Текст книги "Плохое влияние (ЛП)"
Автор книги: Чарли Роуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 9
Джесс
– На что, черт возьми, ТЫ смотришь? – спрашиваю я первокурсника, который берет деньги у двери и который был свидетелем того, как Элли отчитывала меня. Он быстро отводит взгляд и встает на краю крыльца, на верхней площадке лестницы.
Я чувствую себя гребаным придурком, глядя в спину Эллисон, когда она уходит от меня. То, что я сказал, было в основном правдой. Я нарывался на драку, и я чертовски хорошо справляюсь со своим дерьмом. Пока, по-видимому, дело не доходит до нее.
В ту минуту, когда Дэниелс прикоснулся к ней, я понял, что будут проблемы. Такие девушки, как Эллисон, здесь не для того, чтобы трахаться. В тот день в общежитии я понял по языку ее тела, что случайный секс не был для нее чем-то привычным. Я стоял в стороне и смотрел, как она отталкивает его, позволяя ей самой справиться с этим. Она не моя проблема. Не моя девушка. Она напоминает мне Ло, тем, как она себя ведет. Тем, как она использует сарказм в качестве прикрытия. И когда Дэниелс назвал ее уродиной и стервой в придачу, я не думал. Я просто действовал.
Эллисон не падала в обморок и не прихорашивалась, как павлин, как это делали бы другие девочки. Она стояла в ярко освещенной комнате в одном ботинке, в то время как все смотрели на нее, как на какое-то животное в зоопарке. Нет, она не купалась в лучах всеобщего внимания. Она была смущена. И злая. Очень злая. Похоже, на меня.
Возможно, это как-то связано с тем, как вы расстались, тупица.
Я взял в рот ее сиськи, потом бросил ее, и, судя по всему, она не заинтересована продолжать с того места, на котором мы остановились. Она в бешенстве. Я понял. Но не то чтобы я мог позвонить и извиниться, если бы захотел. Я не совсем ясно соображал, чтобы набрать ее номер, когда мое будущее было смыто в унитаз.
Я роюсь в кармане джинсов, достаю сигареты, прежде чем закурить. Я бросил курить ради лакросса. Теперь я могу делать все, что захочу, и, черт возьми, я чувствую себя свободным. Смотрите-ка, еще один луч надежды. Я слышу, как кто-то выкрикивает мое имя, и, обернувшись, вижу Кейли и Кайли, нетерпеливо ожидающих меня, одетых в обтягивающие белые майки и короткие юбки, с неоновыми отпечатками ладоней на их маленьких подтянутых телах и такими же надутыми лицами. Я делаю затяжку и поднимаю палец, давая понять, что вернусь через минуту.
– Пять баксов, – слышу, как первокурсник говорит кому-то.
– Я здесь, чтобы забрать свою девушку.
Я ухмыляюсь, чувствуя жалость к бедняге, которому приходится спасать свою девушку, но когда я поворачиваюсь к нему лицом, он кажется мне знакомым со своим кольцом в губе и затычками в ушах. Я прищуриваюсь, пытаясь вспомнить, кто он такой.
– Извини, чувак. Пять баксов, – повторяет первокурсник. Чувак раздраженно двигает челюстью, прежде чем протиснуться мимо него. Он резко останавливается, когда я загораживаю дверной проем, скрестив руки на груди и выпуская дым от своей сигареты в его сторону.
– Проблемы? – я спрашиваю.
– Ты, – обвиняет он, и его глаза прищуриваются, когда он узнает меня. Я приподнимаю брови от его тона.
– Я. – Я хихикаю, широко раскидывая руки.
– Я здесь ради Элли.
Ухмылка сползает с моего лица, когда до меня доходит. Это парень из бара. Тот, кто прикасался к телу Эллисон с фамильярностью человека, который знает его досконально.
– Правила есть правила. – Я пожимаю плечами, просто чтобы не показаться придурком, и выбрасываю сигарету ему за спину. Первокурсник затаптывает ее за меня.
– Ты либо пойдешь и заберешь Элли, либо впустишь меня, – сообщает он мне.
– И чего ты не сделаешь, так это не придешь в мою гребаную...
