Текст книги "Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн"

Автор книги: Бретт Холлидей

Соавторы: Эдгар Бокс,Элен Мак-Иннес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 41 страниц)

Глава 23
Таможня в Бреннере

Форнлей дожидался их в темноте возле большого представительного автомобиля.

– Там, в гараже, есть еще и мопеды. Я о них позаботился, – сообщил он.

Ричард усадил Френсис в машину.

– Дорогая, мы поедем на другой машине, в ней вещи. Скоро увидимся. – Обернулся к Форнлею. – Встретимся на этой дороге через пять минут к югу. Ждите нас там.

Форнлей кивнул и подал ему какой-то предмет. То был электрический фонарь.

– Пригодится. Ждем вас примерно двадцать минут.

Машина тронулась, приятели направились в сад. Проходя мимо двери на кухню, они неожиданно вспомнили про повара. Ричард выругался и попытался отворить дверь. Но она была заперта изнутри и слишком тяжела, чтобы ее взломать. Ричард опять помянул недоброе слово.

– Если вам так хочется; какие же мы богом проклятые идиоты, – сказал ван Кортлендт и побежал назад, к главному входу. – Богом проклятые идиоты, – повторил он и отворил дверь на кухню. Вместе они вытащили не очнувшегося повара в сад и положили его под кустами.

– Пусть полежит возле своего приятеля, – сказал американец. – Будь я проклят, по меньшей мере пять минут потеряли.

Они побежали садом и полями. В лесу было темно и тихо; луна еще не взошла. Ричард, прикрывая рукой фонарь, отыскивал тропинку, они пробирались вдоль опушки.

Ван Кортлендт сказал:

– Кажется, здесь. Тут был холм. Скала.

Ричард кивнул. Он прикинул расстояние до густой темной массы, видимо, там находились кусты красной смородины… Фонарь осветил обнаженный камень. Возле находилась тропинка.

Они посмотрели друг на друга с нескрываемым облегчением. В луче фонаря, который направляла вверх рука Ричарда, мелькали светлые зарубки на сучьях. Ноги спотыкались и скользили впотьмах, они настойчиво продвигались вперед. Миновали вершину пригорка, сбежав вниз до проселка, который пометил Форнлей. Миновали заросли, вышли на дорогу. Машина стояла на месте.

–. Запаздываем уже на десять минут, – проговорил ван Кортлендт, но голос прозвучал весело. Он засмеялся. – Я представил, что Форнлей, видимо, был хорошим бойскаутом, и это меня развеселило.

Ричард успокоился, когда машина, пробуксовав по разбитому проселку, выскочила на гладь бреннерской дороги и набрала скорость. То, что два дня назад показалось бы им самоубийством, сейчас превратилось в реальную повседневность. Ван Кортлендт был умелым водителем; не прошло нескольких минут, и они увидели прижавшийся к обочине большой темный автомобиль.

Глава 24
Окончание путешествия

Стремительная езда по бреннерской дороге показалась Френсис настоящим кошмаром. Рука онемела, холодный воздух немилосердно терзал покрытые ожогами запястья. Она так устала, что мышцы утратили свою эластичность.

Так продолжалось до самого Больцано, с каждой скрывавшейся позади деревушкой на душе все более и более легчало. Боб начал отпускать милые шуточки, все эти местечки он бы величал «Бессмысленной борьбой с искушением», подобно тому, как на английских вокзалах делаются надписи «Леди» и «Джентльмены». Она закусила сухими бисквитами, он предложил ей немного коньяку. Вкусно до умопомрачения. Остальные тоже перекусили. Ее продолжало знобить; наконец она согрелась, тело обмякло. «Леди и джентльмены, леди и джентльмены, послушайте меня, я приехала в Дрейкирхен, на моих пальцах перезвякивают колечки, а колокольчики выстукивают, где кто, где кто, где кто…»

Сперва ей почудилось, что это фон Ашхенхаузен склонился над ней и стискивает плечо, но прикосновение не было жестким и боли не причиняло. То был Ричард, он попробовал улыбнуться, у него это не получилось.

– Френ, – сказал он и поцеловал ее.

Руки Ричарда успокаивали. Внезапно она вспомнила про Боба и Генри.

– Где они?

– Освежаются. Там, наверху, поток. Когда они закончат, мы туда сходим. Надо переодеться; у Генри в чемодане наши вещи.

Френсис оглядела деревья, они казались темными островками в море лунного света.

