Текст книги "Тень на жатве (ЛП)"
Автор книги: Бринн Уивер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Может, я вмешалась из-за его расследования Преступления Мерзости? Загадка любопытная, но это его дело, я не хочу в этом участвовать. Может, просто нечестно было позволить ему умереть, когда он первым прикрыл меня, пусть и для того, чтобы я помогла в драке. Он прав, я ничего от него не получу, кроме проблем и, возможно, смерти.
Я отвожу взгляд, понимая, что обманываю себя. Где-то глубоко внутри я знаю правду. Я чувствую их под крышкой коробки в моем сознании.
Поэтому делаю то, что и всегда. Сажусь на эту крышку и придавливаю.
Я мотаю головой, прогоняя ненужные мысли, и Ашен дает мне пройти, пока я смотрю на двери отеля, мечтая оказаться в своей комнате. Он не может убить меня. Но он может причинить мне боль, если узнает, кто я на самом деле. Впрочем, он и без этого не упустит возможности. Просто потому, что он – Жнец. Демон. Каратель.
– Знаешь, оборотни не сдались, – слышу я его голос за спиной, но не оборачиваюсь. – Они попытаются создать еще одного гибрида. И они ловят вампиров не для того, чтобы убить, а для участи, которая хуже смерти. Они вернутся за тобой. Так что помоги мне раскрыть их планы и закончить эту охоту, вампирша.
Я слышу, как он следует за мной. Потом его шаги замедляются и останавливаются на тротуаре, когда я перехожу дорогу.
– Мы связаны, вампирша. Тебе не убежать. Я найду тебя, где бы ты ни была.
Его слова как удар ножа. Он не знает, насколько они ранят. Он не понимает, что для меня это значит. Быть связанной с тем, от кого я не могу убежать.
Что со мной, черт возьми, происходит?
Я еще сильнее прижимаю крышку своего внутреннего ящика.
И только сидя в комнате на кровати с опущенной головой, я понимаю, что он так и не поблагодарил меня.
Мудак.
ГЛАВА 8
Ашен в моей жизни всего неделю, а я уже продумала минимум пятьдесят способов, как его прикончить. Мой фаворит на данный момент – засунуть ему в кишки грязный ершик для унитаза. Причина? Он развязал стратегическую, чертовски эффективную войну против своего врага.
Против меня.
Во-первых, он заселился в «Лебедь». Сначала настороженно косился на Биан, но потом дождался, когда за стойкой будет эта миниатюрная блондиночка Анна, и очаровал ее, чтобы получить номер прямо напротив моего. Я и не подозревала, что Жнец может быть очаровательным, но это именно то, что он сделал. Я наблюдала. Уверена, он специально дождался, когда я буду в холле. Ему даже хватило наглости подмигнуть мне, когда он отвернулся от стойки, перекидывая ключ-карту между костяшками пальцев. Я показала ему средний палец в ответ.
Второй день он шнырял по отелю, как крыса. Первый раз я наткнулась на него, когда он изучал кнопку тревоги возле запасной двери на втором этаже. Часом позже я застукала его у лестницы на крышу. На каком бы этаже я ни находилась, он каким-то волшебным образом оказывался рядом. Днем я проскользнула в комнату охраны и некоторое время наблюдала за тем, как он изучает камеры и пути эвакуации, пока мне не стало скучно.
На третий день он решил завести разговор со всеми. Сначала это был Питер Стейкер, который выполняет у нас мелкий ремонт, если он не теряет лебедей и не стрижет лужайку в церкви. Затем он поговорил с Деб, шеф-поваром, чье воскресное жаркое каждую неделю притягивает в ресторан половину города. Он даже расположил к себе Биан, когда помог ей с кроссвордом, хотя она продолжала поглядывать на меня во время разговора. Она всегда присматривает за мной. Хотя бы кто-то. Позже я увидела Ашена с Анной в баре, где он, потягивая скотч, что-то тихо говорил, а она неестественно громко смеялась. Я с трудом проглотила ком ярости и нашла Питера, чтобы сыграть с ним в партию в криббедж4.
В конце каждого дня Ашен считал необходимым появиться в дверях своей комнаты именно в тот момент, когда я собиралась войти в свою, и сообщить мне некую «важную» информацию.
– Тебя не беспокоит, вампирша, что кто-то мог бы получить номер напротив твоего, не вызвав подозрений у персонала?
