Текст книги "Скелет (ЛП)"
Автор книги: Бринн Уивер
Соавторы: Триша Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Нет, – шепчу я. Желчь подступает к горлу, но мне удается сдержать ее. – Нет.
«Это всего лишь воспоминание, – сказал однажды Джек. – Это больше не реально».
Я делаю несколько глубоких вдохов, выпуская их тонкой струйкой воздуха между поджатыми губами.
Он прав. Это просто воспоминание.
Я снова открываю глаза.
– Это реально, – говорю я.
Мои глаза наполняются слезами, когда я вижу пустую гостиную дома моего детства.
Я напрягаю запястья и лодыжки, чтобы освободиться от стяжек, привязывающих меня к деревянному стулу в центре комнаты, но они еще ослаблены хлороформом. Глубокие вдохи наполняют мою грудь, я пытаюсь вывести наркотик из организма. Я хнычу, переводя взгляд на потолок, подальше от кремового ковра, который заменил тот, что когда-то впитывал кровь и битое стекло. Выглядит точно так же, как я помню.
Гудящая боль отдается в ушах, когда сердце набирает обороты, преодолевая остаточное облако успокоительного.
– Отпустите меня, черт побери, – кричу я пустому дому, грохоча стулом. Мой язык кажется слишком толстым во рту, из-за чего мои слова звучат невнятно. Пластик причиняет боль запястьям, я вкладываю всю свою оставшуюся силу в то, чтобы выкручивать руки в тщетной попытке освободиться.
– Извини, Изабель.
Хейз входит в комнату из кухни. Он выглядит извиняющимся. Но и решительным. Какой бы план он ни привел в действие, он полон решимости довести его до конца.
– Ты, блять, ударил меня электрошокером. И накачал наркотиками. Какое тут извини?
Дыхание вырывается у меня из груди, когда Хейз медленно сокращает расстояние между нами с бутылкой воды в руке. Он специально вскрывает запечатанную крышку, показать, что он к ней не прикасался. Мне ненавистна мысль о том, что он подносит ее к моим губам, как отец ребенку, но я отчаянно хочу пить. Я осушаю половину бутылки, все это время свирепо глядя на него.
– Я знаю, это кажется чересчур, – говорит Хейз, вытирая капельки с моего подбородка. – Но поверь, это для твоей безопасности и безопасности многих других.
– Сейчас я не чувствую себя в безопасности, мистер Хейз, – киплю я, натягивая путы до тех пор, пока кожа не начинает гореть. – Ты должен отпустить меня.
Его пристальный взгляд скользит по моему лицу с покровительственным выражением сочувствия. Я почти могу прочитать его мысли по серо-голубым глазам. «Бедная девочка, она даже не понимает, что так будет лучше».
Толстый палец Хейза скользит по моей щеке, и я вздрагиваю.
– Боюсь, я не могу этого сделать, Изабель. Это единственный способ вывести его из себя.
Чернота съедает границы моего зрения, и я закрываю глаза, пытаясь замедлить дыхание.
Сосредоточься. Оставайся здесь.
Когда я открываю глаза, приковываю их к Хейзу, единственной фигуры здесь, которая могла бы удержать меня от соскальзывания в прошлое. Тьма рассеивается, но ее присутствие витает в воздухе, как угроза далекой бури.
– Кого, мистер Хейз? Молчаливого истребителя? Удачи.
– Джек – не Истребитель, – говорит Хейз, завинчивая крышку на бутылке с водой и отворачиваясь.
– Да ладно, блять. Я все время тебе это говорила.
– Джек – призрак Три-Сити.
На мгновение воцаряется тишина, а затем мой недоверчивый смех наполняет комнату.
– Это безумие, Хейз. Кто, черт возьми, такой «Призрак Три-Сити»? Господи. Ты только что похитил женщину, чтобы поймать призрака?
Хейз ставит бутылку на пол и берет складной стул, прислоненный к стене, устанавливая его так, чтобы сесть напротив меня. Его внимание привлекает что-то на полу за моим левым плечом. Я поворачиваюсь так сильно, как только могу, и следую за его взглядом к широкому монитору и черному ящику на ковре, на экране которого отображаются данные с девяти разных камер, включая комнату, в которой мы находимся.
Когда Хейз снова смотрит на меня, он кладет предплечья на колени и переплетает пальцы.
