Текст книги "Кобра и наложница"

Автор книги: Бонни Вэнэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Кеннет спустился в холл, запоминая дорогу, повороты, изгибы коридоров и изучая доступность помещений этого борделя. Повернув за угол, он увидел дверь, возле которой стоял лысый, сурового вида евнух, с саблей на поясе. Вела ли эта дверь к выходу?

Лицо стража было бесстрастным, хотя он был вежлив:

– Если вы ищете выход, сэр, идите через главный вход.

– Я полагаю, что эта дверь не приведет меня в приемную, – высказал предположение Кеннет, наблюдая за выражением лица стражника.

– Она ведет всего лишь на балкон второго этажа.

Балкон второго этажа, который имеет лестницы во внутренние помещения. Хорошо. Кеннет встретился взглядом с глазами стражника.

– Мне кое-что нужно. Где я могу позвонить?

– Пользуйтесь звонком в комнате, сэр, и слуги принесут вам все, что вы пожелаете.

– Мне нужен кто-нибудь, кому я могу доверять. – Кеннет достал из кармана брюк толстую пачку банкнот и помахал ею в воздухе. Как он и ожидал, глаза у стражника расширились и алчно загорелись.

– Я хочу, чтобы кто-нибудь встал у дверей апартаментов моей наложницы. Я не желаю, чтобы туда кто-либо входил.

Стражник кивнул.

– Я могу договориться, чтобы меня здесь заменили.

– Хорошо. Еще мне нужно, чтобы кто-нибудь сходил на базар. Я бы хотел, чтобы купили жасмины. Свежие цветы, а не духи.

– Сколько, сэр?

– Столько, чтобы уставить ими всю комнату. Но они должны быть свежими. – Кеннет вытащил еще несколько бумажек, делая вид, что пересчитывает их. Глаза стражника расширились еще больше. Кеннет протянул ему деньги.

– Это тебе за то, чтобы ты сделал мне одолжение.

Кеннет взял еще несколько банкнот и протянул их стражнику:

– А это на покупки, и еще за то, что ты сам пойдешь за ними.

Легкая улыбка, подобная изгибу его сабли, скривила губы стражника. Кеннет молил Бога, чтобы стражник не подвел его.

Воины племени Хамсинов захватили Шеферд-отель.

Удивленный и в то же время довольный, Кеннет сел в большое кресло в номере, который снял для Джабари. Шейх сидел напротив него, его темные глаза горели решимостью. Вокруг Джабари разместилось множество мужчин, одетых в синие одежды. Одни лежали на своих скатках, другие спали на полу как бы в ожидании атаки вражеского племени. Двенадцать самых лучших воинов племени. Ему было интересно, что подумал об этом вторжении Хамсинов с острыми саблями у пояса в этот приличный отель его управляющий.

– Он был против нашего прихода, когда увидел, сколько нас. Но когда ему сказали, что мы почетные гости герцога Колдуэлла, он успокоился, – усмехнулся Джабари.

Кеннет заметил саблю, лежавшую возле шейха на расстоянии вытянутой руки, и представил себе, как несколько неустрашимых воинов, подталкивая локтями управляющего, втолковывали ему, чьи они гости. Сабли подействовали сильнее, чем имя герцога Колдуэлла.

– Но вовсе не нужно, чтобы они все оставались с тобой, Джабари.

– Моим людям дадут комнаты, но сегодня ночью они захотели остаться здесь, чтобы узнать от тебя новости. Мы привезли с собой женщину для ухода за ребенком. Завтра я отправлю Жасмин в наш лагерь, где она будет жить с Элизабет. С ней находится Рашид, который будет охранять ее до отъезда. – Шейх поднял бровь. – Мы не потребовали еще одну комнату и сэкономили твои деньги.

– Спасибо за заботу. Я думаю, что счет за еду покроет эту разницу, – сухо сказал Кеннет.

– Кто может есть в такое время? – задумчиво возразил Джабари.

Одетый в удобный белый халат, в мягких хлопковых шароварах, он был без тюрбана. Его иссиня-черные волосы падали на плечи. Но несмотря на то, что он выглядел по-домашнему, Кеннет чувствовал, что его друг неспокоен. Под глазами у него залегли темные тени. Шейх напряженно сидел в своем кресле, мускулы его были напряжены, как будто он ожидал нападения.

