Текст книги "Рассказы извозчика. Грустные, смешные и сексуальные(СИ)"

Автор книги: Борис Чурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Почему ты все время сторонишься меня? – неожиданно для себя самого, спросил я.

– А ты не догадываешься "почему"? – Зоя посмотрела на меня испытывающим взглядом.

Я опустил глаза. Некоторое время мы сидели молча. Вдруг Зоя прыснула, а затем громко рассмеялась.

– Ты бы видел свое лицо, когда Дарья знакомила нас!

Зоя опустила нижнюю челюсть и смешно вытаращила глаза.

– У тебя физиономия была не лучше, – отпарировал я.

Зоя махнула рукой.

– Могу себе представить.

За разговором я украдкой рассматривал Зою. Лицо ее по-прежнему оставалось миловидным, хотя под глазами появились по паре морщин.

– Зоя, ты вспоминала обо мне? – вновь помимо моей воли, вырвался у меня вопрос.

Зоя опустила глаза и чуть заметно кивнула головой.

– Гораздо чаще, чем мне этого бы хотелось.

Волна нежности прокатилась по моему телу, заставляя учащенно биться сердце и перехватывая дыхание.

– Зоя! – прохрипел я, вскакивая с места и кидаясь к ногам бывшей любовницы, – Зоя! Зоя! – повторял я, целуя ее колени.

Вдруг я почувствовал, как Зоины пальцы, слегка коснувшись моего затылка, скользнули по шее к плечам. Задержавшись там на несколько секунд, они затем вновь устремились вверх. В голове у меня зашумело. Я вскочил на ноги и резким движением подхватил Зою со стула...

Проснувшись утром, я обнаружил, что лежу в одиночестве на Зоиной кровати. Быстро одевшись, я прошел на кухню. Зоя стояла у плиты, повернувшись ко мне спиной. По движению ее рук и плеч я догадался, с каким напряжением она ожидает моего приближения. Я подошел и обнял ее за талию. С проворством дикого зверька Зоя вырвалась из моих объятий и отскочила к окну.

– Не трогай меня! – взвизгнула она.

Я оторопело разглядывал ее пылающее лицо.

– Не трогай меня! – повторила Зоя, – то, что произошло сегодня ночью, это ошибка. Минутная слабость. Больше она никогда не повторится. Тем более, что я ухожу от вас.

– Как уходишь! – воскликнул я, – куда уходишь?!

– Еще не знаю, – при этих словах голос Зои дрогнул, – но уйду точно. Вот привезу Дашу из роддома и уйду.

Я принялся горячо убеждать Зою изменить ее решение, клянясь, что с этого дня даже пальцем не коснусь ее. Но Зоя оставалась непреклонной. Не отвечая на мои доводы, она лишь мотала головой и упрямо твердила:

– Все равно уйду.

Поняв, что мои уговоры бесполезны, в расстроенных чувствах я уехал на работу.

Через три дня я забрал Дашу из роддома. Зоя не смогла поехать со мной, поскольку была загружена срочной работой на фирме. Она вернулась домой лишь поздно вечером и сразу бросилась к внуку. Вместе с Дашей они накупали малыша, завернули в пеленки, а потом до глубокой ночи сидели у его кровати и о чем-то шептались.

Утром, когда я проснулся, Зоя уже ушла на работу. Дашу я нашел на кухне. Увидев ее бледное лицо и темные круги под глазами, я испугался.

– Дашенька, что случилось? Ты нездорова? – бросился я с вопросами к супруге.

Коротким движением руки Даша остановила меня.

– Мама мне все рассказала, – голос Дарьи был едва слышен, в то время, как глаза блестели лихорадочным блеском. Под ее взглядом я склонил голову. С минуту длилось тягостное молчание. В течение этого времени я безуспешно пытался сообразить, что же мне следует сказать. Даша пришла мне на помощь.

– Мама хотела уйти, но я не отпустила ее, – тем же, едва слышным голосом сообщила моя жена.

Я продолжал молчать, и Дарья, не дождавшись моего ответа, заговорила вновь:

– Я знаю, я чувствую, что вы любите меня. Но я также уверена, что и мама вам далеко не безразлична. Я поняла это еще при первой вашей с мамой встрече здесь, в этом доме. А мама..., – Дарья поперхнулась, – мама тоже любит вас.

