Текст книги "Рассказы извозчика. Грустные, смешные и сексуальные(СИ)"

Автор книги: Борис Чурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– А кто он, твой Нуртаз?

– Точно не знаю, – пожала плечами Юля, – какой-то начальник в аппарате президента. Ему сейчас шеф поручил заниматься переводом столицы из Алма-Аты в Акмолу.

– Как, в Акмолу?! Зачем?! – вытаращил удивленные глаза Веня.

– Это уже решенный вопрос, – махнула рукой Юля, – Нуртаз говорит, что президент решил перемешать всех казахов. Сейчас в руководстве одни лишь выходцы из Южного Казахстана, из Старшего Жуза. А если столица будет на территории Среднего Жуза, то и в правительстве будут его представители. Да, и южные казахи потянутся на Север, в столицу.

– Но ведь этот переезд, наверное, огромных денег будет стоить?

– Не из их же кармана деньги! – фыркнула девушка.

С минуту оба молча пили чай.

– Ты сказал, что тебе сейчас приходиться много заниматься? – первой заговорила Юля.

Венька кивнул головой.

– Я это к тому, что никогда не слышала, как ты поешь.

Веня смущенно улыбнулся.

– Дома я не пою. Ты же знаешь, какая здесь звукоизоляция. После двух-трех моих репетиций весь дом на дыбы встанет. Поэтому я занимаюсь в консерватории, в классе.

В глазах девушки блеснул озорной огонек.

– Спой мне сейчас какую-нибудь свою любимую песню.

– Как, здесь?! – Веня обвел растерянным взглядом крохотную кухню.

– Ну, да, здесь! Тем более, есть повод – мой день рождения!

– Нет! – Веня нахмурил брови, – здесь я петь не буду!

– Почемууу? – Юля обиженно оттопырила губы.

– Потому что ни один, уважающий себя певец не станет петь в таком помещении. К тому же, без аккомпанемента. Знаешь, что! – оживился молодой человек, – в субботу мы будем выступать на презентации совместного англо-казахстанского предприятия. Там ты и сможешь послушать мое пение.

– А меня туда пустят? – с сомнением покачала головой девушка.

– Я возьму для тебя пригласительный билет.

В этот вечер Веня просидел перед телевизором до окончания всех передач. Шел второй час ночи, когда он, наконец, разделся и лег в кровать. Спать не хотелось. Лежа с открытыми глазами, Веня весь обратился в слух, пытаясь уловить малейшие звуки, доносящиеся с верхнего этажа. Вскоре он услышал, как прямо над ним скрипнула половица. Затем скрип послышался чуть в стороне, а потом в углу комнаты.

– Она еще не спит, – догадался Венька, – интересно, что она сейчас делает? Наверное, прибирает в комнате или раздевается, готовясь ко сну. А может быть, она достала свои наряды и решает, что одеть в субботу на презентацию. Наверное, стоит сейчас перед зеркалом в одних трусиках и прикидывает то одно, то другое платье. Посмотреть бы хоть одним глазом, как она это делает.

Венька потянулся под одеялом, напрягая каждый мускул своего тела.

Неожиданно хлопнула дверь подъезда и, следом за этим, Веня услышал мужские голоса и топот ног по лестнице. Судя по тому, как громко и возбужденно разговаривали мужчины, они были навеселе. Кажется, их было трое. Мужчины прошли мимо Венькиной квартиры и поднялись на следующий этаж. Послышалась трель звонка.

– Не открывай им! Не открывай! – мысленно взмолился Веня, но тут же услышал щелканье дверного замка, а затем мужские возгласы и Юлин смех.

– Неужели ей, в самом деле, весело? Неужели она рада его приходу? Нет! Этого не может быть! Просто, она вынуждена это делать. Вынуждена улыбаться, обнимать его, ложиться с ним в постель.

Венька до зубовного скрежета сдвинул челюсти.

К шуму голосов наверху вскоре добавились звуки музыки от включенного на полную громкость магнитофона.

– Не смей туда ходить! – донесся из коридора мамин голос, – слышишь, не смей! Я сейчас в отделение милиции позвоню. Где телефонный справочник?

Веня стал внимательно прислушиваться к происходящему за дверью.

