Текст книги "Скелет (ЛП)"
Автор книги: Бринн Уивер
Соавторы: Триша Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Свободной рукой я обхватываю одну из ее лодыжек и раскрываю ее ноги еще шире. Я раздвигаю ее колени до тех пор, пока они не касаются стальных перил с обеих сторон, широко открывая ее для себя, как драгоценную куклу – ту, которую я могу поставить в любую непристойную позу, какую пожелаю.
После того, как я снимаю брюки, я опускаюсь на ее спящее тело и вдыхаю ее запах, просто чтобы пробудить голод, прежде чем впиться зубами в мясистую выпуклость внизу ее груди. Мои пальцы ищут теплую щелочку ее киски, языком облизываю ее сосок. Погружая два пальца внутрь, я стону от мягкой податливости ее плоти, без всякого сопротивления. Ее скользкое возбуждение покрывает мои пальцы, когда я погружаюсь глубже.
Она не двигается, пока я вхожу и выхожу, становясь все более диким, пока она впитывает мои пальцы. Потребность трахнуть ее с беспощадной развратностью сковывает каждый мускул вдоль моего позвоночника. Мои зубы находят опору в нежном месте между ее шеей и плечом, где я впитываю вкус ее кожи, мой язык скользит вдоль ее ключицы.
Я вынимаю свои пальцы из ее горячей маленькой киски и выгибаюсь дугой над ее распростертым телом. Сильная дрожь пробегает по моим мышцам, когда я провожу скользкой подушечкой пальца по ее бесцветным губам.
Болезненное желание наконец-то расслабиться и снять с нее все слои, охватывает меня яростной, неукротимой потребностью, и, прежде чем я успеваю обуздать желание, я протягиваю руку через стеллаж и беру мягкую угольную палочку.
Свободной рукой держась за холодный поручень каталки, я приподнимаюсь и приставляю палочку к нижней части ее таза. Я начинаю с обрисовки ее бедер, используя промежуток между лобком, чтобы точно очертить поясничные позвонки.
На грудину я надавливаю и провожу мягким кончиком вверх, пока не добираюсь до толстого манубрия, где смягчаю линии. Разветвляясь, я очерчиваю контур каждого ребра вдоль клетки. Затем обвожу ключицы, оставляя напоследок изгиб шеи, запрокидываю ее голову назад и не торопясь растушевываю нижнюю челюсть. Мое сердце бешено колотится, а член пульсирует, когда я очерчиваю контур ее подъязычной кости при воспоминании о своих прикосновениях.
Я поднимаюсь и окидываю взглядом ее прекрасное тело, силуэт ее скелета лишь смутно очерчен на коже – четкость отсутствует, аккуратность тоже, но глубина и размер настолько точны, что я превращаюсь в хищного зверя.
Я прижимаю ладонь к ложбинке ее живота и погружаю головку своего члена в ее скользкий вход, зачарованно наблюдая, как ее сладкая киска проглатывает каждую ступеньку. Я опускаюсь ровно настолько, чтобы насладиться восхитительным вкусом ее рта, делаю глубокий вдох между ее приоткрытыми губами, вдыхая в свои легкие.
Явное желание разорвать ее плотные стенки своим усеянным шипами членом – это демон, терзающий мои внутренности – ощущение, как титан ударяется о кости, и вибрация рикошетом проходит через мой член, когда я скребу по ее скелету.
Эта извращенная любовь, взращенная в темноте, принадлежит только нам.
Вид ее обнаженных костей – такая божественная пытка, что я едва сдерживаюсь, когда вонзаюсь в нее с животной яростью. Я провожу рукой по ее тазу, размазывая уголь, обхватываю руками ее бедра и вонзаюсь в нее с низменным, плотским желанием.
Я мог сломать ее. Моя кукла такая хрупкая, что я могу разбить ее вдребезги. Рычание вырывается из глубины моего горла.
– Чертовски идеально, Лилль Мейер. Я хочу трахнуть тебя так жестоко, чтобы вывернуть наизнанку.
Я не тот, кто все контролирует. Я принадлежу ей. Каждым нейроном моего существа, каждой клеточкой, проходящей через мой костный мозг, она доминирует надо мной, а я просто порочный монстр, подчиняющийся ее командам.
