Текст книги "Домой до темноты"
Автор книги: Чарльз Маклин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)
3
За бутылкой вина мы сидели на террасе нашего отеля – бывшего монастыря, расположенного среди собственных оливковых рощ на Вьяле дей Колли. В холмах на пару градусов прохладнее, но все равно угнетающе жарко. В саду не было ни души, слышались только усыпляющее воркованье голубей и плеск воды в канавках, соединявших родники у подножия холмов с зеркальными озерцами. «Дом Аригетти» дышал чрезмерным покоем. Я бы предпочел отель в городе.
Хотелось быть ближе к людным улицам и площадям, где некогда бродила Софи. Репутация летней Флоренции как сущего ада меня не пугала. Однако Лора настояла, чтобы мы поселились вдали от саранчовых стай туристов, жары и городского шума. Она совершала паломничество иного рода. У всех свои пути воспоминаний, свои тропы бегства.
Около половины третьего Лора пошла прилечь. Накануне мы приехали поздно ночью, и она жаловалась, что плохо спала. Я заказал эспрессо, сделал пару звонков, а затем прошел в наши апартаменты – две негусто обставленные просторные комнаты с выходом на лоджию, украшенную колоннадой. Умеренная роскошь. Заглянув в спальню, я увидел, что Лора спит. Я взял из холодильника холодное пиво и с ноутбуком уселся на балконе.
Было уже почти без десяти три, в животе приятно екало от предвкушения. Под фортепьянный концерт Моцарта я вышел в интернет и проверил почту.
От Сам Меткаф ничего не было. Я понял так, что завтрашняя встреча состоится. Сам просила не упоминать ее имя, и я не собирался о ней рассказывать, но не устоял против искушения ткнуть инспектора носом: его отдел ведет расследование не столь уж тщательно, как он уверяет.
С подобной апатией я столкнулся и в Лондоне. Наша полиция угнетающе нерасторопна. После убийства Софи Скотленд-Ярд направил в помощь квестуре двух детективов. Вернувшись через месяц, они назвали свою поездку приятной тратой времени. Я подал жалобу, и дело, естественно, переслали в полицейский отдел претензий. Я же хотел лишь оспорить чиновничье мнение, что убийцу Софи никогда не найдут.
Но шло время, недели и месяцы превратились в год, и. я потихоньку впал в отупелость, которую иногда облагораживают титулом «смирение». Однако горе тащит тебя собственным путем. Боль не исчезает, но где-то прячется и до срока дремлет, а потом внезапно наваливается вновь.
Лора нашла некое утешение в религии. У меня такой возможности не было, поскольку я неверующий. Я зарылся в работу – шестнадцать часов в день, бесконечные встречи, постоянные разъезды. Намеренно не давал себе продыху. Я всегда был трудягой (Лора говорит, таким и остался), но теперь утратил интерес к сделкам и деньгам, в которых мы не нуждались. Просто работал и работал.
После встреч с Бейли и Морелли я понял: если когда-нибудь я приучусь жить со своим несчастьем (Флоренция вновь меня всколыхнула), то все равно не избавлюсь от мысли, что оказался никчемным отцом и подвел Софи.
Ровно в три часа я отстучал пароль для входа в инстант-мессенджер. Озорницы в Сети не было. Щелкнув по ее нику, я напечатал: «опаздываешь», затем стукнул по клавише ввода и перешел в диалоговое окно.
приблуда: опаздываешь
Ответа не было. Наверное, уже ушла на работу.
Я пялился в экран, покоряясь факту, что мы разминулись или же она просто забыла о встрече, когда вдруг рядом с ее именем вспыхнул смайлик, означавший «я в Сети».
озорница: сам опаздываешь… вернулась с порога приблуда: я ненадолго оз: что новенького?
пр: погоди, закурю оз: брось пр: вот тебе дым в глаза оз: чтоб тебя… убери эту дрянь пр: пара затяжек и все оз: ну гляди пр: черт… секундочку
Послышался смех. Сквозь двойные двери я глянул в спальню – Лора проснулась. Усевшись в кровати, она пультом переключала телеканалы.
На балкон жена вроде не собиралась, но я бы всегда успел щелкнуть по кнопке и свернуть диалоговое окно. Скрывать мне было нечего, но объясняться насчет Озорницы не хотелось.
пр: извини, надо идти, когда снова объявишься оз: не знаю, пожалуй, не скоро пр: звучит зловеще, я люблю наш треп оз: отвыкай, мистер пр: как это понимать?