Нет. Я вампир, и могла бы просто убить их, как, возможно, поступлю и с тобой.
– Ты в курсе, вампирша, что сигнализация на двери, ведущей на крышу, отключена?
Да. Я же тут работаю.
– Вампирша, ты знаешь, что в 2007 году в этом городке произошла серия убийств, взорвался особняк и сдетонировала старая морская мина?
Да. Я была здесь. Это было чертовски круто.
На четвертый день Ашен исчез, и, не знаю почему, мне хочется за это тоже убить его.
На пятый день я попыталась взять себя в руки. Если он хочет исчезнуть – это его дело. Может, даже к лучшему. Может быть, я наконец-то вернусь к своей тихой жизни.
Но когда он не появился на следующий день, я прочесала каждый дюйм его номера, которого старалась избегать до этого. Я даже обнюхала его простыни, прежде чем сорвать их с кровати. Да, знаю, это очень странно. Но там не было ничего, абсолютно ничего. Как будто его никогда и не существовало. Я начала задаваться вопросом, не было ли это все галлюцинацией, но потом моя татуировка начала ужасно зудеть. Потом мне стали сниться странные сны об Ашене, переулке и о том, как он едет куда-то на машине. Я инстинктивно знала, что если мне понадобится, я смогу его найти. Возможно, это займет дни, даже недели. Часть меня понимала, что ему никуда не деться. Но все равно... Я чувствовала, и до сих пор чувствую какое-то беспокойство. Как бы я ни хотела, чтобы его здесь не было, он должен быть здесь. Но его нет.
Может, это все карма. Я отняла много жизней, все-таки я вампир. Возможно, я заслужила какую-то космическую расплату, например, небольшой сбой в реальности, который заставляет меня усомниться в том, существую ли я вообще в Матрице.
Вот так. Сейчас седьмой день, и я уже ничего не понимаю в этой жизни. Что, черт возьми, происходит? Вместо того чтобы отправиться на поиски Жнеца или наполнить ванну текилой и выпить ее через трубочку, я решила, что лучше просто сосредоточиться на работе.
Я работаю за двоих и отмываю все до блеска. В прямом смысле слова чищу плитку зубной щеткой с отбеливателем. Голыми руками. Снимаю сетки с окон и высасываю пылесосом мертвых насекомых. Когда тащу белье в прачечную, я снимаю ручки с машинок и полирую пластик под ними до блеска. Только когда я начинаю чистить кнопки телефона на стойке регистрации спиртом и ватной палочкой, кто-то наконец решает вмешаться.
– Хватит, – приказывает Биан, выхватывая палочку из моих рук.
Я делаю грустное лицо и надуваю губы, пытаясь забрать ватную палочку. Она ломает ее пополам, и я с полупритворным ужасом ахаю, когда она выбрасывает ее в мусорку. Мы смотрим друг на друга, сощурив глаза. Я сдаюсь первой. Биан может быть и коротышка, но она все равно меня пугает. Она хватает блокнот и ручку со стола и тычет ими мне в грудь.
Я закатываю глаза. Биан хмурится.
Начинаю писать.
«Парень из номера напротив выехал?» – пишу я.
Я передаю записку, она ухмыляется.
– Нет, – говорит она. Выхватывает ручку из моих пальцев, пристально смотрит на меня, но в ее глазах проскальзывает искорка веселья. Мне это не нравится. Взгляд Биан скользит к двери, она садится за стойку, открывает свою потрепанную книжку с кроссвордами. – «Эрудит», – говорит она, кивая на дверь в вестибюль, не поднимая глаз.
Черт.
Энди входит в «Лебедь» с нежной улыбкой и с коробкой «Эрудита» под мышкой. Пытаюсь выдавить из себя что-то похожее на искреннюю улыбку в ответ, но знаю, что у меня не получается. Чувствую, как тяжесть этой недели давит на меня, как будто кости лица готовы рассыпаться, а в груди поселилась тоска.
Мы сыграли три партии, и я составляла всякие тоскливые слова типа «одиночество», «тьма» и «уныние». Не судите строго. Я вампир. Мы любим порой страдать и быть меланхоликами. Но это глупо, понимаю. Мне не должно быть грустно. Если Жнец исчез из моей жизни, надо радоваться. Скорее всего, так и произошло. Татуировка больше не чешется. Кошмары не снятся. Колдовать я не умею, так что, видимо, чары спали. И слава богу. Жизнь снова станет нормальной. Поэтому, когда Энди, собираясь уходить, набрался смелости и предложил мне сходить в кино на нормальное свидание, я согласилась.
