Текст книги "Скелет (ЛП)"
Автор книги: Бринн Уивер
Соавторы: Триша Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– Пока нет, не-а.
Джек ворчит что-то по-датски, но не отпускает меня, даже когда мы замолкаем и проходим мимо трех студентов-криминалистов, которые приветствуют нас ухмылками, готовые к сплетням. Только когда мы оказываемся в исследовательской лаборатории, между нами появляется какое-то пространство, и впервые это расстояние приносит облегчение.
Глоток воздуха перед погружением в бездну.
Глава 19
Сияние
КАЙРИ
Мы с Джеком обмениваемся лишь несколькими взглядами, поскольку совещание по бюджету тянется почти два часа, и мы покидаем кампус, как только оно заканчивается. Мы едем прямиком к дому Джека, и, хотя мне этого не хочется, я болтаю о всякой ерунде во время короткой поездки, сохраняя маску счастья на месте, в то время как мой разум бурлит до изнеможения. К тому времени, как мы входим в дверь под звук восторженного скулежа Корнетто и жужжания мотора нового робота-пылесоса, я решаю допить остатки текилы, которую не допила вчера вечером, прямо с горла.
Но потом отбрасываю эту мысль. Я должна сохранять ясность в голове, даже несмотря на то, что отчаянно пытаюсь заглушить это неумолимое, растущее беспокойство, которое расползается по моему черепу.
В конце дня я стою перед зеркалом в ванной, просто любуясь своими глазами, их цвет так похож на цвет глаз папы, а форма так похожа на мамины. Все, что стоит за ними, отличается от того, какой мои родители ожидали бы меня видеть. То, чего они хотели бы. Может, я должна чувствовать себя виноватой за это. В конце концов, я – их живое наследие. И все же чувство вины не приходит.
Все, что я чувствую, – это потребность.
Потребность вонзить нож в горло Хейза. Потребность почувствовать, как его последний вздох дрожит на моей руке.
Потребность защитить Джека.
Я сжимаю край квадратной раковины так, что побелели костяшки пальцев, когда Джек останавливается в дверях, будто мои мысли вызвали его.
– Думаешь о Хейзе? – спрашивает он, прислоняясь к дверному косяку, скрестив руки на обнаженной груди, спортивные штаны низко висят на его бедрах. Я отрываю взгляд от восхитительной демонстрации мускулов, внезапная боль протестует во мне, когда я опускаю внимание на свою обесцвеченную кожу, тонко натянутую на изгибы костей.
– Может быть, немного.
– Ты волнуешься.
– Конечно. Наверное.
– Поделишься со мной своим планом?
Я встречаюсь взглядом с Джеком через отражение в зеркале. Хотя я улыбаюсь, у меня осталось мало энергии, чтобы улыбка показалось яркой.
– Да, после того как улажу кое-какие дела. Конечно.
– И сколько времени все это займет?
Мои плечи поднимаются и опускаются в уклончивом пожатии.
– Самое большее, пару дней.
Я отпускаю раковину и поворачиваюсь лицом к Джеку. Это единственная ложь, которую я хотела бы не говорить. Сожаление распускается в моей груди, как цветок, тянущийся к далекому свету. Интересно, не забыла ли я это чувство? Ощущение грубое и незнакомое.
Джек не двигается, не требует большего. Если он знает, что я лгу, он не вызывает меня на дуэль. Может, он просто думает, что Хейз меня выбесил, и это правда. Джек просто поднимает брови, вопрос так ясно читается в его утонченном выражении лица.
Что тебе нужно?
Я подхожу ближе, каждый шаг медленный и размеренный, и когда я оказываюсь в пределах досягаемости, Джек разжимает руки и выпрямляется. Мои пальцы скользят по его ребрам, когда я обнимаю его, очерчивая выступы мышц и костей на его спине, его кожа мягкая и гладкая под моими легкими прикосновениями. Закрываю глаза, когда прижимаюсь щекой к ровному биению сердца Джека и вздыхаю. У меня перехватывает дыхание, будто к некоторым нежным моментам все еще нужно привыкнуть, но затем его руки обхватывают меня и крепко прижимают к себе.