Ее тело направляет мой следующий шаг, и я охотно подчиняюсь, давая моей маленькой жрице именно то, чего она жаждет. Я медленно выхожу из нее и собираю ее влагу своими скользкими пальцами, чтобы смазать тугое колечко ее попки.
Я провожу ладонью вниз по своему члену, обмазываясь ее соками, затем толкаюсь в маленькую дырочку, проталкиваясь до самого основания члена, чувствую, как ее анал рефлекторно сжимается вокруг меня.
– Черт возьми, – я падаю на нее, моя рука погружается в ее холодные волосы, в которые я вплетаю пальцы, прогибая ее тело под своим, прижимая ее ближе. – Я возьму твою сладкую, идеальную попку, и ты будешь чувствовать каждый болезненный толчок, пока не откроешь свои прекрасные глаза.
Я трахаю ее жестко, с беспощадной потребностью, отдаваясь внутреннему дьяволу, который жаждет поглотить ее. С каждым неосторожным толчком ее попка сжимается вокруг моего члена, подводя меня прямо к гребаному краю.
При введенной дозировке период полувыведения седативного средства составляет сорок пять минут, и я уже чувствую, как крепнут ее мышцы, слышу, как учащается ее дыхание. Ее веки подергиваются, и вид того, как она пробуждается ото сна, лишает меня блядского рассудка.
– Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, Кайри, – шепчу я ей на ухо. Опускаясь бедрами между теплой вершиной ее мягких бедер, я врываюсь в ее попку, обезумевший, дикий. – Открой свои гребаные глаза, Лилль Мейер.
Она резко выдыхает, ее глаза распахиваются, кристально-голубой цвет захватывает неистовую мышцу у меня в груди. Рычание вырывается наружу, и когда ее прелестный ротик приоткрывается, чтобы издать стон, я накрываю ее губы своими, поглощая этот сладкий звук.
Ее попка так сильно сжимается вокруг моего члена, что кровь бурлит у меня в венах. Я протягиваю руку между нами и провожу грубыми подушечками пальцев по ее клитору, наслаждаясь неконтролируемыми спазмами удовольствия в ее мышцах.
Она увлекает меня за собой прямо с обрыва, разбивая вдребезги, прижимается ко мне, наши тела готовы к удару. Мое освобождение захватывает целиком, ее тугая дырочка доит мой член, пока я наполняю ее.
В груди горит, я приподнимаюсь на локтях, чтобы не раздавить Кайри. Ее разум и тело все еще выходят из-под действия успокоительного.
– Господи, – выдыхаю я ей в шею, затем нежно целую впадинку в центре. – Ты вывернула меня наизнанку, лепесточек.
У нее вырывается тихий смешок, и я чувствую, как ее пальцы пробегают по моим мокрым от пота волосам.
– Учитывая, что ты все еще у меня в заднице, я чувствую себя очень даже расслабленной.
Я сдавленно смеюсь, приподнимаюсь поцеловать ее в губы. Она слаба после успокоительного, и, вероятно, пробудет такой в течение следующих нескольких часов. Я быстро привожу себя в порядок и натягиваю штаны, необходимость позаботиться о ней торопит мои действия.
Кайри садится на каталке и оглядывает свою обнаженную кожу.
– Ты нарисовал на мне скелет, – говорит она, и в ее тоне не слышится шока. – Я не удивлена, Джек.
Я подхватываю ее на руки, радуясь ее тихому взвизгу.
– Радуйся, что я на этом остановился.
Я выношу ее обнаженной из холодильной камеры в основную часть дома. Когда мы добираемся до коридора и проходим мимо гостевой комнаты, Кайри постукивает пальцами по моей груди.
– Куда ты меня ведешь? – спрашивает она.
– Просто доверься мне.
– Хорошо, – говорит она, и я опускаю взгляд, чтобы встретиться с ее остекленевшими глазами.
Я сглатываю. Она, правда, полностью мне доверяет.
– Тебе не нужно было это доказывать, – говорю я.
Она слегка пожимает плечами в моих объятиях.
– Теперь ты знаешь.