– Мы далеко проехали на юг?

– Почти до Вероны, дорогая. Еще час, и все будет хорошо.

– Все хорошо, – послышался голос американца. – Итак, Френсис, как дела?

Она подала ему правую руку.

– Вот ваш билет, – сказал он. – Я приготовил вам одежду, а Боб проводит вас до ручья. Держите полотенце. – Он подал ей одну из белых рубах. – И ваша сумочка. – Он протянул Ричарду сумочку.

На этот раз за руль сел Форнлей. Ван Кортлендт снабдил их адресом одной известной ему гостиницы.

– Она принадлежит некоему американцу, который обосновался во Франции после войны. Там вы будете в полной безопасности. Затаитесь до нашего приезда. А потом уж мы отпразднуем. Отсыпайтесь, пока мы не придем.

Его уверенность и жизнерадостность заражали окружающих. Френсис поневоле засмеялась. И тут же по ее щекам покатились слезы; даже боль, которую они причиняли глазам, не могла их остановить.

– Хорошо, – успокаивал ее ван Кортлендт, – хорошо.

Форнлей предупредительно включил радио. Скверно записанная увертюра из «Аиды» наполнила автомобиль треском. Форнлей щелкнул выключателем.

– Давайте полюбуемся настенными надписями, – предложил он и кивнул в сторону дома, мимо которого они проезжали. Огни машины высветили буквы на стене. – «Кто прикоснется к Дуче, прикоснется к смерти». Здорово!

– Эти субчики превзошли викторианцев, – сказал Ричард. – Только они украшали дома подобными пошлостями. А тут на весь фронтон нацепили написанные аршинными буквами тоталитарные лозунги.

Ван Кортлендт отвел взгляд от Френсис, хотел что-то добавить к сказанному, но ее молчание парализовывало его мысль. Он молча вглядывался в темноту.

– Дома приближаются, – наконец вымолвил он.

Френсис стряхнула оцепенение. Попыталась попудрить лицо.

– Я готова, – сказала она. – До встречи в Париже. – Попробовала улыбнуться. – Простите меня. Все из-за моей оплошности. Расстроила все ваши планы.

Американец покачал головой.

– Мои планы все равно что-нибудь нарушило бы, хотя я постоянно убеждал себя, что у меня все идет по плану. О наших желаниях мы вспоминаем тогда, когда они не сбываются.

Форнлей осторожно выключил двигатель и обернулся к Френсис.

– А у меня вовсе нет никаких планов. Не тревожьтесь об этом. Сегодня утром я получил от Тони письмо.

– От Тони?

– Да. Едет домой, хочет поступить в армию.

– А его девушка? – Френсис прикусила язык. Форнлей внимательно изучал собственную ладонь.

– Покончила с собой, – бесстрастно произнес он.

Ричард помог Френсис выбраться из машины. Суровость его голоса воспринималась, как нечто естественное.

– Да. Теперь я осознал суть понимания между людьми, истинного понимания. – Он взглянул на своих спутников и высказал то, что они думали. – Для каждого из нас это не конец. Это только начало.

Они помолчали, Форнлей включил мотор, и машина исчезла в ночи.

Ричард взял чемодан, сжал правую руку Френсис. Они медленно побрели по темной, освещенной скудными огоньками улице. Наконец показался вокзал. Френсис прижала руку к груди и почувствовала, как бешено колотится ее сердце.

Бретт Холидей
Кровь в бухте Бискайн

Глава 1
10 000 долларов к полуночи

Был поздний полдень одного из последних дней ноября, когда Майкл Шейн ленивой походкой вошел в вестибюль отеля в центре Майами, штат Флорида. Едва уловимое смешанное чувство беспокойства и ожидания чего-то охватило его. Ему было знакомо это чувство, и он был рад ему.

Не задумываясь особенно над всем этим, он совершенно определенно знал, что пора было приступать к делам. Его отдых был длительным и довольно беззаботным, и он наслаждался каждой минутой отпущенного ему времени. Но теперь отпуск подошел к концу.

С завершением летнего сезона ускорился ритм жизни Волшебного города. То был первый «сезон» с тех пор, как пришел мир на уставшую от войны землю. И вот уже туристы потоком хлынули в этот город, стремясь потратить накопленные и обесцененные инфляцией деньги в поисках неистового и бурного веселья, которое Майами умел предложить отдыхающим.

