Текст книги "Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн"

Автор книги: Бретт Холлидей

Соавторы: Эдгар Бокс,Элен Мак-Иннес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 41 страниц)

Глава 7
Непредвиденные стечения обстоятельств

Неожиданно Шейн сообразил, что у него осталось крайне мало времени, чтобы аннулировать свой заказ на рейс в дневном самолете. Когда он добрался до такси, то обнаружил, что его преданный водитель спит, сидя за рулем машины. У него еще был шанс сохранить за собой номер в гостинице на ночь. Он разбудил водителя, сел в машину и дал ему адрес.

Таксист зевнул, выпрямился и взглянул на часы.

– Ей-богу, мистер…

– Живей, поторапливайся! Я за все заплачу!

– Еще бы! – ответил тот, и машина рванула с места. Клерк, тот же самый анемичного вида молодой человек, который находился у стойки, когда Шейн расплачивался за гостиницу, сказал:

– О, мистер Шейн, вы вернулись?

– Как насчет моего номера на сегодняшнюю ночь? – поинтересовался Шейн.

– Но мы уже отправили ваш чемодан в аэропорт, – ответил он. – Вы сказали…

– Мой номер, – повторил Шейн, – я могу в нем остановиться?

– О да. Пока его еще никто не занял. У вас дело в Майами? – Клерк оперся на локти, поставив их на стойку, его блеклые голубые глаза сияли.

– Что-то в этом роде. – Он пошарил рукой в кармане и, вынув полдоллара, бросил его молодому человеку. – Спасибо. Я хочу послать телеграмму.

– Разумеется, мистер Шейн. – Молодой человек швырнул на стойку пачку желтых листов.

Шейн вооружился скрипучим пером, торчащим из бутылочки с чернилами, чтобы написать телеграмму Люси Хамильтон:

«Опоздал дневной самолет. Надеюсь успеть ночной. Постарайтесь удержать Белтона».

Он позвонил в аэропорт и аннулировал свой заказ на дневной рейс, затем попросил место на ночной. Представитель авиатранспортной компании встретил его отказ явно неприветливо и отказался давать какие-либо гарантии, предложив ему вместо этого позвонить за пару часов до того, как он будет готов выехать, или прибыть в аэропорт к отлету самолета. Часто случается, что в последние минуты освобождаются места.

Шейн повесил трубку, отправился на кухню и уже накладывал кубики льда в высокий стакан, когда вдруг вспомнил, что в номере не было спиртного. Последнюю бутылочку коньяка он упаковал в чемодан, который уехал в аэропорт.

Он вывалил кубики льда в раковину и вернулся в гостиную, на ходу вынимая из кармана копии писем. Устроившись в кресле, он начал читать их. Невозможно было сказать, в каком порядке они были написаны. Перетасовав их как карты, он взял то, что лежало сверху.

«Среда, вечер.

Моя единственная прелесть,

я просто должен поговорить с тобой сегодня вечером, дорогая. Я чувствовал себя чертовски одиноко в офисе. Кажется, прошли уже месяцы, а не дни, с тех пор как ты покинула его.

Новая девушка вполне квалифицированна, но я ужасно скучаю по тебе. Сегодня я диктовал, а она сидела неподалеку от меня на твоем месте. Должно быть, я замечтался, так как в середине письма сказал: „У тебя самые красивые глаза на всем свете, любовь моя“. Она взглянула на меня, захихикала и сказала: „И это тоже надо писать?“ Я отшутился, но… ты знаешь, я думал только о тебе, дорогая.

Я должен видеть тебя!!! Я позвоню тебе завтра из офиса. Ты понимаешь, я не осмеливаюсь звонить отсюда, так как наверху есть параллельный телефон.

Я что-нибудь придумаю. Должен же быть какой-нибудь выход, чтобы избавиться от нее. И тогда мы сможем быть вместе – навсегда.

С любовью к тебе,

ВИКИ».

Шейн вздохнул и отложил письмо в сторону. Некоторое время он сидел нахмурившись, затем взял в руки следующее письмо.

«Понедельник, утро, 4 часа.

