355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Борис Тумасов » Александр II » Текст книги (страница 20)
Александр II
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 05:48

Текст книги "Александр II"


Автор книги: Борис Тумасов


Соавторы: Платон Краснов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 45 страниц)

IV

– Что же, – поднимаясь на стеклянный балкон и проходя через него за дамами в столовую, говорил Карелин, – вы показали нам сегодня, Афиноген Ильич, не премировку лучших выездов, которые и премировать нельзя, так различны они и так каждый по-своему хорош, а три политические программы, три настроения, три веяния нынешнего времени.

– Что вы, Аким Петрович. Уверяю вас, об этом и не думано.

– Охотно верю-с. Да вышло-то оно так.

Генерал просил к столу.

– Пожалуйте, баронесса, рядом со мною. Вы, графиня, к сыну, Суханов с Верой рядом, Аким Петрович напротив баронессы…

– Это интересно – то, что вы сказали, Аким Петрович, – сказала баронесса Тизенгорст, садясь по правую руку генерала. – Поразительно верно. И действительно так… Три нации, три направления нашей политики.

– Ваше высокопревосходительство, вы на празднике будете в каске? – спросил Фролов.

– Ну, натурально, Алексей Герасимович. На иллюминацию и концерт «при пароле» объявлена форма одежды – обыкновенная – каски без плюмажей [98]98
  Украшения из перьев на головных уборах и конской сбруе.


[Закрыть]
.

– Совсем будете как, я видал на картинках в «Иллюстрации», князь Бисмарк.

– Вот я и говорю, – продолжал Карелин, – наш генерал с его брэком и ганноверскими конями, с его собаками – это прошлое – блаженной памяти государь Николай Павлович, манёвры русских и прусских войск под Калишем [99]99
  Калиш – город в Польше. Здесь, а также в Бреславле 27-28 февраля 1813 г. был заключён между Россией и Пруссией Калишский союзный договор против Наполеона I. Этот договор положил начало 6-й антинаполеоновской коалиции.


[Закрыть]
тридцать пятого года. Совсем недавнее прошлое – когда мы дали маститому императору Вильгельму возможность молниеносно разбить французов под Седаном и войти в Париж – памятный семидесятый год… Мудрая вековая политика. Она слабеет последнее время, и ваш сын, Порфирий Афиногенович, предвосхищает близкое будущее – славянофильскую политику, обращение вспять от Европы – птицу-тройку со всею её анархической лихостью… Да-с, Порфирий Афиногенович, – повернулся Карелин к Порфирию, – ваша птица-тройка сама прелесть, но и анархия-с!.. Русь – не Россия, но Русь!.. Подлинная Русь – и вы, пожалуй, почти современны. В сферах идут колебания… Так вот-с… Ну, а молодой человек, вы далеко пройдёте-с… Предвосхищаете-с будущее-с… Альянс с Францией… Самодержавную Русь под руку с демократической республикой Францией.

– Да что вы, Аким Петрович, – запротестовал Фролов. – У нас, батюшка, марсельеза запрещена. Попробуйте заиграть или запеть – квартальный на цугундер [100]100
  То есть тащить на расправу; привлекать к ответу.


[Закрыть]
потащит… Какой же альянс?..

– И тем не менее, Алексей Герасимович, наша обожаемая цесаревна, чернокудрая с голубыми глазами, отразившими датские воды Северного моря, принцесса [101]101
  В России «цесаревич» – официальный титул наследника престола. С 1797 г. передавался только по мужской линии. Речь идёт о Софии-Доротее, дочери датского короля Христиана IX, будущей императрице Марии Фёдоровне – супруге Александра III, наречённой при замужестве Дагмарой (слав. Маргарита). Бракосочетание состоялось 28 октября 1866 г.


[Закрыть]
Дагмара, имеет все причины ненавидеть объединённую Германию и тяготеть к иному государству. А – ce que la fernme veut – Dieu le veut [102]102
  Что хочет женщина – того хочет Бог (фр.).


[Закрыть]
.

– Но государь ещё не стар, – нерешительно сказал Гарновский. – Ему всего пошёл пятьдесят восьмой год.