– Оставь его в покое, Джесси, – рявкает Эллисон у меня за спиной, прерывая меня. Я поворачиваюсь к ней лицом. Ее щеки пылают, взгляд жесткий. Остроумный ответ вертится у меня на кончике языка, но что-то в выражении ее лица удерживает меня. Она проносится мимо меня, обдавая сладким ароматом.
– Спасибо, что пришел, Дилан. – Дилан. Дилан – засранец.
– Ты в порядке? – спрашивает он, оглядывая ее с головы до ног, словно проверяя, нет ли повреждений.
– Да. Просто мокрая, – бормочет она, пока Дилан ведет ее вниз по ступенькам, положив руку ей на поясницу.
– Я произвожу такой эффект на женщин, – кричу я, просто чтобы позлить ее.
Она бросает на меня сердитый взгляд через плечо, а Дилан тем временем крепче сжимает ее талию.
– Позвони мне!
Дилан открывает пассажирскую дверь своего старого «Додж Челленджер», и Эллисон проскальзывает внутрь, прежде чем он успевает ее закрыть. Я наблюдаю за ней через окно, засунув руки в передние карманы. Пара тонких рук обхватывает мою шею сзади, скользит вниз по груди, а затем губы Кейли или Кайли прикусывают мое ухо. Я выдерживаю пристальный взгляд Элли, и уголки моих губ приподнимаются, когда я вижу, как она хмурится. Но она не может отвести взгляд, и я тоже.
– Пойдем наверх, – шепчет Кайли, более агрессивная из двух лучших подруг, прежде чем прикусить мочку моего уха. «Челленджер» с ревом оживает, и я разрываю нашу связь, хотя бы для того, чтобы первым отвести взгляд.
Нахрен. Я мечтал о ком-нибудь в «Док Мартенс» и неизменном отношении, но…
– Ты сойдешь.
***
Светло. Слишком, бл*дь, ярко. Закрыв глаза, я спотыкаюсь о чей-то высокий каблук на пути к окну и задергиваю шторы. Гораздо лучше. Я сижу на краю кровати в комнате для гостей в доме Салливана, упираюсь локтями в колени и провожу руками по волосам, собирая воедино события прошлой ночи. После того, как Эллисон ушла, я выпил несколько рюмок, развлекаясь с Кейли и Кайли, пока не напился настолько, что не смог нормально функционировать. Я отправил их собираться, а потом рухнул в постель и отрубился нахрен.
Голова раскалывается, я шарю по тумбочке в поисках зажигалки и недокуренной сигареты, которую оставил там прошлой ночью. Я закуриваю, позволяя дыму наполнить легкие, и выдыхаю его, задерживая так долго, как только могу, прежде чем закашляться. Я ложусь на спину, закидываю одну руку за голову, другой снова прижимаю косяк к губам и наблюдаю за вращающейся лопастью потолочного вентилятора. Знакомое жужжание разливается по моему телу, заставляя меня чувствовать тепло и тяжесть, и я уже почти снова засыпаю, когда звонит мой телефон.
Я роюсь вокруг и нахожу его запутавшимся в моих простынях.
– Что? – Я отвечаю, даже не глядя на экран. Мой голос звучит чертовски хрипло, как будто я выкурил восемьдесят пачек сигарет прошлой ночью, и я откашливаюсь.
– Просыпайся, ублюдок, – говорит Дэйр, парень моей сестры.
– Который час? – я провожу рукой по лицу.
– Полдень. Ты нужен своей сестре в Blackbear. Один из ее официантов уволился, а Саттон уехала из города.
– Какое отношение это имеет ко мне?
– Потому что ей нужна твоя помощь, – говорит Дэйр все тем же спокойным, но угрожающим тоном. – По крайней мере, этим ты ей обязан.
Я закатываю глаза, понимая, что Дэйр таким образом пытается заставить нас помириться. Я не разговаривал со своей сестрой с тех пор, как сбежал из их дома. Мы оба чертовски упрямые, но наши войны обычно длятся недолго. В жизни, полной хаоса и драм, Ло была единственной постоянной фигурой. Мы всегда были против всего мира. Когда мы не ладим, все кажется неправильным. Я взвешиваю свои варианты. Я мог бы сказать ему «нет» и продолжать эту ссору. Или я мог бы оказать ей услугу и использовать это как способ разрядить обстановку. К тому же, я не могу упустить возможность по пререкаться с Эллисон, если она случайно окажется там. Если только это не она уволилась.
