Текст книги "Маскарад (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7.

В себя привело ощущение того, что наступила ночь и почти полное отсутствие крови. Если я не напьюсь в ближайшие несколько часов, то зверь возьмет надо мной верх, а после я и вовсе впаду в торпор. Я поднялся с холодного пола нашей темницы, куда, как я смутно помню, притащили нас розенкрейцеры, огляделся. Стандартный каменный мешок, рассчитанный на двоих человек, вот только нас тут сидело трое и Квентин вполне может сойти за двух, так что было довольно тесно.

– Жив, Кристоф? – спросил Вильгельм, судя по его виду он также страдал от недостатка крови. – Основательно нас приложили.

– Тремер, – буркнул сидящий у небольшого оконца Квентин. – Я их магию за милю чую. Орси в союзе с ними, зубами клянусь.

– Крови наскребем? – поинтересовался я. – У меня полувыпущены Дикие когти, – пояснил я, – совсем немного надо – и мы свободны.

– Очень немного есть, – сказал Вильгельм, подходя, – иначе я вовсе в торпор свалюсь.

– Я тоже могу парой капель поделиться. – Квентин закатал рукав плотной куртки, которую не сорвали с него вместе с доспехами.

Я приложился поочередно к запястьям своих спутников и друзей – а кто же еще поделиться своей едва ли не последней кровью, как не настоящие друзья – и выпустил Дикие когти до конца. Крови хватило лишь на один короткий взмах, но его вполне хватило – прутья решетки со звоном разлетелись в стороны. На звук в помещение ворвались двое стражей из числа ландскнехтов. Зря они так поторопились!

Звери в нас, лишенные крови, очень быстро взяли верх над нашим рассудком. Дикие когти рванули горло ближайшего – следом я впился в горло несчастного. Перекинувшийся в волка Квентин повалил второго и теперь вытянутыми челюстями рвал ему шею и кожаный горжет не стал им помехой. А вот Вильгельму свежей крови не досталось – я краем глаза углядел его размытый силуэт, он использовал Быстроту, как и всякий вампир, подчиненный зверем, теперь он будет носиться по тюрьме розенкрейцеров в поисках жертвы. Но как бы в этом случае нам самим жертвами не стать – стоит врагу прознать, что мы свободны и на нас обрушится вся мощь ордена Матери Милосердия.

Придя в себя и накормив зверя, мы с Квентином поспешили за Вильгельмом. Я не забыл прихватить мощный боевой молот на длинной ручке одного из ландскнехтов. Моего родича мы нашли буквально в следующем же помещении – таком же коридоре с камерами по обеим стенам. Он дрался сразу с четырьмя ландскнехтами, вернее он пил кровь одного из них, а еще трое замерли в нескольких шагах, разинув рты уставившись на это зрелище. Для смертных оно, действительно, выглядело несколько... страшновато. Не потрудившийся сменить облик на человеческий Квентин рывком повалил ближайшего к нему ландскнехта – и вновь впился в горло, похоже, такому гиганту, как он требовалось куда больше крови, нежели мне или Вильгельму. Двое других оторвались от все еще насыщающегося родственника, потянулись за мечами. Первого я сбил ударом снизу вверх, обратной стороной молота, имеющей форму длинного шипа. Второй даже меч успел выхватить, но тут голова его откинулась назад – в шею впились клыки Вильгельма. Я присел и стер с шипа кровь ландскнехта его белым плащом. К сожалению, он уже умер и пить его кровь было слишком опасно.

Мы двинулись дальше минут через пять, когда мои спутники окончательно насытились. Мы подобрали их оружие и кое-что из подошедшего снаряжения, хотя полностью отдавали себе отчет – вырваться из обители розенкрейцеров нам навряд ли удастся. А если и улыбнется нам удача, то из Хоффа придется уносить ноги и как можно скорее. Мы уже нажили себе весьма и весьма могущественных врагов.