Я наслаждаюсь ровным гулом дыханий и сердцебиений в течение долгого мгновения, прежде чем делаю шаг назад в ванную, увлекая Джека за собой. Потом еще один, и еще, пока мы не останавливаемся на краю душевой, и я отпускаю его.
Мы молчим, пока я стягиваю через голову футболку, бросаю ее на пол, затем сбрасываю шорты для сна. Выпрямившись, я захожу в душ и включаю его, не разрывая связи наших слившихся взглядов. Каскад холодной воды вызывает дрожь, она покалывает скальп и стекает по плечам, превращая мои соски в болезненные бутоны, струи каскадом стекают по мурашкам на коже. Но я не повышаю температуру. Вместо этого я протягиваю руку Джеку.
Он ее не принимает. Ещё нет.
Прикосновение его взгляда начинается с кончиков моих пальцев ног и воды, которая стекает по лодыжкам. Он следит за каждым ручейком, который змеится по моим голеням, проходя по старым шрамам, следам давно забытых несчастных случаев. Его взгляд прокладывает жаркую дорожку вверх по моим бедрам, задерживаясь на моей киске и узкой полоске волос, блестящих от холодной воды. Проходит долгое мгновение, и он поднимает взгляд по моему животу, я опять покрываюсь гусиной кожей, бледнею, когда кровь приливает к моему сердцу, чтобы согреть жизненно важные органы. Взгляд Джека снова задерживается на моих двух шрамах и темнеет. С того момента, как мы впервые встретились, наша история была вшита в мою кожу, некоторые нити заканчивались там, где переплетались новые.
Джек сглатывает, прежде чем переместить свое внимание выше, сначала на одну грудь, затем на другую, наблюдая за тем, как она с каждым вдохом поднимается и опускается. Он останавливается на моем сердце, его учащенное биение скрыто во тьме. Его глаза следят за струйкой воды, которая течет между моими ключицами, поднимается вверх по шее, задерживается на моих губах, на щеке, где ему иногда нравится нежно целовать меня, щекоча ресницами. Когда он, наконец, встречается со мной взглядом, я чувствую себя обожаемой. Драгоценной и уникальной.
Светящейся.
Джек снимает штаны и пинком отбрасывает их обратно к двери. Титановая серьга в верхней части его эрекции отливает оттенком темно-серого металла в мягком свете бра из дымчатого стекла. Он берет меня за руку, не отводя взгляда, пока его губы не касаются моих.
Медленное шевеление языками. Благоговейная прогрессия прикосновения. Наслаждение общим дыханием и теплом под холодными струями воды. Парфюм и ветивер, зубная паста, последний слабый глоток красного вина, которое Джек выпил за ужином. Все это смывается.
Я теряюсь в каждом прикосновении губ Джека и ласке его рук по моей коже. Он целует меня так, словно у наших ног может быть миллион таких мгновений, готовых быть вырванными из холодного ручья, как нежные цветы.
Джек прерывает наш поцелуй, чтобы прижаться губами к моему подбородку, убирая мои намокшие волосы с плеча, прослеживает линию моего пульса. Он прижимает меня к себе, одной рукой обхватывая поясницу, другой опуская руку вниз, чтобы провести большим пальцем по набухшему соску. Мои пальцы обводят каждый дюйм плоти, до которой могут дотянуться, от нежной кожи во впадинке на его шее до широких бугров мышц, охватывающих его плечи, от изгибов позвоночника до упругой задницы.
Джек вздрагивает, когда я обхватываю рукой его член, пальцам проводя по штангам, их круглым шарообразным застежкам и изогнутому кольцу у головки.
Когда я дрожу от холода, он отстраняется, чтобы встретиться со мной взглядом.
– Ты будешь милым со мной, Джек? – шепчу я.
Ладонь Джека лежит на моей щеке, и он заглядывает сквозь каждый разорванный слой моей души.
– Jeg vil være alt for dig, elskede26, – говорит он, а затем прижимается своими губами к моим.
Когда я закидываю одну ногу ему на спину, Джек обхватывает мое бедро ладонью, его большой палец поглаживает мою кожу. Он прижимает меня к стене, и моя спина скользит по холодному кафелю, когда он поднимает меня. Я закидываю другую ногу ему за спину, одной рукой хватаю его за плечо, а другой прижимаю его эрекцию к своему входу.