– Когда? – ворчу я.
– Сейчас. – Затем он вешает трубку. Да, он зол на меня.
Я тушу косяк и хватаю полотенце со спинки компьютерного кресла. Я направляюсь в душ, не обращая внимания на голоса, доносящиеся снизу. После большой вечеринки всегда кто-то задерживается, и это утро не исключение. Я отхожу в туалет, потирая рукой грудь и любуясь своим отражением. Каждый дюйм моего торса покрыт неоновой краской, губной помадой и блестками. Я прыгаю в душ и смываю с себя все это дерьмо в рекордно короткие сроки. Я натягиваю черные джинсы и белую футболку и спускаюсь вниз, перепрыгивая через две ступеньки за раз.
Я делаю последнюю затяжку, прежде чем затушить сигарету перед Blackbear. Я тянул время, но рано или поздно мне придется встретиться с Ло лицом к лицу. Она спросит меня о том, где я был и что делал в промежутке между окончанием школы и приездом сюда. Я чертовски ненавижу лгать ей, но я не могу ей этого сказать. Она бы не поняла. Это единственная область, в которой у нас никогда не было единого мнения.
Я открываю дверь и направляюсь прямо через переполненную столовую на кухню. Увидев меня, измотанная Ло останавливается как вкопанная: в каждой руке по подносу, волосы собраны в кособокий хвост и падают на лицо. Она склоняет голову набок.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она с подозрением в голосе.
– Дэйр сказал, что тебе нужна помощь, – добавляю я. Я должен был догадаться, что он ей не сказал. Ло слишком горда, чтобы просить о помощи. Она ни за что не позволила бы Дэйру сделать это от ее имени.
– Ну, он солгал. Ты можешь возвращаться к своей нисходящей спирали, или чем ты там, черт возьми, занимаешься. – Она не дает мне возможности ответить и уходит, унося тарелки со своих столиков. Когда она возвращается на кухню, я замечаю в ее глазах вспышку обиды и понимаю, что это я ее спровоцировал. Это главная причина, по которой я не вернулся в Риверс-Эдж сразу.
Я прочищаю горло.
– Прости, ладно? Я облажался.
Она, кажется, взвешивает все варианты, прежде чем опустить плечи. Она сокращает расстояние между нами и притягивает меня к себе, чтобы обнять, и я на секунду сжимаю ее в ответ, прежде чем мы отпускаем друг друга.
– Ты идиот.
– Я знаю.
– Мы поговорим об этом позже.
– Я знаю, – повторяю я.
Она бросает мне тряпку, и я хмыкаю, хватая ее.
– А теперь иди убери несколько столиков.
Глава 10
Элли
– Обычная яичница, не омлет, – говорю я, приподнимаясь на цыпочки, чтобы заглянуть на кухню через сквозное окно. – Извини, Пит. – Я морщусь. Дама за седьмым столиком заказала омлет, но передумала, и Ворчун Пит, единственный, кто остался здесь, готовит на полный зал.
– В заказе написано не то, – ворчит Пит.
– Я знаю. Мне жаль, – повторяю я.
– Да, да.
Я постукиваю пальцами по стойке, прижимаясь к ней всем телом в узком проходе, чтобы пропустить других официантов. Я чувствую тепло на своей спине и, прежде чем успеваю среагировать, слышу тихое «бу», которое шепчут мне на ухо. Я наклоняюсь вперед, насколько могу, и поворачиваю голову, чтобы увидеть того, кто, как я уже знаю, стоит у меня за спиной.
– Джесси, – приветствую я ровным голосом.
– Постарайся сдержать свой энтузиазм, Элли, девочка. – Он ухмыляется, глядя на меня сверху вниз. От него пахнет спиртным, смешанным с затяжным запахом дыма, но за всем этим чувствуется слабый, знакомый аромат – его мыла или, может быть, шампуня. Это возвращает меня к той ночи в общежитии, и образ его копны темных волос, прижимающейся к моей груди, и моего соска у него во рту непрошеным образом всплывает в моей голове. Я прогоняю это прочь, как и смущение, которое не перестает преследовать меня всякий раз, когда я думаю об этом.