– Я понял, в чем мы ошиблись, когда просмотрел видеозаписи одного из баров в центре Эшгроува. «Шотландец». Мы выслеживали нескольких потенциальных подозреваемых, все они были связаны со строительным бизнесом. Один был разнорабочим, который часто посещал бары в центре города, и «Шотландец» был его любимым.
Я сглатываю, туман от хлороформа рассеивается с каждым выбросом адреналина, который проходит через мое сердце.
– Итак, ты хочешь сказать, что знал, за кем охотишься, и куда он ходил, но ты его не поймал. А потом он убил мою семью и чуть не убил меня в процессе. И, вау, все это не имеет никакого отношения к Джеку. Правильно?
– Изабель…
– Кайри, ради всего святого…
– Ты же знаешь, Кайри, что все не так просто, когда дело касается ФБР. Есть процедуры, которым нужно следовать, и потенциальные альтернативные подозреваемые, которых нужно исключить. Составители профиля знали, что мы ищем кочевника, который не остается в одном месте жительства дольше нескольких дней за раз. Кого-то, страдающего паранойей. Но я был уверен, что знаю, кто это был. Тревор Уинтерс, – говорит Хейз, качая головой, и его взгляд устремляется через гостиную туда, где когда-то безжизненно лежали на полу тела моих родителей.
Он, кажется, теряется в воспоминаниях, его голос тоньше, когда он говорит:
– Уинтерс был главным подозреваемым. Мы получили информацию о том, что мужчина, соответствующий его описанию, забронировал номер в мотеле «Сокровище». ФБР собиралось провести там обыск. Я убедил босса, что у меня есть альтернативный план – установить ловушку в его наиболее вероятных охотничьих угодьях. Его видели в «Шотландце», куда студенты колледжа любили ходить за дешевыми напитками, и я попросил персонал устроить там в тот вечер розыгрыш с дешевыми напитками, чтобы привлечь местных ребятишек. Но Уинтерс в тот вечер не пошел в «Шотландец», и команда все равно совершила налет на отель.
Когда Хейз снова сосредотачивается на мне, в его глазах читаются одновременно раскаяние и убежденность.
– Я был уверен, что наш рейд отпугнул его, – говорит он. – Казалось, мы выгнали Молчаливого Истребителя из города, что он изменил свои методы, чтобы оставаться скрытым. Я продолжал искать его следы, что-нибудь, что подскажет, где он находится. Но, только приехав сюда, я понял то, что ускользало от меня все эти годы. Дьявол крылся в деталях. Доктор Соренсен.
Хейз достает из внутреннего кармана пиджака несколько черно-белых фотографий. Это зернистое изображение мужчины, стоящего в очереди в баре, скриншот из видео. Даже несмотря на плохое разрешение и отсутствие цвета, я сразу узнаю Джека.
– Седьмого сентября, в том же году, когда на тебя напали, – говорит Хейз. Он показывает мне другой. Затем еще один. И еще. Джек присутствует в каждом из них. – Тринадцатое сентября. Четырнадцатое сентября. Пятое октября.
Хейз показывает мне последнюю фотографию. На этом снимке я вижу еще одно знакомое лицо в профиль на переднем плане, а Джек сидит через несколько столиков от меня и Уинтерса.
Тревора Уинтерса. Молчаливого Истребителя.
Джек на снимке не реагирует. Он наблюдает. Он хочет подтверждения того, что его теории верны.
Пот покрывает мой лоб и заднюю часть шеи. Я сжимаю и разжимаю пальцы ног в ботинках. Я впиваюсь ногтями в потертые деревянные подлокотники.
Это вещи, к которым можно прикоснуться, они реальны. Этот человек на фотографии мертв. Джек дал тебе доказательство. Его последние останки – сокровище в твоей хижине.
Стальные нотки в моем голосе удивляют даже меня саму, когда я говорю:
– Переходи к сути, Хейз.
– После того, как ты повзрослела и вышла из приемной семьи и сменила имя, я следил за тобой, просто чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Но когда в районе колледжа Три-Сити стало происходить все больше исчезновений, все они были мужчинами, с которыми, казалось бы, практически не было связей, их тела так и не нашлись, и все это в широком радиусе вокруг тебя, я начал верить, что неуловимый Истребитель взялся за старое. Когда я услышал об исчезновении в университете, это было слишком близко. Я начал проверять всех, кто связан с тобой. Представь себе мое удивление, когда я просмотрел все собранные мной улики по убийце и нашел Джека Соренсена на видеозаписях из «Шотландца».
