Текст книги "Принцесса Чикаго"

Автор книги: Бри Портер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

  Вместо того, чтобы попрощаться, Тото просто улыбнулся и сказал: «Я заеду за тобой в эту пятницу в 8. Будь готова».

  Я захлопнула дверцу машины и зашагала к дому. Свет на крыльце автоматически включился.

  Я могла бы поклясться, что слышала безумный смех своего тестя, когда его машина выехала с проезжей части и исчезла в ночи.

  С крыльца я могла видеть всю улицу, в том числе особняк Дона Пьеро. Фигуры разошлись, когда Тото остановил свою машину, но я почувствовала на себе их внимание.

  Одна из фигур немного отделилась от группы, как будто она собиралась пойти ко мне. Высокий, хорошо сложенный, одет во все черное. Даже на расстоянии я могла распознать, как фигура держалась, как она двигалась и язык тела.

  У меня перехватило горло.

  Я вошла внутрь и заперла за собой дверь.

  На следующий день Беатрис присоединилась ко мне в торговом центре. Мы слонялись по магазинам, примеряли платья и говорили на легкие, воздушные темы. Она помогала мне искать платье для детского шауера, о котором я знала очень мало.

  «Это сюрприз», – повторила Беатрис, когда я спросила ее об этом в пятый раз. Мы отдыхали от покупок и сидели в красивом кафе. «Это означает, что мне не разрешено тебе говорить».

  Я фыркнула. «Как я узнаю, что надеть?»

  «Это детский шауер, а не дискотека». Беатрис засмеялась. «Просто одевайся красиво, и ты будешь соблюдать дресс-код».

  «Есть ли цветовая тема?»

  «Не говорю», – проворковала она.

  Я покачала головой. Я знала немного о детском шауере, в основном о меню. Но дамы были довольно скрытны во всем остальном, особенно Беатрис, которая взяла на себя планирование всего мероприятия. Я была рад, что это была Беатрис – я не доверяла другим женщинам, чтобы они не превратили это в допрос о моем браке.

  «Ты не голодна?» Спросила она. «Ты почти не ела свой торт».

  Я посмотрела на малиновый чизкейк. Я выбрала его из-за его яркого цвета, но теперь не испытывал желания есть. «Просто немного тошнит».

  Лицо Беатрис смягчилось. "Как это? Беременность? »

  Вопрос меня удивил, и я не была уверен, что у меня действительно есть ответ. В настоящее время я чувствовала себя беременной больше, чем когда у меня не было живота, чтобы показать его. Но я часто забывала, вспоминая только, когда смотрела вниз или пыталась влезть в свою одежду. Когда он повернулся, я вспомнила. Но кроме этого ...

  «Благословение», – солгала я. «Я чувствую себя очень счастливой».

  Беатрис кивнула, но, похоже, не учла моего ответа. Она огляделась, заметив Оскуро в тени холодно наблюдая. Она посмотрела на меня, золотые глаза смягчились.

  – София, – тихо сказала она, стараясь что бы нас не подслушали, – я знаю, что это не мое дело, но…

«Тогда ничего не говори». – вмешалась я.

  Я сожалела о том, что разговаривала с ней таким тоном, но была не в настроении слушать то, что она говорила.

  Беатрис немного покраснела. «Я только хочу помочь, София. Я помню, насколько ты была близки с Кэтрин. Это шокирует… »

  «Пожалуйста, Беатрис. Просто оставь это. Я не хочу об этом говорить ».

  "Ты должна. Ты не можешь закупорить эти штуки ". Она настаивала. «Ты такая бледная и едва выходишь из дома».

  «Я только что переехала», – возразила я. «Я занята распаковкой».

  «Дядя Чезаре сказал, что ты не разговаривала с ним несколько недель».

  Я взяла вилку и воткнула ее в торт. Хотя я злилась не на торт. "Я устала. Прошлой ночью я проснулась очень поздно. Я встала из-за стола, взяв сумочку. «Спасибо, что вытащили меня».

  Беатрис поднялась со мной. «София, пожалуйста».

  «Я позвоню тебе позже.» – твердо сказала я.

  Она не помешала мне уйти.

  Глава третья

  Полпетто изо всех сил пытался поднять теннисный мяч, его маленький рот едва касался его.

  «Возможно, мне стоит принести тебе мяч поменьше – верни его!»

