Текст книги "Убийство в заброшенном поместье"

Автор книги: Брэнди Скиллаче

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

И Джо решила, что в этом есть какое-то утешение.

На круговой дорожке перед усадьбой стояли три желто-голубых полицейских автомобиля, минивэн Эрика Стразерса (с целой лабораторией внутри) и седан МакАдамса.

– Вы и правда думаете, что Стразерс тут необходим? – спросила Грин. – Вы же не собираетесь тут еще тела обнаружить?

– Не помешает и ему побыть на месте. Завтра к Джо приедут кровельщики, и искать уже будет нечего.

Группы офицеров в униформе обыскивали подвал и комнаты слуг. МакАдамс и Флит поднялись на второй этаж, где Стразерс уже расположился со всем необходимым оборудованием.

– Много мусора, – указал Стразерс на дыру в потолке. – Джо говорила, что картина была здесь, за комодом. Чертовски рискованно было ее там хранить, но зато четко видно, где она находилась.

Он указал на чистую полосу на полу за комодом. Мак-Адамс вытащил блокнот и сверился с записями.

– Вы полагаете, кто-то положил туда картину намеренно? – спросил он.

– А со стены она не могла туда упасть? – опередил Стразерса Флит.

– Первоначально она была здесь. Над камином. – Стразерс указал на каминную полку. – Тут и обои поярче, да и взгляните сюда. Гвоздь торчит, шляпка.

МакАдамс похлопал блокнотом по бедру.

– Итак, картина была в этой комнате, висела на стене, а потом ее засунули за комод. И какой в этом смысл? Никакого, если только ее не спрятали.

Он потер виски круговыми движениями.

– Стразерс, как давно ее туда засунули?

– Сложно сказать без…

– Я не прошу адрес – дайте мне хотя бы район. Дни, месяцы, годы?

– Точно не годы, – сказал Стрезерс. – Возможно, и не месяцы.

– Кажется, для вас это важно, – сказал Флит, подходя к МакАдамсу. – Не посвятите нас в детали?

МакАдамс этого очень желал, но боялся, что без правильного подхода его идея просто выстрелит в пустоту. И, черт побери, у Джо Джонс как-то стройнее все выходило…

– Давайте проследим за всеми передвижениями в день приезда мисс Джонс. Руперт Селькирк сказал, что он звонил Сиду, находясь в пути. Тогда-то Сид в первый раз услышал, что Джо вступает в права владения. Итак, внимание: три года ему не нужно было ни о чем беспокоиться. А теперь ему предстояло провести экскурсию.

– Продолжайте, – сказал Флит, хотя слова МакАдамса, по-видимому, не очень-то его убедили.

– Предположим, для пущей убедительности, что Сид и правда желал эту картину. Денег она стоит, и он хотел ее продать. Руперт о ней не знал, а если никто не знает, то никто и не заявит, что она украдена.

– Вы предполагаете, что он снял ее со стены, чтобы Джо Джонс не увидела ее во время осмотра дома? – спросил Флит.

– Именно.

– Но мисс Джонс все равно ее нашла, – напомнил Флит. МакАдамс с трудом подавил смех.

– Что ж, в этом вся мисс Джонс.

МакАдамсу трудно было бы представить кого-либо, прилагающего такие усилия, чтобы пробраться в комнату, потом искать тайники под потолком, готовым вот-вот рухнуть, найти их и в дополнение ко всему стать одержимым этой картиной.

Стразерс нахмурился и почесал ухо фонариком.

– Проблема. Если уж он знал о ценности картины, почему бы ее не продать? Зачем дожидаться, когда приедут новые хозяева? – спросил он.

Это был чертовски отличный вопрос. МакАдамс вздохнул.

– Я не знаю.

– А еще вы не знаете, ищем ли мы картину или вообще хоть что-то конкретное, – добавил Флит.

И в этом тоже была долбаная правда. Может, Сид взял картину, просто чтобы досадить Джо за то, что она его выкинула из поместья. Возможно, он планировал ее продать или вообще сжечь в отместку. Если честно, то Сид был способен на оба этих поступка.

– Давайте поглядим, не нашли ли чего внизу, – сказал МакАдамс.

Все трое спустились, ежась от скрипа балок. Грин поджидала их у лестницы.

– Команда искала следы наркотических веществ и прочих косвенных улик. Как и ожидалось, ничего не обнаружено. И никаких следов финансовых махинаций Сида тоже.

