Текст книги "Кобра и наложница"
Автор книги: Бонни Вэнэк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
– Посмотрим, кто кого, – засмеялся один из нападавших.
– Посмотрим, – спокойно ответил Хепри, делая выпад.
Бадра съежилась от страха, глядя на Хепри, который без усилий управлялся с обоими воинами. Звон бряцающих клинков, шум борьбы снаружи. Ни жива ни мертва девушка прижалась к противоположной стене шатра и крепко зажмурилась.
Вдруг стало тихо. Бадра открыла глаза. Хепри повернулся к ней, его взор горел диким торжеством. Оба его врага были повержены. Он выглянул из шатра.
– Остальные обратились в бегство. Труссы! – Он обтер свой клинок об одежду врагов и вложил его в ножны. Мягкая улыбка, добрый взгляд…
– Теперь ты в безопасности, Бадра, – сказал Хепри. Никто из мужчин не причинит тебе вреда.
Бадра смотрела на убитых, лежавших на ковре, и не чувствовала облегчения. Нет, Фарик не успокоится. Он будет предпринимать все новые и новые попытки. Он пошлет других воинов, чтобы вернуть девушку в свой черный шатер страданий. Слабый луч надежды лишь появился… и погас.
В этом положении оставался один выход. Спасение было на поясе юного воина племени Хамсинов. Удар резного кинжала пронзит ее сердце. Нацелившись, она выхватила его из ножен. Хепри повернулся с быстротой, достойной его тотема Кобры, обхватил рукой лезвие и вырвал у нее кинжал, с гримасой отбросив его прочь. Бадра вскрикнула, глаза ее наполнились слезами. Она глядела на обнаженный кинжал, испытывая глубокий стыд.
– Пожалуйста, дай мне умереть, пока не пришли другие, только кинжал освободит меня от Фарика.
– Нет, Бадра, – мягко сказал Хепри, не отводя от нее своего взгляда. – Ты ошибаешься. Смерть – это неправильный выбор.
– Этот выбор для меня. Я не могу больше жить, чувствуя себя рабыней.
– Теперь у тебя будет новая жизнь, Бадра, – сказал он, подходя ближе. – У тебя есть защитник. – Решимость блеснула в его голубых глазах. – Защитник, который поклялся повелителю своим мечом защищать твою жизнь. Это особая клятва, такая, которой я буду гордиться всю жизнь.
Но эти его слова для нее ничего не значили.
– Ты лишил меня последней возможности обрести покой, – прошептала она.
Он пристально посмотрел на нее. В его глазах светилось сострадание.
– Нет, Бадра, – сказал он. – Ты сама свободно можешь выбрать свою судьбу. Фарик больше не имеет над тобой власти. Поверь мне, все только начинается. Я знаю это. Не будь я из племени Хамсинов.
В то время как его слова не произвели на нее никакого впечатления, именно этот его взгляд дошел до глубины ее сердца.
– Твои глаза, – вдруг сказала она. – Это не глаза араба…
Горестная улыбка исказила его лицо.
– Все, что мне известно о моей семье – это то, что мои родители были иностранцы, путешествовавшие через пустыню в направлении Красного моря. На их караван напали, и все были убиты. Я мало что помню, но отец Джабари, Тарик, рассказал мне эту историю. И я горжусь своими родителями, которые погибли, чтобы спасти меня.
– Что же произошло? – спросила Бадра.
– Тогда мне едва исполнилось четыре года. На наш караван напали воины Аль-Хаджида. Мои родители спрятали меня в большой корзине. Воины племени Хамсинов столкнулись с племенем Аль-Хаджидов, когда те возвращались с добычей. И Хамсины отбили ее, в том числе и эту корзину. Я дрожал от страха, когда они подняли крышку. Я думал, что погибну, так же как родители, мой брат и все слуги. Я выглянул и увидел двух человек. У одного глаза были черные, у другого – желтые. Тот, черноглазый, сказал… – Тут он сделал паузу, улыбнулся, затем продолжил: – «Отец, в корзине сокровищ нет. Я не думаю, что здесь есть что-нибудь ценное».
Лицо Хепри напряглось, и он отвел взгляд.
