Текст книги "Маскарад (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8.

Я преспокойно прошел мимо стражи Высокого замка. Не обратила на меня внимания и личная охрана князя Конрада. Им было все равно, кто идет, особенно если он идет так уверено. Раз ведет себя подобным образом, значит, имеет на это право.

На лице князя Богемского домена отразилось легкое недоумение, однако оно немало не развеяло вечную скуку, царившую на нем.

– Что привело тебя сюда, бруджа? – поинтересовался он.

– Мое почтение, князь, – перво-наперво вежливо поклонился я. – Вы, верно, не знаете, но я покинул лоно своего клана. Моя леди, Екатерина, затеяла заговор против вас, я не мог этого терпеть. Я был вынужден бежать и лишь теперь возвращаюсь, чтобы сообщить вам о нем.

– Она все время злоумышляет против меня и моей власти, – отмахнулся Конрад. – Если это все, то – уходи.

– Я бы не стал отмахиваться от моих слов, – многозначительно заметил я, – ведь моя бывшая госпожа сговорилась с чимисками. По вашу душу уже выслан убийца. Он из тзимицу. Не думаю, что я сильно опередил его.

– Подойди ближе, – как я и ожидал, произнес вентру, – я проверю говоришь ли ты правду.

Я безропотно поднялся по ступенькам и оказался в непосредственной близости от князя. Что мне и было нужно! Выхватить меч, используя Быстроту, дело нескольких долей мгновения. Я с удовольствием наблюдал, как обычно невозмутимое лицо князя вытягивается.

– Ты же не лгал, – озадаченно протянул он.

– Екатерина послала убийцу, – усмехнулся я, вгоняя меч в грудь Конрада по самую рукоять, – этот убийца – я!

Кровь и память князя вентру, которому дал Становление сам Патриарх клана, по имени которого стали зваться остальные. Это не было похоже даже на то, что я испытал при своем Становлении, теперь я был полноценным вампиром, а не перепуганным смертным, только что узнавшим о существовании вампиров вне Алого анклава, живущих бок о бок с нами. Вернее, уже с ними.

Звонкая пощечина вывала меня из потока памяти древнего вентру, который запросто мог поглотить меня. Я открыл глаза, медленно возвращаясь к реальности, и первым, что я увидел было лицо вампира из клана Тзимицу. Он как раз занес руку для новой оплеухи, но я остановил ее, перехватив в предплечье.

– Очнулся, стал быть, – бросил чимиск, не без высвобождая руку из моего захвата. – Вот и славно. Пошли отсюда, покуда вентру князя не хватились. Я обеспечил тебе прикрытие, перебил всю стражу его замка, но нам все одно стоит поспешить.

Я кивнул, все еще не совсем способный членораздельно разговаривать, и зашагал следом за чимиском, которого даже по имени-то не знал. Зато знал, почему он пошел против, вроде бы своего же клана. Разногласия в клане Тзимицу начались после того, Анделеон, вампир четвертого поколения занялся исследованием наиболее труднодоступной области Мира Мертвых – Бездны. Экспедиция закончилась нападением на него странного существа, укус которого заразил кровь Анделеона и дал ему владение дисциплиной Изменчивость. Инфекция быстро распространилась внутри клана Тзимицу, и даже покоящийся в торпоре Патриарх был заражен ей. Только несколько старейшин клана избегли заражения, укрывшись в своих крепостях. Они основали Старый клан Тзимицу, ставя своей целью уничтожение заразившихся, и начали чистку. Анделеон стал одной из первых ее жертв.

– Я возвращаюсь к Вильгельму, – бросил я, когда мы вышли из Высокого замка, – он остановился на дневку в нескольких милях от города. Гару приютили нас в память о Квентине.

– Дожились, – буркнул под нос чимиск, – вампиры ищут пристанище и вервольфов.

– Мы вынуждены с ними считаться, – пожал плечами я, – вне города. К тому же они не такие дурные ребята.

Тяжко вздохнув, тзимицу пожал плечами, я не стал с ним спорить дальше, просто повернулся и двинулся к воротам.

Вильгельм только выбрался из грунта, где спал используя дисциплину Слияние с землей. Он был немало удивлен тому, что я уже встал – обычно ему приходилось будить меня; однако виду не подал. Равно как и не обратил внимания на мой несколько изможденный внешний вид, в Кралов я отправился с восходом солнца, зная, что князь Богемского домена уже давно не нуждается в дневном сне, как все вампиры его возраста, а вернулся под самый закат. Так крыльями махал, что едва из суставов не вывихнул.

