Текст книги "Рассказы извозчика. Грустные, смешные и сексуальные(СИ)"

Автор книги: Борис Чурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Мы предлагаем вам подписать этот документ, в котором вы признаете, что причиной ухода от вас жены является ваша неспособность исполнять супружеские обязанности. Другими словами, импотенция. В ответ моя клиентка снимает свои обвинения по отношению к вам в попытке растления ее несовершеннолетней дочери.

При последних словах мой адвокат вынул из той же папки документ, который я подписала в его конторе. Скривив рот в ироничной усмешке, Джеймс быстро пробежал глазами переданные ему бумаги и затем небрежно швырнул их на стол.

– Я не буду это подписывать, – прохрипел он.

– В противном случае, – как бы продолжил свою речь мой адвокат, – я тут же, не выходя из этой комнаты, позвоню в полицию и предложу немедленно провести обыск в бейсменте вашего дома.

Он достал из кармана пиджака мобильник и положил палец на кнопку включения. Взглянув на Джеймса, я не на шутку испугалась. Мне показалось, что он вот-вот лишится сознания. Лицо его сделалось бледным как у покойника. На лбу и над верхней губой выступил пот. Нижняя челюсть тряслась так, что было слышно клацанье зубов. В течение нескольких секунд он молча переводил горящий взгляд вылезших из орбит глаз с моего адвоката на меня и обратно. Затем взгляд его постепенно потух. Джеймс тяжело перевел дыхание и потянулся к брошенным им на стол бумагам. Не произнося ни слова, он достал из кармана ручку и поставил подпись под текстом документа.

Месяц спустя суд принял решение предоставить мне статус лэнд-иммигранта, что давало право через три года стать полноправным гражданином Канады. Спустя год после этих событий я получила диплом медсестры. Теперь у меня появилась возможность найти хорошо оплачиваемую работу и жить независимо от Дэйва Мкгрея. Однако Дэйв просил меня повременить с поиском работы и отдохнуть после учебы в колледже. На две недели он свозил меня на Гавайи, где я действительно неплохо отдохнула и даже поправилась. Тем не менее, желание найти работу не оставляло меня. Тогда Дэйв задумал организовать специально для меня медицинский кабинет при его офисе. Там меня ожидала бы необременительная работа и заработок, намного превышающий среднюю зарплату медсестры. Я отказалась. К тому времени я уже твердо решила уйти от Дэйва, и с этой целью постараться найти работу за пределами Эдмонтона. Я стала рассылать свое резюме во все точки Канады и Соединенных Штатов, где предлагалась работа медсестры. Через два месяца интенсивных поисков я получила приглашение из Виннипегского кардиологического центра. Теперь мне предстояло нелегкое объяснение с Дэйвом Мкгреем. За то время, пока мы были вместе, я по-своему привязалась к этому человеку, и мне ужасно не хотелось причинять ему душевную боль и страдание. А в том, что мой отъезд заставит его страдать, я нисколько не сомневалась. Наш разговор я оттягивала до последнего момента. Вечером, накануне отъезда в Виннипег, я позвонила ему и попросила приехать. Лишь только Дэйв ступил на порог моего дома, я заметила беспокойство в его глазах и поняла, что он догадывается, зачем был приглашен. Когда же он увидел разбросанные по комнате вещи и распахнутые зевы чемоданов, он опустился передо мной на колени, обнял мои ноги и тихо заплакал.

У меня тоже на глазах навернулись слезы. Однако причиной этих слез была не только, и даже не столько, жалость к Дэйву. Еще больше, чем рыдающего у моих ног пожилого человека, мне было в тот момент жаль саму себя.

– Опомнись! Что ты делаешь?! – сверлил мой мозг холодный голос рассудка, – ты собираешься оставить спокойную, обеспеченную жизнь! Собираешься бросить человека, который любит тебя и готов ради этой любви выполнять любые твои прихоти и капризы! Подумай, во имя чего ты это делаешь?!

И сердце мое отвечало:

– Во имя любви!