– Отец Джабари заглянул в корзину и сказал: «Ты ошибся, сын мой. Здесь есть нечто бесценное. Маленький мальчик». Шейх посмотрел на меня и сказал те же слова, что и я тебе.
– Не бойся, малышка, – эхом тихо повторила Бадра.
Хепри серьезно кивнул.
– Тарик послал своих людей проверить караван, но в живых уже не было никого, все погибли. Мало того, Фарик сжег трупы, так что никого нельзя было опознать.
Он закрыл глаза.
– Отец Джабари воспитал меня как своего сына, – он посмотрел на нее трогательным взглядом. – А Джабари тал звать меня братом… – Вздохнув, он продолжил. – Мир здесь, Бадра. Ты сможешь построить новую жизнь. Я помогу себе. Отец Джабари дал мне имя Хепри в честь египетского бога восхода, возрождения…
– Хепри, бог рассвета. А мое имя Бадра, – ее голос дрогнул. – Так меня назвали в честь полной Луны. Мы с тобой – противоположности.
Легкая улыбка тронула его губы:
– Может, и так, но солнце и луна не могут существовать друг без друга.
Она пристально смотрела на него, желая верить ему. Он был так красив и казался таким добрым.
«Но осмелится ли луна поверить восходу солнца? Он столкнет ее с небосвода своим ослепительным светом. Солнечные лучи сжигают. Солнце во много раз сильней лупы».
Ожесточенное выражение исказило лицо Хепри, согнав ненадолго промелькнувшее юношеское очарование. Сейчас он выглядел как воин, готовый выполнить свою клятву.
– Бадра, я твой телохранитель. Я поклялся защищать тебя ценой своей жизни. Я из племени Хамсинов, воинов ветра, и никогда не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я обещаю. Знай: теперь ты защищена от Фарика.
С ободряющей улыбкой он нежно дотронулся до ее щеки и большим пальцем руки стер с нее слезы. И она увидела кровь на его пальцах: он поранил себя, когда отнимал у нее нож!
– Ты ранен! – с горестным воплем она вытащила ленту из его пояса и перевязала кровоточащую рану. Крепко стягивая ее, она пристально глядела на Хепри. Ни один мужчина до этого не ранил себя из-за нее. Ни один мужчина никогда не дрался с другим, чтобы защитить ее!
Искорки заблестели в его глазах, делая их цвет более глубоким.
– О, если бы я знал, когда порезался, что это смягчит тебя, я бы сделал это намного раньше.
В первый раз за эти ужасные годы Бадра искренне и радостно улыбнулась.
– Ты поклялся быть моим телохранителем и защищать меня, Хепри. Поэтому я считаю, что лучше всех исцелю твои раны. Так как ты поклялся отдать за меня свою жизнь, это будет самым малым из того, чем я могу отплатить тебе.
– Малышка, это не очень большая жертва. За то, чтобы видеть твою улыбку, я бы отдал свою жизнь, – заверил ее Хепри.
Бадру заворожило выражение нежности на его лице. Она подвинулась ближе. Первый раз за все время своего рабства она по своей воле дотронулась до мужчины. Ее дрожащая рука поглаживала мягкую бородку Хепри.
Он застонал и отшатнулся. Глаза его были закрыты. Когда он открыл их, его взгляд был отстраненным.
– О, малышка, – сказал он задумчиво, и она уловила нотку сожаления в его голосе. – Кинжалы и сабли не представляют для меня опасности. А ты, я думаю, да. Ты обладаешь силой покорить мое сердце. Я мог бы влюбиться в тебя. Боже, помоги мне, похоже, я уже влюбился, и это ранит меня глубже, чем любой нож.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Лагерь племени Хамсинов.
Январь 1894 года
Война меж враждующими племенами закончилась. И два племени, которые были когда-то заклятыми врагами, выставили своих лучших воинов для ожесточенного сражения за победу в гонках на верблюдах. Вернее, не сражения – а соревнования, где каждый из наездников должен был показать свою силу и ловкость.
Стоя в толпе, Бадра с замирающим сердцем наблюдала за бегом этих неуклюжих с виду, но сильных рыжевато-коричневых животных. Рашид, воин из племени Аль-Хаджидов, выступал против Хепри, ее телохранителя. Деревянное седло верблюда Хепри было покрыто попоной, украшенной синими, желтыми и белыми кисточками. Бадра сама сплела ее и подарила юноше ко дню его рождения.