– Не стар, но сдаёт, – переходя на французский язык, возразил Карелин. – Он поддался общественному мнению. К чему нам этот славянский вопрос, раздуваемый так в Москве? Поверьте мне – Катковы, Аксаковы, Хомяковы не менее вредны России [103]103
  Катков Михаил Никифорович (1818 – 1887) – публицист, издатель журнала «Русский вестник» и газеты «Московские ведомости». В 30-е гг. был членом литературно-философского кружка Н. В. Станкевича (1813 – 1840). В 60-е – умеренный либерал. Позже апологет правительственного курса. Один из вдохновителей контрреформ правительства Александра III, заключавшихся в пересмотре реформ 1860-х гг., введённых Александром II, а именно: восстановление предварительной цензуры, введение сословных принципов в начальной и средней школе, отмена автономии университетов, введение института земских начальников, установление бюрократической опеки над земским и городским самоуправлением. Аксаков Иван Сергеевич (1823 – 1886) – публицист и общественный деятель. Сын писателя С. Т. Аксакова (1791 – 1859). Один из идеологов славянофильства. Редактор журналов «День», «Москва», «Русская беседа», «Русь». Выступал за отмену крепостного права. В годы русско-турецкой войны был организатором кампании за освобождение славян от турецкого ига. Хомяков Алексей Степанович (1804 – 1860) – религиозный философ, писатель, поэт, публицист. Один из основоположников славянофильства. В целом его религиозно-философские взгляды основывались на восточной патристике, то есть на учении и произведениях «отцов церкви» II-VIII вв., в которых изложены основы христианского богословия и философии. Всё это сочеталось у Хомякова с элементами философского романтизма. Выступал с либеральных позиций за отмену крепостного права, смертной казни, за принятие законов о свободе слова и печати.


[Закрыть]
, чем полоумные студенты, что идут просвещать народ в деревни. В нашем дворянстве и в офицерских кругах сердце превалирует над разумом. Идут к Черняеву сражаться за сербов, забывая, что они русские офицеры и их долг думать о России, а не о Сербии.

– Не слушается старого князя Бисмарка, – буркнул себе под нос старый Разгильдяев.

– Позвольте возразить вам, – сказал Порфирий. Он покраснел и был возбуждён. Успех его тройки, а он ощущал его без слов, выпитое вино кружило ему голову. Ему было жарко. Мелкие капли блестели на его высоком, переходящем в лысину лбу.

– Пожалуйста. Du choc des opinions jaillit la verite [104]104
  Из столкновения мнений выясняется истина (фр.).


[Закрыть]
, – сказал Карелин, выбросил монокль из глаза и занялся форелью, положенной ему лакеем на тарелку.

– Мой товарищ по Пажескому корпусу Николай Киреев, мой камер-паж – Дохтуров, лейб-гусар Раевский, гродненский гусар Андреев едут к Черняеву в Сербию. Такие люди!.. И, конечно, с высочайшего разрешения.

– Я о том и говорю-с.

– Да ведь это – подвиг, Аким Петрович, самый настоящий подвиг. И я сам сейчас всё бросил бы и поехал туда, где братья славяне, если бы не был уверен, что и без того попаду на войну за освобождение славян.

– Эк куда хватил! – сказал сердито Афиноген Ильич. – Да неужели ты думаешь, что мы будем драться за каких-то братушек? Этого только недоставало!..

– Иначе и быть, папа, не может. Если государь император разрешит этим доблестнейшим офицерам ехать к Черняеву, значит, сербская война и сербская победа угодны его величеству… Государь за славян… В «Новом Времени» статья о неудачах и бедствиях сербских дружин заканчивается: «…нет, не выдадим мы  н а ш е г о  Черняева». Этим  н е  в ы д а д и м  дышит вся Россия – от последнего мужика до нас, офицеров корпуса колонновожатых, до самого государя!..

– Н-да-а, – протянул Карелин. – Птица-тройка сорвётся, понесёт сама не знает куда. В гору, под уклон ли, ей всё равно. Хоть в пропасть.

– Нет… Будет война!.. – с убеждением сказал Порфирий и залпом осушил большую рюмку лёгкого белого вина.

– Какая война? – недовольно сказал Афиноген Ильич. – Брось молоть ерунду. Никто ни о какой войне не думает. Сербам прикажут сидеть смирно, а Черняеву вернуться назад.