Даша подошла к стулу и медленно опустилась на его сиденье.

– Сегодня ночью я много думала обо всем этом и решила..., – Дарья резко вскинула голову и впилась в мое лицо пронзительным взглядом, – у вас будут две жены.

Помните, уважаемый читатель, мои рассуждения о балансе между добром-счастьем и злом-несчастьем? Моя жизнь – яркий пример справедливости этой теории. Да, я скатился по социальной лестнице вниз с мест, предназначенных для деловых, зажиточных людей, до ступенек, где прозябает обслуживающий этих баловней судьбы персонал. Однако взамен я приобрел любовь... нет, не одной, а сразу двух прекрасных женщин. Мы живем под одной крышей единой, крепкой семьей. Воспитываем наших детей и внуков (через год, после появления на свет сына, Даша родила дочь). Я окружен двойной заботой и лаской. Всякий раз, возвращаясь с работы, я с удвоенной радостью предвкушаю встречу с моими любимыми женщинами.

Не сомневаюсь, однако, что среди моих читателей найдется завистник, который скажет, что настоящий мужчина не может довольствоваться лишь семейным благополучием. Ему, дескать, необходимо получать также удовлетворение от работы, которой он занимается вне дома. Поспешу огорчить ехидного завистника. Года два тому назад я обнаружил, что и в такой, на первый взгляд примитивной профессии, как извозчик, могут оказаться свои прелести, свои источники для творческой, интеллектуальной деятельности.

Началось с того, что как-то, один подвыпивший пассажир рассказал мне забавную историю, которая приключилась с ним во время работы над научным открытием. Вернувшись в тот день домой, я записал его рассказ. С тех пор добыча новых сюжетов для моих рассказов превратилась для меня в страсть, в увлечение или, по-иностранному, хобби.

Малообщительный по своей натуре человек, я раньше никогда первый не заводил беседу со своими клиентами и не старался поддерживать ее, если какой-нибудь словоохотливый пассажир сам начинал разговор. Теперь же, я из кожи лезу вон, чтобы разговорить моего соседа и выудить из него рассказ для моей коллекции. Сделать это, однако, далеко не просто. Прежде всего, мешает ограниченность во времени нашего общения. Средняя продолжительность поездки составляет двадцать минут, и увлечь разговором человека за такой короткий промежуток времени, проблема достаточно сложная. Не способствует доверительной беседе и настроение клиента. Ведь, если человек берет такси, значит, он куда-то спешит, значит, он чем-то озабочен, и отвлечься от своих проблем, переключив свое внимание на разговор с навязчивым водителем, этому человеку бывает нелегко. Вот почему, многие, из добытых мною сюжетов, были рассказаны пассажирами, незадолго до этого "принявшими на грудь". Пары алкоголя с легкостью вытесняют из сознания этих людей мысли о житейских проблемах и открывают шлюзы для бурного потока слов.

Разумеется, далеко не все, услышанные мной сюжеты, достойны того, чтобы быть изложенными на бумаге, а, тем более, быть представленными на читательский суд. В большинстве случаев это тривиальные, бытовые истории, подобные тем, которые наверняка не раз случались в жизни каждого из вас, уважаемый читатель. Вот почему, подобно старателю, мне приходиться перелопачивать тонны пустой породы, прежде чем найти крупинки золота. Ну, а насколько добытый мной материал соответствует благородному металлу, судить не мне, а тем, кто прочтет эту книгу.

Цветок любви.

В тот день, когда я встретил пассажира, внесшего в мою копилку очередную историю, я был, мягко говоря, не в духе. Накануне мой друг попросил помочь ему перевезти мебель на новую квартиру. После полудня я подъехал к другу, и мы до вечера таскали с ним мебель, тюки и коробки. Когда все вещи были расставлены по местам, мы, уставшие и голодные, сели за стол. Мой друг тут же достал из заначки домашнюю наливку. Поскольку мне предстояла дорога домой, и пить я, естественно, не мог, по настоянию друга, я лишь попробовал наливку на вкус. Напиток оказался изумительным и, как мне показалось, совсем не крепким. Поэтому я решил, что от ста грамм наливки ничего страшного со мной не случиться. Однако прошло несколько минут, и я понял, что совершил роковую ошибку. Коварный напиток был на редкость хмельным. После недолгих дебатов, мы с другом пришли к единому мнению, что, в сложившейся ситуации, мне следует заночевать у него, а машину поставить на ближайшую платную стоянку. Пока друг отгонял мою машину, я позвонил домой. К телефону подошла Даша. Выслушав мои объяснения, Дарья бросила трубку, даже не попрощавшись со мной.

