Текст книги "Тень на жатве (ЛП)"
Автор книги: Бринн Уивер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Я держу запястье над его грудью, и моя кровь капает в рану. Смесь моей холодной черной крови с его горячей вызывает едкий дым. Глаза Ашена закрыты, его лицо расслаблено. Я уже знаю, что одной вампирской крови недостаточно, чтобы спасти его от вечной смерти.
Откашливаюсь, прочищая горло. Не могу поверить, что делаю это. Не уверена, что помню все правильно. За пять тысяч лет стоило бы уделить больше внимания заклинаниям ведьм. Но всегда находились более важные дела… войны, пропитание, снова войны, бегство… Так что, если у Ашена вырастет змеиная голова, это не моя вина.
Я делаю глубокий вдох. Глаза Жнеца по-прежнему закрыты. Возможно, мне повезет, и он останется в бессознательном состоянии.
– Gasaan tiildibba me zi ab. Dul susi giskasilim tilla.
Мой голос так редко звучит в этом мире, что кажется почти чужим. Но я знаю его силу. Он подобен радуге, расцветающей в небе. Драгоценному камню, умножающемуся в руке. Обещанию всех надежд и мечтаний, стоит только захотеть. Короли и королевы молили меня о хотя бы одном слове.
Несмотря на всю магию моих слов, Жнец не двигается. Оглядываюсь. Туман оборотней рассеялся, и вокруг ни души. Только хриплое, прерывистое дыхание Жнеца и бешеный стук наших сердец.
– Niglulli duma galu barama niingar. Tirrama salutti sa kassapti sa ruhie ipusu supii arkis upuus.
Жнец молчит. Дыхание останавливается. Кажется, он испустил последний вздох вместе с моим заклинанием. Едва слышу слабое биение в его груди. Выжимаю еще немного крови в рану и закрываю глаза.
– Saggiu Ashen giu. Suna sitaba kilal azuus. Sunu liiktisuma. Asallah libakkunu, arrus maratuktuk.
Жду. Прислушиваюсь к любым изменениям. Но вокруг ни звука.
Наклоняю голову и отползаю назад. Я должна почувствовать облегчение. Еще один Жнец отправился в небытие, больше не сможет забрать ни одной души.
Не знаю, зачем вообще пыталась помочь. Может, потому что показалось несправедливым, что демон умирает от яда с небес.
Я кладу ладонь на живот, вспоминая тепло его руки. Ашен отвлек меня от битвы, пусть даже на мгновение. Но он не знал, кто я такая, и он нуждался во мне. Ему нужно закончить начатое, а я уверена, что Альфа все еще где-то бродит.
Делаю глубокий вдох. Когда я наконец открываю глаза, на меня смотрят два сияющих зрачка, черный цвет поглощен пламенем. Они прожигают меня насквозь ослепительным светом прозрения.
– Леукосия, – шепчет он.
…Вот дерьмо.
– Amah haass muhhaki usaanna teenki, – говорю я и со всей силы бью Жнеца рукоятью его же меча по голове, сводя на нет все свои усилия.
ГЛАВА 5
– Святые угодники, ты как из могилы, – говорит Эдия, затягивая меня с крыльца, окрашенного в небесный цвет, оберегающий от духов, в сердце своего обиталища. И она говорила правду. Я чувствовала, как силы покидают меня. Два часа как сумасшедшая бежала, чтобы достичь этого порога.
Она обмахивает нас дымящимся шалфеем, а потом ведет через гостиную. Злобный человек сказал бы, что в доме у Эдия хаос. Человек помягче назвал бы это эклектикой1. Но я знаю, что в этих стопках книг, в травах, свисающих с потолка, в свечах, выстроившихся на полках, и в перьях, торчащих из ваз, есть порядок. Эдия – опытная ведьма и коллекционер. А еще она моя лучшая подруга вот уже три столетия, поэтому я знаю, что она сейчас устроит мне разнос за то, что я натворила.
– Думаю, мне нужна помощь, – говорю я, следуя за ней на кухню. Ее бирюзовое платье в пол кружится вокруг ее ног, создавая яркий контраст с ее кожей цвета ночи.
Эдия бросает на меня взгляд через плечо, пока наливает воду в чайник. Ее черные глаза режут меня, как кинжалы.
– Я тебе это уже десятилетиями говорю. Тебе нужна помощь. И очень серьезная.
– Я имею в виду, как бы... больше помощи. Больше, чем обычно.