  Полпетто сумел обхватить его зубами и взлетел, его маленькие ножки ускорились, пока он бежал по лужайке за домом. Его пушистая белая фигура исчезла в кустах у заднего забора – его любимое место, чтобы спрятать вещи.

  «О, Полпетто», – бросилась я за ним. «Игра в том, чтобы вернуть его мне».

  Полпетто высунул голову из куста роз, обратил на меня внимание, прежде чем снова исчезнуть в листьях. Секунду спустя он увеличил масштаб, держа мяч в пасти.

  «Я не гонюсь за тобой». Пробормотала я, но все равно пошла за ним.

  Он был слишком быстр, и я довольно быстро сдалась, развернулась и направилась обратно во внутренний двор.

  Солнце медленно садилось, отбрасывая в небо цветами апельсина и гвоздики. Погода всегда была лучшей в самом конце дня, когда ночная прохлада начинала смешиваться с вонючей жарой летнего дня.

  Я снова устроилась на диване под открытым небом, вытянув ноги.

  «Не могу поверить, что у меня еще пять месяцев этого», – думала я, растирая живот. И я буду только становиться больше.

  Полпетто вернулся ко мне, виляя хвостом. Теннисного мяча не было видно.

  «Куда делась твоя игрушка?» – спросила я его, когда он запрыгнул на диван рядом со мной.

  Затем его уши насторожились, и он спрыгнул, прежде чем я успела заметить, что произошло. С яростным лаем Полпетто бросился в сторону дома, двигаясь так быстро, что его ноги едва касались земли.

  Я услышала лязг ворот и затем: «София?»

  Я села прямо. «Здесь!»

  Не прошло и минуты, как дон Пьеро обошел мой дом, Полпетто прятался за лодыжки. Он был одет в простые брюки цвета хаки и голубую рубашку и выглядел для всего мира милым старым дедушкой. За исключением хорошо вооруженного телохранителя в его тени.

  «Дон Пьеро», – поздоровалась я и попыталась встать.

  «Не вставай для меня, моя дорогая». Сказал он и присоединился ко мне на диване. Полпетто уткнулся в мое бедро, ища утешения. «Какой прекрасный вечер, не так ли?»

  Я снова устроилась. «Прекрасно». Я согласилась.

  В моей голове проносился миллион вопросов. Почему он здесь? Что он хотел? Была ли у меня проблема? Что-то случилось с моим мужем?

  «Я могу чем-нибудь вам помочь?» Я спросила.

Дон Пьеро откинулся назад, глядя на сад и закат. На его лице появилось выражение, напоминающее умиротворение. «Я просто хотел проверить тебя. Я слышал, мой сын вывел тебя вчера вечером.

  Я скрестила лодыжки, пытаясь скрыть дискомфорт. «Бедный Робби был арестован и нуждался в выкупе под залог».

  «Я слышал». Он сказал. Его темные глаза посмотрели на меня, такие знакомые, но чужие. – Я слышал, в участке царила суматоха. Член совета Эриксон попал в затруднительное положение, не так ли?

  Я улыбнулась. «Я слышала то же самое. Сегодня утром мне позвонил мэр Солсбери.

  «Ой?»

  «Он просто беспокоится о своем переизбрании. Вы знаете, какие эти политики ». Я дерзко улыбнулась ему, и дон Пьеро усмехнулся в ответ.

  «Конечно.» Он потер руки, золотое обручальное кольцо отражалось в свете. «Мой сын сказал, что ты просто скучала по федералам».

  Я начал царапать Полпетто, хотя бы для того, чтобы скрыть беспокойство. «Они приехали, когда мы уходили. Удачно для Роберто ».

  «Да.» Дон Пьеро окинул меня холодными глазами. «Удачно для Роберто».

  «А для меня?» Я спросила.

  Он улыбнулся, но я видела это насквозь. «Как ты думаешь, София, тебе повезло?»

  Вот оно. Как и женщины, мужчины тоже проверяли меня на слабые места. Каждый ужин, каждое мероприятие, каждый разговор были проверкой воли, уравновешенности и хитрости. Все, что я сказала, каждое движение, которое я сделала, регистрировалось, записывалось и сохранялось на потом.

  Я каким-то образом стала жертвой обмана Роккетти, но при этом была предателем, при этом никогда никого не предавала.

