Текст книги "Рассказы извозчика. Грустные, смешные и сексуальные(СИ)"

Автор книги: Борис Чурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

На своем пути к заветному цветку я сорвал и выбросил прочь не один десяток ни в чем не повинных растений. Путь мой был тернист и долог. Случались моменты, когда после очередной неудачи, меня охватывало отчаяние. Мне казалось, что я всю жизнь обречен лишь удовлетворять свою плотскую страсть, что сердцу моему никогда не суждено забиться учащенно при случайном касании любимой руки или звуке родного голоса. Постепенно мной стало овладевать чувство собственной неполноценности. Я ощущал себя инвалидом с ампутированной душой. Это чувство угнетало и озлобляло меня. Я начал замечать, что становлюсь по отношению к женщинам бесчувственным, холодным циником, способным порой даже на грубость.

И вот, в то время, когда, казалось, уже ничто не могло спасти меня от скатывания в мрачную пропасть женоненавистничества, я встретил Айгуль. (В переводе с казахского, это имя означает Лунный цветок.) Случилось это жарким летним днем. Шел последний экзамен летней сессии. Я стоял у двери аудитории, где проходил экзамен, и нервно листал тетрадь с конспектами лекций. Вдруг я ощутил непреодолимое желание оторвать взгляд от тетради и обратить свой взор в сторону темного зева институтского коридора, откуда доносился звонкий стук женских каблучков. Я повернул голову и, в следующий миг почувствовал, как екнуло мое сердце. Я увидел Ее. Она шла по широкому коридору легкой, парящей походкой сказочной феи. Ее стройные ноги, слегка прикрытые вверху коротенькой юбкой, едва касались пола. Огромные, карие глаза светились завораживающим блеском, а от неповторимой улыбки чуть широковатого, а ля Джулия Робертс, рта невозможно было оторвать взгляда.

Она приветливо помахала мне рукой, и я ответил ей неуверенным взмахом. В следующий момент она смутилась и потупила взор. Я обернулся и увидел рядом с собой хохочущую Заурешку Косанову. Догадавшись о своей оплошности, я, неожиданно для себя, сделался пунцовым. Тем временем, Заурешка вышла навстречу девушке, они обнялись и, весело щебеча, отошли к окну. Я вновь склонил голову над конспектами, но строчки расплывались у меня перед глазами, а слух мой старательно пытался уловить слова, изредка доносящиеся от окна.

Подошла моя очередь заходить в аудиторию. Взяв экзаменационный билет со стола преподавателя, я прошел в конец комнаты. Вопросы в билете оказались несложными. Я неплохо знал этот материал, однако потребовалось несколько минут прежде, чем я смог сосредоточить свое внимание на вопросах. Мысли мои то и дело возвращались в коридор, где у окна осталась стоять прекрасная незнакомка.

Когда я уже заканчивал подготовку к ответу, в аудиторию зашла Заурешка. Взяв билет, она села за соседний от меня стол. Я тут же наклонился к ней.

– Зауре, кто та девушка? – прошептал я.

Заурешка тупо уставилась на меня.

– Ну, та девушка, с которой ты разговаривала в коридоре, – пояснил я.

Заурешка сердито сдвинула брови.

– Отстань, – буркнула она, однако, смиловостевшись, добавила, – потом.

Преподаватель, выслушав мой ответ, разочарованно скривил губы.

– Я ожидал от вас, Евгений, более интересного ответа.

Он вздохнул и поставил в зачетку "хорошо".

Выйдя из аудитории, я первым делом бросил взгляд в сторону окна. Девушка стояла, облокотившись о подоконник, и, не спеша, листала иллюстрированный журнал. Я постарался смешаться с толпой однокурсников и оттуда, как из засады, внимательно наблюдал за ней. Через полчаса в коридор вышла Зауре и быстрым шагом прошла к окну. Из своего укрытия я видел, как незнакомка обняла Заурешку и чмокнула ее в щеку. После этого девушки перешли на шепот. Несколько раз они бросали взгляды в мою сторону, отчего сердце мое начинало бешено колотиться в груди. Неожиданно Зауре повернулась ко мне и помахала рукой. Дыхание мое перехватило, будто кто-то врезал мне кулаком под дых. На негнущихся ногах я приблизился к девушкам.