Шейн неожиданно устал от наводненного людскими толпами города. Ему наскучило безделье. Ему хотелось вернуться к повседневной работе. Подумав о Люси Хамильтон, своей привлекательной секретарше в Новом Орлеане – она старалась поддерживать офис в целости и сохранности в его отсутствие, – он испытал чувство ностальгии, неведомое прежде. Его часто навещали мысли о Люси. Он понимал, что в известном смысле его затянувшийся отдых в Майами был ничем иным как внутренним протестом против растущего влечения к ней. После того как закончилось дело Тимоти Рурке, он не сомневался, что на некоторое время ему необходимо было покинуть офис в Новом Орлеане, чтобы беспристрастно поразмыслить о своих чувствах к темноволосой, кареглазой девушке, которая так напоминала ему Филис.

В вестибюле отеля было немноголюдно, когда Шейн пересек его и подошел к столику клерка. Невысокого роста, аккуратного вида мужчина с тревожным взглядом голубых глаз повернулся, увидев его, и достал телеграмму из ящика для писем. Он улыбнулся, положил желтый конверт перед высоким, рыжеволосым детективом и сказал: «Ее принесли, когда вас не было, мистер Шейн».

Шейн поблагодарил и вскрыл конверт. Он не удивился. Послание, казалось, почти телепатически отвечало тому ощущению ожидания, которое не покидало его последние несколько дней, так как внизу стояла знакомая фамилия Люси Хамильтон. Телеграмма гласила:

«Приняла для вас договор на тысячу долларов за расследование убийства Белтона. В зависимости обстоятельств ваш приезд желателен завтра полудню. Заказала место самолет „Нэшанл Эалайнз“ отправление Майами полночь. Пожалуйста, подтвердите возвращение».

Он наклонился над стойкой и потянул за мочку уха большим и указательным пальцами правой руки. Его серые глаза, уставившиеся на телеграмму, ничего не выражали.

Шейн стоял, задумавшись, когда ощутил позади себя какое-то движение и почувствовал, как чья-то рука легонько коснулась его руки. Он повернул голову и увидел перед собой лицо девушки. Большие серо-голубые глаза смотрели открыто. Длинные темные ресницы загибались, высоко поднимаясь к бровям. Она была изящной, эта девушка, которой на вид было лет двадцать пять. На ней был легкий голубой льняной костюм, покрой которого говорил о том, что он куплен в дорогом магазине. Голубой цветок выглядывал из-под высокой пышной прически. Ее щеки были мягко округлыми, полные губы явно носили следы помады и были слегка приоткрытыми.

Она сказала, затаив дыхание:

– Мистер Шейн. Вы, конечно, не помните меня.

Он увидел разочарование в ее глазах, и ее острый подбородок, казалось, еще более заострился.

Шейн медленно покачал головой, его серые глаза изучающе наблюдали за ней. Он перестал теребить мочку уха, распрямил плечи и приподнял свою шляпу, сложил телеграмму Люси и сунул ее в карман.

– Боюсь, что нет.

– Меня зовут Кристина Тейлхет. – Она подождала минутку, все еще надеясь быть узнанной. Но Шейн продолжал все так же смотреть на нее пристальным взглядом и медленно качать рыжей головой. Тогда она поспешно произнесла:

– То есть, я когда-то была Кристиной Тейлхет. Теперь я вышла замуж, и меня зовут миссис Лесли Хадсон. – В ее голосе прозвучали достоинство и гордость, когда она произнесла это имя.

Шейн сказал:

– Извините, миссис Хадсон. Видите ли, я очень давно не посещал Майами.

– Я знаю. Вы работаете в Новом Орлеане и Эль Пасо. Я следила за вами по газетам. – Она прикусила нижнюю губу ровными белыми зубами и нахмурила брови, отчего между выгнутыми дугой бровями появилась сердитая складка. Ее рука все еще покоилась на его, и теперь она сжала пальцы. Она улыбнулась, и ее лицо и голос перестали быть строгими. – Конечно, вы должны помнить. Я училась в колледже вместе с Филис, и была здесь однажды осенью – как раз перед тем, как умерла Филис. Пару раз я навещала ее дома, и вы видели меня. Вспомнили?

Шейн усмехнулся неожиданно и застенчиво.

– Вас зовут Кристина, – сказал он. – Не думаю, что мог бы обратить внимание на ваше теперешнее имя. Вы были совсем молоденькой тогда.