– Comment, mon colonel, vous voulez avoir la guerre? – спросил Гальяр.

– Mais certainement. C'est notre devoir.

– Vos troupes sont excellentes, mais votre administration et surtout vos trains laissent beaucoup a desirer [105]105
  – Как, полковник, вы хотите воевать?
  – Ну разумеется. Это наш долг.
  – Ваши войска великолепны, но управление ими и особенно снабжение оставляют желать лучшего (фр.).


[Закрыть]
.

– Смею уверить, mon colonel, опыт 1855 года не прошёл для нас бесплодно. С введением всеобщей воинской повинности армия переродилась. Вы не узнаете нашей реформированной и теперь ещё перевооружающейся прекрасными скорострельными берданками армии.

– Ну, ну, – сказал Карелин, – достойный похвалы патриотизм. Не забудьте, милый мой, что за Турцией стоит Англия и возможно, что и Австрия… Перевооружение, о котором вы говорите, ещё и не коснулось армии, а только гвардии, кавалерии и стрелковых частей. Обуховские и пермские клиновые пушки хуже английских и немецких…

– Люблю, когда штатские говорят о военных делах!

– Нам, дипломатам, дано и нужно знать военное дело. Ведь, по Клаузевицу, его, вероятно, вы знаете, – война есть продолжение политики [106]106
  Клаузевиц Карл (1780 – 1831) – немецкий военный теоретик и историк; прусский генерал. Участвовал в войнах с Францией. В 1812 – 1813 гг. находился на русской службе. Последователь философии Г. Гегеля, И. Канта, И. Фихте. Во взглядах его сочетались прогрессивные буржуазные идеи и прусский национализм. В основной работе «О войне» применил диалектический подход к военной теории, разработал принципы стратегии и тактики ведения войны, сформулировал положение о войне как продолжении политики.


[Закрыть]
. Позвольте нам, прежде чем допустить начало войны, всё взвесить. Сколько раз мы воевали с Турцией. Зачем?.. Форсировать теперь Дунай невозможно. Там, где он узок, Никополь и Рущук, первоклассные крепости, запирают его, и при современной артиллерии как вы ими овладеете?.. Там, где крепостей нет, Дунай так широк, глубок и быстр, что представляет из себя непреодолимую преграду. Это признали и немецкие авторитеты.

– Может быть, нарочно, – сказал Фролов.

– Нет, Алексей Герасимович, – совсем не нарочно, а из расположения к нашему благородному государю императору. Откуда, Порфирий Афиногенович, вы подойдёте, наконец, к Дунаю, который не лежит в пределах Российской империи?

– Подумаешь!.. Сколько трудностей, сколько трудностей, – вздыхая, сказала графиня Лиля.

– Да хотя бы через ту же Сербию, – быстро сказал Порфирий.

– Никогда Австрия этого не позволит. Для неё это – casus belli [107]107
  Повод начать войну (лат.).


[Закрыть]
. А дальше Балканские горы…

– Да! Балканы, – подтвердил Афиноген Ильич, – в бытность мою в Берлине говорил мне князь Бисмарк, что немецкое командование считает, что переход через Балканы для современных армий с их снабжением совершенно невозможен.

– Папа!.. Суворов перешёл Альпы…

– Вздор мелешь, Порфирий, у нас нет Суворова.

– Мы его ученики…

– Ну, хорошо!.. Хорошо, – раздражаясь на Порфирия, сказал Карелин. – Допустим, что всё у вас прекрасно вышло. Вы орлами перелетели Дунай и Балканы, вы у стен Константинополя… А дальше?..

– Как что дальше?.. Мы войдём в Константинополь. Ведь это заветная мечта русского народа!

– Русский народ, я думаю, и не слыхал никогда про Константинополь, – сказал Гальяр.

– Чёрное море – Русское море [108]108
  Русское море – древнерусское название Чёрного моря. Упоминалось в летописях при изложении исторических событий IX– XV вв.


[Закрыть]
, – не слушая Гальяра, по-русски продолжал Порфирий. – Славяне свободны. Славянские ручьи слились в Русском море…

– Не забывайте, что поэт дальше сказал: «оно ль иссякнет?» – сказал Карелин и с нескрываемою иронией через монокль посмотрел на Порфирия. – А что, ежели и правда иссякнет?