Я отодвигаюсь в сторону, жалея, что мой заказ еще не готов. Сколько времени нужно, чтобы поджарить чертову яичницу?
– Ты что, преследуешь меня? – У него хватает наглости спросить. Я смотрю на него, закатывая глаза.
– Я здесь работаю, – отвечаю я с невозмутимым видом. – Если кто и преследует, так это ты
– Нет. Моя сестра попросила меня об одолжении. Провести время с тобой – это просто дополнительный бонус.
Я посылаю Джесси дерзкую улыбку, и, наконец, Пит пододвигает ко мне тарелку с яичницей. Я не теряю времени даром и хватаю ее.
– Спасибо, Пит! – Пит хмыкает в ответ.
До конца смены я стараюсь избегать Джесси, насколько это возможно, хотя мои глаза умоляют меня не подчиняться, они ищут его по собственной воле. Кажется, я не могу убежать от него. Неужели теперь, когда он вернулся, все будет именно так? Я до сих пор не знаю, почему он вернулся. Ло не упоминала об этом, и я ни за что не стану задавать вопросы. Она даже не знает, что я его знаю.
В конце дня я отправляю Дилану короткое сообщение, сообщая, что моя смена закончилась. Он должен встретиться со мной здесь, как только я освобожусь. Я засовываю телефон в карман и направляюсь в подсобку за сумкой, но останавливаюсь в коридоре, услышав голос Джесси.
– А это имеет значение? – спрашивает он с явным раздражением в голосе.
– Все ли мне равно, где ты пропадал? На самом деле, нет, но тот факт, что ты мне не говоришь, говорит о том, что у тебя какие-то неприятности. – Это Ло, и в ее голосе звучит раздражение.
– У меня нет никаких проблем, – выпаливает он. – Меня больше не нужно спасать, Ло. Я могу сам о себе позаботиться.
– Да, ты отлично справляешься, Джесс. Сначала у тебя таинственным образом оказывается достаточно денег на грузовик, а потом ты бросаешь учебу? Я что-то упускаю. Заполни пробелы.
Джесси не отвечает, а потом внезапно выходит из задней комнаты и направляется прямо ко мне. Я отталкиваюсь от стены, стараясь вести себя непринужденно. Не ожидая, что кто-то может притаиться за углом, он приближается, чтобы сбить меня с ног, но останавливается в нескольких сантиметрах от меня. Его руки хватают меня за плечи, удерживая нас обоих. Я ожидаю какого-нибудь саркастического замечания, что-нибудь о том, что он пытается что-то почувствовать, но этого не происходит. Я совершаю ошибку, поднимая взгляд. Его измученный взгляд встречается с моим на долгие секунды, его челюсть сжата.
Что-то в его глазах заставляет меня задуматься. За этим личиной скрывается что-то человеческое. Это Джесси. Веселый, отчаянный игрок в лакросс? Это Шеп. Но затем что-то меняется. Его глаза становятся пустыми, и на лице медленно расплывается улыбка.
– Если ты хотела прикоснуться ко мне снова, тебе нужно было только попросить. – И-и…
…и, вот оно.
– Этого не произойдет. – Я закатываю глаза, протискиваясь мимо него. Ло сидит за маленьким столиком и перебирает стопку бумаг.
– Ты в порядке? – я спрашиваю. Я не хочу совать нос в чужие дела, но и не хочу быть дурой и не спрашивать.
Она издает смешок.
– Просто еще один день в моей жизни.
– Что все это значит? – спрашиваю я, указывая на ее бумаги, и снимаю с крючка свой рюкзак.
– У меня была безумная идея вернуться в университет. Не то чтобы я и так была недостаточно занята.
– Это вовсе не сумасшествие. На кого ты хочешь пойти учиться?
– Для начала, мне нужно получить аттестат зрелости. Потом я подумала о том, чтобы, возможно, получить степень по бизнесу.
– В самом деле? Я посещаю бизнес-курсы в Керригане.
– Правда? – удивленно переспрашивает она.
– Да, но это больше похоже на управление музыкой.