Наш поцелуй прерывается. Но пристальный взгляд – нет.
– Min lysende stierne27 – говорит он, медленно опуская меня на свою длину, его глаза не отрываются от моих. Я чувствую каждое прикосновение металла, когда он скользит в меня. Он наблюдает за мной, словно фиксируя нюансы моей растущей потребности своими серебристыми глазами. – Min elskede28.
– Скажи мне что-нибудь понятное.
Слабая улыбка приподнимает уголок губ Джека.
– Ты и так понимаешь.
– Все равно, скажи мне. Что-то настоящее.
– Ты моя.
Это настоящее.
Ритм нарастает медленно, каждое скольжение члена Джека – плавный толчок удовольствия. Я обвиваю руками его шею, прижимаюсь лбом к его лбу. Я смотрю ему в глаза. Теплое дыхание, разгоряченная кожа и ледяные капли сталкиваются между нами. И я бы ничего не стала менять.
Я разрываю наш пристальный взгляд, обвиваю руками шею Джека сзади, наслаждаясь теплом его груди на своей холодной коже. Он скользит руками дальше вверх по моим ногам, пока не обхватывает мою попку, задавая ритм каждому глубокому удару. Я дрожу, когда металлические шарики и стержни, которые проходят по всей длине эрекции Джека, скользят по моей плоти, возбуждая нервы. Он сильнее прижимает мою спину к плитке и целует мое плечо. Когда он поднимает меня немного выше и наклоняет, чтобы войти глубже, я стону его имя. Я провожу пальцами по его влажным волосам. Мои стенки сжимают его член при каждом толчке.
Удовольствие нарастает до предела. Но я чувствую, что он сдерживается. Когда я прикладываю руку к его прохладной щеке и привлекаю его внимание, я вижу это в его глазах, его расширенные зрачки сливаются с моими.
Я знаю, что многие из его страхов такие же, как и у меня. Но я также знаю много его секретов. И не могу спросить, что это – страхи или секреты в его глазах. Потому что мне нужно придерживаться своего плана, и, если он подпустит меня сейчас слишком близко, я, возможно, не смогу заставить себя довести дело до конца.
– Пойдем со мной, – шепчу я ему в губы, прежде чем прижаться своей дрожащей плотью к его. Джек стонет мне в рот, и моя спина скрипит на плитке, когда он толкается сильнее, воздух вырывается из моих легких с каждым толчком.
Я больше не чувствую холодной воды. Только поглощающее удовольствие, пронизывающее мои нервы, пожирающее чувства, оставляющее меня равнодушной ко всему, кроме разрядки, которая накатывает волнами. Я чувствую себя сотканной из света, тону в нем, в голове у меня гремит от ударов сердца, перед глазами вспыхивают искры, когда я закрываю глаза. Сдавленный крик срывается с моих губ, когда Джек отстраняется, чтобы впиться зубами в нежную плоть на стыке моих шеи и плеча. Он вонзается в меня с рычанием, когда высвобождается, его член пульсирует, изливаясь в меня.
Мы стоим так в объятиях до тех пор, пока наше дыхание не начинает замедляться. Джек так же неохотно отпускает меня, как и я. Мой разум был бы рад остаться здесь навсегда, но тело слишком рано протестует против холода, когда мои зубы начинают стучать, Джек опускает меня со вспышкой улыбки, прежде чем поставить на нетвердые ноги. Он увеличивает температуру, и первая струя горячей воды приятно покалывает кожу.
– В постель? – вот его единственный вопрос. Я киваю, и он запечатлевает поцелуй на моих ресницах, прежде чем выйти из душа, чтобы вытереться и почистить зубы. Бросив короткую улыбку через плечо, он отправляется в спальню.
Как только он уходит, я сажусь под душ, подтянув колени к груди, пока вода не обжигает мое тело, оставляя красные пятна.
Высушив волосы, я забираюсь под одеяло. Джек почти спит, просыпается лишь для того, чтобы обнять меня за талию.
Но я не сплю.
Я жду.
Дыхание Джека становится глубже. Судороги сновидений проходят. Если ему и снятся кошмары, они его не будят. Когда он ускользает за пределы царства грез, я встаю с кровати, жестом приглашая Корнетто следовать за мной.