– Милиция? – снова послышался мамин голос, – я вас прошу приехать к нам и унять наших соседей. Среди ночи устроили пьяный дебош. Крики, визг. Что? Да, возможно, драка. Я не проверяла. Чья фамилия? Ах, наша. Стежновы мы. Адрес? Записывайте.

Мама положила трубку, и они с отцом прошли на кухню. Наверху продолжала греметь музыка. Прошло минут двадцать, когда раздался звонок в дверь, и Веня вновь услышал мамин голос.

– Да, это я звонила... Прямо над нами. По два-три раза в неделю и все время по ночам... Крики, музыка. Невозможно уснуть, а нам с мужем с утра на работу... Я учителем работаю... Да, пожалуйста, разберитесь.

Мама закрыла дверь. Спустя полминуты, наверху выключили музыку. Теперь оттуда доносились громкие голоса. Мужчина ругался матом. Его крики, отражаемые бетонными сводами подъезда, разносились по всем этажам. Еще минут через пять снова раздался звонок в дверь. Милиционер что-то долго пытался объяснить маме. Слов его Веня разобрать не мог. Зато он отчетливо услышал, что говорила мать.

– По-вашему выходит, что, если это его собственная квартира, он может делать в ней что угодно?!

Опять заговорил милиционер.

– Да, пусть хоть сам президент! – воскликнула мама, – он тоже должен соблюдать законы! – и потом, через некоторое время, почти криком, – я этого так не оставлю! Я вашему начальству буду жаловаться!

Дверь захлопнулась, и почти одновременно наверху вновь загремела музыка.

На сцене выступала танцевальная группа. Четыре девушки и два парня. Это был их третий и заключительный танец. Следующим на сцену должен был выйти Веня. Собственно, сцены, как таковой, вовсе и не существовало. Просто, часть зала освободили для выступления артистов. На оставшейся части расставили столы, возле которых сейчас суетились официанты. Через приоткрытую дверь подсобки, которую в этот вечер отдали в распоряжение артистов, Веня внимательно наблюдал за столом в дальнем углу зала. Соседями Юли оказались полный, с большими залысинами мужчина и две молодящиеся дамы. Мужчина не сводил с Юли глаз и постоянно пытался ухаживать за ней. Девушка отвечала ему короткими, сдержанными улыбками и не отрывала взгляда от сцены. К еде и шампанскому она почти не притрагивалась.

– Ты кого там все время высматриваешь? – услышал Веня за спиной Ларискин голос.

Лариска Чернова, скрипачка с четвертого курса консерватории аккомпанировала Вене на всех халтурах. Она же являлась, по совместительству, директором их небольшого коллектива, то есть находила заказы и договаривалась об оплате.

– Никого не высматриваю, – смущенно отвел глаза в сторону Веня.

Лариска недоверчиво хмыкнула и, оттеснив Веньку от двери, принялась внимательно оглядывать зал.

– Знаешь что, Лариса, – Веня потянул девушку за руку, – давай сегодня, вместо "Санта Лючия", исполним "Вечерний звон".

Лариска внимательно посмотрела Вене в глаза.

– Ну-ну. И после этого ты еще будешь врать, что никого в зале не высматривал?

Веня почувствовал, как наливается краской его лицо. Лариску не проведешь. Действительно, "Вечерний звон" – любимая Венькина песня. Исполнял он ее не часто и лишь под настроение. Веня лихорадочно стал подыскивать объяснение своему решению, но в этот момент, отталкивая его в сторону, в подсобку забежали танцоры, и следом за этим прозвучал голос конферансье:

– Выступает лауреат Московского международного конкурса молодых вокалистов Вениамин Стежнов.

Лариска схватила скрипку и подтолкнула Веньку к выходу.

В этот вечер, в соответствии с просьбой организаторов концерта, они должны были исполнять две песни. Прознав, что генеральным директором нового предприятия является некто Ждановский, еврей по национальности, Лариска настояла, чтобы, вместо романса "Отцвели уж давно хризантемы в саду", Венька спел "Хаву нагилу". С этой песни они и начали свое выступление. После второго куплета, генеральный директор, к тому времени, видимо, уже изрядно принявший на грудь, вскочил с места и принялся отплясывать нечто, отдаленно напоминающее еврейский танец. Начальника тут же поддержали его подчиненные. Ларискин расчет оправдался. Сразу по окончании песни, Ждановский подошел к ней и вручил стодолларовую банкноту, что вдвое превышало договоренную плату.