– Да, я вижу по твоему виду. Вырезала весь Сэнфорд?
– Нет. Только несколько незнакомых оборотней, – говорю я, садясь на барный стул у кухонного островка. Закатываю рукав и протягиваю руку, чтобы она видела укус, а она сочувственно морщится. Берет мою руку и рассматривает, а потом снова поворачивается к раковине.
– Почти зажило. Вижу, тебе удалось подкрепиться?
– Немного, – отвечаю я, и она кидает мне мокрую тряпку. Ловлю левой рукой, но брызги все равно летят в лицо.
– Стой. Что это за хрень? – Эдия показывает на след от укуса на запястье. Я вздрагиваю, и она прищуривается.
– Это еще одна проблема…
– Ты отдала кровь, чтобы кого-то спасти, – говорит она, и я киваю. – И обратила в вампира?
Я качаю головой.
– Помогла вампиру?
Морщусь и снова отрицательно качаю головой.
– Ведьме? Оборотню? Человеку? Это была Биан? С ней все хорошо? А что с Энди? – Эдия вздыхает, а я все отрицаю. – Хватит строить из себя немую сирену, давай рассказывай.
– Жнецу.
Я слышу, как Эдия задыхается. Слышу, как в ее венах бурлит кровь, наполняясь адреналином. Я смотрю на нее самыми грустными глазами, на какие только способна. Не действует.
– Ты спасла Жнеца? Да что с тобой не так? Тебя по голове били?
– Я сражалась с оборотнями вместе с ним. Они хотели его убить обсидиановым клинком с ядом «Крыло ангела», и мне показалось неправильным бросать его умирать возле сырной лавки.
– Не могла оттащить его за собачий салон? Это более достойное место для смерти.
Фыркаю и пожимаю плечами. Наверное, она права. Жаль, я об этом не подумала. Смотрю, как Эдия достает две кружки и роется в своих травяных сборах, пытаясь найти что-нибудь, что поможет залечить мои раны. Находит что-то подходящее и заливает кипятком чай с лимоном и лавандой из горшка на подоконнике. Там еще что-то намешано, о чем я не хочу думать. Перо колибри, которое она, наверное, даже не помыла. Кусочек сточенного собачьего когтя, перетертый в порошок. Гадость, конечно, но зато работает.
Эдия протягивает мне кружку и обеспокоенно смотрит на меня. Я беру ее руку в свою. Она теплая и успокаивающая, и во второй раз за вечер вспоминаю руку Жнеца, которая лежала на моем животе. Словно призрак, который поселился на моей коже. Эдия замечает, что я задумалась, и прищуривается. Я вижу, как ее осеняет, и она с недоверчивым смехом отдергивает руку.
– Ты ведь не просто дала ему выпить своей крови и надеялась на лучшее, верно? Ты еще и заклинание наложила.
– Возможно?..
– Да что ж ты творишь, Лу?! Серьезно?
Я киваю. Эдия отодвигает свой чай в сторону и отворачивается, чтобы взять две стопки и бутылку текилы с полки. Она наливает стопки и выпивает их обе, глядя мне прямо в глаза, затем наливает еще две и протягивает мне одну.
– Ну, хорошо, вампирша, – говорит она, открывая блокнот и снимая колпачок с ручки. – Давай рассказывай все по порядку, слово в слово.
Выпиваю рюмку текилы. Да, вампиры могут пить текилу. Да, в конце концов я напьюсь. И да, вполне вероятно, что сегодня.
Киваю, делаю глубокий вдох и закрываю глаза.
– Gasaan tiildibba me zi ab. Dul susi giskasilim tilla. Niglulli duma galu barama niingar, – говорю я, пытаясь воспроизвести каждую интонацию. Эдия что-то торопливо записывает.
– Что ж, неплохое начало, – говорит она, просматривая свои записи. Отлично, может быть, я действительно что-то помню из ведьминских заклинаний, которые учила за все эти тысячелетия. Хочу обрадоваться, но Эдия бьет меня по руке. – Давай подождем, чтобы увидеть, насколько ты все испортила, прежде чем праздновать, хорошо?
Я недовольно поджимаю губы.
– Для ведьмы ты какая-то зануда, знаешь? – говорю я. Ухмыляюсь, глядя, как она закатывает глаза, и тянусь за очередной стопкой текилы, но Эдия перехватывает мою руку и вкладывает в нее кружку с чаем. Ладно, теперь моя очередь закатывать глаза, но я все-таки делаю глоток, когда она бросает на меня сердитый взгляд. – Ну и? Выкладывай, давай. Я правильно сказала?
