Текст книги "Читающая кружево"

Автор книги: Брюнония Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Кальвинисты торжественно провели Анжелу по всему городу, объявляя, что ведьма спаслась. Потом отправились в поселок первооткрывателей и заперли ее в бывшем форте. Кэл послал фотографии в «Салемские новости» и «Бостон глоб». Он издал рекламные буклеты с тарифами на изгнание бесов. Его ученики раздавали их на улицах.

Когда кальвинисты начали открыто изобличать салемских ведьм, церковный совет созвал экстренное совещание.

– Повторяется 1692 год, – вздохнула Энн.

– Господи, сохрани меня от последователей Твоих, – взмолился священник.

Через месяц загорелся дом одной из ведьм. Никто не сомневался, что это дело рук кальвинистов, но доказательств не было. Страховая компания решила, что причина пожара – сажа в дымоходе, и заплатила по счету.

Зимой кальвинисты спустились по побережью и встали лагерем где-то во Флориде. Весной вернулись с целым трейлером женщин. Жуткая это была компания. Пьяницы. Наркоманки. Шлюхи. Все они сознались в колдовстве. И, предположительно, спасли свои души.

Как сказала Анжела, когда впервые обратилась к Еве за помощью и оказалась на Острове желтых собак, ее жестоко избили именно эти «обратившиеся» ведьмы, но не Кэл.

– Забросали камнями, – поправила Ева. – Ее побили не кулаками, а камнями.

– Это вам Анжела сказала? – Рафферти пытался говорить спокойно.

– Нет. Я прочла в кружеве.

– Значит, Кэл тут ни при чем. – Рафферти не скрывал разочарования.

– Вы ошибаетесь. Это действительно дело рук Кэла Бойнтона.

– Думаете, он их науськал?

– Во всяком случае, вдохновил. Это гораздо хуже… Раньше по крайней мере он дрался сам. Сразу можно было понять, кто виноват.

Рафферти посмотрел на нее. Детектив видел, что Еве больно. Как будто у него в одно мгновение открылся дар прозрения. Ева позволила ему прочесть свои мысли.

– Кэл разрушил вашу семью.

– Да.

– Ваша дочь Эмма… И остальные…

– Пострадали все. – Ева взглянула на него.

Что-то в голосе женщины удержало его от расспросов. Он не посмел заговорить.

– Вы верите в искупление, детектив?

Рафферти молчал. По правде говоря, он и сам не знал, во что верит. Сейчас не знал.

– Найдите для себя ответ на этот вопрос, – тихо произнесла Ева. – И побыстрее.

Кэл клялся, что его вообще не было поблизости, когда Анжелу избили. Впоследствии девушка подтвердила его слова. Женщины якобы набросились на нее из-за того, что обнаружили безделушки, подаренные ведьмами. И кусок кружева. Его дала Анжеле Ева несколько месяцев назад. То самое кружево, которое плели на острове и по которому Ева гадала.

Когда Анжела не вернулась в лагерь, Кэл отправился в полицию. Кто-то из его учеников видел, как девушка вошла в дом Евы.

– То есть за ней гнались? – уточнил Рафферти у Кэла. Ему уже несколько раз звонили насчет кальвинистов, и он собирался к ним в лагерь, когда в участке появился Кэл. В парке и перед домом Евы собралась целая толпа.

– Я хочу, чтобы вы обыскали дом, – потребовал Кэл.

– Даже не собираюсь. – Рафферти стоял на верхней ступеньке крыльца, а Кэл – у него за спиной. – Если Ева говорит, что Анжелы здесь нет, значит, ее здесь нет.

– Она врет.

– Мне нечего скрывать, – подала голос Ева. – Обыскивайте дом, если угодно, детектив Рафферти. Мистер Бойнтон тоже может войти, раз уж он с вами.

– Если не ошибаюсь, это официальное приглашение, – заметил Кэл, переступая через порог.

Рафферти попытался запротестовать, когда Ева отступила назад, пропуская зятя, но она придержала дверь для детектива и успокоила:

– Я знаю, что делаю. – На мгновение ее взгляд упал на висящее на окне кружево. – Входите же.

Рафферти подчинился.

