон Коннери, Джон Гилгуд, Энтони Перкинс).


[Закрыть]– буркнула Ферн.

– Абсолютно не за что, Сам. – Балф улыбнулся, игнорируя неуместную реплику жены. – Ваше общество доставило наслаждение.

– Он будет скучать по вас. – Глаза Ферн нехорошо блеснули; пауза чуть затянулась. – Я тоже.

– Это и есть Восточный экспресс – прямой потомок поезда, что отправился из Парижа в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году, – продолжил Балф. – В нем чувствуется настоящая порода, это вам не Венеция – Симплон – древняя колымага, которую восстановили для богатеньких туристов. Тут настоящее дерево.

– Ой, ну надо же! – перебила Ферн. – Может, хватит? Уже всех задолбал своим поездом.

– Закажем еще бутылочку красного? – предложил Балф. – Все вместе посидим до Линца.

– Не знаю… – Сам посмотрела на Ферн.

– Это же наш последний вечер, ребятки. Давайте слегка встряхнемся.

– Делайте, что хотите. – Ферн выбралась из-за стола, ее кукольный морщинистый рот сложился в натянутую улыбочку. – Я иду спать.

Сам было неловко. Хорошо бы остаться в ресторане. Пока она с Риверсами, ей ничто не грозит, но незачем влезать в их супружеские дрязги.

– Наверное… я тоже пойду. – Сам встала.

– Точно? – Балф смотрел на нее, закинув руку на спинку диванчика. – А вы знаете, что Линц – родина Гитлера? – Он сложил ладонь горстью и улыбнулся. – Зачерпнем грехов?

Андреа Морелли колебался: препроводить девушку в ее номер или оставить? Тихонько похрапывая, она свернулась рядом, ее тонкая загорелая рука лежала на его груди.

От вина смаривало. Еще немного, и он сам уснет, а совместное пробуждение вовсе ни к чему. С другой стороны… Взгляд съехал на полоску блестящих золотистых волос внизу ее живота. Инспектор вздохнул.

Зачем кому-то понадобилось впихивать труп в холодильник?

Вероятно, для того, чтобы его не сразу нашли… жарко, а так запаха не будет. Или чтоб сохранить свежим. Может, убийца людоед? Или этот Макчадо помешал краже? Инспектор все еще не мог пережить наглость Луччи, который снова позвонил (хотя ему было приказано не беспокоить), чтобы сообщить ничего не говорящее имя. Хорошо еще, что звонок сукина кота не застал в критический момент. Может, Лучча не совсем виноват. Видимо, Эд Листер надавил.

Морелли слишком устал, чтобы перезванивать Листеру. Что еще такое срочное понадобилось обсудить средь ночи? Наверняка терпит до завтра.

– Мне нужно поспать, малышка, – пробормотал инспектор, расталкивая Гретхен за прелестное плечико. Потом уловил ее запах – смесь свежескошенной альпийской травы и яблок – и счел его веской причиной к тому, чтобы она осталась.

Одна перемена плана повлекла за собой другую.

Сунув под спину подушку, он потянулся к гостиничному телефону и набрал номер парижского отеля «Риц». Когда на чудовищном французском инспектор попросил соединить его с Эдвардом Листером, возникло предчувствие, что он раскается в обоих решениях.

– Merci, monsieur… ne quittez pas. [58]58
  Благодарю, мсье… не разъединяйтесь (фр.).


[Закрыть]

Через минуту оператор сообщила, что линия занята.

В качком коридоре они еще постояли перед купе 21/22. Сам не спешила входить к себе. Дружелюбная соседка оказалась болтушкой – из тех, кто твердо намерен рассказать вам всю свою жизнь.

– Я вот подумала… Не могли бы вы за ним присмотреть? – Сам подняла сумку с ноутбуком. – Всего на ночь.

– Буду рад. – Балф сиял улыбкой. – Еще один знак нашей дружбы… В смысле – вы доверяете нам столь бесценный груз.

