Текст книги "Принцесса Чикаго"

Автор книги: Бри Портер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

  Ее уверенная позиция, выражение ее глаз «Я делала это сотню раз» заставили меня почувствовать себя немного лучше.

  «Хорошо, София, мне нужно, чтобы ты отдала все, что у тебя есть».

  «У меня мало что осталось». Но я уперлась пятками в матрас и толкнула.

  Я толкала, толкала и толкала, пока не задохнулась и не рыдала. Пока я не накакала(что Дита с честью очистила) и не толкалась, пока мое тело не могло больше двигаться.

  «Я не могу… я не могу». Я плакала. «Я не могу его достать».

  «Да, ты можешь.» Доктор Парлатор сказал мне. «Это худшая часть».

  Алессандро поцеловал меня в щеку, сжимая мою руку. «Ты такая сильная, София. У тебя есть это. Ты так близко.

  «Ты должна сделать это, София, – сказала я себе. Роди этого ребенка. Получите это сейчас.

  А затем сядь на таблетки, чтобы тебе больше никогда не пришлось это делать.

  Я глубоко вздохнула. Вдох выдох. Вдох выдох.

  Я собрала все, что осталось внутри меня, собралась и толкнула.

  Вой оставил меня, когда я толкала и толкала. Я так сильно надавил на свое тело, что оно было вынуждено подчиниться моей воле. Это было похоже на часы а не минуты, это могло быть год или сотня лет. Время для меня ничего не значило – моей мелодией было только дыхание и толчок.

  Что-то глубоко внутри меня взяло верх. Я оттолкнула остальное, держась за себя и вцепившись в кровать. Она протестующе заскрипела подо мной.

  Из меня вырвался огонь, и я почувствовал ребенка -

  – Не обращай внимания, София. Продолжайте идти."

  Может, я кричала, а может, нет.

  Кто знал?

  Я даже не знала, что протягиваю руку между ног, пока не почувствовала что-то слизистое в своей хватке. Я просунула руку под голову малыша и сильно толкнула ее в последний раз. Потом еще один, а потом… На мою руку легла тяжесть, и я двинулась, желая увидеть – почувствовать -

  Комнату заполнил яркий и резкий крик.

  Обеими руками я прижала ребенка к груди, плача в ним, как он это делал со мной. Кровь покрыла нас обоих, но мне было все равно. Ребенок идеально подошел мне, кусочек пазла, который щелкнул в самый раз. Мои руки были созданы, чтобы держать его.

  Доктор Парлатор потерла малыша одеялом и проверила между ножек.

  «Это мальчик.»

  «Мальчик.» Я смеялась. «Мой мальчик, мой сын».

  Я посмотрела на мужа. Слезы наполнили его черные глаза, и он излучал гордость. Он прижал руку к ребенку на моих руках, его пальцы дрожали.

  Думаю, все плакали, но я не могла проверить.

  Потому что мои глаза впервые остановились на моем ребенке, и я не могла отвести взгляд.

  Нас устроили в постели. Младенца быстро вымыли, вытерли кровь, а затем сразу положили обратно мне на кожу. Я прижала его к груди, когда мы вместе лежали в постели, не в силах оторвать от него глаз. Он перестал плакать и вместо этого пытался открыть глаза и осмотреться.

  «Не могу поверить, что это мальчик», – прошептал Алессандро, когда мы остались одни. «Мальчик. Мой сын.»

  «Это мальчик.» – повторила я.

  «Мальчик.» Он прикрыл рот. «Наш сын.»

  «Хочешь подержать его?»

  Алессандро только кивнул.

  На самом деле я еще не хотела отказываться от него, но Алессандро еще не успел его подержать. Младенец был наполовину укрыт одеялом и моими руками. Нам пришлось работать вместе, чтобы снять его с моей груди и обернуть.

  Я поправилась, села немного прямее и убрала одеяло с дороги. Он протянул руки так осторожно и окуратно. Медленно я положила ребенка ему на руки, поправляя одеяло так, чтобы было видно его маленькое инопланетное лицо.

  Алессандро посмотрел на сына.

  Любовь с первого взгляда.

  Другого способа описать это не было. Он взглянул на сына и влюбился.

– О, София, посмотри, что ты сделала, – прошептал он.

  Я кивнула. «Он самое прекрасное, что я когда-либо видела».