После пляски публика в зале оживилась. Отовсюду слышался женский смех и громкий мужской говор. Захлопали пробки шампанского. На сцену никто уже не смотрел. Веня в растерянности оглянулся на Лариску.

– Может быть, "Санта Лючию"? – шепнула девушка.

Веня повернул голову в сторону дальнего угла зала. Юля сидела, выпрямив спину и положив руки на колени, словно первоклассник в кабинете директора школы. Ее широко открытые, голубые глаза неотрывно отслеживали каждое Венькино движение. Веня снова обернулся к Лариске.

– Давай "Вечерний звон".

Девушка подняла смычок и коснулась им струн.

Вечерний звон, вечерний звон,

Как много дум наводит он.

Начал песню Веня. От волнения его голос дрожал, и это придавало исполнению необычайно чувственный колорит.

О юных днях в краю родном,

Где я любил, где отчий дом.

Постепенно шум в зале стих. И теперь уже ничто не мешало чистому, сильному Венькиному голосу заполнить чарующими звуками песни каждый закуток помещения.

И как я с ним навек простясь,

Я слушал звон в последний раз.

Парили над залом слова старинной песни, завораживая души слушателей и пробегая мурашками по их спинам.

И будет уж не я, а он

В раздумье петь Вечерний звон.

Медленно, словно прощаясь с публикой, тянул Веня последние слова песни. Он окончил петь, но не поклонился. Он забыл это сделать. Он продолжал стоять, устремив застывший взор в никуда. А людям, сидящим в зале, вовсе и не хотелось, чтобы Веня кланялся. Ведь, если поклонился – значит, песня окончена. А никому этого не хотелось. Казалось, что, вопреки законам физики, звуки песни саккумулировались в этом помещении и продолжают звучать в ушах людей.

Несколько секунд в зале стояла мертвая тишина. Потом раздались первые, робкие аплодисменты, и уж затем зал взорвался громом оваций. Ждановский крадучись подошел к Лариске и сунул ей в руку пятьдесят долларов.

– Прошу вас, еще песню! – прижал он руки к груди.

Лариска дернула Веню за рукав.

– Что будем исполнять?

– Теперь можно "Санта Лючию", – махнул рукой молодой человек.

Через полчаса Веня с Лариской вышли из подсобки и вдоль стены стали пробираться к выходу. Оказавшись в зале, Веня, первым делом, бросил взгляд на Юлин стол. К своему удивлению, девушки он там не обнаружил. В фойе Веня оделся сам и помог надеть пальто Ларисе. Улица встретила их влажным ветром, в порывах которого кружились редкие снежинки.

– Веня!

Венька вздрогнул и оглянулся. Из тени деревьев, куда не проникал свет уличного фонаря, выступила девичья фигура.

– Юля! – вырвался у Веньки радостный крик, – а я решил, что ты домой ушла!

Он шагнул навстречу девушки, взял ее за руку и подвел к своей напарнице.

– Вот, познакомься. Это Лариса. Мы вместе работаем.

– Юлия, – приветливо улыбнулась Юля.

Лариса в ответ оценивающе оглядела Юлю с ног до головы. Некоторое время стояли молча, переступая с ноги на ногу и бросая друг на друга короткие взгляды.

– Ну, я пойду, – первой заговорила Лариса.

– Звони, если найдешь халтуру, – выпалил Веня, не найдя ничего лучшего для ответа.

Лариска дернула плечом, резко повернулась и зашагала прочь. Когда она скрылась за поворотом улицы, Веня тронул Юлю за руку.

– Давай немного пройдемся. В зале так душно было.

Они пересекли улицу и не спеша побрели по аллее, по обеим сторонам которой, словно часовые на посту, стояли, покрытые снегом, мохнатые ели.

– Тебе понравился сегодняшний вечер? – Веня нагнулся вперед, пытаясь заглянуть Юле в лицо.

Девушка в ответ молча кивнула головой.

– А как тебе... мое пение? Сегодня я, правда, не в лучшей форме был. Да, и помещение не подходящее...

Венькин голос предательски дрогнул, и он замолчал, напряженно ожидая ответа. Юля остановилась и повернулась к Вене. В уголках ее глаз блеснули слезы.