– Женя, разреши представить тебе свою подругу, – нарочито торжественно произнесла Заурешка, указывая на незнакомку.

– Айгуль, – грудной, бархатный голос девушки прозвучал в моих ушах райской песней.

Она протянула мне руку. Ладонь ее оказалась сухой и теплой. Я слегка сжал ее в своей горячей руке и вдруг почувствовал, как через скрепленные руки, словно по проводам, в наши тела проникают, текущие во встречных направлениях, невидимые потоки энергии. Ощущение это было почти физическое, и я, затаив дыхание, замер на месте, боясь нарушить этот процесс. Несколько секунд я и Айгуль стояли молча, глядя друг другу в глаза, пока до нашего слуха не донесся Заурешкин голос:

– Женя, мы с Айгуль собираемся отметить в кафе окончание четвертого курса. Не хочешь пойти с нами?

Я очнулся, словно от сна, и смущенно потупил взор.

– Я бы с удовольствием, но у меня с собой почти нет денег. Если вы подождете меня с полчаса, то я смотаюсь домой за деньгами.

– О деньгах не беспокойся, – Заурешка хлопнула меня по плечу, – я пригласила, значит, мне угощать.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление. В институт я поступил в 1989 году, еще при СССР и социализме. Конечно, и в то время существовало имущественное неравенство между различными слоями населения, но оно было невелико или, во всяком случае, не бросалось в глаза. За прошедшие, со времени моего поступления в институт, четыре года это неравенство выросло до неприличных размеров. Одни беднели, другие, особенно те, кто оказался возле правительственной кормушки, наживал несметные состояния. Та же Заурешка Косанова, чей отец занимал высокий пост в республиканском руководстве, проживала в собственной двухкомнатной квартире, которую высокопоставленный папаша презентовал ей в день ее совершеннолетия. На занятия в институт Заурешка ездила на личном автотранспорте, также подаренным ей чадолюбивым отцом. Летние каникулы Зауре проводила на заграничных пляжах. Я же к пятому курсу института продолжал жить в трехкомнатной "хрущевке" вместе с родителями и сестрой. Более того, в нашем семействе произошло прибавление. Полгода назад моя сестра ушла от мужа и теперь жила в отчем доме вместе с годовалым сынишкой. Родители мои по-прежнему работали геологами и по-прежнему большую часть года проводили в поле. Каждый месяц они регулярно посылали нам с сестрой деньги, которых, однако, едва хватало на жизнь. Время от времени мне удавалось подрабатывать, выполняя контрольные и курсовые работы для студентов-заочников. Но эти деньги, естественно, не могли существенно влиять на наш семейный бюджет.

Приглашение Зауре пойти в кафе застало меня врасплох. Я судорожно стал прикидывать в уме, сколько денег осталось в бабушкиной шкатулке, где мы с сестрой хранили наши сбережения, и какую часть из них я мог потратить, чтобы дотянуть до перевода денег от родителей. Поэтому я с облегчением вздохнул, узнав, что платить за предстоящее развлечение мне не придется. Впрочем, Заурешка тут же раскрыла секрет своей щедрости. Склонившись к моему уху, она прошептала:

– Женя, предложи Серику пойти с нами.

На курсе давно было известно, что Зауре "сохнет" по Серику Оспанову. Знал об этом, конечно, и сам Серик. Однако, обладая недюжинными актерскими способностями, ему до сих пор удавалось изображать полную неосведомленность о пылкой страсти своей однокурсницы. С Сериком мы были близкими приятелями, поэтому, понимающе подмигнув Заурешке, я тут же подошел к Оспанову и, отведя в сторону, без обиняков объяснил ситуацию. По выражению лица моего приятеля было видно, что его терзают сомнения. С одной стороны, ему совсем не хотелось проводить время в компании Зауре, но, с другой, его явно прельщала мысль выпить на дармовщинку. В конце концов, тяга к Зеленому змию пересилила остальные чувства, и мы весело зашагали к поджидавшим нас девушкам.