  Я была прямой связью с ФБР, даже если бы отказалась от сестры. Не то чтобы я отказывалась от проблемы, но больше игнорировала проблему, пока разговор о ней не стал болезненным.

  Но даже если я была обузой, я все равно была замужем Безбожником, за Алессандро Роккетти. Это было частью их плана, но который они не приняли во внимание – того, что было после. То, что произошло, когда я обнаружила, что меня используют, чтобы заманить мою сестру и ее банду секретных агентов.

  То, что произошло, когда я узнала о своем браке, было не более чем шуткой. Просто уловка, чтобы держать меня рядом и желать.

  Мои пальцы впились в мех Полпетто. «Могу я чем-то вам помочь, сэр?» Хотите одолжить чашку муки? Я хотела добавить, но прикусила язык.

  «Просто хотел проверить свою невестку». Он сказал. Он махнул рукой в ​​сторону дома. «Я думаю, должно быть так одиноко, не так ли? Только ты в этом большом доме, одина ».

  «У меня есть Полпетто, чтобы составить мне компанию». Я сказала. «И моя семья вокруг меня».

  Его глаза заблестели. «Да, я слышал, ты пользуешься своим новым местоположением, навещая всех».

  Было ли здесь что-нибудь личное? Глупый вопрос. В Наряде все знали обо всех все. Включая тот факт, что я ни разу не навещала отца с тех пор, как переехала от него через дорогу.

  Я мысленно добавила визит к папе в список дел, которые мне нужно было сделать. Ниже получается маникюр, а сверху складывание белье.

  «Приятно иметь такую ​​близкую семью». Я улыбнулась ему. «Особенно с малышом в пути».

  Взгляд дона Пьеро на мгновение остановился на моем округлившемся животе. Он посмотрел на меня с новой целью в глазах. «Да, да, малыш». Он сказал. «Ты достаточно далеко, чтобы узнать, мальчик ли это?»

  Я сжала коренные зубы. Идиот мог сказать, что Дон из чикагской Наряда хотел наследника, хотел продолжения рода Роккетти. Каждая мафиозная семья предпочла бы мальчика-солдата девочке, которая в лучшие времена была не чем иным, как финансовым бременем.

  Я не знала, будет ли у меня мальчик или девочка. Но из-за 50% вероятности иметь девушку у меня в животе скрутились узелки.

  Я уже была сестрой стукача. Было бы плохо иметь девушку.

  Итак, я просто улыбнулся дону Пьеро, скрывая свое беспокойство: «Ребенок был в неправильном положении, когда я была у доктора в пятницу». Я сделала свой тон легким. «Его маленькая задница была обращена к доктору».

  «Это позор.»

  "Я знаю. У нас даже не получилось хорошего фото на УЗИ ". Я погладила виляющий хвост Полпетто.

  Дон Пьеро не выглядел менее дружелюбным или раздраженным, но я сомневалась, что он был доволен незнанием пола. «Позор, позор», – повторил он. «Но что ты можешь сделать?»

  Я согласно улыбнулась.

  «Я пришел сюда не случайно, моя дорогая. Не только для того, чтобы тебя раздражать ».

  «Всегда пожалуйста», – сказала я.

  Дон Пьеро улыбнулся на это. Он положил руки на свой большой живот. «Я думал о тебе и о ребенке на днях и понял, что у меня все еще есть все детские вещи мальчика».

  «Вы сделали?» Я не хотела показаться такой недоверчивой.

  «Я делаю.» Он усмехнулся. «Детские кроватки, одежда. Кто знает, что еще ».

  – Немного накопитель, сэр?

  «Ты не знаешь и половины». Его тон заставил волосы на моей шее встать дыбом.

  «Теперь ты не занята». Это не было большим вопросом. «Приходи на ужин, я позволю тебе покопаться».

  Подружиться с Доном Пьеро и увидеть, как он общается со мной, было бы хорошо, это укрепило бы мою позицию – по крайней мере, это остановило бы сплетни. Но у короля Роккетти всегда был скрытый мотив, и у меня было ощущение, что я каким-то образом иду прямо к нему. Был ли он все еще зол на мою угрозу в полицейском участке все эти ночи? Или он списал это на женскую истерию?

  После этого я смутилась из-за своей вспышки. Мой гнев не часто овладевал мной, обычно шипя под поверхностью. Но в эти дни ... Я чувствовала, как ледяной и холодный гнев течет в моих жилах, я больше не рада, когда меня игнорируют и прячут за красивой улыбкой.