– Знаешь, Веня, ты..., ты обязательно должен петь. Я никогда не думала..., не знаю, как это сказать..., большое тебе спасибо, что пригласил меня на этот вечер. Большое спасибо за твои песни, за твой голос.

Юля шагнула вперед, приподнялась на носках и поцеловала Веню в щеку. Глаза молодого человека вспыхнули ярким огнем.

– У меня идея! – обхватил он Юлю за плечи, – я сегодня заработал кучу денег. Давай промотаем их в ресторане.

Девушка весело рассмеялась.

– Промотаем. Но не в ресторане. На сегодня с меня ресторанов достаточно. Будет лучше, если мы купим шампанское и пойдем ко мне.

– А как же твой... этот? – растерянно пробормотал Веня.

Юля махнула рукой.

– Он на несколько дней уехал в Акмолу.

В третий раз за последние дни Венька сидел за столом Юлиной кухни. Пустая бутылка из-под шампанского стояла в углу, возле шкафа, а Веня открывал вторую. Раздался хлопок и молодой человек наполнил бокалы пенящимся напитком.

– Теперь за что выпьем? – Юля подняла свой бокал.

Венино лицо сделалось серьезным, и он внимательно посмотрел девушке в глаза.

– Я хочу, чтобы мы, как можно скорее, могли всегда быть вместе.

Юля поставила бокал на стол, встала и подошла к Вене. Она медленно опустилась молодому человеку на колени и обвила руками его шею.

– Глупенький мой. Мы уже сейчас можем быть вместе...

В четвертом часу ночи, осторожно ступая, Веня спустился на этаж ниже и отпер ключом дверь своей квартиры. В коридоре, стараясь не шуметь, он снял туфли и уже начал стягивать с себя пальто, как вдруг на кухне зажегся свет и оттуда донесся мамин голос:

– Веня, зайди сюда, пожалуйста.

Повесив пальто на вешалку, Веня прошел на кухню. Мать сидела на стуле возле окна.

– Где ты был, Веня? – строго спросила она.

– Ты же знаешь! – Венька постарался скорчить гримасу удивления, – мы халтурили на презентации новой фирмы.

– До трех часов ночи?! – вздернула брови мама.

– Да. Пришло много гостей. Мероприятие затянулось, и нас попросили задержаться. Нам за это дополнительно заплатили.

Мать не отводила пристального взгляда от лица сына.

– Я сижу перед окном с двенадцати часов. Я видела всех, кто входил и выходил из подъезда. Но как ты вошел, я почему-то не видела.

Веня неуклюже переступил с ноги на ногу.

– Извини, мама. Я сказал тебе неправду. Я действительно уже давно вернулся с презентации. Понимаешь, сегодня вечером я встретил Сашку (Сашка был Вениным другом детства. Он жил с родителями на четвертом этаже в том же подъезде.) Мы давно с ним не виделись, поэтому решили взять вина и пойти к нему домой.

– Ты врешь! – мама вскочила на ноги и с силой хлопнула ладонью по столу, – ты врешь! Я видела Сашу. Он зашел в дом один. Я знаю, где ты был! Ты был у этой девки! У этой шлюхи!

Венькины глаза превратились в узкие щелки, а на скулах заходили желваки.

– Ты все сказала? Я могу идти спать? – прохрипел он.

Глаза матери наполнились слезами. Она бросилась к Вене и обхватила его за плечи.

– Венечка, голубчик, я ведь тебе только добра желаю. Поверь мне, она тебе не пара. Она свою жизнь искалечила и твою загубит. Заклинаю тебя, не ходи к ней.

Мама подняла голову и заглянула Веньке в глаза.

– Почему бы тебе не дружить с Ларисой? Она хорошая девушка. Я вижу, ты ей нравишься и она...

Веня осторожно снял с плеч материны руки.

– Уже три часа ночи, мама. Пойдем спать.

Хорошее время – каникулы. Единственный их недостаток – скоро кончаются. В понедельник, в восемь часов утра Венька входил в учебную аудиторию, по пути перебрасываясь шутками с однокурсниками по поводу начала нового семестра. За время каникул Веня отвык вставать рано. А тут еще, как назло, первой парой оказалась скучнейшая лекция по музыкальной литературе. Как ни пытался Веня заставить себя вести конспект, отвыкший от напряженной работы мозг, отказывался ему подчиняться. Полтора часа молодой человек просидел, подперев голову руками, отчаянно борясь со сном. Выходя из аудитории, Веня в дверях столкнулся с секретаршей ректора Галиной.

