Текст книги "Убийство в заброшенном поместье"

Автор книги: Брэнди Скиллаче

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава 14

– МакАдамс, ко мне в кабинет, немедленно.

На Коре был нежно-голубой кардиган поверх блузки, но эта одежда странным образом делала ее образ жестким, а не мягким, как если бы цветок внезапно расцвел на каменной стене. Она поставила локти на стол и переплела пальцы, а это всегда было плохим знаком.

– Проникновение со взломом. На месте убийства. И совсем недавно вы сняли там ограничения для проживания.

– Да, мэм.

– А все ваши улики сводятся к выпискам из банковского счета жертвы и напильнику без отпечатков, который вы нашли около окна коттеджа. И все это, возможно, имеет – или не имеет – отношение к делу.

Кора облизала большой палец, пролистала отчет и швырнула его МакАдамсу.

– Более того, ваш сержант приняла участие в потасовке. Вы об этом не сообщили.

– Но это не была потасовка…

– Оливия Рэндлс вцепилась обеими руками в одного из ваших офицеров, а я узнаю об этом из местных сплетен? Между тем вы, Грин и половина экспертов находились вчера вечером в коттедже. Джеймс, прежде всего вы-то там что делали в это время? Начинайте говорить и попробуйте меня удивить. Снисхождения не ждите.

МакАдамсу хватило ума понять, что, отвечая на вопросы, он тем самым признает, что действовал в интересах Джо Джонс, которая была в числе подозреваемых. Так что он проигнорировал вопросы Коры и стал докладывать о прогрессе в деле.

– У нас в разработке четыре человека. Мы выяснили, что Руперт Селькирк своей подписью дал право Сиду Рэндлсу сдавать в аренду коттедж. Мы знаем, что Рэндлс регулярно получал на свой банковский счет крупные суммы денег, пока неясно, из какого источника. Перед похоронами мы с Флитом надавили на Руперта.

– А что по двум другим?

– Оливия, вторая бывшая жена Сида, давала ему деньги, помогая таким образом покрыть долги. Сид изменял им обеим: и Оливии, и Лотте. И вот тут возможна связь с коттеджем.

Кора разжала пальцы, но выражение лица по-прежнему ничего хорошего не сулило.

– Вы все это знаете и никого еще не допрашивали?

МакАдамс подавил желание переменить позу. Допросами он собирался заняться еще вчера, но история с коттеджем заставила изменить планы. Коре его молчание не понравилось.

– Так, Руперт Селькирк. Вы сказали, что надавили на него. Но, детектив, не для того ли у нас имеются комнаты для допросов?

– Извините, что прерываю вас. – В дверях возник Флит. – Уже десять пятнадцать.

– Простите, Джарвис, что заставляю вас ждать, – произнесла Кора с какой-то особой нежностью, которой МакАдамс ни разу не замечал в ее голосе. Очень обескураживающе.

– Право, не за что извиняться, мэм. Ах да, МакАдамс, звонила Джо Джонс и сообщила, что вернулась в город.

МакАдамс мысленно застонал. Ну что за дурацкая ошибка! Ни за что не следовало говорить Флиту, что она уезжала. Он прямо чувствовал, как Кора буравит его взглядом.

– Это так? Слушайте, МакАдамс, вы сегодня же доставите сюда для допроса Руперта Селькирка.

Она выпроводила его из кабинета и вышла вслед за ним, собираясь идти куда-то с Флитом, но последний удар остался за ней же:

– И не заставляйте меня забрать у вас это дело.

Флит лишь коснулся шляпы на прощание. Он был не виноват, но МакАдамс всей душой желал, чтоб вся ответственность легла на Флита. Черт, следователи, работающие вместе, должны понимать, когда нужно поддержать друг друга, а когда прикусить язык. МакАдамс смотрел, как эти двое вышагивают в ногу по коридору, и решил, что не хотел бы знать, куда они направляются. Втайне он надеялся, что Кора надела свой пушистый кардиган не ради Флита. И еще он надеялся – очень сильно, – что Флит не станет тут ошиваться на постоянной основе. Дело попахивало неважно.