Воины криками поддерживали своих. Вражда племен прекратилась, когда Джабари убил Фарика. Жестокий вождь Аль-Хаджидов похитил Элизабет, жену Джабари, американку, и это было последней каплей, переполнившей чашу. После убийства Фарика дядя Элизабет стал новым вождем прежде воинственного племени Аль-Хаджидов, и племена слились воедино. Гонки на верблюдах отныне заменили кровопролитные столкновения. Это стало хорошей традицией.
Сквозь облака пыли, поднятой копытами скачущих животных, было видно полное решимости лицо Хепри, которому удалось опередить своего соперника на финишной прямой. Толпа взорвалась криками одобрения.
Хепри легко соскочил со своего верблюда и оглядел всех дерзким взглядом победителя. Бадра подбежала и бросилась к нему на грудь.
– О, это было замечательно! – Она обняла его, ощутив острый запах его пропотевшей рубахи.
Его взгляд смягчился, когда он обнял ее. Вокруг столпились возбужденно кричавшие мужчины. Они поздравляли Хепри с победой в престижных гонках. Это была большая честь.
Бадре с трудом удалось выбраться из толпы. Хепри вспыхнул от удовольствия, когда Джабари похлопал его по спине.
– Молодец, брат! – крикнул шейх.
Рашид, соперник Хепри, одетый в черное и красное, подошел к ним. Его лицо напоминало морду большого кота. Бадра испытующе смотрела на него. Она хорошо помнила этого человека, отличавшегося от людей племени Аль-Хаджидов. У него был тонкий нос, высокие скулы и большие глаза с густыми ресницами, его можно было принять за иностранца. А один наглец имел глупость назвать его «хорошенькой девкой» – за что и поплатился жизнью. Рашид убил его на поединке. Затем отрезал мертвому мошонку и набил ею свой мешок.
Во время одной из интимных встреч в шатре Фарика Рашид в возбуждении кричал, подбрасывая и ловя на лету этот мешок:
– Ты сказал, что я лишился своего достоинства после того, что этот ублюдок сделал со мной. Я взял это взамен.
Наблюдая эту сцену, Бадра содрогнулась от отвращения. Фарик же захохотал, довольный, и ответил, что Рашида больше не будут считать «хорошенькой девкой», и признал его настоящим воином.
Рашид был такой же жертвой Фарика, как и Бадра. Сейчас, увидев и узнав ее, он побледнел.
– Не бойся, я не выдам твой секрет, – шепнула она ему.
Тревога в его глазах погасла, он кивнул ей и дружелюбно обратился к Хепри.
– Поздравляю.
Но тот резко отвернулся. Джабари недовольно насупил брови.
– Тебе следует быть любезным с Рашидом, теперь он наш соплеменник, – заметил он брату.
Хепри от удивления раскрыл рот.
– Что?! – прорычал он.
– Моя сестра вышла замуж за твоего кузена, – учтиво ответил Рашид. – Я хочу стать членом вашего клана, потому что моя сестра и ее семья будут жить здесь, а я не хочу оставаться один. Завтра я дам клятву верности племени.
В воздухе повисло молчание.
– Вы можете считать его Хамсином, но для меня он навсегда останется Аль-Хаджидом, – твердо ответил Хепри. – Не верь ему, Джабари. Никому из них не верь. Между нашими племенами может быть мир, но по сути своей эти люди – безжалостные убийцы женщин и детей.
Сердце Бадры сжалось от боли, когда Хепри выкрикнул это. Он не мог найти в себе сил ни забыть, ни простить убийства своих родителей и брата. Она с тревогой посмотрела на Рашида. Его красивое лицо осталось непроницаемым, но она сумела разглядеть выражение страдания одинокого человека. Миг – и оно исчезло. Он пробормотал извинение и отошел к своей сестре и ее новому мужу.
Хепри влетел в свой шатер, тщетно стараясь погасить клокочущий гнев. Рашид – воин племени Хамсинов? Джабари может называть его своим кузеном, но он, Хепри, – да никогда!
Наконец, немного успокоившись, он взял чистую одежду и отправился в бассейн.
