Текст книги "Латинская Америка - революция и современность"
Автор книги: Борис Коваль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 5
ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА В МИРОВОМ
РЕВОЛЮЦИОННОМ ПРОЦЕССЕ
Структура социальной революции XX в.
Современный мировой революционный процесс, открытый победой Великого Октября, является высшим историческим этапом классовой борьбы в международном масштабе, универсальной формой перехода человечества к социализму и коммунизму.
Глубокий научный анализ империализма позволил В. И. Ленину обосновать стратегический вывод о том, что монополистический капитализм не является ступенькой к некоему «сверх-империализму», как полагал К. Каутский, а есть непосредственный «канун социальной революции пролетариата»{163}.
Нужно признать, что многие серьезные исследователи, в том числе и буржуазные, признают тот факт, что противоречие между развитием производительных сил и буржуазными производственными отношениями на стадии империализма достигло своего апогея. Однако вопрос о том, как и кто способен переделать мир, они ставят лишь в самой общей форме. Само понимание этой перестройки мыслится зачастую как серия реформ и модернизаций на основе сохранения капитализма, но не как единый революционный процесс, качественно меняющий облик мира.
Весьма популярны стали всякого рода субъективистские «модели» реорганизации мирохозяйственных связей, создания «нового мирового экономического порядка», «демократизации капитализма», конвергенции и др., отрицающие объективную неизбежность мировой социальной революции.
Марксистско-ленинская концепция общественного развития исходит из принципиально иных позиций, рассматривая проблему перехода от одной формации к другой в общем контексте с содержанием исторической эпохи. «Мы не можем знать, – писал В. И. Ленин, – с какой быстротой и с каким успехом разовьются отдельные исторические движения данной эпохи. Но мы можем знать и мы знаем, какой класс стоит в центре той или иной эпохи, определяя главное ее содержание, главное направление ее развития, главные особенности исторической обстановки данной эпохи и т. д.»{164}
До Парижской коммуны, подчеркивал В. И. Ленин, буржуазия была восходящим классом, но, по мере развития антагонизма между трудом и капиталом, она все больше теряла свою прогрессивную роль. В эпоху империализма «буржуазия из подымающегося передового класса стала опускающимся, упадочным, внутренне-мертвым, реакционным. Подымающимся – в широком историческом масштабе – стал совсем иной класс», а именно – международный рабочий класс{165}.
Важным теоретическим открытием ленинизма явился вывод о возможности победы социалистической революции первоначально в одной, отдельно взятой стране, причем не обязательно в самой развитой в капиталистическом отношении.
Еще К. Маркс и Ф. Энгельс указывали, что пролетарская революция в отдельных странах будет развиваться по-разному и неодновременно. «В конечностях буржуазного организма, – образно писал К. Маркс, – насильственные потрясения естественно должны происходить раньше, чем в его сердце, где возможностей компенсирования больше»{166}.
В нашу эпоху неравномерность революционного процесса возросла еще больше. Ритм классовой борьбы в цитаделях капитализма и в менее развитых странах неодинаков. В результате, как писал В. И. Ленин, относительно «легче начинается движение в тех странах, которые не принадлежат к числу эксплуатирующих стран, имеющих возможность легче грабить и могущих подкупить верхушки своих рабочих»{167}. Пример победоносных революций в Азии, Африке и Латинской Америке подтвердил правильность такого анализа.
В рамках современного мирового революционного процесса соединяются многообразные потоки и формы борьбы различных классов и социальных групп против империализма. В Программе КПСС эта идея выражена в следующей четкой и лаконичной формуле: «Социалистические революции, национально-освободительные антиимпериалистические революции, народные демократические революции, широкие крестьянские движения, борьба народных масс за свержение фашистских и иных тиранических режимов, общедемократические движения против национального гнета – все это сливается в единый мировой революционный процесс, подрывающий и разрушающий капитализм»{168}.