оз: надо смотаться в столицу пр: вон как, зачем оз: повидать друга, меня не будет пару недель
Я загасил сигарету. Под звуки Моцарта я сощурился на кипарисовую аллею, меж оливковых рощ сбегавшую с холма, и представил мою собеседницу у окна ее бруклинской квартирки на другом конце света.
оз: он просто друг, женат, двое детей пр: да ладно… не сидеть же взаперти оз: эй, не то подумал пр: разве я сказал, о чем подумал, я сам буду сильно занят оз: что ж… не смею задерживать пр: удачной поездки оз: угу… пора бежать
Вдогонку я еще что-то печатал, но Джелена ушла. Желтая иконка погасла.
В Сети мы болтали уже давно, все было невинно и открыто, но, как ни странно, меня вдруг ощутимо кольнула обида и даже ревность. Чепуха, конечно. Покрутив страницу, я перечитал кусок о поездке к «другу» в Вашингтон. И чего это меня так задело?
Я немного подождал – вдруг она еще вернется – и вышел из Сети. С балкона открывался знакомый вид Флоренции: крыши, башни, купола в патине и главенствующая громада розового купола Брунеллески [6]6
Филиппе Брунеллески (1377–1446) – выдающийся итальянский архитектор эпохи Возрождения; спроектировал и построил купол флорентийского собора Санта-Мария-дель-Фьоре (Непорочной Девы Марии).
[Закрыть]– его репродукция навеки пришпилена в моем лондонском офисе. Открытка, которой Софи поздравила меня с днем рождения, пришла через неделю после известия о ее смерти.
Весть застигла меня посреди крупнейшей в моей жизни сделки – удалось загарпунить австралийское золотопромышленное предприятие. Мы только что подписали бумаги и вошли в стадию рукопожатий, когда меня позвали к телефону. Все еще ликуя, я еле расслышал невнятную фразу «на линии Флоренция…», но тотчас нутром понял: что-то с Софи.
Все худшие опасения кажутся ложными, пока не облечены в слова. Помню, от трубки пахло духами «Джой», какими пользуется Лора. На долю секунды утешительно знакомый запах подал надежду: все хорошо. А затем я услышал подтверждение своим страхам, и все мгновения моего триумфа (или провала) превратились в прах, в ничто. Навеки.
Я подошел к перилам и посмотрел на ландшафт, стараясь не обращать внимания на возникшую тревогу, схожую с дурным предчувствием. Не знаю, что ее навеяло: то ли мысли о Софи, то ли желание скорее получить весточку от Озорницы, то ли беспокойство, что завтрашняя встреча с Сам Меткаф обернется очередным тупиком. И тут я почувствовал на себе чей-то взгляд.
Из сада наша лоджия не видна, но за старыми железными воротами, что выходят на Вьяле Галилео Галилей, я разглядел неподвижную фигуру: человек стоял в конце кипарисовой аллеи и смотрел на дом.
Я чуть не сшиб пиво, когда резко обернулся к Лоре, вышедшей на балкон. Потом я что-то сказал, она улыбнулась. Я вновь посмотрел на подножье холма, но там уже никого не было.
4
Перед последним пролетом Сам Меткаф остановилась и, перегнувшись через перила, посмотрела на верхнюю площадку, маячившую сквозь балясины. К этой предосторожности она прибегала с тех пор, как однажды, возвращаясь с вечеринки, на лестнице обнаружила поджидавшего ее незнакомца. Считай, тогда повезло – он хотел лишь денег. В кармане джинсов Сам нащупала ключ.
Не входя в квартиру, она широко распахнула дверь, удостоверяясь, что в прихожей или кухне никто не затаился. Затем опасливо прислушалась, стараясь сквозь грохотавшую музыку уловить какой-нибудь посторонний шум.
Этажом ниже в квартире иранцев во всю мощь наяривала Шерил Кроу [7]7
Шерил Кроу (р. 1962) – американская певица, девятикратная обладательница премии «Грэмми». «All I Wanna Do» – ее сингл 1994 г., добравшийся до второго места в хит-параде «Биллборда».
[Закрыть]– «Все, чего я хочу». Ну хоть ясно, что не одна в доме.
Блин… Да что может случиться средь бела дня?
Пришлось себя взвинтить, прежде чем шагнуть в квартиру, сбросить пакеты и, вооружившись кухонным ножом с магнитной подставки, обойти все комнаты. Все было как до ухода.