Смыв с себя пыль, пот и грязь, он испытывал чувство ликования. Он вспоминал восхищенные глаза Бадры. Оба они, чужие в этом племени, стали ближе друг к другу, вынужденные жить бок о бок в течение многих лет. За ее сдержанными манерами скрывалось упорство в достижении цели. Втайне он восхищался ее твердой решимостью стать образованной. Она, в свою очередь, будила в нем желание найти свою мечту. Если она будет с ним, все возможно. Их любовь была подобна сотворению новой жизни. Каждый день приносил новую радость общения и волнения затаенной страсти. И все это было прелюдией к их первому поцелую.
Вчера он обратился к Джабари с просьбой освободить его от данной им клятвы не дотрагиваться до Бадры. Шейх согласился, но строго напомнил:
– Уважай ее честь. Будь добрым. И терпеливым.
Сегодня ночью он осторожно познакомит Бадру с тем наслаждением, которое ожидает ее в его объятиях. Один поцелуй – и ничего больше, но и этого достаточно. Он видел, какими глазами она смотрела на ребенка шейха. Когда женщины так смотрят на детей, значит они хотят иметь своих собственных.
Он был бы безмерно счастлив, если бы мог дать ей ребенка. Он усмехнулся. Они могли бы пожениться до следующего полнолуния и провести восхитительную неделю… И потом бы у них появился свой мальчик. Или девочка.
Закончив мытье, он слил грязную воду в специальный сосуд, откуда ее брали для полива. Несмотря на то что в их лагере был родник чистой воды, который строго охранялся, по законам жизни в пустыне никто не имел права транжирить воду зазря.
В течение пяти лет он привык к тому, что дал клятву не трогать Бадру. После своей женитьбы Джабари по закону племени должен был отпустить своих наложниц. Фарах вышла замуж за воина племени. Хепри сразу же попросил руки Бадры, но она ему отказала. В прошлом году он повторил свое предложение. Но она ответила ему, что еще не готова.
Однако теперь, когда все вокруг переженились и обзавелись детьми, она должна быть готова. Даже бабник Назим, телохранитель шейха и его лучший друг, расстался со своей холостой жизнью. Согласно традициям гвардейцев он взял себе новое имя Рамзес. Теперь он и его жена Катрин ждали двойню.
Терпеливый Хепри ждал Бадру пять лет. Он может ждать и дольше, если потребуется, но надеялся, что сегодня ночью уговорами и лаской сумеет добиться ее согласия.
Бадра сидела в тени акации и рисовала Элизабет, которая нянчила своего ребенка. Рядом лежала книга. Эту книгу прислал отец Катрин, лорд Смитфилд. Богатый английский аристократ хотел помочь Элизабет учить детей грамоте. Благодаря усилиям жены шейха многие в его племени знали арабскую грамоту, а некоторые, как Бадра, знали и арабский, и английский.
– Заканчивай рисование. Сейчас время твоего урока. Читай мне по-английски, – сказала Элизабет.
Бадра читала, немного запинаясь. Элизабет кончила кормить сына Тарика и слушала. Вдруг чьи-то шаги отвлекли ее внимание.
Джабари и Хепри подошли к женщинам. Шейх взял у жены ребенка и сильным движением посадил его себе на плечо. Бадра с удовольствием смотрела на эту сцену. Голубые глаза Хепри искали взгляд Бадры, когда шейх возвращал сына жене.
– У тебя прекрасный, здоровый ребенок, Джабари. Возможно, когда-нибудь у меня тоже будет сын, – сказал он, не сводя глаз с Бадры.
Тупая боль сжала ее грудь. Насколько страстно она желала быть женой Хепри, настолько невозможным казалось ей иметь от него ребенка. Та колыбельная песня, которую она могла бы петь, умерла вместе с ее дочерью. Доброе отношение Джабари со временем излечило ее душевные раны, а покровительство Хепри дало ей чувство безопасности и вселило надежду. Но, несмотря на все это, физическая близость с мужчиной была тем, чего ей хотелось бы меньше всего на свете.
Мужчины ушли, спокойно разговаривая. Тарик вцепился ручонками в золотистые волосы Элизабет, выбившиеся из-под ее голубого шарфа. Бадра пристально посмотрела на нее.
