Текст книги "Кольцо Риторнеля (ЛП)"

Автор книги: Charles L. Harness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Андрек остановился. Все было так, как Лоу и предсказывал. Когда вы создаете религию, вы должны ожидать, что верующие заберут ее у вас, и, наконец, что воображаемые боги станут реальными и схватят вас. Но тогда, если Кольцо было настоящим, как мог сам бог быть неправильным? И действительно ли все это происходило раньше? В каждой из мириадов прошлых, давно мертвых галактик? Андрек в удивлении приостановился, размышляя: – «Похоже, это действительно образец Риторнеля. Но если Бог говорит с нами, то, что он говорит?

– Он говорит «назад»... «повторить», – сказала Аматар.

– Как это может быть? Ни вы, ни Оберон не были в Бездне прежде. Это бессмысленно.

– Тогда продолжение не может причинить никакого вреда, – твердо сказала Аматар. И она снова бросила дайс.

Восемь.

Семь.

Шесть. Пять. Четыре. Три. Два.

– Нет никакого Алеа... нет шансов, – проговорила девушка, словно загипнотизированная.

– «Все, что делается, уже сделано. Все, что когда-либо было, будет снова. Все, что будет жить в будущем, мертво в прошлом. Так что, Джеймс, Дон Андрек, какими бы странными и удивительными ни были твои способности, теперь ты ничего не сделаешь по своей воле; ты всего лишь инструмент Риторнеля. Такой, чтобы выполнить то, что уже было сделано, и тогда всё начнется снова».

Андрек коротко рассмеялся. – Если это – правда, и я сильно сомневаюсь в этом, то совершенно не имеет значения, что я сейчас выберу. Пойдете ли вы с Обероном или нет, вы, кажется, думаете, что это делается по воле Риторнеля, а не по вашей воле, или моей, и что все это предопределено. Верьте этому, если хотите. У меня не будет ничего этого. Он сделал паузу. Его глаза угрюмо ласкали лицо девушки. – Я хотел бы решить, зная, что лучше для вас. Но я не знаю, что лучше для вас. Я знаю только то, что вы хотите. И это, я думаю, я должен дать вам, потому что теперь мы никогда не сможем иметь друг друга. Вы можете пойти в Бездну с Обероном. Это мое решение. Если это тоже воля Риторнеля, пусть так и будет.

– Не забывайте меня, – сказала консоль нерешительно.

– Я не забуду, Омир. Теперь всё мое внимание только к тебе. Я хочу, чтобы ты расслабился и послушал мой голос и мои мысли. За исключением нас с тобой, движение этого континуума сейчас прекратится. Мы с тобой входим в другое измерение времени, потому что то, что мы собираемся сделать, займет много часов. Пусть тебя охватит сон, чтобы я мог тщательно изучить твои нервные системы и понять, как они работают. Он мягко продолжил.– В коре твоего головного мозга было около десяти миллиардов нервных клеток. Но хирург не все их передал консоли. Большая часть крупных моторных зон осталась вне консоли. У тебя нет ни рук, ни ног, ни вообще каких-либо мышц. Тем не менее, твои воспоминания целы – около трехсот миллиардов бит информации, хранящейся в виде изгибов и изменений в аминокислотных белковых цепочках твоих индивидуальных нервных клеток. Они широко пролиферируют в зоне Брока – для моторики речи и музыки, и в височной доле, для визуальной регистрации и хранения изображений слов в памяти. И во второй фронтальной зоне для письма; в теменной и затылочной долях для визуальных образов. Цепи занимают много времени, чтобы их запомнить, но у меня почти целая вечность. Спи, Омир!

21. Джеймс – Омир

Андрек медленно выпрямился с закрытыми глазами. Прошло длительное время, и перенос и наложение мозговых цепей Омира на его собственную кору головного мозга было закончено. И даже, несмотря на то, что соединение умов проходило организованно, его истинное значение, наконец, стало поражать его. Он остановился, чтобы отдышаться.

Мысль Омира сказала ему: – Я знаю, что я нахожусь теперь в твоем теле. Я – это ты, или ты – это я, или – кто есть кто?

– Вопрос не важен. Мы вместе.

– Тогда открой наши глаза, Джим-мальчик. Я бы хотел увидеть Аматар.

Андрек повернулся к девушке.