– Так заклинания не работают, Лу. Прежде чем что-то говорить, нужно хотя бы понимать, что ты собираешься сказать.
– Да, но я люблю сразу нырять в омут с головой, знаешь ли. К тому же, у меня не было времени, чтобы забежать к тебе и взять твой гримуар. Жнец ведь умирал.
Эдия внимательно изучает свои записи, и в ее глазах читается немой вопрос – а не лучше ли было ему умереть?
– Хорошо. Пока что я поняла: «Королева, дарующая жизнь умирающим. Оружие – сладкий голос. Моя музыка не позволит творить ни одному смертному». Получается, ты заявила себя как исполнительницу заклинания и благодетельницу Жнеца. И позаботилась о своем главном оружии – голосе.
Я поправляю плечи и ерзаю на стуле. Чувствую волнение. Должна признать, давно я так не веселилась. В последний раз такое было в прошлом году, когда я убила Барбосса «Бобби» Сарно на крыше его клуба. Три столетия ждала встречи с этим колдуном-ублюдком, который продал меня и отправил в подполье. Крыса поганая. Я помню, как его вздувшиеся вены пульсировали под моими пальцами, когда…
Эдия щелкает пальцами у меня перед лицом, вырывая меня из воспоминаний.
– Лу, сосредоточься! Что там дальше по тексту?
Я вздыхаю, решив, что мне придется вернуться к этим воспоминаниям позже.
– Tirrama salutti sa kassapti sa ruhie ipusu supii arkis upuus, – говорю я, наблюдая за тем, как Эдия что-то записывает и кивает головой. Потом она откладывает блокнот и направляется к холодильнику. Достает пакет с кровью и выливает его содержимое в кружку. – Ты меня балуешь, подруга, – говорю я, выстраивая перед собой три варианта – кровь, текилу и чай.
– Ну да, вообще-то, это и в моих интересах тоже. Просто ты становишься невыносимой, когда голодна, и это раздражает. Итак, следующее: «Отврати гнев колдуньи, что применила яд. Очисти быстро околдованного». Вполне неплохо. Женщина его отравила?
– Да, кажется, кто-то из высшего звена стаи.
– Хорошо. Четко и по делу. Пока все замечательно, Лу.
Улыбаюсь Эдии, но чувствую, что она все еще беспокоится. И у нее есть все основания. У меня талант все испортить самым неожиданным образом. Но иначе было бы скучно, правда?..
– Что дальше?
– Saggiu Ashen giu, – отвечаю я.
Эдия хмурится.
– Имя твоего Жнеца – Ашен?
– Он не мой Жнец, – говорю я, ощущая что-то похожее на румянец на щеках, насколько это возможно для вампира.
Эдия бросает на меня взгляд, и в ее глазах вспыхивают искорки. Я сверлю ее взглядом, и она возвращается к своим записям.
– Ладно-ладно. Приняла к сведению. Не твой Жнец, – Эдия сдерживает смешок и наклоняет голову, как будто размышляет над вопросом. – «Сердце Ашена, обрети покой». Он был ранен в сердце?
– Близко, – пожимаю плечами.
– Близко? Или прямо в сердце?
– Откуда мне знать, Эдия? Рядом, но не совсем?
Эдия снова улыбается, но продолжает смотреть в свой блокнот.
– Хорошо. Интересный выбор слов, вот и все.
Я чувствую, как к щекам приливает жар. Прижимаю к ним пальцы, а затем нервно перебираю напитки, останавливаясь на горячем чае и прижимая его к лицу, чтобы скрыть свой взгляд от Эдии, если она взглянет вверх. Я вижу ее улыбку сквозь пар и уверена, что она прекрасно понимает, что я делаю.
– Что дальше, вампирша? – спрашивает она, не поднимая глаз, и в ее голосе слышится усмешка. Я закатываю глаза.
– Suna sitaba kilal azzus.
Эдия прищуривается и хмурит брови. Она наклоняет голову.
– «Его сияющее оружие всегда с ним». Вау, Лу. Это действительно хорошо.
– Знаю, правда я молодец? – говорю я, одаривая ее широкой улыбкой. Впервые вижу в глазах Эдии искорки восхищения. Думаю, может быть, я не облажалась. И кажется, Эдия тоже начинает в это верить.