Это напомнило мне одно сражение с фиарийцами, в котором мне пришлось участвовать. Не мелкая пограничная стычка, а настоящая битва по всем правилам. Все что я запомнил из нее – постоянная, непрекращающаяся ни на мгновение рубка, боль, усталость и кровь, кровь, кровь... Примерно так же все обстояло и на сей раз. Мы прорубались через плотные ряды сначала ландскнехтов, а когда покинули тюрьму и вышли непосредственно в обитель, то и полубратьев с полноправными розенкрейцерами. Единственным нашим спасением была скорость, пока нам не успевали организовать толковой обороны, не завалили дорогу баррикадой, за которой укрылись бы арбалетчики, мы могли прорываться, но как долго продлиться первоначальный шок от нашего появления... Об этом лучше и не думать.

Однако же мои "черные" мысли приняли реальную форму. За перекрытым коридором, скорее всего, находилась трапезная, потому что баррикаду соорудили из перевернутых столов, за которыми, как я и предполагал, расположились арбалетчики. В воздух сорвались болты.

– В сторону! – рявкнул Квентин, могучим ударом вышибая боковую дверь. Мы прыгнули за ним и резво захлопнули ее.

Это оказался арсенал – средних размеров каменный мешок, что самое неприятное, без второго выхода. Я подпер дверь несколькими комплектами доспехов, просто сбросив их. За ними последовали столы, на которых лежало разнообразное оружие, хранившееся здесь. Следом в дверь застучали топоры розенкрейцеров, но им придется очень и очень потрудиться, прежде чем мощная дверь, да еще и дополнительно хорошенько приваленная, сдастся их усилиям. Нам за это время надо придумать, как выбраться отсюда.

На ум ничего не приходило. Я даже запрыгнул на стену, повиснув на решетке, закрывающей небольшое оконце. Результат неутешительный. Даже если и получится сорвать ее, размеров окна не хватит на то, чтобы пробраться мне или Вильгельму, о Квентине я вообще молчу. Кстати, о гангреле...

– Слушай, Квентин, – обратился я к нему, – Путями волков мы выбраться отсюда не сможем?

– Дохлый номер, – бросил он, оглядывая здоровенную секиру "бабочку". – Тут кто-то "глушит" магию, почище клирикальных артефактов.

Действительно, я не мог даже залечить раны с помощью выпитой крови. Кажется, это началось примерно когда мы вышли из тюрьмы непосредственно в обитель. Хорошо хоть регенерация работает в полную силу.

От размышлений меня оторвал треск дерева. Я обернулся к двери и увидел, как лезвие топора пробило ее, высунувшись с нашей стороны. Недооценил я немного розенкрейцеров. До того, как я хоть что-то успел предпринять, Вильгельм подхватил заблаговременно заряженный арбалет, сунул его в пролом и надавил на скобу. С той стороны раздался вскрик и стук падающего тела. Вильгельм занял пост у двери с перезаряженным арбалетом, дав мне, таким образом, еще некоторое время на размышления.

– Эта комната меньше чем другие, – бросил Квентин, – похоже, ее уменьшили уже после постройки всей обители.

– О чем ты? – не очень-то понял я.

– Вот эта стена, – он стукнул по ближайшей к нему стене, – похоже, тоньше остальных. А секира у меня, – он продемонстрировал мне жутковатое оружие, – гномьей работы. Тут подлинное клеймо клана Трех Секир есть.

– Хочешь попробовать разбить ей стену, – я подошел к двери, также вооружившись арбалетом, – валяй! – Я выпустил болт в отверстие, куда сунулся еще один отважный розенкрейцер.

От могучего удара, обрушившегося на стену, казалось, вздрогнуло все здание. По каменной кладке во все стороны побежали трещины. Расстарался гангрел – и это он еще не использует Могущество! Зря все же остальные кланы недооценивают гангрелов, почитая их тупыми дикарями. Их силу нужно лишь направить в нужное русло. Новые удары разносили стену обители по камушку, пол под нашими ногами так и плясал, даже розенкрейцеры с той стороны прекратили попытки вломиться к нам. Все ждали развития событий.

Стена развалилась после пятого или шестого удара, подняв тучу каменной пыли и крошки. Мы поспешили в пролом, привалив дверь для верности еще одним столом и валуном помощнее, из тех, что отвалились после первых ударов. Мы пробежали в соседнюю, оказавшуюся самой настоящей лабораторией, вроде тех, которыми владели покойные Меркурио и лорд тремере. Хозяин ее только сейчас поднял голову от стола, уставленного колбами и ретортами, в глазах его сверкало раздражение оттого, что кто-то помешал ему. Я узнал его, он стоял среди полубратьев ордена Матери Милосердия, только без обычного балахона тремере, а в форменной котте с черным крестом и алой розой.

