Текст книги "Грезы Тадж-Махала"
Автор книги: Бонкимчондро Чоттопаддхай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Вспышка
После полудня, когда у Аурангзеба был прием, Маниклал явился ко двору. Приемы делийского падишаха описаны во многих книгах, и мы не будем вдаваться в подробности. Сначала Маниклал поднялся по лестнице и поклонился, затем поднялся еще на три ступеньки, низко кланяясь на каждой из них, и очутился перед Павлиньим троном. Склонившись к ногам падишаха, Маниклал положил перед ним скромные дары Радж Сингха. С первого взгляда определив их незначительную ценность, Аурангзеб разгневался, но ничего не сказал. Среди присланных даров было два меча – один из них был обнаженный, другой в ножнах. Аурангзеб взял обнаженный меч, остальные подарки отложил в сторону.
Маниклал вручил падишаху письмо махараны. Ознакомившись с его содержанием, Аурангзеб потемнел от гнева. Но он был не из тех людей, которые выдают свои чувства. Он приказал бахши[59]59
Бахши – казначей армии, один из высших постов при могольском дворе.
[Закрыть] усадить Маниклала на самое почетное место и с особенной любезностью стал беседовать с ним. Затем Аурангзеб отпустил Маниклала, сказав ему, что завтра даст ответ на письмо махараны.
Прием окончился. Вернувшись в свои покои, Аурангзеб отдал приказ казнить Маниклала. Приказ был дан, но Маниклала нигде не могли отыскать. Он заблаговременно скрылся, зная, что его ожидает. Посланцы Аурангзеба рыскали по всему Дели, но Маниклал как сквозь землю провалился. Нужно ли говорить, что в то время как стража сбилась с ног в поисках Маниклала, сам он сидел переодетый в своей лавке и преспокойно торговал безделушками из камня. Не найдя его, стража похватала первых попавшихся людей из его лагеря и потащила их к начальнику полиции. Вместе с другими они захватили и Нирмал.
Начальнику стражи ничего не удалось узнать от спутников Маниклала. Не помогли ни угрозы, ни побои. Что могут рассказать люди, которые ничего не знают?
Последней начальник стражи стал допрашивать Нирмал. Все это время ее держали отдельно от остальных арестованных из уважения к ней как к женщине.
– Я не знаю посла махараны, – отвечала она на вопрос начальника полиции.
– Его зовут Маниклал Сингх, – сказал тот.
– Я не знаю никакого Маниклала Сингха.
– Разве ты не приехала с послом махараны из Удайпура?
– Я никогда не была в Удайпуре.
– Так кто же ты?
– Я индусская служанка ее величества Джодпури-бегум[60]60
Бегум – госпожа. Здесь – титул жены падишаха.
[Закрыть].
– Служанки Джодпури-бегум не покидают гарема.
– Я тоже никогда не выходила из гарема, но услышав о прибытии раджпутского посла, моя госпожа послала меня к нему.
– Зачем?
– За водой, в которой великий святой омыл свои ноги. Ни один раджпут никогда не расстается с ней.
– Но я вижу, ты одна. Каким образом тебе удалось одной выбраться из гарема?
– С помощью этого перстня. – Нирмал достала перстень джодпурской принцессы. Начальник стражи склонился перед ней в почтительном поклоне.
– Ты можешь идти, – сказал он Нирмал. – Тебя никто не осмелится остановить.
– Вы должны оказать мне еще одну милость, – обратилась к нему Нирмал. – Я никогда не выходила из дворца и очень испугана тем, что произошло. Было бы очень хорошо, если бы вы приказали стражнику или рассыльному проводить меня до дворца.
Начальник стражи приказал одному из стражников проводить Нирмал в гарем падишаха. Евнухи беспрекословно пропустили ее, увидев перстень главной жены Аурангзеба. С помощью ловких расспросов Нирмал нашла Джодпури. Совершив пронам, она показала ей перстень. Джодпури насторожилась.
