Текст книги "Домой до темноты"

Автор книги: Чарльз Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

41

Норфолк

– Мистер Армур?

Тощая скрюченная фигура на террасе сельского дома из плитняка приветственно вскинула руку, когда Кэмпбелл заглушил двигатель арендованной «тойоты». Отложив книгу, старик медленно зашаркал навстречу.

– Очень рад, что вы не заплутали. Поднявшись со стула, мистер Стилуэлл, согнутый остеопорозом чуть ли не пополам, в росте не прибавил. Следуя его точным указаниям, от аэропорта Брэдли Кэмпбелл добрался за час, миновав одноликие белые поселки, череду холмов и бескрайние леса округа Литч-филд. На подъезде к Норфолку он увидел мертвого золотисто-бурого медведя, лежавшего в канаве, точно выброшенный старый диван, и вдруг почувствовал, как далеко заехал от дома. Он впервые очутился в глубинке Новой Англии.

– Классное местечка, док.

Кэмпбелл вылез из машины и огляделся. На пол-акре тщательно ухоженной земли в тени дубов разместились старый дом и амбар.

– В такой денек… даже не представляю жизни в другом месте.

В речи Стилуэлла слышался мягкий говор жителя Новой Англии. Он искоса поглядывал на Кэмпбелла, щурясь сквозь очки с половинками стекол. Несмотря на жару, доктор был в плотном твидовом костюме и бабочке. Они пожали руки, и Стилуэлл провел гостя на вымощенную шероховатыми плитами террасу, где стояли чугунные столик и стулья.

– Могу я предложить вам чаю со льдом? – На подносе были приготовлены кувшин, серебряные ложки и два стакана со льдом и мятой. – Секрет моей жены – добавлять чуточку имбирного эля. Она с юга… как и вы.

Наполняя стаканы, доктор сообщил, что миссис Стилуэлл скончалась три года назад, и вскоре он оставил врачебную практику. Кэмпбелл сообразил, что старик работал, уже сильно зашкалив за пенсионный рубеж. На вид ему было не меньше восьмидесяти. Они помолчали. Сыщик раздумывал, как подступиться к интересующей его теме, и тут Стилуэлл спросил:

– Чем могу быть полезен, мистер Армур? Пациентов я уже не принимаю, а вы, сдается мне, не медик.

По телефону Кэмпбелл не распространялся о цели визита и своем занятии. Он опасался, что частный сыщик, рыскающий в лесной глуши, будет нежеланен.

– Я компьютерный аналитик. – Кэмпбелл прокашлялся. – О вас мне рассказала Клодия Дервент из Йельского университета. Когда-то давным-давно вы передали ей сведения об одном своем пациенте – мальчике, который страдал, если это слово уместно, синестезией.

Стилуэлл покивал:

– Да, она опубликовала в «Нью-Йорк таймс» письмо, в котором приглашала всех заинтересованных лиц участвовать в исследовании. Я написал ей отчасти для того, чтобы она подтвердила мой диагноз. Но еще потому, что этот случай имел кое-какие особенности.

– Мальчик чувствовал «вкус» музыки, да?

Доктор смотрел открыто и дружелюбно:

– Что конкретно вас интересует, мистер Армур?

Ответ был заготовлен. Говорить о расследовании сейчас не имело смысла – может, все это никак не связано с убийством.

– Вообще-то, интересуется моя жена. В Тампе она проводит исследование в области клинической нейрофизиологии. Там у них открыта программа по эпилепсии, и она изучает параллели между височными спазмами и синестезическим впечатлением.

Это было не так уж далеко от того, чем занималась Кира.

– Понятно. – Взгляд доктора остался дружелюбным, но морщины у рта стали резче. Казалось, он видит вруна насквозь.

– Я, знаете ли, у нее на посылках. – Кэмпбелл выдал усмешку, которая взбесила бы Киру. – Вот если бы удалось разыскать вашего пациента… – Он старался говорить непринужденно. – Док, вы случайно не знаете, что с ним стало, а?

– В последний раз я его видел, когда он был маленький… лет двадцать пять назад, а то и больше. Даже не знаю, где его искать.