– Что именно это должно доказывать? Что Джек жил в том же городе, что и я, и вел светскую жизнь? Я уже знала это. Это ничего не доказывает. Кроме того, Джек работал в университете Уэст-Пейн раньше меня.
Хейз откидывается на спинку стула и перекладывает фотографии во внутренний карман пиджака.
– Сначала я подумал, что, возможно, мы все это время искали фальшивый профиль Истребителя. В этом был смысл. Джек – блестящий человек. Он мог замести следы в Эшгроуве, разделив свой метод действий, с одной стороны оттолкнул нас подальше, возможно, возложив вину на кочевника, а с другой, забирал других жертв. Но реальное объяснение гораздо проще, не так ли? Было два серийных убийцы.
– Я не понимаю, – говорю я.
– Джек убил Уинтерса, Молчаливого Истребителя. Как только угроза его территории была устранена, он двинулся дальше. Возможно, сначала он даже не понял, что ты выжила. Но когда ты появилась в Уэст-Пэйне столько лет спустя, это была возможность, от которой он не мог отказаться. И все это время он убивал в районе Три-Сити, развлекал себя до тех пор, пока не получил от тебя все, что хотел.
– Это теория не имеет доказательств. А теперь ты, блять, похитил меня и притащил – именно сюда из возможных гребаных мест на планете, – говорю я, дико осматриваясь по сторонам, прежде чем устремить свирепый взгляд на Хейза. – Что ты собираешься со мной делать, когда он не появится, а? Убьешь меня в доме моего детства?
– Я знаю, тебе сейчас тяжело, но Джек не сможет устоять перед симметрией. И на этот раз нет никаких ненужных препятствий. Здесь нет никакой бюрократии. Никто не усомнится в доказательствах, которые находятся прямо перед нами. На этот раз мой план не провалится.
Нахмурив брови, я опускаю голову и закрываю глаза. Я знаю те части моей истории с Джеком, которые Хейз изложил правильно. Но я также знаю те, где он ошибся.
Джек не захочет приезжать. Для него я не образец симметрии, перед которым он не сможет устоять. Я не приз.
Он сам это сказал: я доставляю неудобства.
Джек заботился обо мне так сильно, как только мог, но только потому, что я его вынудила. И это, вероятно, сбило его с толку. Я вывела Джека далеко за пределы его возможностей. Единственная причина, по которой он действительно остался, – это из-за угроз, которые я высказала в ту ночь, когда убила Мейсона. И теперь, предоставив ему доказательства, которые так долго хранила, я дала Джеку все основания уйти. Немедленно.
Я могу только надеяться, что он уже воспользовался своим шансом.
Ничто из этого не меняет моих чувств. Я знаю, что люблю Джека Соренсена. Как бы мне ни было больно признавать это, я также знаю, что Джеку будет лучше, если он воспользуется шансом и сбежит.
И он достаточно умен, чтобы тоже это понимать.
– Джек не придет, Хейз, – говорю я, качая головой. Слеза скатывается по моей щеке. – Он этого не сделает. У него больше нет для этого причин.
– Он придет. Ты изучала поведение хищника, Кайри. Ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, что люди по своей сути не так уж сильно отличаются от зверей. Джек считает, что он находится на вершине пищевой цепочки, и для такого человека, как он, ты – ценная добыча на его территории. Он придет, чтобы выгнать меня из своих владений и забрать обратно то, что, по его мнению, принадлежит ему, точно так же как он сделал с Молчаливым Истребителем
– Нет.
– Он, наверное, даже тебе это говорил, верно? Что ты принадлежишь ему? Ты – его?
Я могу только покачать головой, мои губы дрожат, я плотно сжимаю их.
«Я здесь не претендую ни на кого, кроме тебя, Лилль Мейер».
Мой подбородок опускается на грудь. Слезы капают прямо из открытых глаз, я моргаю, глядя себе на колени. Мое сердце обжигает кости своими яростными ударами.
– Но он никогда не говорил, что любит тебя, не так ли? Потому что он не может. Джек – мастер манипуляций, и он хочет держать тебя в своей власти.