Риверсы уже привыкли, что она повсюду таскает с собой компьютер. В нем результаты десятилетних изысканий по истории искусства, но не все материалы имеют копии, объяснила Сам. Что было не так уж далеко от правды.

– Знаете, столько разговоров о кражах в поезде.

Балф кивнул, глядя ей в глаза. Ферн настояла, чтобы он проводил Сам до купе. Пожалуй, надо прощаться.

Сам уже хотела отдать сумку, когда сквозь перестук колес расслышала знакомую мелодию своего мобильника. Опустив сумку на пол, она достала из поясного футляра телефон и знаком попросила Балфа обождать.

– Эд? – Сам узнала номер на дисплее.

– Не могу дозвониться с тех пор, как вы сели в поезд…

Связь была плохой. Кажется, он спросил, все ли в порядке.

– Все хорошо, – ответила Сам. – Чудесно.

– Я так и думал. Не знаю, что там у вас происходит, но я не люблю, когда меня дурачат.

– О чем вы?

– Кто бы ни угрожал вам во Флоренции… то есть если такой звонок действительно был… он не тот человек…

– По-вашему, я придумала?

– … что на снимках. Вы меня слышите? Это разные люди.

– Откуда вы знаете?

– Жаль, что вы не рассказали о своем приятеле Джимми Макчадо.

– Вы знаете Джимми? Погодите, с ним что-то случилось?

– Кто-то действительно за вами следил… может, и сейчас следит. Наверное, он в поезде. Что бы вы сказали, если б это оказался Джимми?

– Джимми?! – Сам расхохоталась. – Полный бред. С какой стати ему за мной таскаться? И вообще, в последний раз я о нем слышала, когда он валялся на пляже Порто-Эрколе.

– Когда это было?

– Не помню… позавчера.

– В воскресенье. По моим сведениям, в воскресенье ваш приятель…

Конца фразы Сам так и не услышала. Уши заложило от свиста, когда без всякого предупреждения поезд нырнул в туннель. Коридор наполнился грохотом.

– Я не поняла… Алло? – Сам зажала открытое ухо и придвинулась к окну. – Алло?

Связь прервалась.

Сам уставилась на фонари туннеля, слившиеся в одну сплошную белую линию. Что если и вправду Джимми был в Венеции?.. Нет, это невозможно. Он бы позвонил.

Что-то коснулось ее плеча – Балф стоял так близко, что его дыхание щекотало шею. Блин, только этого не хватало, подумала Сам; она зажмурилась, но ничего не сказала – у него еще секунда, чтобы убрать лапу.

Рука никуда не делась; так, возникла проблема.

– Длина туннеля восемь с половиной миль, – сказал Балф.

Сам повернулась к нему лицом.

– И что?..

– Я без ума от вас. – Он неуклюже попытался облапить ее за талию.

Сам отшагнула.

– Господи, Балф! – рассмеялась она. – Это шутка, да? Знаете, весьма неудачная.

– Думаете? – Глаза его сверкали голодным блеском.

– Вы сами знаете. Ничего не будет. Так что успокойтесь, и мы все забудем, ладно?

– Я с ума схожу. С той самой секунды, как вас увидел.

– Ничего подобного, – твердо сказала Сам. – Просто вы слегка расшалились.

Она взяла тяжелую сумку и шагнула к двери купе. Вставляя в замок карточку, Сам боялась, что ошалевший кавалер ввалится следом.

Опасения были напрасны.

– А как же компьютер? – спросил Балф. – Приглядеть не нужно?

Покорность в его голосе ее смягчила. Он был таким жалким в своей аккуратной бабочке и блейзере, она почти успокоилась.

– Да нет, я сама справлюсь. Но все равно спасибо. Вообще-то он милый и безобидный старикан.

Сам улыбнулась.

– Спокойной ночи, Балф.

– Угу. – Он кивнул и отвернулся.

Сам отворила дверь; как ни странно, она огорчилась тому, что повела себя как неблагодарная ломака, – ну и что такого, если б дедок ее поцеловал?

Помешкав, она ступила в темноту купе.