До поздней ночи мы с другом дегустировали его алкогольные изобретения, рецептом которых, как мне думается, поделился с ним сам Бахус. Утром я смог открыть глаза лишь благодаря настойчивой трели будильника. Сполоснув холодной водой лицо, я отправился на автостоянку.

Домой я прибыл еще до семи часов и, к своему удивлению, обнаружил, что Дарья с Зоей уже не спали. Даша в спальне гладила детскую одежду, а Зоя на кухне готовила завтрак. Войдя в комнату, я поинтересовался у Даши ее самочувствием. С тем же результатом я мог обратиться с этим вопросом к бетонной стене. В полном молчании Дарья продолжала ожесточенно двигать утюгом, даже не повернув в мою сторону головы. Не добившись внимания со стороны дочери, я направился на кухню к ее матери. Но и здесь я не встретил понимания. Плотно сжатые губы, прямая спина и вздернутый подбородок были ответом на все мои попытки начать разговор.

В течение двух часов я томился под жестоким прессом словесного бойкота со стороны моих женщин. Не выдержав его, я сел в машину и поехал работать. Настроение у меня было подавленным. Под стать ему оказалась в то утро и погода. Серые тучи сплошной пеленой покрыли небо. Накрапывал мелкий дождь.

Остановившись на красный свет светофора у оживленного перекрестка, я обратил внимание на новенькое "Вольво" с поднятым капотом, стоявшее у края дороги на противоположной стороне перекрестка. Неожиданно капот опустился, и я увидел хозяина иномарки, молодого мужчину лет тридцати. Одет был мужчина в дорогой, модный костюм и столь же дорогой, длиннополый плащ. Нервными движениями мужчина вытер руки о тряпку, открыл дверцу машины и швырнул тряпку внутрь салона. Захлопнув дверь, он вернулся на прежнее место, перед машиной и бросил нетерпеливый взгляд на ручные часы. Чутье опытного извозчика подсказало мне, что передо мной потенциальный клиент. Едва дождавшись желтого света светофора, я нажал на педаль газа. Чутье не обмануло меня. Лишь только я приблизился к "Вольво", как ее хозяин вскинул руку вверх. Я остановился. Открыв дверь моих Жигулей, мужчина выпалил:

– Шеф, в аэропорт и обратно? Только, быстро. Опаздываю.

Ездить в аэропорт я не люблю. Всякий раз возникают сложности с поиском пассажиров в обратном направлении. Но в данном случае, клиент просил отвезти его и обратно, в город. Не долго думая, я согласился.

– Если "и обратно", то нет проблем, – натянул я на лицо улыбку.

Как только тронулись, мужчина вновь посмотрел на часы.

– Встречаете кого-то? – полюбопытствовал я.

Мужчина кивнул головой.

– Жену с сыном и тестя. Они из Испании возвращаются. Отдыхали там.

Пару минут ехали молча. В течение этого времени я украдкой рассматривал моего пассажира. Внешность его, словно магнитом, притягивала мой взгляд. Он будто сошел с журнальных фотографий, рекламирующих различные сорта сигарет. Мужественное лицо с жестким подбородком украшали небесного цвета глаза, окаймленные длинными, густыми ресницами. Смолянисто-черные брови удачно гармонировали со слегка вьющимися светло-русыми волосами. Попадись мне такой красавец в другой день, я непременно выпытал бы у него сюжетец веселой, сексуальной истории для своего сборника. Но в тот злополучный день даже мысль о веселье, а, тем более, сексе, вызывали во мне ярость и раздражение. Во мне продолжала клокотать обида за несправедливое наказание, которое учинили мне Дарья с Зоей. Мысленно я раз за разом переносился домой и там отчаянно спорил с моими женщинами, доказывая свою правоту. Заряд отрицательных эмоций в то утро у меня достиг таких величин, что я уже не в силах был его сдерживать, и он готов был вырваться наружу. Нужен был лишь повод для этого и он вскоре подвернулся.