В своем самом глубоком и исторически перспективном содержании мировой революционный процесс, таким образом, имеет конечной целью перевод мира на социалистический путь развития. В этом плане можно говорить о мировой социалистической революции, но при этом было бы ошибкой не видеть разницы между социалистическими и несоциалистическими элементами (факторами, частями, сферами) мирового революционного процесса. Целостность мирового революционного процесса в каждый исторический момент представляет собой сложный комплекс разнообразных революций – социалистических, демократических, антиимпериалистических. Их взаимосвязь образует ту силу, которая делает весь процесс непреодолимым и поступательным.
Характерной закономерностью современной эпохи является выдвижение рабочего класса в центр общественной жизни. Именно гегемония международного рабочего класса в мировом революционном процессе в конечном счете обеспечивает переход к социализму.
Одной из важнейших закономерностей революционных достижений и преобразований является их единая историческая направленность. При этом, разумеется, продвижение к конечной цели идет не всегда прямолинейно. Так, например, борьба за национальное освобождение, особенно на первых ее этапах, не направлена прямо и непосредственно против капитализма. Во всемирном же масштабе и в исторической перспективе действия борцов против колониализма и неоколониализма способствуют ослаблению системы империализма, подводят массы к последующей борьбе за социализм.
Единая в конечном счете социалистическая перспектива, общая антиимпериалистическая направленность всех составных частей мирового революционного процесса обусловливает их боевую взаимосвязь и взаимодействие.
На первый взгляд, например, между революциями в Иране и Никарагуа нет никакой связи, кроме относительного совпадения по времени. Отличия, конечно, всегда следует иметь в виду, но одновременно надо видеть и другое, а именно внутреннюю диалектическую взаимосвязь между этими столь отдаленными друг от друга в пространстве революционными событиями последних лет.
Знаменательно уже то, что они не случайно, а закономерно произошли более или менее одновременно благодаря общему изменению в расстановке классовых сил на мировой арене. Обе революции, и это важно установить для понимания их взаимосвязи, имели некоторые общие черты. К их числу относятся:
– антиамериканская направленность;
– цель обеих революций состояла в свержении тиранических антинародных режимов;
– в обоих случаях широкие массы трудящихся действовали активно и решительно;
– и в Никарагуа, и в Иране социальная энергия народа обеспечила победоносное развитие революции.
Для современного этапа мирового революционного процесса характерно постоянное расширение его социальной базы. В борьбу против империализма, за мир, демократию и социализм все решительнее втягиваются рабочие, крестьяне, студенчество, служащие, интеллигенция и другие группы населения.
Особенно отчетливо это проявилось в период разрядки международной напряженности, которая сама стала результатом упорной классовой борьбы на мировой арене. Сдвиг в международной обстановке сыграл положительную роль и способствовал тому, что 70-е годы ознаменовались важными и крупными успехами прогрессивных сил.
Именно в этот период произошли победоносные революции в Португалии, Анголе, Эфиопии, Мозамбике, Лаосе, Кампучии, Иране, Афганистане, Никарагуа, Гренаде, Зимбабве и других странах. Под ударами патриотических сил пала диктатура «черных полковников» в Греции. Испанский народ избавился от свинцового сорокалетнего груза франкизма.
Эти и другие крупные сдвиги: рост забастовочной борьбы пролетариата, укрепление позиций международного коммунистического движения в массах, рост политического опыта трудящихся – позволяют сделать вывод о значительном продвижении вперед всего мирового революционного процесса. В истории классов и классовой борьбы достигнут новый, более высокий рубеж.
В этих условиях реакционные силы перешли к фронтальному контрнаступлению. Свой главный удар они направили против социализма и политики разрядки с целью изменить обстановку в пользу контрреволюции и максимально затруднить, а где возможно, и подавить силой народные революционные движения.
Это ставит перед революционными силами новые сложные задачи – необходимость укрепления интернационального единства антиимпериалистических, демократических, антифашистских и антивоенных течений, и прежде всего укрепления единства самого рабочего класса и международного коммунистического движения.