На улице бешено заголосил клаксон. Сам вернулась в прихожую, пинком захлопнула входную дверь и, привалившись к ней спиной, закрыла глаза.
Голос Шерил успокаивал. Сам ждала свою любимую строчку о солнце, всходящем над бульваром Санта-Моника, но гимн девяностых во славу расслабленного Лос-Анджелеса внезапно оборвался. В наступившей тишине урчал на холостом ходу мотор.
Минуту спустя хлопнула дверь квартиры иранской пары, по каменным ступеням зацокали каблуки. На улице сиплый мужской голос прорычал «Vaffanculohx». [8]8
Иди в жопу! (ит.)
[Закрыть]
Когда машина отъехала, зазвонил телефон.
В кухне Сам взглянула на Леонардовы часы над плитой и стала варить кофе, пытаясь не думать о том, где ей следовало быть еще полчаса назад. Трубку не поднимала – для всех ее нет дома.
Расчистив на столе место для ноутбука, она ждала, когда телефон заткнется. Конечно, надо бы придумать оправдание и позвонить отцу Софи. Истошная телефонная нота в последний раз пронзила гулкую пустоту квартиры. Горячий кофе обжег губы.
Зараза… Дрожь в руках не исчезала.
«Никто… ничего не знает. Пусть все так и останется».
Голос приятный, с юношеской хрипотцой, как у молодого Билла Клинтона. В нем слышалась вкрадчивая напевность Среднего Запада, а ненужный вопросительный знак в конце фраз, от которого побежали мурашки, не оставлял сомнений в том, что произойдет, если Сам заговорит.
Прошлым вечером она была во Фьезоле у своего приятеля Джимми, но довериться ему побоялась. Он бы настаивал на том, чтобы обратиться в полицию. А что она там скажет? Дескать, был телефонный звонок со смутной угрозой от неизвестного, кого она считает возможным убийцей? Сам прожила в Италии достаточно долго и знала: полиция ее не защитит. Скорее всего, они просто изымут ее permesso [9]9
Удостоверение личности (ит.).
[Закрыть]и задержат отъезд.
До четырех утра она лежала без сна и все думала, идти ли на встречу у моста Тринита. Сам чувствовала себя вдвойне виноватой – мерзко подводить родных Софи, и вообще, давно надо было обо всем рассказать, но теперь уже рисковать нельзя.
Она не готова погибнуть ради людей, которых никогда не видела.
С Софи они были не так уж и дружны. Девчонка подошла к ней после лекции в Британском совете и сказала, что интересуется керамикой раннего Ренессанса. Это была ее тема, и она взяла под крыло этого милого ребенка, красивого, талантливого и простодушного. К ее огорчению, вскоре выяснилось, что Софи Листер больше привлекает возможность втихаря пользоваться ее компьютером, нежели секреты мастерства делла Робиа. [10]10
Джованни делла Робиа (1469–1529) – итальянский художник по керамике.
[Закрыть]Они почти не разговаривали.
Сам включила ноутбук. Теперь она уже не думала о том, что руки покойницы касались клавиатуры, и не боялась подцепить ее дурную карму, словно вирус.
На прошлой неделе, вычищая список «Избранное», Сам наткнулась на сайт, который могла оставить только Софи; видимо, он-то и заразил машину.
Сам пошла в спальню паковаться.
Она забронировала билет на венецианский поезд, который в пять сорок отходил с вокзала Санта-Мария-Новелла, – оставалось меньше двух часов. Не попав на дневной рейс до Бостона, Сам аннулировала свой авиабилет, а пятидесятипроцентный возврат потратила на железнодорожный транзит через Европу. О перемене планов она не сказала никому, даже Джимми. Так безопаснее.
Сам не жалела, что расстается с Флоренцией. Она влюбилась в город, когда девятнадцатилетней девчонкой приехала по программе «Учись за рубежом», и в результате он стал ее домом почти на десять лет. Теперь же она понимала, что превращается в ненавистное для себя существо – вечную студентку, которая год за годом изучает изобразительные искусства, заканчивает один курс, потом другой, тешась самообманом, будто все это не только из-за Федерико.