– Прекрати, – шепчу я. Несмотря на понимание, что он говорит правду, это все равно поражает меня в грудь, как огненная стрела, когда я слышу это со стороны, а не только в своем собственном сознании. Даже незнакомый человек легко увидел, с чем я боролась последние недели. Доказательства настолько очевидны.
Рука Хейза ложится мне на плечо, горячее клеймо проникает сквозь рубашку и впивается в кожу. Я пытаюсь отмахнуться от него, но он не двигается с места.
– Не трогай меня.
– Ты единственная выжившая Истребителя. Ты хоть понимаешь, насколько ценным это делает тебя в качестве приза для кого-то вроде Джека? – Хейз наклоняется, пытаясь заставить меня встретиться с ним взглядом. Его горячее дыхание обдает мое лицо, наполняя ароматом кофе и черствых бутербродов. Меня чуть ли не тошнит прямо на колени. – Но ты должна понять: для Джека ты не более чем трофей. Он чрезвычайно опасен, Кайри. Нужно забрать тебя отсюда и доставить в безопасное место. И мы сможем остановить Джека вместе, прежде чем он убьет кого-нибудь еще.
Я поднимаю голову ровно настолько, чтобы пригвоздить Хейза своим яростным, диким взглядом.
– Он. Блять. Не придет.
Я выкручиваю руки до тех пор, пока не натираю их до крови, пластик врезается в запястья, когда я кричу от ярости, надеясь, что кто-нибудь меня услышит. Я кричу до тех пор, пока это облако тьмы не опускается с оглушительным хлопком.
«Тише, не кричи, детка», – шепчет мне на ухо Истребитель, по комнате разносится запах его дешевого одеколона. – «Или я отрежу язык твоей маме».
Я дергаюсь на стуле, чуть не опрокидывая его, но Хейз удерживает его в своей хватке. Я смутно ощущаю его присутствие, как будто оно находится за занавесом, на который проецируются мои худшие кошмары.
«Шш, тише. Успокойся, детка.»
Я все еще корчусь, все еще кричу, фантомная боль стягивает края моих шрамов, когда посторонний звук прорезает образы и погружает комнату во внезапную тишину.
Гудок.
Гудок.
Гудок.
– Он здесь, – говорит Хейз.
Что-то холодное прижимается к моему виску. Я моргаю, чтобы рассеять черную пелену, смотрю на Хейза, который стоит слева от меня, направив дуло пистолета мне в голову. В другой руке он сжимает электрошокер. Моя грудь вздымается с каждым вздохом, когда он направляет электрошокер в коридор, ведущий к комнатам нижнего уровня.
– Стой, где стоишь. У меня пистолет, нацеленный ей в голову, и я выстрелю, если придется, – говорит Хейз в темный коридор. Нет ни звука, ни движения. Но я знаю, что Хейз видит Джека на мониторе.
Тишина.
Я поднимаю взгляд, но он не смотрит на меня. Хейз не снял пистолет с предохранителя.
– Брось оружие в комнату, – приказывает Хейз.
– Я безоружен. Отпусти доктора Рот, – отвечает Джек из темноты. – Она не сделала ничего плохого.
– Но и ничего хорошего.
– Чего ты хочешь, я тебе все отдам.
Я качаю головой, когда у меня перехватывает дыхание.
– Нет…
– Тихо, – шипит Хейз, крепко прижимая дуло к моему виску. Он говорит в коридор, произнося: – Признание.
Наступает еще одно мгновение тишины, а затем в начале коридора появляется Джек с поднятыми руками.
Джек переводит взгляд с одного на другого. Один взгляд, который пронзает мое сердце, как шрапнель. Вспышка нахмуренных бровей. Тик в челюсти, когда его зубы сжимаются вместе. Мучительный серебристый отблеск в глазах. Он в отчаянии.
– Отпусти ее, и я все скажу.
– Нет, Джек…
– Все в порядке, elskede, – говорит он, переводя взгляд в мою сторону со смиренной улыбкой, которая никак меня не успокаивает. Когда он смотрит на Хейза, в его глазах читается холодная, отточенная решимость. – Есть одна комната. Там все, что ты хочешь.
– Где?
– Отпусти ее, и я тебе скажу.