– Откуда ты взяла этот перстень? – спросила она, когда они остались одни.
– Я все расскажу вам, – ответила Нирмал.
Она назвала себя и рассказала о том, как Деви пришла в Рупнагар, о том, что она говорила и как оставила перстень. Затем она рассказала обо всем, что случилось с тех пор с ней и с Чанчал-кумари. Рассказала, что она приехала вместе с Маниклалом и привезла письмо Чанчал-кумари. Рассказала о том, как, приехав в Дели, она попала в беду и как, освободившись с помощью хитрой уловки, проникла в гарем. Затем Нирмал вручила джодпурской принцессе письмо, которое Чанчал-кумари написала Удипури.
– Я пришла к вам за советом, как передать это письмо Удипури, – сказала она.
– Это можно будет сделать, – ответила Джодпури. – Но здесь всем распоряжается Зеб-ун-ниса. Письмо можно будет передать вечером, когда эти грешницы напьются до бесчувствия. А сейчас ступай к моим служанкам-индускам. Там тебе дадут индусскую пищу[61]61
Согласно кастовым установлениям индуизма, индусу воспрещалось принимать пищу, приготовленную членом более низкой касты. Преступлением против канонов индуизма считался также прием пищи, приготовленной иноверцем – в данном случае мусульманином.
[Закрыть].
Растопка Удипури
Когда наступил вечер, Джодпури дала Нирмал несколько ценных советов и вместе со стражницей-татаркой послала ее к Зеб-ун-нисе. Когда Нирмал вошла в ее покои, у нее закружилась голова от аромата благовоний, цветов и табака. Пол, выложенный драгоценными камнями, убранство комнат и роскошное ложе поразили ее. Но больше всего она была ослеплена блеском многочисленных драгоценностей, смешанных с цветами, которыми была усыпана Зеб-ун-ниса, и ее красотой, способной затмить луну и солнце. Озаренная этим блеском Зеб-ун-ниса показалась ей небесной девой из обители богов.
Но глаза у небесной девы были мутные, лицо воспаленное, рассудок ее был в тумане, она была во власти опьянения. Когда Нирмал предстала перед ней, Зеб-ун-ниса спросила заплетающимся языком:
– Ты кто?
– Я посланница повелительницы Удайпура, – ответила Нирмал.
– Приехала поклониться трону могольского падишаха?
– Нет. Я привезла письмо.
– А что ты собираешься сделать с этим письмом? Бросишь в огонь, чтобы посмотреть, как ярко оно горит?
– Нет, отдам его Удипури-бегум.
– Она еще жива или умерла?
– Мне кажется, жива.
– Нет, она умерла. Эй, кто-нибудь, отведите к ней эту служанку!
Эти слова не были безумным бредом, Зеб-ун-ниса хотела сказать; «Пошлите ее в царство бога смерти». Но телохранительница поняла приказание Зеб-ун-нисы буквально и отвела Нирмал в покои Удипури.
Глаза Удипури лихорадочно блестели, она громко смеялась, и видно было, что она в самом веселом настроении. Нирмал низко поклонилась.
– Кто вы? – спросила Удипури.
– Я посланница повелительницы Удайпура, – отвечала Нирмал. – Я привезла вам письмо.
– Нет, нет, – возразила Удипури. – Ты повелитель Персии. Ты пришел, чтобы вырвать меня из рук могольского падишаха.
Подавив смех, Нирмал вручила ей письмо Чанчал-кумари. Удипури сделала вид, что читает письмо вслух: «О, красавица из красавиц, моя дорогая! Слухи о твоей красоте и богатстве свели меня с ума. Скорее приезжай и охлади жар моего сердца». Хорошо, я так и сделаю. Я обязательно поеду к нему. Вы только немного подождите – я выпью вина. А вы не хотите пригубить? Отличное вино. Это подарок португальского посла. Такого вина в нашей стране не встретишь.
Воспользовавшись тем, что Удипури поднесла к губам чашу, Нирмал выскользнула из комнаты и, вернувшись к Джодпури, рассказала ей обо всем, что с ней произошло.