Моя любимая,

я не могу спать. Я не могу думать. Я сижу один в своей комнате, дверь в комнату жены закрыта на замок, чтобы она меня не беспокоила. Она спала, когда я пришел полчаса назад. Я уверен, она не подозревает, что я был с тобой.

Я не могу отказаться от тебя. Ты должна знать это. Тем более, после сегодняшней ночи. Я все думаю о плане, который ты предложила. Я не вижу другого выхода. Но мы должны быть очень осторожны. Ради тебя, дорогая, не должно быть даже намека на скандал.

Не может быть ничего плохого в том, что мы любим друг друга. Не может также быть ничего плохого и в том, что мы предпримем, чтобы сохранить нашу любовь.

Я не буду больше писать сегодня, хотя спать я тоже не буду. Я лягу в постель, и в темноте ты придешь ко мне. Твое нежное белое тело…

Я люблю тебя всем сердцем,

ВИКИ».

Шейн заерзал на своем месте, прокашлялся и вновь прислонился к спинке кресла. От этих проклятых писем у него пересохло в горле, и ему очень хотелось выпить.

Не удивительно, что Кристина была готова не останавливаться ни перед чем, лишь бы только письма не попали к ее мужу. Ни один мужчина, если он в здравом рассудке, не мог бы отделаться смехом от такого доказательства. Какими, же человеческими качествами обладал Виктор Моррисон, чтобы сочинить целую серию писем и подсунуть их девушке, которая никогда не была его возлюбленной? Если Кристина не лгала ему, это была самая фантастическая интрига, с которой он когда-либо сталкивался.

В эту минуту он уже не был столь уверен в том, что Кристина говорила ему правду. Прежде, когда он вел другие дела, женщины ему часто лгали, но никогда еще он не выслушивал и не читал столь экстраординарного доказательства, как это.

Он взял в руки третий листок с чувством непреодолимого отвращения.

«Четверг, вечер.

Милая,

как чудесно было услышать сегодня по телефону твой родной голос, но я не осмелился высказать все, что было у меня на душе.

Ты должна быть более терпелива, дорогая. Я умоляю тебя подождать еще немного. Еще чуть-чуть. Я обещаю тебе еще раз обдумать тот план, который мы обсуждали. Я уже прорабатываю его детально. Если ты предпримешь что-нибудь в своем нетерпении, для нас это будет означать конец всему.

Умоляю довериться мне. Я живу только мыслями о тебе и ожиданием встречи с тобой. Но скоро ничто не сможет разлучить нас.

Твой ВИКИ».

Четвертое письмо, по-видимому, было написано ранее трех, уже прочитанных Шейном.

«Пятница, полдень.

Моя дорогая,

я сижу здесь, в офисе, а солнце бросает сквозь жалюзи косые лучи на пустой стул около стола.

Я чувствую себя несчастным и совершенно одиноким. Я думаю, ты была права, когда решила уйти. Так не могло больше продолжаться. Ты была права. И так будет всегда. У моей жены появились некоторые подозрения, и теперь, когда ты ушла, она перестанет придираться ко мне по пустякам.

Но, моя дорогая, в моем сердце ужасная пустота. Твой уход не может означать конец всему. Я должен увидеть тебя как можно скорее. Я понимаю, тебе трудно удовлетвориться теми крохами моей любви, которые я могу дарить тебе пока. Но, клянусь, я придумаю что-нибудь, чтобы ты одна владела мною всецело.

Завтра я позвоню тебе из клуба.

Твой безрассудный и обожающий тебя,

ВИКИ».

Шейн положил последний листок сверху трех остальных и некоторое время сидел в размышлении, глядя в пространство перед собой. Он сидел, опустив плечи, потирая мочку левого уха большим и указательным пальцами правой руки. Потом он провел пальцами по своим рыжим непослушным волосам, поднялся и начал ходить из угла в угол.

Впервые он был совершенно сбит с толку. Он хотел верить Кристине. Но как он мог? Эти чертовы письма были уликой. Это не вызывало никаких сомнений. Бернард Холлоуэй подтвердил, что они были написаны Виктором Моррисоном. К тому же четыре свидетеля подтвердили, что они были обнаружены в комнате Кристины.