Кеннет не видел своего брата таким взволнованным в течение многих лет, с тех пор как Фарик похитил Элизабет. Джабари очень тревожился за Бадру. Кеннет поспешил успокоить его.

– С Бадрой все в порядке. Некоторое время она будет принадлежать только мне.

– Ты купил ее?

– Ты мог бы представить себе, что ее купит кто-нибудь другой?

– Я мог бы представить себе, что ее вообще не будут продавать, – отчетливо произнес шейх. – Ты уверен, что это тот самый бордель, в который ее продали, когда она была ребенком?

– Да, – кивнул Кеннет. – И я намерен вызволить ее оттуда.

– Хорошо. Дай команду, и мы ворвемся туда.

– Нет, Джабари. Там действовать так нельзя. Мы подвергнем опасности жизнь Бадры и других женщин. Дай мне время вспомнить расположение помещений в гареме и найти его слабые места У меня в запасе есть месяц до тех пор пока ее снова не выставят на аукцион на очередной месячный срок.

Темные глаза шейха встретились с его взглядом.

– Тогда и возвращайся к нам, Хепри. Когда ты найдешь способ вызволить ее, мы сделаем это. Но сторожи ее хорошенько.

– Я буду с честью выполнять клятву, которую дал когда-то: оберегать ее ценой моей жизни, – торжественно сказал он.

Шейх задумался.

– Ты говорил, что любил ее, Хепри. Бадре нужна любовь хорошего мужчины. Она так же хороша, как и луна, но так же, как луна, она окружена темнотой.

Кеннет понимал, куда клонит шейх, и, подавшись вперед, сказал серьезно и тихо:

– А твой отец дал мне почетное имя древнего египетского бога солнца – Хепри. Бога, который дает солнечный свет и рождает новую жизнь. Ты помнишь, Джабари? Он сказал, что я такой же яркий, как солнце, и такой же сильный. Солнце и луна не могут существовать друг без друга. – Он остановился. – Но луна застенчива и женственна и, чтобы она стала полной и светила во тьме ночи, ее надо успокоить. И тогда она уступит теплым объятиям солнца.

– Хепри – солнце, которое дает жизнь, – проворчал Джабари. – Предположим, ты дашь Бадре новую жизнь. – Глаза шейха потемнели. – Но знай, если ты обидишь ее, я тебе этого не прощу.

– Я не обижу ее, – твердо сказал Кеннет.

Он встал и пошел к двери, осторожно шагая среди раскинувшихся тел спавших на полу воинов. И на минуту остановился.

– Заказывайте себе все, что необходимо. Пусть записывают на мой счет. Но только не разжигайте огонь в номере и не жарьте ягнят в спальне, – пошутил он и улыбнулся.

Шейх не принял шутки, обиделся:

– Ты что, считаешь нас варварами? Когда мои люди захотят есть, мы будем жарить ягнят на кухне ресторана.

Но он, оказывается, тоже шутил. Только мрачно.

Твердые шаги по мраморному полу возвестили о его возвращении. Бадра сразу же торопливо забралась в постель и закуталась покрывалом. Сильная дрожь сотрясала ее тело.

На некоторое время Кеннет оставил ее одну. Теперь, ночью, он вряд ли так сделает. Он купил ее за большие деньги и имеет право обладать ею когда захочет. А уж ночь создана только для этого!

Свернувшись калачиком, Бадра лежала тихо. Щелкнула задвижка, и дверь отворилась. На столике сандалового дерева горела масляная лампа. Она услышала шаги вошедшего. Человек стремительно расстегнул рубашку и сорвал ее с себя. Когда он сел на кровать, матрас прогнулся под его тяжестью. Его башмаки с глухим стуком упали на пол. Потом послышался тихий шорох снимаемых брюк и белья.

Он был обнаженным!

Ее обдало прохладным воздухом, когда Кеннет поднял простыню и лег в постель с нею рядом. Бадра чувствовала себя так, как будто ее опускают в ванну со льдом, и продолжала дрожать.

Он тихо сказал:

– Джабари знает, что с тобой все в порядке. Я сказал ему, что собираюсь обследовать каждый дюйм этого здания и составить план твоего освобождения.

Его слова немного успокоили ее. А что потом? Этот вопрос крутился у нее на языке. Когда она смогла говорить, хотя горло было схвачено страхом, она прошелестела, как поющие пески:

– Что ты собираешься делать со мной, Хепри?

– Бадра, я не буду тебе лгать. Я очень хочу тебя, – честно ответил он.