Вервольфы проводили нас до самых стен столицы Богемского княжества, хотя Кралов мы увидели задолго до того, как вдали затемнели его стены. Над городом поднималось зарево громадного пожара. Я знал – это горит Вышеград, крепость тзимицу, подвергшаяся нападению одновременно вентру и инквизиторов, которых легко направила по нужному следу Екатерина, благо те прилагали все усилия для того, чтобы привлечь внимание клириков своими действиями. Вот туда-то, в это пламенное пекло, вполне достойное Долины мук, я и отравлюсь за сестрой Анной, подобно древнему герою, спустившемуся за возлюбленной в Царство мертвых.

В Кралове творилось Баал знает что. Пламя пылало не только в Вышеграде, горел почти весь город. Под шумок подожгли купеческие лабазы и принялись грабить магазины, кое-где шли настоящие сражения между вампирами и вампирами и людьми. Нам с Вильгельмом не было дел ни до чего, нашей целью был Вышеград, от которого так и веяло чудовищной силой, как железной рукой скручивавшей все мое нутро. Еще этим днем ничего подобного не было, а значит объяснение может быть только одно – Вукодлак проснулся. От этой мысли мне стало страшно. Даже некоторая самоуверенность, полученная вместе с кровью и памятью князя Конрада, не помогла никоим образом. Вукодлака – демона из демонов, боялись все, хотя многие скрывали это.

Массивные ворота Вышеграда были вынесены, на досках, обшитых сталью, валялись трупы, как людей, так и вампиров, ведь подверженные Изменчивости не рассыпаются прахом, подобно остальным, "нормальным" вампирам. Во дворе его шел настоящий бой. Кругом мелькали алые плащи инквизиторов и простые одежды обывателей Кралова, а рядом с ними доспехи чимисков, сражавшихся друг с другом с куда большим остервенением нежели дрались клирики с вампирами.

Мы сходу вступили в бой. Я поймал за руку чимиска, начавшего изменяться в некую воистину бездной твари, он попытался ткнуть меня отрастающими когтями, но я раньше отсек жуткую конечность, а следом раскроил голову. Остальное, как все битвы помню отрывками, разбросанными словно осколки разбитого витража, более того, они были сильно смазаны – я использовал Быстроту, как и большинство моих врагов. Стены замка и лестничные пролеты рушились под ногами, кругом полыхал огонь. Мы сбрасывали чимисков в это пламя, толкали их под обвалы, тзимицу платили нам тем же. Меня нисколько не смущало то, что я сражаюсь бок о бок с людьми и клириками – главное, у нас был враг и цель. Однако это устраивало далеко не всех.

В одном из больших залов, откуда мы выбили чимисков, забаррикадировавших за собой двери, приключилась одна весьма неприятная история. Бывшие боевые товарищи набросились друг на друга. Мне едва не попал по голове шестопер инквизитора, я, не задумываясь, сбил его с ног подсечкой, но добивать не стал.

– Прекратите! – рявкнул я. – Хватит! Мы здесь не для того, чтобы резать друг друга! Это лишь пойдет на руку демонам-чимискам!

– Не искушай меня, – прохрипел баалоборец с пола. – Я борюсь с ним!

– Оставь, брат, – бросил ему другой клирик, рангом повыше, опуская шестопер. – Пока у нас общая цель. – Он повернулся ко мне. – Но не думай, вампир, что мы станем друзьями. Это – временный и вынужденный союз.

– Я так сразу и понял, – кивнул я, протягивая руку сбитому мной же с ног инквизитору.

Тот проигнорировал мой жест любезности и встал сам. Я лишь пожал плечами.

Все вместе мы высадили дверь и двинулись дальше. Я уже отчаялся найти и спасти монашек и сестру Анну, поэтому вперед меня гнала вперед жажда мести. Я рубил проклятых чимисков, сбрасывал их в пламя, выкидывал в дыры в стенах, пил их кровь, совершая Диаблери, нарушая все мыслимые законы Маскарада, но сейчас мне было на это плевать. Я – мстил. За любовь, за потери, за сестру Анну и Квентина, за отца Венцеслава, которого я был вынужден убить, за всю свою жизнь, которую мог бы прожить, но меня лишили этого права, присущего от рождения каждому человеку. Но не мне с той самой ночи огня на улицах Кралова.