Теперь я лежу и смотрю на трещину на потолке и думаю, как так получилось, что пять тысяч лет жизни привели меня именно к этому моменту.
В дверь тихо стучат. Три раза.
– Вампирша, – шепчет кто-то за дверью.
Закрываю лицо руками. Даже не знаю, что чувствую. Облегчение? Разочарование? Может, и то, и другое.
Тук-тук-тук.
– Вампирша-а.
Я вздыхаю и скатываюсь с кровати, бесшумно приземляясь на кончики пальцев рук и ног, как в упражнении на равновесие. Столько лет притворялась человеком, что почти забыла, на что способна.
Подхожу к двери, закатываю рукава, чтобы скрыть потрепанные манжеты. Когда открываю дверь, Ашен уже собирается постучать, его рука поднята, другая за спиной. Как всегда, выглядит идеально: отутюженная черная рубашка, черные джинсы. Я начинаю чувствовать себя неловко в своей же комнате.
– Ты неважно выглядишь, – говорит Ашен, и я хочу захлопнуть дверь, но он подставляет ногу. – Что с тобой случилось?
Я рисую большой круг пальцем в воздухе.
«Ты», – беззвучно говорю я.
Ашен хватает мою руку и подносит ее к своему носу.
– Почему твои руки так пахнут? – спрашивает он, когда я выдергиваю руку. – Отвратительно.
Отбеливатель. Нужно запомнить: демоны не любят отбеливатель. Я саркастически улыбаюсь и начинаю показывать жестами, как брызгаю и протираю косяк двери.
«Это называется работа», – говорю я одними губами.
– Что такое «оббота»?
Я закатываю глаза и мотаю головой.
«Работа», – пытаюсь снова.
– Держи, – говорит он, доставая что-то из-за спины. Пахнет кожей и чистой бумагой. Он протягивает мне блокнот в черной кожаной обложке и длинную, тонкую коробочку. Я смотрю на него, а потом беру вещи в руки.
На обложке блокнота вытиснен золотой узор из цветов и виноградных лоз. Я перелистываю страницы. Плотная бумага цвета слоновой кости с золотым обрезом. Поднимаю взгляд на Ашена, но он смотрит на коробку. Открываю ее, а там – перьевая ручка с перламутровым корпусом. Она переливается всеми цветами моря. А на колпачке – золотое кольцо с узором из маленьких рыбок.
В горле вдруг перехватывает дыхание.
– Я подумал, так будет легче, чем пытаться понять тебя по губам, – говорит он глубоким голосом. Я киваю, не поднимая головы. – И еще принес тебе это.
Зачехленная катана возникает над коробочкой и книгой в моих руках. Выдыхаю от изумления. Осторожно ставлю вещи на пол, и он бережно вкладывает меч в мои ладони. Мои пальцы невольно дрожат.
– Я заметил твой кинжал той ночью. Кайкен с серебряными вставками, мастерская работа. Ты ведь провела немало лет в Японии, да?
Я молча киваю, затаив дыхание. Сглаживаю пальцами оплетку рукояти. Медленно, почтительно обнажаю клинок, чтобы увидеть клеймо мастера.
Это правда. Невероятно… Неужели эта реликвия уцелела?
– Ты сражалась вместе с Томоэ Годзэн? – тихо спрашивает Ашен. И снова киваю, не открывая глаз, пожимая губы. – Я отомстил за ее смерть, убив оборотня, и вернул ее меч. Теперь он принадлежит тебе. Он должен быть у той, кто ее знала.
Это было словно в другой жизни, но воспоминания до сих пор терзают душу. В горле встает ком, словно меня душат. Это самое тяжелое бремя вампира – вечно помнить то, что так отчаянно хочется забыть.
Время замирает, пока я не убеждаюсь, что слезы не потекут. Открываю глаза, ощущая их неестественный блеск. Тянусь к блокноту, открываю его и вытаскиваю новую ручку.
«Спасибо».
Поднимаю записку, давая ему прочитать. Наши взгляды встречаются. В моих глазах все еще плещется боль. Жнец смотрит на меня, и я чувствую его пристальный взгляд, а потом он кивает и уходит к себе в номер.