– Я и не ожидала меньшего, – со знанием дела говорит она. Я, как правило, монополизирую выбор музыки здесь. В свою защиту скажу, что, похоже, это никого особо не волнует.
– Ну, только не ищи в ближайшее время какую-нибудь крутую работу. Ты нужна мне здесь.
Я усмехаюсь. Не думаю, что ей стоит беспокоиться об этом. В этом городе не так уж много возможностей для трудоустройства. К тому же, мне нравится Ло, и мне нравится здесь работать, несмотря на недавние события.
– Договорились.
Я оставляю Ло наедине с этим, а сама направляюсь в столовую. Мои глаза, как магнитом, притягиваются к Джесси. Он проводит рукой по волосам, прежде чем достать из кармана телефон, хмуро глядя на экран, как будто это лично его оскорбило. Подслушав разговор между ним и Ло, я запуталась еще больше, чем когда-либо. Любопытно. А вы знаете, что говорят о любопытстве…
Джесси прячет телефон в карман и поднимает глаза, чтобы поймать мой пристальный взгляд. Я борюсь с желанием отвести взгляд. Я буравлю его взглядом, но он смотрит на меня так же пристально. Я прикусываю губу, игнорируя... что-то, что я чувствую в животе.
– Эл-эл, – слышу я голос Дилана слева от себя, разрушающий чары. Я поворачиваю голову в его сторону.
– Я не видела, как ты вошел, – говорю я, вставая, чтобы обнять его.
– Не могу представить, почему, – невозмутимо отвечает он, притягивая меня к своему теплу. Я в замешательстве сдвигаю брови и отстраняюсь.
– Что?
– Ничего. – Он вздыхает. – Мне просто не нравится этот ублюдок. – Он вздергивает подбородок.
– Кто, Джесси? Тебе не нужно беспокоиться об этом.
– Хорошо.
– Есть что-то, что я должна знать? – спрашиваю я в законном замешательстве.
– Ты мне как младшая сестра, Эл. – Я выдавливаю из себя смешок и отвожу взгляд. Хочу сказать, твоя младшая сестра, с которой ты целовался. – Я просто хочу убедиться, что ты… Я не знаю. В безопасности.
– Ты голоден? – спрашиваю я, меняя тему. У меня такое чувство, что Дилан испытывает чувство ответственности по отношению ко мне. Не знаю, из-за того ли, что он знал моего отца, или из-за чего-то еще, но я не хочу быть для него обузой и не хочу менять то, что у нас есть. Дома у меня не было настоящих друзей. Я не хочу его терять. Я хочу, чтобы все вернулось на круги своя. До похорон.
– Нет. Я поел раньше.
Я киваю, впервые за все время наших отношений чувствуя себя неловко в присутствии Дилана. Желая разрядить неловкость, я беру его за руку, лежащую на столе. Его темные глаза из-под густых ресниц смотрят на меня.
– У нас все в порядке? – мой голос звучит тихо даже для моих собственных ушей, и я мысленно ругаю себя за то, что веду себя как девчонка.
Дилан хмурится.
– Что это за вопрос?
От того, что я собираюсь сказать, меня охватывает дискомфорт.
– Мы еще толком не поговорили о том, что тогда произошло...
– Не надо. – Ноздри Дилана раздуваются, и он закрывает глаза. – Ты горевала. Я был расстроен. Вот и все, что было.
– Согласна, – твердо отвечаю я, кивая. – Я не хочу, чтобы это что-то меняло.
– У нас все хорошо. Слушай, я должен встретиться с группой... – он замолкает, отпуская мою руку, прежде чем встать.
– Да, хорошо. Дай мне знать, когда будешь играть в следующий раз?
– Конечно. Тебя подвезти? – Мне следовало бы согласиться, но просить его об одолжении сейчас кажется странным. Я позвоню Хэлстон, чтобы она забрала меня.
– Меня подвезут.
Он отрывисто кивает мне, прежде чем повернуться, чтобы уйти.
***
Когда урок маркетинга заканчивается, я кладу ноутбук в рюкзак, а затем проверяю телефон, чтобы узнать, чего хочет Хэлстон. На протяжении всего урока я слышала, как мой телефон жужжит в сумке. Три пропущенных звонка и одно сообщение.