Они обыскали дом. За годы, пока Кэл был женат на Эмме, он изучил каждый его дюйм. Даже Ева удивилась, насколько хорошо ему известна планировка. Он возглавил поиски и осматривал комнату за комнатой, иногда даже не по одному разу. Кэл выглядел очень взволнованным. Дважды обыскал погреб и в третий раз направился на смотровую площадку, когда Рафферти остановил его.

– Довольно, – махнул он рукой. – Анжелы здесь нет.

– Действительно нет. И я об этом сожалею, – произнесла Ева.

– Но она сюда вошла, – заявил Кэл.

– Да, вошла.

– Свидетели утверждают, что Анжела не покидала ваш дом!

– Пусть ваши свидетели сходят к окулисту, – посоветовала Ева.

Весть о колдовстве распространилась быстро: «Ева сделала так, что Анжела исчезла». Кальвинисты не сомневались, что Ева обладает магическими способностями. Даже ведьмы впечатлились.

– Анжела вошла в дом, но не выходила из него, – сказала Энн. – Я уверена. Не знаю как, но Ева это сделала.

На следующее утро Кэл и его сподвижники появились в полицейском участке и официально подали жалобу на Еву, обвиняя в колдовстве. Заявление было написано от руки, старым шрифтом, на правильном среднеанглийском языке. Первое в Салеме, со времен семнадцатого века, официальное обвинение в колдовстве.

Кальвинисты отправили копию в «Салем ньюс». Редакция, не зная, как к этому отнестись, опубликовала жалобу в колонке редактора. Священник немедленно указал на очевидный плагиат.

– Посмотрите сами, – сказал он. – Это текст Коттона Мэзера, от начала и до конца, вплоть до «раскрытия происков дьявола в Новой Англии». Если не верите мне, посмотрите в документах. Полный отчет о судах над ведьмами есть в Музее Пибоди.

– Какой у нас год? Какой век? – допытывалась Энн Чейз.

– Не понимаю, зачем мы вообще приняли от Кэла заявление, – возмутился начальник полиции. – Колдовство не считается преступлением. В Салеме это источник доходов.

– Я просто собираю улики, – заметил Рафферти. – На будущее.

– Против Евы? – пришел в ужас шеф.

– Я тебя умоляю…

Прошло почти три недели, прежде чем выяснилось, где находится Анжела. Она связалась с Рафферти по рации, с Острова желтых собак.

– Немедленно приезжайте и заберите меня отсюда, – настоятельно попросила девушка. – Я совершила страшную ошибку…

Начальник полиции стоял у Рафферти за спиной, пока тот слушал.

– Я не знал, что она там, – буркнул Рафферти.

Судя по всему, шеф не поверил. Они посмотрели друг на друга.

– И что теперь делать? – спросил детектив.

– Поезжай и забери ее.

Рафферти отправился на патрульном катере на остров. Мэй ждала на причале вместе с Анжелой. Рюкзак стоял у стапелей.

– Нужно было сообщить мне, что она здесь, – упрекнул Рафферти.

– Не моя тактика, – отозвалась Мэй.

– Значит, Ева тебе все-таки помогла.

– Она лишь предложила несколько вариантов. Анжела сама сюда приехала.

– А теперь сама хочу уехать, – саркастически заметила девушка.

– Хорошо, – кивнул Рафферти. – Но если ты скажешь, что собираешься обратно к Кэлу Бойнтону, я оставлю тебя здесь.

– Именно к нему она и собирается, – вмешалась Мэй.

– Преподобный Кэл меня не бил. – Анжела повернулась к ней. – Я же сказала, что случилось. Женщины забросали меня камнями.

– Камнями? – Рафферти поразился точностью догадки Евы.

– Но преподобный Кэл меня не тронул, – повторила Анжела.

– Тронул. По крайней мере один раз, – возразила Мэй.

Анжела покраснела.

– Она беременна, – объяснила Мэй.

– Это правда? – Рафферти взглянул на девушку. Ничего не заметно. Пока.

– Именно поэтому я хочу уехать. – Анжела начала плакать. – Говорю вам это по секрету. Никому не рассказывайте.

– Я не собираюсь хранить секреты, из-за которых ты можешь попасть в беду.

– Говорят вам, он меня не трогал!