– Вампирша, – бросает он через плечо, останавливаясь в дверях. В его взгляде вспыхивает темное предупреждение. – Если кто-нибудь спросит, это не от меня.
Я наклоняю голову в вопросе, прижимая к груди меч, книгу и ручку.
– Я не хочу, чтобы у кого-нибудь сложилось неверное впечатление.
Взгляд Жнеца впивается в мой, словно прожигая. Мгновение тянется невыносимо долго. Достаточно, чтобы моя душевная рана заныла с новой силой. Достаточно, чтобы осознать: говоря «кто-нибудь», он имеет в виду лишь меня.
ГЛАВА 9
Сейчас шесть утра.
И я ни минуты не поспала. Просто. Всю. Ночь.
Я целую вечность сидела, держа меч в руках, утопая в море воспоминаний. Звуки и запахи войны, скачка вслед за Томоэ Гозен в кровавую битву при Авадзу. Образы бегства от знаменитого самурая Хатакэямы Сигетады. Эти воспоминания о риске, товариществе, награде и смерти преследовали меня по ночам и не давали заснуть. Таково проклятие вампира – помнить все.
Еще несколько часов я ворочалась в постели, мучаясь от того, что не могу заснуть. Я чувствовала слабый запах отбеливателя на пальцах и обдумывала новые способы убийства Жнеца, большинство из которых включали огромные количества «Белизны». Но и это не помогло.
И все же, я пришла к одному неоспоримому выводу.
До Ашена жизнь была скучноватая, но зато спокойная и понятная.
После Ашена – никакого спокойствия.
Вывод: чтобы снова не сойти с ума, надо:
A. Убить Ашена.
B. Убить Альфу.
C. Убить их обоих.
Как бы ни была сладка месть, и как бы я не упивалась мыслями о кончине Ашена, убить Жнеца – задача не из легких. Они, в конце концов, приходят за душами даже таких бессмертных, как я. Неудивительно, что расправиться с ними так трудно. Спасать их, как ни странно, гораздо проще. И к тому же, я связана долгом с Ашеном, что явно усложняет задачу.
Убийство Альфы – гораздо более реальная цель. Я и раньше убивала Альф.
Не поймите меня неправильно, это все равно чертовски сложно. Волки, как мы выяснили в результате ужина с Джесси Бейтс, охотятся стаей. Чтобы добраться до вожака, нужно перебить целую свору. И мне горько признавать это, но в ту ночь я бы не выжила без помощи Ашена. Но теперь волки знают, чего от меня ожидать, и в следующий раз будут готовы лучше.
Я пришла к выводу, что пока не могу убить Жнеца… однако, я могу приложить усилия к тому, чтобы завершить жатву как можно скорее. А в промежутке я буду упиваться, доводя Ашена до белого каления своими странностями. И когда в мою дверь раздается дерзкий стук, я клянусь, что буду смаковать каждую минуту этой пытки.
Беру ручку и блокнот. Я полна решимости.
Открываю дверь, а там стоит Ашен, как всегда, одетый в темные тона и выглядящий особенно элегантно для шести утра: черный пиджак поверх серой рубашки. Ни одной складки. Он хмурится, увидев меня.
– Вампирша, сегодня ты выглядишь еще хуже, чем вчера.
Быстро строчу в блокноте и поворачиваю его к нему с ехидной улыбкой.
«Жнец, ты сегодня ведешь себя хуже, чем мудак. Я думала, это невозможно, но жизнь меня удивляет».
Ашен читает и хмурится еще сильнее.
– Я тебя задел?
«Ага».
– Чем? – спрашивает он.
«Учитывая сложившиеся обстоятельства? Фактом своего существования, ты, мерзавец. Но если конкретнее, то да, обычно меня оскорбляет, когда мне говорят, что я выгляжу как мешок с хуями».
В его зрачках вспыхивают искры ярости.
– Ты слишком язвительна, знаешь ли. Я всего лишь констатировал факт твоего... нездорового вида.
«О, как мило с твоей стороны. Благодарю за напоминание о бессонной ночи. Боюсь, вампирская память подвела бы меня без твоей подсказки.
Жнец что-то обдумывает и открывает рот, но я на него так смотрю, что он сразу закрывает его обратно. Мы стоим молча, и мне кажется, что это будет длиться вечно.
– Пойдем позавтракаем. Надо обсудить, как будем ловить Альфу, – выдает он. Видно, что он не привык просить, а только требовать.