– Завтра она прочтет письмо, – засмеялась Джодпури, – а ты тем временем удирай, а не то может подняться большой шум. Я пошлю с тобой верного мне евнуха. Он выведет тебя из гарема и проводит до лагеря. Если ты встретишь там своих, то вместе с ними уезжай из Дели. А если в лагере никого нет, тогда ты покинешь город с моим евнухом. Твой муж, наверное, ждет тебя где-нибудь неподалеку от Дели. Если ты не встретишься с ним на пути, евнух проводит тебя до самого Удайпура. Я дам тебе денег на дорогу. Но будь осторожна! Не подводи меня.
– Ваше Величество, будьте спокойны. Я раджпутка.
Джодпури позвала преданного ей евнуха по имени Банаси и объяснила ему, что он должен делать.
– Сможешь ли ты отправиться тотчас же? – спросила она.
– Я не осмелюсь покинуть гарем без пропуска, подписанного старшей принцессой, – ответил Банаси.
– Напиши, какой тебе нужно пропуск, – ответила Джодпури, – я получу подпись Зеб-ун-нисы.
Евнух написал пропуск. Передав его татарке-телохранительнице, Джодпури сказала ей:
– Подпиши его у старшей принцессы.
– А если она спросит – для кого?
– Скажи: «Это мой смертный приговор». Возьми с собой перо и чернила. Да не забудь поставить печать.
Взяв ручку и чернила, стражница отправилась к Зеб-ун-нисе. У Зеб-ун-нисы все еще не прошел хмель.
– Что это за бумага? – спросила она.
– Это мой смертный приговор.
– Ты что-нибудь украла?
– Юбку Удипури-бегум.
– Правильно сделала – можешь носить ее, когда умрешь.
С этими словами старшая принцесса подписала пропуск. Стражница приложила печать и отнесла пропуск Джодпури. Евнух и Нирмал вышли из покоев Джодпури. Нирмал шла за своим проводником в самом радужном настроении.
Но вдруг вся ее радость исчезла без следа. Подойдя к воротам рангмахала, евнух в страхе окаменел.
– Беда! – прошептал он. – Беги! Спасайся!
И евнух со всех ног пустился бежать.
Растопка. Бог смерти
Нирмал не понимала, почему она должна спасаться. Она оглядывалась по сторонам, но не заметила ничего страшного. Увидела только, что у ворот стоит пожилой мужчина в белом. «Почему евнух так испугался этого человека? – подумала она. – Разве это злой дух?» Нирмал не так уж боялась злых духов, поэтому она не убежала. Пока она стояла в нерешительности, человек в белом подошел к ней.
– Кто ты? – спросил он, заметив Нирмал.
– Не все ли равно?
– Куда ты направляешься? – спросил человек в белом.
– Наружу.
– Зачем?
– Нужно, – ответила Нирмал.
– Мне известно, что никто ничего не делает без нужды. Для чего нужно?
– Не скажу.
– Кто был с тобой?
– Не скажу.
– Я вижу, ты – индуска. Какой ты касты?
– Раджпутка.
– Ты находишься при джодпурской принцессе?
Нирмал твердо решила отвлечь всякие подозрения от Джодпури.
– Я нездешняя, – ответила она, – я только сегодня приехала.
– Откуда? – спросил человек в белом.
«К чему мне говорить правду? – подумала Нирмал. – Что он мне сделает? Пристало ли раджпутке лгать от страха?»
– Я приехала из Удайпура, – ответила она.
– С какой целью? – снова спросил человек в белом.
«Стоит ли ему обо всем рассказывать?» – подумала Нирмал.
– Почему я должна посвящать вас в свои дела? – сказала она. – Я буду вам очень обязана, если вы пропустите меня за ворота, не задавая вопросов.
– Я могу выпустить тебя за ворота, если буду удовлетворен твоими ответами.