– Стойте, стойте, Порфирий Афиногенович, – своим мужским басом энергично вступила в разговор баронесса фон Тизенгорст, – вот уже точно – «птица-тройка»… А Европейский концерт?.. Comment regardera l'Europe? [109]109
  Как посмотрит Европа? (фр.).


[Закрыть]
А европейское равновесие? Я жила эту зиму у моей кузины в Англии, и я знаю, что ни лорд Биконсфилд, ни лорд Солсбери никогда не допустят, чтобы в Константинополе, а потом в Средиземном море появились русские корабли. И смею вас уверить, милый Порфирий Афиногенович, что как только русские войска подойдут к Константинополю – английский флот войдёт в Дарданеллы.

– Не испугаете, баронесса.

– Но, mon colonel, – сказал Карелин, – баронесса София Фёдоровна совсем и не хочет вас пугать. Я вам тоже должен сказать секретно, что император Франц-Иосиф, граф Андраши и Каллаи, распоряжающиеся австрийской политикой, не могут допустить русского влияния на Балканах. Им Турция много удобнее, чем Россия. Чтобы освободить славян – нужуничтожить Австрию. Добровольческое движение Австрию не пугает – оно выгодно даже ей, ибо оно ослабляет и Турцию и Сербию. Но вмешательство России? Это уже совсем другое дело… И притом – Румыния… А, нет! Румыния теперь совсем не та, что была при матушке Екатерине или Александре I. Там нет больше господарей, которых легко было купить, – там теперь демократия, скупщина, и какой там шовинизм!.. «L'Europe nous regarde…» [110]110
  На нас смотрит Европа… (фр.).


[Закрыть]

– Чёрта с два смотрит Европа на Румынию, – пробурчал себе в густые усы Фролов. – Нужны ей очень эти Руманешти.

– La Roumanie – enfant cheri de l'Europe. L'Europe ne permettra pas toucher a la Roumanie [111]111
  Румыния – любимое детище Европы. Европа не позволит трогать Румынию (фр.).


[Закрыть]
, князь Бларамберг [112]112
  Бларамберг Иван Фёдорович (1800 – 1878) – русский геодезист. Окончил университет во Франкфурте-на-Майне, по приезде в Россию работал в Генштабе (с 1828 г.). Принимал участие в дипломатической миссии в Тегеране (1835). Председатель комиссии Российского географического общества, созданного для составления и печатания генеральной карты Европейской России. Находясь в Иране, произвёл съёмку бассейна Каспийского моря, составил каталог астрономических и геодезических пунктов на территории России.


[Закрыть]
и вице-президент Сената Ион Гика – открытые враги России и члены могущественной туркофильской партии.

– Подумаешь!.. Как всё это сложно!.. Как трудно!.. Бедный государь, – с тяжёлым вздохом сказала графиня Лиля и положила на блюдечко вторую порцию малины со сливками. – Удивительная у вас малина, Афиноген Ильич…

– А Братиано [113]113
  Братиано (Брэтиану) Йон Старший (1821 – 1891) – председатель Совета министров Румынии с 1876 по 1888 г. Возглавлял национал-либеральную партию. Участник «Чудовищной коалиции», названного так блока румынских помещиков и крупной буржуазии, который свергнул в 1866 г. с престола князя Александру Кузу и пригласил на румынский престол прусского принца Карла Гогенцоллерна (Кароль I). Правительство Брэтиану провозгласило в 1877 г. независимость Румынского государства от Турции; присоединил Румынию к Тройственному союзу.


[Закрыть]
?..

– Que c'est que c'est Братиано? Бларамберг сказал про него: «Il a commence sa carriere avec Orsini et il la termine avec un cosaque» [114]114
  Что такое…? Он начал карьеру с Орсини и кончает её с казаком (фр.).


[Закрыть]
.

– И отлично!.. Фролов, мотай на ус!.. Братиано – большой патриот. Вы, наверно, знаете, как он ответил на это: «Si je savais qu'une alliance avec le diable, non settlement avec un cosaque, ferait de bien a ma patrie, je le signerais» [115]115
  Если бы я знал, что союз с самим чёртом, не только с казаком, принесёт пользу родине, я и такой союз подписал бы (фр.).