Поэтому я с большим удовольствием сообщаю ему:
«НЕТ».
Я улыбаюсь, демонстрируя свой ответ в блокноте. Он с недовольством смотрит на меня.
– Почему нет? Это и в твоих интересах.
Он ждет, пока я черкаю ответ. Слышен только звук ручки по бумаге и наше дыхание.
«Причина первая: ты не сказал „пожалуйста“».
«Причина вторая: я не хочу, чтобы у кого-нибудь сложилось НЕВЕРНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ. Представь, какие сплетни пойдут среди горожан, если мы вместе позавтракаем».
«Причина третья: я еще не пила утренний крофе».
Жнец смотрит на меня, перечитывая записку. Он бросает на меня оценивающий взгляд, словно пытается разгадать головоломку, которая сначала казалась забавной, а теперь просто раздражает. Его глаза немного темнеют, когда он фокусирует взгляд на бумаге.
– Хорошо. Пожалуйста, составь мне компанию на обед, после окончания твоей смены. И что такое «крофе»?
Я закатываю глаза и отхожу от двери, пропуская Жнеца внутрь. Иду к узкому столику у стены, где стоит моя единственная слабость, моя самая значительная инвестиция за последние несколько лет. Эспрессо-машина «Rocket Appartamento». Я бы серьезно вернулась в отель только ради нее, если бы мне удалось сбежать. Это произведение искусства.
Я жестом предлагаю Ашену занять одно из двух выцветших кресел у кирпичного камина. Он смотрит на меня с подозрением, но все же садится.
Пока Жнец наблюдает с, похоже, неподдельным интересом, я принимаюсь за помол кофейных зерен и подготовку машины. Я ставлю свою кружку с надписью «Я чувствую себя КЛЫКАСТИЧЕСКИ» под носик, когда густой эспрессо льется в чашку, наполняя комнату ароматом моего утреннего ритуала. Потом иду к мини-холодильнику, выливаю четверть пакета крови с молоком в металлический кувшин и взбиваю все это в пену. Смотрю на Жнеца с самой милой улыбкой и наливаю пену в кружку.
«Крофе», – произношу я беззвучно.
Он смотрит на меня, не двигаясь.
«Хочешь крофе?»
Его глаза сужаются.
Я делаю самый громкий и жадный глоток, какой только могу. У него дергается веко. Я улыбаюсь. Он хмурится. Мы смотрим друг на друга, не отрываясь.
Хватаю блокнот и ручку, не отрывая взгляда от Ашена, пытаясь отогнать какие-то странные, незваные мысли, которые лезут в голову, чем дольше я на него смотрю. Мысли о том, насколько низко на его груди эти татуировки... о том, что я почувствую, если его руки коснутся моего тела... о том, какова на вкус его кровь, когда он...
Что, черт возьми, со мной происходит? Много чего, думаю. Определенно, много чего. Я объясняю это опасностью и желанием, неразрывно связанными в сознании вампира.
Отрываю взгляд и сосредотачиваюсь на написании записки:
«Теперь, когда ты знаешь, что такое крофе, какого хрена ты все еще здесь?»
Ашен остается сидеть, осматривая мою комнату.
– Я хотел посмотреть, где ты живешь. Для того, кто так важен для работы в «Лебеде», твоя комната очень маленькая. Почему?
Я делаю долгий глоток из чашки, позволяя бархатистому эспрессо согреть меня изнутри, и сажусь, скрестив ноги, на кровати. Катана лежит рядом со мной, рукоять на подушке, готовая к действию. Ставлю кружку на тумбочку и пишу ответ:
«Потому что мне нравится эта комната. В ней есть какая-то ирония, которая меня забавляет. Зачем тебе это знать?»
– Потому что я пытаюсь тебя понять. Хочу знать, почему ты им нужна. За чем они пришли. Что делает тебя особенной.
«У меня обалденный характер», – пишу я и улыбаюсь, показывая ему блокнот.
– ...Нет.
Я кривлюсь, и мне кажется, что у него губы дергаются.
– Это вообще не про тебя.
Я смотрю на него исподлобья, и точно вижу, как у него губы дергаются. В его глазах что-то есть, но это не огонь. Там намек на улыбку. И тут меня пробивает мысль, о которой я никогда не думала: а вдруг я смогу заставить Ашена засмеяться?