– А ваша картотека пациентов?

Стилуэлл рассмеялся:

– Ни один врач долго ее не хранит.

– Вы помните имя мальчика?

– Конечно. Его звали Эрнест Ситон… – Доктор смотрел поверх очков, будто ожидая отклика. – Похоже, вы не знаете его историю?

Кэмпбелл помотал головой.

– Я думал, профессор Дервент вас просветила.

Доктор неспешно отхлебнул чай.

– Эрнест – единственный, кто уцелел в семейной трагедии, мистер Армур. – Старик поставил стакан и продолжил: – Ситоны жили на отшибе, в усадьбе под названием «Небесное поместье», что на гряде в сторону Колбрука. Это случилось в засуху, которая была здесь летом семьдесят девятого. Однажды после пьяной свары отец семейства перерезал жене горло, а потом из двенадцатого калибра ухлопал себя. Черт-те что и море крови. Тела обнаружила домработница, когда утром пришла на службу.

– Надо же! – Кэмпбелл пытался скрыть возбуждение. – Я понятия не имел.

– Крайняя жестокость. Кое-кто говорил, что Джун Ситон это заслужила, но муж просто искромсал бедняжку, буквально распустил на ремни.

– А мальчик? Он был при этом?

– Перемазанного материнской кровью, его нашли в чулане. Орудием убийства стал кухонный нож, такой, знаете, с кривым лезвием и двойной рукояткой. Как же он называется… итальянское слово… меццалуна. Никто не знает, видел ли мальчик убийство.

– О господи… – Кэмпбелл покрутил головой. На горле его задергалась жилка. – Наверное, видел… боже, представить невозможно…

Стилуэлл коротко взглянул на сыщика.

– Эрнесту было девять. Единственный ребенок. О том, что случилось, он не говорил ни с полицейскими, ни со мной – ни с кем.

– Вы знали его родителей? Они были вашими пациентами?

– Это поселок, мистер Армур, тут все друг друга знают. Я не был их семейным врачом, мы вращались в разных кругах, но отношения были теплые. Гэри Ситон вел зубоврачебную практику в Торрингтоне. Джун была родом из среды повыше, ее тянуло к чему-нибудь художественному. Она держала здесь магазин старинной одежды, какое-то время это ее забавляло. «Небесное поместье» всегда принадлежало роду ее матери, здешним потомственным аристократам.

– Почему говорили, что она это заслужила?

– Наверное, из-за слухов об ее неверности. Она была красавица, такая, знаете, в ком чувствуется порода, столичный шарм и этакая стервозность. Гэри был ей не пара. Вероятно, его пьянство тоже сыграло свою роль. История печальная, но, слава богу, больше никто не пострадал. Дознание установило, что третья сторона тут не замешана.

– Не считая мальчика.

– Да, конечно. Эрни. – Доктор помолчал. – Вот потому-то вы здесь.

– Каким же надо быть человеком, чтобы так обойтись с собственным ребенком?

– Знаете, мистер Армур, историю не замалчивали, однако широкой огласки избегали. Боялись, что прискачут нью-йоркские репортеры, но, к счастью, обошлось. Норфолк – не то место, где купаются в скандальной славе.

– Конечно, я понимаю. Меня интересует только мальчик.

Доктору было легче разговаривать, опустив голову. Но он сделал над собой усилие и пристроил подбородок на руку, чтобы видеть глаза собеседника.

– Вас позвали на место происшествия? – спросил Кэмпбелл.

– То есть как врача? Нет, мои услуги не понадобились. Во всяком случае, тогда. Бабушка Нэнси – миссис Калверт, мать Джун Ситон, – привела ко мне мальчика месяца через два после трагедии. Когда-то я лечил ее мужа от депрессии, и она хотела знать мое мнение. Нэнси возила внука в Нью-Йорк на консультацию к известному детскому психологу. Там ей сказали, что мальчик получил сильнейшую психическую травму и вдобавок есть подозрение на шизофрению.

– Еще бы – пройти через такое и не свихнуться!