[Закрыть]
.

– Un gaillard! [116]116
  Шутник! (фр.).


[Закрыть]

– Как трудно!.. Подумаешь, – шептала графиня Лиля, приканчивая малину. Она одна ещё ела, все уже кончили и ожидали её. – Англия, Австрия, Румыния – и все враги России и славян… А там Биконсфилд, Андраши, Бларамберг – и тоже злейшие враги России. Бедный государь.

Встали из-за стола и перешли на просторный балкон, где был приготовлен кофе. Афиноген Ильич обратился к баронессе:

– Вы позволите курить?

Мальчик-грум подал генералу трубку с длинным чубуком и, став на колени, помогал её раскурить.

V

– Николай Евгеньевич, как вы на это смотрите? – спросила Суханова Вера.

Они стояли вдвоём в стороне от гостей у стеклянной двери балкона. Тремя маршами вниз спускалась широкая лестница. Вдоль неё пышно разрослись в больших горшках розовые гортензии. Перед балконом в круглой клумбе цвели табак, левкои, резеда и душистый горошек. Пригретые полуденным солнцем цветы дышали пряным ароматом. Шмели с тихим жужжанием носились над клумбой. Покоем и ленью веяло от ярко освещённого солнцем сада.

– У меня тошно на душе, Николай Евгеньевич. Неужели и война ещё возможна? Вот там на наших глазах матрос убился – одна смерть, – и не могу успокоиться, не могу осознать себя… Не могу понять, как после этого может быть это богатство, красота, лошади, собаки, сытная еда, довольный смех и праздные разговоры… да ещё о войне… Ведь на войне массами будут убивать вот таких же матросов и солдат?

– Да, Вера Николаевна.

– Я не могу постигнуть всего этого!.. Скажите… Мне говорили, что вы в Морском училище участвовали в каком-то кружке самообразования.

– Да, – улыбаясь бледной улыбкой, сказал Суханов, – это верно. Нас прозвали «китоловами». Мы мечтали заняться китобойным промыслом, чтобы добыть средства на дело революции. Юношеские то были мечты, навеянные, конечно, чтением Майн Рида, Жюля Верна, Вальтера Скотта и историей Великой французской революции.

– Почему – революции?

– Без революции – вот всё так и будет, Вера Николаевна, – войны, засилие богатых и знатных. И мальчик грум, стоящий на коленях перед генералом…

– Он помогает раскурить трубку. Я и сама стала бы для этого на колени.

– Вы – другое дело… Вы – родственница. Вы по любви стали бы, а не по обязанности. Ведь это как было при крепостном праве, так и теперь осталось.

– Ну, разве?..

– Нет, хуже, чем было тогда. Крепостной знал, что он – раб, а этот думает, что он свободен… А какая же свобода?.. То же «ты», и тот же рабий страх. Тогда только боялись плетей на конюшне, а теперь боятся, что прогонят с места – голода боятся…

– Да, пожалуй… А как вы думаете?.. Война за освобождение… Ведь это хорошо?.. Как вы смотрите на Черняева и на тех, кто идёт к нему?..

– Я знаю, что в революционных кружках обсуждали этот вопрос.

– И что же?..

– В Одессе образовались даже нелегальные комитеты помощи добровольцам, но, когда казённый патриотизм стал проявлять себя, когда об этом заговорили в «Новом Времени» и стали писать Катковы, – они загасили искреннее душевное сочувствие сербам… Там сказали – зачем ехать на Балканы и сражаться за свободу славян, когда миллионы русских крестьян продолжают находиться в рабском угнетении?

– Значит?..

– Надо бороться не с турками за свободу славян, а с царским правительством за свободу крестьян. И, если будет война, её надо использовать. И Англия и Австрия в этом случае не враги наши, но союзники, – понижая голос до шёпота, сказал Суханов.

– Вечная борьба – вечное убийство!

– Как у Дарвина в его «Struggle of life» [117]117
  «Борьба за существование» (англ.).


[Закрыть]
. Вы читали?