Нет. Не нужно. Не стоит даже пытаться. Но внутри меня что-то шепчет, подталкивает к безрассудному поступку. Та часть, которая любит выпутываться из передряг и обожает невыполнимые задачи. И разве есть задача более невыполнимая, чем заставить смеяться Жнеца?
Я прочищаю горло и отбрасываю эту навязчивую мысль в самый темный угол своего сознания, где она зачахнет и умрет от голода. Смотрю на блокнот и пишу новый вопрос.
«А кто вообще эти „они“?»
– Думаю, мы прикончили их основную часть. Остался только Альфа, пока он не найдет новую стаю. Это Семен Абдулов, – говорит Ашен, слегка напрягаясь и оценивая мою реакцию. – Ты его знаешь?
«Иногда слышала его имя».
– И? Что тебе известно о нем?
«Да хз, Жнец. Волчьи разборки. Пустые ссоры и стычки среди себе подобных. Ничего интересного. Я не трачу на это свое время».
– Оборотни – твои враги, как тебе может быть неинтересно, что они делают и чего хотят? – спрашивает Жнец, сощурив глаза.
Пожимаю плечами.
«Я больше кошек люблю», – пишу я.
Жнец опускает плечи. Он отводит взгляд в сторону, как будто я его раздражаю и утомляю одновременно. Ура.
– Это… бессмысленно. И нелепо. И вообще не похоже на инстинкт самосохранения.
Я сдерживаю торжествующую улыбку, наслаждаясь тем, как злю этого мрачного, вечно осуждающего демона, занимающего слишком много места в моей и без того тесной комнате.
«Раз уж сегодня ты в таком очаровательном расположении духа, почему бы тебе не пойти очаровать кого-нибудь еще?»
– Да. Мне пора. Ты опаздываешь на работу, – говорит Ашен, поднимаясь с места. Меня ничуть не удивляет, что он выучил мое расписание. Надоедливый идиот. – Постучи в мою дверь, когда закончишь смену. Мы пообедаем.
Я киваю один раз в знак согласия.
Ашен останавливается у двери и поворачивается, его взгляд задерживается на моей руке, где едва видна мерцающая белая татуировка. В его глазах читается предупреждение.
– Будь осторожна, вампирша. Примерно двое твоих сородичей пропали без вести до того, как я нашел тебя. Это лишь вопрос времени, когда Альфа соберет новую стаю и попытается добраться до тебя, если мы не опередим его.
Он уходит. Я хватаю тюбик крема для рук с тумбочки и бросаю ему в затылок. Раздается глухой звук удара, и Жнец оборачивается, одаривая меня испепеляющим взглядом.
«Волки охотятся не только за мной. Если они нашли Крыло ангела, они ждали тебя», – пишу я.
– Знаю, – говорит он, доставая из внутреннего кармана пиджака пластиковый пакет и бросая его на кровать рядом. Я поднимаю его. Внутри – обсидиановый клинок. Узнаю его сразу. Даже сквозь пластик ощущаю слабый, но отчетливый запах его крови.
– Мы найдем аптекаря, который это сделал. И твоя ведьма Эдия нам поможет.
ГЛАВА 10
Единственная мысль, что вертится в голове после ухода Жнеца этим утром:
Эдия меня прибьет.
И будет за что. Я это заслужила. Навлекла беду на порог Биан, приведя в гостиницу Жнеца. Эдия – следующая. Она моя единственная бессмертная подруга с тех пор, как три века назад я решила жить в тени. Я наивно полагала, что достаточно далеко убежала от проблем, чтобы снова жить рядом с ней. Очевидно, я ошиблась. И теперь, когда Ашен знает ее имя и о связи между нами, я понимаю, что не смогла уберечь ее от беды.
И вот мы здесь…
…В машине Ашена…
…Едем к ее дому.
Ублюдок ворвался в мою комнату и собрал мою сумку, пока я работала. Даже катана уже была в его машине, лежа на заднем сиденье.
«Это огромное вторжение в личное пространство, мудак» – пишу я на чистой странице. Я показываю ему это и указываю на слово «мудак». Затем на него. Затем снова на «мудака». Потом я расписываю слово «МУДАК» разными шрифтами и размерами. Периодически показываю ему свои успехи, и ему, кажется, мои усилия доставляют удовольствия, а не то, на что я рассчитывала. И под «удовольствием» я подразумеваю, что на его самодовольном лице появляется почти ухмылка.