– Стежнов, – девушка схватила Веньку за руку, – тебя Ермек Болатович вызывает.

– Зачем? – удивился Веня.

Галина оглянулась по сторонам и потянула Веньку к окну. Тут она снова оглянулась и прошептала в самое Венькино ухо:

– Твоя поездка в Будапешт накрылась.

Веня почувствовал спазм в желудке.

– Как, накрылась?! Почему?!

– Министерство культуры выделило деньги только на одного человека. Поэтому на конкурс поедет Нурлан Акишев.

– Как, Нурлан?! – Венька схватил Галинину руку и крепко сжал ее.

– Ты что, забыл, где живешь? – девушка с трудом вырвала свою руку, – ты в Казахстане живешь. Акишев – казах. Он и поедет в Будапешт.

– Не может быть! – Венька яростно тряхнул головой, – этого просто не может быть! Я пойду и сам все узнаю.

Широким шагом он решительно двинулся по коридору в сторону ректората. Галина сумела догнать его лишь перед самой дверью, на которой висела табличка с грозным словом "ректор".

– Только не говори Ермеку Болатовичу, что это я тебе рассказала про Будапешт, – простонала она.

Веня потянул дверную ручку и шагнул в кабинет.

– Здравствуйте, Ермек Болатович. Вызывали?

Ректор оторвал взгляд от бумаг, разложенных на столе.

– Ааа, Веня! Проходи, проходи. Садись, – приветливо улыбнулся он, – как отдохнул на каникулах?

Венька подошел к столу и оперся руками о его край.

– Ермек Болатович, это правда, что в Будапешт едет один Нурлан Акишев?

Ректор опустил голову и стал перекладывать с места на место листы бумаги.

– Ты же знаешь, Веня, Министерство культуры – ведомство небогатое. Денег на двух людей у них не нашлось. Поэтому пришлось выбирать.

– Помнится, Ермек Болатович, вы говорили, что сейчас не только в Казахстане, но и во всем бывшем Союзе нет голоса лучше моего. Так почему же едет Акишев, а не я?

Ректор еще ниже склонил голову.

– Это не мое решение, Веня. Поверь, меня даже не спросили, – после короткой паузы он тяжело вздохнул, – я понимаю, тебе сейчас горько и обидно. Но ты не отчаивайся. Я уверен, что настоящий талант, рано или поздно, пробьет себе дорогу. А у тебя, Веня талант. Настоящий талантище.

Венька открыл было рот, чтобы ответить, но горький комок встал поперек горла. Молодой человек лишь махнул рукой, повернулся и пошел к двери.

– Подожди, Вениамин, – услышал он за спиной голос ректора, – не торопись. Разговор еще не кончен.

Венька остановился. Ректор провел рукой по щеке, словно проверяя, не забыл ли он утром побриться.

– Казахстану выделено два места на этом конкурсе, – медленно заговорил хозяин кабинета, – и организаторам безразлично, из какого кармана будет оплачиваться поездка. Из государственного или частного. Понимаешь, к чему я клоню?

Веня в ответ растерянно мотнул головой.

– Если бы тебе удалось собрать необходимую сумму, ты мог бы поехать на конкурс. Я тут утром прикинул наши возможности. Думаю, что некоторую часть этой суммы мы сможем оплатить из бюджета консерватории. Спроси родителей, может быть, они тебе помогут. Возможно, у тебя самого заначка имеется. Я слышал, вы с Черновой на концертах подрабатываете. Попробуй, в конце концов, найти себе спонсора.

Веня оживился.

– А сколько всего денег нужно?

Ректор взял со стола лист бумаги.

– "Дорога в оба конца",– стал читать он, – 675 американских долларов. Это как раз та сумма, которую тебе сможет выделить консерватория. Далее. "Проживание в гостинице" – 560 долларов. "Трехразовое питание" – 350 долларов. "Культурные мероприятия" – 200 долларов. Ну, и, наконец, самая значительная статья расходов, "конкурсный сбор" – три тысячи американских долларов. Я тут подсчитал, – Ермек Болатович поднес лист ближе к глазам, – в итоге, за вычетом расходов, которые оплатит консерватория, тебе необходимо раздобыть 4110 долларов.