Да, Сережа, я поступала так во имя любви. Любви к тебе. Вообще, оглядываясь назад, я осознаю, что, с тех пор как мы расстались, все, что я делала, о чем думала и мечтала, все было связанно с тобой. Чтобы досадить тебе, отомстить за измену, я готова была наложить на себя руки. Для того, чтобы вызвать в тебе ревность, я пошла на связь с Вячеславом, а позже вышла замуж за Джеймса. И уже здесь, в Канаде, я отвергла благополучную, беззаботную жизнь лишь из-за единственной, хотя и весьма зыбкой, надежды, что, рано или поздно, ты вернешься ко мне. Признаюсь тебе, Сережа, последнее время я живу только этой надеждой. Она – моя путеводная звезда и смысл всей моей жизни. И знаешь, Сереженька, может быть это лишь игра моего воображения, пытающегося выдать желаемое за действительное, но мне кажется, что моя надежда не безосновательна. Мне кажется, вернее я чувствую, что у тебя в новой семье не все благополучно. Сердце мне подсказывает, что ты жалеешь о своем поступке, что ты раскаиваешься и хотел бы вернуться к нам со Светланкой. Уже не раз за последний год я просыпаюсь среди ночи, услышав во сне твой голос. Ты зовешь меня и просишь о помощи.

Сереженька, милый, если в моих снах есть хоть сотая доля правды, если ты еще не совсем забыл меня и хоть изредка думаешь обо мне, знай, что я жду тебя, желаю тебя и приму тебя с огромной радостью. В любой момент, как у тебя появится желание, ты можешь приехать к нам. О деньгах не беспокойся, дорогу я оплачу. С этим письмом я посылаю тебе необходимые документы для оформления визы. Если ты решишь приехать, тебе следует направить эти документы в посольство Канады.

Сереженька, родной, умоляю, приезжай! Мы со Светланкой очень ждем тебя! Очень, очень! До скорого свидания, твоя жена Лена.

* * *

Я дочитал письмо, аккуратно расправил листы и положил их на стол перед Сергеем.

– А главное, она права, – ткнул он пальцем в письмо, – действительно, последние год-полтора у меня с женой все наперекосяк пошло. Постоянные упреки, претензии, ссоры. До скандалов доходит. Я порой с работы домой как на Голгофу иду. Из-за этого, наверное, вот этим стал увлекаться.

Сергей щелкнул пальцем по водочной бутылке, которая к тому времени была уже пуста. Он закурил очередную сигарету и, выпустив из ноздрей дым, внимательно посмотрел мне в глаза.

– Ну, что ты по поводу этого думаешь? Ехать мне или не ехать?

Я помолчал с полминуты, тщательно обдумывая ответ. В течение этого времени мой собеседник не сводил с меня пристального взгляда и даже, как мне показалось, затаил дыхание.

– Если тебе здесь плохо, – медленно проговорил я, – то поезжай.

Вздох облегчения вырвался из груди хозяина дома. Он вскочил с места и принялся мерить широким шагом помещение кухни.

– Да, поеду! Конечно, поеду! – выкрикивал он на ходу, – вот только... сын..., – Сергей остановился возле стола, и я заметил, как во взгляде его вновь зарождается сомнение, – понимаешь, мой сын...он...

В этот момент из коридора послышался звук отпираемой двери и вслед за ним раздался женский голос:

– Сережа? Ты дома?

– Дома. На кухне я, – Сергей спешно сгреб со стола бумаги.

– Иди скорее сюда! – в голосе, доносившемся из коридора, явно ощущалось волнение.

Сергей сунул мне письмо и документы.

– Спрячь это пока у себя, – прошептал он.

Я живо свернул бумаги в трубку и, засунув их во внутренний карман куртки, поспешил в коридор вслед за хозяином дома. Переступив кухонный порог, я увидел щупленькую, невысокого роста женщину лет двадцати пяти. Женщина придерживала руками мальчика, которому на вид можно было дать года три или четыре. Малыш стоял, откинувшись назад, и спиной опирался о ноги матери. Мне сразу бросилось в глаза неестественное положение его ног. Если ступня правой ноги, хоть и с сильным искривлением, все же твердо стояла на полу, то левая лишь касалась пола подушечками пальцев. Кисти рук мальчика были скрючены и вывернуты внутрь. Я подумал, что вряд ли такими руками малыш мог что-то брать и захватывать.