  И он был. Такой маленький и крошечный, с маленьким носиком, крошечными губками и миниатюрными глазами. Его голова могла уместиться в моей ладони, а его ступня не была даже размером с мой большой палец. Как он мог быть таким маленьким и живым, для меня было удивительно – таким маленьким, но сильным, процветающим и озирающимся вокруг, следуя нашим голосам.

  «Он проснулся». – с трепетом сказал Алессандро.

  Я приподнялась, глядя в лицо ребенка. Мой сын приоткрыл глаза, маленькие голубые, и неуверенно огляделся.

  «Он осматривается». Я прошептала. «Не думаю, что он счастлив быть здесь».

  «Я тоже.» Он согласился. Алессандро осторожно прижал палец к хмурому взгляду на лбу моего сына. «Мой сварливый мальчик».

  По сравнению с моим мужем он был до смешного маленьким. Как кукла.

  Алессандро посмотрел на меня. «Спасибо.»

  «Мы оба сделали его».

  «Нет, нет, ты держал его девять месяцев и привел в этот мир. Спасибо."

  Мы оба смотрели на него еще немного, полностью очарованные.

  «Он выглядит так же, как ты». Я не хотела показаться завистливой, но ничего не могла с собой поделать. «У него твой нос, лоб и губы».

  Алессандро посмотрел на него, с интересом склонив голову набок. «Он похож, не так ли?»

  – Похоже, у него есть характер.

  Мой муж послал мне короткую ухмылку. «Не повезло тебе».

  Я фыркнула и погладила мягкую голову сына. «Я думаю, ты имеешь в виду, мне повезло. Ты можешь поверить, что мы сделали самого симпатичного ребенка в мире? »

  «Не предвзята?»

  «Даже не немного.»

  Мы смотрели на него еще несколько минут.

  Алессандро спросил: «Как мы его назовем?»

  «Данте. В честь твоей матери. Я сказала.

  Мой муж повернул ко мне голову, не в силах скрыть удивление в глазах. Он быстро взял себя в руки. «Тогда его второе имя должно быть Антонио. В честь твоей матери.

  Я улыбнулась и наклонилась над своим ребенком. «Тогда его зовут Данте Антонио Роккетти. И жизнь его будет славной».

  Глава двадцать восьмая

  Тихий писк машин был единственным звуком в комнате, когда мы с Данте лежали вместе. Алессандро заснул на стуле в углу комнаты, он выглядел совсем некомфортно, но слишком устал, чтобы бодрствовать.

  Я держала Данте на руках, глядя, как он спит. Я пыталась заснуть и успешно проспал несколько часов, но продолжала просыпаться. Мои мысли были сосредоточены на одном: на моем сыне. Все мысли, которые у меня были, даже во сне, были сосредоточены вокруг него.

  Был ли он счастлив? Что он делал? Он дышит? Приснился плохой сон?

  «Да, – подумала я, поглаживая его носик». В ближайшее время спать будет невозможно.

  Данте медленно моргнул, его личико сморщилось.

  «Ой, мама тебя разбудила?» – прошептала я в темноте. "Мне жаль. Спи, дорогой.

  Он этого не сделал, просто продолжал просыпаться. Он начал извиваться в пеленке, не выглядя довольным.

  «Ты сварливый – как твой папа». – размышляла я, немного ослабляя пленку. Он не переставал извиваться. «Что случилось? Почему ты извиваешься? »

  Потом я понюхала.

  Я прикрыла нос. «Данте». Я ахнула. «Это исходит от тебя? Этот запах от моего ангела? "

  Данте расслабился.

  «Ох, ну ладно.» Я понюхала его и тут же пожалела об этом. «Это ... это отвратительно. Ну ... Мама уже сегодня пеленку меняла. Разбудим папу.

  Я взяла подушку и бросила ее Алессандро, стараясь не потревожить Данте. Алессандро вздрогнул, как только о него ударилась подушка, и сразу же посмотрел на меня.

  «Не могли бы вы передать мне эту подушку?» – невинно спросила я.

  Он поднялся со своего места, растягивая суставы. "Ты в порядке? Почему ты не спишь? »

  «Данте и я говорили о тебе. И знаешь, что он мне сказал? Что он хочет, чтобы ты сменил ему подгузник ».