Памятуя о щите, отбросившем нас от рядов врага в убежище ласомбра, мы с Вильгельмом практически одновременно вскинули арбалеты. Болты впились в грудь тремере, пробив сердце, он отлетел на несколько шагов. Квентин прыгнул через наши головы и одним махом оторвал ему голову. А за нашими спинами трещала под ударами топоров дверь, розенкрейцеры опомнились и теперь с удвоенными усилиями ломились в арсенал.

– Неплохо, – усмехнулся Квентин, поднимая с пола небольшой амулет, несколько минут назад висевший на шее тремере. – Он был регентом. Может быть, не так и плохо, что нас заперли здесь. Это вполне может оказаться тот самый амулет, о котором говорил Отто.

– Может и так, – пожал я плечами, – покажем его Отто. Он в этом куда больше понимает.

Суда по тому, что стих треск и прекратились удары, зато раздалась цветистая ругань на билефелецком и мейсенском, розенкрейцеры сломали-таки дверь и обнаружили наше отсутствие. Мы поспешили в выходу, но я перед уходом перевернул стол с ретортами. Реактивы разлились по полу, вспыхнув синим пламенем, вскоре занялись и перевернутый деревянный стол и что-то из мебели покойного тремере. Теперь на пути наших врагов будет еще и огонь.

Недлинный коридор и лестница промелькнули в один миг, со смертью тремере рассеялось заклятье мешавшее нашей магии, и вот перед нами огромные двери, ведущие, скорее всего, в главный зал, а оттуда уже всего ничего до выхода на улицу. Мы вышибли эти двери, впрочем они оказались не заперты, и...

Да, это именно главный зал. Перепутать его ни с чем невозможно. По стенам развешаны знамена и щиты с гербами, от которых отказались лучшие рыцари ордена ради вступления в его ряды, их разделяли изящные колонны, между которыми стояли рыцари – полноправные братья, все как один, – ордена Матери Милосердия, закованные в полные доспехи отличного качества. Они замерли столь неподвижно, что казались пустыми доспехами, но внутри каждого я чувствовал жизнь. А на другом конце этого зала стоял здешний комтур Рихард фон Ноймайер. Он спускался с небольшого постамента, аплодируя странноватого вида мечом с несколько вычурной гардой, позвякивая его клинком по латной перчатке.

– Вот и вы, господа, – прогудел он из-под топхельма, даже не потрудившись снять его, когда разговаривал с нами, ну да, на вампиров правила рыцарской чести и вежливости не распространяются, – я ждал вас. Знал, что вы прорветесь через моих рыцарей и этого богомерзкого мага. Ведь это же сам легендарный Кристоф Ромуальд. Тот, кто в одиночку разорил убежище клана Тзимицу и убил Азиду Отвратную, кто остановил уже готовую разразиться войну между краловскими бруджа и каппадоцо, кто проник через лабиринт носферату в Краловский собор и выкрал Длань Святого практически из-под носа у всей инквизиторской рати, – И откуда он только все это знает? Сам вампир, что ли? – и, главное, разорил богемскую капеллу тремере и прикончил лорда, одного из Совета Семи.

– И эта практически живая, – он усмехнулся, – легенда попадает к нам в руки. Я получил возможность проверить на тебе, Кристоф, одну находку. – Фон Ноймайер продемонстрировал мне меч с вычурной гардой. – Я нашел в его в убежище клана Каппадоцо, когда мы уничтожали их. Тремере, тот самый, что работал в нашей обители, говорил, что это Кровопийца – меч Каина Основателя.

Навряд ли это был сам Кровопийца, однако, судя по силе, исходящей от него, достаточно хорошая копия.

Фон Ноймайер подошел ко мне, сверля взглядом сквозь смотровую щель топхельма.

– Я вызываю тебя, – бросил он. – Один на один. Во имя Господа и Матери Милосердия я желаю прикончить тебя, как рыцаря, в честном поединке. Если ты, конечно, еще окончательно не растерял чести рыцаря Замкового братства.