– Чеки? Записные книжки? Хоть какой-то бумажный след? – спросил Флит.

– Даже клочка бумаги нет. Честно, то же самое было и в квартире Сида, за исключением счета за электричество. Если б я его не знала, то решила бы, что он неграмотный. – Она стянула и скрутила перчатки. – Но я все еще думаю об утренних допросах. Что-то не так с Лотте. Вот, например, у нее должно было быть похмелье.

– Как и у Оливии? – спросил Флит.

– Типа того. И когда они вместе зашли, я подумала, что Лотте точно с бодуна. Но когда мы остались вдвоем, ее симптомы испарились.

– Ну, она помоложе, может, организм справляется лучше?

– Послушайте, я в свое время напивалась только так. Вы хоть и чувствуете себя лучше, но вот запах… лучше не становится.

МакАдамс понял ее намек.

– От Лотте не несло перегаром, так?

– Точно. – Грин нахмурилась. – Я это, видимо, подсознательно отметила, и поняла, когда зашла здесь в библиотеку. Там тяжелый затхлый запах. Такой аромат не подделать.

МакАдамс ранее отметил стойкий запах крепкого алкоголя от Оливии: казалось, он сочился вместе с потом через поры ее кожи. Флит покачивался на каблуках, стоя позади МакАдамса.

– Так вы считаете, что Оливия упивается до отключки, а Лотте лишь притворяется?

Грин кивнула.

– Знаю, это притянуто за уши, но если она симулирует, а не бухает, то тогда с ее алиби в ночь убийства Сида возникают проблемы.

– Вы думаете, она и есть наш возможный убийца? – спросил Флит.

– Скорее всего, нет, – мрачно сказал МакАдамс. – Но она, возможно, его сообщница, и тогда ей грозит опасность, если убийца все еще на свободе.

Глава 19

Дорога из Абингтона в Ньюкасл заняла несколько часов, и к вечеру воздух, как это ни парадоксально, стал теплее. МакАдамс опустил стекло, ощущая на своем лице влажное дыхание ранней весны.

Он припарковался на узкой улице, в тени фонаря, погасив фары. Вид был отнюдь не живописный – три мусорных бака (один переполненный) и задворки чьих-то огородов, но зато открывался прекрасный обзор дома, который делили Лотте и Оливия. Это был не самый прекрасный район Ньюкасла, но гораздо веселее бетонных джунглей, в которых обитала Элси.

Он сверился с часами: половина двенадцатого. На первом этаже дома свет не горел, а окна наверху были зашторены. Никакого движения снаружи, и ни шороха внутри. МакАдамс попытался усесться покомфортнее; ночные бдения ему не нравились, но и Грин требовался перерыв с дежурствами… Иначе Рэйчел его не простит никогда. Завтра он выставит на пост Томми. В конце концов, новичок он. Зазвонил мобильник.

– Вспомни о дьяволе[41]41
  Вспомни о дьяволе – часть поговорки «Think of the devil, and he’ll appear» («Вспомни о дьяволе, и он появится»). Учитывая колоритную для Йоркшира внешность Шейлы Грин, и впрямь может быть обидно. – Прим. пер.


[Закрыть], – сказал он.

– Мне обидеться? – спросила Грин. – Просто ложусь спать и подумала, как там у вас делишки.

– Все довольно скучно. Сижу считаю бездомных кошек. – Впрочем, и для размышлений это было хорошее время. – Лотте не говорила нам, что Оливия продала свою машину?

– У нее права отобрали, так что да.

– А как они в Абингтон добирались?

– Думаю, что поездом.

– Думать вредно. – МакАдамс почесал подбородок. – Если Лотте так много времени проводила в коттедже с Сидом, причем не так давно, как она туда добиралась? И как часто? Думаю, по маршруту, которым пользовался Сид, есть камеры слежения…

МакАдамс не закончил мысль. В доме приоткрылась дверь.

– Грин, я должен идти.

Входная дверь распахнулась и закрылась. Стоявшая на порожке женщина, худая и темноволосая, возилась с замком. Даже на таком расстоянии он узнал Лотте. Она украдкой посмотрела вверх – окна на втором этаже оставались темными.