Хэлстон: Позвони мне после урока. Это важно.
Я хмурюсь, быстро набирая ответ.
Я: Все в порядке?
Хэлстон: Кто-то настучал.
Дерьмо. Мне не нужно просить разъяснений. Мы знали, что это возможно. Я закидываю рюкзак на плечо и иду через маленький кампус. Когда я добираюсь до комнаты в общежитии, Хэлстон сидит на своей кровати, скрестив ноги, и смотрит на меня щенячьими глазами.
– Что случилось? – спрашиваю я, роняя сумку на пол и пинком захлопывая за собой дверь.
– Стефани случилась, – бормочет она.
– Но Стефани знает, в чем дело, – говорю я в замешательстве. Стефани – ассистент, и она должна знать, что я здесь живу. Она видела, как я, завернутая в полотенце, несла по коридору свой несессер для душа, черт возьми.
– Очевидно, кто-то пожаловался, и она больше не могла смотреть в другую сторону.
– У тебя неприятности? Я могу сказать им...
– Нет. – Она качает головой. – Ничего подобного. Они лишь предупредили меня. Я просто беспокоюсь о тебе
– Ну ладно, хоть так. – Последнее, чего я хочу, – это чтобы ее наказали за попытку помочь мне.
– Что ты собираешься делать?
Я пожимаю плечами.
– Наверное, позвоню Дилану. – Ненавижу зависеть от него, но у меня есть еще два месяца до того, как мои бабушка и дедушка освободят жилье на время отпуска, и я ни за что не смогу позволить себе остановиться в отеле. Хэлстон приподнимает брови при упоминании Дилана.
– Ты можешь взять меня с собой?
Я смеюсь, достаю свой чемодан из шкафа и бросаю его на кровать.
– Если ты хочешь жить в квартире для вечеринок с заляпанными мочой сиденьями унитаза и заплесневелой едой в холодильнике, то, конечно...
– Ладно. Может быть, я просто навещу тебя, – говорит она, морща нос от отвращения. По правде говоря, там не так уж и плохо. Но даже ее любовь к мальчикам не может перевесить ее склонности к чистоте. Хэлстон из богатой семьи, поэтому я не совсем понимаю, почему она вообще беспокоится о жизни в общежитии.
Хэлстон помогает мне запихивать вещи в мой чемодан. Я беру с собой в рюкзак только самое необходимое – запасную одежду, туалетные принадлежности, зарядное устройство для телефона и, конечно, мой верный CD-плеер.
– Я вернусь за этим позже, – говорю я, протягивая руку к своему чемодану.
– Ты будешь приходить каждый день, – поправляет она.
Она обхватывает меня руками, прижимая мое лицо к своей груди.
– Не могу. Дышать.
– Я бы хотела, чтобы ты осталась. – Она надувает губы, отпуская меня.
– Хэлстон, – говорю я, протягивая руки и хватая ее за плечи. – Возьми себя в руки. Я переезжаю из этого здания, а не из страны.
– Я знаю. – Она закатывает глаза. – Но мне уже скучно.
– Позови парня, – сухо говорю я. – А еще лучше, позвони Салли.
– Если ты настаиваешь, – говорит она с драматическим вздохом, плюхаясь на кровать.
Полчаса спустя Хэлстон высаживает меня у Blackbear. Я так и не получила ответа от Дилана, поэтому решила подождать здесь, пока он мне не перезвонит. Я просто займу отдельную кабинку, включу наушники и поработаю над заданием по учебе, которое нужно выполнить на следующей неделе.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Ло, поднимая взгляд с барного стула и постукивая по подбородку обгрызенным кончиком ручки.
– Нужно как-то убить время, – объясняю я, похлопывая по рюкзаку. – Не возражаешь, если я займу кабинку?
– Развлекайся. – Она смеется.
– Спасибо.
Я нахожу кабинку в самой уединенной части бара, раскладываю свои вещи и открываю Photoshop. Но по какой-то причине я никак не могу сосредоточиться на проекте, который у меня под рукой – это макет рекламного ролика несуществующей группы.