– Лиз, скажи мне, что ты чувствовала, когда была с любимым тобою человеком и когда потом у вас родился ребенок? – Щеки у нее вспыхнули, но она хотела знать ответ.
Лицо ее подруги приобрело мечтательное выражение.
– Это самое замечательное ощущение на свете. Это момент наибольшего слияния наших тел и наших душ, это небывалый восторг, не сравнимый ни с чем…
Восторг? Возможно, мечты о замужестве и ребенке вовсе не были такими уж глупыми и бесплодными. Но она никогда не испытывала восторга от близости – только ужас, боль и стыд. Может быть, в этом ее несчастье, ее беда? Она возобновила чтение, но тут вернулся Джабари и позвал свою жену:
– Элизабет!
В глазах женщины блеснул огонек. Попросив Бадру присмотреть за ребенком, она взяла протянутую руку и послушно пошла за мужем в их шатер. Циновки на двери опустились.
Бадра смотрела на черный шатер. Элизабет доверительно сообщила ей: они с Джабари решили, что у их сына должен быть брат или сестричка. И шейх был полон решимости исполнить свой долг.
Теперь Бадра попросила любимую тетушку присмотреть за ребенком. Испытывая угрызения совести и в то же время сгорая от любопытства, Бадра обошла шатер шейха, привлеченная приглушенными стонами и восклицаниями, доносившимися изнутри. Услышав их, Бадра напряглась, но потом она поняла, что это были крики наслаждения.
К ней пришло воспоминание из прошлого. Ей было семнадцать. Она жила в хорошо охраняемом доме в селении Амарна. Джабари перевез сюда и Бадру, и ее подругу Фарах, чтобы обеспечить их безопасность во время войны между племенами. Каждый раз, когда она куда-нибудь ездила, ее сопровождал Хепри. Но в тот день на базар ее сопровождал воин по имени Али. А Хепри почему-то освободили от выполнения своего долга.
Они с Али миновали дом Найлы. Бадра припомнила, что на рыночной площади Хепри флиртовал с этой молодой вдовой, недавно приехавшей в город. Когда она с Али возвращалась назад, Бадру внезапно осенила мысль, и она попросила Али вернуться за шерстью, которую она забыла. Он не хотел оставлять ее одну, но она убедила его, что с ней ничего не случится.
Когда он ушел, она крадучись обошла дом Найлы. Она слышала невнятное бормотанье Хепри и ласковый голос женщины, потом заглянула через зарешеченное окно. Она увидела богато обставленную, украшенную дорогими коврами спальню, в которой основное место занимала кровать. На постели, разметавшись, лежали обнаженные Хепри и Найла. Он целовал женщину, а ее рука, обвив его за шею, гладила длинные, темные локоны Хепри. Бадра вцепилась в оконную раму, так что побелели костяшки пальцев. Вдруг Хепри сел, откинувшись на подушки. Кожа его мускулистого тела лоснилась от пота. Он был просто прекрасен, подобен высеченной из камня скульптуре совершенного мужчины. Его густые темные волосы рассыпались по плечам, и он нетерпеливо откидывал их со лба. Бадра жадным взглядом оглядывала его грудь, живот – и… От изумления она раскрыла рот.
Мужские гениталии Фарика по сравнению с тем, что она видела у Хепри, напоминали выжатый финик.
Хепри положил руки на нежные, медового цвета бедра Найлы, широко раздвинул ей ноги и лег на нее. Вдовушка испуганно вскрикнула, когда он входил в нее, впиваясь руками ему в плечи.
– У тебя слишком велик, – простонала женщина.
Бадра сочувственно кивнула.
Хепри что-то нежно шептал, целовал Найлу и наконец полностью овладел ею.
Как завороженная смотрела Бадра на шокирующее зрелище, она была не в силах оторвать взгляд от его крепких ягодиц, которые равномерно приподнимались и опускались. Найла выгибалась и наконец закричала, стала царапать своими ногтями крепкую спину Хепри. Он что-то пробормотал и поцеловал ее. При виде выражения восторга на лице Найлы Бадра поняла, что та кричала от удовольствия. Затем могучее тело Хепри содрогнулось в последнем усилии и затихло.