Лотте поплотнее запахнула пальто у горла, огляделась по сторонам, а затем растворилась в темноте улицы. МакАдамс досчитал до пяти и завел двигатель. К тому времени, как он сдал назад, Лотте была примерно в двух кварталах впереди и шла весьма энергично. МакАдамс не хотел пугать ее или выдавать себя, но ему хотелось рассмотреть Лотте поближе. В свете уличных фонарей она снова предстала во всей красе: алые брюки, облегающие фигуру как вторая кожа, массивные туфли на высоких каблуках. Она ведь не собиралась уходить далеко, верно?

Улица пересекла глухой переулок, и она вдруг резко свернула вправо, в переулок. Проклятье! МакАдамс обогнал ее, но она направлялась в сторону холма Артура. На следующем повороте он повернул направо, включив при этом GPS. По этой дороге она должна была выйти на Дилстон-стрит. МакАдамс остановился на следующей остановке с выключенными фарами и стал ждать; четыре, три, два… Трогаемся.

Лотте вышла из переулка, но прижалась к стене. Он заметил, как взметнулись ее коротко стриженные волосы, когда она осматривала улицу во всех направлениях. Убедившись, что все чисто, она снова пустилась в путь. И была не одна.

МакАдамс осторожно надавил на газ. С противоположной стороны улицы двигалась тень. Он не смог различить ничего, кроме очертаний, но движения этого человека ничем не напоминали непринужденную прогулку. Сгорбленная, напряженная фигура старалась держаться на расстоянии. МакАдамс увидел Лотте в конце улицы впереди преследователя, силуэт которого вырисовывался на фоне домов. Она припустила шаг. Заметила ли она, что за ней следят? Между этим местом и Кроссли-террас не было других перекрестков, но улица заканчивалась пешеходным бульваром.

Черт. МакАдамс включил дальний свет и вдавил педаль газа. Мотор взревел, и Лотте побежала.

К такому ее ускорению он не был готов, но ему и не нужна была Лотте. МакАдамс пересек разделительную полосу, словно собирался припарковаться в кармане. Он успел разглядеть черную куртку из неопрена, темные волосы и мельком увидел лицо. Мужчина, моложавый, чисто выбритый. Он тут же скрылся. МакАдамс едва успел поднять ручник и выбраться из машины.

– Стоять, полиция! – закричал он, пускаясь в погоню. Мужчина, однако, уходил от него куда-то вбок, дворами, потом перепрыгнул через забор углового дома и скрылся. Добежав до забора, МакАдамс успел лишь увидеть, как тот уже перебегает параллельную улицу.

– Проклятье!

Он оценил ситуацию: пришлось бы сделать большой крюк, чтобы его догнать, но в этом уже не было смысла. Он вернулся к машние, понимая, что и Лотте он упустил. Однако этого не произошло: она сидела, прислонившись к двери закрытого салона, в руках держала туфлю со сломанным каблуком, а по щекам со слезами текла тушь.

– Почему? Ну почему? – спросила она, когда Мак-Адамс опустился перед ней на колени.

– Мы можем отвезти вас в безопасное место, – задыхаясь, сказал он. – Вас преследовали, это факт.

Лотте недоверчиво уставилась на него своими большими глазами, полными слез.

– Преследовали? – Ее губы скривились от отвращения. – Это вы меня преследовали! Я убегала от вас!

МакАдамс присел на корточки.

– Я видел мужчину, – сказал он, протягивая ей руку. Она отмахнулась.

– Какого мужчину? За мной машина ехала! Откуда мне знать, что вы коп, пока вы не закричали. – Лотте нахмурилась, попыталась безуспешно подняться и наконец приняла помощь от МакАдамса. – Вот почему я рванула по аллее.

– Лотте, за вами по улице шел мужчина, прямо за вами. Думаю, он хотел навредить вам.

МакАдамс осмотрел улицу. Теоретически у того преследователя планы могли не измениться, а они находились на открытой местности. Лотте ковыляла на одном каблуке. В ее глазах отвращение сменилось на выражение, которое очень роднило ее с Оливией.

– Ну вы и свиньи, – прошипела она.

– Он побежал, когда я пытался его задержать, – постарался объяснить МакАдамс. Лотте покачала головой.

– Это я побежала. А этот парень просто шел. Рада, что вы его не поймали. Еще и на него что-нибудь бы повесили. – Она слегка вздрогнула. – Да когда вы уже меня оставите в покое? Я ничего не сделала!

– А зачем тогда тайком ускользать из дома посреди ночи? – раздраженно спросил МакАдамс и попытался взять ее под локоть. – Давайте. Нельзя вам одной возвращаться.