Я смотрю на экран своего телефона, раздумывая, не позвонить ли маме и не рассказать ли ей о своей жизненной ситуации, но не могу заставить себя нажать на кнопку. Я не готова к лекции и чувству вины, которые наверняка последуют за ее помощью. Моя мама – одна из тех людей, которые ожидают, что вы будете преклоняться перед ней за самую простую услугу. Однажды она подвезла меня на концерт в центр Лос-Анджелеса, и, клянусь, я до сих пор слышу о том, как она застряла в пробке, и что она получила это за то, что пыталась сделать кому-то приятное.
Больше никогда.
Нет, я не буду звонить ей и умолять о помощи, но просто позвонить, чтобы проведать, не повредит. Солгать ей о моей жизненной ситуации оказалось проще, чем я ожидала. Мы разговаривали всего несколько раз с тех пор, как я здесь. С глаз долой, из сердца вон, наверное. Прежде чем я успеваю отговорить себя от этого, я просматриваю журнал звонков и нажимаю на ее номер. Я играю с пакетиками сахара на столе, когда слушаю гудки в телефоне. И гудки. И гудки. Как раз в тот момент, когда сообщение должно было перейти на голосовую почту, она сняла трубку.
– Привет, милая, – напевает мама. Хотя у нас не самые лучшие отношения, ее голос по-прежнему звучит как родной. Я могу представить, как она сидит в гамаке, курит травку и медитирует на свежем воздухе. Мой желудок скручивает неожиданным образом, и внезапно мне хочется домой. Я хочу в Лос-Анджелес, на солнце, на пляж и домой. Вот только дома там больше нет.
– Привет, мам
– Все в порядке?
– Да, я просто делаю кое-какую домашнюю работу. Занятия и работа, занятия и работа, ни минуты покоя.
– Это здорово, милая, – говорит мама рассеянным тоном, и я понимаю, что она уже перестала поддерживать разговор.
– Да. Эй, я тут подумала. Что, если я приеду навестить вас, ребята? Скоро весенние каникулы. – Я имею в виду маму и ее нового парня. Моя мама использует мужчин как спасательный круг. Я не думала, что это продлится больше нескольких недель, но вот, девять месяцев спустя, они живут вместе.
– Я уверена, что ты занята своей жизнью, Эллисон. Я знаю, что жила бы на полную катушку, если бы в твоем возрасте у меня был дом на воде.
– Но я хочу приехать, – настаиваю я. Потеря родителя в раннем возрасте заставляет тебя слишком остро осознавать смертность своих близких. Хотя мы не всегда ладим, она – все, что у меня осталось.
Моя мама колеблется.
– Послушай, у нас еще не совсем готов дом, и ты знаешь, что авиабилеты на Гавайи дорогие, особенно в такой короткий срок... – она перечисляет свои оправдания. – Может быть, когда мы устроимся, то сможем что-нибудь придумать. Ты обязательно приедешь, но позже.
Ах, ее любимый ответ. Я издаю невеселый смешок. Быть отвергнутой человеком, который привел тебя в этот мир, кажется худшим видом предательства.
– Прости, что я позвонила.
– Эллисон, не надо…
Я нажимаю отбой и швыряю телефон на стол. Я никогда не узнаю, как у нас с этой женщиной совпали ДНК. Она взбалмошная и помешана на любви. Я приземленный человек и не узнала бы любовь, даже если бы она ударила мне в лицо. Она любит красивые платья и макияж. Я люблю песни и винтажные футболки. Но она моя мама. Мой отец ради меня горы свернул бы. Он обещал мне луну с неба, поделился со мной своей любовью к музыке, и единственное, что он любил больше, чем выступления, – это я. Мама, с другой стороны… Она любит меня, но я не думаю, что ей нравится быть моей мамой. Когда я была младше, она настаивала на том, чтобы я оставалась с ней большую часть времени. Я думала, что она, должно быть, любит меня, если борется за меня, но теперь я знаю, что это было потому, что мысль об одиночестве была для нее совершенно невыносимой.
Я надеваю наушники, врубаю звук на полную громкость и сосредотачиваюсь на экране. Я отказываюсь думать о своей матери, которая живет своей лучшей жизнью на Гавайях. Пока я здесь, формально бездомная. Я вовсе не испытываю горечи. Я не уверена, сколько времени прошло, когда кто-то машет рукой перед моим лицом. Я вздрагиваю, поднимаю глаза и вижу Ло.