У нее на глаза навернулись слезы. Ее окатила горячая волна, когда он прижался к ней ближе. Он лежал без движения, поглаживая ее грудь, бедра, волосы. Она чувствовала, как снова восстал его член, жаждущий войти в ее плоть. Бадра напряглась. Она знала, – Аллах свидетель! – знала, что будет с нею и с ним потом.

«О, пожалуйста, я не вынесу, если он превратится в разъяренное похотливое животное, а в его глазах загорится бешеный огонь, и он будет грубо овладевать мною.

Только не он. Не Хепри! Пожалуйста, только не он!»

Но он не двигался, а просто неподвижно лежал, тихонько и нежно перебирая ее волосы. Наконец он приподнялся на локте. Бадра крепко зажмурила глаза, в отчаянии стараясь подготовиться к неизбежному: его превращению в грубое животное, который с хрюканьем будет добиваться близости с ней, чтобы освободить свою плоть от напряжения и рассеять свои семена в глубине ее чрева. А потом он со стоном откинется назад, и его глаза будут светиться торжеством завоевателя.

Кровать осела и скрипнула. Потом на нее упало что-то толстое и мягкое. Бадра перестала дрожать.

Она открыла один глаз.

Теплое и легкое одеяло, сплетенное из руна овец, согрело ее дрожащее тело.

Кеннет бесшумно двигался по комнате, как настоящий воин Хамсинов. Она слышала, как он горестно и прерывисто вздохнул, когда взгромоздил свое большое мускулистое тело на широкую скамейку, стоявшую под забранным решеткой окном.

Она все еще ждала. И дождалась.

Прямо от окна послышалось его ровное спокойное дыхание. Он уснул. Бадра еще плотнее закуталась в одеяло. И почувствовала огромное облегчение.

Он не тронул ее.

Он все еще был Хепри. Человек чести.

Ее успокоившееся сердечко посылало ему свою любовь, когда она без сна лежала на своей постели, и слезы благодарности катились по ее щекам.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

В эту ночь в своих снах она еще раз проживала свою жизнь. Ее прошлое настигало ее, как орда скачущих во весь опор арабских наездников, копыта лошадей которых вздыбливают песок. Ей одиннадцать лет. Она новая наложница, купленная на аукционе для шейха племени Аль-Хаджидов. Бадра лежит на тонкой овечьей шкуре. Шкура старая, грязная и пыльная, вся в колючках. К запаху пота, которым пропиталось это порочное ложе, примешивался еще какой-то запах, непонятный и пугающий.

Ее еще такое девчоночье, с едва развитыми формами тело помыли, умаслили, напялили на него прозрачное платье из кисеи дикого малинового цвета. На голову надели такую же прозрачную вуаль, скрывающую испуганное детское лицо, миниатюрные ножки обули в маленькие туфельки желтого цвета. Бадра очень любила эти туфельки. Это было ее единственным достоянием, когда родители привели ее в этот бордель и, получив за девочку деньги, покинули дочь, рыдающую так, что, кажется, сотрясались стены. И вот ее, дрожащую, заплаканную, нарядили, выставили на торги во Дворце наслаждений – и ее сразу же купили и привезли в лагерь похотливого и жестокого шейха Фарика. И вот она, плачущая, дрожащая, брошена на эту вонючую шкуру, еще не знает, что ее ждет, каким испытаниям подвергнут. Но сердечко девочки уже заходится от ужаса. О, лучше бы она тогда умерла!

Откинута циновка, и ее господин вошел внутрь. Она видела только его широкий силуэт. Она не могла его рассмотреть, его спину освещало солнце. Солнечные лучи проникли и в этот мрачный шатер. Она замерла от ужаса.

В лицо ей ударил запах лука, чеснока и давно не мытого тела. Шейх снял свой халат и развернул свой черный тюрбан. У него были жирные, густые с проседью волосы.

Он стоял перед ней обнаженный. Тело у него было дряблое и лишенное растительности. Только внизу его достоинство едва прикрывал маленький клочок черных волос. Его фаллос был размером с ее кулачок.

Она подалась назад. Ее страх перерос в ужас, когда он стал приближаться к ней. В его глазах появился тот же мерзкий, сумасшедший блеск, который она видела в глазах мужчин, разглядывавших ее на аукционе. Мясистые пальцы сорвали с нее ее яркий малиновый халат и вуаль с лица.

Фарик взглянул на ее желтые туфельки, которыми она так гордилась, и рассмеялся.