– И я могу одолжить твою гортань? – сказала та его часть, которая была Омиром.

– Она твоя.

– Аматар, – сказал Омир-Джеймс, – как вы прекрасны.

– Это – голос Омира! – сказала она удивленно.

Она повернулась к консоли. – Как это?

– Мой брат и я совместно используем это тело, – сказал Джеймс-Омир. – Римор-Омир спит. Он никогда не проснется. Он поднял руку к консоли. – Когда вечером я ложусь спать, я пускаю три пули в голову...

Резкие трески трех последовательных взрывов разрушили консоль. Ее передняя панель отвалилось, по бокам потекла красная жидкость. Послышался треск искр, а затем из корпуса вырвался черный дым.

Джеймс-Омир вздрогнул и сжал зубы. – «Это – самоубийство»? – подумал он. – «Или убийство. Или расчленение? Или ничто, так как нет никакого тела»?

– Твой юридический ум сбивает нас с толку, – подумал Омир-Джеймс. – Зачем давать название тому, что должно быть сделано?

Послышался внезапный шум в коридоре.

– Это Кедрис, – просто сказала Аматар.

Они выглянули в дверной проем. Пегас-кентавр, при содействии Фаеры – жрицы Риторнеля, катили странную сборку аппаратов, в центре которой доминировал массивный металлический конус. Фаера отрегулировала колесную платформу так, чтобы конус был направлен прямо на дверной проем.

Как только Джеймс-Омир встретился взглядом с глазами Кедриса, странная улыбка кратко мелькнула на его юных губах. Затем Кедрис повернулся к рычагам и кнопкам машины. Он казался в своей стихии, абсолютно сбалансированным и уверенном. Часть Андрека, которая была Омиром, мысленно шепнула той части, которая была Джеймсом: – «Он кажется вполне уверенным в себе. Он может прорваться»?

– «Да. Но я не думаю, что он будет это делать. Подождем. Я думаю, что он хочет вести переговоры».

Кедрис обратился через дверной проем. – Дон Андрек!

– Да, Кедрис.

– Впустите меня, или я уничтожу ваше поле, и вас!

– Вы знаете, кто я, Кедрис?

– Я знаю. Я проанализировал ваше поле. Вы – антивещество. Но я все-таки могу уничтожить Вас.

– Я знаю, что вы можете. Но когда я аннигилирую, Аматар умрет. И вы. И весь Горис-Кард. Вы хотите этого?

– Нет. Конечно, нет. Но вы тоже не хотите. Таким образом, я думаю, что вы должны послушать меня, Дон Андрек.

– Я буду слушать вас. Но я ничего не обещаю.

– Эта машина, Дон Андрек, притащила вас сюда из Бездны. Когда второй толчок диплона вышвырнул вас из Бездны, вы были доставлены сюда, в Большой Дом. Но для меня вы могли появиться в какой-нибудь другой галактике, за столетия до этого времени.

– Я знаю это. Почему вы сделали это, Кедрис?

– Не для вас, Дон Андрек. Я сделал это для Аматар и для себя. То, что должно произойти дальше – это наша судьба.

– Я ничего не понимаю.

– Впустите меня.

– Да, заходите. Андрек ослабил защиту, и юноша вошел рысцой. Он встал рядом с Аматар, сложил вокруг нее одно огромное крыло и торжественно заговорил. – Мы вышли из одного тела, она и я, и мы больше чем брат и сестра. Наши судьбы неразделимы. Мы начали вместе, и мы должны продолжать вместе. С самого начала я знал, что этот час настанет. Я принимаю это. Куда пойдет она, туда и я. И теперь, Дон Андрек, ваше кольцо доведено до конца. Но Аматар и я будем искать Терру, во времени и в Бездне. Если мы найдем ее, начнется наше кольцо. И ни один гоминид, который когда-либо существовал, даже вы, Дон Андрек, не можете представить себе кольцо Кентавров.

Джеймс-Омир невнятно застонал, окончательно осознав сложную, безличную бесполезность мести и наказания. Теперь он должен лишить свободы еще одного невиновного вместе с виновными. И все же ничто из этого не могло исправить ошибки, которую Оберон нагромоздил на Андреков. Наказание Оберона сейчас не могло принести никакой пользы никому, ни сейчас, ни в будущем. Но были нанесены большие раны, и он знал, что время и пространство не успокоятся, пока он не отомстит. Поэтому он должен продолжать. – «До конца наших дней», – с горечью подумал он, – «мы – животные, пожирающие, пожираемые и мстящие тем, кто хочет нас уничтожить, и ничто другое, кроме этого, невозможно представить нашему первобытному пониманию. Так тому и быть».

