Текст книги "Рабы Нового Вавилона (СИ)"

Автор книги: Борис Балкаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

   Реогр подошел первым. Загорелся красный огонек. Все мышци Реогра напряглись, а тело собралось к прыжку. Он подумал, что если они провалятся и придется вступать в схватку, то можно будет успеть прикрыться Мафусом, как живым щитом, а потом... ситуация подскажет!

   Через небольшой промежуток времени голос из сервера попросил его повернуться к камере, сперва, правым, а потом левым профилем, а еще через миниту сигнал погас, и голос безразлично произнес, – Идентификация завершена. Идентифицируемый в базе Системы отсутсвует.

   Реогр облегченно глубоко выдохнул. Правда, все это он проделал только внутренне. Внешне же на его лице ничего не отобразилось.

   Луби прошел идентификацию столь же быстро и безболезненно.

   Мафус, выпроводив их в зал, задержался еще на некоторое время – видимо, получал интсрукции.

   Почтенный, которого идентифицировать не было нужды, тем не менее, сидя за столом в центре фактории, тоже нервничал отчаянно. Он прекрасно знал, что было с тем, кто вольно ли, не вольно, приводили Черным факторам "хвоста". И это знание его весьма и весьма не радовало, поскольку обещало смерть долгую и мучительную.

   – Все-таки, умница – девка! – С благодарностью подумал о Нике Реогр. – Это надо же было такое придумать; он чуть скосил глаз на свое правое запястье...

   Ведь ни Почтенный, ни Мафус, а теперь и корреспондент Мафуса на другом конце линии связи не знали, что Ника (Айм был у нее на "подхвате"), провозившись с неделю, сделала четыре микрочипа. Эти приборчики могли делать две вещи – перехватывать всю получаемую сервером Системы информацию в момент обмена, и искажать ее. Таким образом, они перехватили пароли и Мафуса и его корреспондента из поселения Дракона, а корреспондент получал их портреты, искаженные ровно настолько, чтобы в базе, в которой Системой фиксировались все поселенцы, их нельзя было найти.

   – Завтра, – Сказал удовлетворенный Мафус, когда все снова очутились за столом с выпивкой и едой, – Завтра утром поедете, как "Пастух" ^[48]наш не ездит после своей проверки, чтоб ему тысячу реинкарнаций и одну и ту же жену! Все будет – полный цимес!

* * *

   В этот раз в пентхаузе царил мягкий полумрак, который едва позволял различить четырех человек, сидящих с трех сторон обычного стола. На столе лежал чип и стояли часы. Обычные часы неизвестно какого века со стрелками и маятником. Правда часы эти были вмонтированы в фигуру смерти, а маятником служила ее коса.

   Во главе сидел Дракон. Он, по-прежнему, был похож на Зевса, способного либо испепелить в прах, либо осыпать золотым дождем любого смертного. Но отдельные малозаметные черточки: то ли чуть-чуть более, чем обычно, припухшие веки, то ли прядь его великолепной седой шевелюры, лежащая не совсем там, где ей положено, выдавали, какой ценой ему дались последние события.

   По левую руку его сидел Луби. Он как-то нервно перебирал рукам по столешнице, время от вемени хватал чип, вертел его в пальцах, откидывал, щелкал пальцем по стеклу часов и оглядывал всех присутсвующих в зале.

   На левой торцевой стороне сидела Ника. Только теперь, когда лицо ее было необычно бледно, а в глазах горела стальная неугасимая ярость, было видно, как она похожа на своег отца.

   Когда она впервые по возвращению увидела то, что осталось от ее Айма, она впала в такую истерику, что укрощать ее пришлось трем драконовым лонгганам, вооруженным парализаторами. Она грозилась тут же пристрелить Айма, чтобы он хотя бы реинкарнировал в своем прежнем виде. Она грозилась пристрелить Ставра – тот самым натуральным образом валялся у ее ног и, нечленораздельно мыча, тыкал пальцем в Хуса. Она грозилась пристрелить Хуса, крича, что покажет ему Вечность в полный рост. Она грозилась убить себя, потому что ..., понятно, почему! Наконец, она грозилась убить самого Дракона, если он тут же не разрешить ей сделать все то, о чем она кричала до этого.