В двадцать восемь лет она была еще привлекательна: пергаментно-бледная кожа, темные курчавые волосы и голубые глаза – наружность еврейки, шутила Сам, – однако порой возникала тревога, что ее лучшие годы украдены. Вокруг было полно переспелых американок, выдохшихся и одиноких, которые приехали сюда ради искусства и секса, а теперь служили продавщицами в книжных лавках, гидами или учителями английского в прорве здешних языковых курсов. Нет, она уезжала вовремя, даже если б не грозила опасность.
Нахмурившись, Сам прислушалась.
На прикроватной тумбочке слабо тикал дорожный будильник. Сам убрала его в зеленый футляр из кожи ящерицы и бросила в несессер, а затем плюхнулась прямо на греховодные простыни, сдернуть которые недоставало сил. На глаза попался край смятого кремового шелка. Из-под подушки выглядывала ночная сорочка, которую за последние две недели Сам ни разу не надела. В жару она всегда спала голой.
Минутку!.. Рука скользнула между матрасом и подушкой, и тотчас зароились воспоминания о Федерико… Стоп!.. Минуточку, черт побери!..
Сам откинула подушки, затем вскочила и сорвала простыни. Отодвинула от стены кровать и сбросила матрас на пол. Точно, нету, она бы помнила, если б его упаковала… Вибратор исчез.
Когда в последний раз она его видела?.. Наверняка есть какое-то безобидное объяснение… Разве что Федерико?.. Но позорный сукин сын уже давно отдал ключ – в тот самый день, когда бросил ее и предсказуемо вернулся к флорентийской женушке и деткам.
Желудок взбунтовался. Сам кинулась в ванную и согнулась над унитазом. Когда дурнота прошла, она мельком взглянула на свое отражение в зеркале – глаза стали почти черными. Страх расширил зрачки, оставив лишь тонкий голубой венчик. Надо что-нибудь принять… Кажется, где-то еще оставался валиум. Бледное лицо в зеркале отъехало в сторону вместе с дверцей шкафчика для лекарств.
«Палочка-выручалочка» лежала на стеклянной полке.
– О господи!.. – выдохнула Сам; она медленно повернула хромированный стержень…
И чуть не выронила его из трясущихся рук. На торце красовалась алая наклейка в форме сердечка. Прежде ее не было.
Сам прошла в кухню и взяла мобильник. Руки дрожали так сильно, что набрать номер получилось лишь с четвертого или пятого раза.
Значит, прошлым вечером Страж приходил и оставил памятку.
5
– Я кое-что скрыл от тебя.
Сложив губы трубочкой, Лора подула на вилку с доброй порцией слишком горячего рисотто. [11]11
Рисотто – итальянское блюдо: рис с помидорами, сыром и курицей.
[Закрыть]
– Утром у меня была назначена встреча с некой Сам Меткаф, подругой Софи. – Я помолчал. – Она так и не пришла. Наверное, испугалась.
Лора опустила вилку:
– Тебе так легче? Оттого и мучишь меня?
Она говорила громко, словно забыв, что мы в ресторане. Нынче на террасе «Дома Аригетти» было людно, почти все столики оккупировали пожилые пары, занятые приглушенной беседой.
– Неделю назад она прислала мейл, – сказал я, не обращая внимания на любопытные взгляды. – В ее ноутбуке остались кое-какие материалы Софи, которые, возможно, представляют интерес. Видимо, иногда Софи пользовалась ее компьютером.
– Почему она обратилась к тебе? – В Лоре мгновенно проснулся скепсис. – Почему не в полицию?
– В день убийства она была в Бостоне. Обо всем узнала лишь через месяц, когда вернулась во Флоренцию. Может быть, она и обращалась в полицию.
– Морелли о ней знает?
– Я упомянул ее имя, отклика никакого. Сам просила никому о ней не говорить.
– Тебе не кажется это немного странным? – нахмурилась Лора. – Почему она раньше с тобой не связалась?
– Слушай, я сам почти ничего не знаю… Мы так и не поговорили.
Лора опять подула на вилку и заглотила порцию риса.
– Мм… просто объеденье!
– Пожалуйста, не уходи от темы. Это важно.
– Так чертовски важно, что ты говоришь об этом только сейчас.
– Я молчал, потому что не хотел… вселять надежду. Я собирался обо всем рассказать лишь после того, как встречусь с девушкой и решу, насколько значима ее информация.
Как и с альбомом, я не хотел понапрасну тревожить жену.
– Надежду? – Лора усмехнулась и покачала головой.
– И все же мы о ней говорили. – Меньше всего я желал ссоры и сдерживался. – Я спросил тебя, не упоминала ли Софи кого-нибудь по имени Сам.