– У тебя немного перепутались местоимения в этой строке и в первой фазе заклинания, но все равно пойдет. Он не может убить тебя своими руками. Сколько еще?
– Эмм... еще две строки основного заклинания...
– Что значит «основного заклинания»?
Я хватаю рюмку текилы и вырываю бутылку из рук Эдии прежде, чем она успевает моргнуть. Страх гасит надежду в ее глазах, и я ставлю рюмку, отпивая прямо из бутылки, пока она не отбирает ее у меня, чтобы сделать то же самое.
– Выкладывай, – говорит она.
– Ну, потом я сказала: «Suna liiktisuma. Asallah libakkunu, assus maratuktuk».
Эдия робко смеется, но я вижу, что она сдерживает себя, потому что знает, что худшее еще впереди.
– Что у тебя с сердцем этого Жнеца?
– Да ничего, черт возьми.
– Ну, судя по твоему заклинанию, что-то есть. Он горячий? Держу пари, он очень горячий.
– Он демон, так что да, он слегка теплый.
Эдия закатывает глаза и одаривает меня понимающей улыбкой.
– Я не это имела в виду, – когда я издаю тихое шипение, она поднимает руки в знак капитуляции. – Ладно, страшная вампирша. Что ж, хорошие новости в том, что ты привязала его к себе, и, видимо, заколдовала его сердце.
Я стону, закрывая лицо руками.
– Что за черт? Я наложила любовное заклинание?
Эдия смеется и хлопает меня по руке.
– Нет, это невозможно, Лу. Не по-настоящему. Может, он немного увлечется тобой, на день-два, максимум. Это больше про разрушение барьеров, а не про завоевание любви. Так что это, вероятно, к лучшему. К сожалению, в «Suna liiktisuma» есть подвох. Ты не только привязала его к себе, но и себя к нему. Независимо от того, по какой причине он здесь, ты обязалась помочь ему выполнить миссию.
Я тяжело вздыхаю и отворачиваюсь к окну, думая о преступлении, из-за которого он пришел, и об Альфе, которого он еще не забрал. Если мне нужно будет помочь ему убить больше оборотней, это, наверное, не самое плохое, что может случиться.
Но есть один маленький нюанс...
– Только вот в чем проблема, – начинаю я, нервно заламывая руки. Пальцы на правой руке все еще немного онемевшие, и я делаю глоток из обеих кружек, а затем из бутылки текилы, пока Эдия кривится, умело сочетая отвращение со страхом. – Когда я читала заклинание, Ашен, казалось, был без сознания. Я думала, он не выживет. А потом он открыл глаза... И потом он... сказал мое имя. Мое настоящее имя.
Эдия отталкивается от стойки как от огня.
– Что за хрень, Лу? Какого черта вообще?
– Но потом я сказала «Amah haas muhhaki usaanna teenki» и со всей силы врезала ему по голове его же мечом. Ну, прямо так врезала, что чуть снова не убила.
– Но ты же не убила его, так?
– Нет, но я ему врезала. Прямо очень сильно.
Наступает долгая, безмолвная пауза. Мы просто смотрим друг на друга, едва моргая. Несмотря на все мои наглые шутки и глупые выходки, правда в том, что я напугана. Впервые за долгое время мне действительно страшно. И Эдия это понимает. Я вижу по ее глазам.
Эдия тянется к моей руке. В ее взгляде не только страх, но и грусть.
– «Я наношу удар по твоему черепу, я запутываю твой разум», – шепчет она, и я киваю. – В твоих словах слишком много недомолвок, Лу. Ты оставила будущее незавершенным, без защиты. В следующий раз, когда он увидит тебя, он может вспомнить, кто ты на самом деле. И это будет расплата хуже смерти.
В тишине слышно только потрескивание свечи, прерывистое дыхание и стук наших сердец. Эдия сжимает мою руку.
– Есть только одно, что я могу тебе посоветовать, Лу.
Я думаю об этом еще до того, как она произносит вслух.
Мне нужно бежать.
ГЛАВА 6
Да, я, конечно, побегу. После того, как закончу свою смену. Я не из тех, кто бросает Биан в беде.
Работа горничной в гостиницы «Лебедь» – просто идеальное занятие для вампира. У меня есть доступ буквально ко всем уголкам отеля. Я могу даже попасть в хорошо оборудованную комнату охраны, пережиток времен Альянса Соседской Взаимопомощи. Может, помните его из новостей? Весь этот скандал с премией «Деревня Года»? В любом случае, помимо возможности копаться в записях с камер наблюдения, уборка номеров дает мне доступ к личным данным гостей, что очень удобно, когда я хочу выследить таких придурков, как Джесси, в их родных городах.