   Придя в себя, после действия парализаторов, она перестала выходить из своей комнаты, никого, в том числе и отца к себе не пускала. Дракон очень боялся, что она действительно покончит с собой, поэтому из ее комнаты вынесли все, чем она могла бы причинить себе хоть малейший вред. Тогда она перестала принимать пищу.

   Но однажды к двери подошел Хус. Те, кто наблюдал за ним, ничего необычного не отметили. Он постоял, у двери, пошевелил своей гигантской бородой, и... Ника вышла из комнаты.

   Но теперь это была совсем другая Ника. Смуглая ее кожа побелела настолько, что как-будто светилась в полумраке коридора. Все черты лица заострились, а чуть вздернутая верхняя губка вместо придания пикантности выражению ее лица обнажила звериный оскал. А в глазах плескала та самая стальная ярость.

   Позже Дракон спрашивал у Хуса, как тому удалось вернуть Нику к жизни.

   – Если ты что-то сделаешь с собой, сказал я вашей дочери, то ты лишишь своего возлюбленного чего-то значительно более важного, чем тело. Ты просто убъешь его! Она – у вас девочка умная, она все поняла. – Ответил Хус.

   Он собственнолично восседал за правой торцевой стороной стола. Его борода слегка колыхалась, но в целом он являл собой ощущение полной безмятежности. Нужно сказать, что после обретения им тела, на алом яйце его головы полностью сформировались глаза, нос, рот и все остальное, чему на лице нормального человека быть положено. Вот только цвет остался таким, как будто с него живьем содрали кожу.

   Как всегда его взгляд был обращен внутрь себя.

   Он не помнил, когда превратился в Вечного Хуса, но отчетливо помнил навигатора первого класса ^[49]Хоссингера – мужчину в самом расцвете сил и с вполне приличными перспективами.

* * *

   Последних колонистов Космического Ежа в последние часы до объявления его в Белый карантин эвакуировали на гиперсветовике «Линтос». Лихтер ЛЗПЗ-11/Э, которым командовал навигатор Хоссингер, как раз возвращался на Ежа, чтобы забрать последнюю партию колонистов.

   Строго говоря, для экономии эвакуационных мест он же был и единственным членом экипажа. Лихтер штатно прошил атмосферу, как вдруг кто-то из сошедших с ума колонистов – таких к тому времени на Личике Дьявола было предостаточно – активировал зенитно-космическую установку, выпустив по Хоссингеру не менее десятка ракет. Такой массовый залп отчасти и спас лихтер. Ракеты запутались в выборе цели, стали гоняться друг за другом, а разрушения, которые в конечном итоге они причинили лихтеру, были весьма незначительны.

   Однако, после атаки, лихтер уже не столько летел, сколько падал. Дело происходило над океаном, и Хоссингер решил сесть на воду, поближе к берегу. Однако все получилось несколько иначе. В последний момент сработал аварийный двигатель, и лихтер на ускорении вонзился в береговой откос. В результате и образовалась та самая чаша, в которой значительно позже вырос уже известный нам фриз. Сам же лихтер был погребен в породе на приличной глубине.

   Вообще, эти ЛЗПЗ в эвакуационной модификации были не только живучими машинами, но и универсально оснащенными. Так они имели универсальный синтезатор, позволяющий производить воздух, воду и пищевые брикеты из всего, что состояло из молекул. Вплоть до того, что если лихтер зависал в космосе и время ожидания корабля -матки затягивалось, большинство его внутренних переборок и мебели также можно было преобразовать в вещества, небходимые для жизни. Кроме того, на нем был мощный медцинский отсек, укомплектованный не только набором лекарств, но и автоматикой, позволяющей проводить довольно изощренные хирургические операции.