Его вытянутое лицо заметно напряглось, когда память вернулась. Теперь он смутно припомнил, что она работала секретаршей в Нью-Йорке и на два месяца приезжала в отпуск в Майами.

Наблюдая за ним, она заметила, как помрачнел взгляд его серых глаз и дернулась мышца на щеке. Улыбка исчезла с ее губ, и она сказала:

– Простите, Майкл. Фил так хотелось иметь ребенка. Шейн дернулся всем телом и хрипло сказал:

– Что вы хотите от меня?

Она убрала руку и отступила назад.

– Простите, – еще раз сказала она. Отвернувшись от его посуровевшего лица, она продолжила серьезным тоном: – Я попала в ужасную беду, мистер Шейн. Я подумала, не поможете ли вы мне.

– Разумеется. – Он огляделся вокруг и поднял свои косматые рыжие брови. Может быть, поднимемся наверх, где у нас будет возможность поговорить?

Она направилась с ним к лифту. Когда они поднялись двумя этажами выше и повернули направо по коридору, Шейн легко сказал:

– Мне повезло. Когда я прибыл сюда несколько месяцев назад, мне удалось устроиться в том же номере.

Он вынул ключ и отпер замок. Дверь распахнулась, и она увидела большую квадратную гостиную; из окон, которые выходили на восток, открывался вид на Бискайн. У стены разместилась тахта-кровать, посредине комнаты стоял узкий стол и три удобных стула. В приоткрытую дверь виднелась маленькая кухонька. Дверь в спальню оказалась закрытой. Шейн посторонился, пропуская миссис Хадсон вперед.

Она ступила пару шагов и огляделась вокруг. Между бровями опять появилась крошечная складка.

– Я не помню этой комнаты. Мне казалось, та была больше и угловая.

– Вы имеете в виду ту, которая была этажом выше. Мы жили в ней, когда вы были здесь. – Шейн закрыл дверь, прошел через комнату, поставил поудобнее один из стульев и пригласил сесть.

– О, – тихо произнесла она и опустилась на сиденье.

– Эта комната была местом всяких встреч, прежде чем я женился на Фил, объяснил он. – А когда мы поженились, она стала моим офисом. – Он протянул ей сигарету.

Она покачала головой. На коленях у нее лежала небольшая голубая дамская сумочка с застежкой из бирюзы. Пальцы ее дрожали, когда она сжала руками застежку.

– Не сейчас. Видите ли, мистер Шейн…

– Вы называли меня Майклом, – напомнил он ей, – три года назад. – Его крупный рот расплылся в улыбке, а голос был мягким. – Расслабьтесь немного. Вы знаете, я сделаю для вас все, что в моих силах.

– Спасибо, Майкл, – пробормотала она.

Шейн повернулся к шкафу, встроенному в стену, и вынул бутылку трехзвездочного Хеннесси. Он поставил ее на стол, пошел на кухню, где положил лед и налил холодной воды в два высоких стакана, и принес их в гостиную. Он достал из шкафа два бокала. Один из них он наполнил до краев, а второй – на три четверти.

Кристина сидела, напряженно вытянувшись и плотно сдвинув колени. Она наблюдала за ним с нетерпеливой сдержанностью. Он поставил неполный бокал и стакан с ледяной водой на тот конец стола, где находился ее стул, другой стул подвинул так, чтобы он стоял напротив, и опустился на него. Она даже не шевельнулась, чтобы прикоснуться к напитку.

Шейн спокойно сказал:

– Расслабьтесь, Кристина. Выпейте немного. Это настоящий коньяк.

Улыбка, не сходящая при этом с его губ, подбадривала ее. Он поднял свой бокал и начал пить коньяк мелкими глотками.

– Ну, а теперь я слушаю вас.

– Сначала я хотела сообщить вам нечто важное, Майкл. Касающееся Фил. Она посмотрела прямо в его глаза и заговорила с решимостью.

Убедившись в том, что его лицо сохраняло все то же приятное выражение, она быстро продолжила:

– Я хочу, чтобы вы знали, как счастлива она была, выйдя замуж. Той осенью, когда она ждала ребенка, она заставила меня изменить мое мнение о супружеской жизни. Я поняла, что это нечто прекрасное. Глядя на то, как счастлива она была, я на многое стала смотреть иными глазами. Я довольно цинично относилась к мужчинам и к супружеской жизни. Честно говоря, я не стала бы миссис Лесли Хадсон, если бы не Фил… и вы. – Ее рука импульсивно потянулась к бокалу с коньяком.