– Вообще-то, детская психика весьма эластична. Я осмотрел мальчика. Пожалуй, он был слегка замкнут, но довольно уравновешен, если учесть все произошедшее. Он приходил ко мне раза три-четыре. Мы с ним сидели вон там, в моей летней приемной.

Доктор показал на переоборудованный амбар – покосившуюся дощатую халупу с окнами под крышей, смотревшими на пруд и заросший сад. Делать выводы было рано, но Кэмпбелл почти не сомневался: именно здесь все началось. Вот она – эмоциональная пустошь, где возник Страж.

– Я хорошо помню тот момент, когда стало ясно, что Эрнест не болен, а просто иной. Фоном звучал Моцарт, но мальчик попросил выключить музыку. Я заинтересовался и спросил почему. Она невкусная, ответил он. Будто муха во рту.

– Я тоже не большой поклонник Моцарта, но это уж… чересчур круто.

Стилуэлл усмехнулся:

– И мне так показалось.

– Но вы поняли, что это означает.

– Были и другие признаки. Я попросил его что-нибудь нарисовать. Один рисунок я не мог разгадать, и он объяснил, что это стрекот вертолета. Мы взяли алфавит, и мальчик тотчас назвал цвет каждой буквы.

– Значит, вы не согласились с диагнозом психолога?

– Я сказал миссис Калверт, что нахожу у мальчика синестезию, которая, видимо, резко проявилась после травмы, но бабка отмахнулась – дескать, он всегда был фантазером. Еще недолго она держала его у себя, но это было ей не под силу. Бабка сплавила мальчика под присмотр кузины – куда-то на запад, кажется, в Вайоминг. Назад он уже не вернулся.

– Бабушка жива? – спросил Кэмпбелл.

– Два года назад умерла в Нью-Йорке.

– А про кузину что-нибудь известно? Может, есть другие родственники или друзья семьи, которые знают, что с ним стало?

Стилуэлл покачал головой. В разговоре сыщик подался вперед, ловя временами чуть слышную старческую речь, теперь же откинулся на стуле.

В возникшем молчании неловкости не ощущалось, его заполнило мирное убаюкивающее жужжанье сада. Кэмпбелл уже собрался зайти с другого конца, но Стилуэлл вдруг тихо произнес:

– Не делайте резких движений, мистер Армур.

Он пристально смотрел за спину сыщика.

– У нас гость. Повернитесь, только очень медленно. Слева от вас куст гортензии. Среди верхних веток сидит колибри. Радужно-зеленый, с черной окантовкой на горлышке, видите?

Кэмпбелл неохотно выполнил наставления.

– Ага, вижу.

– Не спускайте глаз с окантовки и увидите, что будет, когда она окажется на солнце. Вот!

Полыхнула рубиновая молния. Еще никогда Кэмпбелл не видел столь насыщенного красного цвета. Вспышка исчезла, оставив быстро истаявший беловатый призрак. Увидев что-то новое и красивое, Кэмпбелл всегда думал о Кире – казалось, впечатление будет неполным, если им не поделиться с ней.

Доктор лучился от восторга гостя.

– Он был любимцем моей жены. Ее смешило, что такое яркое оперенье бывает только у самцов. Она звала его Красавчик.

Кэмпбелл испугался, что старик ударится в воспоминания, но тот смолк. Поняв намек, сыщик встал:

– Благодарю за любезный прием.

– Жаль, мало чем помог. – Стилуэлл протянул руку. – Вам есть где остановиться, мистер Армур?

– Я заказал по интернету номер в мотеле «Горный вид».

– Никогда о нем не слышал. Если угодно, гостевая комната в вашем распоряжении.

– Я уже и так злоупотребил вашим гостеприимством, – улыбнулся Кэмпбелл.

Доктор пожелал проводить его к машине. В конце террасы он остановился и костлявыми пальцами коснулся руки сыщика:

– Попробуйте переговорить с Грейс Уилкс. Она была домработницей в «Небесном поместье». Возможно, старуха знает больше.

– Грейс Уилкс, – повторил Кэмпбелл, гадая, что заставило доктора передумать.