Мы заходим в ванную комнату моей спальни, и я опускаю ее на кафельный пол, убеждаясь, что она твердо стоит на ногах, прежде чем направиться к ванне в углу.
Повернув кран на чуть теплую температуру, я проверяю воду, затем снова подхватываю ее и опускаю в ванну. Она дрожит, ее зубы стучат, я набираю воду в ладонь и поливаю ею покрытую мурашками кожу на спине.
Присутствие Кайри в моих владениях противоречит моей натуре. Я ни с кем не делю эту жизнь. Я создан для секретности, для одиночества. Этот замысел предназначен не только для моего выживания; он создан для того, чтобы защитить невинных людей от попадания в мою паутину.
Но в тот момент, когда она хватает закрытую бутылку пены для ванны, добавляя немного в воду, я понимаю, что никогда ее не отпущу.
Она запуталась в моей паутине, и мне придется только вырезать ее из себя, чтобы избавиться от нее. Она так глубоко проникла, что срослась с моими костями.
Если этот день когда-нибудь настанет, потеря будет отзываться во мне до глубины души. У меня не будет желания выживать без нее.
Пока я лью ей на плечи воду, она обхватывает своими изящными пальчиками мое запястье.
– В чем дело, Джек? Ты более задумчивый и мрачный, чем обычно.
Слабая улыбка появляется на моих губах. Я наклоняюсь и целую ее в висок.
– Я просто за тобой ухаживаю.
– И…
Делаю глубокий вдох.
– И я думаю о Хейзе и других вещах, – закрываю кран. – Все становится сложнее. Не уверен, как долго еще Уэствью будет пригоден для жилья.
Она отводит взгляд, набирает полную ладонь мыльных пузырей и размазывает по угольным линиям на груди.
– Я доверяю тебе, – вот и все, что она говорит.
Ее слова остаются со мной, заполняя темное пространство моих мыслей, пока мы молча лежим в постели в ожидании власти сна. Они еще долго остаются со мной и после.
Глава 18
Бездна
КАЙРИ
Я жила у Джека чуть больше недели, и уже знаю, что никакого количества времени мне будет недостаточно.
Я наслаждаюсь каждым мгновением. Наши блюда расположены рядом за обеденным столом, ваза с голубыми цветами всегда стоит в качестве акцента в центре стола. Джек ждет у двери моего кабинета, чтобы мы могли вместе пойти домой после работы. Бегаем бок о бок вдоль реки с Корнетто, следуя извилистой тропинкой против течения, пока мимо змеится серая вода. Занимаемся любовью, когда хотим и где хотим. Иногда по ночам я просыпаюсь от шепота на ухо, Джек уже скользит в меня, его прикосновения ласкают мою грудь, опускаются ниже, смазывая клитор моим же собственным возбуждением, скопившимся у входа, как будто мое тело было готово раньше, чем разум. Прекрасная пытка проглатывать слова, которые я хочу сказать, любовь усиливается по мере того, как эти моменты растут вокруг нас, как виноградные лозы.
Я хочу верить, что все может остаться именно так.
Что я счастлива.
Но тревога неустанно накатывает на меня, как волна, угрожая утопить в этой зыби.
Я знаю, что это решение – остаться у Джека – лишь временное. Хотя Хейз по-прежнему ежедневно околачивается в кампусе, со временем он сдастся, ведь мы неизбежно найдем способ выманить его. И пусть Джек больше ничего не говорит о своих планах за пределами Уэст-Пейна, я все равно знаю, что он намерен уйти. Канадские документы на иммиграцию, которые лежали в кухонном ящике, исчезли на следующий день после того, как я решила остаться.
Мне нужно оставаться сосредоточенной. Практичной. Ведь я больше не вижу разницы между фантазией и реальностью.
Итак, я стараюсь не увязать в этой жизни. Я пытаюсь изменить свой распорядок дня. Однажды я просыпаюсь рано. На следующий день опаздываю. Как-то я работала до позднего вечера. Уезжала пораньше на следующий день. Проводила больше времени в полевых условиях, изучая существ, которые приходят и уходят. Мне удавалось ускользнуть на несколько часов в середине недели, чтобы пополнить запасы для моего заложника – Колби, а именно – готовых к употреблению сухпайков, которые позволяют ему оставаться сытым, хотя он немного похудел из-за стресса, вызванного пленом. Как обычно, он умоляет о своем освобождении, но я ничего не чувствую к его мольбам. Я знаю, что он сделал и что продолжал бы делать, если бы я его отпустила. Такие люди, как он, не меняются. Некоторые болезни невозможно вылечить. Некоторых зверей нужно усыпить.