– Я надеюсь, вы будете не менее счастливы, – заметил он серьезно.

– Так оно и есть. То есть, я уверена, что мы будем счастливы.

– Вы давно замужем?

– Месяц. Вот почему это так ужасно – и вот почему я обратилась к вам за помощью. Ее рука дрожала, когда она поставила бокал на стол и взяла стакан с водой.

Шейн откинулся на спинку стула и, вытянув длинные ноги, положил их одна на другую.

– Расскажите мне еще что-нибудь о себе. Чем вы занимаетесь с тех пор. Перешли ли вы на другую работу с тех пор, как были здесь?

– Да. С тех пор как я вернулась в Нью-Йорк, я стала работать в брокерской конторе – у Моррисона и Дисдейла. Я была личным секретарем мистера Моррисона. Очень неплохая должность. Мне нравилась моя работа. Я познакомилась с Лесли шесть месяцев назад, когда он приезжал в Нью-Йорк по делу. Он занимается производством деталей и узлов к самолетам здесь, в Майами.

Она замолчала в ожидании. Шейн кивнул головой. Было совершенно очевидно, что ей хотелось, чтобы он узнал кое-что о ее муже и его деле.

– Мы почти сразу влюбились друг в друга, – мечтательно призналась она, будто забыла на некоторое время о цели своего визита. – Я вспоминаю об этом, будто читаю любовный роман. Два месяца назад я оставила свою работу, закрыла дом и приехала сюда. Четыре недели назад мы с Лесли поженились.

Ее ненарумяненные щеки покрыла краска смущения. Густая черная бахрома ресниц дрогнула и опустилась, прикрыв заблестевшие глаза.

– Да? – спросил Шейн, побуждая ее продолжать рассказ.

– Лесли просто прелесть. А я надеялась на счастливое замужество. У него прекрасный дом на Бич, и у меня есть все, что может пожелать любая женщина, чтобы стать счастливой. – На последнем слове голос ее прервался. Слезы заволокли глаза, она закрыла их и опустошила бокал с коньяком.

– Но я оказалась в чертовски затруднительном положении, – сказала она, подавшись всем телом к собеседнику. – Если Лесли об этом узнает, всему придет конец. – Она поджала губы, и подбородок ее вновь заострился.

– Какого рода затруднительное положение? – мягко спросил Шейн.

– Я… задолжала огромную сумму денег. – Ее голос был вялым, почти безразличным.

– Долг, взятый вами до замужества?

– Нет. Я хочу прояснить вам кое-что относительно Лесли. Он вполне состоятельный человек и очень щедрый. У меня есть счета во всех магазинах. Мне позволены довольно большие расходы на ведение домашнего хозяйства, но у меня нет собственных денег. То есть, нет наличных. Я скопила немного от своей зарплаты, но истратила все до пенни на приданое, перед тем как приехать в Майами. Я хотела, чтобы все было как полагается.

– А теперь вы задолжали огромную сумму? Через месяц после замужества? Густые брови Шейна насупились, придав его лицу хмурое выражение. Он внимательно наблюдал за ней, в то время как она теребила руками бирюзовую застежку своей сумочки. – Боюсь, что не смогу помочь вам, если у вас такой большой долг…

– О нет, – вскрикнула она, – не думайте, что я… – Она начала судорожно копаться в сумочке и вынула из нее нитку жемчуга. Свет тропических сумерек, наполнивший комнату, коснулся жемчужин, и они, переливаясь, замерцали в его отблеске. Она протянула их ему и сказала: – У меня нет денег, Майкл, зато есть это. Я уверена, они стоят приличную сумму – по крайней мере, десять тысяч долларов. Как вы считаете?

Шейн протянул руку открытой ладонью вверх. Она опустила в нее жемчужины. Его глаза с минуту смотрели на них в размышлении. Он вспомнил еще одну ситуацию, столь похожую на эту, что она показалась ему невероятным совпадением. В тот раз к нему за помощью обратилась Филис Брайтон. Она тоже принесла похожую на эту нитку жемчуга и предложила ему в качестве платы за его помощь. Он сказал:

– По крайней мере, десять тысяч, – и положил их на стол рядом с собой. Они принадлежат вам?

– Естественно. – Гнев мелькнул в ее глазах, щеки запылали ярким румянцем. – Это свадебный подарок Лесли. – Вид у нее был подавленный. – Это принадлежало его матери.