Боже, как же хотелось закурить. Грин ждала его возле кабинета. Выглядела она уставшей, но не совсем уж измученной.

– Кора меня упоминала?

– Один раз.

– И?

– Мы слишком медленно продвигаемся, – вздохнул МакАдамс. – Она хочет, чтобы мы сегодня допросили Руперта и Эмери.

– Хреново, так мы и сестер упустим. Они выезжают из гостиницы в полдень, а Гридли ничего – реально ничего – не может найти на Руперта, с его финансами типа все в порядке. Нам не в чем его обвинить.

– А, фигня. Допрос мы устроим. Пусть все выглядит так, будто мы что-то делаем.

МакАдамс причесал рукой волосы, помня, что про расческу с утра он забыл.

– Но мы же реально что-то делаем, – с напором сказала Грин и подала вовсе-не-секретный знак Эндрюсу, который вместе с ней зашел в кабинет. – Давай, говори, что накопал.

– Точнее, что я не накопал, – поправил ее Эндрюс. – Вы велели проверить Элси Смайт, верно? У нее открыт банковский счет в Ньюкасле, все прилично, есть поступления и отчисления. Так вот, коммунальные платежи она проводит прямым депозитом, но за квартиру подобных платежей нет.

– То есть раз в год мисс Слоун не получает свой чек? – спросил МакАдамс, приподнимаясь со своего кресла.

– Нет, сэр, – ответил Эндрюс с улыбкой. Но Мак-Адамс лишь покачал головой. Не такая уж и улика: значит, платила наличкой, чтобы уменьшить налог.

– Стоит спросить хозяйку, но едва ли это хорошие новости, – сказал МакАдамс. Эндрюс улыбнулся еще шире.

– Беспокоиться не стоит. Лучшее мы приберегли напоследок, – сказал он. – Наши юристы кое-что нашли. И тут есть чему порадоваться.

Руперт и Эмери прибыли незаметно, и вскоре их развели по разным комнатам для допросов. Между тем Грин и Гридли по очереди вводили МакАдамса в курс дела насчет тех общих юридических вопросов, которые помогли бы понять, как именно Руперт Селькирк оформлял документы.

– Это не самое сложное дело, уверяю вас, – объясняла Гридли, заткнув карандаш за ухо. – Не отмывание денег или что-то настолько же вопиющее. Но семейный поверенный просто не имеет права распоряжаться собственностью посредством лишь своей подписи.

– Потому что?

– Потому что это все равно что сказать – я этим владею, – объяснила Грин. – Допустим, у меня есть машина, я даю ее в аренду Гридли, а она дает ее в аренду вам, меня о том не уведомив. Понятно? Руперт, конечно, умный. Он попытался обойти это в контракте, передав право собственности только на коттедж, но не на землю, на которой он расположен. Своего рода лазейка, все равно что сквоттер[29]29
  Сквоттер – человек, самовольно занимающий пустующее здание без разрешения на то собственника (или застройщика) с целью проживания. – Прим. пер.


[Закрыть], претендующий лишь на половицы и штукатурку.

– А это не является законным действием? – спросил МакАдамс, чтобы удостовериться наверняка. Грин покачала головой.

– Без разрешения семьи это незаконно. У него нет права подписи или права распоряжаться имуществом.

– И это самый главный козырь, – сказала Гридли, заходя с МакАдамсом в комнату для допросов. – Селькирк поставил свою подпись, будто это он владелец поместья, а не Джо Джонс. Эмери подписал контракт в качестве свидетеля.