– Так проследите за мной! – огрызнулась она. И осталась стоять на месте, прижимая к груди сломанный каблук. МакАдамс подошел к ней и повел к машине.

– А сейчас, – сказал он, отъезжая от тротуара, – я хочу знать то, о чем вы молчите. Моему сержанту вы сообщили, что в ночь смерти Сида вы и Оливия сидели дома. Ваши соседи это подтвердят?

Лотте съежилась на сиденье и сердито надулась.

– Я могу ходить, куда и когда захочу. Это не преступление.

– Да, но вот врать полиции – уже преступление, – сказал МакАдамс. – Послушайте, Лотте, вам, возможно, грозит опасность. Вы это понимаете? Если вы что-то знаете, вам нужно рассказать это мне.

Они подъехали к дому. Лотте выпрямилась.

– Здесь остановите, – скомандовала она. – Вот здесь прямо. Я выхожу. И мне нечего больше вам сказать. Это домогательство.

Она выбралась из машины и хлопнула дверью. Мак-Адамс следил, как она проковыляла до входной двери и скрылась за ней, и подумывал о том, что им стоило предъявить ей обвинение за нападение на Грин. Хоть какое-то преимущество было бы.

Он доехал до участка и позвонил.

– Это МакАдамс. Я в Ньюкасле. Мне скоро понадобится человек для наблюдения за домом Оливии и Лотте.

– Думаете, напали на чей-то след? – спросил сержант. МакАдамс понял, что он всматривается в темноту.

– Не совсем так. Думаю, им понадобится защита.

Четверг

Одежда на МакАдамсе оставляла желать лучшего, но в данный момент его это заботило меньше всего. Он направлялся в Йорк – вместе с Флитом, как и предполагалось, навестить брата Элси, Джека. Было семь часов долбаного утра, а спал он всего три часа. Бумажной работы, что подкинула предыдущая ночь, было больше обычного, и Флиту еще повезло, что он успел принять душ и побриться. Поесть ему, однако, не удалось, так что пришлось довольствоваться завтраком на заправке на шоссе А1.

– Вы не часто бываете в Йорке, верно? – спросил Флит у кассы. Он взял чай, как обычно, а МакАдамс – кофе и упаковку печенья «МакВитис»[42]42
  McVitie’s – британский бренд, название которого происходит от шотладского производителя печенья McVitie & Price, Ltd., основанного в 1830 году в Эдинбурге. Самый продаваемый производитель печенья в Соединенном Королевстве. – Прим. ред.


[Закрыть].

– Не то чтобы, – сказал он. Флит выжидающе помолчал. МакАдамс вздохнул.

– Родня жены там живет. Бывшей жены.

Энни тоже теперь там жила, в красивом доме рядом с уютным пабом и в нескольких минутах ходьбы от начальной школы. У ее отца был цветочный магазин, и когда ее мать заболела, Энни стала работать там почти полный день. Не то чтобы он специально узнавал.

– А вот где вы живете, я не знаю, – указал МакАдамс, выруливая на главную дорогу. – Можем по пути заехать.

– Да уж не в Бутхэме, – сказал Флит. Он усмехнулся в усы, но улыбка его была лишена тепла. – В моей семье не было богатых тетушек, так что мне не по карману аренда в центре.

Не первый раз в их скудных разговорах возникла тема финансов, и на этот раз МакАдамс был с ним согласен.

– Да, богатая, немного, – сказал он. – Тетя Элси родилась в Канаде, вышла замуж за йоркширца, и они уехали в начале девяностых. Элси и Джек приходились ему кровными родственниками, ныне покойному дяде. Он и сам большую часть жизни прожил в Канаде.

Флит смотрел на окна, и у МакАдамса появилось стойкое ощущение, что там происходит что-то стоящее внимания.

– Вы знаете Джека Тернера? – задал он вопрос.

– Благодаря его репутации, – ответил он, и МакАдамс бросил на него взгляд.

– И? Вы были на процессе по убийству?

Флит снова улыбнулся.

– Я переехал в Йорк пять лет назад уже после его ареста. Но я знаком с делом. Не знал, однако, что у него есть сестра.

МакАдамс нахмурился.

– Не уверен, что он сам знал. Гридли изучила их записи в социальных службах. Элси удочерили, когда Джеку было четыре года.