Но как в эту картину вписывалась прислуга, если Кристина лгала о письмах? Почему она была убита, если не она подсунула их в ящик туалетного столика?

Разумеется, он понимал, что вполне могло не существовать связи между убийством Натали Бриггс и этими письмами. Это могло быть случайным Стечением обстоятельств. Слишком много непредвиденных обстоятельств совпало одно с другим.

Во-первых, Ангус Браун, частный детектив, специалист по делам, связанным с супружеской жизнью. Без сомнения, он следил за Флойдом Хадсоном и Натали Бриггс в Плэй-Мор клубе. Из описания миссис Морган он знал, что невысокий мужчина в потертом костюме, представившийся полицейским, был не кто иной, как Ангус Браун, и инициалы А. Б. на письмах принадлежат ему. Еще одним из этой троицы был Тимоти Рурке.

Не вызывал сомнений и тот факт, что Тимоти сказал что-то Натали Бриггс в игровом зале, и, испугавшись, она в панике убежала из клуба. Определенно существовала какая-то нить между прислугой и двумя мужчинами, которые обнаружили письма.

Шейн опустился в кресло, скрестил руки на затылке и предался размышлению. Если предположить, что Кристина говорила правду, кто подсунул ей письма и с какой целью? С целью вымогательства?

Или Моррисон затеял эту интригу, потому что был безумно влюблен в Кристину и решил разрушить ее брак?

Он вновь обдумывал каждую известную ему подробность этого дела, но ни одна из них не представляла особого смысла. Он сердито скрипнул зубами, поднялся, подошел к телефону и попросил клерка прислать ему в номер «Майами Ньюз».

Когда бой принес газету, он бегло прочитал историю о смерти Натали Бриггс, помещенную, на первой полосе. Здесь же была фотография ее трупа, вынутого из залива, и лица крупным планом. Ни Флойд Хадсон, ни Плэй-Мор клуб в заметке упомянуты не были. Пейнтер не поддался искушению сделать большое сообщение об убийстве, хотя позволил им упомянуть вероятность того, что она была убита в заднем дворе дома Хадсонов, а ее тело было брошено в воду рядом с домом.

Он швырнул газету и позвонил Тимоти Рурке. Так как Рурке еще не поправился после пулевых ранений, он не вернулся в газету, а работал по найму для местной газеты на условиях построчной оплаты, одновременно продолжая писать свой роман.

Когда телефон Рурке не ответил, Шейн нашел в справочнике номер детективного агентства Ангуса Брауна и позвонил ему. Но и здесь ответа не последовало. Тогда он позвонил в справочное бюро и спросил, есть ли телефон у Виктора Моррисона.

Ему дали номер, и он позвонил по нему. Служанка ответила ему, что мистер Моррисон отправился на рыбалку, и его не ждали обратно до часа тридцати. Шейн спросил у нее адрес Моррисонов, и девушка сообщила его. Он поблагодарил ее, повесил трубку и решил пообедать, прежде чем отправиться к Виктору Моррисону.

Глава 8
Нарушитель спокойствия

Дом Моррисонов расположился на западном побережье Бискайнской бухты. Он был обращен фасадом к югу, и когда Шейн шел по дорожке к просторной деревянной веранде, он увидел, что все пространство огромной лужайки, ведущей к берегу залива, было уставлено шезлонгами, которые спрятались от ярких лучей солнца под раскрашенными в яркую полоску пляжными зонтиками.

В одном из шезлонгов кто-то сидел. Слегка наклоненный зонт скрывал все, кроме пары обнаженных ног, вытянутых на солнце, и обнаженной руки, потянувшейся за стаканом на столике рядом.

К двери подошла служанка в накрахмаленном белом переднике. Она была высокого роста и очень хорошенькая, с заинтересованным взглядом голубых глаз и надутыми губками. Она с одобрением взглянула на длинного рыжеволосого посетителя и слегка поджала губки, когда в ответ на вопрошающий взгляд Шейна сказала:

– Мистер Моррисон еще не вернулся. Может быть, хотите подождать?