МакАдамс посмотрел через одностороннее стекло и увидел Эмери – тот сидел прямо и напряженно. Неудивительно, что он тогда так занервничал во время беседы в их офисе: его босс явно втянул его в определенно противозаконные действия – от имени Сида, ныне покойного. Что же такого важного было в этом деле?

– Дай пять, – сказал МакАдамс и вошел внутрь. Грин должна была присоединиться к нему позднее. По опыту МакАдамс знал, что снятие напряжения содействует процессу. И он любил начинать допрос первым.

– Детектив-инспектор МакАдамс допрашивает Эмери Лэйна, – сказал он в диктофон. – Мистер Лэйн, вы понимаете, почему находитесь здесь?

– Полагаю, у вас остались вопросы по поводу Сида Рэндлса, – тихо сказал Эмери.

МакАдамс постучал по стальной столешнице, словно стряхивал пепел с несуществующей сигареты.

– На самом деле я собираюсь задать вам вопросы о вашем начальнике.

– О мистере Селькирке? Он превосходный работодатель.

– Он порядочный, честный? – спросил МакАдамс.

Казалось, Эмери уменьшился в размерах – так он сжался внутренне.

– Полагаю, что так, да, – ответил он.

– Понятно. – МакАдамс пододвинул бумаги. – Я передаю допрашиваемому документ, – сказал он для записи и сел напротив Эмери.

– Скажите, пожалуйста, что это?

– Контракт между Сидом Рэндлсом и Рупертом Селькирком.

– Хорошо. Не могли бы вы сказать, что не так с этим контрактом?

Лицо Эмери ничего не выражало.

– Что не так? Я не понимаю.

В этот момент появилась Грин. Она принарядилась в элегантный темно-серый блейзер, а со своими чрезвычайно туго заплетенными афрокосичками выглядела она устрашающе профессионально. Грин кратко, но очень емко объяснила причины того, почему контракт Руперта представлял собой результат незаконных действий, засвидетельствованных Эмери. МакАдамс радовался, глядя на нее: и движения отточены, и лицо словно резцом выточено.

– Таким образом, – заключила она, – этот документ может быть использован для предъявления обвинения Руперту Селькирку в лжесвидетельстве, ложном присвоении и узурпации собственности.

Эмери закашлялся и потянулся за водой в пластиковом стаканчике.

– Я не разбираюсь в имущественном праве, – хрипло сказал он.

– Вы хотите сказать, что не знали, что этот контракт был составлен незаконно? – спросил МакАдамс. – Или же что, подписывая его, Руперт притворялся, будто имеет право собственности?

МакАдамс подождал, пока Эмери осмыслит сказанное, а затем наклонился вперед, опираясь на стол, в стиле свой начальницы.

– Очень странно, не правда ли, что в тот самый момент, когда законная наследница приезжает и вступает в права владения, неожиданно аннулируя этот самый контракт, Сида Рэндлса обнаружили мертвым? Что на это скажете?

Эмери отпил еще воды.

– Я подожду своего поверенного, – сказал он.

– Ваш поверенный в соседней переговорной, – напомнил МакАдамс. – Я задал вам простой вопрос. Знали ли вы, что Руперт был вовлечен в противозаконную деятельность?

– Он ничем противозаконным не занимался.

Эмери сказал это очень тихо, едва слышно. Мак-Адамс кивнул Грин, и она снова вышла на передний план атаки.

– Мистер Лэйн, уверена, вы согласитесь, что клиенты мистера Селькирка сочтут подобный контракт по вопросам имущества незаконным действием.

Эмери побелел при упоминании репутации Руперта, так что Грин решила воспользоваться преимуществом.

– Клиенты хотят доверять своему поверенному. Как вы понимаете, мы найдем других адвокатов, которые с радостью выступят свидетелями-экспертами для разбора пунктов данного контракта.

– Свидетелями? – спросил Эмери.