– С мальчиком она ладила. Ее номер есть в справочнике Уинстеда.

Мотель «Горный вид» – длинная белая лента сочлененных кабинок, приткнувшаяся в складке лесистых холмов – был в двадцати минутах езды от Норфолка сразу на въезде в Массачусетс. Кэмпбелл припарковал серебристую «тойоту-камри» перед пятнадцатым номером и еще минуту сидел в машине, слушая радио.

Кажется, Эд Листер говорил, что убийственное представление сопровождала классическая музыка… Еще в виртуальном доме кто-то играл на пианино. Кэмпбелл пометил себе: спросить, не было ли в репертуаре Моцарта. Ведь вкус дохлой мухи должен остаться неизменным.

Отделанная панелями «под сосну», комната напоминала лыжную базу; над кроватью висела картина с изображением альпийских пастбищ, единственное окно в задней стене выходило на вторую парковку. На ночь сгодится. Кэмпбелл принял душ, переоделся и позвонил Грейс Уилкс, но выяснилось, что она навещает сестру в Уотербери. Он оставил свои телефоны и просьбу перезвонить.

Грейс вернется в среду. Через три дня. Кэмпбелл сел на широченную кровать и задумался, как же сообщить новость Кире. Нынче утром она не нашла няньку для Эми; стало быть, всю неделю ей придется сидеть дома.

По дороге в аэропорт Кэмпбелл старался убедить жену, как важно отработать версию синестезии, которую она же и подсказала. Напомнил о громадной премии, обещанной Эдом Листером. Но Кира заладила, что у нее «плохое предчувствие», что надо бросить это дело.

Наверное, учуяла бурю, готовую над ними разразиться.

Просто повезло, что Кира еще не узнала о долге. Последнее банковское извещение удалось перехватить, но если б жена случайно заглянула в их совместный счет, она бы тотчас поняла, что его обчистили. Кэмпбелл решил пока не звонить. На пустой желудок такой разговор совсем не желателен.

В паре миль от мотеля он видел рекламу «настоящей» закусочной. Старый вагон-ресторан на заброшенных путях найти было нетрудно. Сев за стойку из черного мрамора и нержавеющей стали (интерьер вагона почти не изменился с момента сборки в 40-х годах), Кэмпбелл заказал большой чизбургер, сдобренный чили. «Маунтин-дью» не было, поэтому он взял «Севен-ап».

Кэмпбелл ел не спеша, наслаждаясь каждым куском. Дабы образ окровавленной меццалуны не испортил аппетит, он позволил мыслям вернуться к трагедии в «Небесном поместье» лишь после того, как завершил трапезу куском вишневого пирога и кофе.

Конечно же, старый доктор не поверил байке про эпилептические исследования. Наверное, он понял, что слишком явный интерес сыщика к Эрнесту Ситону не ограничивается медицинским аспектом. Теперь весть о любопытном разойдется по маленькой, тесно спаянной общине. Пожалуй, это неплохо.

Когда Кэмпбелл вернулся в мотель, звонить Листеру было слишком поздно – в Лондоне наступила ночь. Включив телевизор на спортивный канал, где показывали фрагменты Уимблдонского турнира, он уселся по-турецки на полу и отправил клиенту сдержанно оптимистический мейл с отчетом об успехах своего расследования. Кратко пересказав жуткие события в «Небесном поместье», Кэмпбелл предположил, что Эрнест Ситон – именно тот, кого они ищут, поскольку история девятилетнего мальчика вполне укладывалась в биографию маньяка-охотника.

Сыщик понимал: вполне вероятно, что Страж перехватит его сообщение. Недавнее загадочное послание под ником Софи могло быть отвлекающим маневром, чтобы получить доступ к компьютеру Листера. Скорее всего, Страж установил за Гринсайдом электронный надзор.

План рискованный, но посвящать в него клиента нельзя по тактическим соображениям: когда Страж поймет, что его обнаружили, он может допустить ошибку и вылезти на свет.