...Блять.
Черт, черт, черт.
Джесси.
Я совсем забыла, он же в переулке.
С другой стороны, я и Жнеца оставила там. Наверное, надо было остаться на крыше и посмотреть, как они очнутся, вместо того, чтобы бежать к Эдии в Бердлип.
Так вот, в любом случае, работа в отеле сейчас для меня просто идеальна. Она не приносит много денег, но мне и не нужно много. У меня есть небольшие тайники с наличными (поняли, да?) повсюду, и если мне понадобится больше, я могу украсть еще. Биан разрешила мне жить в иронично названной комнате «Замок», размером с чулан, так что последние пятнадцать лет я занималась именно этим. Тусовалась в Сэнфорде, убирала номера, молчала.
Я знаю, что вы сейчас думаете: «Лу, звучит ужасно скучно». Но это не так. Я, может, и живу в тенях Сэнфорда, но жители просто считают меня немой горничной, работающей в «Лебеде». Некоторые, наверное, считают меня странной, но я не единственный необычный персонаж в Сэнфорде. Если вы так думаете, то явно не встречали Лурча. Все, что он говорит, это «Йеерс» в знак согласия и «Нооуп» в знак несогласия.
Вчерашняя ночь заставила меня осознать, что я немного застряла в самовольно созданном болоте. Драться с оборотнями было захватывающе. Ударить Жнеца по голове было весело. Расшифровывать свои корявые заклинания вместе с Эдией было... даже как-то освежающе. Да и я давно тут живу. Все вокруг стареют, а я – нет. Я никогда не старею. Могу менять прическу, макияж, гардероб, но выгляжу все равно на двадцать пять. Наверное, так будет всегда.
Так что, да, думаю, пора уходить.
Я знаю, что мне следовало сбежать прошлой ночью, но, честно говоря, дело не только в работе. Просто трудно прощаться. Такое ощущение, что я только этим и занимаюсь. Даже зная, что так будет безопаснее для всех, все равно мне больно.
Я собрала вещи еще вчера, так что, как только закончится смена, мне останется только схватить их и уйти. Даже не буду переодеваться. Знаю, Биан будет сидеть на ресепшене, как обычно разгадывать кроссворд. Она наверняка знает, что я могу исчезнуть в любой момент. И, наверное, догадывается, что дело не только в моем молчании.
Отдам ей записку, что нужно уехать на какое-то время. И больше не вернусь. Если ей нужна помощь на пару часов, я останусь. Я ей обязана. К тому же, я вчера всю ночь бегала по городу, чтобы сбить преследователей со следа.
Что... совершенно не сработало. Вообще.
Я резко останавливаюсь, входя в холл. Жнец здесь, сидит в синем кресле с высокой спинкой, закинув ногу на ногу, читает вчерашний выпуск «Граждане Сэнфорда». Он выглядит невероятно симпатично в своих черных брюках, начищенных брогах и черной рубашке на пуговицах. Рукава закатаны до локтей, из-под ткани видны его татуировки.
Его взгляд встречается с моим и не отпускает.
Черт.
Сумка соскальзывает с моего плеча и с грустным стуком падает на пол рядом с ресепшеном. Я смотрю на Биан. Она сосредоточенно разгадывает кроссворд.
– У тебя посетитель, – говорит она, не поднимая головы.
Только сейчас понимаю, что она не про Ашена.
Во всем этом хаосе я совсем забыла, что сегодня вторник. День «Эрудита2».
Энди поднимается с диванчика в другом конце холла, сияет улыбкой во весь рот. В руках несет горшок с каким-то растением. Протягивает его, как жертву богам. За ним, на круглом столике у неработающего камина, уже расставлена игра.
Боже, что за хрень. Почему все так неловко.
Стараюсь не смотреть в сторону Жнеца, но чувствую, как он прожигает меня взглядом. Энди даже не смотрит в сторону Ашена. Наверное, стоит сказать, что Энди Картрайт – детектив местной полиции, но он не особо наблюдательный.
Выдавливаю из себя самую приветливую улыбку и иду к Энди.
– Это спатифиллум, – говорит он, протягивая мне горшок, когда я останавливаюсь. – Сержант Энджел говорит, он помогает думать и кислородом воздух очищает... ну, что-то такое.