Венька склонил голову.

– Никуда я не поеду. У меня нет таких денег.

– Только нюни не распускай! – ректор сдвинул брови и бросил на Веню сердитый взгляд, – поговори с родителями, с друзьями. Не забудь про спонсоров. До истечения срока подачи заявки еще восемь дней. Действуй!

Вернувшись домой из консерватории, Веня прошел в зал и, как был в костюме, рухнул на диван. Есть не хотелось, хотя за полдня он съел лишь одно яблоко. Подложив руки под голову, Венька уставился в потолок. «Действуй!» – молотком стучали в голове слова ректора, – «Действуй!»

– А как действовать? – Венька со злостью пнул попавшую под ногу диванную подушку, – в кошельке у меня чуть больше ста долларов. А где взять четыре тысячи? Родителям ничего о деньгах говорить не буду. Зачем зря расстраивать? Побегут по родственникам, по знакомым, начнут клянчить, унижаться. И, все равно, никто, ничего им не даст: знают, что отдать они не смогут. "Найти спонсора!" Легко сказать "найти". А где его найдешь? Какой дурак будет вкладывать деньги в оперного певца! Вот если бы я был эстрадным исполнителем, тогда другое дело! Тогда, может быть, кто-нибудь и согласился меня раскрутить. И вообще, в наше время ни я, ни мой голос никому не нужны. Оперный театр концы с концами не сводит. На концерты никто не ходит. Одних заботит, как бы с голоду не умереть, других – куда наворованные деньги упрятать. Повсюду духовная и нравственная нищета!

Венька соскочил с дивана и принялся мерить широким шагом комнату из угла в угол.

– Какого тогда хрена я таскаюсь в эту долбанную консерваторию?! Зачем надрываю свою глотку?! Чтобы потом за сто долларов в месяц выть в полупустых залах? Или развлекать пьяную толпу на халтурах? Не лучше ли покончить с этим е...ным искусством и быть как все? Вон, Сашка. Устроился в коммерческую фирму. Машину уже купил. Сейчас на квартиру копит. Чем плоха жизнь? Он, кстати, предлагал с ним в паре работать. Все! Решено! Иду работать к Сашке. Заработаю денег, куплю квартиру и заберу туда Юлю.

Веня бросился к телефону и судорожными движениями стал накручивать диск.

– Алло, – раздался из трубки Юлин голос.

– Юлечка, это я, – выпалил Венька, – ты одна?

– Одна.

– К тебе можно зайти?

– Заходи, конечно.

В несколько секунд Веня взлетел на верхний этаж. Лишь только Юля открыла дверь, Венька схватил ее за руку и потащил на кухню.

– Ты что делаешь? – засмеялась девушка.

– Мне надо сказать тебе кое-что очень важное, – на ходу бросил Веня.

На кухне он усадил девушку на стул, а сам остался стоять перед ней, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Юля! – голос молодого человека звучал торжественно, – я хочу, чтобы ты стала моей женой!

Глаза девушки округлились, а с лица сошла краска.

– Ты что, пьяный? – чуть слышно пробормотала она.

– Трезвее чем сейчас, я не был даже когда пил лишь материнское молоко, – Веня, словно шашкой, рубанул ладонью воздух, – Юля, я все обдумал. Я решил бросить консерваторию. В наше время пением не заработаешь на приличную жизнь. С завтрашнего дня я иду работать в коммерческую компанию. На первых порах мы будем снимать квартиру, а, со временем, купим свою собственную. Я надеюсь, что буду зарабатывать достаточно, чтобы ты не работала, а занималась лишь хозяйством и воспитанием наших детей. Ты согласна выйти за меня замуж?

С полминуты Юля молча разглядывала Венькино лицо.

– А как же Будапешт? – наконец, заговорила она, – как же конкурс?

Веня махнул рукой.

– На конкурс я не поеду.

– Почему?! Ты же так ждал его, так готовился к нему!

Молодой человек потупил взор.

– Министерство культуры выделило деньги на поездку только одного человека. Казахстан за границей должен представлять казах. Поэтому в Будапешт поедет Нурлан Акишев, – Венька вскинул голову, – впрочем, это уже не имеет никакого значения. Я решил покончить с искусством и начать жизнь коммерсанта. Хочу стать богатым, как Рокфеллер.