  «Конечно», – я старалась говорить приятнее, чем мне казалось. «Мне очень хотелось бы.»

  Я хотела бы вернуться и дать пощечину Софию за то, что она выбрала дом так близко к семье. Я была так влюблена в этот дом, очарована своим мужем. Но сейчас, когда я шела по улице с Оскуро с бутылкой вина в руке, мне хотелось хотя бы выбрать дом в другом квартале.

  Дон Пьеро открыл дверь, прежде чем я постучала, улыбаясь. Его кане корсо, Лупо, стояла у его колен, глядя на меня. «Ах, София. Ты прекрасно выглядишь."

  Мы поцеловали друг друга в щеки в знак приветствия, и он возился над вином, которое я ему принесла.

  Когда мы вошли внутрь, он махнул рукой Оскуро. «Мальчики курят в домике у бассейна. Я буду хорошо относиться к Софии. Затем он захлопнул дверь, оставив позади моего телохранителя и свидетеля.

  Я была недовольна Оскуро, но мне хотелось, чтобы он вошел в дом со мной. По крайней мере, тогда я чувствовала бы себя защищенной – даже если бы Оскуро снова и снова доказывал, что это не так. Если дон Пьеро обвит руками мою шею, будет ли иметь значение, был там Оскуро или нет?

  Эта мысль заставила меня почувствовать головокружение, и я быстро оттолкнула ее.

  «Просто сконцентрируйся на вечере, София, – сказала я себе. Беспокойся о том, кто хочет, чтобы ты умер позже.

  Дон Пьеро провел меня в дом, передав бутылку вина. Он спросил, как у меня дела с новым домом и нужно ли мне что-нибудь.

  «У меня будут люди, которые помогут тебе в считанные минуты». Он сказал.

  Я пошла в столовую, но Дон Пьеро прижал руку к моей спине. Мое сердце начало биться чаще. Вместо того, чтобы завести меня в темницу, как я предполагала, дон Пьеро проводил меня вверх по лестнице.

  Я никогда не была на втором этаже дома Дона и чувствовала себя злоумышленником. Интимные фотографии Роккетти покрывали стены, от черно-белого Дона Пьеро и его брата, таких юных и счастливых, до детских фотографий Тото Грозного, когда он ничего не знал о крови и безумии.

  Я могла долго смотреть на фотографии, полностью игнорируя интерьер.

  Затем на семейных портретах стали появляться более знакомые лица. Фотографии моего мужа в молодом возрасте, с яркими глазами и зубастой улыбкой, а его волосы всегда были растрепанными. Он всегда выглядел взъерошенным и полудиким, в рваных рубашках, оцарапанных коленях и помятых галстуках.

  Моя рука инстинктивно легла мне на живот. Мой ребенок может выглядеть как Алессандро – может быть его близнецом. Гены Роккетти были сильными, и все мужчины еле вынашивали своих матерей.

  Я сглотнула. Что, если со мной что-то случится, и мой ребенок не сможет смотреть на себя в зеркало и видеть части меня? Что, если бы меня унесло время, а мой ребенок никогда не узнал бы о разговорах, которые я с ним вела ежедневно?

  «Не думай так», – предупредила я себя. С тобой ничего не случится.

  И все же я не могла отрицать слабый голос, который не соглашался.

  «А, вот и мы, моя дорогая». Дон Пьеро остановил нас в темном и пыльном коридоре. Он выудил из кармана несколько ключей и отпер большую дверь.

  «Боишься, что тебя ограбят?» – спросила я, указывая на клавиши.

  Он бросил на меня беглый взгляд. «Я больше заинтересован в том, чтобы держать вещи внутри, чем на улице, моя дорогая».

  Дон Пьеро провел меня в огромную комнату, заполненную от стены до стены… всякой всячиной. В беспорядке были картины, детские кроватки и ящики со старыми сокровищами. Все было покрыто пылью, а шторы выглядели так, будто их не открывали годами. Возможно, им тоже нужен был ключ, чтобы разблокировать их.

  «Посмотри, моя дорогая». Он сказал. «Нет ничего запретного».

  «Сэр…» Я пробежалась глазами по пыли старых детских кроваток и колясок. «Я не могу забрать это у тебя».

  «Бред какой то. Я настаиваю.»