«Великие исторические вопросы, – отмечал В. И. Ленин, – решаются в последнем счете только силой…»{169}Но эту силу нельзя, конечно, понимать вульгарно. Речь идет о политическом потенциале мирового революционного процесса, который прямо зависит от уровня единства действий его участников, устойчивости их политического сотрудничества, мощи интернациональной солидарности.
«Прошло, – писал еще Ф. Энгельс, – время внезапных нападений, революций, совершаемых немногочисленным сознательным меньшинством, стоящим во главе бессознательных масс. Там, где дело идет о полном преобразовании общественного строя, массы сами должны принимать в этом участие, сами должны понимать, за что идет борьба, за что они проливают кровь и жертвуют жизнью»{170}.
Возрастающее участие большинства трудящихся в сознательной революционной борьбе, накопление массами собственного политического опыта, т. е., иными словами, возрастание роли и силы народного фактора, есть основной закон революций XX в. Этот закон находит свое яркое воплощение в развитии революционных процессов во всем мире, в том числе и в современной Латинской Америке.
Вклад народов Латинской Америки
в мировой революционный процесс
Борьба народов Латинской Америки против империализма, прежде всего революционное движение рабочего класса и его союзников, вносит существенный вклад в развитие мирового революционного процесса. При этом важно иметь в виду, что Латинская Америка занимает определенное место в общей структуре мирового революционного процесса. Здесь одновременно развиваются три основные его потока:
– идет успешное строительство социализма на Кубе, социалистическая ориентация постепенно утверждается в Никарагуа и Гренаде,
– нарастает революционная борьба пролетариата,
– развивается народное движение за достижение подлинной независимости от империализма, за мир, демократию и социальный прогресс.
На данном историческом этапе революционные процессы в Латинской Америке, полностью сохраняя антиимпериалистическую и антиолигархическую направленность, более глубоко и непосредственно связаны с борьбой за ликвидацию эксплуататорского строя и социалистическое переустройство жизни. Объективной предпосылкой этого сдвига является достигнутый уровень зрелости капиталистического способа производства и его социальных антагонизмов, с одной стороны, и резкое обострение противоречия между общественным прогрессом в интересах большинства нации и иностранным империалистическим диктатом – с другой. Взаимосвязь и переплетение этих противоречий создают достаточные материальные предпосылки для их преодоления в ходе поэтапного революционного процесса.
Общественно-экономическое содержание революционного движения состоит в том, что должны быть разрешены, хотя и не одновременно, три исторически назревшие задачи:
1) ликвидированы остатки феодализма, прежде всего латифундизм, и перестроена вся система аграрных отношений в пользу широких слоев сельских трудящихся;
2) достигнута полная экономическая самостоятельность от империализма;
3) уничтожены все эксплуататорские, в том числе капиталистические, порядки, и открыт путь к социализму.
Первые две задачи составляют содержание демократического и освободительного этапа революции, третья определяет суть социалистического этапа. В отличие от прежних этапов национально-освободительных движении теперь благодаря борьбе рабочего класса антиимпериалистическое народное движение далеко выходит за рамки традиционных буржуазно-демократических революций. На современном этане наряду с ликвидацией империалистического господства и осуществления аграрных демократических преобразовании революция уже первыми своими актами преследует определенные антикапиталистические цели, что создает условия и облегчает переход к социалистическому этапу в исторически сжатые сроки. Эти этапы, естественно, отличаются один от другого, но вместе с тем они составляют единый и непрерывный революционный процесс.
Этот вывод имеет принципиальное значение. Дело в том, что многие ученые и идеологи националистического реформизма доказывают, что Латинская Америка якобы еще находится на стадии «типичной буржуазной революции», которая-де призвана отбросить путы старого и даже покончить с гнетом империализма, но только ради ускорения капиталистического развития.