  Алессандро фыркнул. «Неужели он сейчас… Господи, он воняет». Он закрыл нос рукой, выражение его лица изменилось.

  «Не говори так о нашем ребенке». Он бросил на меня взгляд. «Но ты прав. Данте… Наш сын наполовину вонючка. Я звякнула у него животом, и он весело заерзал. „Это правильно. Я говорю о тебе!“

  Алессандро подхватил его и положил на согнутую руку. Я наблюдала, как он менял подгузник Данте, который не был доволен и все время плакал.

  «Почему его какашки такие странные?» – поинтересовался мой муж, в ужасе взглянув на подгузник.

  «У новорожденных желтый и черный фекалии. Много не должно быть ".

  «Нет». Алессандро развернул его, а затем снова завернул. Данте, казалось, устроился в сухим подгузнике, его маленькие веки сомкнулись. – А, тогда снова спать, мой мальчик. Тебя накормили, подгузник поменяли, а теперь пора спать.

  Алессандро вернул его ко мне, передав мне на руки. Я крепко держал его, прижимая к своей груди.

  «Я проверила других младенцев в детской, и у нас самый красивый». Я сказала ему.

  Он вздохнул, хотя в его голосе было весело.

  «Я сяду с ним, если ты хочешь спать», – заверил он меня.

  Я посмотрела на него. "В самом деле? Я не хочу, чтобы за ним следил какой-то незнакомец.

  «Акушерки не безоговорочные незнакомцы, но я понимаю твою точку зрения». Алессандро взял его обратно, схватив обеими руками. «Мы будем прямо здесь. Мы не выйдем из комнаты ».

  Я смотрела, как Алессандро сел с ним, чувствуя себя неуверенно. Но я была измучена ... В конце концов, я легла на кровать, прижимаясь к подушкам. Я наблюдала за двумя моими мальчиками, слушая, как Алессандро шепчет ему глупые глупости.

  Я улыбнулась, быстро и безо всякого сопротивления заснула.

  На следующий день прибыли Роккетти.

  Все пришли с подарками и широко улыбались. В тот момент, когда они меня заметили, меня залили поцелуями и итальянскими похвалами. Энрико подарил мне огромного плюшевого мишки с надписью «ЭТО МАЛЬЧИК»! Все остальные довольствовались красивыми букетами.

  Дон Пьеро первым обнял Данте, ухмыляясь ему. «Ах, сильный мальчик. Хорошая работа, София.

  «Спасибо», – сказала я довольная.

  Алессандро внимательно наблюдал за своим дедом, когда у него был младенец в руках.

  Все остальные Роккетти тоже должны были подержать Данте. Сантино и Энрико были в восторге, а Карлос-старший просто вежливо поздравил меня. Когда Данте начал суетиться, его снова передали мне в руки.

  «Он хочет свою маму», – сказал Карлос-младший, снимая с себя всякую ответственность за плачущего ребенка.

  «Когда вы, ребята, выписываетесь?» – спросил Дон Пьеро.

  «Через минуту.» – сказал Алессандро. «Они просто распечатывают его сертификат, чтобы сказать, что он прошел какой-то тест?»

  «Тест автокресла». Я добавила.

  Все они кивнули, выглядя смущенными. Я не стала вдаваться в подробности.

  После нескольких непристойных замечаний Алессандро о том, что он ждал шесть недель, мужчины начали собирать подарки и наши вещи. Они работали в безмолвном тандеме, складываясь как пазл.

  Было жаль, что в семье было столько разногласий. Возможно, им удастся скрыть это от Народа, представляя собой идеальный фронт, но это не была группа людей, которые чувствовали какую-либо преданность друг другу, кроме долга крови.

  «Почему бы тебе не пойти и не завести машину?» – спросила я Алессандро, пытаясь встать с кровати.

  Он коротко кивнул, его глаза блуждали по мне в поисках какого-либо дискомфорта. Раньше ему приходилось помогать мне принимать душ – одновременно неловкое, забавное и утомительное приключение.

  «Пойдем», – сказал он своей семье. «Мы упакуем машину».

  «Ты установил автокресло?» – спросил Тото.

  «Конечно, папа». – раздраженно сказал Алессандро.

  «Ты сделал это правильно?»

Алессандро предупредил отца взглядом, двое препирались, когда уходили. Остальные последовали за ними, все несли под руками подарки. Дон Пьеро остался, глядя на Данте.