Я лишь усмехнулся и быстрым ударом сверху вниз сломал ему ногу. Тяжелый наконечник молота врезался в колено розенкрейцера, он вскрикнул от боли, а я уже обрушил молот ему на топхельм. Крышка с отвратительным звоном и хрустом вмялась ему в череп, из смотровой щели густо потекла кровь.

Рыцари, стоявшие между колонн, среагировали на смерть комтура почти мгновенно, но этого мгновения мне хватило, что подхватить из разжимающихся пальцев фон Ноймайера меч. Он не прибавил мне силы или быстроты, казалось, это был всего лишь обычный меч, вот только идеально сбалансированный, но не более. Однако стоило первому розенкрейцеру пасть от него, как я понял в чем дело и почему этот меч приняли за легендарного Кровопийцу Каина Основателя. Он в прямом смысле пил кровь!

И снова мы дрались в окружении врагов, отбиваясь от яростных нападок нескольких десятков розенкрейцеров. Ярость так и кипела в их крови, переливавшейся в мои вены, но она же застила их разум, не давая сосредоточиться на драке, организовать толковое сопротивление нам, а ведь могли бы просто числом задавить. Так ведь нет, каждый лез вперед, стараясь прикончить нас поскорее, отомстить за комтура, и становились легкими жертвами для наших мечей и секиры. Летели головы и конечности, Вильгельм пластал розенкрейцеров мечом и Дикими когтями на левой руке, а Квентин тот и вовсе разбрасывал их в разные стороны, лезвие его секиры легко рубило прочные доспехи врагов, что подтверждало ее "гномье" происхождение. И вот враги, как-то сошли на нет, остались лежать на залитом кровью полу главного зала обители рыцарей Матери Милосердия.

Я спокойно подошел к трупу комтура и снял с него наборный пояс с ножнами от меча. Ему-то он без надобности, а вынимать ножны мне было банально лень. Мало все же осталось во мне от благородного рыцаря Замкового братства.

– Теперь в список твоих подвигов можно добавить уничтожение хоффской обители розенкрейцеров, – заметил Вильгельм, шагая к выходу из зала.

– А почему комтур не упомянул о нашем налете на ласомбра, где они нас повязали? – поинтересовался Квентин.

– Может не считал это подвигом, – передернул я плечами. Интересно, а ЭТО он посчитал бы подвигом, или нет?

Старый Отто, казалось, даже с места не двинулся с нашего предыдущего визита. Он внимательно осмотрел принесенный нами амулет и был очень удивлен результатами.

– Не может быть, – протянул он, – это же форменное предательство ордена. Я... я должен пойти с вами к тремере. Изготовитель амулета должен быть там.

– Будем только рады такой поддержке, – усмехнулся я. – Даже и не знал, как бы мы прорывались через убежище колдунов. Мы тут подумали насчет нашей прежней маскировки.

– Это вы о чем? – не понял Отто.

– Да так, – отмахнулся я. – В свое время мы уже прорывались через капеллу тремере, у нас в Богемии, там мы натянули балахоны, какие носят колдуны. Мы оделись учениками, а... один наш друг, тоже маг, регентом. Думаю, сейчас такая маскировка очень пригодиться. Тремере тут же поднимут шум, если в их главную капеллу проникнут чужаки.

– Такой камуфляж не имеет смысла, – покачал головой маг. – Они сразу почувствуют, что я – не вампир.

Об этом я как-то не подумал.

– Ну что, Отто, – обратился я к нему, – пошли? Иди тебе надо уладить какие-то дела?

– Например, завещание написать, – рассмеялся Квентин.

Отто лишь покачал головой и первым вышел из магазина. Он запер за нами дверь, набросив еще несколько охранных заклятий поверх уже имевшихся. Мы прошли по ночному Хоффу до самого колдовского замка. Мне неприятно было лишний раз смотреть на него, а уж лезть внутрь совершенно не хотелось. И почему собственно я решил, что сестра Анна будет именно там? Ну да, Орси ведь продал всех монашек тремере, но они ведь могли быть еще в его особняке? Однако совершать налет на его особняк после того, как мы вырвались из обители розенкрейцеров было бы по меньшей мере глупостью, ибо он явно готов к нападению, а вот тремере, возможно, еще нет. Не думаю, что Орси удосужился предупредить их о нас. Хотя и без этого шансов у нас очень и очень немного, не то что спасти монашек, но и вообще вырваться оттуда живым.