Если не считать моей короткой вылазки в хижину, покровительственный взгляд Джека ощущается как призрачное, настороженное присутствие, хотя я вижу его в кампусе не чаще, чем до этого. В такое трудно поверить, учитывая, как долго я наблюдала за ним, но, возможно, сейчас я еще больше одержима им. Его присутствие не удушает. На самом деле это странно освобождает. Он никогда не пытается указывать мне, что делать или куда идти, он просто рядом, как дополнительный барьер между мной и Хейзом, хотя я редко сталкиваюсь с ним, переходя из одного класса или здания в другое.
И, возможно, в результате влияния Джека, Хейз обычно оставляет меня в покое.
…обычно.
Пока он стоит в задней части моего лекционного зала в тени на верхней части аудитории рядом с выходом, я понимаю, что Хейз начинает проявлять беспокойство. Мне тоже знакомо чувство, когда тобой овладевает одержимость, когда ее корни прорастают слишком глубоко, и их невозможно выкопать.
И на самом деле его одержимость связана не со мной. Я знаю, что Хейз испытывает ко мне симпатию. Он все еще видит во мне девушку, которой я когда-то была, ту, которая пережила жестокое нападение серийного убийцы. Он все еще видит мою маску, и, возможно, он никогда не получит и намека на то, что скрывается под ней. Но, в конце концов, все мы просто животные. Как долго эти добродетельные идеалы поимки убийцы смогут противостоять его одержимости, если я – ключ к его призу?
Я отвожу от него взгляд и смотрю в ноутбук, пультом дистанционного управления в руке перемещая слайды, отображаемые позади меня. На снимке изображено сильно разложившееся тело в открытом поле, где поблизости нет деревьев. Я щелкаю еще раз, чтобы сделать снимок останков поближе: тело скелетировано, но кости все еще присутствуют и сочленены. Мой взгляд скользит по студентам второго курса «судебно-медицинских расследований» и «уничтожения останков».
– Какой вывод мог бы сделать судебно-медицинский эксперт по телу в таком состоянии, учитывая обстановку на снимке?
Несколько студентов поднимают руки. Я указываю на Мэйзи, тихую, но умную, вдумчивую студентку в третьем ряду.
– Все кости еще на месте, несмотря на открытое местоположение. У птиц-падальщиков был бы свободный доступ к телу, у других позвоночных – тоже. Останки скелета, вероятно, были бы расчленены и раскиданы по более обширной территории, если бы у животных был доступ. Возможно, тело было перенесено туда после того, как его истребили насекомые.
– Хорошо, Мэйзи, – говорю я, и она сияет от комплимента. – Потенциальные факторы, опровергающие эту теорию?
Она на мгновение задумывается.
– Одежды, похоже, никакой нет… Ммм, погода?
– Почему?
– Погода влияет на поведение падальщиков, снижая вероятность того, что они будут взаимодействовать с телом в дни сильного дождя или плохих условий.
– Верно. Им нравится промокать не больше, чем нам, отчасти из-за расхода калорий, необходимых для того, чтобы оставаться в тепле. И еще потому, что это просто стремно, – говорю я, перемещая слайд к одной из фотографий Зайки, лежащей, свернувшись калачиком, под низко нависшими ветвями сосен, ее мех мокрый от сильного ливня. Она выглядит несчастной, и я улыбаюсь, когда класс смеется. – Перед началом занятий на следующей неделе я хочу, чтобы вы прочитали «Этапы уничтожения останков с помощью собак» Хаглунда из учебной программы и были готовы обсудить, что отсутствие останков скелета может рассказать нам о месте разложения и возможном времени смерти, – говорю я, когда студенты начинают собирать вещи, чтобы успеть на следующие занятия. – И мне почти неприятно напоминать вам, но выпускные экзамены всего через пару недель, ребята, так что начинайте учиться прямо сейчас. До тех пор я продлю часы работы своего офиса с двух до четырех по вторникам и четвергам.