  «Все в порядке?» – спросила я, бегло взглянув на коридор за дверью. Я могла заметить охраняющих его Беппе и Оскуро, их темные формы молча угрожали всем, кто проходил мимо.

  «Все в порядке.» – сказал Дон Пьеро, тепло улыбнувшись мне, как дедушка. «Никогда не думала, что доживу до своего правнука. Я очень доволен."

  «Я рада.» Я отвернулась, пытаясь скрыть тот факт, что я знала, что он собирался делать со своим правнуком. Я крепче обняла Данте, натягивая ползунки.

  Дон Пьеро скрестил руки. «Меня удивило имя».

  «Потому что у Данты такая дурная репутация?» – поинтересовалась я.

  «Именно поэтому».

  Я погладила сына по лбу. «Может быть, новое поколение Роккетти может быть лучше, чем предыдущее».

  «Я надеялся на это много десятилетий».

  «И был разочарован?» – пошутила я, оборачиваясь вокруг халата – очень медленно. Мне приходилось делать это по одной руке за раз, не уронив сына. «Беспокойся о своих собственных детях, Пьерджоржио, я буду беспокоиться о своих».

  Его глаза заблестели. «Я беспокоюсь о каждом Роккетти, включая тебя».

  "Мня? У меня самый здравый смысл из всех ». Не совсем так.

  Дон Пьеро только улыбнулся и задумчиво посмотрел в окно. Его темные глаза видели то, чего я не мог. «Грядет война, София».

  Я выпрямилась, крепче прижала сына. «Вы уверены?»

  «Я чувствую это в воздухе. Беспокойство начинает нарастать, атаки, смена власти. В следующем году – и еще через год мир будет выглядеть иначе ».

  «Чем ты планируешь заняться?» – спросила я, пытаясь скрыть нервы. Война? Мое сердце болело за сына. Как мне защитить его?

  Дон Пьеро не дал советов. «Я пережил много войн, но не уверен, что переживу эту. Мобы, Братва, Коза Ностра, Триада, Якудза, Корсиканский Союз и Картели – черт, даже правительство готовится. Все готовятся, становятся сильнее ».

«Итак, что вы предлагаете нам делать?» Я спросила. «Раз уж вы решили, что следующей войны не увидите. Планируете длительную пенсию на Гавайях? »

  Он улыбнулся, но в его тоне не было юмора. «Приготовься, София. Ты – королева чикагского Наряда, и тебе и тебе предстоит сыграть очень важную роль ».

  Я выпрямилась. Я положила Данте в его маленькую кровать и встала перед ней в качестве защиты.

  «Вы ничего не делали, кроме как манипулировали и лгали мне с момента нашей встречи. Зачем мне заниматься этой организацией в ваше отсутствие? Зачем мне ее защищать? " – поинтересовалась я, мой тон не был ни обвинительным, ни добрым. Мне действительно было любопытно.

  «Ты создала дом в Наряде. Я видел это – может быть, временами недооценивал тебя, но я наблюдал. Я видел, как ты создала дом с блестящей репутацией. Я видел, как политики влюблялись в тебя, и вскоре вслед за этим последовал Чикаго ». Он обратил на меня свои темные глаза напряженным взглядом. «Я наблюдал, как мой дикий внук становится все умнее и умнее, превращаясь в лидера, в царя. Из-за тебя."

  Гордость заставила меня поднять подбородок выше. «Не обольщай меня, Пьерджоржио. Я уважаю тебя, иногда даже люблю, но мы не союзники и не друзья ».

  «Разве наши отношения не взаимовыгодны? Мы не манипулируем друг другом? Друзья, нет. Это делает нас семьей ».

  «Я считаю, что словарь мог бы думать иначе».

  Дон Пьеро шагнул к окну и развел руками по подоконнику. Он глубоко вздохнул, прислонившись к стеклу.

  «Я создал эту организацию с нуля. Я работал каждую минуту, каждый час своей жизни, пытаясь принести славу этой семье. Я вырезал и истекал кровью на протяжении десятилетий». Он повернул ко мне голову: «Не подводи эту семью, София. Не позволяй слабому правителю взять верх».

  Я взглянула на мирно спящего сына, а затем снова на Дона Пьеро. Он все еще смотрел на меня, как будто пытался понять, насколько я хороша для его костюма королевой.