Мы останавливаемся пообедать на полпути, и я мрачная и угрюмая плюхаюсь на сиденье в забегаловке напротив Ашена, с открытым блокнотом и ручкой в руке. В его глазах вспыхивает огонек, что-то вроде веселья, когда он смотрит на меня. Мне хочется ему врезать.
Ашен заказывает оленину, я – черный кофе, и мы сидим в зловеще м молчании, пока официантка не приносит корзинку теплого хлеба, оглядывая моего спутника, как слегка пугающее, но при этом безумно аппетитное блюдо в меню. Когда она отходит, Ашен намазывает толстый слой масла на кусок хлеба ленивым взмахом ножа. Я открываю блокнот на последней странице, где начала собирать досье на своего «друга».
«Заметка себе: Жнец любит масло. Нужно украсть все масло».
Улыбаюсь Ашену милой улыбкой и пишу для него:
«Если ты не хотел, чтобы у кого-то сложилось НЕВЕРНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, то врываться в мою комнату и похищать меня на три дня – это самое глупое, что ты мог придумать, Жнец».
Жнец кривит губы в подобие улыбки и с маниакальным упорством продолжает мазать хлеб маслом.
– Ты как-то зациклилась на этой фразе. Уже второй раз вспоминаешь. Любопытно. Почему?
Я не отвечаю. Поднимаю чашку с кофе к губам и дую на поверхность так долго, чтобы его это раздражало. Он вздыхает, но в его глазах пляшет озорной огонек, который он не может скрыть.
– Не волнуйся, вампирша. Я сказал Анне и Питеру, что ты уехала в другой город на прием к подологу, чтобы удалить натоптыши. А я, якобы, просто вежливо предложил тебя подбросить.
Я закатываю глаза и стучу ручкой по блокноту, наблюдая, как он не отрывает взгляда от хлеба, словно не хочет, чтобы я увидела, как ему весело. Решаю перейти к более важным вопросам:
«Как ты нашел Эдию?»
– Я Жнец. Моя работа – находить бессмертных, – отвечает он с видом человека, который только что решил мировую проблему, и с аппетитом вгрызается в свой бутерброд. Как у бессмертной, пытающейся вечно скрыться, у меня резко портится настроение. Он явно чувствует мою тревогу и откидывается на спинку стула, наблюдая, как я волнуюсь. Тянет время, чтобы меня позлить. – После нашей встречи я обратился к одному знакомому колдуну. Хотел узнать, нет ли ведьм, которые не связанны с местными ковенами. Упомянули Эдию – сильную одиночку, которая сторонится остальных. Ты – сильная одинокая вампирша, способная творить магию. Я сделал логичный вывод. И твое лицо подтвердило это, когда я назвал ее имя.
Я вопросительно морщу нос.
Жнец пожимает плечами и наклоняется вперед, опираясь на предплечья, рубашка натягивается на его плечах.
– У тебя очень выразительное лицо.
Я наклоняю голову. Это звучало почти как комплимент. Похоже, это тоже отражается на моем лице, потому что его взгляд становится серьезнее.
– Для вампира это недостаток. Тебе стоит над этим поработать.
Нет, это точно не комплимент.
«Ну а ТЕБЕ стоит перестать быть таким придурком. И оставь Эдию в покое. Это ее не касается», – пишу я, разворачиваю блокнот и толкаю его через стол.
– Она не совершила никакого преступления. Если поможет нам найти аптекаря, который создал яд, ей нечего бояться.
Я закатываю глаза и фыркаю в ответ.
– К тому же, ее дом по пути.
«Куда? К моему подологу?» – пишу я.
– В мой проход.
«Твой „проход“. Звучит ужасно. А если я не хочу в твой „проход“? Там же наверняка тесно и неудобно».
– У тебя нет выбора, вампирша. Мы связаны, и это место, куда я не могу попасть без тебя. Нам нужно больше информации об истории Семена. Надо понять, что связывает тебя с другими вампирами, которых они забрали. Я что-то упускаю, и должен это выяснить, чтобы остановить создание гибридов.
У меня куча вопросов, которые я хочу задать. Вопросы о том, что Ашен уже знает, о гибриде, которого якобы нашли Жнецы. Но боюсь их задавать. Боюсь привлечь к себе лишнее внимание, боюсь, что он начнет копаться в моей жизни. Я не хочу давать ему никакого повода. Триста лет назад я тщательно замела за собой следы. Если я буду молчать, то останусь в тени, даже на виду у всех.