Мы спускаемся вниз в темной тишине. Я не включаю свет, пока не оказываюсь в кабинете Джека, сначала иду к шкафу за сумкой, которую спрятала за коробкой с научными журналами. Переодеваюсь в ту одежду, которая находится внутри. Черная футболка. Старый камуфляжный свитер, который папа купил мне перед нашей последней совместной охотой. Мои любимые зеленые походные брюки. Зашнуровываю ботинки, куртку застегиваю на молнию до подбородка. К тому времени, как я сажусь за стол Джека, все готово к работе.
Кроме меня.
Я вынимаю ручку из коробки на столе и открываю один из ящиков, чтобы достать немного бумаги. Кожаный альбом для зарисовок лежит на толстой стопке незапятнанных листов личной канцелярской бумаги Джека, и я кладу его на стол перед собой. Мои пальцы надолго задерживаются на обложке, пока я пытаюсь убедить себя, что это слишком личное, но, в конце концов, любопытство побеждает, и я пролистываю толстые, кремового цвета пачки бумаги.
Некоторые наброски представляют собой этюды рук. Нежные, но сильные. Выразительные и элегантные. Другие – силуэты, их черты женственны, но расплывчаты. Сидит, как будто глубоко задумавшись, или жестикулирует в сторону кого-то. Смотрит в окно на тенистый пейзаж, нарисованный грубыми мазками углем.
Я переворачиваю еще одну страницу, и у меня перехватывает дыхание.
Это женщина, подпирающая подбородок рукой, с задумчивым выражением лица она наблюдает за чем-то вдалеке. Детали прорисованы с педантичной точностью графитовым карандашом различной твердости.
Но глаза у нее ярко-голубые.
На следующей странице еще одно изображение ее лица, на этот раз гораздо ближе. Тот же стиль, растушевка настолько тонкая, что карандашные штрихи едва заметны. Голубые глаза с темным центром, который бледнеет по направлению к глубокому кольцу вокруг радужной оболочки, пестрые всполохи расходятся от зрачка. Цвет точный, безошибочный.
Переворачиваю еще несколько страниц. Разные позы. Разные эмоции. Та же самая женщина с голубыми глазами.
Я.
Захлопываю тетрадь и вдыхаю, минуя комок, который застрял у меня в горле. Всего три вдоха. Это самое долгое, что я позволю себе.
Когда проходит третий вдох, я беру лист чистой бумаги из блокнота на столе и пишу свое письмо, складываю его, прежде чем положить в карман.
На втором листе я пишу всего три слова:
Отвлекающий замерзший паяльник.
Я держу вторую записку в руке, прежде чем повернуться к Корнетто, который сидит рядом со мной, его красновато-карие глаза следят за выражением моего лица. Он издает тихий скулеж, и я глажу его серебристый мех, прижимаясь к нему головой.
– На этот раз ты не пойдешь, – шепчу я, и он снова скулит. Каким-то образом он всегда знает, когда я отправляюсь на охоту без него. – Ты должен присмотреть за Джеком. Возвращайся в постель, Корн-Дог.
Всхлипнув в последний раз, Корнетто поворачивается и трусцой направляется обратно наверх.
Я выключаю свет и долгое время просто сижу в уютной темноте.
Когда я, наконец, готова идти, я кладу вторую записку на кухонный стол. Затем покидаю дом Джека Соренсена и шагаю прочь, в усыпанную звездами ночь.
Глава 20
Стрелы
КАЙРИ
– Ты пришел, – говорю я. Джек приближается ко мне по узкой тропинке, ломкие листья деревьев царапают друг друга, когда он убирает со своего пути низко свисающие ветви. Я не могу сдержать улыбку, которой одариваю его, когда он выходит на небольшую поляну и останавливается осмотреть бревенчатую хижину позади меня.
– Ты напугала меня до чертиков, Кайри, – говорит Джек, пригвоздив меня взглядом. – Я чуть не пропустил записку.
– Но увидел же, – говорю я, стараясь не позволить его беспокойству слишком глубоко запасть в память. Моя улыбка становится ярче, и я широко раскидываю руки. – И вот мы здесь.