   Когда Хоссингер пришел в себя и осмотрелся, то сперва впал в уныние, поняв, что из этой грунтовой западни ему придется выбираться неизвестно сколь долго. Он, было, решил покончить с собой – благо препараты в медотсеке имелись, но тяга к жизни подсказала ему, что это он сделать всегда успеет. И Хоссингер начал просто жить, потихоньку расчищая простарнство за кормовыми дюзами.

   Потом появились первые признаки мутаций. Самая неприятная мутация состояла в том, что у Хоссингера начало атрофироваться тело. Сначала он стал худеть, позже стал замечать, что кости на руках и ногах укорачиваются. Зато безудержно стали расти волосы и борода, и в какой-то момент он понял, что может двигать ими. Позже он научился использовать волосы вместо конечностей. Прядями он научился брать и перемещать предметы, однако силы волос хватало не более, чем на сто-двести грамм.

   Но было в этих мутациях и нечто положительное. Мозг Хоссингера начал работать в каком-то ином режиме. Во превых, он начал ощущать, как функционирует его тюрьма – лихтер. Не наблюдать по показаниям приборов, а именно ощущать, как будто он сам и был этим лихтером. Далее, он с удивлением отметил, что помнит всю, информацию, которую запечатлел его мозг за всю его предыдущую жизнь. Причем память его напоминала отнюдь не мусорную кучу с обрывками плохо состыкованной друг с другом информации, но строго организованную библиотеку, где каждый бит не только лежит на своем, жестко определенном ему месте, но и само место расположено так, чтобы этот бит был как можно более доступен. Более того, Хоссингер почувствовал, что и анализировать его мозг стал совсем по-другому; решение любого вопроса приходило в его голову быстро и без усилий. Причем это решение было опимальным. И в какой-то момент он понял, что в состоянии воспринимать мир далеко за пределами камеры его заточения – замкнутого пространства лихтера.

   Это в свою очередь существенно поменяло его отношение к теущей ситуации. Он понял, что все эти руки – ноги ему просто не нужны, а может быть, даже являются обузой. Как, впрочем, не нужны и глаза, нос и уши – те чувства, через которые он воспринимал мир, совершенно не нуждались в этих органах.

   И вот, он разработал схему процессора, который будет выполнять функции его тела, настроил своими дистрофическими руками ремонтный блок лихтера на сборку этого процессора, запрограммировал хирург-автомат на операцию и мужественно лег "под нож". Очнулся он уже Вечным Хусом.

   Впрочем, имя это дали ему на несколько столетий позднее, появившиеся в непосредственной близости от его местообитания, люди – фризеры. Фризеры не были ему интересны. Не потому, что он презирал людей в целом, хотя и это тоже пристутсвовало. Просто тот информационный поток, который он обрабатывал был сравним с информационными потоками обычных людей, как океанский прибой с капаньем воды из плохо закрытого крана. И, что для него было самое противное, что никто из этих людей не хотел хотя бы приоткрыть этот кран! Никто...кроме Ставра!

   Вот поэтому Хус Вечный (а с чего бы ему не быть вечным, если в "остатках" его организма практически нечему было стареть?) именно Ставру он показал место, где притоплен почти действующий "Штурмхантер". Именно Ставра он научил управлять этой машиной, хотя дал ему далеко не все – боялся, что мальчишка ошалеет от полученной силы и использует ее во вред.

   Но, как оказалось, даже то малое умение, которым он наделил своего ученика, люди с удовольствием использовали во зло. И если бы не грядущие страшные события, махнул бы Хус Вечный на весь этот нововавилонский муравейник и погрузился бы еще на столетия в такое увлекательное познание мира.

* * *

   Единственный, кто не сидел за столом, а стоял у косяка входной двери, был Реогр. Ему, пожалуй, единственному было Драконом отпущено то, что положено – Реогр стал центурионом. И по должности своей нес теперь караул у двери в пентхауз.