Он сказал: – Все, что вы говорите, может быть правдой. И любое будущее, которое у вас может быть, действительно за пределами моего воображения. Тем не менее, мы обеспокоены здесь и сейчас весьма актуальной проблемой. Вы предлагаете уйти в Бездну с Аматар. Я не прошу вас об этом, но я рад, что вы готовы пойти с ней. Возможно, с вашей помощью она сможет выжить. Но только ради нее я разрешаю вам присоединиться к этим двум. Мне все равно, что будет с Обероном. Итак, Кедрис, я отдаю ее на ваше попечение. Он с усилием закончил: – Будет лучше всего, если вы трое возьметесь за руки.

Аматар дала Оберону одну руку и Кедрису другую.

Холодный пот выступил на лице Оберона. Он капал с его лба на ресницы, и он моргнул. – Это бессмысленное зло, Джеймс, Дон Андрек, но продолжайте.

– «Да», – подумал Джеймс-Омир. – «Возможно, это бессмысленно, а возможно, я и есть само зло. Я не знаю. И вы можете быть невиновны, как невиновен ястреб, и крит, который убивает для выживания. Возможно, возмездие не сможет изменить вас или удержать таких, как вы. Тем не менее, я осуждаю вас виновными и осуждаю вас вместе с истинно невиновными. И если я искусен в этом искусстве, то только потому, что именно вы меня проинструктировали»!

– Мы готовы, – спокойно сказала девушка.

– «Аматар»! – подумал Джеймс-Омир. – «О, Аматар».

Он поднял обе руки, и бледно-синее сияние потекло из него и окутало небольшую группу. Они исчезли, и дело было сделано.

Андрек, оцепенело, посмотрел на пустоту комнаты. Ему захотелось кричать.

Вместо этого он застонал в отчаянии. – О, боже, очисти меня!

Даже когда эта мысль сформировалась, он осознавал новый процесс, происходящий в его разуме. Это была быстрая вещь, бомбардировка слов и групп слов, интонаций и понятий.

– Я никогда не надеялся увидеть ваше лицо, даже другими глазами... (Он держал вас в своих руках, Аматар. И теперь я перемешен внутри него.)

Музыка прорывалась через поэзию. Сначала мелодия, затем контрапункт, а затем отдельные инструменты, голос, тенор и, наконец, хор. И затем, когда часть Джеймса общего Джеймса-Омира увязла в восторге, оркестровка исчезла, и уступила место последним строкам.

– Мы вспомним эти объятия, когда вы будете плыть по течению в тусклом небе. О, Аматар, прощай!

Всё это было кончено за секунды, но, ни один звук не слетел с губ Андрека.

– «Спасибо тебе, Омир», – подумал Джеймс Андрек.

– Не бойся за нее, – сказал Омир. – Кедрис может справиться с Бездной. Несомненно, я думаю, что он спланировал это таким образом. Возникла пауза, затем странный самоанализ продолжался. – Что теперь?

Андрек наклонился и поднял золотой дайс. – У нас есть еще один бросок, не так ли? И предположим, что выпадет « один», чтобы завершить все Кольцо Риторнеля? Что бы это все значило? Что все это уже было раньше, и что (вот!) нет ничего нового под солнцем? Должны ли мы узнать? Он посмотрел в дверной проем на лейтенанта Клевина и жрицу Фаэру.

Рот лейтенанта был широко открыт, и лицо его блестело от пота. Его мир рухнул перед его глазами, и он онемел от страха и благоговения.

Фаера, возможно, лучше защищенная фатализмом и предвидением своей веры, задумчиво посмотрела через дверной проем в сияющие голубым светом глаза Андрека. Про себя она пробормотала: – Кто предвидит волю Риторнеля? И если Риторнель решит завершить Кольцо, объединив святое и химеру, кто скажет, что он не мудр и справедлив?

– Девушка! Женственная женщина! – выдохнул Омир-Джеймс.