– А как насчет миссис Моррисон? – спросил Шейн. Лицо девушки мгновенно изменилось.

– О, она там, на лужайке, – ответила она угрюмо. – Я уверена, она будет очень рада видеть вас.

– Что заставляет вас быть такой уверенной? – Шейн улыбнулся девушке, глядя на нее сверху вниз.

Она кокетливо повернулась и уже закрыла за собой дверь, когда Шейн начал спускаться вниз по ступеням. Он свернул направо и двинулся по коротко остриженной лужайке к паре длинных красивых ног, которые виднелись из-под тента.

Густая трава приглушала его шаги, и он обошел вокруг наклонившегося зонтика, не потревожив владелицу шезлонга.

Ее красивые груди лишь слегка были прикрыты разноцветной материей. Из такой же ткани была сделана и набедренная повязка. Гибкое молодое тело притягивало к себе взгляд своими нежными округлостями и уже слегка покрылось солнечным загаром. Длинные «платиновые» волосы струились по плечам, на губах была яркая помада. Она сидела, откинувшись на спинку шезлонга и приставив к глазам бинокль.

Через некоторое время она опустила бинокль и увидела Шейна. Она слегка вскрикнула от удивления и быстро взглянула на свое тело, будто для того, чтобы убедиться, что те небольшие кусочки ткани, которые прикрывали ее, находились на своих местах. Она медленно подняла глаза и спросила низким голосом:

– Ну и как? Вам нравится то, что вы видите?

– Вполне, – ответил Шейн, его полные губы изогнулись в кривой усмешке. Он снял шляпу. – Я вовсе не собирался подглядывать. Ваша служанка сказала, что я могу подождать здесь мистера Моррисона.

– Меня зовут Эстелла Моррисон, – представилась она. Желтые огоньки засветились в ее глазах. – Я буду в восторге, если вы подождете Виктора здесь. – Ее низкий голос был ленивым и намеренно чувственным. Он относился к тому типу голосов, которые вкладывают двусмысленность в самые невинные фразы.

– Благодарю вас, – сказал Шейн. – Насколько я знаю, он рыбачит. – Скрестив ноги, он сел рядом с ней на жарком солнце.

– Да. Он ушел очень рано утром. Я пыталась увидеть в бинокль, не возвращается ли он. – Она вновь поднесла бинокль к глазам. – Иногда на воде можно увидеть самые удивительные вещи. Даже среди бела дня.

Шейн сказал сухо:

– Могу Себе представить. Бедняжки те, кто считает, что находятся в уединении и скрыты от любопытных глаз.

Она слегка повернула к нему удивленные глаза.

– Вы шокированы этим?

– Не совсем. – Шейн пожал широкими плечами. – Никто не может обвинить вас в том, что вы спрятались от людских глаз.

Она тихо засмеялась.

– Это не общественный пляж. Если незнакомцы являются сюда без разрешения, я не отвечаю за то, что они могут здесь увидеть. – Она взяла со столика свой напиток. Кусочки льда звякнули о стенку бокала, когда она поднесла его к губам. – Для меня вы незнакомец.

– Меня зовут Шейн. У меня есть дело к… вашему мужу? – последние слова он произнес с полувопросительной интонацией.

– Я думала, Виктор оставил все дела в Нью-Йорке. Возможно, он не все мне рассказал.

– Возможно. – Он повернулся, чтобы посмотреть на бухту и сказал: – С таким биноклем, как ваш, наверное, можно увидеть другой берег.

– Можно, – заверила она его с некоторой насмешкой.

– У меня есть друзья, которые, должно быть, живут как раз напротив. Интересно, смогу ли я различить отсюда их дом.

Она протянула ему бинокль.

– После того как вы перестанете делать вид, будто хотите рассмотреть дом ваших друзей, взгляните вон на ту лодку рядом с венецианской дамбой и вздохните об ушедшей юности.

Он медленно водил биноклем, стараясь отыскать задний двор дома Хадсонов с его каменным волноломом и эллингом, вдающимся в бухту, но не мог сказать с уверенностью, какой из домов на берегу принадлежал Хадсонам.