Эта идея зародилась еще в 20-е годы, когда К. Каутский и идеолог перуанского апризма Айя де ла Торре попытались доказать, что Латинская Америка находится в колониальной зависимости от империализма и поэтому якобы «стоит на начальных стадиях капиталистического развития или даже только к ним приближается, стремясь освободиться от гнета феодализма или нащупывая пути к этому освобождению»{171}.
Социально-экономическое содержание революционных процессов при таком подходе не только резко сужалось, но и сознательно противопоставлялось главной исторической задаче, а именно обеспечению социалистической ориентации развития, которая приобрела на современном этапе центральное значение.
Признание относительной зрелости материально-технических предпосылок для борьбы за социализм никоим образом не предполагает постановки вопроса о непосредственно социалистическом характере революции, как считают троцкистские и иные левацкие группы. Сохранение докапиталистических остатков в социально-экономическом строе приводит к тому, что на первом этапе революции в ее содержании преобладает демократическое содержание. Лишь пройдя через переходные этапы (при непрерывном развитии), революционный процесс вступит в социалистическую фазу. Об этом говорит опыт Кубинской революции.
Логика объективных социальных противоречий капиталистического развития, да вдобавок в условиях империалистической зависимости и относительной экономической отсталости, неизбежно ведет к тому, что только рабочий класс способен ныне сыграть роль революционного авангарда, возглавить борьбу против империализма вплоть до ее полного и окончательного завершения с целью последующего перехода к социалистическим преобразованиям, которые только и могут обеспечить гарантию от реставрации зависимости и капиталистических порядков.
«Антиимпериалистическая борьба, которая приведет Латинскую Америку к окончательной независимости, – говорится в документах Гаванской конференции 1975 г., – делает возможным и требует участия в ней самых широких социальных слоев. Руководящая роль в этой борьбе принадлежит рабочему классу. Трудящееся крестьянство является его естественным союзником. Это те социальные классы, которые стремятся к самым глубоким преобразованиям»{172}.
Рабочий класс способен сыграть роль гегемона в современном революционном процессе в Латинской Америке благодаря трем главным обстоятельствам: 1) завоеванию им власти и успешному строительству социализма на Кубе; 2) наиболее массовым организованным и последовательным действиям в борьбе против империализма, реакции и капиталистической эксплуатации; 3) наличию опытного боевого политического авангарда рабочего класса – коммунистических партий стран Латинской Америки и Карибского бассейна.
Если раньше проблема политической гегемонии пролетариата, создания под его руководством союза революционных сил стояла в Латинской Америке в теоретическом плане, то с середины 50-х годов и особенно после победы социалистической революции на Кубе она выдвинулась в центр практической борьбы.
Особую важность приобрели перспективы политического руководства революционными процессами на современном этапе в связи с попытками империализма США силой приостановить подъем освободительных народных движений.
Новым немаловажным фактором на рубеже 70– 80-х годов стала активная деятельность Социалистического интернационала и местных партий социал-демократического толка, которые стремятся увести рабочий класс в русло реформизма и изолировать коммунистические партии от масс.
Интернационализация классовой борьбы, с одной стороны, и более высокий уровень развития рабочего класса в Латинской Америке, с другой – привели к двум важным последствиям. Во-первых, под давлением интернационалистских устремлений масс (движение солидарности с Чили и поддержка сил антифашистского сопротивления в других странах, борьба трудящихся против транснациональных корпораций, за мир и демократию) Социнтерн и его партии оказались вынуждены преодолеть заборы европоцентризма, которые они сами когда-то усердно воздвигали, и обратить внимание на развивающиеся страны Африки, Азии и Латинской Америки. Важным фактором в этом смысле явилось и то обстоятельство, что в некоторых странах Латинской Америки вопросы защиты буржуазной демократии выдвинулись на первое место, что открыло дополнительные возможности для роста социал-демократических настроений, тенденций и течений.