Взгляд Джека, наконец, немного смягчается, когда он смотрит в сторону хижины. Я поворачиваюсь на пятках проследить за его взглядом, восхищаясь темными линиями древесины и изношенным крыльцом, оригинальными элементами в сочетании с моими собственными модификациями солнечных панелей и скрытых камер. Когда я снова поворачиваюсь к нему лицом, Джек наблюдает за мной, в его глазах такой блеск, как будто он видит меня впервые.
– Ты построила это сама? – спрашивает он, кивая в сторону хижины.
– Нет, – говорю я с легким смешком. – Нет, домик принадлежал моему дедушке. Но за эти годы я кое-что изменила.
Джек кивает, его взгляд останавливается на одной из наиболее заметных камер, закрепленных под выступом крыши. Когда его внимание возвращается ко мне, он делает осторожный шаг вперед, затем еще один. Может, он думает, что это какая-то ловушка. Может, в возбуждении, которое я едва могу сдержать, есть что-то слишком дикое, слишком подозрительное. Поэтому, когда Джек останавливается передо мной с руками в карманах, я первой сокращаю расстояние между нами, приподнимаюсь на цыпочки, чтобы положить руку ему на затылок и притянуть к себе для поцелуя. Свободной рукой я хватаюсь за край его расстегнутой куртки, металлические зубцы молнии впиваются мне в ладонь, когда я притягиваю его ближе. Мой язык пробегает по изгибу его губ, требуя проникновения, чтобы наполнить его рот вкусом желания, которое пламенем охватывает мою грудь.
Он не может устоять передо мной.
Я уже знаю, что он этого не хочет, даже если так долго пытался настоять на своем. Руки Джека лежат на моем лице, принося тепло моей холодной коже, когда он проводит кончиками пальцев по скулам, пока искры от его прикосновения не начинает пробегать по моему телу. Нехотя, я прерываю поцелуй. Энтузиазм тянет меня назад, и страх тоже, если честно. Есть какая-то радость следовать своим инстинктам, но осознание того, что я могу ошибаться, хотя и несет в себе свое собственное опьяняющее желание, которое уносит меня прочь, как прилив.
– Что мы здесь делаем? – спрашивает он, делая шаг в сторону хижины. Я крепче вцепляюсь в его куртку, чтобы не дать ему подойти ближе.
– У меня есть для тебя маленький подарок, – отвечаю я, не переставая улыбаться, и отворачиваюсь к походному рюкзаку, лежащему на краю поляны. Настороженный взгляд, который он бросает на меня, доказывает, что он узнает этот рюкзак, но вместо отрубленной конечности какого-то аспиранта я достаю планшет, включаю его, чтобы выбрать изображение, которую увеличиваю, прежде чем передать Джеку. Его глаза задерживаются на мне на долгое мгновение, наконец он смотрит на экран, и его губы приоткрываются, когда он видит живую трансляцию. – Тебе нравится?
– Колби Камерон, – шепчет Джек, и в его голосе слышится благоговейная молитва. Я даю ему время, сохраняя молчание, пока он не будет готов оторвать взгляд от экрана. – Он у тебя здесь.
Я киваю, прежде чем вернуться к своим вещам, доставая из рюкзака ржавую металлическую цепь.
– Он в подвале. Но ты не можешь войти. Это испортит нам все веселье.
Я подмигиваю, проходя мимо с цепью, перекинутой через плечо. То, что болтается у меня за спиной, привлекает внимание Джека, и он следит за каждым движением металлической штуковины, пока я направляюсь к началу тропинки, с которой он только что вышел. Я опускаюсь на колено и устанавливаю ловушку для ног на узкую, изношенную дорожку, открывая челюсти и приводя в действие пружинные рычаги, прежде чем засыпать участок опавшими листьями. Не идеально, но я знаю, что Колби будет в отчаянии, чтобы обращать внимание на что-то на земле.
– Не ходи нигде. Вокруг дома еще больше подобных ловушек, и эти ловушки древние и жестокие, – предупреждаю я, возвращаясь к своему рюкзаку и лежащему под ним футляру с камуфляжным принтом. Я бросаю Джеку походный рюкзак, и он ловит его, нахмурив брови, встречаясь со мной взглядом. – Там есть удавка. И несколько ножей. Надеюсь, что-нибудь понравится. Я здесь просто в качестве плана Б на случай непредвиденных обстоятельств.