Он намеренно навел бинокль на северную оконечность венецианской дамбы и маленькую лодку, о которой упоминала Эстелла Моррисон! Молодая девушка лежала вытянувшись на надувных подушках на дне лодки. По-видимому, она была обнаженной. Рядом с ней лежал юноша, опершись на локоть. Он целовал ее. Пальцы ее правой руки запутались в его волосах.

Возвращая бинокль, он сказал:

– Дети быстро становятся взрослыми в наши дни.

– Вот как? Вы нашли дом своих друзей?

– Я не уверен. – Шейн вынул сигарету из пачки в кармане и нахмурился. Дом Лесли Хадсона, – сказал он ей. – Может быть, вы их знаете.

Легкая дрожь прошла по всему ее телу. Она напомнила ему пантеру перед прыжком.

– Мы знакомы здесь с немногими. Так вы не сказали, какое дело у вас, мистер Шейн?

– Я детектив.

– О? – Сейчас ее веки были прикрыты, и когда она сказала: «Может быть, хотите выпить», – ее голос уже не был столь напряженным. Она потянулась к серебряному колокольчику на столике.

– Я бы не отказался.

Она резко позвонила, затем поднесла бинокль к глазам и вновь обратила взор на поверхность воды.

– Мой муж возвращается. Вон там, у северного берега.

Из боковой двери появилась служанка и приблизилась к ним с надменным видом. Она ничего не сказала, подойдя к столику рядом с шезлонгом хозяйки, взяла пустой бокал и ждала, с презрением глядя на нее.

Миссис Моррисон сказала:

– Два виски с содовой, Джун, – и бросила быстрый взгляд на Шейна, чтобы получить подтверждение.

– Побольше льда и не слишком много содовой, пожалуйста, – сказал он. Прислуга отправилась обратно в дом.

– Итак, вы детектив? – спросила Эстелла. – Должно быть, это ужасно интересная работа?

Шейн пристальным взглядом окинул ее почти обнаженное тело.

– Я встречаю интересных людей.

– Вы не из тех детективов, которые ухаживают за надоевшими женами, ставят их в компрометирующее положение, чтобы получить доказательства для дела о разводе?

– Я всегда избегал такого рода заданий, – беззаботно сказал он ей. Когда я попадаю в компрометирующую ситуацию, я предпочитаю делать это в свое личное время. – Он улыбнулся, глядя на нее снизу вверх со своего места. Обстоятельства меняют многое, – добавил он. – Вот если бы Викторы Моррисоны имели неприятности в супружеской жизни, было бы удовольствием помочь им получить доказательства неверности жены.

Она не улыбнулась, но уставилась на него с каменным выражением лица, желтые крапинки в ее глазах, казалось, начали таять, и они становились чисто зелеными.

– Это не смешно, – холодно заметила она. – Так какое у вас дело к моему мужу?

– Это останется между мистером Моррисоном и мной, – ответил он.

Она начала было говорить что-то, но к ним приближалась служанка с напитками на подносе. Эстелла приподнялась и вновь поднесла бинокль к глазам, сосредоточиваясь на маленькой лодке, в которой находились юноша и девушка. Она пристально рассматривала их до тех пор, пока служанка не поставила поднос на столик и не удалилась.

Затем он проворчала:

– Ох уж эти юнцы…

Шейн усмехнулся и взял свой бокал.

– Не вашего ли мужа лодка причаливает к берегу? – спросил он.

Она быстро повернулась, бросила на него испепеляющий взгляд, взяла свой бокал и сказала:

– Я оставлю вас наедине, чтобы вы обсудили с ним свое таинственное дело, мистер детектив Шейн.

Она пошла босиком по траве. Она была высокой, и походка ее была удивительно грациозной. Она шла, высоко подняв голову и слегка покачивая бедрами. Шейн потягивал свой напиток и не сводил с нее глаз до тех пор, пока она не исчезла за дверью дома. Затем он поднялся и направился вниз к частному причалу.