Возможно, если я отправлюсь с ним в этот коридор, я смогу сложить все кусочки пазла и понять, что он упускает, раньше него. Тогда я смогу сама разделаться с этим Альфой и ускользнуть обратно в небытие, без единой царапины. В любом случае, у меня не особо-то и есть выбор.
Размышляю над этим, делая глоток кофе. Он горчит и кажется безвкусным по сравнению с утренним «крофе».
Доев хлеб, Жнец стряхивает крошки со скатерти.
– Если переживаешь, что опоздаешь на свидание с детективом Картрайтом, не волнуйся. Мы вернемся вовремя.
Кофе попадает не в то горло, и я выплевываю его через рот и нос.
А затем происходит нечто совершенно неожиданное. Жнец смеется. Скорее, это тихий смешок, чем настоящий хохот. Словно эхо смеха. Но, боже мой. Звук низкий и бархатистый. Насыщенный и теплый, как горячий шоколад с чили. Как будто кто-то шепчет тебе секреты у камина, попивая бренди. Немного опасно. Немного безрассудно. И мне хочется услышать его снова.
Я вытираю рот салфеткой, наблюдая, как мимолетная улыбка сползает с лица Ашена, и он с маниакальным упорством продолжает намазывать гору масла на другую булочку.
– Он твой избранник? – спрашивает он.
Я чуть не давлюсь воздухом. Мне отчаянно хочется заорать «ЧЕГО БЛЯ?!» во всю глотку. Но я сжимаю челюсти до боли, пока строчу ответ.
«Ты серьезно? Энди Картрайт? Ты спрашиваешь, Энди Картрайт – мой „избранник“?»
– Да, человек. Детектив полиции. Который подарил тебе уродливый цветок.
«Это японская мирная лилия».
– Все равно уродливый. Выглядит, будто его стащили из кабинета зубного.
Слабо улыбаюсь и пожимаю плечами, не отрываясь от блокнота.
«Согласна. Растение не самое красивое. Но жест был милый. И нет, он не мой „избранник“».
– Но он хочет стать твоим избранником.
Господи, что у меня за жизнь. Делаю глубокий вдох, откидываюсь на спинку стула и поднимаю нож для масла. Верчу его в пальцах, раздумывая, не пырнуть ли Жнеца в руку. Поднимаю взгляд и вижу отблеск веселья в его глазах, спрятанный как свет под слоями темной бумаги.
Он издевается. Ну… и я тоже могу.
Жнец наверняка думает, что я пошлю его к черту. Но я пишу совсем другое. Мысленно благодарю Карди Би и Меган Ти Стэллион за песню WAP. Всегда выручает.
«Да, думаю, хочет. Хотя, мы это „избранничеством“ не называем. Это как-то старомодно, Жнец. Нет, он хочет припарковать свой огромный грузовик в моем маленьком гараже».
Я показываю записку, и веселье в его глазах гаснет. Он изо всех сил пытается не злиться, а я тем временем расплываюсь в улыбке. Забираю свой блокнот обратно.
«На всякий случай, Жнец, чтобы ты понимал, он хочет, чтобы я сочилась и заставить меня кричать».
В его зрачках начинает разгораться едва заметный огонек.
«Он принесет ведро и швабру… Написать, для чего? Если хочешь, могу продолжить».
Для Жнеца это оказывается последней каплей. Он с силой прижимает ладонь к блокноту и притягивает его к себе, и в глазах у него вспыхивает пламя. Мы сидим в блаженном и неловком молчании до конца обеда, который он так и не доел, а мой кофе внезапно кажется не таким уж и горьким.
Всю дорогу Жнец не произносит ни слова. Я же трачу время на создание нового рисунка в блокноте. Текст песни WAP спиралью расходится от наброска ведра и швабры. Показываю Ашену, и он прожигает дорогу взглядом, как будто это душа, которую нужно немедленно забрать.
Когда мы подъезжаем к дому Эдии, она уже ждет нас на крыльце. Я отправила ей сообщение, что мы едем и что нужно Жнецу, надеясь, что она соберет информацию о потенциальных аптекарях для расследования. Чем меньше времени она проведет с Ашеном, тем лучше. В идеале – вообще нисколько.