  Полпетто промелькнул у меня в голове. Это была еще одна маленькая игра? Конечно, это была игра, игра воли, но каков был результат? Дон Пьеро пытался заявить права собственности на моего будущего ребенка? Он спал в детской кроватке, которой он владел, так что они принадлежали ему?

  Я вошла в комнату, провела руками по мебели. Мои пальцы испачкались грязью.

  Дон Пьеро последовал за мной через комнату. «Раньше это была детская кроватка Энрико». Он смял одеяло, подняв в воздух шквал нафталиновых шариков. – Этого мальчика все время рвало. Чтобы свести мою Николетту с ума – ну, еще более безумно.

  – Тогда я могу тебе это оставить. – сказала я легко.

  Он усмехнулся.

  Я воздерживалась от прикосновения к чему-либо из страха, что это может сломаться – или, что еще хуже, я могу испачкать руки еще больше. Но Дон Пьеро был счастлив перебрать всю мебель, прокомментировав ее полезность, прежде чем отбросить ее в сторону.

  «Вот!» Он засмеялся почти через тридцать минут.

  Я подошла к тому месту, где он стоял. «Что это…» Мой голос оборвался.

  Дон Пьеро протянул руки, как будто представлял что-то удивительное, но это было… не такое.

  Передо мной было огромное семейное фото. С двумя маленькими мальчиками, Сальваторе-младшим и моим мужем, над ними стояли Тото Грозный и Данта Роккетти. Все были в прекрасных костюмах и платьях, не улыбались в камеру, а смотрели на оператора с царственно кислым выражением лица.

  Однако не это заставило меня замолчать. Ибо Данта Роккетти подверглась косметической работе – ее глаза и рот были злобно вычеркнуты, а на голове были выбиты слова КРОВАВАЯ ШЛАВА.

  Я прижала руку к груди. «Христос. Почему…»

  «У моего сына всегда был такой скверный нрав, – сказал Дон Пьеро почти печально. – Стесняюсь сказать, что вспыльчивость я ему передал. А одну он дал своим сыновьям ». Его темные глаза метнулись ко мне. «Разве ты не согласна?»

  У меня на шее начали покалывать мурашки по коже. Я чувствовала себя героиней фильма ужасов, когда она медленно шла к двери, играла подозрительная музыка. Что-то там было, мне не следовало поворачивать дверную ручку, но…

  «У всех вас очень разные темпераменты». Я пробормотала и щелкнула руками по изуродованному лицу Данты. «И никаких художественных способностей».

  Дон Пьеро отошел от картины. «Ты не хочешь повесить это в своем новом доме, моя дорогая? В качестве напоминания? "

  «Напоминание?»

  Его губы дернулись. «О том, что происходит, когда ты причиняешь слишком много неприятностей».

  Мой живот сжался. «Ой?»

  Дон Пьеро отошел от фотографии, рассматривая ее так, как будто это был да Винчи или Ван Гог. Шедевр. «У тебя было достаточно времени, чтобы успокоиться, моя дорогая. И если ты хочешь увидеть, как растет твой ребенок, я предлагаю тебе обуздать свой нрав ».

  На моей челюсти дернулся мускул. Я не сделала ничего, чтобы поставить эту семью в неловкое положение, сдерживая свой гнев. И все же Дон Пьеро был уверен, что я устроила какую-то сцену, что я не успокоилась.

  Он продолжал идти. «Ты мне нравишься достаточно, чтобы предупредить тебя, моя дорогая, ты прошла через три Но не забывай свое место. Не забывай свой долг ».

  «Я никогда не забывала о своем долге». Я сказала прежде, чем я смогла остановить себя.

  «Ты не навещаешь своего отца и не ухаживаете за своим мужем. Это женщина, забывшая свое место ». Дон Пьеро повернул ко мне голову, его глаза потемнели. «Я предлагаю тебе запомнить это, прежде чем Алессандро решит нарисовать твое фото, не так ли?»

  Я оглянулся на Данту, навсегда покрытого шрамами и отмеченного как кровавая шлюха. «Что она сделала?»

  «Данта?» Дон Пьеро посмотрел на нее с жалостью. Он нажал на слово «шлюха». «Совершенно очевидно, что она сделала, не так ли?»

  «У нее был роман?»

  Он пожал плечами. «Тото так думает».