– Не для тебя, мой страстный друг, – упрекнул его Джеймс-Омир. – Помни, что мы – антиматерия. И ты так быстро забыл Аматар?

– Нет, Джим-мальчик. Не так быстро. И никогда.

Разум Андрека снова начал петь. Это началось в сдержанном виде, и вобрало в себя объем и ритм. – Великая книга мифов, откуда все происходит... откуда Пегас, откуда Кентавр и все легенды о чудесах. Да, Аматар, мы помним! Может ли Адан обольстить тебя громом мчащегося копыта, или биением больших крыльев, и зрением за пределами нашего самого дальнего видения? О, дитя без матери, и все, кто последует за тобой, войдите теперь в восхищение! Он сделал паузу. – Нет, никогда не забудем. Но жизнь продолжается. И после восемнадцати лет, проведенных взаперти в этом адском ящике, я, по крайней мере, могу думать.

И теперь пение снова началось в голове Андрека. Поэты... прокторы… певцы… дельцы… дамы… любимые. Это большая вселенная, маленький брат. Где-то есть галактика, состоящая из антивещества, и там ждут девушки из антивещества. Может быть, все это уже было раньше. Но с нами этого не случалось. Он небрежно бросил дайс через плечо и запел. – Адвокат – бард из Горис-Кард отправился на поиски дамы. Ему хотелось бы, чтобы они были дикими, или были ручными. Обеих хотелось бы…

Лейтенант Клевин и Фаера напрасно слушали до самого конца. Музыкальная комната была пуста.

22. Последний бросок – первый?

«Ни один человек не может превзойти свою судьбу и не может завладеть чужой». (Поговорка Риторнеля).

«Нет определенной судьбы; то, что дано, отнимается. Того, что должно было быть, не будет». (Аксиома Алеа).

Фаера ворвалась в комнату и схватила дайс. Лейтенант вскрикнул в тревоге. Она ответила. – Это безопасно, Клевин. Заходите. Она посмотрела на кубик и улыбнулась.

– Была ли это цифра «один»? – потребовал лейтенант. – Кольцо завершено?

Фаера накрыла дайс своей рукой, и спокойно посмотрела на него. – В нашем древнем расовом сознании, восходящем, как говорят некоторые, к нашим земным предкам, существует миф о сотворении, где Риторнель взял первого мужчину из Бездны, а затем создал женщину из его тела, как Аматар получила жизнь из ребра Оберона. Поэтому, если я скажу вам, что это была цифра «один», вы скажете, что это было неизбежно, потому что великое Кольцо должно быть повторено, как это предопределено.

Лейтенант к этому времени восстановил большую часть своего разума и немного смелости. – Поскольку Аматар произошла из тела Оберона, цикл теперь повторяется, как это было в начале, – сказал он. – Потому что не события определяют Риторнель, а Риторнель определяет события. Чтобы завершить кольцо, это должна быть цифра «один». Поэтому это был «один». Никакой другой возможности не было.

Фаера злобно рассмеялась над ним: – Была вторая возможность.

Брови лейтенанта выгнулись. – Что вы имеете в виду? Я вижу только Оберона и Аматар. Какова другая альтернатива?

– Кедрис и Аматар.

На лице лейтенанта отразился шок. – Но это безумие. Он же… животное.

Чувственная улыбка играла вокруг рта жрицы.

Она, казалось, обдумывала проблему. – Все люди – животные. Но Кедрис не человек. Тем не менее, да, существуют чувства, вы правы. Конечно, даже сейчас она ему не ровня – ни умственно, ни физически. Но когда Кедрис достигает полной зрелости и столкнется с тем фактом, что Аматар – единственная женщина на планете Земля, он может быть склонен игнорировать ее недостатки.

В течение длительного времени лейтенант, казалось, не понимал. Затем он внезапно ожил. – Дайс! – закричал он. – Он покажет! Если Кольцо завершено, и Оберон и Аматар будут следующей наследственной парой, дайс покажет «один». – Но если это Кедрис и Аматар, то Кольцо разорвано, и это будет какая-то другая цифра. Какая цифра?

Фаера засмеялась от радости и бросила ему золотое украшение. – Цифра? Двенадцать. Получите ваш выбор. Она прошла мимо него к коридору. – Я только хотела бы побывать там, чтобы увидеть детей!

Конец