Студенты одаривают меня благодарными улыбками. Некоторые задерживаются, чтобы задать наводящие вопросы б экзаменах, но я даю им достаточно информации только для того, чтобы пустить их в правильном направлении. Остальное зависит от них самих и их собственного стремления к успеху.
Когда последние студенты покидают лекционный зал, остаемся только я и бывший агент Эрик Хейз.
– Агент Хейз, – говорю я, проверяя его реакцию на прозвище. Он никак не реагирует, и это меня немного беспокоит. Ложь ему дается слишком легко. – Нравится узнавать об уничтожителях?
– Пожалуйста, зовите меня Эрик, – говорит он, приземляясь на последнюю ступеньку. Выражение его лица светится гордостью. – И это было увлекательно, но мне еще больше нравится видеть, как ты процветаешь.
Я одариваю его своей обаятельной улыбкой, на этот раз милой и немного застенчивой.
«Улыбки продают, детка!»
– Что я могу сделать для тебя, Эрик? – надеваю пальто и убираю ноутбук в сумку, бросая на него беглый взгляд, когда он делает несколько шагов ближе к подиуму.
– Я хотел проведать тебя, узнать, как дела. Я видел тебя, но у нас давненько не было возможности как следует поговорить. Как заживает рука?
– Все в порядке, спасибо, – говорю я, опуская взгляд на красный порез, плоть под шрамом все еще чувствительная. Джек снял швы в начале недели, и я почти скучаю по ним, по тому, как они натягивали мою кожу и запутывались в волосах. В период между их удалением и тем, как Джек нашел свою зажигалку я чувствую себя какой-то опустошенной. Поникшей.
– Я видел сломанную награду, которую заменил доктор Соренсен. Это… удивительно.
Я смотрю на Хейза, нахмурив брови, засовываю бумаги в сумку для ноутбука и застегиваю ее на молнию. Мои пальцы остаются на маленькой ручке, чтобы не выдать мою закипающую ярость.
– В смысле?
– Из того, что я слышал, между вами и доктором Соренсеном существовала вражда.
Я наклоняю голову, стараясь придать лицу задумчивое выражение.
– Я бы не сказала, что вражда…
…иногда мы хотели только убить и, возможно, обвинить друг друга в убийстве…
Хейз издает смешок, делающий его слишком похожим на отца, который пытается выведать информацию о новом бойфренде своей дочери.
– Ну, теперь, кажется, стало лучше. Слышал, ты остановилась у него дома… да?
– Слухи быстро распространяются по кампусу, – отвечаю я, пожимая плечами.
– Тогда, возможно, ты сможешь просветить меня относительно местонахождения доктора Соренсена в позапрошлые выходные.
Мое сердце гоняет кристаллы льда по венам. Мурашки пробегают по рукам, ледяной поцелуй тревоги покалывает кожу.
– В чем дело, Эрик?
Хейз набирает полную грудь воздуха, проталкивая его сквозь свои тонкие, поджатые губы. Он хочет, чтобы все выглядело так, будто то, что он собирается сказать, – прискорбная новость, но я вижу правду в его глазах. Он взволнован.
– На прошлой неделе недалеко от границы штата было обнаружено тело. Официально это расследование убийства, – отвечает Хейз, подходя на шаг ближе. – У этого человека была связь с другой жертвой Молчаливого истребителя. Но он из Лейкпорта, Кайри. Это меньше чем в часе езды отсюда, в районе Три-Сити. Тревожно близко к тому месту, где живет единственная выжившая жертва Истребителя, тебе не кажется?
Я издаю недоверчивый смешок, позволяя звуку затихнуть, как будто я поражена.
– И в чем именно заключается теория?
– Где был доктор Соренсен в те выходные, не знаешь?
Наступает долгая пауза. Мои плечи напрягаются, лоб хмурится. Я улавливаю мимолетный проблеск жалости в глазах Хейза.
– Ты думаешь… ты думаешь, Джек имеет к этому какое-то отношение? Гребаный Джек Соренсен, который потратил всю свою знаменитую карьеру на совершенствование методов поимки преступников?