Погиб в бою горячий инквизитор, его более рассудительный старший товарищ остался жив, хоть и не раз ранен. Он дрался отчаянно и очень умело, лихо управляясь с принимавшими все более жуткое обличье чимисками. Лишь перед самым тронным залом Вышеграда, обороняемым врагами особенно яростно, он нашел свою смерть. Мы без особого труда справились с несколькими вампирами, пребывавшими в измененном виде, но тут неширокий коридор перекрыли три отвратительных твари с вывернутыми в обратную сторону ногами, лапами-бивнями и пастями полными острых, как бритвы зубов. Боевые вампиры, так звали себя чимиски, принимавшие такой облик. Они почти полностью утрачивали человечность и по большей части разум, превращаясь в беспощадного монстра, жаждущего лишь крови и смерти.

Костяные бивни рванулись к нам, целясь в грудь. Я успел парировать этот молниеносный рывок, как и Вильгельм, и воин Старого клана, а вот инквизитор – не сумел. Бивень пробил его грудь насквозь, но отважный клирик и не думал сдаваться, не смотря на смертельную рану. Он успел из последних сил ткнуть боевого вампира шестопером прямо в пасть. Во все стороны брызнули острейшие зубы и ярчайшие искры. Боевой вампир задергался в конвульсиях и осел на пол, медленно, но верно принимая обращаясь в обычного чимиска, мало чем отличавшегося от человека. Лица у него практически не было, а правый кулак торчал из спины мертвого клирика. Такая вот смертная картина, кое-кто и старых тореадоров оценил бы, наверное.

Но любоваться мне было некогда. Двое боевых вампиров еще были живы и жаждали нашей крови. Я зазевался и мне пришлось за это платить. Длинный бивень вонзился мне в грудь, правда не так уж глубоко, заставляя кашлянуть кровью. Следом ноги мои оторвались от пола – боевой вампир швырнул меня через себя. Совершив этот вынужденный, умопомрачительный кульбит, я грохнулся на пол, отшибив себе всю спину о горячий мрамор. Однако разлеживаться было некогда. Я вскочил на ноги, в который уже раз используя Лечение кровью, и кинулся в атаку. Боевой вампир крутанулся в мою сторону, вновь попытавшись достать меня бивнем. Я вовремя отпрыгнул к стене, нанеся быстрый удар немного выше бивня. Не знающий затупления клинок меча легко рассек белесую плоть и кости – лапа рухнула на пол. Но это нисколько не смутило боевого вампира. Теперь он рубил меня своим бивнем. Я парировал его, отпрыгнув назад, попытался контратаковать, но меня опередил тзимицу из Старого клана. Он рубанул его сзади двумя своими ятаганами крест-накрест, разделывая тварь в кровавый Х. Последний же боевой вампир катался по полу буквально в обнимку с Вильгельмом, который пластал его Дикими когтями, в то же время не давая ему использовать бивни, как можно теснее прижимаясь к твари. Я видел, как мой неистовый родственник запустил обе руки ему в пасть, не обращая внимания на несколько сотен бритвенно острых зубов, и одним движением разорвал ее надвое. Воспользовавшись моментом я вонзил в рану меч по самую рукоять.

– Жаль парня, – бросил тзимицу, имени которого я так и не узнал, указывая на тело инквизитора. – Хороший был воин. Хоть и враг.

Мы повернулись к высоким дверям, мало уступающим воротам самого замка, однако она достаточно быстро уступила нашему напору. Мы вышибли ее в шесть ног и ворвались в тронный зал Вукодлака. Я лично при этом содрогнулся от ужаса, однако пересилил себя и шагнул вперед мало задумываясь о последствиях.

Увиденное превзошло все мои ожидания и лишь увеличило ужас. В громадном зале не было никакого трона, зато была навалена здоровенная куча земли, на вершине которой красовался гроб. Перед ним стоял чимиск в длиннополом одеянии, чем-то напоминающем непривычного вида доспех. А правая рука его опиралась на хрупкое плечо...

Я даже глазам своим сначала не поверил. Но это была именно она – сестра Анна. Хотя назвать ее, как монашку сестрой было бы сейчас сильным преувеличением. Мало того, что монашеское одеяние сменило короткое платье, более подходящее уличной девке, она и держала себя соответственно – распутно и вульгарно.

– О, вот и мой прекрасный рыцарь пожаловал, – рассмеялась она хрипловатым голосом. – Приветствую тебя во имя Господа, благородный сэр Кристоф Ромуальд.

– Вот уже несколько месяцев, – мрачно ответил я, – я уже не Кристоф Ромуальд из Замкового братства. Я теперь просто Кристоф из клана Бруджа.