– Да, на суде, – сказал МакАдамс, мысленно подводя итоги. Обвинение никто еще не предъявлял, но это можно сделать очень быстро, поскольку у них есть доказательства неправомерных действий. – И этого, по крайней мере, будет достаточно, чтобы лишить его адвокатской лицензии, – продолжил он.

У Эмери так сильно сжалось горло, что МакАдамсу показалось, будто он услышал щелчок миндалин. Эмери же еще больше сжался в своем безупречно отглаженном костюме.

– Это будет процесс по делу об убийстве, мистер Лэйн.

– Только не убийство! – воскликнул Эмери и едва не задохнулся.

Вот и настала пора забрасывать наживку. МакАдамс откинулся на спинку стула.

– Вы можете быть свободны, мистер Лэйн, поскольку вы заверили нас, что не имеете к этому делу никакого отношения.

Грин стукнула МакАдамса по колену под столом. Она не понимала, к чему тот ведет. Он ответил ей тем же, пытаясь сказать «подожди, и увидишь сама, только не перебивай».

– Мистер Селькирк совершил глупый и необдуманный поступок, и мне бы не хотелось, чтобы это пятно легло и на вашу репутацию, – продолжил МакАдамс. – Люди часто поступают глупо и необдуманно, когда их шантажируют. Вы согласны?

Эмери побелел как полотно. Он не мог поднять взгляд даже на уровень галстука МакАдамса. Последний изобразил на своем лице что-то вроде сожаления, впрочем, не совсем притворного.

– Мистер Лэйн? За что могли шантажировать мистера Селькирка? Такой ведь честный, порядочный, давно зарекомендовавший себя профессионал, у него много друзей и единомышленников. Он же не стал бы этим всем просто так рисковать?

Грин, казалось, начала понимать, куда клонит Мак-Адамс.

– Возможно, он кого-то защищал, – предположила она.

– Вы сказали, он превосходный работодатель, мистер Лэйн, – продолжал МакАдамс. – Он же ведь еще и ваш друг? Вы бы солгали ради него?

Эмери простонал и закрыл лицо руками. МакАдамс перевел дыхание и быстро взглянул на Грин. Та кивнула. Наконец они подвели его к нужному ответу.

– У вас же нет здесь семьи, на Севере? – тихо спросил МакАдамс. – И хотя у Руперта Селькирка она есть, в этом городе нет ни единого свидетельства о том, что он прожил здесь почти сорок лет и был женат.

Эмери взглянул на них сквозь пальцы.

– Вы его семья, не так ли, Эмери? – спросил Мак-Адамс.

Грин же не отказала себе в удовольствии и сказала:

– Вы очень близки с Рупертом Селькирком.

Эмери судорожно вдохнул, потом медленно поднял взгляд и встретился с ними глазами. Для признания под запись это не годилось. Но все же это и было признание.

– Сид Рэндлс все знал, не так ли? – спросил Мак-

Адамс. – И он угрожал предать это огласке.

– Мы не сделали ничего плохого, – прошептал Эмери.

Его затрясло. Даже сидевшая напротив Грин смягчилась при виде этого.

– Дело в другом, – сказала она. – Ведь клиент должен доверять поверенному, знать, что он соблюдает законы.

МакАдамс внезапно почувствовал себя неловко. Грин не так давно обручилась, и никто из их семьи не пришел ее поздравить. В Абингтоне было два паба, ратуша, кинотеатр, любительский театр, с десяток приличных ресторанов. Он не был провинциальным городком. И все же. В пабах он слышал гомофобские шуточки, а новые констебли глазели на Грин как на нечто экзотическое. Селькирк же везде и всюду играл роль примерного семьянина: все эти пикники в дождливые дни, детишки играют с детьми друзей, его жена делает пунш (до того, как она отошла в мир иной). Идиллия. Удушающая идиллия. Двусторонняя ловушка.

– Сид собирался рассказать всем, что Руперт жил во лжи? – спросил он. – Или – возможно – он хотел рассказать детям Руперта? Угрожал и его деловой репутации, и семье?