Из груди Хейза вырывается хриплый смешок.
– Доктор Соренсен, проблема с такими, как ты…
Хейз нажимает на спусковой крючок электрошокера. Провода ударяют Джека в грудь, и он падает под звук потрескивающего электричества и мой отчаянный крик.
– …в том, что ты думаешь, будто у тебя все карты, даже когда ты с пустыми руками.
Хейз подходит к Джеку и отключает ток. Он убирает свой Глок в кобуру, чтобы отстегнуть кабельные стяжки от пиджака. Он начинает сначала с рук Джека, затем с лодыжек, прежде чем проверить, нет ли оружия, и кладет его телефон в карман. Джек все еще не оправился от шока, когда Хейз вытаскивает два провода из его груди и подтаскивает его в сидячее положение к стене, но его глаза притягиваются к моим, как железные осколки к магниту.
– Ты был прав, – говорю я, пока Хейз поправляет электрошокер и пристегивает его к поясу. – Ты с самого начала был прав насчет Джека.
Хейз бросает взгляд через плечо на мое залитое слезами лицо, прежде чем переключить внимание на проверку кабельных стяжек Джека.
Мой взгляд скользит к Джеку, когда Хейз поворачивается спиной.
Я перевожу взгляд на свои колени, прежде чем Хейз поворачивается ко мне лицом, и опускаю трясущиеся плечи, как побежденная.
– Как же я этого не заметила? Как я могла не знать?
Слезы текут по моим бедрам. Размеренные, уверенные шаги приближаются, пока пара черных ботинок не замирает в поле моего периферийного зрения. Тяжелая рука ложится мне на плечо, и затем в поле зрения появляется Хейз, приседающий на корточки.
– Это не твоя вина, Кайри.
Я качаю головой, крепко зажмуривая глаза.
– Я пыталась переродиться, но я все та же девушка, пойманная в ловушку того же кошмара. Я все еще Изабель, – когда я поднимаю глаза на Хейза, в моем взгляде мольба. – Мне жаль. Я не поняла.
Улыбка Хейза печальна. Жалеющая. Он сжимает мое плечо, прежде чем убрать руку и достать нож из-за пояса.
– Все в порядке. Мы окажем тебе всю необходимую помощь.
Я киваю и шмыгаю носом.
Хейз просовывает лезвие под кабельную стяжку на моей правой лодыжке и освобождает ее.
– У папы была поговорка, – шепчу я, пока Хейз перебирается к моей другой лодыжке, разрезая вторую пластиковую стяжку. Мои ноги остаются неподвижными. – Он сказал, что охота – это не спорт, потому что в спорте оба игрока должны знать, что они в игре.
Хейз одаривает меня меланхоличной улыбкой, прежде чем переключить внимание на мою левую руку. Путы на моих запястьях туго затянуты, кожа под ними ободрана и кровоточит. Я хнычу и хватаюсь за подлокотники, когда он приближается с лезвием.
– Все в порядке. Я вернусь так быстро, как только смогу.
Хейз просовывает лезвие между твердым пластиком и моей окровавленной кожей, перерезая третью кабельную стяжку. Когда все наклоняется передо мной, чтобы ослабить последнюю.
– Мистер Хейз? – спрашиваю я слабым голосом.
Он замолкает и вопросительно смотрит мне в глаза.
И тогда я ударяюсь лбом о его нос со всей силой, на которую только способна.
Из ноздрей Хейза брызжет кровь. Он откидывается назад от моего удара, давая мне достаточно места, чтобы подняться ноги.
– Ты не знаешь, что ты в игре.
Я пинаю Хейза обеими ногами в грудь. Нож выпадает из его руки.
Стул все еще пристегнут к моей правой руке, когда я вскакиваю на ноги. Я хватаю его свободной рукой и размахиваю им как дубинкой, обрушивая на окровавленное лицо Хейза, когда он инстинктивно хватается за свой пистолет в кобуре.
Хейз ошеломлен ровно настолько, чтобы я успела оседлать его бедра и левой рукой вытащить Глок из кобуры, но тяжесть оружия в моей ладони доставляет лишь кратковременное облегчение.
Он ударяет меня по руке своим предплечьем. Инерция выбрасывает мою руку вперед, пистолет вылетает из моей руки и ударяется о стену в нескольких футах от Джека. Я бью Хейза в ответ обломком стула, все еще прикрепленным к моей руке, а затем вскакиваю на ноги и бегу за пистолетом.