Акт, который причинял ей только боль, Найле не принес ничего, кроме наслаждения. Бадру захлестнула волна ревности. Ее телохранитель не принадлежал только ей. Она горела желанием испытать тот же самый восторг, который испытали Хепри и Найла, почувствовать тяжесть его тела, ощутить крепкость мускулов, которые должны защищать ее. Но она все еще была напугана. По этой причине она оттолкнула его…
Легкое покашливание отвлекло ее от этих воспоминаний. В смущении обернувшись, она увидела Хепри, который стоял, положив руку на рукоятку меча. Он смотрел на нее нежным и удивленным взглядом Она покраснела: ведь он застал ее у шатра подслушивающей за Элизабет и Джабари.
– Бадра, – мягко позвал он, – пойдем погуляем?
Он замедлил свой шаг, чтобы она поспевала за ним. Когда они дошли до ее шатра, Хепри ласково погладил ее по щеке.
– Мой брат и его жена страстно желают иметь еще одного ребенка. Это ведь естественно, правда? Когда-нибудь и ты захочешь этого.
В волнении она отвела взгляд.
– Ты не любишь детей? Я знаю только один способ, чтобы их иметь, – сказал он. Его голубые глаза сверкнули.
– Меня ждет работа, – пробормотала она.
Когда она наклонилась, чтобы войти в свой шатер, он легко сдавил ее запястье.
– Жди меня у моего шатра, когда взойдет луна, – сказал он ей. – Я хочу тебе кое-что показать. Что-то особенное.
В ожидании вечера Бадра терзалась страхом и в то же время сгорала от любопытства.
Когда Хепри встретил ее, полная луна уже давно сияла на небе. Ее голубоватый свет серебрил его темные волосы, выбивавшиеся из-под голубого тюрбана, и переливался на стали его сабли.
Они шли в тишине уснувшего лагеря мимо потухших кострищ и шатров, служивших приютом воинам и их семьям. Тишину нарушало лишь шуршанье песка, шевелимого ветром, и ржание лошадей.
– Сегодня очень тихая ночь, – сказала она.
– Разве ты не слышишь этого?
– Чего?
– Звука ночи, – сказал он мягко. – И страсти.
Сначала она не слышала ничего, потом ее слух стал улавливать другие звуки. Приглушенные вскрикивания женщин чередовались с глухим рычанием мужчин. Шелест ткани, шепот голосов, слившиеся тела. Что-то темное, животное, чувственное было во всем этом, это был танец эротических звуков. Он обрушился на ее чувства, давая волю ее фантазии.
– Когда мужчина и женщина получают удовольствие от близости друг с другом, возникает музыка любви. Звуки этой музыки – самые сладостные звуки пустыни, – между тем спокойно говорил ей Хепри.
Они прошли мимо шатров и коновязи и вышли на горную дорогу. Бледный свет луны высвечивал черно-серые тени неровных камней. Хепри продолжал идти дальше.
– Что ты хочешь показать мне? – спросила Бадра.
Хепри остановился перед входом в небольшое, знакомое ей ущелье.
– Сюда, – показал он жестом.
Они вошли в ущелье, с обеих сторон над ними нависали стены известняка. Наконец Хепри остановился возле больших валунов.
– Здесь, – удовлетворенно сказал он.
От восторга у нее перехватило дыхание. На поверхности большой известняковой скалы Хепри вырезал поясное изображение египетской кобры. Ее голова с раскрытым капюшоном зловеще нависала над ними, прекрасная в своем порыве нападать.
– Я хотел, чтобы ты увидела это при лунном свете. – Он любовно дотронулся до своего творения. – Когда светит луна…
– Она выглядит как настоящая, – восхитилась она.
– Именно в этом месте я получил свой тотем Кобры, поэтому я хотел запомнить его, – Хепри указал ей на тонкий шиповник около валуна.
– Расскажи мне, – нетерпеливо попросила она.
– Мы с Джабари были на охоте, искали мелкую дичь. Он как раз проходил мимо скалы, и вдруг мы услышали змеиное шипение. Я первый увидел змею, которую мы потревожили во время отдыха.
– Ты убил ее?