Эмери Лэйн словно протрезвел и вернулся к своей обычной настороженно-сдержанной манере. Он был не настолько туп, чтобы не видеть, к чему ведет МакАдамс.

– Говорите что угодно. Мы не имеем отношения к тому, что случилось с Сидом. И я сказал все, что собирался, – проговорил Эмери.

– Допрос окончен.

МакАдамс выключил диктофон и повернулся к Грин.

– Будь добра, пожалуйста, принеси ему чашку чая. Она ему точно нужна.

МакАдамс ожидал, что Руперт Селькирк будет вести себя холодно и невозмутимо. Он оказался прав лишь наполовину. Руперт сидел спокойно, положив руки на стол. Но выглядел он отнюдь не холодным, а странным образом умиротворенным.

– Доброе утро, Джеймс, – сказал он.

МакАдамс и хотел бы тепло его поприветствовать, но не в этот раз.

– Детектив-инспектор МакАдамс допрашивает Руперта Селькирка, – сказал он для записи, и Руперт закивал, соглашаясь.

– Да, детектив, – поправил он себя. – Я знаю, почему я здесь, и не буду больше вводить вас в заблуждение.

– Итак, вы признаете, что солгали мне, – сказал Мак-Адамс, присаживаясь и расправляя свой помятый плащ.

– Я не был честен насчет моего контракта с Сидом. Полагаю, вы уже это знаете.

– Мы знаем, что вы незаконно превысили свои адвокатские полномочия и что вы незаконно присвоили имущество своего клиента.

– Да.

– И вы сделали это, чтобы Сид не рассказал о вас с Эмери Лэйном.

– Чтобы он не мог мне и дальше вредить, да. – Руперт перевел дыхание. – Уверен, вы одиноки сейчас, детектив? С тех пор как развелись. Все как у людей. И я тоже человек.

Голос МакАдамса прозвучал твердо и ровно:

– Потрудитесь объяснить, мистер Селькирк.

– Я и пытаюсь. – Руперт снова перевел дыхание, не иначе как прикидывая, сколько информации ему необходимо будет открыть. – Я раньше ездил в Ньюкасл. И предваряя ваш вопрос, да, это началось до смерти Бетани.

МакАдамс, как всегда, сохранял бесстрастное выражение лица. Он не одобрял неверность. Но и понять ее причины был в состоянии.

– После ее смерти я перестал осторожничать – неважно, куда иду, с кем. Но с этого же времени я начал больше общаться с Эмери.

– Понимаю. И Сид обо всем догадался.

МакАдамс ждал развязки, но Руперт лишь грустно улыбнулся ему.

– О да – Руперт с грустью покачал головой. – Я сказал правду насчет того, что нанял Сида стричь лужайки в Ардемор-хаус. Он и раньше этим занимался, для Эйдена, как он сам говорил. Но он хотел присматривать за всем поместьем. Честно, я ответил отказом. Но он попросил дать ему возможность проявить себя, сделав что-нибудь бесплатно. Если бы я счел его компетентным, то, возможно, поменял бы свое мнение. Он заменил окно в гостиной в моем доме и решил побывать там, куда его не приглашали.

МакАдамс подумал, что в ванной пора поменять плитку. Неужто Сид и в его доме что-то вынюхивал? Хотя, возможно, он все же не рискнул провернуть такое с полицейским.

– Эмери считает себя фотографом-любителем. И на тумбочке в спальне лежали фотографии. Вы бы их сочли интимными.

– Сид вас шантажировал.

– И да и нет. Не так, как вы думаете. Я же вам предоставил все данные о своих финансах. Я ему не выписывал чеки на пять тысяч фунтов каждый месяц. Как и вас, меня шокировало известие о внезапном богатстве Сида, – заверил Руперт.