Веня попытался улыбнуться, но улыбка получилась жалкой и неестественной. Юля по-прежнему не отводила глаз от Венькиного лица.

– Неужели ничего нельзя сделать? – протянула она руки к Вене ладонями вверх, словно надеясь, что он вложит в них свой ответ.

– Можно, – скривил губы молодой человек, – достаточно лишь ограбить банк на четыре тысячи баксов, и самому оплатить поездку.

– Четыре тысячи?! – ахнула Юля.

– Четыре, – со вздохом подтвердил Веня, но в следующий момент встрепенулся и схватил девушку за руку, – Юля, прошу тебя, не будем больше об этом говорить. Я ведь, кажется, задал тебе вопрос: ты согласна стать моей женой?

Юля сидела на стуле, погруженная в свои мысли, и, как будто, не слышала Венькиных слов.

– Четыре тысячи, – задумчиво произнесла она, – четыре тысячи, – повторила она вновь, растягивая слова, – Веня, а к какому сроку нужны эти деньги?

– К десятому февраля, – промямлил Венька.

– К десятому февраля, – эхом отозвалась Юля.

Веня бросился на колени перед девушкой и обнял ее за талию.

– Юлечка, милая, перестань ты думать об этих проклятых деньгах. Давай лучше решим, кого мы пригласим на свадьбу. Прежде всего, это твои родители и мои ро...

– Веня, – перебила Юля молодого человека, – через три дня я достану тебе деньги.

Венька оторопело уставился на девушку.

– Где ты возьмешь такую сумму? Ты же говорила, что твой Нуртаз скуп, как пушкинский рыцарь.

– Пусть тебя это не волнует. Через три дня деньги у тебя будут.

Венька яростно замотал головой.

– Нет, Юля. Я не хочу быть альфонсом. Я – мужчина, и должен сам решать свои финансовые проблемы. С пением покончено навсегда. И, кроме того..., – Веня запнулся и опустил глаза, – кроме того, каждый день твоего пребывания в этой квартире для меня, как год каторги. Я хочу, чтобы ты, как можно скорее ушла отсюда.

Юля нежно обвила руками Венькину голову.

– Венечка, для меня это тоже каторга. Но давай потерпим еще немного. Ты должен поехать на конкурс. Если ты бросишь петь, я никогда не прощу себе этого. Я всегда буду думать, что поломала твою жизнь, подрезала тебе крылья. Пойми, миленький мой, коммерсантов сейчас море. И крупных, и мелких, и всяких разных. А ты – единственный. Ты – особенный. И если ты станешь, как все, я не уверенна, смогу ли я любить тебя, как люблю сейчас.

Юля крепко прижала Венькину голову к своей груди. Веня почувствовал на своей щеке упругий сосок и ощутил будоражащий запах женского тела. Быстрыми, неловкими движениями он стал развязывать пояс, стягивающий халат девушки...

Утром, шестого февраля Веня решительно потянул на себя ручку двери и шагнул в приемную ректора.

– Ермек Болатович у себя? – спросил он Галину.

Девушка в ответ кивнула головой.

– К нему можно?

Секретарша соскочила с места.

– Сейчас узнаю.

Она юркнула в кабинет и через несколько секунд выскочила обратно.

– Входи, – заговорщески шепнула она.

Ректор сидел за столом и просматривал бумаги.

– Здравствуйте, Ермек Болатович, – поздоровался Веня.

– Здравствуй, Веня. Проходи, садись, – ректор указал на стул, – ну, что нового?

Веня молча раскрыл принесенный с собой портфель и, также молча, одну за одной, вынул и положил на стол четыре тугих пачки стодолларовых купюр. Затем он запустил руку во внутренний карман пиджака, вынул оттуда две пятидесяти и одну десятидолларовые банкноты и положил их рядом с пачками.

Ректор не спеша снял очки и потер переносицу.

– Я почему-то был уверен, что все так и будет, – улыбка осветила его уже не молодое лицо. Неожиданно он с силой хлопнул ладонью по столу, – теперь дело за малым – взять первое место на конкурсе!