Мой клиент в очередной раз задрал рукав плаща и посмотрел на часы. Их необычная форма удивила меня.

– Интересная вещица, – кивнул я головой на часы, – никогда прежде таких не видел.

– Роликс, – небрежно бросил мужчина.

Эта нарочитая небрежность покоробила меня.

– Мальчишка! Слюнтяй! Баловень судьбы! – мысленно обозвал я своего соседа, – за всю жизнь ты ни копейки не заработал собственными руками! Все твои богатства созданы руками других! Таких, как я, как мой друг! Ты же, путем ловких махинаций, украл у нас заработанные нами деньги! И теперь, вместо того, чтобы скромно помалкивать, боясь быть уличенным в воровстве, ты нагло демонстрируешь награбленное!

– Наверное, дорогие часики, – еле сдерживая себя, прохрипел я.

– Недешевые, – согласился мужчина, – подарок тестя.

– А "Вольво"?

– Что, "Вольво"? – не понял меня мой пассажир.

– Тоже подарок тестя?

Мужчина с любопытством поглядел на меня.

– Нет. "Вольво" – его личная машина. Я беру ее лишь в редких случаях.

Заряд отрицательных эмоций молниями пробивал себе дорогу. Я, что называется, "закусил удила".

– Повезло тебе с тестем, – ухмыльнулся я, – по всему видать, "богатенький Буратино".

– Да, он – человек небедный, – холодно процедил сквозь зубы мужчина, – но я стараюсь не пользоваться его деньгами. Я привык сам зарабатывать себе на жизнь. По образованию я геолог. Работаю в геологическом управлении.

– А тесть?...

– А тесть – бизнесмен. Занимается оптовой торговлей. Между прочим..., – мой пассажир хитро улыбнулся, – тесть поначалу страшно не хотел видеть меня своим зятем.

– Из-за твоего безденежья? – попытался догадаться я.

– Нет. Потому что я русский, а он казах. И дочь свою он хотел выдать только за казаха.

– И что потом...? Ты все же женился на ней?

– Это длинная история, – махнул рукой мой пассажир.

– Так и дорога у нас не короткая, – я приложил свободную руку к груди, – расскажи. Пожалуйста.

Мужчина ненадолго задумался, видимо, решая, стоит ли ему водить постороннего человека по закоулкам своего жизненного пути. Затем неожиданно протянул мне руку.

– Хорошо, – улыбнулся он, – но для начала давайте познакомимся. Меня зовут Евгений.

Я пожал протянутую руку и назвал свое имя. После этого мой пассажир прокашлялся и не спеша начал свой рассказ.

* * *

То, что моя внешность притягивает внимание представительниц противоположного пола, я уяснил еще в детстве. Помню, в восьмилетнем возрасте я оказался в больнице, где мне предстояла операция по удалению аденоидов. В первое утро моего пребывания в больничной палате, когда я лежал на кровати, робко озираясь по сторонам, проходящая мимо нянечка вдруг остановилась и зычным голосом закричала:

– Наташ! Наташ! Иди скорее сюда!

Из коридора прибежала ее подруга.

– Глянь, какой мальчишка симпатичный, – указала на меня нянечка, – ну, вылитый ангелочек!

Обе женщины с умиленными улыбками уставились на мое лицо, а я, покраснев, натянул одеяло до самого носа.

Во дворе нашего дома девчонки, что постарше, часто, бывало, просили меня:

– Женька, закрой глаза.

Я послушно исполнял их просьбу.

– Ой, девочки! Вот бы мне такие ресницы! – с завистью шептала кто-нибудь из них.

Первый сексуальный опыт (если это, конечно, можно назвать опытом) я тоже приобрел еще в детстве. Мне тогда исполнилось тринадцать. Возле нашего дома стояла, окруженная высоким забором, котельная. Раньше она отапливала несколько многоэтажных домов, расположенных в округе. Затем эти дома подключили к теплоцентрали, а котельная еще долгое время стояла заброшенной, привлекая внимание местной детворы и бомжей.