– Нет. Отец говорил мне, что эти кобры не выплевывают яд и считаются в Египте священными, их почитают как покровителей царей. Если бы я убил ее, тогда с Джабари случилась бы беда. И я вспомнил трюк, которому меня однажды научил старый заклинатель змей. Я взял ружье и заставил змею обвиться вокруг ствола. И она успокоилась. С этого времени я стал известен как Кобра, человек, который действует так же быстро, как змея.
Она улыбнулась, припомнив, как его удивительная реакция удержала ее руку, когда она хотела покончить с собой.
– Ты действительно Кобра. Твой тотем верно тебе служит.
Он внимательно смотрел на нее в переливающемся свете луны. Луна. Ее тезка. Он показал на небо.
– У вас одно имя. Но даже красота полной луны меркнет рядом с тобой, Бадра.
К ней вернулась ее прежняя тревога. Она взглянула на кружево звезд, раскинутое на ночном небе.
– Но нет ничего прекраснее звезд. Мне кажется, что я могу дотронуться до них, как до тех сверкающих драгоценностей, которые я однажды видела в Каире.
– Ты прекраснее всех звезд на небе Египта.
Его хриплый голос ласкал, как теплый бархат. Хепри слегка обнял ее плечи. Его тело дышало жаром, как разгоревшееся пламя костра.
– Джабари освободил меня от клятвы не прикасаться к тебе. Ты… ты хотела бы, чтобы я поцеловал тебя? – мягко спросил он. – А, Бадра?
«Да», – кричало ее сердце.
В ее душе росла надежда. Она рассматривала его в лунном свете. По коже у нее побежали мурашки от звука его голоса, когда он нежно и мягко произнес ее имя. Она отшатнулась и съежилась, страшась и в то же время страстно желая этой новой близости, этой обжигающей страсти. Он провел пальцем по ее щеке и дальше – по дрожащим губам. Она кивнула:
– Да. Поцелуй меня.
– Я так долго ждал тебя, Бадра, – пробормотал он.
Бросив на нее недвусмысленный взгляд, он своими сильными руками повернул к себе ее лицо. От его страстного поцелуя у нее перехватило дыхание, замерло сердце. Его губы слегка касались ее губ, лаская их. Заинтригованная, она ждала. Тогда он крепко прижал свои губы к ее губам, обводя языком верхнюю, слегка щекоча ее. Когда Бадра вскрикнула от удовольствия, он проник языком в ее рот. В шоке она сжала губы.
– Давай, Бадра, открой, – уговаривал он. Потом снова овладел ее губами. Ее дыхание со свистом вырвалось наружу, когда она открыла рот. Язык Хепри метался у нее во рту, наслаждаясь ею и возбуждая ее. Мужчина прижимался к ней всем телом. Он продолжал свои безжалостные атаки, умело овладевая ее ртом. Он впивался в ее губы, вызывая трепет всего ее тела. Его страстность подарила Бадре надежду. Да, наверное, это и был тот самый восторг, который имела в виду Элизабет.
Затем она почувствовала сквозь одежду, как напрягся его член. Хепри сжал девушку в своих железных объятиях, всем своим телом прижав ее к скале, и застонал. И этот неожиданный страстный натиск испугал ее, она почувствовала себя беспомощной. Удивление уступило место ужасу. Если он будет таким же грубым животным, насилующим ее тело с безумной похотью, как и Фарик, то она возненавидит его…
Тяжело дыша, он все-таки отпустил ее. Лунный свет и темная страсть сверкали в его глазах.
– Своей красотой ты сводишь мужчин с ума. Я еле-еле сдержался. Если мы поженимся, все будет иначе, – сказал он хриплым голосом.
– Иначе? – переспросила она, все еще глубоко потрясенная.
– Я не разрешу тебе покидать мою постель. Я сделаю так, что у тебя будет другое занятие, нежели прогулки при лунном свете.
Его слова пробудили в ней прежние страхи. Если они поженятся, из их шатра будут раздаваться не звуки радости, а только крики страдания. Все воины будут смотреть на Хепри с презрением. Поползут слухи. Она слишком хорошо к нему относилась, чтобы допустить такой позор. Она не могла обречь такого сильного, полного страсти мужчину на такой безрадостный брак. Оставалось только одно: бросить его в объятия других женщин, чтобы он мог удовлетворять потребности своего тела – как тогда с Найлой…
Когда они возвратились в лагерь, она попыталась заглушить в себе привычное чувство сожаления. В этом не было ничего нового, уже много раз она испытывала такое состояние.