  «Пройдут годы до Алессандро, и я буду готова править». Я сказала ему честно. «Мы сейчас не готовы. Я еще не готова. Есть еще политики, которых нужно подкупить, и организации, которые нужно уничтожить. Новорожденного на воспитание. И с Эриксоном в качестве нового мэра и с ФБР, пытающимся нас свергнуть? Сейчас не время говорить о новом руководстве ».

  «У тебя вчера родился ребенок, и ты уже взвешиваешь варианты и мира вокруг тебя. Хорошо. Я рад."

  "Почему? Я думала, что забыла свое место? » Я бросила ему слова, которые он сказал мне, когда показал мне испорченный портрет Данты.

  «Ты забыла свое место жены. Но это не значит, что тебе нет места ». – сказал он, снова глядя в окно. Вдруг он сказал: «Линия моего брата никогда не была такой сильной, как моя, поэтому я никогда не рассматривал одну из них».

  «Чтобы быть твоим наследником?» Я уже знала ответ, но Дон Пьеро любил, когда вы подыгрывали его рассказам.

  Дон Пьеро кивнул. «У меня было два сына, и ни один из них не был достаточно хорош. Сальваторе, мой первенец, был ненормальным. Он слишком беспорядочный, слишком безрассудный. А Энрико слишком спокоен, слишком дружелюбен и слишком заинтересован в женщинах, а не в Наряде. Итак, я дождался, и у меня родились внуки. Сальваторе-младший был холоден и расчетлив. Однако он… не связан с семьей. Его мало интересуют наши силы, если они ничего не могут ему предложить – и он подбил благородную девушку из традиционной семьи ».

  Я скрыла свою реакцию. «Полагаю, нас ждет еще одна свадьба».

  «Нет, я ее прогнал».

  В животе у меня сжалось, но прежде чем я успела сказать что-нибудь еще, Дон Пьеро продолжил свою речь.

  «Но Алессандро ... Алессандро похож на свою мать, ты это знаешь? Он носит с собой Данту. Сначала я скептически относился к его способности управлять. Алессандро груб, дерзок. Он не был достаточно обаятельным, чтобы выполнять все необходимые ему задания, но ты, моя дорогая, изменила его. Сделал его острее, дал больше терпения. Вместе вы станете Доном, Боссом. Вместе вы будете династией Роккетти ».

  «Почему ты так говоришь?» Я спросила. «Что-то происходит, о чем мы не знаем?»

  Дон Пьеро улыбнулся мне. «Ты мне всегда нравилась, София. Ты напоминаешь мне меня в молодости. Надеюсь, ты будешь такой же могущественной, как и я ».

  «Вы говорите о будущем Алессандро и моем в Наряде, но вы не написали этого и не заявили о нас как о своих наследниках». – указала я. «У меня нет ничего, кроме вашего слова».

  «Чтобы править Роккетти, вы должны доказать, что достойны. Как и я ». Дон Пьеро снова посмотрел на окно, и что-то привлекло его внимание.

  Я увидел отблеск серебра.

  Я не заметила, что это было, пока не стало слишком поздно.

  Окно разбилось, и это прозвучало как удар молнии. Осколки стекла разлетелись по воздуху. Режущий, острый и мерцающий -

  Я закричала, поворачиваясь спиной, защищая Данте. Мой ребенок, мой ребенок -

  Потом в комнате стало тихо.

  Так быстро и так резко, что мне пришлось остановить свой крик, пришлось проверить ...

  Я обернулась и почувствовала, как весь мир содрогнулся от увиденного.

  Дон Пьеро лежал на полу больницы, кровь залила его лоб, а из черепа вырвался красный цветок. Он смотрел в потолок пустыми остекленевшими глазами, не обращая внимания на осколки окон и кровь.

  Я прижалась к кровати сына, прикрывая его изо всех сил.

  Я не могла перестать смотреть на Дона Наряда, лидера Иллинойса, короля Чикаго. Очень осторожно я на цыпочках подошел к нему, присела и стал обыскивать его шею пальцами. Его кожа все еще была теплой и мягкой.

  Но в поисках меня не встретил пульс.

  И я знала, в глубине души, в глубине души, что Пьерджиоржио Роккетти мертв и мир никогда не будет прежним.

Перевод предоставлен – maria.simsek