Улыбаюсь шире и прикладываю руку к груди в благодарность. Замечаю, что на руке видны розовые следы от укуса оборотня. Рана еще заживает. Энди не замечает. Или делает вид. Бросаю быстрый взгляд на Ашена. Он следит за движением моей руки с хищной внимательностью. Как сокол за добычей. Смотрит, как я ее опускаю, потом снова встречается со мной взглядом. На лице ничего не написано. Когда я прищуриваюсь, он наклоняет голову, словно оценивает мое закипающее раздражение. Подавляю подступающую панику, отворачиваюсь, забираю горшок у Энди и ставлю его на каминную полку.
Я сажусь за стол и складываю руки на коленях, как примерная вампирша. В последние месяцы наши еженедельные игры в «Эрудит» стали моим главным развлечением. Да-да, я знаю, вы сейчас думаете: зачем сирена-вампир, которая знает наизусть текст песни «WAP», во вторник вечером играет в «Эрудит» с городским копом? Ну, во-первых, это отличный источник информации. Например, так я узнала про ту свадьбу, где Джесси Бейтс устроил драку. Такие сплетни – полезная информация для вампира, который охотится на подонков.
Кроме того, мне просто ужасно скучно, а «Эрудит» – это хотя бы какое-то развлечение.
Так что я позволяю себя очаровывать... Неумелому, но милому детективу Картрайту с его усиками...
...С помощью спатифиллумов и настольных игр...
...Настольные игры.
Боже милостивый. Надо валить из этого Сэнфорда. Срочно.
Мы начинаем играть, и Энди рассказывает о последних новостях в городе, которых сегодня немного. Сбежал лебедь мистера Стакера. На городской площади появились граффити. Несколько подростков в толстовках были арестованы и, вероятно, будут чистить раскрашенные кирпичи зубными щетками в течение следующих нескольких недель на летних каникулах.
Улыбаюсь и киваю в нужных местах, выкладывая слова на доску. Чувствую себя немного спокойнее в присутствии Ашена. Просто потому, что он пока меня не убил. Под «спокойнее» я подразумеваю, что готова обмочиться всего на 90 процентов, а не на 99, как десять минут назад. Бросаю взгляд в его сторону. Он делает вид, что читает газету. Но потом наши взгляды сталкиваются, и я не могу отвернуться.
– Кстати, – начинает Энди, и я так резко вздрагиваю, что колено врезается в стол. – Ты в порядке? Извини, я не хотел тебя напугать, – говорит он, похлопывая меня по руке. Я бросаю взгляд на Ашена, его глаза по-прежнему прикованы к моим, словно мы связаны невидимой нитью. Когда я снова смотрю на Энди, вижу, что он даже не заметил нашего безмолвного диалога.
Боже, ну и тормоз, прости Господи. Милый, конечно, но тупой.
– Так вот, тут еще один случай произошел, – продолжает Энди, выкладывая слово «рядовой» на доску. – Вчера в участок пришел один парень, утверждал, что видел демона с горящим мечом в переулке за сырной лавкой.
Я приподнимаю бровь в притворном удивлении и выкладываю слово «съебись». Что такого? Мы играем по своим правилам. И это всегда веселит Энди...
...Каждый. Гребаный. Раз.
Энди ухмыляется, любуясь моим словом, и добавляет «сердце» на доску. Я хмурюсь, но тут же вспоминаю о своей маске и выдавливаю самую искреннюю улыбку, как только Энди смотрит на меня.
– Да, говорит, шел мимо и вдруг очнулся в переулке, а над ним стоит демон с мечом, и глаза огнем горят.
Жнец фыркает и прикрывает смех кашлем. Я украдкой бросаю взгляд в его сторону, но он уже спрятался за газетой.
Я выкладываю на доску слово «нахуй».
Энди хихикает и ставит «кретин» на доску.
– Да уж, наверное, ударился головой, потому мы его в больницу отвезли. Видать, переел сырных бутербродов на ночь, – подмигивает он. Ему самому кажется, что он остроумно пошутил, и я выдавливаю поощрительную улыбку. Я краем глаза вижу, что Ашен выглядывает из-за газеты. Он хмурится, как будто чего-то не понимает.
И тут мне выпадает шанс выложить слово, которое ждало своего часа. «Жнец».
Съебись нахуй, Жнец.
Энди увлечен подсчетом очков, а я тычу пальцем в слово на доске и сверлю Ашена взглядом, повторяя беззвучно: «Съебись нахуй, Жнец».