– Сними их, – приказал он и грубо опрокинул ее прямо на шкуру.

Он навалился на нее, вдавив в овечью шкуру. Он мял ее нежную юную грудь, которая только начала формироваться.

– Как у мальчишки, – разочарованно прохрюкал он. – Им еще надо созреть. Каждую ночь ты будешь отдаваться мне, до тех пор пока мое семя не укоренится в тебе и мой сын не будет расти в тебе.

После этого он взгромоздился на нее, прижимая ее к пропахшей потом шкуре. Она задыхалась от его тяжести. Воздух с шумом выходил из ее легких, и она ощущала маленький твердый отросток плоти, торчащий у него, который он тщетно пытался засунуть ей между ног.

Наконец ему удалось разорвать ее девственную плоть – и она закричала от боли.

Она сопротивлялась, царапалась, пыталась вырваться. Фарику это ужасно нравилось, он смеялся и елозил по ее взмокшему телу, пока не пропорол все у нее внутри. Наконец его «достоинство» опало, он блаженно раскинулся на шкуре, а Бадра почувствовала, как под нею промокла вонючая шкура. Струйка крови вытекла из нее – и вместе с этой кровью вытекло детство, надежды, мечты о счастье, сказки, любовь к людям… Все было кончено. Осталась только боль, ужас, брезгливость…

– Всего-навсего девственница, – похотливо ухмыльнулся он, вытираясь полой сорванного с нее халата. – Теперь каждую ночь ты будешь моей новой фавориткой. Мой пестик прекрасно чувствует себя в твоей ступке, детка… Ха-ха-ха!

Через минуту он уже храпел так, что дрожали стенки и опоры шатра.

Тихо плача, Бадра свернулась калачиком. Каждую ночь? Она молилась о том, чтобы он больше никогда не захотел ее. Завтра ночью она уже не выдержит этой борьбы.

На следующую ночь она опять лежала на этой вонючей шкуре. Опять вошел Фарик, разделся и лег рядом.

– Раздвинь ноги для своего нового хозяина, – приказал он.

Он начал забираться на нее. Она заколотила его своими твердыми кулачками, царапалась, кусалась. Фарик взвыл. Она почувствовала удовлетворение при виде ярко-красного пятна на его губе.

– Никакой мужчина не будет моим хозяином! – девочка упрямо выдвинула свой подбородок.

Тяжело дыша, он откинулся назад, его глаза потемнели. Рывком приподняв девочку, он сграбастал ее и вытащил на середину шатра. Ее охватил ужас, когда он привязал ее, обнаженную, к двум толстым опорам шатра. В его глазах сверкал яростный гнев, когда он достал кожаную плетку и начал размахивать ею.

– Никакой, шлюха? Я покажу тебе, кто твой хозяин.

Она пронзительно закричала, когда плетка со всей силы впилась в ее тело…

Кеннет услышал, как во сне Бадра начала плакать и стонать. Встревоженный, он сел на своем неудобном жестком ложе, пробуждаясь от глубокого сна. Эти звуки беспокоили его. Он подбежал к кровати. Хрупкие плечи Бадры сотрясались от рыданий. Кеннет привлек ее к себе.

– Ш-ш-ш, тихо, успокойся, – это только сон, любовь моя, – нежно шептал он.

Но она все не переставала плакать. Этот отчаянный плач встревожил его. Тихим голосом он стал напевать колыбельную, которую, как он помнил, Джабари пел своему маленькому сыну.

Бадра перестала рыдать. Вдруг она вздрогнула. Она подняла к нему свое мокрое от слез лицо и засмеялась.

– О, пожалуйста, прекрати. Джабари был прав, – сказала она. – Голос у тебя, действительно похож на крик осла… Помнишь?

Он ухмыльнулся и, сморщив губы, издал какой-то низкий звук, похожий на мурлыканье. Нечто среднее между детским всхлипываньем и смехом сорвалось с ее губ. Он крепко прижал ее к себе. Наконец она успокоилась. Он поправил на ней сползшую с плеча ночную рубашку. Когда она утерла свое лицо, Кеннет ласково погладил ее волосы.

– Расскажи мне, – сказал он мягко. Бадра напряглась. – Расскажи мне, – повторил он настойчиво. – Когда-то ты сказала, что сны не имеют над тобой никакой силы, – убеждал он ее.