   "Головка" фаланги Дракона собралась не случайно. Через несколько мгновений операция по выявлению предателя должна была завершиться. Именно такую цель преследовал Луби, вступая в контакт с Черным фактором.

   Наконец дверной проем закрыла тень и на пороге показался...Гиллет – начальник драконовых научников. Поприветствовав, Гиллет деловито спросил, – У нас проблемы?

   – Есть кое-какие. Присаживайся, – Буркнул Дракон, показав на пустующий пятый стул у стола.

   – Начинай, – Кивнул он Луби.

   Луби положил левую руку с УИЧем на стол и вставил в него лежащий перед ним на столе чип. Затем что-то быстро набрал на клавиатуре. УИЧ Гиллета отозвался почти немедленно. Маленький проблеск никто бы скорее всего и не увидел, но с помощью скрытых в столешнице баггов ^[50], экран его УИЧа отображался на большой монитор. Поэтому сигнал увидели все.

   – Ввести пароль доступа. – Засветилась надпись на экране УИЧа Луби. Его экран также стал виден на большом мониторе. Палец Луби нажал кнопку считывания с чипа. На экране Гиллета появилась надпись, – Они придут и поклонятся пред ногами твоими...

   – Доступ корректен – подвел итог УИЧ Гиллета. – Соединяю!

   Гиллет дернулся из-за стола. Но был буквально припечатан жесткой рукой неслышно подшедшего сзади Реогра.

   – Фразу, – крикнул Гиллет своему УИЧу.

   Нейролингвистическое кодирование – штука далеко не новая, правда основательно подзабытая. Гиллет достаточно долго шпионил на Черных факторов и знал, что пощады в случае провала ему не будет. Ну и что, что реинкарнация? У Дракона были такие мастера, и смерть от их рук наступала так долго и мучительно, что после реинкарнации подвергшийся обработке уже переставал быть нормальным человеком.

   А впрочем, был ли среди нововавилонцев хоть один нормальный? Но, тем не менее, предусмотрительный Гиллет вложил в свой УИЧ некую ключевую фразу. В случае угрозы ему достаточно было только попросить свой УИЧ ее активизировать, и его мозги были бы "выжжены" так быстро, что он бы этого и почувствовать не успел. А там – реинкарнация и новая жизнь. Пусть не такая сытная, как сейчас, но жизнь, жизнь не отягощенная лишними воспоминаниями, но с сохранением большинства предыдущих навыков. И, главное, никаких или почти никаких мучений!

   – Не дождешься, вонючка! – Холодно отреагировала Ника и в зале возник шум, подобный шуму водопада. – Вот тебе фраза. Актививруй ее и умри быстро, если сможешь.

   – А-а-а! – Закричал Гиллет, поняв, что Ника включила белый шум – помехи, которые полностью забивали речевые сигналы УИЧей. – Я все скажу, все!

   – Куда ты денешься. – Констатировал Дракон и щелкнул пальцами.

   Реогр отступил на шаг от пленника, вытащил плоскую флягу и облил жидкостью из нее тело Гиллета. Жидкость (сок эллалиума ^[51])затвердела практически мгновенно, заключив Гиллета в прозрачный кокон из которого виднелась только одна голова.

   – Унесите это, и как можно тщательнее "просмотрите" его мозги. Мне нужна полная информация!

   – А что сделать с ним после? – Вытянулся в струнку Реогр. – Отдать мастерам?

   – Не торопитесь, господа. – Наконец подал голос Хус. – Я тут в долгу перед неким молодым человеком, – Он выразительно посмотрел на Нику.

   – Так вот я хотел бы вернуть ему его тело. А себе... Что ж тело вашего шпиона мне нравится. Оно ведь реинкарнирует?

   – Это возможно? – Дрожащим голосом спросила Ника.

   – Легко! – Как-то даже не очень серьезным голосом ответил Хус.

   – Папа! – Возопила Ника.

   Дракон все понял и добавил в спину Реогра, уже собиравщегося выносить кокон с Гиллетом. – С эти телом поосторожнее, чтоб ни царапины!