За столом летнего кафе было шумно и весело. Приняв с ходу на грудь два фужера вина, Серик поймал кураж. Забавные истории из его жизни и жизни его знакомых сыпались, как из рога изобилия. Я, по мере возможности, тоже старался поддерживать беседу, однако основное мое внимание было приковано к Айгуль. Я не пропускал ни единого ее слова, ни единой реплики. Я не сводил глаз с ее лица, ее шеи, плеч и рук, отслеживая каждое их движение. Украдкой я старался разговорить девушку, чтобы узнать как можно больше о ней. Выяснилось, что она приехала домой на каникулы из канадского города Торонто, где училась в местном университете. Учебу оплачивал отец. (Из этого факта я сделал вывод, что родители Айгуль – люди состоятельные.) В этом году она закончила третий курс. Еще я узнал, что в Торонто проживает много выходцев из бывшего Союза. Айгуль подружилась с тремя русскими девушками, студентками университета. Все свободное время девушки проводят вместе, хотя время это выпадает не часто. Заниматься приходиться очень много.

– Знаешь, чего мне больше всего не хватает там, в Торонто? – неожиданно спросила Айгуль.

Я в ответ пожал плечами.

– Больше всего мне не хватает там наших гор, – грустно улыбнулась девушка.

– Горы?! – бесцеремонно встрял в наш разговор Серик. К этому времени он уже изрядно накачался, и язык его стал заплетаться, – прекрасная идея! Давайте завтра поедем в горы, на Медео.

– В самом деле, давайте поедем! – Айгуль в восторге захлопала в ладоши и вопросительно посмотрела на меня.

– С удовольствием! – живо согласился я.

– Тогда встречаемся завтра в десять на автобусной остановке у гостиницы "Казахстан", – начальственным голосом распорядился Серик и вылил остатки вина в свой фужер.

– А сейчас, по домам, – Зауре решительно поднялась из-за стола, – кое-кому необходимо успеть выспаться к завтрашнему утру. Серик, ты меня проводишь до дома? – обратилась она к нашему тамаде.

Серик торопливо опрокинул содержимое фужера в рот и, выйдя из-за стола, церемонно предложил Зауре руку. Заметив, что Айгуль тоже поднимается со своего места, я осторожно тронул ее за плечо:

– Можно мне проводить тебя?

В ответ девушка наградила меня благодарной улыбкой.

Айгуль жила в районе города, прозванного в народе "компотом". Причиной тому явились названия расположенных здесь улиц. Грушевая, Вишневая, Яблочная, Садовая – вот далеко не весь перечень названий улиц, побудивших какого-то остряка придумать столь необычное название городскому району. Находясь недалеко от административного центра города, "компот", по характеру своей застройки, тем не менее, резко отличался от центральных кварталов. Здесь нет шумных улиц и нет высотных зданий. Лишь одноэтажные дома утопают здесь в зелени приусадебных фруктовых садов. В последние годы этот район облюбовали люди с толстыми кошельками. И теперь то тут, то там, на месте старых каркасно-камышитовых домов, стали возникать двух-трехэтажные особняки, обнесенные высокими бетонными заборами. В одном из таких особняков жила Айгуль. Когда мы остановились возле широких ворот, сквозь металлические прутья я увидел массивное строение с широкой верандой и подземным гаражом.

– До завтра, – Айгуль протянула мне руку.

Я осторожно взял ее ладонь и опять, как утром, почувствовал мощный поток энергии, пронизывающий мое тело. Несколько мгновений мы стояли неподвижно, прислушиваясь к нашим ощущениям. Затем Айгуль аккуратно потянула свою руку назад.

– Завтра в десять на остановке, – улыбнулась она.