– Я имею в виду не физическое, а сексуальное насилие.

Анжела пришла в ужас.

– Но он меня не насиловал!

– Да.

Анжела принялась объяснять, мол, Кэл всегда был к ней добр. Она говорила не умолкая. Об обвинении в колдовстве, о дьявольских отметинах, о том, как Кэл Бойнтон спас ее от геенны огненной. Какое счастье, что она оказалась избранной.

Рафферти видел, что Мэй махнула на Анжелу рукой.

– Девочка пришла слишком рано, – сказала она ему впоследствии. – И раньше такое случалось. Ничего не получится, если женщина окажется здесь прежде, чем будет готова.

Рафферти видел, что Мэй нелегко. Она привыкла, что женщины возвращаются к своим мучителям. Но ей не хотелось проигрывать. Тем более уступать мужчине, который все это и начал. Тому самому человеку, который разрушил семью Мэй.

Детектив отвез Анжелу в город, но, верный своему слову, отказался отправить ее к кальвинистам.

– Тебе не следует здесь оставаться, – посоветовал он. – У тебя нет друзей в другом месте? – Он решил не заговаривать о семье.

Рафферти настаивал, чтобы девушка подала в суд. Если не на Кэла, то хотя бы на женщин, которые ее избили. Анжела обещала подумать.

Он попытался подыскать ей комнату, но был конец октября и жилья для Анжелы не нашлось. Тогда Рафферти позвонил Роберте и объяснил ситуацию. Сообщил, что Анжела беременна. Он знал, что Роберта подыскивает соседку, чтобы пополам с ней платить за квартиру. Рафферти сказал, что заплатит за первый месяц, пока Анжела не нашла работу.

– Зачем тебе это? – подозрительно спросила Роберта. – Надеюсь, ребенок не твой?

– Очень смешно.

Анжела не продержалась месяц. Через неделю вернулась к кальвинистам. На сей раз не в женскую палатку, а в крошечный трейлер, удобства ради припаркованный рядом с трейлером Кэла.

Рафферти знал, что следующий ее побег – лишь вопрос времени. Он сомневался, что Кэл знает о беременности Анжелы. Если только они не собираются объявить о непорочном зачатии, девушка будет представлять огромную проблему для всех кальвинистов. Особенно для их духовного лидера, который сколотил изрядное состояние, проповедуя свои собственные десять заповедей. Второй из них было целомудрие.

Глава 17

Две Читающие ни за что не увидят в кружеве одно и то же. То, что им откроется, полностью зависит от точки зрения.

Руководство для Читающих кружево

Глаза у Рафферти начали болеть. Он пролистал оставшиеся бумаги. Досье Кэла было тоньше и старше, чем Евы. Первые записи в нем были посвящены избиениям Эммы Бойнтон – большую часть из них она отрицала. Пока ей не сломали челюсть. Когда Эмму допрашивали в больнице, она ни словом не обмолвилась о муже. Сказала, что упала с лестницы. По настоянию Мэй врач позвонил в полицию. Рафферти понимал: в девяностые это бы сделали без дополнительной просьбы. Сейчас везде висят плакаты Общества помощи женщинам и детям, пострадавшим от жестокого обращения, и врачи в первую очередь подозревают избиение. Если случайно оцарапаешь палец, тебя немедленно ведут на консультацию к психологу. Большинство коллег Рафферти полагали, что это уж чересчур. Но детектив помнил минувшие времена, когда люди делали вид, будто ничего не замечают, пока не появлялся труп.

Некоторым образом Рафферти сходился во взглядах с Мэй, хоть она ему и не верила. В ее представлении детектив был врагом. Обычно они оказывались по разные стороны закона.

Он заранее предупредил Мэй по радио, что едет на Остров желтых собак, и объяснил цель визита. Потом сунул документы в старую сумку, вместе с курткой и термосом кофе, вышел через заднюю дверь и спустился по лестнице. Машина осталась на месте. Припарковаться рядом с гаванью в это время года нелегко даже для полицейского.

Рафферти решил пойти пешком. Хотел подышать свежим воздухом. По правде говоря, он нуждался в преимуществе. Ему предстояло помериться силами с Мэй Уитни.