Я одариваю Джека улыбкой и опускаю взгляд на футляр, который расстегнула и развернула, показывая составной лук и двенадцать стрел. Я вытаскиваю первую стрелу и дважды проверяю оперение, рюкзак приземляется рядом со мной.
– Давай ты сделаешь это, – говорит Джек. Когда я поднимаю взгляд, его глаза цвета оружейного металла прикрыты, тени горят безымянным огнем, воспламеняющим мои вены, как фитили.
– Но он был твоим, – отвечаю я, откидываясь на корточки, чтобы изучить его.
– Тогда мы будем квиты, так как я забрал одну из намеченных тобой жертв.
– Верно, – говорю я с легким смешком. – Райан Янг. Я с нетерпением ждала этого момента. И ты даже не рассказал мне никаких подробностей о том, как все произошло. И вообще, что побудило тебя пойти за ним?
Плечи Джека напрягаются, будто он готовится к неизвестному.
– Я был раздражен. Надоедливая коллега пробиралась мне под кожу. Мне нужно было немного выпустить пар.
Я выдавила смешок.
– Я в шоке. Ты считаешь меня надоедливой. Как романтично, – язвительно замечаю я с широкой улыбкой, которая становится еще шире, когда между бровями Джека появляется складка. Мое внимание возвращается к стрелам, я достаю из футляра еще одну.
– Нет, Кайри. Я был раздражен тем, что не мог избавиться от тебя, как бы сильно ни старался, – Джек подходит на шаг ближе, отвлекая меня от стрел. Он приближается медленно и методично, как охотник, надеющийся не спровоцировать нападение непредсказуемого животного. Оказавшись в пределах досягаемости, он садится на корточки, чтобы изучить меня, балансируя на носках. – Меня раздражало, что я не мог выкинуть тебя из своих мыслей, и чем сильнее я старался, тем невозможнее это становилось. Ты единственный человек, которого я не смог остановить. Единственный человек, которого я не смог одолеть, – Джек протягивает руку и заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо, кладя ладонь на мою щеку. – Я был расстроен, потому что не думал, что смогу заполучить тебя, а ты – единственное, чего я действительно хотел.
Я кладу свою руку на руку Джека и прижимаюсь щекой к его прохладной ладони. Жаль, что у меня не хватило смелости сказать это вслух, рассказать ему, что я на самом деле чувствую. Что я люблю его. Интересно, слышал ли он когда-нибудь это раньше? Если да, то действительно ли тот человек имел это в виду? Или это был обман? Узнает ли Джек, что мои слова – правда? Отпугнет ли это его?
– У тебя есть я, Джек, – говорю я. И, хотя я не могу сказать ему больше, я могу показать. Я притягиваю его ближе, пока его губы не оказываются на расстоянии вытянутой руки от моих. – Я твоя, всегда. И ты мой.
Дыхание Джека согревает мою кожу, медленный выдох. Энергия течет между нами, как зыбкие волны под внезапным дуновением ветерка. И именно Джек придвигается на дюйм ближе, прижимается своими губами к моим, его рука погружается в мои волосы, чтобы обхватить сзади за шею, когда он углубляет поцелуй, проводя своим языком по моему. Его свободная рука находит мою талию, чтобы удержать равновесие, когда он прижимается ближе, требуя больше моих прикосновений, больше моих мыслей, пока внешний мир не исчезнет. Стрелы выпадают из моей руки, и я хватаюсь за его куртку, целуя его в ответ со всей остротой чувств, которые я пока не могу выразить словами, но которые ему нужно знать.
Я почти готова сорвать с него одежду, когда Джек замедляет поцелуй, прижимаясь своим лбом к моему, как будто разлука для него так же болезненна, как и для меня.
– Я хочу наблюдать за тобой, – шепчет он, не отрывая взгляда от моих губ. Мои глаза закрываются, он запечатлевает долгий поцелуй на моей щеке, задевая ресницы. Джек высвобождает мою руку из-под своей куртки и кладет выпавшие стрелы мне на ладонь. Его поцелуй оставляет мою кожу только для того, чтобы еще раз прижаться к моему лбу, а затем его прикосновение исчезает, мое сердце бьется о кости до боли.