Мое действие не требует усилий. Настолько убедительно, что даже я почти купилась на это.
И хотя Хейз, возможно, тоже купился бы, то только из-за симпатии ко мне, а не к Джеку. Он смотрит на меня так, будто я выжила из ума.
– Ты знаешь, где он был, Кайри? – спрашивает Хейз мягко, подходя ближе. Мне приходится впиться ногтями в красный порез на ладони, обернутой вокруг ручки сумки для ноутбука, чтобы не задушить его ремешком.
– А где был Брэд Томпсон? – возражаю я. – Раз уж тебе так интересны мои коллеги, возможно, следует начать с того, кого недавно арестовали.
– У доктора Томпсона есть алиби на тот уик-энд. Я хочу знать о местонахождении доктора Соренсена.
– Он был со мной, – отвечаю я, изо всех сил стараясь не наполнить свои слова ядом. – Мы оба были в лаборатории допоздна в пятницу. Ты приходил ко мне в субботу утром. Я была с ним в субботу вечером, до поздней ночи. В воскресенье он уехал рано утром навестить свою мать, и я связывалась с ним по дороге домой.
– Итак… ты не была с ним все время в те выходные, верно? Были периоды, когда ты оставалась одна?
– Серьезно? Спрашиваешь меня, является ли доктор Соренсен гребаным серийным убийцей, убившим мою семью?
Агент Хейз вздыхает, и, к его чести, он проделывает замечательную работу по сдерживанию своего разочарования.
– Изабель, – я бросаю на него убийственный взгляд, слишком поздно понимая, что использование им моего старого имени, возможно, было тактикой, чтобы нервировать меня, а не безобидной оговоркой. – Кайри, пойми, что в его интересе к тебе может быть нечто большее, чем ты думаешь. Он был в Эшгроуве, когда ты там жила. Я знаю, что он приехал в Уэст-Пейн раньше тебя, но доктор Кэннон сказал, что доктор Соренсен планировал переехать в то время, когда ты только сюда устроилась. Он не собирался продлевать свой контракт с университетом. А потом появилась ты, и на той же неделе он решил сменить курс и остаться.
– Слушай, у тебя был профиль убийцы, которого ты искал, – говорю я, используя все свое самообладание, чтобы это звучало искренне, а не саркастично. – Имеет ли Джек вообще какое-либо отношение к этому профилю?
– Созданные профили не высечены в камне, Кайри. Они уточняются с учетом доказательств, которые выявляются по мере развития дела.
– Не могу не заметить, что ты на самом деле не ответил на мой вопрос, мистер Хейз. Поскольку, похоже, мы не выходим за рамки предположений, я предположу, что Джек не соответствует параметрам твоего профиля для Молчаливого истребителя. Вместо этого ты делаешь вывод о пригодности Джека в качестве подозреваемого на основании того факта, что мы жили в одном городе и что он случайно навестил хронически больного родственника в том же штате, что и жертва убийства.
Хейз слегка наклоняется вперед, будто умоляет меня увидеть что-то, к чему я слепа.
– Ты можешь оказаться в серьезной опасности. Ты сказала в своих полицейских отчетах, что Убийца был в маске, когда напал, – настаивает он, не зная, что я так легко солгала властям, чтобы защитить своего ангела мщения. – Ты уверена, что это не доктор Соренсен?
– Да, уверена. Он не тот же самый человек.
– Ты пережила чрезвычайно травмирующее событие, которое негативно повлияло на психическое здоровье, и он мог использовать это в своих интересах. Возможно ли, что тобой манипулируют?
Я вся киплю. Горю. Я хочу вырвать его трахею из горла, но не могу воспользоваться единственным рычагом, который у меня есть. Тот, в котором Хейз считает, что я могу быть только жертвой.
Хейз подходит на шаг ближе. В его глазах появилась стальная решимость, которой раньше там не было. Хищный взгляд.
Я делаю шаг назад.
– То, через что ты прошла в Эшгроуве, было очень трудным, Кайри. Должно быть, это оказало значительное и долговременное влияние на твое психологическое благополучие.