– Нет…

За стеклянною дверью в саду было тихо. На балконе жарко разгорался спор. Дверь отворилась, и подле Веры появился её троюродный кузен Афанасий. Его румяное загорелое лицо было краснее, чем обыкновенно. Он был сильно навеселе.

– Иди, Вера, выручай. Папаня мой сейчас в драку полезет с этим штатским дип-пломат-том, чёрт его дери совсем!..

Вера отвернулась от Афанасия.

– Что, флот?.. Хорош мой выезд?.. А?.. Лучше не выдумаешь?.. На завтрашнем празднике, а?.. Лучший выезд?.. Как это поэт сказал?.. Наш поэт, царскосельский… Гусар!.. Он это понимал по-нашему.

 
Узоры радужных огней,
Дворец, жемчужные фонтаны,
Жандармов чёрные султаны,
Корсеты дам, гербы ливрей,
Колеты кирасир мучные,
Лядунки, ментики златые,
Купчих парчовые платки,
Кинжалы, сабли, алебарды…
В одну картину всё сливалось
В аллеях тёмных и густых
И сверху ярко освещалось
Огнями склянок расписных!..
 

Навесили склянки, флот?..

– Навесили, Афанасий Порфирьевич… Только вот что: вы прошлись бы, прогулялись…

– Вы полагаете, милостивый государь, я пьян?.. Н-н-нет… До этого – ещё не дошло-с!.. Но может дойти и до этого!..

Афанасий посмотрел на Суханова тяжёлым пьяным взглядом и сказал быстрым шёпотом:

– Я люблю Веру!.. И никому её не отдам!.. Никому!! Кроме смерти!.. Слышите?!

Суханов пожал плечами. Афанасий нахмурился, сбежал в сад и скрылся в кустах сирени и жёлтой акации.

На балконе становилось жарко. И не только от яркого июльского солнца, от сытного завтрака, вина, кофе, ликёров и коньяков, соблазнительно игравших, как самоцветные камни, в хрустальных графинах на передвижном столике, но, главным образом, от остро разгоревшегося спора между Порфирием и Карелиным.

Гости разместились группами на соломенных креслах, стоявших между тропическими растениями в горшках и кадках. Генерал протянул ноги в узких чакчурах со штрипками и медленно курил через длинный черешневый мундштук трубку, с удовольствием прислушиваясь к словесному бою сына с Карелиным. Флик и Флок покорно лежали на волчьей шкуре у ног генерала. Рядом в плетёном соломенном кресле сидела баронесса, курившая тонкую дамскую папироску. Она прищуренными глазами смотрела на Порфирия. Графиня Лиля села в углу под большою пальмой напротив Порфирия и уже не скрывала влюблённости и обожания в своём взгляде. Фролов в длинном тёмно-синем чекмене [118]118
  Кафтан с перехватом в талии.


[Закрыть]
прохаживался позади Порфирия и, куря папиросу, вставлял временами слово в спор.

– Масонство… масонство! – кричал Порфирий. – Вот что губит Россию через ваше ведомство иностранных дел.

– Весьма странных дел, – баском вставил Фролов, подошёл к столику и налил себе большую рюмку коньяка.

– Ар-ром-мат… – сказал он, прикрывая глаза и нюхая коньяк. – Благородный напиток!

– При чём тут масонство, – пожимая плечами, сказал Карелин, вставил монокль в глаз и посмотрел на Порфирия строгим взглядом. – Масоны не только у нас… Они во всех слоях европейского культурного общества…

– Потому-то это европейское культурное общество и покровительствует турецким зверствам и угнетению славян, потому-то оно и прогнило насквозь. Масонство – это тот же интернационал. Международное братство, преследующее свои тёмные, мировые цели, но не цели государственные. Когда этого не было – была Россия. Россия прежде всего… А нынче?.. Нет, это ещё и раньше началось. С императора Александра I да вот с этих Нессельроде, со времён конгрессов с их Меттернихами началось это кисельное поддавание иностранной указке.

– Свели на нет успехи и победы четырнадцатого года; после доблести Севастополя – устроили Парижский мир, – пробасил Фролов.

– Народам нужно жить в мире, и для этого необходим какой-то сговор, – сказал по-французски Гальяр.