Джек молча наблюдает, как я готовлю лук, вынимаю еще несколько стрел и убираю их в колчан. Я отодвигаю рюкзак и кейс к стене, где они будут вне поля зрения, а затем жестом подзываю его, поднимая планшет. Мы прижимаемся к бревнам в углу коттеджа, откуда сквозь перила крыльца нам видна узкая тропинка. Я передаю планшет Джеку и перемещаюсь по меню, чтобы открыть дверные замки и элементы управления.
– Это ты все установила? – спрашивает Джек, когда я навожу курсор на команду открыть все двери, включая ту, что ведет в стеклянную клетку, где Колби сидит на своей кровати, обхватив голову руками.
– Конечно. Не нанимать же мне кого-то. Это может вызвать вопросы, не кажется? – я нажимаю кнопку подтверждения, и мы наблюдаем на экране, как стеклянная дверь отпирается и распахивается, Колби вздрагивает и поднимается на ноги, рассматривая свою потенциальную свободу с обоснованным подозрением.
– Это реально впечатляет, Кайри.
Я фыркаю от смеха, услышав восхищение в низком голосе Джека.
– Теперь ты знаешь, почему я была так зла, когда ты обвинил меня в инциденте с криофризером.
Мы замолкаем, наблюдая, как Колби использует свой шанс сбежать. Он выходит из стеклянной клетки и кружит по комнате в поисках оружия, вытаскивает большой нож из ряда лезвий на стене. Он ускоряется, открывает дверь внизу лестницы и поднимается по ней, останавливаясь, когда достигает второй двери, ведущей в подвал. Когда он находит выход на главный этаж, я накладываю стрелу на тетиву и бросаю взгляд и коварную улыбку Джеку, прежде чем подняться и выглянуть из-за угла.
Колби старается ступать легко по половицам, но я все равно слышу каждый звук его босых ног, когда он пересекает гостиную, входная дверь уже достаточно приоткрыта, чтобы он мог выйти. Я отклоняюсь назад, скрываясь из виду, когда он замирает, дойдя до крыльца.
Мгновение спустя он бежит, как загнанный олень.
Я готовлю стрелу, наблюдая, как Колби несется по доскам, дикий и рассеянный, даже не касаясь ступенек крыльца, спрыгивает и приземляется на траву, устремляясь к дорожке. Он набирает скорость на небольшой поляне. Бежит, спасая свою жизнь.
Нога Колби со всей силы ныряет в капкан, металлические челюсти щелкают по его костям под звук его крика.
Крики, наполняющие поляну, полны боли и отчаяния, Колби пытается осмыслить то, сейчас произошло, и справиться со своей болью. Я наблюдаю через прицел, как он хватает челюсти и тянет, крича на них, когда они не отпускают его ногу. Заостренные железные зубы вонзятся глубоко, вероятно, задев кость. Волнение пробегает у меня по спине, когда я представляю момент, когда смогу увидеть повреждения вблизи. Когда Колби, кажется, понимает, что его усилия тщетны, он встает на здоровую ногу и, прихрамывая, делает шаг вперед, забыв нож среди хрустящих опавших листьев.
Я разжимаю пальцы и пускаю стрелу в полет.
Колби с отчаянным криком падает на колени. Я поворачиваюсь к Джеку, прикрыв рот рукой, безуспешно пытаясь подавить смех.
– Кажется, я выстрелила ему в зад, – шепчу я, пока Колби продолжает вопить на краю поляны. Мы выглядываем из-за угла хижины, чтобы посмотреть, как он корчится в агонии. Его рука болтается за спиной, он пытается сообразить, что делать со стрелой, торчащей между ягодиц.
– Она определённо там, – говорит Джек. Колби отвлекается от стрелы и снова сосредотачивается на тропинке, вскрикивая при каждом тяжелом движении в своих тщетных попытках убежать. – Впечатляющий выстрел.
– Спасибо. Этот даже лучше, чем в тот раз, когда я проткнула Майку Коннорсу член и яйца одним выстрелом, – отвечаю я, передавая лук Джеку. – Думаю, мне следует положить конец его страданиям.