Найти вход в замок было не так и просто, хоть и видно его было практически любой точки Хоффа. К нему вела небольшая тропинка, иначе не скажешь, начинавшаяся где-то во Внутреннем кольце. Отто, однако, хорошо знал ее и мы прошли к самым воротам. Они были подстать всему замку – массивные, в несколько человеческих ростов, кажется, сработанные из цельного камня, густо покрытые странными символами, явно магического происхождения. Отто подошел к ним и приложил амулет к недостающему символу на воротах. Короткая вспышка – и ворота без единого звука начали открываться.

Я проверил легко ли выходит из ножен меч, отбитый в обители розенкрейцеров, Вильгельм поиграл парой шестоперов, взятых там же и поправил футляр с болтами на бедре, Квентин лишь переложил секиру с одного плеча на другое. Отто усмехнулся, подтянув рукава.

– Дальше ждать будем или дождемся пока нам ковровую дорожку выкатят?

Я кивнул и мы вошли в обитель тремере, ворота за нашими спинами начали столь же медленно и тихо, как и открылись. Хоффская капелла ничем не напоминала ни богемскую, укрытую под аптекой некоего Галады, ни обитель рыцарей Креста и Розы. Да, это был замок, но лишь внешне он напоминал цитадель, изнутри же он был ближе к комфортабельному особняку, пополам с лабораторией.

И вновь нам пришлось прорываться силой. Едва ли не с первых шагов мы подверглись нападению колдунов. Я и думать забыл, как это – ходить; мы постоянно бежали, постоянно используя Быстроту, даже Отто применял какое-то заклятье, придающее его ногам необыкновенную легкость, он мог легко угнаться за нами, хотя был совсем немолод даже по меркам магов. К тому же, он еще и прикрывал нас от молний, огненных шаров и стрел, посылаемых тремере. Сами мы закрываться от них не могли, ни один не дотягивал даже до уровня ученика тремере, а здесь нам навстречу выходили, в основном, регенты и, к счастью, ни одного лорда. А ведь глава клана – всего клана, у тремере жесткая организация, – должен быть здесь и что мы можем противопоставить его мощи. Однако не время сейчас думать об этом, надо сосредоточиться на сражении.

Каждый шаг давался нам очень и очень тяжкими усилиями. Меня лично спасал лишь волшебный меч, не только обеспечивавший меня кровью, но и таинственным образом восстанавливавший силы и даже прибавлявший их. Так что всегда первым врывался в залы, комнаты и коридоры, неизменно получая молнию или огненный шар, а следом порцию отборной брани от Отто, едва успевавшим прикрыть меня щитом. Я же врубался в различные построения тремере, которыми они пытались увеличить силу своих заклятий, но усилия их не приносили никакой пользы – я успевал прикончить нескольких раньше. А там и Вильгельм с Квентином подоспевали.

И вот однажды я едва лоб себе не расшиб, врезавшись в непреодолимую стену, оказавшуюся на моем пути, хотя глаза совершенно ничего не видели – только открытый дверной проем.

– Повезло тебе, – усмехнулся Отто, разминая сведенные судорогой пальцы, слишком сложные пасы он постоянно проделывал. – Ты только что наткнулся на защиту лорда Сфорцы, за этим проемом его личные покои.

И тут, словно среагировав на его слова, дверной проем превратился в водоворот, он затянул нас внутрь и никто ничего не сумел ему противопоставить. Да просто не успел!

Через секунду мы оказались в большом зале, который, казалось, был вырублен в скале, как и убежище богемского лорда. Однако посреди его стоял не сгусток тьмы, как было в Кралове, а более-менее похожий на обычного вампира тремер в расшитой символами, вроде тех, что украшали ворота убежища, но вообще без капюшона. Лицо у него было самое тривиальное и более подошло бы халнцу-торгашу, нежели главе одного из самых могущественных и окутанных тайной кланов.