Его глаза сужаются, и я повторяю слова снова и снова, пока Энди не поднимает взгляд. Я одариваю его милой улыбкой.
– Ха-ха, смотри! Съебись нахуй, жнец! Не сегодня, Скелетор! Да, Лу?
Энергично киваю.
Энди внезапно начинает петь, и я сжимаю зубы под маской улыбки.
– We'll be able to fly, don't fear the reaper, Baby, I'm your maaaaan3.
Слышу, как Биан давится смехом за стойкой. Хочется провалиться сквозь землю. Смотрю на Жнеца: он сверлит меня взглядом.
После этого музыкального кошмара мы заканчиваем партию и начинаем новую. Наконец, приходит время прощаться, и Энди снова пытается выудить из меня согласие на настоящее свидание. Как всегда, я уклоняюсь от ответа. Благодарю за цветок, прижимаю руку к сердцу. Даже чмокаю его в щеку. От усов щекотно. Он улыбается так искренне и застенчиво. Вот за это я его и ценю. Он настоящий. Милый. Заботливый.
И одинокий. Я тоже одинока. Когда Энди рядом, я чувствую себя немного лучше.
– Ну, в то же время на следующей неделе, Лу? – спрашивает он, когда я провожаю его к двери. Киваю и улыбаюсь, и на этот раз моя улыбка искренняя. Я смотрю, как он выходит, садится в патрульную машину и уезжает.
Когда я поворачиваюсь обратно, Жнец уже нависает надо мной.
В его глазах вспыхивает пламя. Он сжимает мою руку в месте над тем самым укусом, которым я спасла ему жизнь.
– Нам есть что обсудить, вампирша, – говорит он и тащит меня на солнце.
ГЛАВА 7
Боже, ну у вас и лицо. Не волнуйтесь. Помните, что я говорила? Солнечный свет мне не вредит. В старые-добрые времена, я с сестрами днями торчала на пляже, мы ждали корабли, чтобы потом силой голоса разбить их о скалы. Вот это было весело! И загар был классный.
Но, честно говоря, тащить меня куда-то против воли – это просто наглость. Поэтому я доходчиво объясняю Жнецу, что о нем думаю. Ударом в челюсть.
Что, в общем-то, ни к чему не приводит. Кроме того, что он становится еще злее. Хотя есть чему радоваться: у него на виске роскошный фиолетовый синяк от удара мечом, которым я его огрела прошлой ночью.
На заметку: бить Жнеца не кулаком, а чем-нибудь увесистым.
Ашен тащит меня через улицу в парк, и только убедившись, что поблизости нет лишних глаз и ушей, чуть ослабляет хватку. Пфф. Он явно никогда не был в Санфорде. Таких укромных мест здесь просто не существует. Если он решит меня тут прикончить, вся округа будет в курсе.
Он останавливает нас под ветвями плакучей ивы, удерживая мою руку, пока я извиваюсь в знак протеста. Он смотрит на меня с таким видом, будто в его глазах скопилась вся ярость преисподней.
– Как тебя зовут? – грубо спрашивает он.
Что ж, может, мое колдовство все-таки работает.
Я показываю на свой бейджик, приколотый на груди. Там просто написано: Лу.
– Лу, – хмурится он.
Надо было придумать себе что-то менее похожее на Леукосию, конечно. Но так проще. Я знаю, что откликнусь на это имя. И оно напоминает мне о сестрах. Все равно никто не поверит, что я живу с 1700-х годов. Так что можно не заморачиваться.
Жнец все еще хмурится.
– Лу, а дальше? Фамилия?
Я мотаю головой и тыкаю пальцем в бейджик. Просто Лу.
– Просто Лу? Что это еще за фигня? Как у Бейонсе?
Я с размаху бью его в лицо, но он успевает перехватить мою руку. Замечаю мимолетный намек на улыбку. Вот же гад.
– Почему ты молчишь?
Я смотрю ему прямо в глаза. Гнев постепенно уступает место чему-то похожему на смирение. Опускаю взгляд. Делаю жалостливое лицо, на котором, надеюсь, читается нужное сочетание «я столько всего пережила» и «я прошла такой долгий путь, не связывайся со мной». Когда я поднимаю глаза, Ашен все так же непроницаем.
– Так что? Ты не хочешь говорить или не можешь?
Закатываю глаза. Какой смысл в этом цирке? Чего я ожидала? Поднимаю два пальца, давая понять, что не могу говорить. Это чистая правда. Если я заговорю, он меня разорвет на части прямо здесь, посреди парка.