Колби не успел далеко уйти, даже не скрылся из виду с поляны, пока тащился по тропинке. Он не слышит, как я приближаюсь, не понимает, что я прямо за ним, пока я не хватаюсь за цепь ловушки и не дергаю. Он вскрикивает, я наваливаюсь на него всем своим весом, перекидывая ржавые звенья через плечо, поворачиваюсь к коттеджу и тащу его обратно на поляну. Джек выходит на крыльцо, чтобы понаблюдать за нашими успехами, он вынимает из карманов руки и сжимает в кулаки, а взгляд становится убийственным, когда Колби удается пнуть меня по икрам свободной ногой. Череда оскорблений и непристойностей, которые Колби выкрикивает в мой адрес, только затемняют ауру другого убийцы среди нас. Джек почти дрожит от ярости, подходит на несколько шагов ближе, но резко останавливается, когда я вскидываю руку и одариваю его безмятежной улыбкой.
– Ты медленно учишься, да, мистер Кэндимен, – говорю я, снимая цепочку и доставая охотничий нож, пристегнутый к моему поясу. Я поворачиваюсь к Колби, когда он пытается оттолкнуть меня ногой, подтягиваясь назад на бедре и воя от боли, стрела вонзается в землю. Слезы прокладывают горячие дорожки по его коже. Череда просьб, ругательств и отчаянных молитв срывается с его дрожащих губ. – От меня не убежишь.
Я бросаюсь вперед. Колби делает все именно так, как я и предполагала.
Мой клинок встречается с внутренней стороной его бедра. Я вгоняю его глубоко, перерезая бедренную артерию. Когда вынимаю нож, кровь хлещет мощными струями, пропитывая его тонкие брюки.
Я, не теряя времени, падаю на колени, а Колби хватается за бедро в попытке остановить кровотечение.
– Ни одной женщине больше никогда не придется молить тебя о пощаде, – шепчу я, вонзая нож в гортань Колби, заглушая его крики. Его безуспешные попытки дышать и глотать вибрируют в моей руке. В мгновение, которое кажется слишком коротким, борьба затихает, и Колби обмякает на клинке.
Когда Колби замирает, я вытаскиваю нож из его горла в потоке крови, вытираю заточенную сталь о его рукав, прежде чем положить его рядом с собой на землю, восстанавливая дыхание. Эйфория разливается по моим венам с каждым ударом моего сердца. Адреналин. Господство. В послесвечении чувствуется облегчение, как будто занозу вытащили из кожи. Но в тот момент, когда Джек обнимает меня, я понимаю, насколько мне лучше, когда он здесь. Я хочу большего, и только он может дать мне это.
– Лилль Мейер… – шепчет он, прижимаясь губами к моей шее. У меня перехватывает дыхание, его ладонь скользит вниз по моей куртке, задерживаясь на груди, мои соски заостряются под слоями одежды, которые внезапно кажутся слишком горячими. Рука Джека продолжает двигаться вниз, пока не обхватывает мою киску. Я прижимаюсь к его прикосновениям, отчаянно нуждаясь в трении.
– Интересно… если я просуну пальцы в твои трусики, твое влагалище будет влажным и отчаянно нуждающимся в моем члене?
Стон срывается с моих губ, когда я не ощущаю прикосновение Джека, стон превращается в звук потребности, когда я слышу, как расстегивается пряжка его ремня и молния.
– Почему бы тебе не выяснить это?
Джек проводит рукой по моему бедру, расстегивает ремень и пуговицу на моих штанах, а затем стягивает их вниз грубыми и нетерпеливыми рывками. В следующее мгновение серьга на головке его члена прижимается к моей дырочке, и он входит в меня одним жестоким толчком.
– Именно так, как я и подозревал. Чертовски мокрая.
– Это потому, что ты наблюдал, – шепчу я, когда он врезается до упора, его рука обхватывает меня за талию, он толкает меня вперед. Мои пальцы зарываются во влажную землю, а Джек сжимает мою задницу и толкается, один сокрушительный удар за другим, каждый удар – долгое скольжение его члена, так что я чувствую каждую ступеньку лестницы из шипованных сережек, тянущихся по нижней стороне его стояка. Изогнутый стержень на головке члена разжигает каждый нерв, глубокую потребность и темную фантазию. Джек обхватывает мой клитор и дразнит, надавливая и отстраняясь легким, как перышко, прикосновением, вытягивающим стоны. Но именно его слова по-настоящему подводят меня к краю.