– Я не стану отвечать на ваши вопросы, не зная, кто вы такой? – сказала Нирмал.
– Я падишах Аламгир, – ответил ее собеседник.
Нирмал вспомнила портрет, на который наступила Чанчал-кумари. Прикусив язык, она подумала: «Так оно и есть!»
Нирмал поклонилась падишаху до земли.
– Жду ваших приказаний, – сказала она, сложив ладони.
– К кому ты приходила? – спросил падишах.
– К принцессе Удипури.
– Что ты сказала? Из Удайпура – к Удипури? С какой целью?
– У меня было к ней письмо.
– От кого?
– От жены махараны.
– Где это письмо?
– Я передала его принцессе.
Падишах был очень удивлен.
– Ступай за мной, – приказал он.
Вместе с Нирмал Аурангзеб отправился в покои Удипури. Он оставил Нирмал у дверей, приказав стражницам не спускать с нее глаз, а сам вошел в спальню Удипури и увидел, что она погружена в глубокий сон. Рядом с ней на ее ложе лежало письмо. Аурангзеб прочитал его. Письмо по обычаю тех времен было написано на фарси.
Прочитав письмо, он потемнел, как туча в летнюю ночь.
– Как тебе удалось проникнуть в гарем? – спросил он Нирмал, выйдя из спальни.
– Простите своей рабыне это прегрешение, но я не стану отвечать на ваш вопрос.
– Откуда у тебя столько дерзости? – удивился Аурангзеб. – Ты не желаешь отвечать мне, повелителю мира?
– Мир принадлежит повелителю, но мой язык – мне, – возразила Нирмал, снова сложив ладони. – Падишаху не удастся заставить меня говорить то, чего я не захочу.
– Зато я могу тотчас же приказать стражницам, чтобы они вырвали твой язык, которым ты так хвастаешься, и бросили его собакам.
– Как будет угодно повелителю Дели! Но тогда вы уж никогда не узнаете от меня то, что вас интересует.
– Поэтому я и сохранил тебе язык. Я прикажу страже завернуть тебя в кусок ткани и поджаривать на медленном огне. Если мой приказ не может заставить тебя заговорить, тебя заставит заговорить пламя.
Нирмал засмеялась.
– Индусские женщины не боятся умирать на костре, – сказала она. – Разве падишах Хиндустана никогда не слышал о том, что индусские женщины с улыбкой на устах всходят на погребальный костер мужа? Вы пугаете меня смертью на костре, но так умерла моя мать и бабушка. И другие мои родственницы из поколения в поколение умирали на костре. Я тоже молю Бога о такой смерти.
«Молодец», – сказал про себя падишах.
– Что с тобой делать, я решу потом. Ты останешься под замком в одной из комнат гарема. Тебе не дадут ни есть, ни пить, пока тебя не измучит голод и жажда. Когда почувствуешь, что больше не можешь, постучи в дверь, стража приведет тебя ко мне. Когда ты ответишь на мои вопросы, тебе дадут есть и пить.
– Шахиншах, – ответила Нирмал, – неужели вы никогда не слышали, что во время поста индусские женщины по нескольку дней голодают и не притрагиваются к воде. Не раз они добровольно убивали себя постом. Государь, ваша покорная слуга тоже способна на это. Вы можете испытать меня, если вам угодно.
Аурангзеб понял, что ему не удастся запугать эту женщину. Трудно сказать, проговорится ли она даже под пыткой. Не лучше ли сначала попробовать подействовать на нее соблазном?
– Хорошо, – сказал он, – я не стану тебя пытать. Если ты откроешь мне всю правду, я осыплю тебя золотом.
– Раджпутская женщина презирает богатство, так же как и смерть, – отвечала Нирмал. – Я простая женщина, а вы великий падишах. Дайте мне свободу просто так.
– На свете нет ничего такого, чего не мог бы дать делийский падишах. Есть ли что-нибудь, о чем ты хотела бы его попросить?
– Есть. Беспрепятственный выход.