Вообще-то, если бы не Лотте, МакАдамс счел бы это ложным следом. Но если уж она знала, что они родственники, возможно, они знали друг о друге куда больше, чем можно было предположить.

– Итак, до восемнадцати лет Джека помотало по системе, а потом он пошел в армию. Королевские ВВС, как и вы.

Флит заметно разозлился. Тот редкий случай, когда МакАдамс увидел, как он отступает от привычной вежливости.

– Военные должны воспитывать в себе чувство служения, долга, верности, – убежденно заявил Флит. – Чувство долга.

– Думал, это мы в долгу перед ветеранами, – парировал МакАдамс. – Ведь обычно это так? Мы вам обязаны за вашу службу.

Флит воспользовался паузой, чтобы сделать величественный глоток чая из бумажного стаканчика.

– Вы цитируете командора, не так ли?

– Так вы тоже это слышали, да? – сказал МакАдамс. В его голосе послышались нотки горечи, и Флит это быстро заметил.

– Как-то вы спросили меня, почему мне нравился командор Клэпхем. А теперь мне любопытно, почему он вам не нравился.

МакАдамс вздохнул. Толку нет, если можешь спрятать эмоции, но не можешь держать рот на замке.

– Чертовски огромное поместье у него. Думаете, в Бутхэме дорого? И как, черт побери, отставной военный мог стать крупным землевладельцем?

– Он не нравился вам из-за денег.

– Нет, – заявил МакАдамс слегка запальчиво. – Мне не нравится, что я не могу выяснить происхождение таких денег.

– Думаете, они заработаны нечестным путем?

Вопрос повис в воздухе, потому что у МакАдамса не было на него ответа. Нет. Не то чтобы он так думал. И даже не потому, что командор строил из себя лорда перед всеми, прежде всего перед своей дочерью, и та теперь неистово в это верила и всячески его превозносила. Это не была и зависть к роскоши. Ни за какие деньги мира Мак-Адамс не стал бы таким напыщенным.

– Знаете, МакАдамс, в чем я уверен? – спросил Флит.

– Надеюсь, вы мне и расскажете.

– У вас восхитительно устаревшее представление о заслугах, – сказал он спокойным тоном. – Вас не волнует, что Ардемор-хаус незаслуженно принадлежал мелким дворянам или что эта крошечная американка унаследовала поместье лишь по праву кровного родства. Но вы испытываете презрение к человеку, который сам заработал свои деньги и потратил их ровно на такое же поместье.

МакАдамсу эта теория не понравилась. Главным образом потому, что она оказалась слишком близка к истине.

– Что ж, вы думаете, я лицемер? – спросил он.

Флит посмотрел в окно и сложил руки на коленях.

– Я думаю, вы пропустили нужный поворот.

Являясь частью системы королевских тюрем, Фулл Саттон функционировала как заведение строго режима: в нем содержались самые опасные и самые закоренелые преступники. А находилась тюрьма среди милых йоркширских пейзажей, подальше от города, и от фермерских полей тюрьму укрывали шеренги деревьев.

– Около шестисот заключенных, – пробормотал Мак-Адамс. – Еще и расширяться хотят.

– Как и остальные десять тысяч тюрем по предложению министра, – добавил Флит.

МакАдамс знал об этих предложениях. Против них выдвигались многочисленные жалобы. Сама эта идея, что после нахождения в больших тюрьмах осужденные реже становились рецидивистами, казалась МакАдамсу какой-то американской. Насколько он мог судить, толку от нее было немного.

– Это уже перебор. У вас при себе досье, которое дал нам Эндрюс?

Флит по-военному развернулся на девяносто градусов и оказался лицом к лицу с МакАдамсом.

– Оставил в машине. Тернер остаток жизни проведет за непредумышленное убийство. Двенадцать лет тюремного заключения, пять отсидел, и навряд ли его отпустят за хорошее поведение.

– Отлично. Посмотрим, расскажет ли он нам что-нибудь про Элси.

Флит шел впереди, и вскоре они ожидали в длинной белой комнате, разделенной на две части бежевой лентой.

– Выбор цвета в тюрьме основывается на психологических принципах, – рассказывал Флит, как будто для МакАдамса это было суперважно в данный момент. – Предполагается, что цвет имеет успокаивающий эффект.

– Оставляет желать лучшего, если такова была задумка.

– Вы не ощущаете воздействия? – Флит мягко побарабанил по столу пальцами. – Впрочем, вы не являетесь целевой аудиторией.