Я снимаю наушники и заправляю непослушную прядь волос за уши.
– Хочешь чего-нибудь перекусить, прежде чем я скажу Питу, чтобы он уходил? Сегодня вечером тихо, так что я закроюсь пораньше.
– О, – говорю я, потрясенная тем, как поздно уже. – Я в порядке. Дай мне только... – Я откладываю свою работу и начинаю собирать вещи.
– Все в порядке. Оставайся, сколько хочешь. Просто закрой за мной дверь, прежде чем уйдешь, ладно? – Ло бросает ключи на стол передо мной.
– Ты уверена?
Она смотрит на меня, приподняв бровь.
– А почему бы и нет? У меня дома все равно есть запасной комплект.
Я пожимаю плечами. Я не знаю правил на этот счет.
– Я скоро закончу.
– Оставайся, сколько захочешь.
Я смотрю мимо нее и вижу, как ее парень Дэйр ждет ее у двери, одетый в простую белую футболку, с руками, разрисованными разноцветными чернилами, и задумчивым выражением лица. Господи, этот парень такой страстный и чертовски пугающий. Он владелец тату-салона «Плохие намерения» по соседству, так что они часто общаются.
Как только Ло оказывается в пределах досягаемости, он хватает ее за ягодицы и притягивает к себе для поцелуя. Она тает в его объятиях, смеясь и прикусывая его нижнюю губу. Он стонет, растворяясь в ней, прежде чем его веки распахиваются, и его взгляд падает на меня. Я отвожу глаза, щеки у меня горят, и тут он хватает ее за руку и выводит на улицу. Я не наблюдала за ними, потому что я какая-то извращенка. Наверное, я просто пыталась понять. Дело не в том, что я не думаю, что любовь существует. На самом деле, наоборот. Любовь реальна. Мощная. Она способна уничтожить вас. Она способна развязывать войны и обрывать жизни. Любовь – это оружие. Любовь опасна, и я не хочу иметь с ней ничего общего.
Я видела, как любовь сделала мою маму самым счастливым человеком в мире. Потом она стала самым безумным человеком в мире. А когда умер мой папа, самым печальным человеком в мире, хотя они не были вместе много лет. Даже не начинайте рассказывать мне о мужчинах, которые приходили и уходили с тех пор. Я находила свою мать рыдающей на полу в ванной, неспособной работать, есть или вообще функционировать, столько раз, что и не сосчитать. И все из-за какого-то парня. Зачем кому-то подвергать себя такой эмоциональной пытке? В юном возрасте я пообещала себе, что никогда не стану такой, как она. Я никогда не позволю любви свести меня с ума.
Отгоняя эти мысли, я смотрю на свой телефон, обдумывая свой следующий шаг. У меня мало вариантов. Я могла бы позвонить Дилану. Снова. Я могла бы попытаться найти номер в отеле с моим бюджетом только на одну ночь – но это вряд ли в этом туристическом городе.
Или... я могла бы просто остаться здесь. Ло сказала, что я могу оставаться столько, сколько захочу. Что может случиться в худшем случае? Я встаю, направляюсь к выходу и запираю дверь. Пит, должно быть, ушел, когда я была погружена в свои мысли, не потрудившись попрощаться. Типично. Я совершаю набег на кухню в поисках чего-нибудь маленького и простого, чтобы унять жжение в желудке. Я останавливаюсь на банане и выбрасываю кожуру в мусорное ведро. Я жую его, выключая весь свет в баре, оставляя включенным только заднюю комнату.
Как только я заканчиваю, я ставлю будильник на своем телефоне, чтобы уйти отсюда задолго до того, как появятся люди, и заползаю обратно в свою кабинку, сворачиваясь калачиком на боку. Я натягиваю капюшон на голову и опускаю рукава, чтобы прикрыть большую часть рук, в попытке согреться. Поглаживая потрескавшуюся кожаную скамью, я начинаю мысленно составлять дальнейший план, но не успеваю далеко продвинуться, как мои веки тяжелеют и меня начинает клонить в сон.