Объективной основой для активизации социал-демократических тенденций служит и само развитие классов и классовой борьбы на этапе, когда общество переходит от среднего к более высокому уровню развития капитализма и когда утверждаются государственно-монополистические черты капитализма. В этой обстановке реформистские тенденции социал-демократического толка, прежде не имевшие широкой массовой базы и популярные в основном лишь среди профсоюзной бюрократии и либеральной буржуазной интеллигенции, приобрели новое звучание. В результате у социал-демократического течения появился шанс занять заметное и самостоятельное место в общей структуре политических сил и идеологических концепций. Этим и спешит воспользоваться Социнтерн.
Международная социал-демократия
и латиноамериканский пролетариат
В течение 30 лет своего существования (создан в 1951 г.) Социалистический интернационал интересовался Латинской Америкой весьма формально, чаще всего ограничиваясь общими декларациями в поддержку антиимпериалистической борьбы и демократических реформ. Впервые лишь на X конгрессе Социнтерна (1966 г.) была принята специальная, да и то весьма куцая резолюция по Латинской Америке. В документах XIII конгресса (1976 г.) уже более развернуто излагалась стратегия европейской социал-демократии. В резолюции говорилось: «Социалистический интернационал выражает сожаление в связи с распространением военных диктатур в Латинской Америке. Эти репрессивные режимы уничтожили политические, культурные и профсоюзные свободы, свободу печати, заключили в тюрьму и уничтожили сотни членов профсоюзов и демократов… Эти режимы узаконили применение террора и пыток… Социалистический интернационал полагает, что необходимо восстановить права человека, законность и эффективную демократию, которые за последние несколько лет были основательно подорваны… Партии, входящие в Социалистический интернационал, должны использовать свое влияние с целью убедить новое правительство США предпринять коренной пересмотр своей политики в отношении военных диктатур в Латинской Америке и деятельности многонациональных корпораций…
Социалистический интернационал подтверждает свою поддержку всем тем, кто борется за свободу и демократию в Латинской Америке»{173}.
Как видно из текста резолюции XIII конгресса, Соц-интерн, заняв позицию защиты демократии в Латинской Америке и выступив за экономическое освобождение от диктата многонациональных компаний, избегал при этом давать четкую характеристику реакционной роли империализма США и даже уповал на то, что правительство США по призыву общественности само способно «предпринять коренной пересмотр своей политики».
Для программных установок социал-демократии в целом, как известно, характерно намерение, которое первыми сформулировали Э. Бернштейн и К. Каутский, постепенно изменять капиталистическое общество мирным путем при обязательном сохранении буржуазно-демократических институтов. Единственно приемлемый путь для этого – путь реформ и участия в управлении, путь «мирного врастания в социализм», переход к так называемому демократическому социализму.
Еще во «Франкфуртской декларации» 1951 г. Социнтерн признал, что «капитализм оказался не в состоянии удовлетворить элементарные нужды населения мира… прибег к империалистической экспансии и эксплуатации колоний». В качестве альтернативы как для развитых, так и для развивающихся стран Социнтерн выдвинул лозунг «демократического социализма». Коренная программа действий в развивающихся странах включала в себя борьбу за политическую и социальную демократию! за подъем уровня жизни населения, аграрную реформу, индустриализацию, развитие кооперативов.
Важной инициативой явилось проведение в феврале 1973 г. в столице Чили чрезвычайного Бюро Социнтерна, на котором было признано значение чилийского опыта и принята специальная резолюция в поддержку правительства Народного единства.
Наиболее заметным шагом Социнтерна по отношению к Латинской Америке явилось совещание в Каракасе в мае 1976 г. Участники совещания осудили «все виды дискриминации на расовой, классовой, социальной или экономической почве; любую диктатуру, будь то правого или левого толка; империализм, под которым они понимают вмешательство во внутренние дела, затрагивающее суверенитет народов и мешающее им пользоваться своим правом на прогресс.
Участники совещания убеждены в том, что политическая демократия, основанная на уважении прав человека, индивидуальных и социальных прав, свободы слова и представительства, как политического, так и профсоюзного, не является привилегией богатых стран, а столь же необходима и желательна и для народов развивающихся стран»{174}.