– Может, только подумал спросить.
– Я хочу справедливости, Лора. Что в этом не так?
Жена молчала, не сводя с меня спокойного безжалостного взгляда.
– Ну что?
Конечно, Лора хотела, чтобы убийцу поймали. Но ей претила тягучая неопределенность. Как я уже сказал, мы по-разному справлялись с потерей. Она искала покой иного рода.
Не опуская глаз, Лора отпила вина.
– Вечером не задерживайся. Ты же там будешь, правда?
– Разумеется, как же иначе?
Я не горел желанием высиживать поминальную мессу в Сан-Миниато (по возможности, Софи избегала церкви), но понимал, что Лоре нужна моя поддержка.
Подали основные блюда. Лора заказала карпаччо, [12]12
Карпаччо – итальянское блюдо: ломтики сырого мяса или рыбы с оливковым маслом и пармезаном.
[Закрыть]я выбрал жареного барашка с розмарином. Ели молча, наслаждаясь едой. Странная и неудобная истина: утрата не отбивает аппетит.
К ланчу Лора переоделась в легкое летнее платье и как-то иначе уложила прелестные рыжеватые волосы. Когда мы только познакомились, она предпочитала «Алисину ленту» [13]13
«Алисина лента» – повязка, плотно охватывающая голову, с иллюстраций Дж. Тенниела к сказке Л. Кэрролла «Алиса в стране чудес».
[Закрыть]и полосатую рубашку со стоячим воротником, но с тех пор много воды утекло.
– Чудесно выглядишь, – сказал я.
Мы встали из-за стола и медленно побрели в свои апартаменты.
– Как насчет сиесты? – спросил я.
– Пожалуй, прилягу, – вздохнула Лора.
У каменной лестницы, что вела в бельэтаж, она тихо и прочувствованно сказала:
– Оставь это, Эдди. Не трогай прошлое. Ни тебе, ни кому другому ее не вернуть.
Разумный дружеский совет.
Едва вошли в номер, я запер дверь. На фоне окна Лора читалась силуэтом. Она не отстранилась, когда я обнял ее. Инициатива была моя, но я не сомневался, что именно этого она хочет.
Порыв принес обоюдное наслаждение и разрядку. Не знаю, кто кого пожалел, но мы покинули свои раздельные крепости и на время забылись. Близости у нас не было давно. Трудно об этом писать.
Ни к чему беспрестанно повторять, что я любил жену… Но еще до гибели Софи между нами было не все гладко. Первое время после несчастья я держался только благодаря Лоре. Мы буквально цеплялись друг за друга, но потом это снадобье уже не приносило утешения, и тогда каждый замкнулся в себе, еще больше отдалившись от другого.
О том, что сейчас произошло, мы не говорили.
Лора пошла в ванную. Голая, она выглядела уязвимой и как-то очень уж англичанкой. У нее почти идеальная фигура, но раздетая она неуклюжа.
– Немного поработаю, – сказал я.
Лора улыбнулась, ее лавандовые глаза вспыхнули необыкновенно ярко, и я почувствовал укол смутной вины.
В нас обоих еще жила любовь, но с каждым днем она потихоньку умирала.
Приняв душ, я взял мобильник и ноутбук и вышел на лоджию, чтобы проверить, нет ли вестей от Сам. Ничего не было.
С полчаса я занимался делами. Разобрался с почтой, позвонил в лондонский офис. Моя компания «Бьюли-Листер» разыскивает годные под застройку «участки с видом» в самых востребованных, то есть не испоганенных, местах земного шара. Наши конкуренты тревожатся о возврате капитальных затрат, о цене на землю и росте рентабельности. Мы же исходим из того, что волшебный вид, как и любой шедевр, почти бесценен, хоть и продается.
Я уведомил свою ассистентку Одри о времени завтрашнего прилета в Хитроу, [14]14
Хитроу – лондонский аэропорт.
[Закрыть]чтобы она организовала машину.
Во время разговора замигал сигнал о входящем сообщении от Сам Меткаф, и я поспешно закруглился.
Послание было огорчительно кратким:
Знаете, я ошиблась… Говорить, в общем-то, не о чем. Пожалуйста, больше не ищите контакта со мной. Извините, Сам.
В письме имелось приложение, которое я тотчас открыл. Еще пара строчек. Я удивился, почему Сам не добавила их к исходному тексту. Похоже, она передумала.