На меня хозяйка дома не обратила ни малейшего внимания. Как будто меня там не было. Со счастливой улыбкой на лице она переводила взгляд с мужа на сына и обратно.

– Ну, Ромочка, давай покажем папе, чему мы сегодня научились.

Малыш задрал голову и с робкой улыбкой посмотрел на мать.

– Не бойся. Я же рядом, – ободрила она его, – ну, становись на обе ножки.

Женщина взяла мальчика под руки и, слегка оттолкнув от себя, привела его в вертикальное положение.

– Сейчас я тебя отпущу, и ты будешь стоять, – внушала она ему, склоняясь к самому уху ребенка, – бояться не надо. Ты ведь уже стоял сегодня. Давай.

Мать опустила руки, оставив сына без опоры. Малыш, словно крылья, расставил ручонки в стороны и стоял, пошатываясь, словно канатоходец под куполом цирка. Взгляд его застыл на одной точке, а мышцы лица напряглись до такой степени, что само лицо стало походить на вылепленную из глины маску.

– Он стоит! – услышал я возле себя взволнованный шепот Сергея, – Галя, смотри, он стоит! Сам стоит!

В следующую секунду Сергей бросился на колени и, обхватив руками мальчика, уткнулся лицом ему в грудь. Женщина обняла одной рукой сына, другой мужа и прижала их к себе. Со стороны они представляли собой скульптурную композицию, при виде которой горький комок подступил к моему горлу, а в глазах почувствовалась резь. Так продолжалось с минуту или чуть более того. Затем Сергей отпустил сына, медленно поднялся на ноги и указал на меня.

– Вот, Галя, познакомься. Это Борис. Раньше он работал в нашем управлении. Сегодня случайно встретились. Я пригласил его к нам. Посидели ...

Я наклонил в приветствии голову. Хозяйка дома коротко кивнула мне в ответ. Наступила пауза.

– Пожалуй, я пойду, – первым нарушил я молчание, – жена просила в магазин зайти.

– Я тебя провожу, – тут же откликнулся Сергей. Он накинул пальто, и мы вышли из квартиры. До машины шли молча. Когда я открыл дверцу, Сергей коротко спросил:

– Сколько я должен?

Я махнул рукой.

– Заплати за час. Этого хватит.

Сергей вынул из кармана деньги и отсчитал пять сотен. Я достал из куртки свернутые в трубку бумаги и протянул их хозяину.

– Извини, что не успел помочь, – виновато пожал я плечами, – приезжай ко мне домой. Там заполним документы.

Несколько секунд Сергей молча разглядывал протянутые ему бумаги.

– Нет, – тяжело перевел он дыхание, – не нужны они мне. Никуда я не поеду. Здесь останусь.

Он склонил низко голову и носком ботинка принялся сбивать ледяную корку с маленькой лужицы на асфальте.

– А письмо? – растерянно спросил я.

– И письмо мне не нужно. Забери его или ... выкини.

Сергей вскинул голову и протянул мне руку.

– Прощай.

После короткого рукопожатия мой новый знакомый круто развернулся и широким шагом направился к дому. Я засунул бумаги обратно в карман куртки и полез в машину.

Помнится, в тот день я сделал еще три или четыре ездки. Это заняло около двух часов. Но чтобы я ни делал в течение этого времени, крутил ли баранку или стоял у машины в ожидании клиента, мысленно я раз за разом возвращался в квартиру Сергея, восстанавливая в памяти подробности нашей встречи. Анализируя ситуацию, в которой оказался мой новый знакомый, я задавался вопросом: – как бы я поступил на его месте? Конечно, оставлять больного ребенка – это жестоко и непорядочно. Но семья, в любом случае, уже дышит на ладан и, очевидно, что, рано или поздно, супругам придется расстаться. А окажись Сергей в Канаде, он бы мог оказать сыну значительную материальную поддержку. С другой стороны Лена. Ей ведь тоже не позавидуешь. Она любит Сергея и страдает в разлуке. Она ждет... Стоп! Стоп! – повторил я мысленно. Сергей отдал мне письмо и, следовательно, ни номера телефона Лены, ни ее адреса у него не осталось. Значит, сообщить о своем решении остаться в Казахстане Сергей ей не сможет. А она будет ждать, надеяться. Будет находиться в мучительном неведении, и только бог знает, как долго это будет продолжаться.