Наконец она сдалась. Схватив его за руку, она медленно заговорила. Кеннет слушал ее рассказ, и от гнева его глаза наливались яростью. Проклятый Фарик!

Он опять прижал ее к себе, просто давая ей ощущение уверенности и комфорта в своих теплых и надежных руках. Кеннет поцеловал ее в лоб.

– Больше никогда в жизни, – сказал он нежно. – Я обещаю тебе, моя любимая крошка, что не позволю никому и никогда обидеть тебя.

Он положил ее обратно на постель. Сомкнув длинные ресницы, она заснула. Долго еще сидел Кеннет на постели и смотрел на нее, пока легкий стук в дверь не отвлек его от этого занятия.

Бадра проснулась, еще не понимая, где находится, и стала потирать глаза. Сильный сладкий запах ударил ей в нос. Конечно, это была галлюцинация: восхитительный запах напомнил ей о цветнике и свободе.

Бадра огляделась и от изумления открыла рот. Вся ее постель была устлана белыми цветами жасмина. В многочисленных вазах и керамических горшках по всей комнате стояли ветки живого жасмина. Теперь в комнате уже не пахло старыми духами, застоявшимся дымом и мускусом.

– Доброе утро!

Глубокий голос Кеннета заставил ее вздрогнуть. Она прикрыла простыней грудь. Кеннет сидел на полу около столика сандалового дерева, на котором стоял серебряный кувшин, две фарфоровые чашки и поднос. Над чашками поднимался пар. Она почувствовала острый запах турецкого кофе и свежих трубочек из кислого теста.

– Это подарок для тебя, – улыбнулся Кеннет.

Посмотрев вниз, Бадра увидела что-то красное. Девушка подняла халат, который был усеян маленькими золотыми звездочками. Она в восхищении погладила рукой китайский шелк. Ткань мягко заструилась у нее между пальцами.

– Спасибо, – сказала она.

Она накинула свое новое платье поверх желтой ночной рубашки и прошла в маленькую смежную комнатку, которая служила ванной. Ежеутренняя ванна для наложниц здесь была обязательным ритуалом.

Когда она возвратилась, он предложил ей апельсин. Бадра уселась около столика напротив Кеннета.

Ее новый халат струился красивыми складками.

– Я не люблю апельсины.

– Как можно не любить апельсины? Они похожи на светящиеся солнечные шары.

Он положил дольку себе в рот.

Бадра же взяла трубочку и жадно проглотила ее, запивая обжигающим кофе.

– Должно быть, ты обожаешь апельсины из-за своего имени, Хепри, которое ассоциируется с солнцем. Поэтому, если я захочу немного солнца, я лучше попробую тебя, – заявила она ему с дразнящей улыбкой.

Когда она поняла, что сказала двусмысленность, ее улыбка исчезла с ее лица.

Но Кеннет довольно ухмыльнулся и подмигнул ей.

– В любое время готов испытать на себе крепость твоих зубов. Уверяю, я не стану кусаться в ответ.

Она откинула назад свои непокорные волосы и, повинуясь неясному импульсу, попросила у него прощения.

Кеннет пристально посмотрел на нее, выбрал еще одну дольку апельсина и, положив его на язык, долго и не торопясь стал смаковать его.

– Ох, до чего ж я люблю вкусные вещи! – предупредил он.

У нее жарко вспыхнули щеки.

Кеннет наблюдал за ней своими блестящими голубыми глазами. Она поднесла ко рту чашечку кофе и поглядела на него.

– Меня назвали Бадра в честь полной луны, Хепри. Видел ли ты когда-нибудь луну? Она бледная, холодная, отстраненная. Я думаю, мои родители не без причины выбрали для меня это имя.

– Да, я видел полную луну. Видел, как разливается по темному песку ее серебряный свет, озаряя всю землю серебристым светом. Луну в Египте нельзя забыть, она прекрасна. Она не холодная и вовсе не отстраненная, она заливает Нил, пески, отражается в море, освещает дорогу заблудшему в ночи путнику. И ведь она светится не сама, она отражает свет солнца. Солнца, которое зовется Хепри. Без солнца луна – просто безжизненная планета, мертвая планета. И только солнце дает ей блеск и свет, ты понимаешь, Бадра? Солнце дает ей жизнь – и тогда она сияет в ночи…

Он перешел на шепот. Пронизывающий взгляд его глаз прожигал ее. Когда Бадра поставила свою чашку, ее рука немного дрожала.