Последний тезис недвусмысленно признает наличие «политической демократии» в цитаделях империализма и переносит всю проблему борьбы за демократию в так называемый «третий мир».
Большинство латиноамериканских партий, придерживающихся тех же идеологических позиций, что и Социнтерн, с восторгом поддержали платформу, выработанную в Каракасе.
Особую линию заняли лишь чилийские социалисты, никогда не входившие в Социнтерн и не удовлетворенные его соглашательскими действиями. «Тот, кто не понимает, что главным врагом социального и экономического освобождения Латинской Америки, является североамериканский империализм, – говорится в документах Социалистической партии Чили, – занимает антиисторическую позицию, связанную с сохранением капиталистического статуса. Для южноамериканских народов эта проблема ставится шире. Сегодня быть антиимпериалистом – значит выступать против капитализма. Империализм здесь представлен не отдельными анклавами по добыче сырья и сбыту готовых изделии. Экономика этих стран, их жизненные центры сложились как ответвления мировой экономики империализма. Монополистическая буржуазия каждой из этих стран, их «верхи» не имеют ничего «национального»… Структурный кризис не может быть разрешен на путях реформ или эволюционного развития… Популизм уже изжил себя на континенте и возрождение его было бы новым обманом народных масс»{175}.
То обстоятельство, что лидеры Социнтерна не оценили в должной мере специфического положения Латинской Америки в современном мире, конечно, делает уязвимой латиноамериканскую политику Социнтерна. В ней проглядывает явная тенденция изолировать коммунистов и революционно-демократические элементы, поставить под свой контроль освободительное движение на континенте.
Таким образом, линия Социнтерна и его последователей в Латинской Америке, с одной стороны, и линия Социалистической партии Чили и ряда других партий и групп, с другой – различны и выражают различные подходы к задачам и формам борьбы на современном этапе.
В этой связи самостоятельное значение приобретает общая характеристика развития социал-демократических тенденций в современной Латинской Америке. В Латинской Америке социал-демократические тенденции, и особенно типичная для них соглашательская и центристская политика в отношении буржуазии и империализма, существовали всегда. Надежды на достижение «социального мира» и «третьего пути» в международной политике (между империализмом и социализмом) проявились наиболее ярко в деятельности ряда буржуазно-националистических партий и правительств (Варгас, Перон, Фигерес), в политике реформистских профсоюзов и в развитии популистских движений националистического толка. При этом характерно, что в целом эти социал-демократические тенденции, развиваясь в обстановке антиимпериалистического движения и патриотической экзальтации, неизбежно должны были принять националистическую форму. Иными словами, национализм и социал-демократизм слились воедино, образовав причудливый, профсоюзно-партийный по структуре и социал-популистский по идеологии гибрид наподобие апризма в Перу, трибализма в Бразилии, хустисиализма (перонизма) в Аргентине, анапизма в Колумбии и др. Во всех случаях важную роль играли антикоммунистические установки.
Социал-националистические силы умело спекулировали на патриотических устремлениях масс и широко использовали оружие реформ, выдвигали антикапиталистические лозунги, которые в условиях отсталой социально-экономической структуры, зависимости от империализма и засилья военно-реакционных режимов приобретали особую силу воздействия на массы. Фактически почти любую мало-мальски полезную реформу можно было при умении выдать чуть ли не за «национальную революцию». В итоге зародился и пышным цветом расцвел эклектичный и во многом чисто словесный или в лучшем случае эмоциональный вариант туманного, но страстно ожидаемого «популистского социализма».
Все эти факторы способствовали созреванию социал-демократических тенденций в современной Латинской Америке. Важную роль сыграли в некоторые другие факторы:
– более реальной после победы Кубинской революции стала перспектива социализма;
– традиционный популизм националистического толка в основном изжил себя;
– патриотические группы местной буржуазии стали более консервативны;
– практика буржуазного реформизма обнаружила свою неспособность решить проблему отсталости и зависимости;
– рабочий класс и широкие слои трудящихся накопили богатый опыт классовой борьбы;
– в ряде стран буржуазная демократия была насильственно заменена фашизмом, что по-новому поставило вопрос о демократии и реформах.