Доставив очередного пассажира по адресу, я развернул свои Жигули в сторону пригородного поселка. Через полчаса я уже ставил машину в гараж. В доме никого не оказалось. Скинув верхнюю одежду, я прошел в зал, взял трубку телефона и набрал номер Виннипега.

– Алло, – прозвучал приятный женский голос.

– Здравствуйте. Могу я поговорить с Леной? – начал я разговор.

– Здравствуйте. Я вас слушаю.

– Меня зовут Борис. Я говорю с вами из Алма-Аты.

Я сделал паузу, ожидая ответа, однако трубка источала лишь напряженную тишину. Мне ничего не оставалась, как продолжить монолог. Я подробно рассказал невидимой собеседнице о встрече с ее бывшим мужем, о нашей поездке в посольство, беседе на кухне. Рассказал я также о встрече с новой семьей Сергея и его решении остаться в Алма-Ате. Говорил я довольно долго, и за все это время из трубки до моего слуха не донеслось ни единого слова. Лишь изредка я слышал прерывистое дыхание.

– Вот и все, что я хотел вам сообщить, – закончил я свой рассказ.

Трубка по-прежнему молчала.

– А что мне делать с вашим письмом? – поинтересовался я.

Ответа не последовало.

– Алло, вы меня слышите?

– Да, – наконец, услышал я слабый голос, – делайте с ним что хотите.

После этих слов из трубки донеслись короткие гудки. Вечером, после ужина я прочитал письмо Даше с Зоей.

– Включи его в качестве одного из рассказов в свой сборник, – посоветовала Зоя.

– И ничего не меняйте. Оставьте все, как есть, – добавила Даша.

Я внял совету моих женщин, и письмо из Канады стало составной частью настоящего сборника.

* * *

А теперь, уважаемый читатель, разрешите мне перейти к изложению серии рассказов, которые сам я называю «сексбайки». Почему «секс», думаю, каждому понятно, а вот почему «байки», постараюсь объяснить. Как известно, байками в народе называют веселые, короткие истории, правдивость которых вызывает определенные сомнения. Поскольку все рассказчики историй – это мои пассажиры, то легко предположить, что они, будучи уверенные, что видимся мы в первый и последний раз, могли решить, как поется в популярной песне о вагончике, «навру с три короба, пусть удивляются». Поэтому дать гарантию, что все, услышанное мной, случилось на самом деле, я, конечно, не могу. Хотя лично я верю, что все истории, собранные в этой книге – чистая правда.

Третья проблема.

Пассажира, рассказавшего мне эту историю, я запомнил хорошо. Был предпраздничный день 7 марта. Как обычно, в учреждениях в этот день в обед накрывались столы, а после застолья люди расходились по домам. Проезжая по центру города, возле гастронома «Юбилейный», я заметил у обочины дороги голосующего мужчину. Судя по распахнутому пальто и болтающемуся на одном плече шарфу, мужчина уже успел поздравить своих коллег женского пола с наступающим праздником.

– Во второй микрорайон, – промычал он в открытую дверь автомобиля и, в ответ на мой кивок, плюхнулся на переднее сиденье.

– Вы меня извините, – мой пассажир фамильярно похлопал меня по плечу, – я сегодня слегка накачался. Женщин на работе поздравляли.

– А где вы работаете? – поинтересовался я.

– В оборонном НИИ, – ответил мужчина и громко рассмеялся, – раньше нам даже запрещалось произносить это слово "оборонный". А сейчас! – он махнул рукой, – сейчас на хер никому не нужна эта оборона.

– Я тоже когда-то наукой занимался, – грустно вздохнул я.

– А теперь, я вижу, извозом занимаетесь? – мой клиент сочувственно покачал головой, – я тоже по выходным колымлю на своем Жигуленке.

– Что, институтской зарплаты на жизнь не хватает?