Почему он не взял ее прошлой ночью, как она ожидала? Она чувствовала смущение. Несмотря на то, что Кеннет сидел свободно, смакуя апельсины и рассказывая ей о солнце и луне, он выглядел опасным, как хищник, который целеустремленно выслеживает свою цель. Он желал ее. Она была его наложницей. А она… она всячески избегала его и заставляла ждать много лет. И, однако, он оставил ее в покое, не считая того момента, когда на постели закутывал ее, рыдающую после ночного кошмара, в мягкое одеяло.

Бадра медленно отвела от него свой взгляд и продолжила завтрак. Когда она снова подняла глаза, он уже не смотрел на нее так пристально, а просто очаровательно улыбался. Кеннет показал жестом на стопку книг, сложенных на столе.

– Я подумал, что тебе захочется что-нибудь почитать, и прислал это.

Бадра взяла одну из книг, испытывая такой же голод по книжному слову, заключенному в этих кожаных переплетах, как и по пище.

Какие сокровища! Она узнала ту самую книжку мистера Диккенса, которую оставила в Лондоне, в библиотеке герцога и покраснела, вспомнив, что произошло тогда между ней и Кеннетом.

– Когда ты закончишь завтрак, я думаю, мы сможем начать наши уроки.

– Но я умею читать по-английски.

Она повернулась и обнаружила, что он бесшумно подошел к ней. Так же бесшумно, как его тотем – Кобра. Может быть, он и стал герцогом Колдуэллом, но не перестал быть воином Хамсином.

– Никакого чтения, – сказал Кеннет, забирая книгу из ее рук и кладя на стол. – Борьба.

Она в замешательстве смотрела, как он взял ее руки в свои.

– Защищайся. От мужчины, который хочет обидеть тебя, любовь моя.

– Я не могу. Я же не воин.

– Да, ты не воин. Но я могу научить тебя некоторым полезным приемам, которые послужат тебе хорошей защитой, если случится, что какой-нибудь другой мужчина нападет на тебя, Бадра.

Заинтригованная, она внимательно смотрела на него.

– Какие это приемы?

– Бадра, ни Рашид, ни я не можем все время быть подле тебя, чтобы защищать. Это очевидно. Если ты когда-нибудь окажешься одна, то сама сможешь защитить себя. Это очень важно для женщины – знать и уметь это делать.

– Очень хорошо, Хепри. Тогда научи меня.

Он показал ей на свой пах.

– Вот в этом месте мужчина наиболее уязвим.

Она стояла перед ним в легких шароварах и короткой ярко-красной кофте с длинными рукавами.

Кеннет взял ее руку и завел между своих ног.

– Ударь мужчину в это место, и ты причинишь ему сильную боль. Такой удар очень опасен.

Почувствовав прикосновение ее руки к своим гениталиям, он испытал чувство, которое полностью противоречило тому, что он оживленно объяснял ей вслух.

Он обвил своей рукой ее ручку, одновременно ощутив в руке дразнящую мягкость своих свисающих яичек. Потом отпустил ее руку и отступил назад, критически оглядывая ее.

– Лучший способ – ударить его не рукой, а коленом, но ты слишком коротенькая.

– Я не коротенькая, – возразила Бадра. – Просто ты высокий…

– Ты нравишься мне и такая, – дразнил он ее. – Ударь-ка сюда вытянутой ногой.

Выведенная из себя его словами, она нацелилась и сделала выпад ногой, но он увернулся от удара.

– Еще раз, – скомандовал он.

Несколько раз Бадра повторяла это движение, но каждый раз, подпрыгивая и маневрируя, ему удавалось уклониться от удара. Внутри у нее все кипело от негодования.

– Ну вот, смотри. Я нападаю на тебя. Хочу тебя повалить. Силой овладеть тобою. Ты уже чувствуешь опасность, исходящую от меня. Реагируй моментально. Бей! Бей же сильнее!

По вискам у нее тек пот. Бадра оценивающе посмотрела на него. Кеннет был значительно крупнее ее, натренирован, у него была быстрая реакция. Она же чувствовала себя маленькой птичкой, которая пытается атаковать слона.

Прелестная птичка… Но она должна поймать мужчину хитростью. Она повела бедром и игриво улыбнулась. Положив свои руки ему на грудь, она облизала губы, сделав вид, что поддается, затем согнула колено и изо всех сил ударила его в пах.

Он едва успел перехватить ее ногу.