На автобусную остановку у гостиницы «Казахстан» я примчался без двадцати минут десять. Бросая взгляды по сторонам, я принялся мерить шагами площадку у остановки автобуса. Кажется, я мешал пассажирам выходить и садиться в автобус. Кажется, несколько раз меня чувствительно пихнули в бок и отпустили в мой адрес пару нелестных характеристик. Ничего этого я не замечал. Я поглядывал на часы и клял стрелки за медлительность их хода. Прошло минут десять или пятнадцать, когда я вдруг почувствовал спиной чей-то взгляд. Я тут же обернулся и увидел Айгуль. Она шла по тротуару со спортивной сумкой на плече и неотрывно смотрела на меня. При виде ее хрупкой, стройной фигуры, сердце мое захлестнуло волной теплоты и нежности. В горле у меня запершило, а глаза покрыло влажной пеленой. С трудом поборов волнение, я двинулся навстречу девушке. Мы устроились на скамье недалеко от автобусной остановки и стали ждать наших друзей. Прошло полчаса, но никто не объявился. После короткого совещания мы решили позвонить Зауре, и Айгуль направилась к телефонному автомату. Через пару минут она вернулась и с улыбкой махнула рукой.

– Они не придут.

– Почему? – удивился я, совсем, однако, не огорчаясь этому известию.

– Серик сказал, что у него болит голова после вчерашней выпивки. Поэтому ехать в горы он не может. Зауре расстроилась и тоже решила остаться дома, – Айгуль кинула взгляд на дорогу, – автобус подходит! Бежим, иначе опоздаем.

Ото льда высокогорного катка "Медео" тянуло прохладой, но и она не могла спасти от летнего зноя. Многие катающиеся сняли верхнюю одежду, подставляя свои тела яркому, горному солнцу. Мы с Айгуль последовали их примеру.

Катясь по кругу рядом с Айгуль, я украдкой разглядывал ее тело. Мне довелось видеть немало женских тел. Некоторые из них были красивыми и даже очень красивыми. Но таких идеальных форм, как у Айгуль, я не встречал ни разу. Вскоре я заметил, что ни я один придерживаюсь такого мнения. Не раз и не два мне приходилось ловить взгляды проезжающих мимо мужчин, с нескрываемым восхищением рассматривающих мою партнершу.

В обед мы с Айгуль перекусили в кафе, а затем, в поисках цветов, поднялись на ближайший горный склон. Из сорванных цветов Айгуль сплела себе пышный венок. Стоя в купальнике по колено в густой траве, с венком из ярких горных цветов на голове, Айгуль походила на загадочную куприновскую дикарку Олесю.

– Как мне такое украшение? – с игривой улыбкой девушка задрала руки, чтобы поправить венок.

Не отрывая восхищенного взгляда от ее лица, я медленно подошел к Айгуль, обнял за талию и попытался притянуть к себе. С той же игривой улыбкой на губах девушка ловко вывернулась из моих рук и погрозила мне пальчиком.

Вскоре мы вернулись на каток. Айгуль оставила на голове свой цветочный наряд и теперь не только мужчины, но и женщины стали поворачивать головы в ее сторону. Мы пробыли на катке до самого его закрытия и в город вернулись, когда уже смеркалось. Я проводил Айгуль до ее дома, и мы договорились встретиться на следующий день в кафе-мороженое.

Когда, поздно вечером, я вернулся домой, сестра огорошила меня новостью. Звонили родители. Они ждут моего приезда к ним. Дело в том, что последние три года, начиная с первого курса института, каждые два летних месяца я работал в геологической партии вместе с моими родителями. Ездил я туда с удовольствием. Причин тому было несколько. Во-первых, мне нравилась физическая работа на свежем воздухе, нравились простые и открытые отношения в коллективе, где работали отец и мать. Меня прельщала возможность заработать немного денег с тем, чтобы купить себе что-нибудь из вещей, а также возможность попрактиковаться в моей будущей специальности (я пошел по стопам родителей, выбрав профессию геолога). Тем летом, однако, моя поездка оказалась под вопросом. Объем работ в геологическом управлении, где работали отец с матерью, резко сократился. Зимой по управлению прокатилась волна увольнений. Поэтому в этом году я не очень не рассчитывал поехать в партию. После же знакомства с Айгуль, я вообще не хотел уезжать из города и молил Бога, чтобы в управлении по-прежнему не было работы. Но, видимо, Бог не услышал мои молитвы. Вакансия в партии для меня нашлась, и я должен был срочно выезжать к месту работы. Меня охватило отчаяние. Я разрывался между желанием быть рядом с Айгуль и моими обязанностями мужчины-добытчика, первого помощника главы семейства. После долгих и мучительных размышлений, чувство долга все же взяло вверх, и я решил ехать.