– Не в этом дело. На курорт деньги коплю. Полечиться надо.

Я окинул соседа внимательным взглядом.

– А что случилось? На вид вы вроде здоровы.

Мужчина скривил лицо как от зубной боли.

– Не стоит у меня, – глухо просипел он.

– Плохо, – я участливо кивнул головой, – и давно эта беда с вами приключилась?

– С прошлой осени, – тяжело перевел дыхание мой пассажир, – у меня тогда в жизни черная полоса настала...

И он не спеша принялся рассказывать о событиях минувшей осени.

* * *

«Пришла беда – открывай ворота». Полгода назад мне довелось на собственном опыте убедиться в справедливости этой поговорки. Навалилось со всех сторон. Ни вздохнуть, ни п...ть. Во-первых, заболел мой дед. Обострившийся полиартрит так скрутил его конечности, что он с трудом ими шевелил. Да и не удивительно – в прошлом году отмечали деду девяностолетний юбилей. А надо сказать, что никаких близких родственников, за исключением меня, единственного внука, у него не осталось. С другой стороны, отношения с дедом у меня с детства складывались, мягко говоря, не просто. Но не бросать же старика одного. Что-то надо делать.

Вторую беду я ждал давно и, тем не менее, ее приход поверг меня в шоковое состояние. Как уже говорил, работаю я в научно-исследовательском институте. В последнее время институт, как впрочем, и другие организации подобного рода, дышал на ладан. И только наша лаборатория, руководителем коей я являюсь, держалась на плаву. Выручил договор с одним американским университетом, который я сумел заключить два года назад. Американцев заинтересовала тема, которую мы, в свое время, разрабатывали по заданию Минобороны бывшего Союза. И вот теперь все. В сентябре я получил письмо из Америки. Университет благодарил нас за сотрудничество и извещал, что со следующего месяца финансирование темы прекращается. А это означает, что жить мне предстояло на семь тысяч в месяц, выплату которых, к тому же, постоянно задерживали. Если учесть, что жена моя тоже "бюджетница", а на иждивении у нас два пацана, один во втором, другой в четвертом классах, то перспектива полунищенского существования просматривалась вполне реально.

И, наконец, третья напасть. Я думаю, да я почти уверен, что она явилась результатом первых двух. До недавнего времени у нас с женой, в плане сексуальных отношений, все было в порядке. Раза два в неделю мы занимались любовью, и всегда (может быть, за редким исключением) получали удовольствие от взаимной близости. А тут как отрезало. Чего мы с женой только не делали, чего только не придумывали. Не могу и все.

Короче, проблемы, как снежный ком с горы, нарастали с бешенной скоростью. Признаюсь, от этой круговерти я совсем растерялся. Не знал с чего начинать и как к этому подступиться. Спасибо жене – взяла дело в свои руки. Вообще, я давно заметил – женщины, в сравнении с мужиками, более жизнестойкие существа. Держат удары судьбы не хуже негритянских боксеров-тяжеловесов. Начали с того, что всей семьей переехали в дедову трехкомнатную квартиру. Жена моя, чего я от нее никак не ожидал, стала за дедом ухаживать. Натирала суставы какой-то пахучей мазью, меняла и стирала белье и даже кормила с ложки. Наверное, благодаря ее заботам, через неделю болезнь отступила, и дед уже сам мог добираться "по стеночке" до туалета.

Вторую проблему решила наша освободившаяся квартира. Ее жена сдала заезжим коммерсантам за приличную сумму. Тут и я немного воспрял духом. Стал по выходным на своем Жигуленке извозом подрабатывать. Так что, финансовый вопрос мы закрыли. Сложнее обстояло дело с третьей проблемой. По совету жены пошел я на прием к сексопатологу. Хотя чувствовал – зря туда иду. Так оно и вышло. Сидит там молодой парень, лет двадцати пяти и излагает прописные истины. Дескать, это результат нервного переутомления и эмоциональных стрессов. Необходимо соблюдать режим дня, сесть на диету, а лучше поехать куда-нибудь отдохнуть, сменить обстановку.