Все очарование тихой монашки, которую я полюбил незадолго до смерти, пропало в один миг. Разлетелось как салентинское стекло, в которое попал камень уличного мальчишки хулигана. Передо мной была подлинная распутница, не такую девушку я полюбил, совсем не такую.

– Довольно, – оборвал нашу перепалку Вукодлак. – Прекратите препираться. – Он продолжил, словно и не говорил этих первых слов. – И ты здесь, старина Йохан, так и знал, что придешь поприветствовать мое пробуждение.

– Ты заразился изменчивостью, даже пребывая в торпоре, – ответил тзимицу из Старого клана. – Я пришел отправить тебя обратно, а еще лучше – убить. – Он недвусмысленно поиграл ятаганами.

– Я знал, что ты придешь не один, – продолжал Вукодлак, – что с тобой будет этот юнец, поднявший свое поколение с помощью очередной подделки Кровопийцы. И я принял меры. Эта девица – мой гуль, ревенант, если я умру или вы вновь ввергнете меня в торпор, – она подохнет в положенный ей срок.

– Мне нет до нее никакого дела, – отмахнулся, стараясь говорить так, чтобы не дрогнул голос, я и шагнул к ним. – С тех пор, как я стал вампиром. Я уже сказал, что я – не рыцарь из ее снов и мечтаний.

– Кристоф! – воскликнула Анна (какая она теперь сестра Господня!). – Это же все для тебя! – В этот миг она отчаянно напомнила мне именно ту сестру (да-да, сестру!) Анну, Анечку, которую я полюбил.

Но я выбросил эти эмоции из головы, делая еще один шаг...

И тут замок словно сотряс чудовищный спазм, стены не выдержали – и сложились, как карточный домик, следом потолок рухнул нам прямо на головы, осыпав нас горящими головнями. А дальше – тьма...

Часть вторая. Юрген Гартхаус – императорский исполнитель, бывший имперский «ученый-историк».

Пролог.

Дрались мы отважно, но, увы, бессмысленно. Не вышло у Зигмунда фон Карса прорваться через Ниины в Виисту, а после – в Салентину. Не помог и мой коллега из службы фон Геллена, кажется его звали Чейд, не сумел помочь. Не пошли разбойники Вильгельма Телля к нам, да на это никто особенно и не надеялся. Вот и пришлось нашему корпусу, куда меня послали шпионить, прорываться самим. Мы перешли Ниинские горы более-менее сносно, даже и без помощи местных трапперов, но вот стоило нам спуститься к их отрогам, как на нас налетели полки виистских гвардейцев, их поддерживали салентинцы, все сильнее бравшие власть в этой небольшой горной стране, их лучшие во всем мире пушки буквально смешали наш корпус с грязью. И не боялись же палить по нам в горах! Мы отходили обратно, думая лишь о том, как бы выжить, а вокруг рвались снаряды и палили из винтовок виистские гвардейцы. Снаряд взорвался совсем рядом со мной – осколки брызнули в лицо, конь рванулся куда-то, окончательно теряя остатки своего лошадиного разума. И я полетел вниз, вниз, вниз...

Может быть, тогда поседели мои волосы, может быть, немного позже, когда Горная ведьма (я не знал ее имени, она всегда просила назвать себя так – Горная ведьма) творила надо мной свои заклинания или как это там зовется, вытаскивая меня с того света. Я прожил у ее несколько месяцев, приходя в себя после полученных ран. Ведьма выхаживала меня, поила какими-то настоями, из которых я лично знал только маковый – для облегчения боли, думаю, без него я бы просто свихнулся; меня повязки на многочисленных ранах, а когда достаточно оправился и смог вставать довольно-таки невежливо отправила на двор – колоть дрова. Я не обиделся. За время, проведенное в обществе Горной ведьмы, я понял, что характер у нее неуживчивый и, скорее всего, от не слишком-то сладкой жизни. Поэтому подчинился не прекословя и впредь выполнял всякую работу, какую она мне поручала. А после того, как по ее мнению я был полностью здоров, она не сказав ни слова, выставила меня за порог с небольшой котомкой еды, указав направление до ближайшего нашего, билефелецкого, города.

...Через этот город, не помню уже, если честно, как он назывался, я проезжал многие годы спустя. Мог бы свернуть, поехав по более короткой дороге, однако из чисто сентиментальных соображений. На свою беду. В городке, как раз был небольшой праздник местного значения. Жгли на костре ведьму. Горную. Не мог же, "ученый-историк", пропустить такой праздник, должен же я знакомиться с обычаями местного населения.