– Мистер Селькирк, – сказал МакАдамс, и его голос зазвучал профессионально и более язвительно. – Так вас шантажировали или нет?

Руперт вел себя так, словно это он проводит допрос, а не МакАдамс.

– Он просил лишь о том, чтобы быть смотрителем, ну и распоряжаться коттеджем по своему усмотрению. И хотя я понимаю все юридические последствия того документа, что вы мне показали, я считаю, что действовал в пределах своих прав от имени семьи по вопросам содержания любого здания в поместье.

МакАдамс ему не верил. Не верил все больше, поскольку для дела это никакой пользы не приносило.

– Послушайте, вам будет сочувствовать любой состав жюри присяжных. Знать, что вас шантажируют все в больших масштабах, что вашей семье навредит огласка…

– Джеймс, послушайте вы меня. Если хотите очернить меня, скажите, что я трус. Я просто не хотел, чтобы моя личная жизнь стала достоянием общественности, и пожертвовать пришлось малым – отдать ему никому не нужный коттедж, и моя тайна не будет раскрыта.

– Ага. Но затем появляется Джо Джонс и вступает в наследство. И вы поняли, что нужно что-то делать.

Руперт улыбнулся. Снисходительно.

– Да, я все понимал. Но эти игры с Сидом были бы глупостью. Сначала я подумал, что можно заключить соглашение между ними, но в самый первый день я принял меры предосторожности – заставил мисс Джонс подписать соглашение о наследовании поместья, что задним числом позволило мне действовать так же, как я поступил с коттеджем.

– Что вы сделали? – В голосе МакАдамса появилось раздражение, и он знал это. – Зачем ей вообще было подписывать такое?

– По моему совету, совету ее поверенного. Она только что приехала и нуждалась в том, чтобы кто-то помог ей уладить все, а именно этим я и занимался. Я не прошу вас одобрить мои методы, детектив. Я и сам ими не горжусь, но в них нет ничего противозаконного.

МакАдамс почувствовал, как в нем изнутри нарастает волна разочарования.

– Вы воспользовались доверием своей клиентки! – рявкнул он. Руперт слабо улыбнулся.

– Печально, но и это не является незаконным действием. В конце концов, это ради ее же выгоды. Она дала мне полномочия нанять Сида, что означало, что уволить его было моим долгом. Так я и поступил.

– А затем вы убили его.

МакАдамс надавил на него, пребывая на начальной стадии отчаяния. Руперт покачал головой.

– Для убийства нужен мотив, а у меня его попросту нет.

– Прошу прощения?

– Не только Сид знал о моей двойной жизни. – Лицо Руперта слегка скривилось, и от этого он стал казаться старше, не таким ухоженным. – Не далее как год назад мы с Эмери отправились в наш привычный отель в Ньюкасле. Я не знал, что там остановился и мой сын. Он рассказал моим дочерям, и они почувствовали себя преданными.

МакАдамс отметил, что он не называл своих детей по именам, а ведь МакАдамс был знаком с Руби и, кажется, с одной из дочерей. Выходило так, что имена, как и фотографии, причиняли боль. Это объясняло пустоту его офиса.

– Они прекратили общаться с вами?

– В некотором роде.

Руперт обреченно вздохнул, но с многострадальной улыбкой к нему возвращалось и его прежнее настроение.

– Однако мой младший сын живет в городе, и он задался целью отвадить от меня клиентов. Я потерял около половины. Но сохранил больше, чем ожидал. Тихому мужчине в хорошем твидовом костюме и дорогих ботинках предоставляют куда большую свободу действий, чем вы могли ожидать. Особенно если окружать свои отношения завесой тайны.

МакАдамс вознес благодарности за свое непроницаемое лицо. Руперт, хитрый старый юрист, разыграл свою партию просто великолепно.

– Мне больше не нужно оберегать свой секрет, – подтвердил Руперт.

МакАдамс выключил диктофон, понимая, что дело ускользает из его рук.