Кэмпбелл потянулся к мобильнику, чтобы известить Киру о своем благополучном прибытии. Он хотел рассказать о колибри и вспышке багряной молнии на его горлышке. Но вдруг пронзила мысль: а если кредиторы-бандиты не поверили, что он ненадолго уехал по делам? Вдруг они решат, что он сбежал, и пошлют в его дом Пердуна? Вот симпатичный старикашка в ботинках из кожи ящерицы звонит в дверь… Эми его впускает…

На миг возникло искушение. В закусочной он пролистал рекламный буклет «самого большого в мире казино» Фоксвуда, что на юго-востоке Коннектикута, – езды час, максимум полтора. «А на что мы будем играть? – хитро спросил внутренний голос и с похоронной интонацией, опускавшей на глубину стандартной американской могилы, добавил: – Можешь похерить идею, чувак».

Кэмпбелл застонал и раскрыл телефон.

К пятнице надо раздобыть триста тысяч.

42

Страж лежал в темноте, не закрывая глаз. С улицы донесся протяжный скрип тормозов – наверное, машина выскочила на красный свет. Не дождавшись удара, он вновь попытался уснуть.

Без четверти пять небо чуть посерело, и он оставил попытки. Страж выбрался из постели, натянул халат и босиком побрел меж темных перегородок, ориентируясь на слабое голубоватое свечение почтового сервера, который работал круглосуточно. Он сел на свое рабочее место и понаблюдал за морскими тварями, чередой проплывавшими по большому жидкокристаллическому экрану. Дождавшись, когда осьминог сгинет в мрачных глубинах, Страж шевельнул мышью, и картинка исчезла. Используя «быстрые клавиши», он проверил почту.

Точнее, проверил почту Эда. Сегодня понедельник, в Лондоне без четверти десять. Листер уже в офисе, может быть, и в Сети.

В списке пользователей с разными именами Страж выделил почтовый ящик под титулом domoydotemnoty.net, который отвел для всей корреспонденции, автоматически пересылавшейся с компьютера Эда Листера.

Шесть перехватов: три исходящих письма делового характера, два малоинтересных запроса к сайтам и одно входящее послание от Кэмпбелла Армура – частного сыщика, нанятого для поиска убийцы Софи.

Озорница – от ее ника сводило скулы – пока молчала. Интересно, Эд понимает, что у нее есть другие клички?

Страж уже читал копию доклада об «успехах» Армура и в целом был спокоен. Попытка представить его этаким придурочным оборотнем выглядела смехотворно нелепой и была ему только на руку – диагноз напрочь бил мимо цели, что означало: искать будут кого-то совсем другого. Правда, кольнуло одно замечание Армура, назвавшего его «поврежденным товаром». Страж ненавидел этот термин; его задело, что какой-то чокнутый вундеркинд, смыслящий лишь в компьютерах, дает подобные высокомерные оценки. Здесь чувствовалась рука Киры.

Он открыл послание Армура, отправленное накануне в 11.01 вечера (по нью-йоркскому времени) вместе с приложением под заголовком «Свежие новости». Страж прочел первый абзац, и сердце его вдруг сжалось. Кэмпбелл извещал о своем благополучном прибытии в Норфолк, Коннектикут.

Страж замер.

Он ждал, что рано или поздно его похлопают по плечу. Но как вышло, что сыщик, ничего о нем не знавший, за ночь подобрался так близко, что от его дыхания дыбились волоски на загривке?

Китаеза подкрался неслышно… Пропади он пропадом!

Страж встал, неловко ступив на ногу, которую подвернул на путях в Линце; поморщившись от боли в лодыжке, он подхромал к окну и взглянул на синевато-багровое небо. Силуэты плоских крыш вызвали во рту едкий привкус аккумуляторной батареи.

С него вдруг сдернули мантию невидимки, оберегавшую его всю жизнь. Как же сыщик отыскал Джоэла Стилуэлла? В докладе не говорилось, зачем он полетел в Норфолк, – значит, повод обсудили раньше. Тем не менее короткий ответ Листера – «Взбудоражен новостью. Поздравляю с замечательным прорывом. Теперь все иначе, когда монстр обрел имя (надеюсь, вскоре обретет и лицо)» – выглядел так, словно для него это было полным откровением. Дескать, он слыхом не слыхивал о «Небесном поместье».