   – Кстати, господин Дракон, я полагаю, что он все-таки хорош был на своем месте. Дело, конечно, ваше, но я бы не стал его убивать. Пересадите после всего его голову на мой процессор (на котором сейчас голова Айма) – и вы получите классного специалиста. Который, в силу своих физических особенностей не сможет делать вам пакости. Зато будет проникнут чувством глубокой благодарности, за подаренную ему хотя бы такую жизнь.

   – Ну что ж, – После минутного раздумья молвил Дракон. – Так тому и быть. Переходим к следующему вопросу!

Глава 13

   Гиллет был своеобразным человеком даже для Нового Вавилона. Единственной его страстью в этом мире была техника, причем самого высокого уровня. Попав на планету – тюрьму, он не очень комплексовал, потому что быстро понял, что здесь техники много, и никто не в силах запретить ему с ней возиться. В самом начале своего пребывания Гиллет набрел на свалку, которая стала для него «землей обетованной».

   Сколько там было поломанной техники, еще очень даже годной к употреблению, если с ней немного повозиться! Не удивительно, что через короткое время он создал несколько приспособлений, которые пришлись по вкусу обитателям Нового Вавилона. К ним относился, например, самогонный аппарат, который давал возможность получать алкоголь из всего, в чем присутствовала хоть капля этилового спирта. Этот аппарат тут же был куплен хозяином ближайшего бара.

   На вырученные деньги Гиллет арендовал небольшой закуток в одном из ремонтных цехов на окраине поселения и забил его чипами, шинами, жидкокристаллическими панелями и тому подобными сокровищами, найденными им на свалке. Теперь ему можно было не отвлекаться на мелочи и ваять, ваять, ваять. Результатом его трудов стала механическая сколопендра, которая могла лазить по стенам и потолкам с любым покрытием, красть со столов куски пищи, выцеживать из стаканов дринк и приносить все это своему хозяину.

   Зачем она понадобилась Гиллету, он и сам не смог бы сказать. Но весьма довольный содеяным и решивший дать себе отдых, он показал эту игрушку в ближайшем баре всем там присутствующим. Присутствующие долго удивлялись, восхищенно следя за тем, как эта металлическая тварь лазает по их мискам и таскает оттуда куски консятины, аккуратно складывая их в миску Гиллета, а также наполняет его стакан уворованным дринком. Зрители были людьми простыми, поэтому и воспринимали машинку Гиллета, со смехом, как игрушку.

   Но умный хозяин бара тут же понял истинную цену машинки и не побрезговал выпить с Гиллетом рюмочку – другую. Когда же бар закрылся, хозяин вдруг как-то стремительно протрезвел и начал задавать Гиллету очень специфические вопросы. Например, может ли эта машинка нести на себе одноствольный лучемет ... Пьяненький Гиллет, найдя в собеседнике тонкое понимание техники и своих талантов, восторженно кивал головой. А следующее утро началось для него с похмелья и записи на его УИЧе. Согласно этой записи он должен был сделать для хозяина бара подобную машинку, но в которую был бы встроен лучемет. И как оказалось, что Гиллет уже получил астрономическую сумму в качестве аванса.

   Гиллет, ничуть не отягощенный моральной стороной вопроса, уединился в своей келье. Но когда он пришел в бар со своим маленьким механическим убийцей, то к великому своему разочарованию узнал, что его потенциальный покупатель – хозяин бара пропал. А, как известно, по нововавилонским меркам пропажа человека означала, как минимум, его реинкарнацию с предшествовавшим ей летальным исходом. А, в свою очередь, в поселениях в девяноста девяти случаях из ста причиной летального исхода была смерть насильственная, сиречь – убийство.