– Ты всё знаешь, да? Ты читал об обследованиях, которые я была вынуждена проходить, пока не повзрослела и не вышла из-под опеки государства.
– Конечно. Это была моя работа.
Была.
Я прикусываю язык между зубами, чтобы не выплеснуть мысли наружу. Кровь струится по моим вкусовым рецепторам.
– Ты можешь сказать мне, Кайри.
– Мистер Хейз, это опасный скачок в ложных заявлениях…
– Ты, должно быть, чувствуешь себя очень одинокой и сбитой с толку, – говорит он, придвигаясь ближе. – Если скажешь мне правду, я смогу найти способ помочь тебе. Мы можем…
– Добрый день, агент Хейз, – раздается от дверей голос с глубоким и ровным тембром.
Это чистая угроза, замаскированная под тонкой завесой вежливости.
Мы с Хейзом оба смотрим в дальний конец зала – Джек выходит из тени, глубоко засунув руки в карманы, и медленно спускается по первым нескольким ступенькам прохода между ярусами кресел.
– Я надеюсь, вы не загоняете мою девушку в угол одну в лекционном зале, – говорит он.
Джек одаривает меня обворожительной улыбкой, и мое сердце готово выпрыгнуть из груди.
Он прекрасен, как грех. Смертоносен, как меч.
И иногда приходит не вовремя.
По тому, как взгляд Джека скользит между мной и Хейзом, я могу сказать, что он уловил только часть разговора, где Хейз якобы пытается заставить меня признаться в убийстве. Он выглядит так, словно готов выпотрошить Хейза и размазать его внутренности по лекционному залу.
Хейз прочищает горло и выпрямляется, снимая давление своего навязчивого присутствия.
– Доктор. Соренсен. Рад снова вас видеть. Я бы никогда не сделал ничего такого, что заставило бы Кайри бояться.
– Действительно… – Джек продолжает поглядывать на меня, будто задавая вопрос, но не для подтверждения слов Хейза.
А как если бы он спрашивал у меня разрешения его убить.
И в этот момент я знаю с абсолютной уверенностью, что он сделал бы это.
Он бы наслаждался этим. Он не сводил бы с меня глаз, пока резал плоть и проливал кровь на пол. Он трахал бы меня в её липком тепле. Он не остановился бы, пока я не начала выкрикивать его имя.
Власть командовать одним из самых смертоносных хищников на планете находится в моей покрытой шрамами ладони. И это искушение опьяняет.
Я сильнее впиваюсь ногтями в кожу и почти незаметно качаю головой Джеку.
Джек прищуривается на Хейза и не отводит свой пристальный взгляд.
– Ты спрашивал Кайри, что она чувствует? Или ты просто предположил, что ей комфортно находиться наедине с незнакомым мужчиной в звукоизолированной комнате?
Хейз бросает на меня взгляд, когда я снимаю сумку с ноутбуком со стола и делаю еще один шаг назад.
– На случай, если нужно напомнить, доктор Соренсен, я агент правоохранительных органов. Я выполнял свою работу, расспрашивая Кайри о подробностях, связанных с недавним расследованием убийства, – отвечает Хейз, избегая вопроса о моем комфорте. Когда Джек спускается по последним ступенькам и огибает подиум, чтобы остановиться рядом со мной, Хейз упирает руки в бока, откидывая край своего коричневого пиджака, демонстративно показывая пистолет в кобуре на боку. – Она сказала, что была с тобой в позапрошлые выходные, это верно?
– Да. Так и есть.
– Все выходные?
– Почти.
– За исключением того случая, когда ты пересек границу штата в воскресенье утром.
– Правильно.
– Какая именно была для этого причина?
– Визит к матери в Медицинском институте Хоуп Спрингс.
– И Кайри не поехала с тобой?
– Нет, – глаза Джека на мгновение темнеют, но он знает, что лучше не лгать, даже если ему ненавистна эта правда. – Я позвонил ей по дороге домой. Она тогда только вернулась с пробежки со своей собакой.
Вообще-то, я тогда вернулась домой после того, как проведала Колби в коттедже, но я не собираюсь его поправлять.