Конечно, сукин сын будет все отрицать.

Страж перечел доклад; его вновь накрыло волной тревоги, когда он понял степень своего разоблачения. Док Стилуэлл, «Небесное поместье», Ситоны, Грейс Уилкс…

Расслабься, парень. Нет такого способа, чтобы вернуть тебя в прошлое. Канатоходец у нас Эд Листер. Надо спокойно оценить ситуацию и спланировать свой следующий шаг. Страж? Ты слушаешь?

Он размял пальцы.

Такова цена воссоединения с миром. Страж сделал несколько глубоких вздохов и вернулся на рабочее место. Прежде чем принимать какое-то решение, нужно удостовериться, что сыщик именно там, откуда пришло сообщение.

Вычленив из заголовка сетевой адрес Армура, Страж скормил данные контрольной программе, которая расскажет, откуда родом письмо. Через секунду он получил местоположение серверов и маршрут мейла от компьютера Армура до места назначения в Соединенном Королевстве. Карта на экране дала всю нужную информацию. Отправляя письмо, сыщик подключился к сетевому провайдеру в Стокбридже, Массачусетс, что неподалеку от границы с северо-западным Коннектикутом. До Норфолка меньше двадцати миль.

Программа не могла засечь географический адрес, но через пару секунд после запроса о «ночлеге и столе» в окрестностях Норфолка и Стокбриджа «Гугл» выдал список местных мотелей, гостиниц и кемпингов. Крутанувшись в кресле, Страж взял распечатку письма. Контактный телефон сыщика совпал с номером третьего в списке мотеля – «Горный вид» в Грейт-Баррингтоне.

Задергалось левое веко; Страж придавил его, точно клопа, и держал, пока тик не унялся. Так бывало лишь от усталости.

В жилой зоне, как называл ее Страж, окон не было. Отделявшая «спальню» изогнутая стеклянная перегородка из зеленоватой плитки чуть пропускала свет, придавая скудной обстановке нездоровый оттенок. Комод, деревянный стул и древний сервант были подобраны на помойке (не из-за безденежья, но по прихоти). Узкая кровать хорошо смотрелась бы в монашеской келье.

Во рту отдавало сажей – горьким, неизгладимым вкусом прошлого.

Перспектива поездки к истокам образов и событий, так и не стершимся в памяти, внушала опасения. Произошедшее четверть века назад виделось живо, словно было вчера. Страж обладал несчастливой способностью синестета ничего не забывать. Он помнил свои детские разговоры и тексты, прочитанные хотя бы раз, точно помнил место каждой вещи, порядок книг на полке, планировку и обстановку дома, помнил, где «живет» каждый предмет кухонной утвари.

Возникло видение меццалуны на сушилке.

Следующие сорок пять минут Страж провел в ванной, где до изнурения выжимал гири – на лбу выступили бисерины пота, на руках вздулись вены. Уж Листер-то будет послабее. В Лондоне Страж видел, как по утрам Эд отправляется на пробежку в Гайд-парке. Он выглядел немного мосластым. Однако приятно, что человек, который мог бы стать его тестем, поддерживает себя в форме – еще одна общая черта.

Страж принял душ и побрился. Из своего консервативного гардероба он выбрал линялую хлопчатобумажную рубашку, желтоватую в рыжую полоску, светло-коричневые брюки и тяжелые туристские ботинки – подобная экипировка позволит затеряться в Коннектикуте, запомнившемся сельской глубинкой. Затем упаковал рюкзак, с которым ездил в Европу.

Неспешно завтракая фруктовым кефиром, он читал стоявшую на пюпитре книгу Эжена Марэ [72]72
  Эжен Марэ (1871–1936) – южноафриканский писатель, поэт и натуралист.


[Закрыть]«Душа термита». Страж решил взять напрокат машину и ехать на север по известной ему Таконик-Паркуэй.

Через пару часов он будет на родине.