– Держу пари, целевую аудиторию вообще никто не спрашивает. – МакАдамс скинул плащ и плюхнулся на ближайшее кресло. Он бы выпил еще кофе. И поел нормальной еды. Казалось, что Флит, похожий на тонкую острую бритву и вытянутый в струнку, стоит выше этих низменных насущных нужд. Хотя он и присел, но казалось, что он в любой момент готов подскочить.

Джек Тернер вошел с весьма непокорным видом. В свои пятьдесят с небольшим, с лицом, изрытым следами от прыщей, с густыми темными волосами, он выглядел моложе своих лет. У них с Элси явно прослеживалась схожесть, и к общим чертам можно было добавить одинаковый оттенок серых глаз и курносые носы. Но по большей части лицо Джека было непроницаемо, «морда кирпичом», и кирпич этот не прочь был бы угодить прямо в лицо МакАдамсу. Охранница подвела его к стулу и потянула за наручники.

– Освободить его? – спросила она. МакАдамс кивнул.

– Да, почему бы и нет.

– Благодарности не жди, – сказал Джек, разваливаясь на стуле. На МакАдамса он так и не посмотрел. – Ну и кто вы такие?

– Я старший инспектор, детектив МакАдамс, а это старший инспектор, детектив Флит.

– Да? Ты на него работаешь или он на тебя?

Джек говорил будто выплевывая слова, и это было неприятно. МакАдамс только было собрался ответить, но Флит его опередил.

– Мы и близко не работаем вместе, – сказал он голосом, при звуке которого, вероятно, новобранцы королевских ВВС замирали. – Я помогаю детективу вести расследование смерти мужчины в Абингтоне. В этом моя роль. А твоя роль – отвечать на его вопросы. Уяснил?

Джек молча облизал губы, и взгляд его оставался настороженным.

– И вы хотите спросить меня про убийство? – спросил он. МакАдамс покачал головой.

– Нет. Я хочу спросить вас про вашу сестру, Элси. Мы бы хотели знать, где ее найти.

Джек снова развалился на стуле. Казалось, он абсолютно бесстрастен, по крайней мере, многие сочли бы его таким. Но у МакАдамса было чутье на подобные тонкости, и в тот момент на поверхность его каменного лица пыталась пробиться волна эмоций.

– Вы думаете, мы тут болтаем каждый день? Нет. Мы вовсе не такая семья.

– В последний раз когда говорили?

Джек пожал плечами.

– На праздники? – продолжал давить на него Мак-Адамс, и Джек засмеялся хриплым лающим смехом.

– Да что за дерьмо? Ее удочерили, слышал, замуж вышла, живет себе, наверно, в уютном местечке. Но больше я не знаю, с чего бы?

– Она и правда вышла замуж. За Сида Рэндлса. Его знаешь?

– Ну типа в лицо знал, – сказал Джек, продолжая бросать взгляды на замолчавшего Флита. – И к чему все это?

– Сид Рэндлс был убит, – сказал МакАдамс ровным тоном. – Так что вы понимаете, почему нам, возможно, нужно связаться с Элси.

Он немного вводил его в заблуждение, но таковы были основные факты. Джек с минуту смотрел в пространство, пытаясь сообразить, что к чему. Затем он наклонился к МакАдамсу.

– Мне бы покурить.

МакАдамс полез в карман за пачкой «на всякий случай».

– Прикурить вот только нечем, – признался он, вручая ему сигареты. Джек взял всю пачку и засунул ее в карман комбинезона.

– Да и ладно. Вспомню о вас, как раздобуду огонек, – сказал он. – Вы говорите, Сида убили. У Элси проблемы или как? Что вам на самом деле надо знать?

МакАдамс перевел дыхание. Он хотел узнать, где прячется Элси. Он хотел знать, была ли она еще одной жертвой… или же взломщиком, или убийцей. Но нутром он чуял, что ответ на оба вопроса кроется в том, от кого Сид тайно получал пять тысяч фунтов и кому он их перенаправлял. Сомнительная была догадка, но он расплатился своей последней пачкой сигарет, так что мог себе позволить ставить высокие цели.

– Я хочу узнать, кого шантажировал Сид.

Джек застыл с выражением шока на лице. МакАдамс не сводил с него глаз, ожидая момент, когда он себя выдаст.