С тяжелым камнем на сердце подходил я вечером следующего дня к кафе-мороженому. Не успел я занять место за свободным столиком, как увидел Айгуль, торопливо переходящую улицу. Заметив меня, девушка махнула рукой, и лицо ее озарилось радостной улыбкой. Я тоже попытался растянуть губы, но, видимо, попытка моя окончилась неудачей, потому что, как только Айгуль села рядом со мной за стол, она тут же спросила:

– Что-нибудь случилось? Почему ты грустный?

Весь день я готовил речь, в которой собирался объяснить Айгуль необходимость своего отъезда. Но ее неожиданный вопрос застал меня врасплох. Подготовленный план разговора моментально улетучился из головы. Я начал что-то сбивчиво лепетать, заикаться, перескакивать с одной мысли на другую. Окончательно запутавшись, я поспешил закончить свое повествование и чуть слышно промямлил:

– К сожалению, сегодня мы видимся в последний раз. Завтра мне надо уезжать.

Несколько секунд Айгуль пытливо всматривалась мне в глаза.

– Насколько я тебя поняла, – заговорила она вкрадчиво, – вся проблема в деньгах. Тебе необходимо заработать какую-то сумму? Так?

Я в ответ молча кивнул головой.

– Но почему для этого надо ехать куда-то в степь? Разве нельзя заработать эти деньги здесь, в городе? – недоуменно вскинула брови девушка.

Я грустно улыбнулся и развел руки в стороны.

– Там, в степи двести долларов в месяц мне гарантированны. А найти временную работу с такой оплатой в городе весьма проблематично.

– Подожди! – Айгуль схватила меня за руку, – у тебя есть водительские права?

– Есть, – растерянно пожал я плечами.

Глаза Айгуль блеснули радостным огнем.

– Сегодня я разговаривала по телефону с Заурешкой, и она, между прочим, сообщила, что не смогла утром съездить на базар. Ее автомобиль сломался, а водитель служебной машины ее отца опять запил. Дядя Заир, Заурешкин отец, решил уволить этого водителя. Если хочешь, я позвоню дяде Заиру насчет твоей кандидатуры.

– А какой там оклад? – оживился я.

– Сейчас узнаю, – Айгуль поднялась с места, – кстати, как твоя фамилия?

– Решетов, – выпалил я.

Айгуль кивнула головой и направилась к телефонной будке, расположенной по соседству от кафе. Опустив монету, она набрала номер. Я внимательно следил за ее лицом, пытаясь по его выражению догадаться о результатах переговоров. Однако это оказалось не легкой задачей. Улыбки на лице Айгуль чередовались то с озабоченным вниманием, то с удивленным взлетом бровей, то с хмурой складкой на переносице. Лишь когда Айгуль, вынув из сумочки записную книжку, принялась что-то быстро в ней записывать, у меня появилась надежда на благополучный исход дела. Закончив запись, Айгуль с улыбкой произнесла еще несколько слов и повесила трубку. К столику она возвращалась с видом полководца, только что разгромившего армию численно-превосходящего противника.

– Вот! – с гордостью протянула она мне лист бумаги, вырванный из записной книжки, это адрес гаража. В понедельник подходи туда к восьми часам.

– А насчет оклада ты спросила? – нетерпеливо заерзал я на стуле.

– Триста долларов, – небрежно махнула рукой Айгуль.

– Остаюсь!

Взрыв эмоций требовал выхода, и я с такой силой хлопнул по столу ладонью, что, сидящие по соседству от нас посетители кафе, повернули головы в нашу сторону. Не обращая на них внимания, я взял руку Айгуль и поднес ее к своим губам. Несколько раз я с жадностью поцеловал смуглую, нежную кожу. Айгуль не убрала руки. Более того, она поднесла к моему лицу свободную руку, и пальчики ее нежно коснулись моей щеки.