Мэй ждала его на пристани. Скорее сердитая, нежели встревоженная. Она второй раз напомнила Рафферти, что сегодня неудачный день для визита.

– Жаль, – пожал плечами он.

Мэй, явно раздосадованная, отвернулась и зашагала по причалу.

– Лучше помогите мне, или я вернусь с ордером, – предупредил Рафферти.

Она остановилась и взглянула на него.

– Говорят вам, Анжелы Рики здесь нет.

– Когда вы в последний раз ее видели?

– Вы должны сами помнить.

– С тех пор она не пыталась с вами связаться?

– Нет.

– Вы бы известили меня, если бы она попыталась?

– Конечно.

– Как в прошлый раз.

– Без комментариев.

– Вы позволите мне осмотреть остров?

– Я же сказала: вы неудачно выбрали время. – Мэй начала терять терпение.

– Я должен здесь все осмотреть.

– Если бы я решила спрятать Анжелу Рики на острове, вы бы ее не нашли.

– И вы ее никуда не вывозили.

– Что?

– Вчера ночью вы пытались кого-то вывезти с острова. Я видел сигнал.

– Да о чем вы говорите? – В голосе Мэй по-прежнему звучало раздражение, но она слегка утратила уверенность.

– «Два – если с моря», – сказал Рафферти. – Я видел ваши огни.

– Не понимаю…

– Если не хотите, чтобы все вокруг знали, чем вы тут занимаетесь, лучше придумайте сигнал получше. С учетом времени и ваших мотивов, любой школьник вас раскусит.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, детектив Рафферти.

– Это ведь была Анжела Рики?

– Не знаю, о чем вы, но могу заверить: мы никого отсюда не вывозили.

– Знаю, что не вывозили. Потому что ваш человек спал, пьяный, у себя в каюте возле пристани Дерби.

Мэй уставилась на него.

– По-моему, вы зашли слишком далеко…

– Он спьяну подрался в «Рокморе», когда кто-то оскорбительно отозвался о Таунер.

– С ней все в порядке? – Мэй даже замерла. Вопрос прозвучал искренне.

– Да. Но Джек запил. И это лишь вопрос времени, когда он выкинет глупость. Но как только он сорвется – все непременно узнают, чем вы тут занимаетесь. Поэтому я спрашиваю еще раз: вчера вечером вы пытались вывезти с острова Анжелу Рики?

– Нет.

– Простите, но я вам не верю.

На пристани между тем собрались обеспокоенные женщины.

– Все в порядке? – крикнула одна из них.

Мэй ответила:

– Да!

Они с сомнением посмотрели на полицейский катер.

– Идемте, – велела Мэй детективу.

Она пошла по причалу, Рафферти – следом. В конце пирса Мэй повернула налево, направляясь в дальнюю часть острова. Они миновали заколоченный дом Бойнтонов, пересекли бейсбольную площадку и в молчании зашагали к каменному строению.

– Осторожнее, здесь полно кроличьих нор, – предупредила Мэй. – Можно ногу сломать.

Рафферти был крайне осторожен, шагая по тропинке. Мэй, как и Ева, обладала паранормальными способностями, хоть и отрицала это. Фраза «осторожнее, кроличьи норы» казалась не более чем предостережением о возможности растянуть лодыжку, но, будь Ева жива, она выразилась бы иначе. Со стороны Мэй это был предупредительный выстрел.

Рафферти запоминал все детали – каменная хибара с синей дверью, стол для пикника, за которым сидят двое детей… За ними наблюдает встревоженная женщина – видимо, их мать.

– Я представлю ей вас как своего знакомого, – сказала Мэй. – Не как полицейского. Сумеете подыграть?

– Постараюсь изо всех сил.

– Уж пожалуйста. Она и так достаточно пережила.

Детектив в этом не сомневался.

– Это мой друг Джон Рафферти, – сообщила Мэй женщине. – Джон, это Мэри Сиги.

Рафферти подождал. Женщина кивнула, но руку не протянула. Он увидел шрамы у нее на запястье. Ожоги от сигареты. Сломанный согнутый нос. Женщина проследила за его взглядом, и Рафферти отвел глаза. Сумка и старый чемодан в углу. Детектив посмотрел на детей.