Все эти и другие явления не могли не отразиться на развитии социал-демократических тенденций, которые в современных условиях неизбежно приобретают новое содержание и смысл, новую функцию, новую роль, во всяком случае не совсем те или совсем не те, которые Существовали на прежнем этапе (до 70-х годов).
Все явственнее традиционный национализм с отдельными элементами социал-демократизма имеет тенденцию трансформироваться в социал-демократизм с сильными элементами национализма. Эту же мысль можно выразить иначе: социал-демократия в Латинской Америке сейчас впервые обрела свое собственное лицо как особое течение в движении сопротивления контрнаступлению империализма и фашизма, реально претендуя на самостоятельную роль в большой политике.
Соглашательское содержание идеологии и политики Социнтерна заслоняется тем, что социал-демократия, особенно ее левое крыло, выступает в защиту демократии и мира, в защиту непосредственных интересов трудящихся. Вопрос о революционном низвержении капитализма в итоге отодвигается в сторону. Так постепенно распространяются типично социал-демократические стереотипы и настроения, а вместе с ними и соответствующая политическая практика.
Всякие обобщения, конечно, условны и относительны, тем более что в идеологии и политике социал-демократических групп и организаций сочетаются самые противоречивые установки: антиимпериализм соседствует с антикоммунизмом, защита демократии рассматривается как борьба с фашизмом, с одной стороны, и «тоталитарным социализмом» – с другой; реформы трактуются как «путь революции», а сама революция – как «модернизация существующих экономических и политических структур», т. е. совершенствование капитализма; марксистская фразеология используется как метод борьбы с марксизмом и т. п.
Учитывая внутреннюю противоречивость идейно-политических форм социал-демократизма, коммунистические партии развертывают широкую деятельность с целью преодоления раскола рабочего движения, достижения единства всех демократических, антифашистских и антиимпериалистических сил. В то же время они ведут борьбу за идейное разоблачение всевозможных форм оппортунизма внутри рабочего и антиимпериалистического движения.
Идейная борьба не исключает практического сотрудничества, а предполагает его. Важно при этом подчеркнуть, что, как отмечал Л. И. Брежнев, объединяясь в борьбе против реакционных кругов империализма с широкими демократическими течениями, «коммунисты остаются революционерами, убежденными сторонниками замены капиталистического строя строем социалистическим. Решению этой исторической задачи они подчиняют всю свою деятельность»{176}.
В своих программных документах латиноамериканские компартии учитывают новые тенденции в развитии социал-демократии, дифференцированно относятся к организациям социал-демократического типа, учитывая при этом степень их влияния на массы.
Было бы, конечно, ошибкой рассматривать как антикоммунистов всех, кто не согласен с политикой компартий или выступает с критических позиций по отношению к их деятельности. Антикоммунизм был и остается орудием империалистических и реакционных сил в их борьбе не только против коммунистов, но и против других демократов и демократических свобод. «В Латинской Америке, – говорится в Гаванской декларации, – наряду с коммунистическими партиями и традиционными социалистическими ориентациями появились левые течения самых различных оттенков, причем некоторые называют себя марксистско-ленинскими организациями и провозглашают целью своей борьбы социализм.
Коммунистические партии, отмечая свое расхождение с этими течениями в отношении стратегических концепций и тактических приемов, должны учитывать, что некоторые из указанных течений руководствуются искренним стремлением покончить с империалистическим угнетением и перейти на подлинно социалистические позиции. Коммунистические партии не скрывают своих разногласий с этими течениями, но они могут отличать в них ошибочные позиции от авантюристических действий, которые они осуждают. Не может считаться левым любое движение, которое придерживается антикоммунистических и антисоветских позиций. Исходя из этого, коммунисты стремятся к изоляции тех, кто занимает такие позиции.