– И вы хотите, чтобы я заложил их для вас? – резко спросил он.

Она быстро подняла голову, будто намереваясь выразить протест, но вместо этого медленно сказала:

– Да. Пожалуй, именно этого мне и хотелось бы. Мне необходимо получить десять тысяч долларов. И… сегодня вечером.

Шейн вновь откинулся на спинку стула и закурил.

– Я полагаю, вы не хотите, чтобы ваш муж знал об этом.

– Да. Именно так. Если когда-нибудь он узнает об этом… – Она содрогнулась, ее лицо неожиданно стало мертвенно-бледным. – Вот почему я подумала о вас, – решительно продолжила она. – Я знаю, есть такие места, где вы могли бы получить за них деньги, и вам не будут задавать лишних вопросов.

– Сегодня вечером, вы говорите?

– Да, сегодня… до полуночи. – Теперь в ее голосе чувствовалось возбуждение. Она резко и как-то испуганно вздохнула. – От этого зависит все.

Шейн вновь взял со стола жемчужины и начал перекладывать их с ладони на ладонь. Цена их была в несколько раз выше названной суммы. Он тихо сказал:

– Я полагаю, они застрахованы.

– О да, на довольно крупную сумму, я думаю. Шейн твердо покачал своей рыжей головой.

– Я не играю в такие игры. Даже для старого друга Фил. Закладывать застрахованные вещи – это мошенничество, в котором я не желаю принимать участия.

Она уставилась на него с удивлением.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сердито произнесла она. – У меня и в мыслях нет делать вид, будто они потеряны или украдены и получить за них страховку. Я вовсе не хочу впутывать вас в какую-нибудь историю. Мне нужны десять тысяч – и сегодня. А потом мне придется раздобыть где-то деньги, чтобы выкупить их, – закончила она голосом, полным отчаяния.

– А что, если вы не сможете найти нужную сумму? Как только ваш муж узнает, что жемчуг пропал, он обратится в страховую компанию и заставит их нести за это ответственность. Как вы будете выкручиваться?

– У меня есть точная копия, – тихо ответила она. – Я с трудом могу различить их, когда они рядом. Я уверена, Лесли и в голову не придет, что с ними может произойти нечто подобное. Я так редко надеваю их – я уверена, он ничего не заметит. По крайней мере до тех пор, пока я не получу их обратно.

– Вы играете с огнем, – резко сказал Шейн. – Лучше посвятите вашего мужа во всю эту историю. Если он действительно любит вас, и у него много денег, десять тысяч долларов не будут иметь для него большого значения.

– Я не могу! Как вы не понимаете? Я никогда не смогу сказать ему!

– Вы, безусловно, понимаете, что это отвратительно – начинать таким образом свою супружескую жизнь, – как можно мягче сказал он.

Красные пятна заалели на ее щеках. Она с вызовом ответила на его взгляд.

– Я сама себе лучший судья. Извините, что навязалась вам со своей историей. – И начала подниматься со своего места.

Шейн усталым жестом велел ей сесть на место.

– Я не сказал, что не помогу вам. Но я должен узнать о вашем деле как можно больше. Сколь велик ваш долг?

Она вновь опустилась на стул.

– Десять тысяч долларов. Мне кажется, я уже говорила вам.

– Почему вы должны выплатить его именно сегодня вечером?

– Потому что… сегодня крайний срок. Если я не заплачу сегодня, он угрожает мне тем, что пойдет к мужу.

– Кто?

– Человек по имени Арнольд Барбизон.

– Игрок?

– Да. Он… владелец клуба на Бич.

– И вы играли там?

– У него моя долговая расписка на десять тысяч долларов, – сказала она ему, отворачиваясь от его испытующего взгляда. Если я не выплачу долг сегодня к полуночи, он передаст расписку моему мужу.

Шейн сказал:

– Десять тысяч – это целая куча денег, и вы вложили их в нечестную игру за один месяц. К тому же еще и медовый.

Кристина Хадсон положила на колени свои изящные руки и внимательно изучала ярко накрашенные ногти.

– Я знаю, что сделала глупость. Лесли часто не бывает по вечерам дома и я… – Она глубоко вздохнула и подняла на Шейна темные глаза, в которых не было никакой надежды. – Я не пытаюсь оправдать себя. Я понимаю, что ситуация чертовски сложная. Если я смогу выкрутиться из нее, это послужит мне уроком, Майкл.