На следующий день топот копыт принес Хепри весть из его прошлого и изменил всю его жизнь.
Счастливый и энергичный, ощущая на губах прелесть прикосновения мягких и податливых губ Бадры, он сидел перед своим шатром и вырезал для нее из дерева новый челнок. Услышав приближающийся топот лошадей, он поднял голову. На горизонте поднялось облако пыли. Кровь застыла у него в жилах. На холеных арабских скакунах приближалась группа светлокожих англичан, сопровождаемая его соплеменниками.
Джабари предупредил его о предстоящем визите путешественников. Они заявили, что у Хепри, может быть, есть семья. Его охватило беспокойство, но он в шутку говорил, что вряд ли кто-нибудь из англичан захочет его. Он был слишком упрям, слишком дерзок – он был слишком египтянин, чтобы стать англичанином.
Два бледнолицых иностранца: один шатен, другой – с копной седых волос, гораздо старше своего спутника, – сошли с лошадей. Они были в странных льняных костюмах, в пробковых шлемах, которые обычно предпочитали английские археологи. У Хепри пересохло во рту. Джабари приветствовал их и проводил к шатру Хепри. С живостью, удивительной в таком пожилом человеке, седовласый англичанин побежал вперед.
Внезапно он остановился. На Хепри смотрели глаза точно такого же голубого цвета, как и у него.
– Боже милостивый, это правда, – скрипучим голосом медленно сказал мужчина по-английски. – Вы вылитый Майкл, когда он был в вашем возрасте.
Хепри в панике взглянул на Джабари. Но лицо его брата осталось бесстрастным.
– Кеннет, я ваш дедушка. Долгие годы я молился о том, чтобы найти вас. Я Чарльз Тристан, герцог Колдуэлл, – продолжал приезжий.
Подошел более молодой англичанин. Он носил бакенбарды, у него были пышные усы и редкие светло-коричневые волосы.
– Привет, – сердечно сказал он. – Я Виктор Эдвардс, ваш троюродный брат со стороны отца. Какое счастье, что мы наконец нашли вас.
Хепри был так потрясен, что пошатнулся.
– У меня нет родственников в Англии, – тихо произнес он на ломаном английском. – Моя семья погибла от рук врагов из другого племени много лет назад. Племя Аль-Хаджидов убило моих родителей и брата.
– Да, – в голубых глазах старого джентльмена светилось сочувствие. – Но не тебя. И теперь я нашел тебя. Ты Кеннет Тристан. Ты мой наследник.
– Наследник? Что такое «наследник»?
– Я твой дедушка, Кеннет, – повторил он.
«Дедушка? У него был другой дедушка, Нкози, и он вместе со своей женой поехал навестить племя Аль-Хаджид». Хепри умоляюще взглянул на Джабари, но шейх продолжал невозмутимо глядеть в сторону. Как это может быть? Он был Хамсином, воином ветра. Египтянином. Он скакал по пыльным пескам. Он был братом величайшего из шейхов пустыни. А сейчас странные англичане, приплывшие из-за моря, говорят, что это не так. Что он чуть ли не наследник герцога! Нет, он должен выпроводить этих незваных гостей.
Он высоко поднял ноги, показав им подметки своих башмаков.
– Уходите отсюда. Я вас не знаю, – бесцеремонно сказал он.
Конечно, они не могли понять, каким грубым был этот жест. Они же были англичане. Но Джабари разгневался.
– Хепри! – резко одернул он. Затем продолжил мягко: – Веди себя достойно. Хамсины всегда вежливы со своими гостями. – И обратился к двум английским джентльменам:
– Аллах васалан. Я приглашаю вас в свой шатер.
Новость о приезде гостей распространилась со скоростью песчаной бури. В то время как египтяне – слуги англичан сгружали вещи, Джабари лично угощал англичан. Кофейная церемония была особой честью, которой он удостаивал только самых почетных гостей. На ней присутствовали также Элизабет и Назим-Рамзес со своей женой-англичанкой Кэтрин. Толпа любопытных осаждала шатер, желая взглянуть на герцога и его племянника.