  Это означало, что не имело значения, прелюбодейка она или нет. Ее муж думал, что это так, и таков вердикт.

  Мой муж думал, что у меня роман?

  «Он бы уже убил тебя, если бы думал так», – сказала я себе. Ребенок или нет.

  Я слегка улыбнулся Дону Пьеро, не пытаясь скрыть свой страх перед его угрозами. Пусть увидит, что он потряс меня до глубины души – пусть он самоуспокоится в моей покорной натуре.

  Я перевела взгляд на Данту. Она тоже сыграла свою роль? Выполнять свой долг? Или она осмелилась выйти из строя? Раздвинуть ноги или поговорить с мужем? Я не знала ее – даже не помнила, чтобы встречала ее. Но в этот момент я почувствовала с ней родство. От одной жены Роккетти к другой я испытывала к ней любовь.

  «Тото хвастался, что пригласил тебя на свидание вчера вечером». – сказал дон Пьеро. «Похоже, ты собираешься с ним на ужин с инвестором?»

  "Конечно. Он спросил, и я была рад помочь ». Я улыбнулась Дону Пьеро. «Все что угодно для семьи».

  Дон Пьеро слегка улыбнулся, но без тепла. «Хорошая девочка».

  Я пошла в сторону, мне надоело смотреть в перечеркнутые глаза Данты. Возможно, я могла бы выбрать кроватку наугад и убраться отсюда к черту.

  «София?»

  Я бросила на Дона Пьеро взгляд через плечо. «Сэр?»

  «Тото строго приказано вести себя прилично. Если он этого не сделает, обязательно скажи мне об этом раньше всех ».

  «Твой мальчик убьет тебя, Тото, – предупредил Роберто.

  "Конечно." – сказала я, не собираясь доводить дело до конца. Если бы Тото вел себя плохо, я бы устроила небольшое судебное заседание, чтобы рассказать об этом всему Наряду. «Вы будете первым, кто об этом узнает».

  Глава четвертая

  Свекор не открыл мне дверь машины.

  Я была слишком отвлечена местом, чтобы обидеться. Потому что мы припарковались возле очень знакомого здания, с виноградными лозами, ползающими по кирпичам, и старым знаком Подлый Сэл на фасаде.

  Подпольный бар Дона Пьеро.

  В прошлый раз, когда я была здесь, я была другим существом – более глупым. Я стояла перед этим тихим заброшенным зданием, гадая, что же, черт возьми, было внутри.

  Теперь я задрала юбки и приготовилась заглянуть в освещенные окна и прислушаться к гулким голосам, доносящимся изнутри.

  «Интересное место для встреч с инвесторами», – заметила я, слегка побежав трусцой, чтобы не отставать от длинных шагов Тото Грозного. Мои лодыжки протестовали, от пяток начали посылать острые уколы боли по ноге, когда я догнала Тото.

  Быстрым движением я выбросила руку, остановив Тото. Я схватила его за руку и оперлась на него, расстегивая ремешок на высоких каблуках.

  Он бросил на меня слегка озадаченный взгляд.

  «Извини, но мои лодыжки…»

  Тото стряхнул меня, и я успокоилась, прежде чем споткнулась.

  Я всерьез подумывала надеть балетки, но эти каблуки так хорошо подходили к моему наряду, что я была вынуждена терпеть дискомфорт во имя красоты. На мне было платье до щиколотки из эластичного материала, которое вырезало мой округлый живот. Оно было пастельно-розовым, с шифоновыми рукавами в форме колокольчиков, которые скрывали кожу, а также обеспечивали вентиляцию для борьбы с летней жарой.

  От Тото не было никаких комментариев относительно моей красоты, чего я не понимало, я ожидало комплемента, но так и не получила его.

  «Напрасное существо», – сказала я себе, но за этим комментарием не было ненависти. В конце концов, я была жертвой греха тщеславия и была им много лет.

  Мое внимание снова вернулось к Тото, когда он шагал к кафе, его телохранители то прятались, то выходили из тени. Я не могла отрицать своего волнения от того, что меня пустили в это секретное здание. Была причина, по которой мэр Солсбери уклонялся от этого, и почему Алессандро предупреждал меня об этом.

  И мне не терпелось узнать почему.

  Сейчас секреты меня особо привлекали, и я все чаще потакала своему любопытству.