Ашен сужает глаза. Его хватка усиливается. Вокруг нас клубится черный дым. Я вижу, как он борется сам с собой, сдерживая свои демонические порывы.
– Интересно. Но, помнится, при нашей первой встрече ты умудрилась подчинить себе человека. Как же тебе удалось сделать это молча, вампирша?
Я выдавливаю самую саркастичную и слащавую улыбку и жестикулирую: Гребанный магический язык жестов, ублюдок.
Судя по его выражению лица, он ни черта не понимает.
– Я не знаю язык жестов.
Пожимаю плечами, давая понять, что это не мои проблемы. Глаза Ашена все еще полны подозрений, но выражение его лица немного смягчается. Я чувствую, как кончик его большого пальца медленно скользит по розовым рубцам на моем запястье, так осторожно, словно он надеется, что я ничего не замечу. Но я замечаю. Тепло разливается по моей коже, словно след от падающей звезды.
– Последнее, что я помню с прошлой ночи – это как ты укусила себя за руку, чтобы залечить мою рану.
Я сглатываю и киваю. Жнец пристально смотрит на меня и сжимает мою руку, чтобы поднять ее. Я вижу, как в его глазах вспыхивает подозрение, когда он указывает на свою татуировку, выполненную витиеватым каллиграфическим шрифтом на предплечье. Узнаю эти слова. Там мое заклинание, выполненное черными чернилами, за исключением слов Sunu liiktisuma, которые сияют белым светом. Ашен показывает на мое предплечье. И тут я вижу ее впервые. Линию, сверкающую на солнце, словно опал.
Sunu liiktisuma.
Да будут они связаны.
– Как тебе удалось это сделать, если ты не умеешь говорить? – спрашивает Ашен. – Как ты вообще сотворила это заклинание? Ты не ведьма.
Ладно, хватит. Если отбросить эти раздражающе проницательные вопросы Ашена, у меня тут вот какая проблема. Может, я и не похожа на чопорную и элегантную вампиршу из ваших влажных фантазий. Но манеры у меня есть. Я предпочла заговорить прошлой ночью, подвергла себя опасности, чтобы помочь этому неблагодарному придурку. Его предположение, что я ничего не могу добиться без голоса, меня бесит. Это несправедливо. И если мы теперь связаны, он очень скоро поймет, что ошибается. Я могу многое сделать, не произнеся ни слова, например – прикончить его во сне.
Я не шевелюсь, не показываю пальцем, не использую жесты. Просто прожигаю его взглядом, жду, когда он сломается и скажет что-то информативное.
Он не собирается отступать.
В конце концов, я сдаюсь и тычу пальцем в его грудь, прямо в то место, где, я уверена, рана еще не зажила. Он дергается. Тычу снова, он пытается отбросить мою руку, но я быстрее, чем он думает.
Показываю на свою руку, которую он все еще держит. Потом на него и беззвучно произношу: «Не за что, мудак». Тыкаю в него пальцем на каждый слог, повторяя: «МУ-ДАК», вырываю руку и поворачиваюсь, чтобы вернуться в отель.
– Стой! Подожди, – говорит он, появляясь передо мной. Я пытаюсь обойти его, но он не дает. Сверлю его взглядом, он отвечает тем же, вижу вспышку пламени в его глазах, и отражение красного отблеска моих. – Зачем?
Вскидываю брови, складываю руки на груди.
– Зачем ты это сделала? Тебе же плевать на Жнецов. Да всем плевать, если нет выгоды. Тебе, вроде, ничего не нужно от меня. Ты собиралась сбежать, у тебя стоит сумка в холле гостиницы, – он делает шаг вперед, ждет, будто я вдруг заговорю. – Ты могла просто уйти, но спасла меня. Почему?
Даже если бы я могла ответить, я не знаю, что сказать. Потому что я правда не знаю. Не понимаю, зачем это сделала. Наверное, не стоило. В конце концов, его братья убили почти всех моих сестер, первых вампиров, обладавших магией. И то же самое с ведьмами-оборотнями, некогда дикими и свободными, и с первыми оборотнями, чья сила оставалась с ними и в человеческом обличье. Те, у кого была власть, всегда оказывались виновными. Жнецы уничтожали нас, бессмертных, на протяжении веков, без суда и следствия, часто без причины. На самом деле, этот Жнец последний, которого я должна спасать от смерти.