Обжигающий толчок бьет меня по спине, и я падаю на пол.
Мои нервы на пределе. Пронзительная боль пронзает мышцы. Я смутно улавливаю звук позади себя, и агония прекращается, но его эхо жужжит под моей кожей, как рой насекомых.
Я открываю глаза и смотрю поверх растрепанных волос, расстояние до комнаты расплывается в дымке боли. Позади меня какая-то суматоха. Я тянусь к спине и слабой рукой дергаю за один провод, затем за другой, освобождая щупы электрошокера, которые воткнуты в мою кожу.
Чернота пульсирует на краях зрения, я переворачиваюсь.
«Ты неряшлив. Любитель. Недостоин».
Призрачный огонь горит в моей груди. Кровь попадает на язык с грохотом при каждом выдохе. Багровые пятна и темные волосы моего отца прилипли к серебряному набалдашнику молотка, лежащего на полу. Мой противник борется с проволокой, впивающейся ему в горло, в то время как мой ангел мщения улыбается рядом с его ухом.
«Это моя территория».
– Кайри…
Голос Джека – это ниточка, ведущая в черные глубины памяти. Единственное, за что я могу ухватиться.
– Вставай, Кайри. Беги…
Грубые звуки борьбы приветствуют меня, и я выныриваю в настоящем.
Пламя в груди, кровь, проволока – все исчезло. Молотка нет, только обломок отполированного дерева от перекладин стула, лежащий рядом с моей рукой. Что действительно остается, так это Джек, его лодыжки и запястья все еще связаны, когда он пытается удержать Хейза в своей хватке, пистолет лежит за пределами досягаемости пальцев агента.
Сдавленный вздох срывается с губ Джека, когда Хейз наносит ему удар локтем в шею. Хватка Джека на агенте ослабевает, и Хейз использует свой шанс, чтобы схватить пистолет с пола.
Я подбираю расщепленный кусок дерева и бросаюсь к Хейзу. Но у него уже есть пистолет.
Щелчок.
Джек наносит удар ногой по запястью Хейза, когда агент разворачивает пистолет по дуге, целясь ему в лицо. Время останавливается достаточно надолго, чтобы запечатлеть образ Хейза в моем сознании. Его стиснутые зубы. Его окровавленная кожа. Гнев в глазах.
Выстрел.
Пистолет вылетает из руки Хейза, когда я бросаюсь на него, повалив нас обоих на пол.
И тогда я вонзаю свое зазубренное копье ему в горло.
Я нависаю над его лицом, мои волосы ниспадают занавесом вокруг нас, я смотрю в его широко раскрытые глаза. Страх, боль. Путаница. Прозрение.
– Тише, мистер Хейз, – шепчу я, вжимаясь всем весом в дерево. Вибрации его булькающего дыхания проникают в мою ладонь, впитываясь в каждую складочку. – Ты позволил Тревору Уинтерсу забрать мою семью. Я не позволю забрать моего ангела.
Боль пронзает мое тело, когда я поднимаюсь на нетвердые ноги. Ноги и руки Хейза медленно волочатся по ковру, какая-то последняя надежда все еще цепляется за его нервы и мышцы, но угасает. Он смотрит на меня умоляющим взглядом. Возможно, он хочет спасения или милосердия.
Я больше не задумываюсь об этом, когда переношу весь свой вес на ногу, обрушивая ее на конец палки.
Мое копье попадает в кость и проскальзывает между позвонками. Конечности Хейза дергаются, когда деревянные щепки пронзают его спинной мозг, его глаза тускнеют и становятся невидящими. Он умирает под неумолимым давлением моего ботинка.
Когда я уверена, что он испустил последний вздох, убираю ногу и стою так прямо, насколько позволяет мое измученное тело. Прерывистые выдохи наполняют тишину, как всплески адреналина в тихой комнате. Джек сидит на полу, его предплечья покоятся на коленях, а дыхание вырывается из груди. Его взгляд прикован к Хейзу, как будто он боится, что мертвец может напасть снова. Когда он, наконец, встречается со мной взглядом, Джек улыбается, его улыбка такая слабая, но такая прекрасная в этот мимолетный момент облегчения.