  Позади меня Оскуро, казалось, излучал свое неодобрение. Он ворчал, когда я сказала ему, что мы собираемся гулять с Тото и всю дорогу до бара, он пристально смотрел Тото в затылок. Он ничего не сказал, но в этом и не было необходимости; Оскуро не хотел здесь находиться.

  Тото распахнул темную входную дверь, и свет клуба осветил его лицо. Он улыбнулся мне, его лицо было наполовину скрыто тенями.

  «Веди себя хорошо, – сказал он мне. „Иначе…“ Он насмешливо прищелкнул языком.

  Я не показывала своих нервов. «Похоже, твой отец думает, что я буду вести себя лучше, чем ты».

  В его глазах вспыхнул гнев. «Осторожно, София, – предупредил он. „Если бы ты не был беременны, ты бы уже были мертва. И в тот момент, когда этот ребенок родится, маленькая девочка… – Он жестоко улыбнулся. «Ну ты знаешь.“

  Я ожидала, что это будет правдой, но, услышав это вслух… Я сглотнула, пытаясь сдержать жесткое горло. «Я с нетерпением жду чаю с твоей кровавой блудницей на Небесах». Я обошла его стороной, войдя в ресторан.

  Подлый Сэл представлял собой собрание красных бархатных кушеток и баров из красного дерева с рядами разноцветных бутылок с выпивкой вдоль стен. На стенах висели фотографии: от Синатры, обедающего с Доном Пьеро, до маленького Сальваторе-младшего, покрытого мукой и помогающего на кухне. Низко свисали золотые огни, и над нашими головами плыл толстый слой сигарного дыма.

  Во время экскурсий по историческому обществу место было чистым и безвкусным. Кусочек истории, но тем не менее скучный. Теперь я поняла, почему днем ​​было так плохо. Он был создан, чтобы наполнить его людьми, музыкой и дымом.

  Я с жадностью осматривала комнаты, от хорошо одетых инвесторов и их стаканов бурбона до великолепных женщин с большими, манящими глазами. В паре с живым оркестром, их пальцы мастерски перемещаются по струнам, а бармены подбрасывают напитки в воздух.

  Мое тело наполнилось энергией, когда я осмотрела комнату. Мне вернулись воспоминания о вечеринках в старшей школе и занятых бранчах. Я заметила золотые часы Rolex, сияющие мокасины и кредитные карты, мерцающие в свете.

  Я улыбнулась.

  "Миссис Роккетти! » Позвал знакомый голос.

  Я повернулась и увидела, что мэр Солсбери машет мне рукой. Я оставила Тото и сразу пошла к мэру.

  «Билл», – проворковала я.

  Он встал, когда я подошла, и поцеловал меня в обе щеки. Его крепкий одеколон был подавляющим – и мои гормоны беременности изо всех сил пытались сдержать позыв к рвоте. Солсбери зачесал волосы назад в своем обычном стиле и был одет в дорогой костюм, который расширял его плечи.

  «Ты прекрасно выглядишь», – сказал он мне.

  «Вы слишком добр.» Я улыбнулась участникам в его кабинке. «Кто твои друзья?»

  «Как грубо с моей стороны!» Мэр Солсбери жестом обвел его. «София, познакомься, пожалуйста, с членом совета Чарльзом Пеллетье, худым мужчиной с еще более тонким носом», членом совета Саванной Кансио, женщиной с тонкой прядью светлых волос, и мистером Константином Тархановым.

  Константин Тарханов вежливо кивнул. "Миссис Роккетти, это все мое удовольствие. В его голосе был слабый русский акцент.

  Это был очень красивый мужчина с привлекательными резкими чертами лица и светлыми волосами, зачесанными назад. На нем был безупречно подогнанный костюм, в котором не было ни единой нитки, а его сияющие наручные часы не испортились ни возрастом, ни грязью. Даже ногти у него были чистыми и аккуратными.

  Но что-то было в его бледно-карих глазах… При всей его сдержанной красоте и вежливости, казалось, под его кожей таилась дикость.

  Я сразу поняла, что Тарханов не политик, а один из моих. Мафия.

  Мистер Тарханов улыбнулся, как будто знал, что я только что сложила, и изящно махнул рукой в ​​сторону стола. «Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, миссис Роккетти».

  Был ли ужин с русским гангстером в моих интересах? Точно нет. Он мог быть одним из врагов Наряда – по статистике, вероятно. Он был опасен, несомненно, но опасен ли он для меня? Моему ребенку?