В тот теплый, весенний день, вернувшись из школы, я вышел во двор в надежде встретить кого-нибудь из моих товарищей. Во дворе никого не оказалось, и я бесцельно сидел на скамейке, болтая ногами и поплевывая на землю. В этот момент я заметил Алку. Судя по тому, что на ней была форма, а в руке она держала портфель, Алка возвращалась из школы. Увидев меня, девочка замедлила шаг, остановилась, а затем решительно направилась в мою сторону.

– Ты чо, уже со школы пришел? – начала она разговор, устраиваясь рядом со мной на скамейке.

– У нас сегодня всего четыре урока было, – ответил я между двумя плевками.

– Везет вам. У нас меньше пяти уроков в день не бывает.

Алка была на год старше меня и училась в седьмом классе. Некоторое время сидели молча. Я, по-прежнему, поплевывая на землю, а Алка украдкой наблюдая за мной.

– А хочешь я тебе что-то покажу? – неожиданно нарушила молчание Алка, – только, по секрету. Никому об этом ни слова. Клянешься?

– Клянусь! – кивнул я головой.

Алка поднялась со скамейки.

– Пойдем в котельную. Там покажу.

Она широким шагом направилась к котельной, а я поспешил за ней. Сквозь люк, служивший когда-то местом загрузки угля, мы проникли в помещение.

– Иди сюда.

Алка схватила меня за руку и потащила в коптерку, где стояла металлическая кровать, покрытая сверху старыми, ватными телогрейками. Мы уселись на телогрейки, Алка расстегнула портфель и вытащила оттуда огромного формата, толстую книгу.

– Это медицинская книга, – прошептала она, – мне ее моя подружка сегодня принесла. У нее мама врач. Смотри.

Алка осторожно открыла книгу на странице, где была заложена бумажная закладка. Я склонил голову и увидел фотографию обнаженной женщины. Несколько секунд я внимательно рассматривал фотографию.

– А вот еще.

Алка раскрыла книгу на следующей закладке. Моему взору предстал мужской половой орган в состоянии эрекции.

– Тебе это, наверное, не интересно, – решила Алка и перевернула страницу, – вот, смотри.

На фотографии крупным планом были запечатлены женские гениталии. Тут же приводились названия их составных частей. Я углубился в изучение надписей.

– А это место знаешь для чего? – Алка указала пальцем на влагалище.

Я в ответ пожал плечами. Алка склонилась к моему уху.

– Сюда мужской член входит, когда мужчина с женщиной..., ну, того...

– Знаю, – махнул я небрежно рукой.

– Откуда знаешь? Ты что, уже пробовал?

Озорная улыбка промелькнула на Алкином лице.

– Нет, – смущенно потупил я взор.

Алкины глаза зажглись огнем неизвестной мне еще в ту пору страсти.

– И я еще нет. Давай попробуем вместе.

Я молчал, не зная, что ответить. Алка взяла мою руку и положила себе на грудь.

– Потрогай, – шепнула она.

Я несколько раз осторожно сжал упругий девичий холмик.

– Теперь давай поцелуемся.

Алка обхватила обеими руками мою голову, развернула ее и с силой прижалась своими губами к моим. Мне стало больно, но я терпел, стараясь не уронить мужского достоинства. Оторвавшись от моих губ, Алка решительно тряхнула головой.

– Раздевайся.

Секунду поколебавшись, я принялся медленно расстегивать рубашку.

– Оставь ее, – продолжала распоряжаться Алка, – здесь прохладно. Сними только брюки и трусы.

Мне стало неловко под ее пристальным взглядом.

– А сама ты почему не раздеваешься? – проворчал я.

– Мне это недолго сделать, – ухмыльнулась Алка и быстро стянула с себя трусы. Затем она задрала школьную юбку и легла на кровать, сдвинув ноги.

Мелкая дрожь пробежала по моему телу. Не в силах пошевелиться, я уставился на маленький бугорок внизу живота, поросший редкими, короткими волосками.

– Ну, чего ты застыл? – сердито прошипела Алка, – снимай трусы.

Стягивая непослушными руками нижнее белье, я запутался в резинке и чуть не упал на пол.