Это был чудесный вечер. Тесня летний зной, с гор сбегали потоки прохлады и свежести. Шум дневной суеты утих, уступив место ночной тишине. Вокруг царила торжественная умиротворенность. Мы сидели за столом кафе, взявшись за руки, и тихо беседовали. Я попросил Айгуль рассказать о себе, и она охотно откликнулась на мою просьбу. Как я и предполагал, семья Айгуль была довольно зажиточной. Ее отец в советское время сумел достичь высокой должности в республиканском руководстве. Позднее, в пору социально-экономической перестройки общества, он сколотил немалый капитал и организовал несколько коммерческих фирм. Но, если в служебных и предпринимательских делах отцу Айгуль сопутствовал успех, то семейное счастье ему изменило. Его первенец, старший брат Айгуль, с самого рождения страдал неизлечимой болезнью и умер в девятилетнем возрасте. Спустя три года, погибла в автокатастрофе жена, оставив на попечении мужа двух дочерей-близнецов, Айгуль и Шолпан, которым в ту пору исполнилось лишь семь лет.

– Ты сказала, что вы с сестрой близнецы. Значит, вы очень похожи друг на друга? – поинтересовался я, впервые услышав о существовании у Айгуль сестры.

Девушка потупила взор.

– Не совсем так, – нахмурила она брови, – до тринадцати лет мы, действительно, были здорово похожи. Нас даже отец часто путал. Но потом..., – Айгуль тяжело вздохнула, – потом Шолпан заболела.

Я вопросительно посмотрел на свою собеседницу. Айгуль снова вздохнула.

– В тринадцатилетнем возрасте Шолпан поехала погостить к нашим родственникам в Семипалатинскую область. Не известно что там случилось..., короче, после этого, у нее на лице выступили прыщи. Не обычные мелкие, а крупные красные бляшки. Они покрыли все лицо, изменив его до неузнаваемости. Никакие мази, никакие лекарства не помогали. Несколько раз Шолпан делали переливание крови, но это лишь на время притупляло болезнь. Затем она разрасталась с новой силой. Поначалу врачи утверждали, что болезнь пройдет сама собой с окончанием периода полового созревания. Но время шло, а болезнь оставалась. Врачи беспомощно разводили руками. Несколько раз отец возил Шолпан в Москву, а два года назад они даже ездили в Германию, к знаменитому профессору. Шола неделю пролежала у него в клинике на обследовании. После этого профессор заявил, что готов вылечить ее с помощью гормональных средств, однако не может дать гарантий, что эти препараты не вызовут побочных явлений. Шолу, к примеру, может разнести вширь, как бочку или, того хуже, на ее лице появится мужская растительность.

Айгуль сделала паузу и потом нерешительно добавила:

– Правда, этот немецкий светила порекомендовал попробовать еще один способ лечения. Но опять без определенных гарантий.

– Какой способ? – мне стало любопытно.

– Довольно простой способ, – смутилась девушка, – родить ребенка.

Громкий смех непроизвольно вырвался у меня из груди. Айгуль бросила на меня укоризненный взгляд, и я тут же поперхнулся.

– Извини, но это прозвучало так неожиданно..., – пролепетал я и, пытаясь загладить свою вину, тут же спросил, – а, в самом деле, почему бы твоей сестре не попробовать этот способ лечения?

– Я ей тоже советовала родить. Но..., – Айгуль сокрушенно покачала головой, – найти отца для ребенка оказалось большой проблемой. Во-первых, Шола почти не выходит из дома. С началом болезни, она стала стесняться своей внешности. Бросила школу и сдавала экзамены экстерном. В институт она вообще не стала поступать. А во-вторых, сестра заявила, что не собирается иметь ребенка от первого встречного мужика. Я находила для нее несколько кандидатур, но ни один из них ей не понравился.

Неожиданно фонари, освещавшие площадку кафе, несколько раз мигнув, потухли.

– Кафе закрывается, – грустно улыбнулась Айгуль.

Покинув гостеприимное место, мы побрели по тихим городским улицам в сторону "компота".

– А теперь ты расскажи о себе, – попросила Айгуль.

– Что же мне рассказывать? – я в растерянности захлопал глазами, – не о своих же амурных похождениях.

Поразмыслив с минуту, я начал рассказывать Айгуль о своем детстве. О родителях, которых, к сожалению, видел не часто. О бабушке, растившей детей в отсутствии родителей. И, конечно, о сестре, заменившей мне мать. Так, за разговором, мы не заметили, как подошли к дому Айгуль.