Наступает момент напряженной тишины, растягивающейся до тех пор, пока я не начинаю отчаянно пытаться заполнить ее, пустоту там, где должны быть голоса. Я знаю, что лучше не давать такому человеку, как Хейз, больше ответов, чем он просил, но тишина все равно цепляется и вгрызается в мой мозг, как паразит.
– Я постараюсь взять свою девушку с собой в следующий раз, если это тебя успокоит, – говорит Джек холодным, уверенным тоном, как будто знает, что я больше не могу выносить тишину. Я борюсь с желанием застонать от того, как Хейз мог воспринять его слова.
Бывший агент делает шаг вперед, и я вкладываю свою руку в руку Джека, это движение привлекает внимание Хейза.
– Извините, но у нас совещание по бюджету в исследовательском корпусе Басса через десять минут, – говорю я, когда Джек забирает у меня сумку, другой рукой сжимая мою. – Хорошего дня, мистер Хейз.
Хейз сдержанно кивает, но больше ничего не говорит, когда мы уходим.
Я не оглядываюсь, но знаю, что он наблюдает.
Мы с Джеком молчим, выходя из здания, наши руки все еще сжаты, даже когда мы выходим на улицу и порыв ледяного воздуха ударяет по нашей открытой коже. Все притворство могло быть унесено ветром. Но я держусь, по крайней мере, до тех пор, пока не смогу обмотать вокруг себя свои вновь формирующиеся планы, пучки и нити прядущихся мыслей, тонких и прочных, как паутинный шелк.
Пока мы идем, я поднимаю глаза на Джека и смотрю достаточно долго, чтобы он встретился со мной взглядом. Его глаза сужаются при виде моей сияющей улыбки.
– Я твоя девушка?
Его взгляд становится еще острее.
– В самом деле? Это все, что ты вынесла из разговора?
Я пожимаю плечами, и моя улыбка расцветает еще ярче.
– На самом деле, это единственная неожиданная вещь. Я надеялась, что идея насчет Себастьяна сработает, но это была авантюра, – я сосредотачиваюсь на дороге, прежде чем Джек сможет слишком глубоко вникнуть в детали выражения моего лица. – Не идеальный результат, но и не последнее наше средство.
– Не идеальный…твоя способность видеть положительную сторону в определенных ситуациях… огорчает, – Джек отпускает мою руку, но только на время, достаточное для того, чтобы обнять меня за плечи и притянуть к себе. – Он думает, что ты не в себе, – говорит он мне на ухо, понизив голос, когда мы проходим мимо группы незнакомых студентов.
Я фыркаю от смеха.
– Он не ошибается.
– Он, очевидно, беспокоится о нас обоих, если спрашивал о моей поездке.
– И ты проделал хорошую работу, изображая из себя саму невинность, сказав, что возьмешь меня с собой в следующий раз. Это совсем не прозвучало угрожающе.
– Мне нужно отвлечь его внимание от тебя, elskede25.
Я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Джеком. Момент, когда я это делаю, подтверждает, что мне нужно действовать сейчас, пока у меня есть преимущество перед Хейзом. Потому что ярость – не единственный огонь, который освещает ртуть, окружающую расширенные зрачки Джека.
Волнение. Жгучая жажда. Для нас убийство – это не просто желание, а потребность, и как только оно овладевает нами, то уже не отпускает.
Джек хочет поохотиться на него. И мой инстинкт подсказывает, что Хейз будет готов, если Джек это сделает.
Челюсть Джека дергается, его пристальный взгляд скользит по моему лицу. Ему удается подавить свою хищническую тягу, но недостаточно быстро.
– Нам нужно как можно скорее убрать Хейза с глаз долой, пока он не наткнулся на что-то стоящее. Чем дольше он тут, тем выше риск.
Он, конечно, прав. Хейз не так уж сильно отличается от нас. Одичавший. Непредсказуемый. Хейз не обязан этим никакой травме, никакому мастеру, кроме своей одержимости.
Я одариваю Джека сияющей улыбкой, чей блеск доходит до глаз, прежде чем обратить внимание на здание вдалеке.
– Не волнуйся, лепесточек, – отвечаю я, похлопывая Джека по руке. – У меня есть план.
Наступает долгая пауза, пока мы продолжаем спускаться по извилистой тропинке.
– Не хочешь поделиться?