– Теперь ложись на меня, – донесся, словно издалека, до моего слуха Алкин голос.

Я с трудом разместил свое одеревеневшее тело поверх Алкиного. С минуту мы неподвижно лежали друг на друге, как два полена в поленнице у деревенской бани.

– Ну, чего ты? – нетерпеливо дернулась подо мной Алка, – начинай!

– Я не могу, – дрожащим голосом простонал я и отвернул лицо в сторону.

Несколько секунд Алка молчала. Затем она неожиданно пихнула меня кулаками в грудь.

– Вставай! – резко скомандовала она, – пошли отсюда. Мне домой пора.

После этого случая во мне поселился животный страх перед общением с представительницами слабого пола. Всякий раз, когда мне доводилось оставаться наедине с девчонкой, сердце мое сжималось, дыхание учащалось, а тело покрывалось испариной. Я начинал краснеть, бледнеть, заикаться и молоть такую чушь, от которой позднее самому становилось стыдно. Избавиться от этого комплекса неполноценности я смог лишь в шестнадцать лет. И помогла мне в этом подруга моей старшей сестры.

Мои родители – геологи и, сколько я себя помню, они большую часть года находились вне дома, оставляя нас с сестрой на попечении бабушки. Я очень был привязан к моей сестре Татьяне. Она старше меня на три года и, когда бабушка умерла, во многом заменила мне мать. Пока я был маленьким, она постоянно брала меня с собой, идя гулять с подругами. Когда я повзрослел, эти совместные походы стали реже. Однако в то памятное утро Таня сама предложила мне поехать на дачу к ее подруге. Звали подругу Маргарита, или, коротко, Рита. С моей сестрой они учились в одной школе с первого класса и в течение всех школьных лет были, что называется, "закадычными" подругами. После окончания школы их пути разошлись (Таня поступила в строительный институт, а Рита – в медицинский), однако они продолжали перезваниваться и, время от времени, проводить вместе уикенды.

Дача находилась недалеко от города, в горах. Рядом протекала небольшая речушка, по берегам которой раскинулись зеленые лужайки. Дачный участок располагался на склоне горы и имел вытянутую форму. Нижняя его часть выходила к берегу реки, а верхняя примыкала к проселочной дороге. Там же, у дороги размещался, сбитый из фанерных щитов, дачный домик. Дом состоял из двух небольших комнат, кухни и веранды.

Как только мы добрались до дачи, девушки облачились в купальные костюмы и ушли загорать на берег реки. Меня же отправили собирать малину. После обеда они играли в бадминтон на лужайке, а я полол овощные грядки и обрезал сухие ветки на яблонях. Я догадался, с какой целью меня взяли на дачу, но не возроптал. Просьба сестры для меня являлась таким же приказом, как для рядового солдата просьба генерала.

Вечером все собрались в доме. Стали думать, что приготовить на ужин. Девушки днем нашли у речки несколько грибов, поэтому решено было приготовить овощное рагу с грибами. Моя сестра изумительно готовит. Естественно, функции шеф-повара она взяла на себя. Мы с Ритой лишь исполняли ее указания. Примерно через час чугунный казан, источающий ароматы изысканного блюда, был торжественно водружен в центр кухонного стола. Мы с Таней схватились за ложки.

– Погодите! – остановила нас Рита.

Мы вопросительно уставились на нее.

– Под такую закуску не грех и ...., – девушка щелкнула себя пальцем по горлу.

– У тебя что-то есть? – удивилась Таня.

– А как же! – Таня открыла крышку погреба, – отец хранит здесь несметные запасы отличного яблочного вина собственного приготовления.

Через полминуты Рита уже вылезала из погреба, держа над головой покрытую пылью бутылку. Она разлила в граненные стаканы янтарного цвета жидкость и торжественно выдохнула:

– За здоровье!

Вино, действительно, оказалось очень вкусным. Я сделал два больших глотка и почувствовал приятное жжение в желудке. Спустя пару минут, легкий, будоражащий туман начал обволакивать мое сознание. Мне отчего-то сделалось смешно и весело. Я принялся рассказывать девушкам истории из моей школьной жизни, казавшиеся мне в тот момент очень забавными. Однако, кроме меня, над ними почему-то никто не смеялся. Напротив, Таня строго взглянула на меня и, взяв мой стакан, разлила его содержимое поровну себе и Рите.