– Куда пойдем завтра? – глаза девушки поблескивали в темноте загадочным светом.

– Не знаю, – пожал я плечами, – давай созвонимся утром и решим.

Айгуль кивнула головой и протянула мне руку.

– До завтра.

Я взял девушку за руку и осторожно притянул к себе. Айгуль безропотно шагнула мне навстречу. Я обнял ее за тонкую талию, и наши губы слились в долгом поцелуе. Голова моя закружилась, когда я ощутил на лице горячее дыхание Айгуль. Телом я почувствовал упругую девичью грудь и твердые соски. Я еще крепче прижал к себе Айгуль. У меня возникло страстное желание вдавить ее тело в свое, сделать их единым целым. Когда мой набухший орган уперся в бугорок ниже живота девушки, я ощутил, как по телу Айгуль пробежала дрожь. В следующий момент она слегка оттолкнула меня и, тяжело дыша, проговорила с мольбой в голосе:

– Уже поздно. Мне надо идти.

Охваченный страстью, я вновь притянул к себе девушку.

– У меня появилась идея насчет завтра, – прошептал я срывающимся голосом, – пойдем ко мне. Я хочу познакомить тебя с сестрой.

Я знал, что завтра Таня, как обычно она поступала по субботам, поедет с сыном навещать родителей бывшего мужа, которые души не чаяли во внуке. Поэтому квартира на несколько часов будет предоставлена в мое полное распоряжение.

Айгуль низко склонила голову и чуть слышно выдохнула:

– Хорошо. Пойдем.

По тому, как были произнесены эти два слова, мне стало ясно, что Айгуль догадалась о моей маленькой хитрости, и слова ее означали гораздо больше, чем их прямой смысл. Они означали, что Айгуль любит меня, что она уверена в моей любви к ней, что она готова к нашей близости и жаждет ее не меньше, чем жажду ее я. Склонив голову, я слегка коснулся своими губами губ девушки.

На следующий день за завтраком я выпытал у Тани, что в полдень она собирается уже быть в доме родителей бывшего мужа. Я тут же позвонил Айгуль и сообщил, что буду ждать ее в одиннадцать тридцать возле ее дома. В десять тридцать я вышел из дома и помчался в магазин. Там я взял бутылку шампанского и коробку конфет. Потом прошел на цветочный базар и купил букет гвоздик. Сделав эти покупки, я сел в автобус и поехал в "компот".

За четверть часа до назначенного времени я уже вышагивал перед домом Айгуль. Ждать пришлось недолго. Через пару минут калитка скрипнула, и я увидел свою возлюбленную. В тот день Айгуль надела короткое крепдешиновое платье в мелкий горошек. При каждом дуновении ветра платье игриво вздымалось вверх, придавая видимость воздушности всей фигуре девушки. Мной охватило желание подхватить Айгуль на руки и так нести ее через весь город. Я протянул руки и сделал шаг навстречу девушке. Однако в следующий момент, видимо, догадавшись о моих намерениях, Айгуль сделала предостерегающий жест рукой. Пришлось, подавив романтичные надежды, останавливать такси и доставлять любимую женщину к месту свидания обычным способом. Через двадцать минут мы уже были у подъезда моего дома.

Когда мы поднимались по лестнице на четвертый этаж, я почувствовал, что Айгуль охватила робость. С каждым пройденным этажом шаг ее становился все медленнее, а голова опускалась все ниже. Честно сказать, я и сам волновался, но свое волнение пытался скрыть за непрерывным потоком слов. Указывая на двери, мимо которых мы проходили, я рассказывал о людях, живущих за ними, об их привычках и склонностях.

Наконец, добрались до четвертого этажа. Я достал ключ, отворил им дверь и, пропустив вперед Айгуль, громко произнес:

– Вот, здесь я и живу. Проходи и будь, как у себя дома.

Не успел я закончить традиционную фразу гостеприимства, как дверь в комнату сестры неожиданно распахнулась и в коридор вышла Татьяна. Несколько секунд длилась немая сцена. Таня таращила на Айгуль удивленные глаза, такими же глазами я смотрел на сестру, а Айгуль украдкой бросала на меня взгляды полные недоумения.

– Ты дома?! – промямлил я и, тут же спохватившись, бодро добавил, – познакомься. Это Айгуль.

Сестра с растерянной улыбкой кивнула головой. Вновь в прихожей воцарилось молчание.

– Что же мы стоим здесь?! – первой нашла выход из неловкой ситуации Таня, – проходите на кухню. Будем чай пить.

Минуты две или три за кухонным столом продолжала царить тягостная тишина, нарушаемая лишь позвякиванием посуды. Однако, постепенно, благодаря усилиям сестры, завязалась беседа. Девушки нашли интересующие их обеих темы разговора. Тане было любопытно узнать, что сейчас носят в Канаде, и вскоре на столе уже высилась кипа журналов моды. Улучшив момент, когда сестра ушла в свою комнату, проверить спящего сына, я юркнул вслед за ней.

– Ты почему дома осталась? – прошипел я ей в ухо.

– Свекор позвонил. Сказал, что у Елены Павловны (Танина свекровь) сердце прихватило. "Скорую" пришлось вызывать, – оправдывалась сестра, – а у тебя с ней, – Таня кивнула в сторону кухни, – серьезно или так...?

– Кажется, серьезно, – смущенно улыбнулся я.

– Ну, дай-то Бог, – облегченно вздохнула сестра, – а то мотаешься, как щепка в ручье от одного берега к другому. Ни к одному пристать не можешь.

Поздно вечером я проводил Айгуль домой. Прощаясь, договорились созвониться утром и решить, как нам провести воскресенье. В девятом часу утра я проснулся от настойчивой трели телефона. Схватив трубку, я услышал голос Айгуль:

– Я тебя разбудила? Да? Извини.

Голос, каким были произнесены эти слова, заставил сжаться мое сердце в предчувствии беды.

– Что-то случилось? – прохрипел я в трубку.

Несколько секунд до моего слуха доносилось лишь тяжелое дыхание Айгуль.

– Да. Случилось, – наконец заговорила она, – вчера к нам приезжал дядя Заир. Не знаю, о чем конкретно они беседовали с моим отцом. Но, когда я вернулась домой, отец тут же спросил, правда ли, что я встречаюсь с русским парнем.

Я почувствовал, с каким трудом Айгуль дались последние слова.

– И что ты ему ответила? – едва смог произнести я.

– Я рассказала все, как есть.

– А он что?

– А он..., – голос Айгуль задрожал, – а он сказал, что, если я буду с тобой встречаться, то он перестанет считать меня своей дочерью.

Из трубки донесся тихий плач.

– Айгуль, ты только не расстраивайся, – взмолился я, не в силах слышать рыдания девушки, – давай встретимся и все обсудим. Из любого трудного положения всегда есть выход. Надо лишь найти его.

Я постарался, чтобы мои слова прозвучали, как можно, более убедительно. Кажется, мне это удалось. Плач в трубке прекратился.

– Хорошо. Давай встретимся, – обрадовалась Айгуль, – завтра в десять утра у памятника Амангельды.

– Почему не сегодня? – удивился я.

– Понимаешь..., – мой слух вновь уловил всхлипывания, – отец запретил мне выходить из дома, а в понедельник..., короче, я тебе потом все объясню.

В понедельник я должен был идти наниматься на работу к Заурешкиному отцу. Однако поведение этого человека задело мое самолюбие и я, проявив гордость, решил не ехать в гараж. Гордость, рассудил я, одна из немногих ценностей безденежного человека.

Утром, в половине десятого я уже был у памятника Амангельды. Купив газету, я расположился на скамейке в тени деревьев. В номере газеты оказалась статья с журналистским расследованием финансовой аферы одного из крупнейших банков республики, и я с интересом углубился в чтение. Прошло минут пятнадцать или двадцать, когда боковым зрением я уловил две фигуры, которые приближались к моей скамье. Я поднял голову и увидел двух девушек одинакового роста, с одинаковыми фигурами и с абсолютно одинаковой походкой. Одна из них была Айгуль, а вторая, как я сразу догадался, ее сестра. Догадаться об этом не составляло труда. Все лицо девушки было покрыто красными бляшками прыщей.