Легко сказать, "сменить обстановку". А на какие шиши я буду ее менять? Он мне что ли денег даст? Прописал мне этот врачишка какие-то порошки. Неделю их пью, вторую – никакого результата. Совсем я, было, уже отчаялся. Но тут как-то приходит жена с работы и говорит: узнала она адрес бабки-знахарки. От всех болезней излечивает. – "Завтра поезжай".

На следующий день, рано утром, сел я в свой Жигуленок и поехал по указанному адресу, в пригородный поселок. Нашел бабку быстро – ее там все знают. Зовут Савелична. Старая бабка, кое-как ходит, но в здравом уме. Выслушала она меня внимательно, пару вопросов задала, а потом поднесла мне ко рту стакан и говорит: – Плюй сюда. Поплевал я в стакан. Бабка его взяла и, кряхтя, удалилась в соседнюю комнату. Долго ее не было, минут двадцать. Наконец, вернулась. Протягивает склянку с какой-то маслянистой жидкостью, по цвету дедову мазь напоминающую. Протягивает и шепчет:

– Помажь вот этим своего драчуна и руками разотри так, чтобы все впиталось.

Посмотрел я недоверчиво на склянку и спрашиваю:

– А не мало снадобья? Тут только на раз хватит.

– Одного раза и достаточно, – ухмыляется Савелична, – как у молодого жеребца стоять будет. Штаны застегнуть не сможешь.

Поблагодарил я знахарку, сунул ей пятисотную бумажку и домой поехал. Дома поставил склянку на тумбочку в спальне, сам на работу побежал. Про себя решил: сегодня же вечером попробую. Вдруг, и в самом деле поможет. Вечером домой возвращаюсь, глядь, а склянки на тумбочке нет. Я к жене.

– Не видала?

– Нет, не видала.

Я к пацанам – те тоже не знают. Захожу к деду в комнату, а у него на столике моя склянка стоит. Пустая.

– Днем суставы разболелись, а мазь кончилась, – стал оправдываться дед, – пошел искать. Гляжу, на твоей тумбочке стоит. Там немного было. Всю и растер.

Я, конечно, вызверился на деда. Но делать нечего, на следующее утро поехал опять в поселок. Подъезжаю к бабкиному дому, а там народу полно.

– Что случилось? – спрашиваю. А мне отвечают:

– Савелична приставилась. Сегодня ночью померла.

Вернулся я домой, жене рассказываю, а у самого голос от обиды дрожит. Жена меня успокаивает:

– Ничего страшного. Сейчас немного потерпим, а деньги подкопим и отправим тебя в санаторий, как врач советовал.

Сидим мы так с женой на кухне, беседуем. Вдруг дверь открывается – на пороге дед стоит. В парадно-выходном костюме. Мы от изумления рты открыли.

– Пойду, – говорит дед, – Дарью Петровну навещу. Что-то она давно не приходила.

Дарья Петровна – наша соседка из квартиры напротив. Женщина лет шестидесяти. Когда дед один жил, она часто к нему наведывалась. То в квартире приберет, то в магазин сходит. Ухаживала, одним словом. Они с моей матерью-покойницей крепко дружили.

Сказал так дед, развернулся и потопал. Одной рукой на палочку опирается, другой за стенку держится. Долго его не было. К ночи только вернулся. На другой день появляется из своей комнаты и снова в парадно-выходном.

– Куда? – спрашиваю.

– К Дарье Петровне, – буркнул в ответ.

Так каждый день стал он у нас пропадать. Я, было, уже собрался зайти к Дарье Петровне, поблагодарить за заботу. Но тут старший мой пацан сообщает, что видел, как дед заходил утром вовсе не к Дарье Петровне, а в двенадцатую квартиру, что этажом ниже. В этой квартире Бибигуль Садыковна проживает. Женщина одинокая лет пятидесяти. Кстати, бывший депутат Верховного Совета. Тут я, конечно, растерялся, не знал, что и подумать. А спустя два дня, возвращаюсь с работы, смотрю – из соседнего подъезда наш дед выходит, а под руку его поддерживает Бэлла Моисеевна. Эта Бэлла на пять лет меня старше. В молодости ослепительной красавицей была. Поклонники за ней табунами ходили. Я сам в нее тайно был влюблен. Увидела меня Бэлла, смутилась. Шмыг обратно в подъезд, будто растворилась. Я к деду: – Что случилось? Почему здесь? Ничего не отвечает. Молчит как партизан на допросе у фрицев.