– Пожалуй, тебе хватит, – заключила она тоном, не терпящим возражений.

Я скорчил обиженную физиономию и уткнулся в тарелку с овощным рагу. Девушки продолжили беседу, не спеша потягивая из стаканов яблочное вино.

Покончив с ужином, я вытащил из старого шкафа первую, попавшуюся мне книгу, и ушел в соседнюю комнату. В углу комнаты стояла кровать. Рядом с ней размещался стол, а на столе – древняя лампа с матерчатым абажуром. Я включил лампу, лег на кровать и углубился в чтение. Книга оказалась неинтересной, и вскоре я почувствовал, как веки мои стали тяжелеть, а глаза слипаться. Через открытую дверь до моего слуха доносился разговор девушек. Говорили они достаточно громко, поэтому, даже засыпая, я смог уловить несколько фраз:

– Нет, хватит. Одной бутылки вполне достаточно, – звучал голос сестры.

– Вино же сухое, слабое, – возражала ей Рита, – завтра никуда идти не надо. Отоспимся.

Послышался стук крышки погреба.

– Ты как хочешь, а я достану еще бутылку.

Больше я уже ничего не услышал. Глаза мои сомкнулись, и я погрузился в сон столь крепкий, какой может быть только у здорового, молодого организма на свежем воздухе после дня физической работы и выпитых ста граммов домашнего вина.

Проснулся я от того, что кто-то усиленно тряс меня за плечо.

– Что?! Что такое?! – вскрикнул я сквозь сон.

– Тише! Не кричи! Сестру разбудишь, – шепнула мне в самое ухо Рита, – встань на минуту. Я постель расправлю.

Я послушно поднялся с кровати. Рита быстрыми движениями скинула покрывало и стала расстилать принесенное с собой постельное белье. Тело ее прикрывала тонкая ночная рубашка с глубоким вырезом. Когда Рита наклонялась, сквозь вырез мне была видна небольшая, но аккуратная грудь с темно-коричневыми сосками.

– Раздевайся и ложись, – распорядилась Рита, покончив с постелью.

Я быстро скинул с себя одежду и юркнул под одеяло. Рита, тем временем, продолжала стоять у кровати, не спуская с меня внимательного взгляда.

– В той комнате очень холодно, – простонала она жалобно, – я вся продрогла. Можно я с тобой полежу, пока не согреюсь?

У меня перехватило дыхание и я, словно мумия, застыл под одеялом, не в силах произнести ни звука. Рита, кажется, и не ждала от меня ответа. Она выключила лампу и, откинув край одеяла, улеглась рядом со мной. С минуту мы лежали в полной тишине. Тело мое напряглось, а чувства обострились многократно. Я не только слышал дыхание Риты, но и ясно ощущал биение ее сердца. Я чувствовал, как невидимые волны, источаемые ее телом, проходят сквозь меня, заставляя мои мышцы судорожно сжиматься вопреки желанию.

– Ты дрожишь? Тебе тоже холодно? – прошептала Рита, – обними меня. Тогда мы быстрее согреемся.

Она взяла мою руку, положила на свое плечо и прижалась ко мне всем телом. Я почувствовал на губах теплую влажность ее рта. Ритина нога проскользнула между моими, после чего ее бугорок, поросший жесткими волосками, начал страстно тереться о мое бедро. В следующее мгновение я ощутил мощный прилив энергии в паху. Резким движением я сорвал с себя нижнюю одежду, ставшей помехой для любви...

После той летней ночи на даче, мы стали встречаться с Ритой регулярно. Встречи наши проходили обычно раз или два в неделю на квартире у Риты, когда ее родители были на работе. Постепенно я привык к нашим свиданиям, и они превратились для меня в столь же обычные события, как походы с друзьями в кино или на каток. Никакие чувства, кроме желания удовлетворить физиологические потребности организма, не связывали нас с Ритой. Мы даже не целовались при встречах и расставаниях. Мы походили на супругов, проживших вместе долгие годы и растерявших за это время страсть и пылкость чувств, когда-то связавших их в единую семью.