Я пинаю в его сторону складной нож, который выпал из кармана Хейза. Он открывает его и начинает разрезать свои путы.
– Поздравляю, Джек, ты только что выиграл «Тандердом», – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно и поддразнивающе, когда смотрю на него сверху вниз через плечо, борясь с желанием прижать руку к животу.
– Ты убила его, думаю, награда твоя.
Я хочу кое-что сказать.
Но только на мгновение.
Я отворачиваюсь, делаю несколько шагов в гостиную. Дом моего детства. Теперь это похоже на скорлупу. Я не пытаюсь представить его таким, каким он было когда-то, пока стою посреди комнаты.
Кончики моих пальцев холодные и онемевшие. Я знаю, что это значит.
Напряженные вдохи превращаются в удушье. Я стараюсь дышать диафрагмой, чтобы мои плечи не двигались слишком сильно. Я знаю, Джек заметил. Но боль начинает скручиваться, как огонь, в моей плоти, требуя внимания.
Моя рука прижимается к дыре на рубашке. Это никак надолго не скроешь.
Я начинаю отклоняться в сторону. Комната покачивается. Края деформируются и размываются.
– Кайри…?
Нотка беспокойства и подозрительности в этом единственном слове ложится тяжелым грузом на мое сердце, утягивая вниз, как якорь на дно темного моря.
Я проглатываю боль, сдерживая слезы, которые жгут, умоляя дать им волю. Мой взгляд падает на руку, которую я прижимаю к своей ране.
Темная кровь просачивается сквозь пальцы.
– Я не была уверена, что это реально. Пока не увидела тебя. Мой ангел мщения, пришел спасти меня во второй раз, – говорю я, бросая улыбку через плечо, пытаясь удержать каждое мгновение благодарности, которое испытываю. Осознание того, что у нас все было реально, приносит радость. Трагедия в том, что это будет означать для Джека.
Не на это я надеялась, когда поклялась заставить Джека страдать.
– Спасибо тебе, Джек. За то, что дал мне все, что мог. Время не на нашей стороне, – говорю я, поворачиваясь к нему лицом, моя ладонь все еще прижата к животу. Я больше не чувствую своих пальцев. Глаза Джека опускаются на мою руку и снова встречаются с моими. Я вижу панику и печаль. Ужас и скорбь.
Мое сердце разлетается на осколки. Оно колотится так, словно пытается проложить себе путь к нему.
– Нет, Кайри…
– Я буду любить тебя вечно.
Джек карабкается вперед, но не успевает дотянуться до меня, прежде чем я падаю.
Последнее, что я чувствую, – это не боль. Не как кремовый ковер прижимается к моему лицу. Не отчаяние в сердце и не оглушительный прилив давления в голове.
А лишь прикосновение прохладной руки Джека к моей щеке.
А потом мир погружается во тьму, и я вообще ничего не чувствую.
Глава 23
Костный мозг
ДЖЕК
Кровь покрывает мою руку. Тепло слабеющего тела Кайри проникает сквозь щели между моими пальцами. Я оказываю прямое давление на ее живот, пытаясь остановить быстрый поток крови.
Она слишком много потеряла.
Она без сознания.
Но я все еще чувствую слабое биение ее сердца.
– Кайри… пожалуйста. Черт возьми. Не делай этого со мной, – я обнимаю ее за плечи и прижимаю к своей груди. – Не оставляй, блять, за этим никчемным куском дерьма Хейзом последнее слово. Ты не можешь. Невозможно, чтобы за тобой не осталось последнего слова, лепесточек.
Она не отвечает. Ее пульс еще больше слабеет. И дикая ярость разрывает мою грудную клетку, мир расплывается по краям зрения.
Я убираю руку ровно настолько, чтобы снять рубашку и использовать ее, чтобы перевязать рану, закрепив вокруг живота. Отчаяние проникает в мои дрожащие конечности, когда я достаю телефон из внутреннего кармана куртки Хейза.
Дрожащим пальцем я набираю 9-1-1. На спокойный вопрос оператора я отвечаю:
– Доктор Кайри Рот серьезно ранена. Ей нужна срочная медицинская помощь, – я выкрикиваю адрес, затем прерывисто вздыхаю и опускаюсь на колени рядом с Кайри, чувствуя, как она отдаляется все дальше. – Приведите сюда отряд, быстрее, черт возьми.