После того случая прошло еще несколько дней. Как-то ночью разбудили меня стоны за стеной. К этому я уже привык – значит, у деда очередное обострение полиартрита случилось. Заученными движениями потянулся я к своей тумбочке за ватными тампонами – уши заткнуть. Вдруг слышу – стоны стали постепенно в крик переходить. Меня будто током шарахнуло – уж очень хорошо знал я этот крик. Сотни раз слышал. Метнулся я к месту, где жена спит, а там пусто. Для верности рукой пошарил – все равно пусто. Вскочил я с кровати, стал в темноте тапки искать... Я вот думаю сейчас: хорошо, что я их тогда сразу не нашел. Пока искал, немного в себя пришел. Сел на кровать и задумался:

– Ну, подниму я сейчас скандал. Жену опозорю. Сам опозорюсь. А что толку?

А потом мне в голову такая мысль пришла:

– Чего я, дурак, расстраиваюсь? Ведь это же – выход. Это – решение проблемы.

Лег я с этой мыслью обратно в кровать, вздохнул облегченно и уснул.

Секс-услуги по телефону.

Как я уже упоминал, возить пассажиров в аэропорт я не люблю. В одну сторону эта поездка выгодна, а вот обратно... Найти клиента на обратный рейс весьма проблематично. Порой в аэропорту моих коллег-извозчиков скапливается не меньше, чем прибывших авиапассажиров. Словно стая волков набрасываются они на идущих со стороны летного поля людей и, толкая друг друга, пытаются привлечь к себе их внимание громкими выкриками: «Кому в город? В город! Такси, такси!»

Пару раз потолкавшись в этой звериной толпе, я предпочел стоять у обочины дороги на выезде из аэропорта. К этому месту, время от времени, подходят авиапассажиры с тощими кошельками в расчете остановить попутную машину. (Понятно, что с попутчика денег за проезд возьмут меньше.) Именно здесь встретил я пассажира, рассказавшего мне очередную сексбайку. Прилетел он в Алма-Ату в командировку из небольшого городка российской глубинки, где работал заместителем главного инженера электро-механического завода.

С целью расположить моего пассажира к беседе, я рассказал ему сюжет одной из добытых мной ранее сексбаек. Едва дождавшись конца моего рассказа, мой сосед от нетерпения хлопнул меня по колену.

– Я тебе тоже один случай расскажу, – хитро подмигнул он мне и поведал историю своей последней командировки в Москву.

* * *

Были времена, когда я наведывался в Москву в среднем раз в два месяца. Завод наш хоть и небольшой, да и расположен вдали от промышленных центров, но продукцию производит важную, оборонного значения. Вот почему мне, как заместителю главного инженера, приходилось частенько мотаться и в столицу, и в другие города бывшего Союза. Но времена эти, к сожалению, прошли. Деньги за продукцию государство нам почти не платит и на перепрофилирование производства средств тоже не отпускает. Работы нет, завод чахнет, люди уходят. А посему, число моих командировок резко сократилось. Последний раз выбирался я из нашего городка полгода назад, а в Москве не был года полтора или того больше. Поэтому, когда я, наконец, собрался в первопрестольную, меня охватило некоторое волнение. Словно ехал я на свидание к давно знакомой и любимой женщине.

Останавливаюсь я в столице всегда у Славки. Он – мой друг еще со студенческой скамьи Московского авиационного института. Славка, как и я, родом из провинции. Но на последнем курсе женился на москвичке, нашей однокурснице, с завидным приданным, трехкомнатной квартирой. Признаюсь, меня до сих пор мучает вопрос: почему Славка женился на этой Люське? То ли он позарился на московскую квартиру, то ли у него действительно были к ней какие-то чувства? Мое мужское начало подсказывает, что справедлива скорее первая версия. Да и что говорить, внешность у Люськи, мягко говоря, малопривлекательная. Ни бровей, ни ресниц, нос картошкой. Объемы такие, что в ее юбку мы вдвоем со Славкой могли бы влезть. Да и характер далеко не ангельский. Но, в конце концов, это его, Славкино дело. Женился, так женился. Мне от этого даже польза – никаких проблем с гостиницей в Москве. Вот и теперь, с Курского вокзала прямиком к Славке. (Только в магазин заскочил, взял пару бутылок "Столичной".)