– Сид? – спросил он. – Не… не понимаю. Сид не мог…

– Кажется, вы что-то знаете.

Слова Флита, казалось, камнем упали на металлический стол, и МакАдамс мысленно придушил его за это. Это вмешательство оказало на Джека неожиданное влияние. Он посмотрел в глаза Флиту и заявил:

– Ничего я об этом не знаю. А если Сид кого и шантажировал, то он уже поплатился. Вот и все.

Джек смотрел на охранников. МакАдамс чувствовал, что момент ускользает.

– Что насчет Элси, Джек? – спросил МакАдамс.

– А что с ней?

– Не могла ли она думать, что Сид это заслужил? – спросил он. – Были ли у нее причины желать ему смерти?

Он подумал, что его слова еще к чему-то да приведут. Но Джек полностью потерял нить разговора.

– Да не знаю я. – Он помолчал. – Слушайте, вам еще чего-то надо?

Флит расцепил пальцы.

– Вы точно уверены, что ничего больше не хотите нам рассказать, мистер Тернер?

– Точно уверен, – медленно повторил Тернер. – Мне сказать больше нечего, да и не знаю я ничего. Черт, я ж тут был, не так ли?

Он встал и протянул руки охраннице, которая подошла к нему с наручниками. Тем временем Флит поднялся и пошел на выход, и МакАдамс приготовился последовать за ним. Он уже почти выходил (а Флит уже шел по коридору), как Джек внезапно расхрабрился, вот только храбрость эта была пополам с ядом.

– Что, повесить на меня снова пытаетесь что-то?

На этот раз Джек реально плюнул, прямо МакАдамсу в ноги:

– Ублюдки вы все продажные. Продажные и грязные.

МакАдамс прикоснулся к шляпе, которую он не надел:

– Приятно оставаться, Джек. Наслаждайся сигаретами.

До дома Флита на Стэмфорд Бридж они доехали молча. МакАдамс молчал, поскольку был погружен в свои мысли, а Флит молчал, поскольку МакАдамс его игнорировал. Упоминание о шантаже задело Джека за живое, если вообще не шокировало. А вот убийство его, напротив, не заинтересовало. Да, он сам отбывал наказание за убийство. МакАдамс покачал головой. Связи были. Он их просто не видел. Снова.

– Здесь налево, пожалуйста, – сказал Флит. Мак-Адамс остановился напротив ряда приземистых таунхаусов из коричневого кирпича.

– Двухуровневый? – спросил МакАдамс. – Выглядит довольно просторным.

Флит отстегнул ремень.

– Жаль, что беседа с Джеком прошла впустую, но вы еще можете хорошо провести время в Йорке. – Как правило, время, проведенное в Йорке, МакАдамс не считал хорошо проведенным. Но причиной тому был мрачный отпечаток личной трагедии. По большей части. Центр города всегда казался ему частью исторического сериала «Би-би-си». Шемблз[43]43
  Шемблз (Shambles) – старинная торговая улица в Йорке, основная достопримечательность, место привлечения туристов. – Прим. пер.


[Закрыть], с ее старыми зданиями, кривыми окнами и перекошенными карнизами, словно сгибалась под тяжестью лет.

Летом по узким улочкам Йорка было не пройти из-за наплыва туристов, на половине которых можно было увидеть реквизит из многочисленных магазинчиков, торгующих подделками под «Гарри Поттера». МакАдамса это все не привлекало. Разве что выдавалась спокойная пятница, когда никто не рисковал гулять в холодную и сырую погоду.

МакАдамс припарковался на Бутхэм Роу и с удовольствием прошелся до цветочного магазина на Дэвигейт. Причина у него была, говорил он сам себе, – спросить о цветах на похоронах. Но едва он открыл дверь, как на него обрушился ни с чем не сравнимый аромат подрезанных стеблей и черенков, и память отбросила его назад по меньшей мере на пять лет.

– Джеймс! Глазам поверить не могу. – Энни вышла к нему, держа в руках охапку тепличных бегоний. Она положила их на прилавок, и сразу стало видно, как фартук обтягивает ее выпирающий животик, намекающий на середину срока. – Тебе стоило позвонить заранее, мы могли бы с Эшоком посидеть за обедом!

Она и раньше его приглашала. И на обеды, и на ужины. Да и Эшок был вполне приятным человеком. Но, как обычно, такие проявления доброты вызывали у Мак-Адамса приступы неловкости.