   Гиллет в расстроенных чувствах прихватил в баре пару бутылок сучары и поплелся назад к себе, чтобы "в дали от мирской суеты" предаться печали. Он шел по поселению, не обращая внимания на шум и крики подвыпивших людей на улицах (дело было вечером), на нередкие звуки и вспышки выстрелов, на неверный свет фонарей, освещающий пороги злачных заведений и истерический женский смех, переходящий в визг, доносящийся из-за дверей этих заведений. Сразу отметим, что скорбь Гиллета была относительно чистой. Он скорбел не о потерянных тионах, а об утрате человека, который первый оценил его таланты!

   В полумраке своей каморки Гиллет не сразу заметил человека, сидящего в углу. И только после того, как человек заговорил, Гиллет обратил на него внимание.

   – Не печальтесь, мой друг, ваш покупатель был человеком мелким и недалеким. Использовать такой талант, и для чего? Чтобы построить самоходный лучемет. Это – профанация! И вообще, что это вы пьете?..

   С этими словами посетитель протянулся к бутылке, отхлебнул из горлышка и тут же сплюнул содержимое рта в угол.

   – Какая гадость! Вы убиваете себя, мой друг! Я хочу предложить вам переместиться ко мне. У меня есть дивный дринк, настоянный на плодах горели (горелия пышная – местное растение из семейства эфироносов, имеющее тонкий аромат. Плоды его придают простой сучаре вкус отборного коньяка). Вам он понравится!

   Так Гиллет познакомился с Жордани.

   Жордани, по его выражению, не интересовали "глупые пукалки". Талант Гиллета он нацелил на информационные технологии. Гиллет погрузился с головой в это дела, очень быстро почувствовав их прелесть, и, досконально изучив сервы, УИЧи и другие информационные устройства, очень скоро научился взламывать большинство из них и подчинять себе, чтобы скачивать оттуда любую информацию. Как-то он влез даже в сервер, который управлял распределением пищевых брикетов по автоматам – раздатчикам, и теперь мог бесплатно получать их в любом количестве.

   Жордани в очередной раз выразил свое восхищение, но потом повел Гиллета в шикарный ресторан и накормил его так, что Гиллет понял – бесплатные пищевые брикеты в этой жизни ему скорее всего более не понадобятся.

   Следуя ценным указаниям своего нового хозяина, Гиллет окунулся в дебри искусственного интеллекта. Это тоже оказалось чертовски интересным.

   Между прочим, Жордани не подчеркивал свой статус и никогда не корчил из себя "большого босса". Гиллет воспринимал его в какой-то мере, как этакого заботливого дедушку (хотя в ту пору Жордани был не на много старше самого Гиллета), который ненавязчиво наставляет "внучка" на верный путь, накормит, если "внучек" голоден и по попке надает, если что, но не больно и не обидно, а так, дидактически...

   Но настал момент, когда Жордани сказал, что срок обучения для Гиллета закончился и пора ему сотворить что-нибудь серьезное и, одновременно, полезное. Под серьезным и полезным же он понимал не более не менее, как боевого самоуправляемого робота. Он описал в общих чертах, что должна была представлять из себя эта машина.

   Она должна быть отменно вооружена. Спарка (лучемет-плазмаган) и ракетная установка – вот минимальная огневая мощь, на которую нужно было рассчитывать конструкцию. Броня, предохраняющая от одиночных плазменных разрядов и осколков ракет. Наряду с этим высокая подвижность, умение перемещаться по пересеченной местности, маскироваться и, главное, просчитывать оптимальный вариант при выборе целей и средств их уничтожения. Ну и конечно, полное и безусловное подчинение командам своего хозяина, проходящим по любым каналам связи.

   У Гиллета сначала засветились глаза от предвкушения такой работы, но, еще раз обдумав все требования, он приуныл. Создать такое в его закутке реальным не представлялось. Но Гиллет по неопытности житейской своей недооценил Жордани. И, не успев моргнуть глазом, получил в свое распоряжение весь ремонтный корпус целиком. Его же любимая конура была на его глазах переоборудована в шикарный кабинет, позволяющий со всем комфортом предаваться мыслительному процессу. Только мониторов там было три: самый большой для опытно конструкторских разработок, поменьше – для контроля за вверенным ему производством и самый маленький для экспресс-связи с Жордани. Тот же Жордани подобрал ему штат – человек десять серьезных мужчин, которые так же как и сам Гиллет предпочитали разрушению созидание. И работа закипела...