Хозяева моему приезду обрадовались. На дворе стояло лето и, по обыкновению, детей своих они отправили в деревню, к Славкиным родителям. Сами же, взяв отпуск, сидели вдвоем в трехкомнатной квартире и томились от безделия.

Тут же накрыли стол, сели, выпили. Поговорили о житейских заботах, потом вспомнили студенческие годы, однокурсников, кто, где и как живет. Время было вечернее, и после первой бутылки захмелевшая Люська пошла спать, а мы с ее мужем откупорили вторую. Неожиданно Славка придвинулся ко мне и прошептал в самое ухо:

– Ты жене изменяешь?

Я мотнул головой и стал долго объяснять, что в нашем маленьком городке, при моей должности, ходить от жены налево нет никакой возможности. Сразу все будет известно. Славка слушал и в ответ понимающе закрывал глаза. Когда я закончил, он печально вздохнул:

– Я своей тоже не изменяю.

Он резким движением опрокинул содержимое рюмки в рот и продолжил:

– Прошлой зимой попытался приударить за одной нашей сотрудницей. Так моя каким-то образом об этом узнала. Пришла на фирму, скандал учинила. Меня опозорила, ту девчонку молодую. Она, кстати, после этого уволилась. Короче, отбила у меня охоту гулять напрочь.

Славка замолчал ненадолго, теребя волосы на затылке. Потом как-то хитро посмотрел на меня, видимо решая для себя, говорить ему или нет. Наконец, решился.

– Ты слышал про такую службу, "секс-услуги по телефону" называется?

Я в ответ вытаращил удивленные глаза.

– Ну да, откуда ты, в своей тмутаракане, можешь об этом знать, – Славка махнул в мою сторону рукой, – объясняю. Берешь телефон, набираешь номер этой службы и слушаешь. Из трубки звучит чарующий женский голосок. Сначала она представляется, спрашивает твое имя. Потом описывает свое тело, все его прелести. Ну а затем рассказывает, как ты с ней занимаешься любовью. Причем делает это в мельчайших подробностях. Через пару минут разговора кажется, что ты действительно лежишь с ней в постели. Если себе немного помочь, то и кончить можно.

– А сколько это удовольствие стоит? – поинтересовался я, вспомнив о многомесячных задержках зарплаты на нашем заводе.

Славка тяжело вздохнул.

– Стоит недешево. Разговор то междугородный. Бабы эти то ли из Гонконга, то ли из Таиланда вещают. Так что, разговор в копеечку влетает. Пару раз я с работы звонил. С разных телефонов, чтобы не заподозрили. Но после этого директор такие строгости ввел, что к телефону подойти боишься. Тогда я стал, потихоньку от Люськи, заначивать премиальные, надбавки разные, и на эти деньги звонить из дома. Почту из ящика я всегда сам вынимаю и телефонные счета, соответственно, тоже. Но месяц назад прокол вышел. Послали меня в командировку, а тут как раз счет пришел. Возвращаюсь домой, жена мне его в нос сует: – С кем разговаривал? Я, разумеется, от всего открещиваюсь. Дескать, это ошибка телефонной станции. Такое иногда случается. Соседей в пример привел. Пошла Люська на станцию разбираться. Часа два с ними ругалась, но заплатить все-таки пришлось. Сейчас сделал второй ключ от почтового ящика. В командировку поеду, дам его соседу. Пусть почту проверяет.

Тут Славкины глаза блеснули озорным огоньком. Он встал из-за стола и, крадучись, направился из кухни. Я последовал за ним. Подойдя к спальне, Славка осторожно приоткрыл дверь. Из комнаты послышался раскатистый храп. Мой друг удовлетворенно кивнул головой, и мы вернулись на прежние места.