– Это единственное, чего я не могу тебе дать сейчас. Неужели в целом мире нет ничего, что могло бы соблазнить или устрашить тебя?
– Конечно есть, но этого сокровища нет в сокровищнице падишаха.
– Что же это такое?
– Для нас, индусов, во всем мире существует только вера. Лишь она может страшить и привлекать нас. А делийский падишах – иноверец и богач. Разве он в состоянии дать мне желанное или отнять его у меня?
Оценив смелость и находчивость Нирмал, удивленный повелитель Дели перестал было гневаться, но этот выпад снова вывел его из себя.
– Как это я забыл об этом?! – воскликнул он и приказал стражнице: – Иди принеси кусок говядины из кухни. Пусть слуги заставят ее проглотить мясо коровы.
Нирмал не поколебало и это.
– Я знаю, вы способны на это, – сказала она. – Благодаря этому вы захватили наш золотой Хиндустан. Я знаю, что мусульмане наносили поражения индусам, гоня перед собой стада коров. Если бы не это, мусульмане выглядели бы рядом с раджпутами, как пруд рядом с морем. Но я должна напомнить вам, что раджпутская женщина и шагу не ступит, не взяв с собой яд. У меня с собой очень сильный яд, если слуги войдут с коровьим мясом в комнату, я приму яд и умру раньше, чем они ко мне приблизятся. Государь! Когда вы, казнив своего брата Дару, отправились за его женами, достались ли они вам? Я знаю, что подлая христианка поддалась соблазну, но раджпутка дала падишаху пощечину и покончила с собой. Я поступлю точно так же.
Падишах онемел. Тот, кто известен под именем Повелителя Мира, чья слава гремит по всему свету, ужас всей Индии, снес оскорбление и был побежден беспомощной слабой женщиной.
«Это бесценное сокровище, – подумал он, признав свое поражение. – Его нельзя губить. Я сумею покорить ее».
– Как зовут тебя, милая? – ласково спросил он.
– Что с вами, государь! – засмеялась Нирмал. – Вам хочется завести еще одну жену-раджпутку? Вам придется расстаться с этой мыслью. Я замужем, и мой муж жив.
– Оставим пока этот разговор. Несколько дней ты пробудешь в моем гареме. Надеюсь, ты подчинишься моему приказу?
– Для чего вы меня задерживаете?
– Если ты вернешься домой сейчас, то будешь ругать меня. Я постараюсь заслужить твою похвалу и тогда отпущу тебя.
– Я не могу ослушаться вашего приказа. Хорошо, я останусь на несколько дней, если вы дадите мне некоторые обещания.
– Какие?
– Во-первых, я не прикоснусь ни к чему, кроме индусской пищи.
– Согласен.
– Ко мне не притронется ни один мусульманин или мусульманка.
– Обещаю и это.
– Я буду находиться при одной из ваших жен раджпуток.
– Пусть будет так. Я пошлю тебя к Джодпури-бегум.
Падишах сделал все, как обещал.
Еще о растопке
На следующий день Аурангзеб вместе с Зеб-ун-нисой начал расследование, желая узнать, кто впустил в гарем Нирмал. Он вызвал и расспросил всех евнухов, телохранительниц и служанок. Стражи, впустившие Нирмал, узнали ее, но побоялись признаться в своей вине. Аурангзебу и Зеб-ун-нисе так и не удалось ничего узнать.
Тогда они заявили всем служителям гарема:
– Вы не причинили особого вреда, впустив эту женщину, но без нашего приказа не выпускайте ее из гарема. Но никто не должен обижать или оскорблять ее. Оказывайте ей почести, достойные принцессы. Она будет есть пищу, приготовленную служанками Джодпури-бегум. Пусть ни одна мусульманка не прикасается к ней.
Все почтительно склонились перед Нирмал-кумари. Зеб-ун-ниса ласково зазвала ее к себе и завела с ней оживленную беседу, но ей ничего не удалось выведать у нее.