Народ радостно тянул к высокому столбу, к которому была привязана Горная ведьма, вязанки хвороста и небольшие полешки, кое-кто тащил баклажки, видимо, с горным маслом. В общем, население как могло принимало участие в веселье. Быстро же позабыли они, как бегали к той же Горной ведьме со всякими своими проблемами – ребенок ли захворал, скот ли болеет, огород ли захирел совсем; коротка же ты память людская. Не тощий же клирик помогал им тогда, вон тот, что сейчас распинается прямо под столбом, то и дело пытаясь разорвать ворот холщовой рясы.

Я глядел на это действо с высоты седла, раздумывая прикрыться мне официальным статусом или же изобразить посланца Долины мук, примчавшегося прямиком из Пекла за Горной ведьмой. Пока глядел, кто-то ухватил меня за штанину и настойчиво подергал, я скосил глаза вниз и увидел самого тривиального человека.

– На казнь поглядеть пришли, да? – бросил он. – Ведьму жечь ща будем – нечасто такая потеха нам выпадает. Ее наш священник прихватил на горячем, кода она ворожила чего-то.

Само его появление и реплика, брошенная как бы невзначай, решили дело.

– Дорогу! – выкрикнул я, одновременно освобождаясь от хватки мужика и толкая коня пятками. – Прекратить, именем императора!

Развеселившийся, почуявший скорую расправу, народ как-то разом затих. Мне показалось, что все головы повернулись в мою сторону, даже тощий клирик с безумными глазами замолчал. Все ждали.

– Отпустите эту женщину! – не разочаровал всех я. – Я – забираю ее!

– По какому праву? – возмутился клирик. – Это – ведьма. – Он для уверенности ткнул длинным хрящеватым пальцем в Горную ведьму. – Она подлежит церковному суду, мирянам здесь не место.

– Шел бы ты, подобру-поздорову, мил человек, – бросил какой-то здоровый мужичище, заросший бородой до самых глаз, – пока цел. Не то мы ж и спросить могем, с чего это ты за ведьму заступаешься.

– Я – имперский ученый! – воскликнул я, незаметно кладя правую руку на эфес палаша, каким очень удобно орудовать в такой толпе, а левую – на ручку пистоля, выстрел на этих, во всех отношениях "темных", людей действует весьма отрезвляюще. – Всякое действие против меня – прямое противостояние власти императора! – Подобные слова также весьма отрезвляют, иногда даже лучше выстрела.

– Уходи, мирянин! – рявкнул, ничуть не смущенный моим статусом клирик. – Нет здесь твоей власти.

– Власть – не моя, – возразил ему я, – власть – императора, а она – всюду. И именем его, я приказываю – подчинитесь. Отпустите ведь... женщину, немедленно.

– Сказано же те: уходи, – буркнул бородач, вытягивая из-за пазухи зловещего вида нож. – Покуда цел.

Я ударил его не то, чтобы сильно – так, даже с ленцой, основанием клинка, широкой его частью, более тупой. Господь свидетель, я не хотел его убивать. Он покачнулся, выронив нож и прижал руки к окровавленному лбу. Я же вырвал из кобуры пистоль – и всадил пулю под ноги клирику.

– Злоумышляете против власти! – выкрикнул я, как можно более грозным голосом, мало даже задумываясь о том, что именно говорю. – Карателей захотели! Всех на шибеницу пущу! Снять ее! – Я даже коня на дыбы поднял, стараясь, не задеть копытами кого-нибудь из окруживших меня людей.

Люди попятились, они отступали и лишь клирик остался на месте, незыблемый, как скала. Надо сказать, очень тощая скала. Я медленно подъехал к нему, поигрывая палашом, обратился и не подумав вылезти из седла:

– А вы, милейший служитель культа, что же. Не боитесь императорского гнева?

– Выше всех владык мирских – Господь, – процитировал священник Книгу Всех Книг, – и лишь ему я подчиняюсь.

Я тронул поводья коня, попросту подвинув клирика, и парой быстрых ударов освободил Горную ведьму.

– На вас падет кара Господня, – бросил мне в спину священник. – Вы познаете вся мощь Его гнева.

Я пропустил мимо ушей эти слова, слишком часто их бросали мне в лицо или, как сейчас, в спину. Хотя раньше кар Господних меня настигли вполне мирские.

Я отпустил Горную ведьму там, где она сказала, и отправился дальше, и лишь по возвращении узнал, что тощий клирик оказался не последним человеком в хоффской Церкви. Поэтому меня в один миг выперли из университета, под каким-то насквозь надуманным предлогом. Так я стал безработным.