Парнишка лет четырнадцати, светловолосый, с бронзовым загаром, в одних плавках, находился на корме, со знанием дела управляя румпелем и разворачивая лодку широкой дугой вдоль дока. На носу находился мужчина в соломенной шляпе с обвисшими полями, старом свитере и истрепанных штанах цвета хаки. У него было квадратное лицо и элегантно подстриженные седые усы. Он поднялся с носовым фалинем в руке, когда мальчик выключил мотор и лодка дрейфовала, и Шейн увидел, что у него было сильное мускулистое тело для мужчины пятидесяти с лишним лет. Сетка крошечных морщин собралась вокруг голубых глаз.

Когда он ступил на причал, Шейн сказал:

– Мистер Моррисон? – и протянул ему руку.

Миллионер взял руку Шейна с сердечным пожатием и сказал с вопросительной интонацией:

– Да?

– Меня зовут Шейн. Извините, что вторгаюсь к вам таким образом, но мне нужно обсудить с вами срочное дело.

– Ну что вы, это вовсе не вторжение, – заверил его Виктор Моррисон. Он повернулся к мальчику, который взбирался наверх с широкой улыбкой на юном лице и с нанизанными на нитку окунями в руке. – Поторопись отдать их повару, Говард. Пусть немедленно – положит на лед.

– Да, папа, я сам знаю. Мы отлично провели время, не так ли? – Он вприпрыжку помчался по причалу, но повернулся, чтобы напомнить о том, что его волновало: – А ты обещал, что возьмешь меня в следующий раз, когда поедешь рыбачить ночью. Держу пари, если бы ты взял меня в прошлый раз, мы бы что-нибудь поймали.

Моррисон тихонько засмеялся, но согласился:

– Еще бы, сынок. В следующий раз постараемся сделать это вместе. – Он снял соломенную шляпу и вытер блестящую лысину мятым носовым платком. – Итак, сэр… вы говорите, у вас ко мне срочное дело?

Шейн наблюдал за мальчиком, бегущим вверх по лужайке к дому.

– Ваш сын? – спросил он.

– О да. Выше меня в свои пятнадцать лет. – Он улыбнулся с отцовской гордостью…

– Трудно поверить, что у вас такой взрослый сын. Видите ли, несколько минут назад я познакомился с миссис Моррисон. – Он посмотрел на бокал, который все еще держал в руке. – Она была так любезна, угостила меня напитком, пока я ждал вас. Она показалась мне такой молодой…

– Я понимаю ваш вопрос, – сказал Моррисон. – Эстелла – моя вторая жена, мистер Шейн. Мы женаты всего два года – с тех пор как умерла моя первая жена.

– Теперь все понятно. – Они вместе начали подниматься к дому по отлогому склону, поросшему травкой и переходящему в лужайку. – Вам нравится ночная рыбалка? – поинтересовался Шейн. – Я слышал, ваш сын упомянул об этом.

Моррисон тихонько засмеялся.

– Я попробовал пару раз, – сказал он. – Говард узнал об этом и очень огорчился, что я не взял его.

– Вероятно, вы поехали слишком рано, – предположил Шейн. – Насколько я знаю, лучший клев бывает после полуночи.

– Возможно, этим объясняется моя неудача, – согласился нью-йоркский брокер.

Они приблизились к двум шезлонгам, стоящим рядом под двумя зонтами.

Моррисон остановился и спросил:

– Ваше дело потребует много времени?

– Думаю, нет. Если у вас найдется несколько минут, мы могли бы поговорить прямо здесь.

– Очень хорошо. Присаживайтесь, – мистер Моррисон уселся на шезлонг и вынул из кармана свитера обломанную сигару. Он осторожно снял с нее обертку и достал спичку. – В чем суть вашего дела ко мне?

Шейн вынул из кармана конверт с четырьмя письмами. Вынув наугад одно из них, он протянул его Моррисону.

– Мне бы хотелось знать, когда и при каких обстоятельствах вы написали данное письмо.

Моррисон зажег спичку и поднес ее к кончику сигары. Другой рукой он взял копию и мельком взглянул на нее, делая глубокую затяжку.

Он вынул сигару изо рта, лицо его покрылось красными пятнами. Спичка жгла ему пальцы. Он бросил ее и сказал заплетающимся языком:

– Могу я поинтересоваться, где вы это взяли?