– Приветствую вас, господа, – усмехнулся он, – и благодарю тебя, Отто, за то, что ты привел ко мне таких гостей.

– Как это понимать?! – вскричал Вильгельм.

– Я же говорил о том, что в стане нашего ордена есть предатель, – усмехнулся маг. – Так это я. Об этом ведь знали только вы, а мне надо было замести следы.

– Мог бы выбрать момент и получше, – буркнул Сфорца. – Я отправил почти всех своих на войну с Орси, иначе бы вам не прорваться дальше холла.

Они разговаривали друг с другом словно нас тут и в помине не было, меня это начало тихо бесить.

– Довольно, – бросил я им. – Я пришел узнать о судьбе сестры Анны – монашки, похищенной из краловского монастыря. На вас мне плевать!

– Нет ее здесь, – как-то истерично рассмеялся Сфорца, – и не было никогда. Орси, ублюдок, скинул нескольких девиц в краловской капелле, а остальных продал чимискам. Он сказал, что они дали больше, даже деньги вернуть отказался! Поэтому-то я и отравил своих магов – пусть горит его особняк, он должен познать весь гнев клана Тремер. А сейчас его познаете вы!

Тут Квентин не выдержал. Он сорвался с места с диким рыком, замахиваясь секирой, но не добежал нескольких метров.

– Тебя ведь хотели превратить в гаргулью, не так ли? – совершенно невозмутимо произнес лорд. – Продолжим начатое. – И начал читать какое-то сложное заклинание.

Квентин замер, выронив секиру. Тело его сотрясли жуткие конвульсии, он рухнул на колени, продолжая тянуть пальцы к ручке секиры. И вот уже наш друг гангрел, изгибаясь в невозможных судорогах, начал превращаться в жуткую бестию, вроде тех, что украшали стены замка колдунов.

В хрипы и стоны Квентина внезапно врезался резким диссонансом высокий вопль. Я обернулся и увидел Отто, оседающего на пол, от головы его не осталось ровным счетом ничего. Ее снесли единым махом два шестопера Вильгельма. Увидел это не только я, но и Сфорца. Он замер, на мгновение замолчав, что стоило ему жизни, он потерял контроль над Квентином. Превращенный в чудовище гангрел кинулся на него – могучие лапы насквозь пробили тело и разорвали его в клочки. Затем он повернулся к нам.

– Квентин? – произнес я.

Но в глазах бывшего друга я увидел одну только ярость. Тупую, животную ярость, желание прикончить, убить, разорвать. Он поднялся на задние лапы, став похожим на льва рампан, попробовал расправить крылья. Вильгельм преспокойно вынул из-за спины трофейный арбалет и безо всякой жалости всадил болт, как нельзя кстати открывшему грудь Квентину. Вернее тому, во что он превратился.

– Гаргульи начисто забывают всю прошлую жизнь, – пояснил он. – На это ловили поначалу сентиментальных вампиров, придавая гаргульям сходство с их родичами и просто добрыми знакомыми.

– Познавательно, – буркнул я. – Выходит, мы лишь потеряли время здесь. А сестра Анна и не покидала Кралова. Если она, вообще, жива.

– Не стоит об этом думать, – бросил Вильгельм. – Поспешим в Кралов, у нас на очереди еще один подвиг. После штурма главной капеллы тремере, возьмем еще и Вышеград. Вытряхнем Вукодлака из его гроба.

Вукодлак – на это имя все мое вампирское существо отзывалось дрожью. Единственный из Патриархов, основатель клана Тзимицу, о котором можно точно сказать: он есть и известно, где именно он. Он находится в торпоре и лежит в гробу в замке Вышеград, что под Краловом. Кажется, у чимисков даже есть какое-то смутное предсказание, насчет того, когда именно должен проснуться Вукодлак, но его не знала даже Екатерина.

– Поспешим, – вновь поторопил меня Вильгельм, – а не то сюда вернуться тремере, громящие Орси, и нам не поздоровится.

По дороге из колдовского замка мы не преминули заглянуть на Внутреннее кольцо, посмотреть на особняк Орси. Он, действительно, полыхал в ночи, вокруг носились неясные фигуры, не то тушить пытались, не то – дрались. Мы не стали выяснять.