Я вешаю трубку в ответ на бесполезные вопросы диспетчера, которые никак не помогут мне спасти ее. Телефон выскальзывает из моей перепачканной кровью руки. Я позволяю ему упасть на кремовый ковер с тихим стуком. Прижимаю Кайри ближе, убирая спутанные пряди ее темных волос с глаз – этих идеальных голубых угольков, которые я отчаянно хочу увидеть живыми.
– Открой глаза, – шепчу я ей на ушко. – Давай же, Лилль Мейер. Ты несешь смерть, маленькая жрица. Ты – сила. Ты ворвалась в мой мир и потрясла меня до глубины души… и между нами не может все так закончиться.
Ее кровь пропитывает ковер, впитываясь в те самые волокна, которые она ненавидит, и меня затягивает в червоточину во времени. Где я бесстрастно, холодно и бессердечно наблюдал, как умирающая девушка пачкала кремовый ковер своей кровью, пока смерть пыталась забрать ее.
Все это время она молча боролась за жизнь.
– Мне нужно, чтобы ты сражалась и сейчас, Кайри, elskede.
Это моя вина. Это я виноват. Среди нас был еще один хищник, и мне не удалось его увидеть. Если бы я это сделал, если бы я признал Хейза таким, каким он был все эти годы, мое эго не было бы так зациклено на преследовании и устранении конкурентов в моих охотничьих угодьях, я мог бы давным-давно устранить угрозу, исходящую от Хейза.
Или, когда агент Эрик Хейз показался в том конференц-зале, и я заметил реакцию Кайри на него… Я должен был последовать за ним из здания и обмотать веревку вокруг его гребаной жирной шеи.
Я должен был защитить ее.
Теперь эта сила отнята, и все, что я могу сделать, это прижать руку к ее ране, умоляя не забирать ее солнечный свет и не оставлять меня в холоде.
Когда ее пульс слабеет, из бездны моей черной души вырывается свирепое рычание, и я поднимаюсь на ноги, держа ее на руках. Я выношу Кайри на улицу и кладу ее на землю.
Затем поворачиваюсь лицом к дому.
С яростью, пылающей в онемевших уголках моего сердца, я собираю вещи из своего багажника и оставляю их в той же комнате, что и безжизненное тело Хейза.
Беглый осмотр кухни доказывает, что Хейз обеспечил ее всем необходимым. Сахар, мука, растительное масло. Идеальные ингредиенты, чтобы испечь торт – или сжечь дом дотла.
Я раскладываю ингредиенты вокруг мертвеца в центре комнаты, останавливаюсь, когда добираюсь до Глока, и опускаюсь рядом с ним на колени.
– Я не сомневаюсь, что встречу тебя в аду, Хейз, – говорю я. – Но, если она умрет… я приду за тобой раньше.
Хотел бы я, чтобы мы убили его дважды.
Обернув руку полотенцем, чтобы убрать остатки пороха, я беру Глок. Я направляю дуло ему под подбородок и нажимаю на спусковой крючок, посылая пулю в основание черепа и разнося макушку.
Я кладу пистолет в его раскрытую ладонь, отбрасываю полотенце в сторону, затем вынимаю деревянный осколок, которым Кайри проткнула ему яремную вену. Я стою над ним и обливаю его тело маслом, затем достаю из кармана серебряную зажигалку «Зиппо».
Чиркаю колесиком, поджигаю фитиль и смотрю на жар оранжевого пламени.
Затем кидаю зажигалку ему на грудь.
Я ухожу, чувствуя жар за спиной, когда его тело загорается.
Выйдя на прохладный воздух, я подхожу к Кайри и подхватываю ее почти безжизненное тело на руки, мое сердце опасно близко к тому, чтобы остановиться, когда я пытаюсь нащупать ее пульс. Я провожу нас до входа в ее старый двор, тишину разрывает вой сирен. Стробоскопическая вспышка огней мелькает на близком расстоянии, в поле зрения появляется машина скорой помощи.
Когда парамедики распахивают двери машины скорой помощи, один из них задает мне вопрос. Я не отвечаю, пока укладываю ее на каталку, мое единственное внимание сосредоточено на ней и мужчине, который слушает биение ее сердца.