   В результате получилась метровая бронированная "черепаха" из панциря которой едва проглядывали объективы телекамер и стволы плазмагана и лучемета. Машинка шустро бегала по подвалу ремонтного корпуса, превращенного в испытательный полигон. Цепляясь выстреливаемым анкером за верхушки стен, как альпинист, вскарабкивалась на них. Пряталась в ямы, резво зарываясь в пыль и битый мусор. Выбивала с разбегу достаточно мощные двери своим бронируемым корпусом. И стреляла. Без промаха, выбирая в каждый момент самую опасную мишень. В то же время она деликатно, не поднимая пыли, объезжала своих хозяев (их портреты были заранее введены в память), и располагалась при атаке таким образом, чтобы, упаси Бог, кто-то из хозяев не попал на линию огня.

   Ее заваливали щебнем, бросали на бетонные плиты, поливали горящим квазойлом, топили в активных растворах – "черепаха" с завидным упорством выбиралась отовсюду и выполняла задание.

   Из Заброшенного города доставили живого стоунвулфа – одного из самых страшных хищников Нового Вавилона. Во сколько денег и во сколько жизней охотников это обошлось и подумать было страшно. Одно то, что для этого испытания пришлось оборудовать на полигоне специальные бронированные трибуны, говорит само за себя. "Черепаха" разделалась с тварью, как, "Бог с черепахой" всего за двадцать минут и то большая часть этих минут понадобилась, чтобы дать бедной зверушке прийти в себя и восстановить свои хищнические инстинкты. В результате полигон был выжжен кровью стоунвулфа и завален дымившимися и гадостно вонявшими его потрохами, которые пришлось потом убирать двое суток.

   И, наконец, с плохо скрываемым удовлетворением Жордания сообщил, что пора переходить к полевым испытаниям. Другими словами – ограбить факторию Системы. Следует напомнить, что все объекты, которые принадлежали Системе (банки, фактории, реинкарнаторы и ремонтные цеха), были собственностью Великого Хайсерва. Поэтому и охранялись телетранспортируемыми роботами-стражниками. Количество появлявшихся из ниоткуда стражей напрямую зависело от числа нападавших.

   Испытания прошли исключительно плодотворно. "Черепаха" с первой ракеты напрочь вынесла двери фактории. Затем, наполовину заехав во внутрь, не обращая внимания на уколы лучеметов, покромсала робота-фактора на невосстановимые фрагменты и выскочила наружу. Несколько клинеров Жордани тут же заскочили внутрь фактории. Двое из них начали загружать товаром гравитележки, а третий взламывать тот фрагмент робота-фактора, который ранее являлся его телом и одновременно – кассовым автоматом.

   "Черепаха", резко перемещаясь вдоль фасада, отвлекала на себя огонь робота-стражника, выбирая наиболее выгодную позицию для атаки. От выстрелов из стены летели крупные куски керамобетона и мелкая пыль пластика покрытия. После одного из них, когда достаточно большой кусок свалился прямо на "черепаху", стрельба с ее стороны прекратилась. Робот-стражник, успокоенный этим, тоже решил "остудить" свои стволы. Он на мгновение перестал вести огонь и подкатил к дверям фактории, за которыми притаились грабители. Но в тот самый момент, когда робот-стражник повернулся боком к груде обломков, "черепаха" буквально вылетела из-под нее и вонзила в бедного стражника всю мощь залпа плазмагана и лучемета, дополнив для верности это еще и выстрелом ракеты. Робот-стражник разваливался с грохотом и визгом, в котором явственно слышались жалобные ноты.