Так продолжалось около полугода, до тех пор, когда однажды, при расставании после очередного свидания, Рита неожиданно заявила:

– Это была наша последняя встреча с тобой.

Я вытаращил на нее удивленные глаза.

– Почему?

– Потому что я выхожу замуж, – спокойно, как бы между прочим, ответила девушка.

Далее она рассказала, что ей сделал предложение мужчина намного старше ее по возрасту. Рита долго думала, сомневалась и, в конце концов, дала свое согласие. Решающим фактором, повлиявшим на ее решение, была должность, занимаемая ее будущим мужем. (Если сейчас значимость человека определяется толщиной его кошелька, то в советское время она зависела в основном от занимаемой должности.) Ритин избранник занимал кресло министра в республиканском правительстве.

– Но, если мы встречались втайне от твоих родителей, то почему бы нам не продолжить эту практику втайне от твоего супруга? – взмолился я.

Рита ласково взъерошила мои волосы.

– Нет. Я не стану ради этого рисковать своим положением светской дамы, – улыбнулась она и, после короткой паузы, добавила, – по крайней мере, в первые полгода замужества.

Вероятно, на моем лице отобразилось горькое сожаление по поводу нашей разлуки, потому что Рита вновь коснулась моих волос.

– Не расстраивайся, – проговорила она голосом матери, успокаивающей плачущего ребенка, – хочешь, я познакомлю тебя со своей подругой? Она живет одна в собственной квартире. У нее сейчас никого нет. Правда..., – девушка смущенно улыбнулась, – она старше тебя на девять лет, – Рита взяла карандаш и на клочке бумаги написала номер телефона, – вот, – протянула она мне бумагу, – позвони ей. Она о тебе знает. Зовут ее Надя.

Надя оказалась женщиной с бесцветными, невыразительными глазами, короткими и не очень прямыми ногами и фигурой, склонной к полноте. Пожалуй, единственным ее достоинством была грудь. Таких размеров грудь я видел лишь позже на фотографиях в порнографических журналах. Но груди порнокрасавиц, в большинстве своем, искусственные, напичканные силиконом. Надина грудь была натуральной. Подобно двуглавой горной вершине, она величественно возвышалась на ее теле, своим мерным покачиванием привлекая пристальное внимание встречных мужчин. Часто в кровати я, словно годовалый ребенок, заполучивший новую игрушку, развлекался с Надиной грудью, то сжимая и теребя ее, то нежно целуя и покусывая.

С Надей мы встречались недолго, месяца три или четыре. Затем я сошелся с ее двоюродной сестрой, с которой случайно (а может быть и не случайно) познакомился у Нади. После окончания школы, я поступил в институт и стал встречаться с молодой преподавательницей, которая вела у нас лабораторные занятия. Примерно в то же время мне позвонила Рита, и мы возобновили с ней тайные свидания.

Помимо этих и нескольких других постоянных привязанностей, у меня случались множество коротких, эпизодических встреч. Их сценарии, разнясь между собой началом и своим развитием, тем не менее, имели один и тот же неизменный конец – постель и последующее скорое расставание. Мои друзья и однокурсники завидовали моей популярности среди девушек. Завидовали той легкости, с которой мне удавалось добиваться их расположения. Завидовали моим многочисленным амурным победам. Они завидовали мне, а я завидовал им. Завидовал даже тем из них, кто не встречался с девушками, а лишь мечтал о них, бросая украдкой на дам своего сердца взгляды то отчаяния, то надежды. Их души, наполненные прекрасными чувствами, горели ярким, всепоглощающим пламенем, в то время как моя душа, представляла собой кусок льда. Я заводил все новые и новые знакомства в надежде найти ту, которая смогла бы растопить мою душу, смогла бы зажечь в ней огонь любви. Я походил на человека, очутившегося в огромной цветочной оранжерее, полной цветов изумительной красоты. Но лишь один из этих цветов источает нежный, живящий аромат. Остальные же, оставаясь внешне привлекательными, не в состоянии одарить человека своим благоуханием. В отчаянном стремлении найти этот единственный цветок, человек срывает первые, попавшиеся на его пути цветы, и подносит их к лицу. Однако, убедившись в отсутствии аромата, он бросает их на землю и устремляется к следующим.