– Вот ваши масоны и сговариваются за счёт России.

– Да ничего подобного. Всё ваше воображение, – сказал Карелин.

– Нет-с, раньше было не так-с!.. Не так это было раньше. Пётр Великий, учреждая в 1720 году иностранную коллегию, писал: «К делам иностранным служителей коллегии имеет верных и добрых, чтобы не было  д и р я в о и в этом крепко смотреть…» Наверное, знаете?.. Золотыми буквами надо это у вас на Певческом мосту выбить.

– Ну, ну, – сказал Афиноген Ильич.

– А пошли – масоны, и стало –  д и р я в о !..

– А при императрице Елисавете Петровне да при матушке Екатерине – не нами Европа командовала, а мы предписывали Европе, и что хотели, то и делали, – сказал Фролов.

– Птица-тройка, – сказала, снисходительно улыбаясь, баронесса фон Тизенгорст.

– Верно, казак!.. Тогда английский посол жаловался своему правительству, что русские мало опасаются других держав, – сказал Порфирий, – ну а напустили масонов, и пошло всё шиворот-навыворот.

– Ну, ну!.. Каково, Аким Петрович!.. Наступление по всему фронту.

– Тогда были у нас Суворов, Потёмкин и Бецкий, – сказал Гарновский.

– А потом, извините, Аким Петрович, пошёл чиновник… Да это ещё полбеды, а то пошёл масонский интернационал, и российские дела решаться стали в ложах.

– Всё это бездоказательно.

– Как, батюшка, бездоказательно?.. – сказал, останавливаясь против Карелина, Фролов. – Порфирий дело говорит. Вот вы сейчас по славянскому вопросу говорили – кого называли?.. Биконсфилд, лорд Солсбери, Андраши, Каллаи, Бларамберг, Ион Гика… Кто они? Масоны!.. Позвольте, батюшка, за государем императором сто пятьдесят миллионов его верноподданных, так уже позвольте ему самому решать славянские судьбы так, как это ему будет благоугодно-с!.. Не слушаясь ни английской, ни австрийской, ни румынской указки. Победим и тогда возьмём себе, что найдём нужным.

– Раньше надо победить, – сказал Гальяр.

Фролов посмотрел на него таким взглядом, в котором графиня Лиля ясно прочитала: «Ты-то чего говоришь, «лягушатник»?..»

– Да мы-то победим, – сказал Порфирий, – а вот что вы потом за зелёными столами конференций или, не дай Бог, конгресса скажете? Вот что страшно.

– Поверьте, милый Порфирий Афиногенович, сидеть за зелёным столом конференции – не в штыки ходить и не ура кричать. Потруднее будет!

– А вы в штыки ходили?.. Пробовали?.. – запальчиво крикнул Порфирий и вышел с балкона в сад.

– Ну… ну, – сказал Афиноген Ильич. – Не пора ли, господа, для успокоения страстей засесть за зелёный стол с картами и перейти к мирному сражению? Вы как, Аким Петрович?.. Баронесса – три роббера [119]119
  Роббер – круг игры, состоящий из трёх отдельных партий (в некоторых карточных играх: вист, винт, бридж и т.п.).


[Закрыть]
?

– Охотно, генерал… Занесла тройка вашего сына… А хорошо!.. Люблю такие споры!..

– Так идёмте, господа!.. За дело!..

VI

До 1876 года на императора Александра II было два покушения. Одно следовало за другим на протяжении всего одного года. Одно было понятно государю – месть патриота-поляка за 1863 год [120]120
  Имеется в виду восстание против царизма в январе 1863 – мае 1864 г. в королевстве Польском, Литве, части Белоруссии, на Правобережной Украине. Восстание было подавлено.


[Закрыть]
. В Париже, куда государь ездил на Всемирную выставку 1867 года, при возвращении со смотра, когда коляска медленно ехала через народные толпы, непривычно шумные, где сквозь восторженные крики «Vive la Russie!.. Vive le Tzar!» [121]121
  Да здравствует Россия!.. Да здравствует царь! (фр.).


[Закрыть]
иногда вдруг раздавались резкие, оскорбительные свистки и крики: «Vive la Pologne!» [122]122
  Да здравствует Польша! (фр.).