   Клинеры, как крысы с тонущего корабля, дождавшись затишья, выскочили из полуразрушенного помещения фактории, и, буксируя за собой гравитележки, скрылись в ближайшем переулке задолго до появления второго стражника. "Черепаха" же успела скрыться в коммуникационном люке и "вернулась домой" только поздно вечером, когда все уже утихло. Она была покрыта толстым слоем грязи, но какие-нибудь существенные повреждения, кроме пары неглубоких вмятин на броне, на ней отсутствовали.

   Праздновали успех шумно. В результате было решено ограбить Банк Системы. И вот тут Великий Хайсерв показал, на что он способен.

   Огневую поддержку налетчикам должны были обеспечивать уже две "черепашки" Гиллета. (Вторую по готовым чертежам построили и отладили буквально мгновенно – всего за неделю!). Но стоило "черепашкам" высадить двери банка, как случилось что-то странное. По плану Жордани "черепашки" должны были после взлома двери спрятаться в специально подготовленных укрытиях и в этой засаде ожидать роботов-стражников. Но после залпа они остановились, как бы что-то услышав, потом завертелись на месте, как сумасшедшие дервиши, и начали поливать друг друга огнем из всего своего оружия. Удачный выстрел одной машинки – и ее "товарка" взлетела высоко в воздух, несколько раз перевернувшись. Грохнулась она оземь с такой силой, что на какие-то секунды оказалась полностью неподвижной. Вторая машинка же перенесла огонь на клинеров, изготовившихся к атаке.

   Естественно, такое поведение вызвало сумятицу среди тех, налетчиков, которые должны были ринуться в пролом. Кто-то упал посреди площади, не добежав до входа в банк, кто-то застыл столбом от изумления. В общем, атака провалилась самым позорным образом. И тут из воздуха начали "вываливаться" роботы – стражники. Они, не взирая на происходящее, спокойно, как на учениях выстроились у стены банка, и первым же залпом разнесли первую "черепашку". А затем начали методично поливать площадь из лучеметов и плазмаганов, превращая ее в огненное озеро. Большинство налетчиков пали тут же. Вторая "черепашка" все еще ворочалась на спине, постепенно превращаясь в бесформенный ком плавящейся брони. Те же налетчики, кого не накрыло первым залпом и кто вовремя бросился бежать получили от стражников свои заряды в спину. С площади не ушел никто!

   А клин Жордани практически прекратил свое существование.

   Но, будучи тонким психологом, Жордани не стал валить вину за этот разгром на своего изобретателя-самоучку. Он знал, насколько высоко у Гиллета мнение о собственных талантах, и нанес удар по его самолюбию. Начал он разговор с того, что формально пожалев своих погибших людей, сообщил, он все-таки рад, что Гиллет по-прежнему с ним. Далее он продолжил в том духе, что, мол, на Новом Вавилоне совершенно нельзя быть уверенным в технике, намекая на то, что может быть, какая-то деталь в "черепашках" оказалась некачественная. Потом намекнул, что хотя Гиллет, несомненно, – талант, но "...и на старуху бывает поруха"... И вообще, есть же задачи, которые не по зубам даже такому таланту, как Гиллет...

   Это многократное упоминание о таланте Гиллета в сочетании, с утверждением, что его талант не всесилен, привело Гиллета в настоящее бешенство. И Гиллет заорал, что если ему предоставят остатки его машинок, он не будет ни есть, ни пить, пока не поймет, что же с ними случилось там, возле банка! И предпримет свои меры...

   Обломки первой и оплавленный комок второй "черепашки" были представлены пред очи Гиллета сей же вечер. "Труп" второй "черепашки" не успел еще даже остыть. Гиллет заперся с этими останками в своем кабинете и отключил всю связь с внешним миром.

   На третий день он выполз из своей "пещеры", имея такой вид, будто все это время кутил в компании чертей. Красные, как помидоры, глаза на выкате, всклокоченные волосы, трясущиеся руки – в таком облике он ввалился к Жордани... И сказал, – Мы бессильны. Она нас победила!