– А кто это у нас? – спросил он, протягивая руку девочке.

– Я у нас Ребекка, – ответила та.

– На самом деле ее зовут Сьюзен, – заметила Мэй.

Девочка на мгновение словно испугалась.

– Мы играем, – объяснила она. – А это мой брат Тимоти.

Мальчик даже не посмотрел на Рафферти.

– Вижу, вы путешествуете? – спросил детектив.

– Мы едем в Канаду, – сказала девочка, прежде чем мать успела ее остановить.

– Канада прекрасна в это время года.

– У меня там будет велосипед, – подал голос мальчик.

– Здорово. Просто супер.

– Мистеру Рафферти пора, – намекнула Мэй. – Он просто хотел поздороваться.

– А вы не едете в Канаду? – Сьюзен посмотрела на катер.

– Всего лишь в город, – ответил Рафферти и снова пожал ей руку. – А вы тут развлекайтесь, ладно?

– Ладно.

Рафферти шел следом за Мэй к причалу. Он был рад колеям на дороге. Рад тишине. Спутанной траве. Чайкам над головой. На бейсбольной площадке несколько ребятишек и женщин играли в мяч. Другие работали в саду. В дальнем конце поля паслись две коровы. Несколько овец. И повсюду бродили собаки. Рафферти видел, как одна из них схватила кролика. Зрелище неприятное, но не похоже на ту жестокость, с которой столкнулись в своей жизни обитательницы Острова желтых собак.

Они остановились на причале.

– Довольны? – спросила Мэй.

– Да.

– Вы ведь не думали, что Анжела действительно сюда вернулась?

– Не думал.

– По-вашему, Кэл ее убил?

– Не знаю.

– Он убил Еву?

Рафферти не ответил.

– Все так считают, – добавила Мэй.

– Вот и хорошо.

Глава 18

Задавая вопрос, Читающая должна быть уверена, что Вопрошающий готов услышать ответ.

Руководство для Читающих кружево

Рафферти весь день сражался с головной болью. Он заглянул к старому китайцу, занимающемуся иглоукалыванием, и ему всадили несколько иголок. Но потом детективу позвонили и пришлось прервать сеанс. Он и не подозревал, что это мигрень, пока не подогнал лодку к причалу.

Рафферти опоздал. Ну, что еще новенького?

Таунер ждала его на пирсе. Солнце скрылось за зданием таможни и озарило небо за спиной у Таунер всеми оттенками цвета, усиливая сияние над городом и освещая гавань и океан, так что небо и вода становились неотличимы друг от друга. Их разделяла не горизонталь, а вертикаль – фигура Таунер, окруженная светящимся ореолом.

Она походила на видение, но скорее болезненное. Неземной свет был порожден закатом и мигренью – Рафферти чувствовал себя так, будто у него в мозгу короткое замыкание.

Пока лодка плыла мимо Таунер к причалу, освещение изменилось. Рафферти приходилось напрягать зрение и щуриться, чтобы разглядеть женщину, и в сумерках сознание полицейского привычно фиксировало все окружающее и происходящее. Обрезанные джинсы, босые ноги. Знакомая футболка. Старый свитер, наброшенный на плечи и застегнутый цепочкой.

– А я уже думала, ты меня обманул, – призналась она.

– Прости. – Рафферти причалил.

Начало сегодняшнего приступа мигрени поразило его своей странностью. Звуки отражались эхом. Мягкая рубашка царапала кожу словно наждачная бумага. Детективу казалось, что он ничего не видит и в то же время видит все. Рафферти никак не мог сфокусировать взгляд на лице Таунер, но замечал полосу загара, обретенную после работы в саду, и пятнышки под ногтями – там, где не удалось выскрести грязь.

Что-то подсказывало ему: надо вернуться домой. Все отменить. Таунер не хотела второго свидания. Просто он ее уговорил, не так ли?

Она оказалась в лодке, прежде чем детектив успел что-либо сказать. Лодка была в нескольких футах от причала. Рафферти рассчитывал безукоризненно пристать – может быть, слегка пустить пыль в глаза. Он ожидал, что Таунер схватится за борт и подтянет лодку, но девушка просто прыгнула. Он протянул руку, и она схватилась за нее, чтобы удержать равновесие, но цель была достигнута и его участие даже не понадобилось. Эта женщина уверенно чувствовала себя в море.

«Может быть, только в море, – подумал Рафферти. – Что ж, это естественно для семейства Уитни».

Рафферти попытался отогнать эту мысль. Меньше всего ему сегодня хотелось думать о семье Таунер.

– Сто десятая модель, – в восхищении произнесла она. Старая деревянная парусная шлюпка, выкрашенная в коричневый цвет. Похожа на сигару с запечатанными концами. – Моя первая лодка тоже была сто десятой модели.

– Шутишь?

Рафферти понял, что плывет в открытый океан и огни города удаляются. Он сам этого не заметил. Возвращение домой на повестке дня больше не стояло.

– Ты участвовала в гонках на такой лодке? – И снова Рафферти осознал, что уже знает ответ на этот вопрос. Дома у Евы он видел фотографию маленькой Таунер, сделанную в яхт-клубе.

Таунер задумалась, а потом наконец ответила:

– Нет. Никогда.

Он удержался от расспросов.

Провалы – вот как называла это Ева. У Таунер провалы в памяти. Не нужно слишком удивляться. У кого их не бывает? В Обществе анонимных алкоголиков такие штуки называли «затемнениями». Рафферти предпочитал вариант Евы.

Сегодня провалы были у него перед глазами – бреши и пустые места, которые становились все больше. Закатный свет померк, но небо было отчетливо разделено надвое. Даже слишком отчетливо. Как будто кто-то крошечным ножом рассек картинку перед глазами Рафферти, разделив ее почти идеально пополам, а потом лезвие врезалось ему в череп. На сей раз детектив не собирался уклоняться от головной боли. Хотя иногда он это делал.

Боль приближалась. Он туже натянул шкот – нужно плыть быстрее, чтобы избавиться от дурноты.

– Не возражаешь, если мы немного помолчим? – спросил он.

Таунер, похоже, радовалась, что не нужно разговаривать. Она устроилась на носу. Держась за борт и ни разу не оглянувшись, смотрела вперед, на черную воду.

Просьба помолчать могла бы рассердить любую женщину. Но Таунер, видимо, была не против.

Они вошли в ритм. Ветер. Волны. В этом было что-то гипнотическое. В воздухе ощущалось нечто такое, отчего стало легче дышать.

Рафферти понимал: Таунер тоже это почувствовала. Свидание началось успешнее, чем в прошлый раз. Даже лучше, когда они не пытаются говорить.

Где-то неподалеку от Манчестера он перестал видеть. Отчасти из-за темноты. Поначалу детектив решил, что они сбились с курса и заплыли дальше, чем ему казалось, но потом услышал чаек и понял, что земля близко. Раньше он никогда не лишался зрения полностью. Отказывала либо правая, либо левая половина, и он не видел предметов, если смотрел прямо на них: приходилось смотреть мимо, чтобы понять, что находится у тебя перед носом.

Рафферти не знал, что тому виной – темнота или мигрень. Он понимал только, что ничего не видит.

«Постфаза», – подумал он.

Сначала появлялись галлюцинации. Так и сейчас произошло. Они пропали, как только началась головная боль. Но потом вернулись. Он в жизни ничего подобного не испытывал.

– С тобой все в порядке? – донесся как из тумана голос Таунер.

– Мигрень, – ответил Рафферти. – Ничего не вижу. Придется тебе самой управлять лодкой.

Когда они поменялись местами, он сел на дно. У него кружилась голова.

– Пойдем обратно? – спросила Таунер.

– Да.

«Двадцать минут, – подумал он. – От двадцати минут до получаса. Именно столько обычно продолжались галлюцинации. Можно засекать время. Если продлится дольше – значит, это что-то совсем скверное, например инсульт».

Рафферти сидел лицом к Таунер, прижавшись спиной к борту.

– У тебя часто бывает мигрень? – спросила она.

– Да.

Таунер легко управляла лодкой. На обратном пути они шли против ветра, но ей хватало опыта. Они двигались не так быстро, как поначалу, но Таунер тем не менее удерживала приличную скорость.

– Ты что-нибудь принимаешь от головной боли?