[Закрыть]
, – поляк Березовский внезапно выбежал из толпы и, вскочив на подножку коляски государя, стрелял в императора… Промахнулся…

Но государь понимал: Польша не могла любить Россию. Это было печально и тяжело. Среди поляков могли быть мстители. То, что это произошло во Франции, где хозяева не уберегли гостя, – оставило мучительное, едкое воспоминание.

Выиграла Пруссия. В начавшейся три года спустя франко-прусской войне Россия держала нейтралитет. Пруссия могла бросить все свои силы на Францию. Плохую услугу оказал Березовский приютившей его стране…

За год до этого, 4 апреля 1866 года, когда государь возвращался с прогулки в Летнем саду, у самых ворот, идущих к Неве, к нему быстро подошёл высокий человек в чёрном сюртуке и, выхватив револьвер, выстрелил в упор в государя. Другой прохожий бросился на него и ударом кулака отвёл выстрел. Государь не был затронут.

Стрелявший оказался крестьянином Каракозовым [123]123
  Каракозов Дмитрий Владимирович (1840 – 1866) – революционер. 4 апреля 1866 г. совершил неудавшееся покушение на Александра II. Был повешен.


[Закрыть]
. Спас государя Осип Иванович Комиссаров – тоже крестьянин, шляпный мастер. Государь пожаловал Комиссарова в дворянское достоинство.

Тогда государь спокойно вернулся домой в Зимний дворец, оттуда поехал в Казанский собор служить молебен. По всему пути стояли народные толпы. Громовое ура не смолкало. В Зимнем дворце в Белом Георгиевском зале были собраны все офицеры гвардии. Когда по возвращении из собора государь вышел к ним – его встретили с неописуемым восторгом.

Это покушение озадачило государя. Так, недавно государь своею волею, встречая немалое сопротивление, с большими усилиями и трудом освободил крестьян. Один из освобождённых покушением на убийство ответил государю на его труды и заботы.

Это было гадко и мерзко. Но вся Россия взволнованно приветствовала государя и ликовала по поводу чудесного его спасения. Студенты в Москве служили благодарственный молебен у Иверской иконы. Сто пятьдесят миллионов народа было за государя – один человек против. Никто за Каракозовым не стоял. Он был цареубийца-одиночка.

После этого не было покушений на жизнь государя. Полиция доносила о существовании подпольных кружков, находила «прокламации» – всё это было мелко и ничтожно, руководили всем этим из-за границы и по сравнению с тем огромным делом, которое делал государь, было так мало приметно, что государь не думал об опасности для своего престола.

Государь открыто, без конвоя и охраны, ездил по городу, гулял в Летнем саду, появлялся среди народа. Воспитанный своим отцом, Николаем I, в сознании святости государева долга и презрении к опасности, считая себя бессменным часовым на российском посту, государь смело смотрел в лицо смерти.

Он знал, что нужно, чтобы народ видел его, чтобы армия знала его, и приятно, радостно или тяжело это было, государь об этом никогда не думал – он ездил на смотры, на парады, народные гулянья, манёвры, совершал долгие поездки по другим округам России, отстаивал длинные церковные службы, принимал министров, бывал в театре не потому, что та или другая пьеса нравилась ему, но потому, что это было  н у ж н о.

Всё это наружно, для других, казавшееся просто приятным развлечением, в конце концов было очень утомительно, и нужен был отдых от напряжённой императорской дворцовой и смотровой атмосферы. Отдых от ответственности за каждое сказанное слово.

В семье не было отдыха. Там была не жена – но государыня императрица, не дети, но наследник цесаревич и великие князья. Там был тот же строгий этикет императорской фамилии.

С годами потянуло государя к спокойному, не дворцовому, а домашнему очагу. Этот очаг ему создала в 1868 году молодая девушка, княжна Екатерина Михайловна Долгорукая. Государю было пятьдесят лет – Долгорукой семнадцать, когда они сошлись. Девушка «с газельими глазами» сумела простотою обращения пленить государя, и он полюбил её крепкою, последнею любовью.

Таково было семейное внутреннее положение государя Александра II, когда ему пришлось решать один из самых трудных и сложных вопросов его царствования – вопрос о войне.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю