Текст книги "Латинская Америка - революция и современность"
Автор книги: Борис Коваль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
У рабочих общий враг – капитал, общие интересы – освобождение от капиталистической эксплуатации, общая конечная цель – построение социализма и коммунизма. Поэтому рабочий класс объединяется не только в национальном, но и в интернациональном масштабе, его борьба носит международный характер.
Будучи естественным антиподом буржуазии, пролетариат борется не только против эксплуатации, которой сам подвергается, но и, как писал В. И. Ленин, горячо откликается на «все и всяческие случаи произвола и угнетения, насилия и злоупотребления, к каким бы классам ни относились эти случаи»{51}, защищает интересы всех трудящихся и эксплуатируемых.
Постепенно накапливая революционный опыт, рабочие все решительнее ставят вопрос о глубоких общественных преобразованиях с целью движения к социализму.
Научно-техническая революция предопределяет развитие пролетариата как класса, который все более объединяет в своих рядах не только рабочих физического груда в городе и деревне, но и низшие группы служащих, часть инженерно-технического персонала и т. п. По отношению к средствам производства, по жизненному уровню и условиям жизни эти слои оказываются практически в одинаковом или сходном положении с рабочими.
Это, разумеется, никоим образом не значит, как считают правые оппортунисты, что рабочий класс, служащие и интеллигенция полностью слились друг с другом и образуют некий «новый класс». Абсолютизация тенденции сближения служащих и интеллигенции с рабочим классом, забвение существенных различий между высшими и средними категориями служащих и пролетариатом недопустимы. Верхушка служащих (директора предприятий, управляющие и т. д.) составляют одно целое с буржуазией. Значительная часть средних служащих также противостоит рабочим, проводит на деле буржуазную политику, фактически осуществляет на производстве функции эксплуатации.
Однако если неверен правооппортунистический подход к определению новых социально-профессиональных групп пролетариата, то не менее вредны и взгляды догматиков, которые относят к пролетариату только рабочих физического труда, непосредственно производящих прибавочную стоимость. В конечном счете и первые, и вторые преуменьшают социальную роль рабочего класса: одни – за счет его растворения в непролетарской среде, другие – за счет его сужения одной группой рабочих, которая в условиях научно-технической революции относительно сокращается.
В странах Латинской Америки, Азии и Африки экономическое положение пролетариата является особенно тяжелым. В 1970–1972 гг. в развивающихся странах насчитывалось около 35–40 млн. безработных, т. е. примерно вчетверо больше, чем в странах развитого капитализма{52}. Ввиду общей экономической отсталости и зависимости стран этих континентов от империализма эксплуатация рабочих здесь чрезвычайно высока, заработная плата особенно мизерна, жилищные условия поистине невыносимы.
История международного пролетарского движения в Латинской Америке знает множество примеров боевых выступлений против эксплуатации и реакции, однако никогда прежде борьба рабочего класса не имела такого большого размаха, не приобретала такого революционного характера, как в настоящее время. Политическая жизнь латиноамериканского общества за последние два десятилетия является ярким и неоспоримым свидетельством того, что именно рабочий класс выступает ныне в роли ведущей революционной силы, в роли класса-авангарда.
Динамика революционных процессов
Рабочее и народное антиимпериалистическое движение за два десятилетия после победы Кубинской революции прошло большой и насыщенный яркими событиями путь. На новом историческом этапе революционные процессы продолжали развиваться неравномерно. И это вполне понятно, если иметь в виду объективные изменения в развитии капиталистического общества, качественные сдвиги в расстановке классовых сил, а также различную динамику субъективного фактора революционного движения в отдельных странах.
Вот почему столь важно, как неоднократно указывал В. И. Ленин, при анализе революционного движения точно определить, в какой фазе своего развития оно находится в тот или иной конкретный исторический момент. В. И. Ленин в своих работах постоянно использовал такие качественные критерии и оценки, как «подъем – спад», «прилив – отлив», «период наступления – полоса отступления», «этап перегруппировки сил» и другие, позволяющие увидеть основные тенденции классовой борьбы. При этом все эти понятия он отнюдь не абсолютизировал. «В конкретной исторической обстановке, – писал В. И. Ленин, – переплетаются элементы прошлого и будущего… Но это нисколько не мешает нам логически и исторически отделять крупные полосы развития»{53}.
Кубинская революция открыла новый исторический этап в жизни всей Латинской Америки, который завершится победой социализма в континентальном масштабе. Два десятилетия, прошедшие со дня победы героической Повстанческой армии Фиделя Кастро до победы народной революции 1979 г. в Никарагуа, были насыщены бурными и важными политическими событиями, острыми и классовыми битвами и сражениями.
Чтобы правильно оценить динамику революционных процессов в отдельных странах и в рамках всего континента, необходимо наметить общую периодизацию развития рабочего и антиимпериалистического движения за истекшие 20 лет, выявить главные тенденции классовой борьбы на разных этапах противоборства сил революции и контрреволюции. Сделать это весьма непросто по многим обстоятельствам. Периодизация собственно рабочего движения в Латинской Америке затрудняется прежде всего тем, что борьба пролетариата органически вплетается в более широкий по характеру и движущим силам исторический процесс антиимпериалистических освободительных революционных процессов. Возможны поэтому такие периоды, когда относительное снижение боевой активности пролетариата происходит в обстановке подъема студенческого или, скажем, крестьянского движения. Или, наоборот, подъем пролетарской борьбы сочетается с пассивностью других социальных слоев. Иногда, особенно во время крупных общественных поворотов, наблюдается более или менее одновременная активизация всех или большинства классовых и политических сил.
История революционных процессов последних двух десятилетий знает немало самых разнообразных примеров подобного рода. Так, в начале 60-х годов особенно энергично выступало студенчество, широкий размах приняла стачечная борьба пролетариата, но пассивнее вело себя крестьянство. В конце 60-х годов в ряде стран на первый план вышло демократическое офицерство, городские средние слои. После поражения Чилийской революции мелкая буржуазия качнулась резко вправо.
Все это ставит перед исследователем-марксистом сложную задачу выработки общей периодизации революционных процессов. Не менее трудным делом является сравнительная периодизация революционных процессов как в целом по континенту, так и в отдельных странах. Одно с другим не обязательно и неполностью совпадает. То же самое относится к характеристике общих в масштабах континента и конкретно-национальных тенденций в развитии рабочего движения. Переоценка или недооценка общих и специфических факторов может привести к массе ошибок теоретического и политического характера. Вот почему, по-видимому, бытует мнение о том, что бессмысленно делать какие-либо общие заключения на этот счет, поскольку в каждой стране классовая борьба развивается по-разному, этапы подъема и спада рабочего движения по времени не совпадают.
В самом деле, если иметь в виду лишь многообразную и противоречивую национальную специфику саму по себе, то никакой общей периодизации выработать, конечно, нельзя. Так, скажем, временное отступление левых сил после переворота 1964 г. в Бразилии по времени совпадало с подъемом антиимпериалистического движения в Перу и Панаме. Подъем рабочего движения в Мексике, Колумбии и ряде других стран в 70-х годах проходил одновременно с наступлением фашизма в Чили, Уругвае, Боливии.
Такая асинхронность на первый взгляд лишает всякого смысла любую попытку наметить общую периодизацию революционных процессов в масштабах всего континента. Но это только на первый взгляд.
Более широкий подход к анализу революционных процессов позволяет преодолеть возникающие трудности. Поскольку речь идет о выделении крупных периодов в истории революционных битв в Латинской Америке, то за главный критерий следует брать крупные социальные события, т. е. те, которые имели не только национальное, но и значение в масштабах континента и даже, более широко, международное значение.
Очевидно, что к числу таких крупных социальных сдвигов относятся прежде всего народные революционные выступления. За истекшие два десятилетия в Латинской Америке произошло семь общенациональных революций – в Перу, Панаме, Боливии, Эквадоре, Доминиканской Республике, Чили и Никарагуа. Бросается в глаза то обстоятельство, что все эти революции произошли в короткий промежуток времени – 1968–1973 гг., а затем в течение шести лет, вплоть до революции 1979 г. в Никарагуа, народных демократических выступлений общенационального масштаба не было. Имея в виду это обстоятельство, можно выделить три периода в развитии современного этапа классовой борьбы в Латинской Америке:
1) первый период был открыт победой Кубинской революции и продолжался 15 лет вплоть до поражения Чилийской революции в 1973 г.; этот период может быть определен как период всеобщего революционного натиска и реформ;
2) второй период был менее продолжителен – 1973–1978 гг.; его можно охарактеризовать как период временного и частичного отступления, период перегруппировки революционных сил;
3) третий период начался в 1979 г. с победы народной революции в Никарагуа и продолжается в настоящее время; для него характерно общее оживление антиимпериалистического движения, стачечной борьбы, активизации сил антифашистского сопротивления в Чили, Уругвае, Парагвае и других странах.
Разумеется, в рамках каждого периода можно выделить свои вехи, прежде всего с учетом многообразной национальной специфики, неравномерного хода классовой борьбы и антиимпериалистического движения в отдельных странах Латинской Америки.
Постоянно имея эти важные обстоятельства в виду, полагаем, что развитие классов и классовой борьбы до поражения Чилийской революции и после него до победы Никарагуанской революции имеет принципиальные различия как в смысле общей расстановки классовых сил на континенте, так и в смысле преобладания разных форм и задач борьбы, размаха движения, общего политического климата и т. д. Вот почему представляется целесообразным рассмотреть отдельно каждый из указанных больших периодов.
Первый период начался под непосредственным идейно-политическим воздействием победы Кубинской революции. Самые различные общественные силы – от крестьянина до буржуа – пришли в движение. По примеру кубинских повстанцев во многих странах Латинской Америки стали создаваться партизанские очаги. Революционно настроенное студенчество уходило из города в сельские районы, чтобы с оружием в руках бороться вместе с народом против реакции и империализма. Патриотическое мелкобуржуазное офицерство все решительнее выступало за установление демократической националистической власти. От пустой демагогии к реальной реформистской политике перешла правящая буржуазия.
И наконец, невиданный размах под влиянием Кубинской революции повсеместно приняло рабочее движение. Резко возросло число забастовщиков. Стачки все чаще стали принимать характер общенациональных политических выступлений. Окрепли связи рабочего класса с крестьянством и городскими средними слоями. Во многих странах по инициативе коммунистов были созданы прогрессивные крестьянские федерации, крупные профсоюзные объединения. На новую ступень поднялась борьба за единство демократических и антиимпериалистических сил.
В эти годы то в одной, то в другой стране возникала поистине революционная ситуация. В 1963 г. общенациональный кризис разразился в Бразилии. В Перу, Панаме, Боливии, Эквадоре по инициативе левого крыла армии в 1968–1970 гг. были установлены военно-националистические прогрессивные режимы. Кульминацией антиимпериалистической борьбы в первое послекубинское десятилетие стала народная Чилийская революция 1970–1973 гг., ознаменовавшая собой важную веху в истории латиноамериканского и международного революционного движения.
Если взять весь период от Кубы до Чили, то для него наряду с другими была характерна одна исключительно важная особенность общеконтинентального масштаба. Это была эпоха открытого столкновения и противоборства всех главных политических течений, каждое из которых не только выдвигало какую-либо программу или идею, но тут же спешило провести ее в жизнь, чтобы показать свою способность взять руководство общественным развитием в свои руки.
С позиций обновления и перестройки существующей системы выступили на политической арене пять основных политических течений.
1) Буржуазно-националистическое и либерально-реформистское течение в качестве главного оружия против повторения кубинского варианта выдвинуло политику определенных реформ по модернизации экономики, расширению формальной демократии, борьбе с отсталостью и бедностью. Эту линию поддерживала и администрация Дж. Кеннеди, предложившая в марте 1961 г. свой план помощи «Союз ради прогресса». Роль «приводного ремня» от националистической буржуазии к массам играли правореформистские профсоюзы, выступившие в поддержку куцых верхушечных реформ. Политическое руководство этим течением держали в своих руках буржуазные партии и националистические лидеры. Особенно активную реформистскую деятельность развернула администрация Ж. Гуларта в Бразилии (1961–1963 гг.), Э. Фрея в Чили (1964–1970 гг.), Р. Бетанкура в Венесуэле (1958–1968 гг.), X. Боша в Доминиканской Республике (1963 г.). Буржуазно-националистический реформизм привлек на свою сторону широкие слои трудящихся, пользовался поддержкой американского правительства и не без оснований претендовал на роль главной политической силы на континенте.
2) Второе течение было представлено прежде всего патриотическим офицерством. По своей политической сути оно может быть охарактеризовано как своеобразный вариант мелкобуржуазного демократизма и национализма. В ряде стран (Перу, Панама, Боливия, Эквадор, Доминиканская Республика) это течение при поддержке народа сумело на определенных этапах взять власть в свои руки и провести весьма глубокие преобразования антиолигархического и антиимпериалистического характера. При этом, однако, капиталистическая система в целом не была уничтожена. Мелкобуржуазная националистическая альтернатива на практике показала как свои прогрессивные, так и свои негативные стороны, сумев прочно укрепиться у власти лишь в Перу (до 1975 г.) и Панаме.
3) Третье течение, также в основном мелкобуржуазного происхождения, носило левоэкстремистский характер. Самой активной социальной силой этого течения являлись студенчество, часть интеллигенции и некоторые группы люмпен-пролетариата. Эти группы проводили курс на расширение партизанского движения и повсеместно немедленный переход к вооруженным формам борьбы. Такая линия содействовала популярности «новых левых», которые достаточно открыто противопоставили себя рабочему и коммунистическому движению. В ряде стран (Аргентина, Уругвай, Бразилия, Чили) левоэкстремистское течение на практике играло контрреволюционную роль и смыкалось со всякого рода неотроцкистскими и анархистскими группировками, включая так называемые «параллельные компартии», созданные при поддержке маоизма и ЦРУ.
4) Четвертое политическое течение носило военно-фашистский характер и выражало интересы самой черносотенной внутренней и внешней реакции. Поначалу оно держалось в тени, готовясь к решающей атаке с целью насильственного свержения буржуазной демократии, подавления массового рабочего и освободительного движения и фашистского «обновления» общества в интересах крупного, монополистического капитала. Первым шагом в осуществлении этих зловещих планов стал военный переворот 1964 г. в Бразилии. Решающую схватку за власть фашизм развернул спустя девять лет сначала в Чили, а затем в Уругвае и Боливии, создав в конце концов целую зону влияния в Южной Америке (Бразилия, Чили, Уругвай, Парагвай, Боливия). Военно-фашистская тенденция в 70-х годах стала главной опасностью, и против этой опасности смело и решительно выступили все прогрессивные силы, в том числе и прежде всего рабочий класс.
5) Пятое политическое течение – рабочее революционное и коммунистическое движение – вело активную политическую борьбу, организуя массы на борьбу против империализма и реакции. Революционно-пролетарское течение представляло собой самое передовое политическое движение в Латинской Америке, выражающее интересы всех трудящихся, интересы подлинного национального прогресса, интересы демократического и в перспективе социалистического переустройства жизни.
Идейно-политическая борьба этих пяти главных течений развивалась в обстановке неравномерной динамики освободительного движения в Латинской Америке. По сути дела борьба течений была борьбой за выбор путей развития на длительную перспективу. Естественно, что именно в послекубинский период эта проблема приобрела центральное значение.
Пятнадцать лет эпохи революционного натиска и сопутствующих ему реформ, на которые под давлением масс вынуждено было пойти буржуазно-либеральное крыло, составили особый этап в истории классов и классовой борьбы в Латинской Америке. Каждый месяц этого периода, в смысле обучения масс основам политической науки, богатства тактических лозунгов, сочетания парламентских и внепарламентских форм борьбы, мирных и вооруженных методов, широты охвата участников и глубины революционных процессов, равнялся году «мирного», спокойного развития.
За сравнительно короткий отрезок времени ярко и отчетливо проявилась стратегическая линия всех главных участников политической борьбы:
– крупная местная буржуазия, особенно ее монополистические слои, полностью объединилась с империализмом в борьбе против народов и сделала ставку на военный фашизм;
– средняя либеральная буржуазия стремилась с помощью косметических реформ предотвратить революционный взрыв «снизу» и укрепить основы капитализма;
– мелкая буржуазия города и деревни, средние слои в целом на деле показали как большие революционные антиимпериалистические и антиолигархические потенции, так и ограниченность в отношении борьбы против капиталистического строя;
– крестьянство в эти годы вело себя наиболее противоречиво: часть обуржуазилась за счет реформ и переметнулась на сторону реакции; определенные слои заняли выжидательно-нейтральную позицию; и лишь полупролетарские группы вели активную борьбу за радикальные аграрные преобразования;
– рабочий класс и его марксистско-ленинские коммунистические партии действовали наиболее последовательно и по-революционному, увлекая за собой широкие слои трудящихся на борьбу против империализма и реакции, в защиту демократии, национального суверенитета и социального прогресса.
Именно в этот период боевой и открытой проверки классовых сил пролетариат на деле доказал свою способность выступить организатором и вождем всей трудящейся массы. Выяснение этого исторического преимущества рабочего класса на опыте конкретной и многообразной политической практики явилось главным итогом пятнадцатилетнего революционного натиска 1959–1973 гг.
Глава 2
ОТ КУБЫ ДО ЧИЛИ:
ОПЫТ КРУПНЕЙШИХ РЕВОЛЮЦИОННЫХ СРАЖЕНИЙ
(1959–1973 гг.)
Пятнадцать лет, которые разделяют две важнейшие революции в истории современной Латинской Америки – революцию на Кубе и Чилийскую революцию, отличались особенно острыми политическими схватками противоборствущих классовых сил. Именно в эти годы в пяти странах (Перу, Панама, Боливия, Эквадор, Доминиканская Республика) развернулись подлинно революционные процессы, произошли важные сдвиги в структуре власти. Рабочий класс и его коммунистические партии приобрели новый революционный опыт.
Разумеется, развитие классовой борьбы и антиимпериалистического движения в разных странах имело свою специфику. Успехи чередовались с неудачами, по-разному складывалась динамика революционных процессов. И тем не менее в течение ряда лет ведущей тенденцией являлось общее наступление революционных сил. Реакция в основном находилась в обороне, хотя и стремилась перейти в контрнаступление. Противоборство сил революции и контрреволюции достигло самого высокого уровня и привело к чрезвычайно важным социальным последствиям.
Назревание революционной ситуации в Бразилии
и военный переворот 1964 г.
Первый крупный политический кризис, потрясший всю Латинскую Америку после победы Кубинской революции, разразился во второй половине 1961 г. в Бразилии. Под давлением правых сил президент Ж. Куадрос оставил президентский пост. По конституции главой правительства должен был стать вице-президент Ж. Гуларт, но внутренняя и внешняя реакция воспротивились этому, надеясь поставить у власти «своего человека». Страна раскололась на два лагеря: широкие массы выступила в защиту конституции и демократии, проимпериалистические силы склонялись к осуществлению государственного переворота. Страна оказалась на грани вооруженной междоусобицы. Дело до нее не дошло лишь потому, что соперничающие буржуазные группировки за спиной народа пошли на компромисс: Ж. Гуларт был объявлен президентом, но полнота его власти была урезана за счет учрежденного заново поста премьер-министра.
Заняв президентское кресло, Ж. Гуларт как типичный буржуазный политикан, оказавшийся между двух огней, пошел по беспринципному пути лавирования и приспособленчества. С помощью частичных реформ и уступок он по примеру своего учителя Ж. Варгаса надеялся «умиротворить» бразильское общество. Путем частичного распределения пустующих земель правительство рассчитывало привлечь на свою сторону крестьянство и при этом не ущемить интересы аграрной олигархии. Установление дипломатических отношений с СССР, а затем с Кубой должно было продемонстрировать независимый курс Бразилии на международной арене. В определенной степени вопреки давлению США это удалось сделать.
Некоторые шаги были предприняты Ж. Гулартом по расширению политической демократии внутри страны. Фактически легально стала действовать Бразильская коммунистическая партия.
Правительство приняло ряд мер по укреплению государственного сектора, внедрению плановых начал в промышленность, разработке проектов реформ налоговой и банковской систем, административного права и т. д.
Все эти действия были призваны вывести Бразилию из глубокого экономического и политического кризиса, укрепить основы капитализма и предотвратить дальнейшее развитие социальных противоречий. По мнению Ж. Гуларта и стоящей за ним националистической буржуазии, для достижения поставленных целей необходимо было добиться уменьшения империалистической зависимости путем укрепления госсектора в экономике, во-первых, ц ослабления экономических и политических позиций консервативной буржуазно-помещичьей олигархии, во-вторых. Только таким образом можно было «умиротворить» рабочий класс, другие группы трудящихся и создать прочную массовую опору в стране, стабилизировать политическую обстановку. Эта линия Ж. Гуларта отражала определенные патриотические устремления либеральной буржуазии. Конечно, надо учитывать, что правящая Трабалистская партия сознательно спекулировала на антиимпериалистических стремлениях масс, пытаясь направить их социальную энергию в русло контролируемого «сверху» патриотического движения по типу популизма 50-х годов.
Реформаторская деятельность Ж. Гуларта и щедрая демагогия Трабалистской партии не смогли, однако, изменить боевой курс рабочего движения, привязать бразильский пролетариат к колеснице националистической буржуазии. Более того, именно в годы правления Ж. Гуларта рабочее движение приняло самые боевые формы и наиболее массовый характер.
Разумеется, было бы нелепо отрицать, что значительная часть трудящихся поначалу без колебаний шла за Гулартом и трабалистами. Особенно большой резонанс вызвала в массах смелая антипомещичья политика губернаторов М. Арайса и Л. Бризолы, принадлежавших к левым кругам Трабалистской партии. В принципе широкие слои населения поддерживали националистический курс Гуларта, но это вовсе не означало, что в стране установился «социальный мир». Напротив, классовая борьба еще больше обострилась, причем особенно активно и с боевых самостоятельных позиций выступил фабрично-заводской пролетариат, руководимый коммунистами.
Десятимиллионный пролетариат крупнейшей латиноамериканской страны продемонстрировал в эти годы свою социальную энергию. Особенно впечатляющие масштабы носила забастовочная борьба, неоднократно происходили общенациональные пролетарские выступления политического характера. Общее число стачечников выросло с 500 тыс. человек в 1959 г. до 3 млн. человек в 1963 г.{54}
Одновременно с ростом рабочего движения особенно в северо-восточных районах страны резко активизировалось крестьянское движение. Большую политическую силу за короткое время набрали так называемые сельские лиги, объединившие в своих рядах бедных крестьян и батраков. Сельские лиги и их признанный идеолог Ф. Жулиан выступали за радикальные аграрные преобразования, и прежде всего за национализацию помещичьих земель. В поддержку этих справедливых требований активно выступил рабочий класс во главе с коммунистами, что способствовало укреплению союза рабочего класса с крестьянством.
В начале 60-х годов на политическую сцену выдвинулись бразильское студенчество и интеллигенция. В движение пришла вся многоликая масса городских средних слоев, которые явились главной социальной опорой буржуазно-националистического режима Ж. Гуларта.
Под давлением масс и патриотического общественного мнения правительство было вынуждено шаг за шагом двигаться вперед по пути реальных антиимпериалистических и антиолигархических мер. В конце 1963–начале 1964 г. сложились условия для возникновения единого демократического фронта, причем не против правительства, а в союзе с ним.
Бразильская коммунистическая партия, массовые демократические организации, левые профсоюзы выступали за мирный путь развития революции, стремясь создать широкий фронт, включая патриотические слои националистической средней и мелкой буржуазии. «Ультралевые» группировки встали на путь авантюристического подталкивания страны к гражданской войне против правительства Гуларта, рассматривая его как союзника империализма. Этот курс объективно был на руку внутренней и внешней реакции, вносил сумятицу и дезорганизацию в рабочее движение.
Благодаря выдержке БКП, ее правильной стратегии на укрепление единства демократических сил в начале 1964 г. были достигнуты первые успехи в борьбе за единый фронт и опубликована программа единых действий ряда демократических партий и организаций «для парламентской и всенародной поддержки реформы конституции и других актов правительства по проведению структурных преобразований в целях экономического развития и освобождения страны, а также улучшения жизни трудящихся классов»{55}. Далее говорилось о том, что участники Народного фронта выступают за создание нового, подлинно патриотического правительства во главе с Ж. Гулартом.
Этот курс не на шутку встревожил внутреннюю и внешнюю реакцию, тем более что среди части бразильского офицерства и солдатской массы наметился поворот влево. Страна быстро приближалась к новому общенациональному политическому кризису, причем на этот раз широкие массы, прежде всего рабочий класс, действовали более самостоятельно и все явственнее выходили из-под контроля и влияния буржуазно-националистических вождей.
Под лживым флагом борьбы с «коммунистической опасностью» и защиты конституционного порядка реакционная военщина при поддержке империализма США стала лихорадочно готовиться к государственному перевороту с целью установления антинародной диктатуры.
В этих условиях националистическая буржуазия и прежде всего сам Ж. Гуларт трусливо капитулировали и фактически предали народ, сдав без боя власть реакционной военщине.
31 марта – 1 апреля 1964 г. в Бразилии почти бескровно был осуществлен военный переворот. Президент и его ближайшее окружение позорно бежали из страны. Власть взяла в свои руки военная хунта.
Так как рабочий класс и его партия накануне переворота находились еще на стадии накопления сил и были еще далеки от завоевания большинства трудящихся на свою сторону, то они сочли более благоразумным уклониться от вооруженной борьбы, вместо того чтобы принять бой в неблагоприятных для рабочего класса условиях.
Некоторые ультралевые авторы упрекают бразильских, а позже уругвайских и чилийских коммунистов за то, что те не выступили сразу же с оружием в руках против фашизма, а временно отступили. Оправдана ли была именно такая тактика? Практика показала, что это был единственно верный путь – путь организованного отступления с целью перегруппировки сил и продолжения борьбы. «С одним авангардом, – указывал В. И. Ленин, – победить нельзя. Бросить один только авангард в решительный бой, пока весь класс, пока широкие массы не заняли позиции либо прямой поддержки авангарда, либо, по крайней мере, благожелательного нейтралитета по отношению к нему и полной неспособности поддерживать его противника, было бы не только глупостью, но и преступлением»{56}.
Именно с таких позиций, на наш взгляд, и следует подходить к оценке политической ситуации в первые дни военного мятежа в Бразилии.
Революционный авангард во главе с коммунистической партией морально и политически был готов к вооруженной схватке с реакцией, но реальных шансов на победу не было. Широкие массы, прежде всего крестьянство и мелкобуржуазные городские слои, не занимали тогда антифашистской позиции и не поддержали бы пролетариат. Они отнюдь не собирались с оружием в руках защищать буржуазное правительство Ж. Гуларта, которому во многом не доверяли.
С другой стороны, значительные группы населения были заражены антикоммунистическими предубеждениями и поначалу верили в то, что целью переворота является спасение Бразилии от «коммунистического заговора».
В прогрессивной исторической литературе преобладает мнение о том, что военные заговорщики и контрреволюция в целом не имели активной социальной опоры в Бразилии, а посему с самого начала рассчитывали лишь на силу армии. И это действительно так, но следует учитывать, что в первый момент довольно широкие слои населения в целом занимали позицию нейтралитета, пассивно наблюдая за ходом событий и не изъявляя желания с оружием в руках защищать буржуазную демократию. В такой обстановке бросать в бой один авангард, как к тому призывали ультралевые «герои-патриоты», означало бы совершить не только глупость, но и преступление. Глупость потому, что такая псевдопатриотическая позиция основывалась не на строгом и трезвом анализе политической ситуации, не на серьезном неответственном отношении к судьбам революции, а на взбудораженных чувствах и эмоциях, на субъективных желаниях и надеждах на благоприятный поворот объективного хода событий. Преступление потому, что единственным результатом выступления изолированного авангарда была бы его гибель, что, несомненно, крайне пагубно сказалось бы на долговременных перспективах революционного процесса. Одного геройства авангарда мало для возникновения глубокого и подлинно народного и массового движения антифашистского сопротивления. «Для этого, – по словам В. И. Ленина, – нужен собственный политический опыт этих масс»{57}. Задача авангарда как раз и состояла в том, чтобы суметь постепенно подвести широкие массы, в большинстве случаев еще апатичные, неорганизованные, верящие антикоммунистической демагогии, к новому этапу борьбы, способному обеспечить победу.