– Иногда.

Рафферти поймал себя на том, что отсчитывает секунды, и понял, что это глупо. Когда они миновали Беверли-Харбор, он отнял руки от лица. Боль отступала. Он увидел огни вдоль берега – мерцающие и расплывчатые, но реальные. Детектив заставил себя сделать вдох.

– Я вчера не выспался, – сказал он, когда вновь смог заговорить. – И выпил слишком много кофе.

Он сказал это не только для Таунер, но и для себя. Ему показалось, что его слова звучат глупо. Рафферти подумал, что лучше было ничего не говорить.

Когда они достигли Салема, зрение восстановилось. Боль сосредоточилась в правой стороне головы.

– Тебе лучше, – заметила Таунер.

Рафферти не знал, как она догадалась. Он ведь почти не двигался.

– Да, – согласился он и наклонился вперед, растирая шею.

– Завести лодку в гавань?

– Нет. Отведи ее к Шетланд-парк. Стоянка там.

Таунер кивнула.

Он сидел на корме и наблюдал, как она правит. В гавани было полно лодок, снующих туда-сюда. Таунер лавировала между ними, точно лыжник на склоне, достаточно уверенно, приближаясь почти вплотную.

– Ты ходила под парусом в Калифорнии? – спросил Рафферти.

– Ни разу.

Похоже, она сама удивлялась, что управлять лодкой ей так привычно и легко.

– Наверное, это как езда на велосипеде, – сказал Рафферти, и Таунер улыбнулась.

Он опустил глаза. Поняв, что к нему вернулось зрение, она не смутилась. Рафферти наблюдал за ее движениями, рассматривал сильные руки.

Детектив понял, что никогда еще его чувства не были столь обострены. Он втягивал воздух и чувствовал аромат цитрусов. Запах исходил от Таунер, а точнее, от свитера Евы. Волосы Таунер свободно развевались на ветру. В них просматривались картинки. Ракушка. Морской конек. Образы, созданные мигренью. За лодкой тянулся фосфоресцирующий след.

– Где твой причал? – спросила Таунер, когда они приблизились к берегу.

– Здесь, – отозвался Рафферти и привстал. Он догадался, что вопрос с подвохом. Таунер поняла, что он за ней наблюдает. Возможно, все время об этом знала.

Таунер быстро и умело пришвартовалась. Они минуту посидели молча.

– Спасибо, что довезла меня обратно, – наконец произнес Рафферти.

– Никаких проблем.

Рафферти не знал, что еще сказать и нажал кнопку гудка. Трижды быстро посигналил, подзывая катер.

Они снова посидели, не разговаривая. Потом Рафферти услышал шум приближающегося катера.

– Как твоя голова?

– Чертовски болит. – Он попытался рассмеяться.

– Бедняжка.

Рафферти не понял, говорит ли она искренне или смеется над ним.

– Ты сможешь вести, или лучше я сяду за руль? – спросила Таунер, когда они садились в машину и он придержал для нее дверцу со стороны пассажирского сиденья.

– Все в порядке.

Он отвез Таунер домой и проводил до двери.

– Я бы тебя пригласила, но…

– Я лучше поеду к себе. – Рафферти дотронулся до головы. Он был страшно разочарован и ничего не мог с этим поделать.

Таунер кивнула.

– Надеюсь, тебе полегчало.

– Через сутки пройдет само. Или раньше. Если хорошенько высплюсь. Впрочем, не знаю, как получится. – Он начал спускаться по ступенькам, но с полпути вернулся. – Обязательно запри дверь.

– Что?

Рафферти стоял слишком близко. У него кружилась голова, когда он смотрел на Таунер с такого расстояния. И Рафферти не сомневался, что эта близость ее нервирует. Он спустился на одну ступеньку.

– Кэл попытается тебя навестить. Когда-нибудь. Не хочу пугать, но, пожалуйста, держи дверь на замке.

– Ладно. – Голос у Таунер дрогнул.

– Я вовсе тебя не пугаю, – повторил Рафферти.

– Ладно.

Рафферти подождал на лестнице, пока раздастся щелчок замка.

«Интересно, остались ли у меня таблетки имитрекс?» Мигрень разыгралась не на шутку.