Вот, гляньте, – писала она. – Я нашла это, когда чистила список «Избранное». Наверное, это оставила ваша дочь, я уже говорила.
И еще одна строчка – адрес сайта:
www.domoydotemnoty.net
Картинка загружалась долго. Я понятия не имел, что меня ожидает, однако нервничал – ведь могло открыться нечто, чего я не хотел бы знать о Софи. От мысли, что у нее были секреты, накатила волна грусти.
Домашней страницы, в общем-то, не было – никаких приветствий, значков или текстов, только счетчик в левом нижнем углу. Меня зафиксировали 572-м посетителем. Домен www.domoydotemnoty.net.kg предполагал нечто смутно апокалипсическое, что имело касательство к религии или новомодной музыке. Я не угадал.
Вначале меня сбили с толку деревья, лужайка и частокол, появившиеся на заднем плане, но потом я разволновался: на моих глазах медленно возникали очертания белого колониального дома из американского пригорода.
Я еле сдержался, чтобы не позвать Лору.
Интересно, «просечет» ли она? Свяжет ли эту картинку с «кукольным домом в дощатой обшивке», который столь ярко живописал Бейли Грант, рассказывая про альбом Софи?
В стилизованном изображении особняка с колоннами, заполнившем экран, было нетрудно узнать источник вдохновения Софи. Картинка представляла трехмерное виртуальное здание, в которое можно войти, точно в кукольный домик, и осмотреть все комнаты.
Совпадения быть не могло. Я оглянулся на спальню – Лора задремала. Ладно, беспокоить не будем.
Инструкций о перемещении по сайту не имелось. Разумеется, доступ был защищен, но не стоило исключать очевидное. Курсором я дважды щелкнул по калитке – безрезультатно. Я попытал счастья на американском почтовом ящике с обещающе поднятым флажком, но вновь ничего не произошло. По тропинке я проследовал к темно-зеленой парадной двери и щелкнул по латунному молотку, а затем по кошачьему лазу.
Внизу экрана выскочило стандартное окошко с запросом имени пользователя и пароля. Наугад набрав пару комбинаций, я сдался. Вот когда пригодилась бы помощь Джорджа – моего пятнадцатилетнего сына, который увлекался играми и был докой в визуальных подсказках. Лора хотела отпросить его из школы и взять с нами во Флоренцию, но по ряду причин я похерил эту идею.
Я набрал номер студии Бейли. Девушка – не Индия – сказала, что узнает, можно ли обеспокоить маэстро. В трубке заиграла бесконечная фраза из «Иглз» – «Отель „Калифорния"». [15]15
Eagles («Орлы») – один из самых популярных ансамблей кантри-рока; возник в 1971 г. в Лос-Анджелесе. Мировую славу группе принесла песня «Hotel California» (1976).
[Закрыть]Я ждал и медленно передвигал курсор по фасаду особняка. Заставленные окна придавали дому скорее покинутый, нежели запретный вид. Я поочередно щелкал по каждому окну, и вдруг ставни мансардного окошка распахнулись, явив приоткрытую раму. Я решил, что нашел вход, и радостно гикнул, но окно не открылось. За ним была тьма.
– Значит, вот что ты называешь работой. Интересно…
Завернутая в полотенце, Лора через мое плечо смотрела на экран. Увлекшись, я не слышал, как она подошла.
– Узнаешь?
«Иглз» смолкли, я поднял руку.
– Хорошие новости, мистер Листер…
Я не дал Бейли закончить.
– Есть вопрос. Дом на рисунке Софи… нижняя панель слева на парадной двери – это кошачий лаз?
На другом конце помолчали.
– Откуда вы знаете?
Я взглянул на Лору. Хотелось ее обнять.
– Бейли, предположим, убийца знал о рисунках – в них было нечто такое, что он счел бы для себя угрозой?
– Решать вам. Мы нашли альбом.
Я повернулся к Лоре:
– Ты слышала?
Она спокойно кивнула, глядя на экран. Я все еще переваривал важную новость, когда жена коснулась моей руки.
– Если угодно, вечером я его доставлю… – говорил Бейли.
– По-моему, кто-то хочет с тобой связаться. – Лора показала на иконку, мигавшую на панели задач.
– На, поговори с ним. – Я передал ей мобильник.
– Может, та девушка… подруга Софи.
Я знал, что это не Сам Меткаф, но надо было отвлечь внимание жены от мигавшего голубого огонька.