  Я скользнула в будку. Солсбери налил мне воды.

  «Мы как раз обсуждали члена Совета Эриксона и его небольшой трюк». Смеялся мэр Солсбери. Поймать члена совета Эриксона значительно снизило его популярность – и поскольку он выступал против Солсбери на выборах, это было хорошей новостью для мэра.

  Я сделала глоток воды и улыбнулась в ответ. «Да, я слышала, его отвезли в участок. Как неловко."

  «Конечно.» Мэр Солсбери не мог казаться менее счастливым, даже если бы попытался.

  «Политика Чикаго всегда полна скандалов?» – спросил Тарханов не более чем манящим мурлыканьем.

  «Нет, нет, – сказал Солсбери. „Довольно редко“.

«Наверное, жаркая погода», – небрежно сказал Тарханов. Что-то привлекло его внимание, его светло-карие глаза бегали по комнате.

  Я проследила за его взглядом, и мой взгляд упал на тестя. Хотя он сидел в кабинке с толстыми богатыми мужчинами, взгляд Тото был направлен на нас, и на его лице появилась безумная улыбка. Он был похож на льва, который только что заметил хромающую газель.

  Потом чья-то рука сжала мое плечо.

  Я прыгнула так высоко, что уронила свой стакан, вода разлилась по всему столу.

  «Ой!» Я вскрикнула. «О боже! Билл, мне очень жаль.

  Я схватила пачку салфеток и начала впитывать воду – и обнаружила, что Тарханов делает то же самое. Он помог мне убрать воду.

  «Ничего страшного, дорогая, – говорил Солсбери.

  Тарханов посмотрел мне в глаза и слегка вежливо улыбнулся. У меня было болезненное неоспоримое чувство, что он, вероятно, улыбнется той же улыбкой, при этом прижимая руки к моей шее сбоку, сломает ее пополам.

  «Мэм», – послышался жесткий голос Оскуро, перебивая Солсбери.

  Я взглянула на Оскуро – его тяжелая рука все еще лежала у меня на плече. Он смотрел на Тарханова, его глаза горели, как угли.

  «Ваш тесть зовет вас». Он сказал.

  Я отмахнулась от него, собирая влажные салфетки. "Я разговариваю. Скажи Сальваторе набраться терпения. Я приду и присоединюсь к нему позже ».

  Оскуро перевел взгляд на меня. – Не проверяйте меня, – говорило его выражение лица. Не испытывай меня, София.

  Я сбросила его руку со своего плеча. «Иди и покури. Я здесь в порядке ». Я улыбнулась своей небольшой группе. «Я в порядке, не так ли?»

  Солсбери кивнул. "Конечно. Пойдите и покурите, сэр.

  Оскуро проигнорировал его. "Миссис Роккетти… – он попробовал еще раз.

  Я повернулась к нему спиной. «Саванна, не говори мне, что я пролила на тебя воду».

  Член совета Саванна Кансио пришла мне на помощь и заверила меня, что я не проливала на нее воду. Затем она пригласила меня в разговор о Дейли Плаза.

  Я чувствовала на себе внимание, когда бесцельно болтала. Вырисовывающееся присутствие Оскуро за моей спиной, безумный взгляд Тото Грозного и легкая улыбка Константина Тарханова, обращенная ко мне. Я продолжала свои беседы, не обращая внимания на троих мужчин, но чувствовала, что нарастающее напряжение начало расти.

  Я не оставалась с Солсбери и его небольшой группой все время. Я хотела встретиться с другими инвесторами, узнать их имена и личности. Это было несложно, у большинства из них были одинаковые имена; Уильям, Майкл, Альберт, Чарльз или Генри. Но я улыбался, падал в обморок и смеялась, как меня учили.

  К моему удивлению и восторгу, я оказалась перед знакомым мужчиной.

  Я протянула руку: «София Роккетти».

  Он встретил мою руку. «Альфонс Эриксон».

  «Приятно познакомиться», – проворковала я. «Билл рассказал мне так много чудесных вещей». Ложь.

  Член совета Альфонс Эриксон был удивительно красивым мужчиной. Даже в преклонном возрасте к нему прилипли остатки юной красоты – острые скулы, блестящие глаза и загорелая кожа. На нем был хорошо подогнанный костюм, густые седые волосы зачесаны назад.