– Дела, дела, и, боюсь, никаких развлечений, – сказал он. Энни смахнула пыльцу со своих каштановых волос.

– Это не проверка?

– А когда это я проверками занимался?

– Ты просто ужасный лжец, Джеймс МакАдамс. – Энни облокотилась на прилавок. – И чем же скромный флорист может вам помочь?

Она была права насчет лжеца – он врал, особенно если дела не касались его работы. И он почувствовал странное облегчение от того, что с любезностями было покончено.

– Полагаю, ты слышала о смерти Сида Рэндлса? – спросил он. Меж бровей у нее появилась легкая морщинка.

– Тот разнорабочий. Помню его. Это же он помогал нам с садом как-то раз?

МакАдамс вздрогнул – Сид действительно помогал с садом и все время называл Энни «сладенькая».

– Тот самый, – сказал он. Она ему нежно улыбнулась.

– Ты же его хорошо знал?

– Как оказывается, не очень-то и хорошо, – вздохнул МакАдамс. – А сейчас я пытаюсь вычислить, где скрывается его первая бывшая жена, которая на похороны приехала с лилиями. С огромным букетом. В Абингтоне она их точно не покупала, и насчет ее адреса в Ньюкасле у меня возникли сомнения.

– Так ты и правда по делу? Прямо не знаю, польщена я этим или нет.

Энни похлопала по монитору.

– Очень жаль, но у нас так много заказов, и лилии на похороны берут часто. Может занять время.

– Понятно. Если выяснишь, кто их покупал, можешь позвонить Джо? – сказал МакАдамс.

– Джо? – спросила Энни, и только тогда МакАдамс понял, что ошибся.

– Не ей. Извини. Позвони Грин. – Он вообще не думал о Джо, черт побери. Как у него только ее имя вылетело? – Позвони Шейле Грин, если надо, я дам ее номер.

– Не надо. – Губы Энни изогнулись в кривой улыбке – верный знак того, что победа за ней. – Ну и что это за Джо?

Лицо МакАдамса при этом вопросе больше всего было похоже на лицо истукана с острова Пасхи.

– Так, по делу проходит. Джо Джонс – владелица коттеджа, где убили Сида, – она его там и нашла.

– Она. Хмм. – Энни потерла подбородок указательным пальцем. – Обычно ты не путаешь своих подозреваемых и подчиненных.

– Энни… – МакАдамс провел рукой по лбу. – Все совсем не так.

Энни обошла прилавок, потянулась к нему и расправила помятый воротник плаща.

– А ты не думал, Джеймс, что когда-то должно быть именно так? С кем-нибудь? Когда-нибудь? – Она отступила назад, как бы любуясь делом своих рук. – Знаешь, пора бы уже.

– Ты Шейле позвони, оставь для меня сообщение, – повторил МакАдамс. Энни улыбнулась:

– Конечно.

– И ты не будешь ее расспрашивать о моей личной жизни?

– Только на этот раз. – Энни подмигнула ему. И стала снова расставлять бегонии.

МакАдамс ретировался, с неудовольствием отметив повышенную температуру тела и, как следствие, вполне вероятный густой румянец. Любил ли он Энни до сих пор? Конечно. А как иначе? Хотел бы он все еще быть ее мужем? Нет, и иногда он думал, почему нет. Они сохраняли дружеские отношения. Но все дело было в Мак-Адамсе: это он возводил баррикады и сохранял дистанцию, и поэтому видел ее дочку, Дайю, лишь раз; а ей уже исполнилось два года.

Возможно, все дело в том, что Энни желала ему лучшего… уют, солидность, продуманные решения, планирование. Для партнера эти качества весьма желательны. Но не для МакАдамса. У него все было по-другому. Если бы ему пришлось честно признаться самому себе, то он бы сказал: мне нравится Джо Джонс такая, какая есть – непотопляемая, нерешительная, абсолютно непрактичная. Еще и несдержанная. И это навлечет на него неприятности. Как такое может привлекать, спрашивал он у себя. Но именно это его и привлекало.

Так, в раздумьях, он и дошел до Бутхэма и теперь стоял у прекрасного кирпичного таунхауса. Последний в цепочке домов обозначался нужным ему номером. Ступеньки отделаны камнем, сад перед домом с живой изгородью, два, а то и все три этажа. Судя по размеру, на втором этаже как минимум три спальни. Ханна Уокер действительно неплохо преуспела в своих начинаниях.