Шейн вновь поднял нитку жемчуга и поднес к свету.

– Вы многое потеряете, если я возьму за них десять тысяч к полуночи. Если бы мне дали чуть больше времени, я мог бы получить за них гораздо больше.

Она медленно покачала головой и тихо обреченно сказала:

– Я ничего не могу поделать. Только сегодня до полуночи. Шейн сделал маленький глоток коньяка и сказал:

– Я немного знаю Барбизона. Я мог бы поговорить с ним… попросить отсрочку…

– Нет! – Ее голос, наполненный страхом, прозвучал резко. – Разве вы не понимаете? Я не могу рисковать!

– В полночь у меня самолет, – холодно заметил Шейн. – Вы хотите, чтобы я договорился обо всем за вас?

– Если можно, – тихо ответила она. – Верните ему деньги, возьмите мою расписку и разорвите ее. Вы можете позвонить мне, чтобы дать знать, что все в порядке?

Шейн небрежно кивнул головой. Вряд ли у нее прибавится спокойствия, если он объяснит ей, что, не имея ничего общего с подобного рода делами довольно длительное время здесь, в Майами, он практически не в состоянии так быстро найти скупщика, который выложил бы ему нужные десять тысяч долларов за это ожерелье. Он сказал:

– Считайте, что я взялся за это дело. Куда я смогу вам позвонить?

Она назвала ему номер телефона в доме на Бич.

– Он есть в телефонной книге. Лесли П. Хадсон. Шейн записал номер.

– Если останется что-то сверх той суммы, которую я смогу выручить, я пошлю ее вам по почте, прежде чем уеду из города.

– Нет! – воскликнула она. – Оставьте ее у себя. Для меня это единственный способ расплатиться с вами.

Шейн небрежно ответил:

– О’кей!

– Я чувствую такое облегчение, – сказала она.

– Я мог бы сходить к вашему мужу, – сказал он спустя некоторое время после того, как в комнате установилась тишина. – Возможно, он выслушает меня. В конце концов, игра в карты не такой уж большой грех, и если у него много денег…

– Нет! – Она сидела, напряженно выпрямившись, и дрожала. – Обещайте мне, что не сделаете этого, Майкл. Вы его не знаете. Он очень строг и терпеть не может ничего подобного. Он просто не поймет. Обещайте, что сразу пойдете в Плэй-Мор клуб и заплатите Барбизону, как только вам удастся раздобыть деньги, и заберете расписку.

– Ну хорошо, – согласился он. – Если вы так хотите. – Он допил остатки коньяка и поднялся.

Кристина быстро встала и подошла к нему с протянутыми руками. Она положила их ему на плечи, пылко сказала:

– Не знаю, что бы я сделала без вашей помощи, Майкл. Я уже была готова к тому… к тому, чтобы сделать с собой нечто ужасное, когда прочитала в газете, что вы в Майами. – На мгновение ее пальцы крепко сжались на его плечах, и она прижалась к нему. Затем она отвернулась, сдерживая рыдание, и выбежала из комнаты.

Шейн стоял неподвижно, опустив длинные руки, и смотрел ей вслед. Его вытянутое лицо стало хмурым. Он подождал, пока не закрылась дверь и пока не услышал, как остановился лифт, чтобы спустить ее вниз. Потом он угрюмо повернулся и взял со стола жемчужное ожерелье. Он пересек комнату, включил торшер и стал внимательно смотреть на жемчужины, переливающиеся в потоке яркого света.

Складка между бровями резче обозначилась, придав его лицу угрюмое выражение. Это была подлинная фамильная ценность. В этом не было сомнения. Сейчас, когда цены на рынке драгоценных камней были непомерно велики, эта вещь стоила целое состояние. Арнольд Барбизон будет просто счастлив обменять расписку стоимостью десять тысяч долларов за эту нитку жемчуга.

Он отправился на кухню, открыл холодильник и криво усмехнулся, глядя на листья салата. Однажды он уже использовал их в качестве места, где прятал другую нитку жемчуга, принадлежавшую Филис Брайтон. Он вернул ей жемчуг после того, как дело было закончено, и она убедилась в том, что не убивала свою мать.

Он положил жемчужины на дно холодильника и тщательно накрыл их листьями салата. Возвращаясь в гостиную, он взял шляпу и спустился в вестибюль, чтобы купить вечернюю газету.