Кеннет одобрительно улыбнулся.

– Отлично. Перехитрить самца и затем атаковать самой.

На щеках у нее опять появилась краска – на сей раз от его похвалы.

Он показал Бадре еще несколько приемов, а также несколько мест на теле, которые наиболее болезненны и опасны для жизни. Очень осторожно Кеннет надавил своим большим пальцем на ямку у нее на горле: «Здесь кадык, дыхательные пути, их можно перекрыть». Потом показал то место на шее, где находятся все нервные окончания, и пояснил:

– Ребром ладони надо нанести сюда быстрый острый удар. Мужчина начнет задыхаться он может даже умереть. Но удар должен быть сильный, в ребро ладони ты должна вложить всю свою ненависть к насильнику, и тогда все получится. Он будет нейтрализован.

Она приходила в ужас от тех знаний, которыми обладают воины. Но эти знания давали ей уверенность, что она сможет и сама защищать себя, если понадобится.

Они сделали перерыв, чтобы поесть, и выпили по большому стакану холодного сладкого чая. В то время как он жадно глотал напиток, Бадра смотрела на Кеннета.

– Ты обучаешь меня всему этому не просто для того, чтобы я сама смогла защитить себя во время случайного нападения. Ты делаешь это на случай побега.

– Да, – спокойно сказал он, – Когда мы наконец действительно будем забирать тебя отсюда, если меня не будет рядом, я хочу, чтобы ты сама смогла отстоять свою свободу. Делай все, чтобы освободиться и убежать. Эти евнухи… Как мужчины они ничего не стоят. Выбить из рук винтовку, дать по шее – с этим ты вполне можешь справиться.

Она поставила на столик свой стакан. Мрачное выражение его лица привело ее в смятение.

– Что ты имел в виду, когда сказал о том, что тебя может не быть рядом?

– Меня могут убить, и я не смогу защитить тебя, – объяснил он.

Он сказал это так просто, как будто речь шла о том, что он выйдет в туалет и на минутку оставит ее. Бадра впилась в него взглядом. У нее перехватило дыхание.

– Хепри, такого не может произойти…

– Может. Я говорил тебе, что никогда не допущу, чтобы какой-то другой мужчина снова обидел тебя. До тех пор пока в моих жилах течет кровь. Но…

У нее пересохло во рту. Она отпила немного чаю.

– Ты ведь уже больше не мой телохранитель. Почему ты рискуешь своей жизнью ради меня, Хепри?

Он пристально посмотрел на нее.

– Потому что меня связывает с тобой нечто более, чем просто клятва. Я люблю тебя, Бадра. Я бы отдал жизнь, чтобы освободить тебя.

Стакан в ее руке дрожал, когда она ставила его на столик. Эти простые слова, произнесенные так искренне и честно, свидетельствовали о том, что перед ней был прежний Хепри, готовый пожертвовать своей жизнью ради ее свободы. Она видела спокойную решимость мужчины, желающего защитить женщину. Не из-за клятвы, а ради любви.

Кеннет взял еще один ломтик апельсина, съел его и вытер руки влажным полотенцем, которое подавалось вместе с едой. Он встал, нежное выражение его лица сменилось более жестким. Перед ней опять был закаленный в боях, отважный воин.

– Ну, может быть, продолжим наши занятия?

После полудня он оставил ее отдыхать, а сам пошел осматривать здание. Но Бадра не могла заснуть. Она взяла книжку Чарльза Диккенса и устроилась с ней на скамье у окна. Вскоре она погрузилась в чтение.

Когда Кеннет вернулся, он прошел к ней в альков.

Его улыбка согрела ее.

– Почитай мне вслух, – попросил он.

Откашлявшись, она начала. Кеннет прислонился к стене и закрыл глаза. Она прочитала несколько страниц и остановилась.

– Я устала. Теперь почитай ты, – она протянула ему книгу.

Кеннет открыл глаза. Он смотрел на страницы, но в его глазах было безразличное выражение.

– Хепри? Я думала, что тебе нравится эта история.

– Мне нравится слушать твой голос, только и всего.

Она не поняла резкости его тона.

– Может быть, возьмем другую книгу?

Кеннет вздохнул, потирая висок. Когда он встретился с нею взглядом, Бадру поразило выражение боли, которое она прочла в его глазах.

– Бадра, между нами больше не может быть никаких секретов. Сейчас настало время, чтобы и ты кое-что узнала обо мне.