Вечером, накануне Венькиного отъезда в Будапешт, у них дома собрались родственники. Пришла Венина бабушка, мать отца, со своей сестрой, а также два Венькиных дяди с супругами. Пока мать суетилась на кухне, готовя что-нибудь на скорую руку, отец сходил в магазин и купил вина.

Выпили за Венин успех на конкурсе, за его будущую карьеру и, конечно, за здоровье. Потом пили уже без тостов. Когда на Веню перестали обращать внимание, и за столом начались разговоры о политике и экономической неурядице, Венька незаметно покинул свое место и прошмыгнул в коридор, к телефону. Юля взяла трубку после первого же гудка.

– К тебе можно? – тихо спросил Веня.

– Я не знаю..., – неуверенно ответила девушка, – если только ненадолго.

– Я на минуту.

Веня положил трубку и, стараясь не шуметь, выскочил в подъезд. В несколько секунд он взлетел на третий этаж. Дверь тут же открылась, пропуская молодого человека внутрь квартиры. В прихожей было темно, и в первое мгновение Веня смог различить лишь силуэт девушки. Он обнял ее за талию и притянул к себе.

– Значит, завтра улетаешь? – прошептала Юля.

– Утром, в восемь тридцать, – подражая девушке, шепотом ответил Веня.

– А когда вернешься?

– Примерно через две недели. Точно не знаю. Я хочу на обратном пути задержаться в Москве, чтобы встретиться с Аграновым.

Венька наклонился и коснулся губами шеи девушки.

– Я сегодня сон видела, – Юля слегка отклонилась, чтобы заглянуть Вене в глаза, – такой странный сон! Я, когда проснулась, долго еще лежала в кровати. Думала, может быть, сон вернется. Но он, к сожалению, не вернулся.

Юля тяжело вздохнула.

– А что тебе приснилось? – Веня, словно ребенка, нежно погладил девушку по голове.

Юля смущенно улыбнулась и уткнулась лицом Веньке в грудь.

– Мне снилась наша свадьба. Как будто мы с тобой поднимаемся по ступенькам в церковь. Нас окружают родственники, друзья. Все нас поздравляют, бросают к ногам цветы. На тебе надет черный смокинг, а на мне шикарное белое платье и пышная фата. Но самое удивительное, что рядом со мной идет девочка, и я держу ее за руку. И эта девочка – наша дочь. Я так хорошо запомнила ее лицо. Носик, рот, губки – как у тебя. Только глаза мои – голубые.

Юля замолчала, продолжая прижиматься к Венькиной груди.

– А дальше что было? – заинтересовался Веня.

– Ничего не было, – тяжело вздохнула девушка, – потом я проснулась.

– Не расстраивайся, – Венька опять погладил Юлю по голове, – как говорится, сон в руку. Скоро все это будет у нас наяву. И церковь, и фата, и смокинг.

– А девочка? – задрала голову Юля.

– И девочка обязательно будет.

Веня склонился к девушке и губы их слились в долгом поцелуе.

– Ну, все, – тяжело дыша, Юля отстранилась от молодого человека, – иди. Сегодня Нуртаз должен прийти с друзьями.

Веня почувствовал, как кровь ударила ему в лицо. Пальцы до боли стиснулись в кулаки.

– Ненавижу его! – сквозь зубы прорычал он, – ненавижу за то, что он владеет тобой, как хозяин собакой! Я не вынесу этой пытки! Я убью его!

– Венечка, родной мой, потерпи еще маленько, – Юля обвила руками Венькину шею, – умоляю тебя. Ради нашего будущего, потерпи.

С минуту они стояли, крепко обнявшись.

– Иди, – Юля легонько оттолкнула от себя юношу.

Веня кивнул и повернулся к двери.

– Погоди! – неожиданно остановила его девушка, – ты должен непременно быть первым на конкурсе!

С выражением строгой торжественности на лице Юля перекрестила молодого человека.

– Зря стараешься! – ухмыльнулся Венька, – я не крещенный.

– Как!? – всплеснула руками Юля, – почему?!

Веня пожал плечами.

– Родители мои – убежденные атеисты. Церковь стороной обходят. Потому и я – нехристь.

– Как вернешься из Будапешта, сразу пойдем в церковь и окрестим тебя. А пока, вот..., – Юля сняла с себя цепочку с крестиком, надела Веньке на шею и снова перекрестила, -теперь иди.