В тот же день, после полудня татарка телохранительница сообщила Джодпури, что в крепость пришел торговец изделиями из камня. Некоторые из них он прислал в гарем.
– Изделия неважные, – сказала она. – Никому из женщин гарема они не пришлись по вкусу. Может быть, вы возьмете что-нибудь?
Маниклал намеренно отобрал плохие изделия, чтобы ими не соблазнилась какая-нибудь принцесса. Нирмал находилась в комнате Джодпури, когда татарка принесла эту новость. Подмигнув принцессе, она сказала:
– Я возьму.
Нирмал еще до этого рассказала Джодпури о разговоре, который состоялся у нее с падишахом накануне ночью. Джодпури осыпала ее похвалами и благословениями. Она приложила все усилия, чтобы окружить Нирмал заботой. Теперь, поняв, что задумала Нирмал, она велела принести изделия из камня.
Когда стражница вышла, Нирмал рассказала Джодпури о хитрости, придуманной Маниклалом.
– Садись и напиши мужу письмо, – сказала Джодпури. – А я буду выбирать изделия из камня. Ты должна воспользоваться этим случаем и дать ему весть о себе.
Вскоре каменные безделушки были принесены в покои Джодпури. На всех вещах стоял значок Маниклала. Нирмал принялась писать мужу письмо, а Джодпури тем временем выбирала безделушки. Среди прочих вещей была шкатулка, выложенная узором из драгоценных камней. К ней была приделана золотая цепочка с ключом для замка. Когда письмо было написано, Джодпури незаметно сунула его в шкатулку и заперла ее на ключ. Она купила все безделушки, кроме шкатулки. Ключ Джодпури оставила у себя.
Увидев, что шкатулка вернулась без ключа, переодетый торговцем Маниклал преисполнился надежды. Получив деньги за проданные безделушки, он вернулся в лавку и, оставшись один, достал из шкатулки письмо Нирмал.
Читателю не обязательно знать во всех подробностях, что написала Нирмал. Он и так без труда может себе представить, о чем говорилось в ее письме. А остальное разъяснится немного позже.
Получив письмо и успокоившись за Нирмал, Маниклал стал собираться в обратный путь. Однако, чтобы не вызвать подозрений своим внезапным отъездом, он решил задержаться еще на несколько дней.
Растопка. Зеб-ун-ниса
Теперь мы должны на некоторое время оставить Нирмал и вернуться к доблестному могольскому воину Мубараку. Мы уже говорили, что Аурангзеб разжаловал и наказал тех, кто с позором возвратился из Рупнагара. Но Мубарак не попал в их число. Аурангзеб оставил его в прежнем чине, слыша от всех похвалы храбрости, проявленной им в бою.
Зеб-ун-нисе тоже стало известно о славе Мубарака. Она надеялась, что он сам явится к ней и обо всем расскажет. Но Мубарак не пришел.
Мубарак поселил Дарию-биби в своем доме, нанял для нее евнуха и служанку, нарядил ее в дорогие одежды, одарил массой драгоценностей. Семейные дела всецело поглотили его.
Поняв, что по своей воле Мубарак не придет, Зеб-ун-ниса послала за ним своего преданного евнуха Асируддина. Однако Мубарак не пришел и по ее зову. Зеб-ун-нису охватил гнев. «Как он смеет! – думала она. – Сама принцесса просит его прийти, а этот раб не является. Что за наглость!»
Несколько дней Зеб-ун-ниса выдерживала характер. «Мне все равно», – пыталась она убедить самое себя. Она еще не знала, что и шахские дочери могут ошибаться, что Аллах создал дочь шаха и дочь крестьянина по одному образу и подобию. Богатство и трон – это только игра случая, во всем же остальном между ними нет никакой разницы.
Зеб-ун-нисе вовсе не было все равно. Через несколько дней она смягчилась и, отбросив в сторону гордость принцессы и влюбленной, снова позвала Мубарака. Но тот ответил: «Я очень счастлив. Кроме Бога и веры, для меня нет на свете ничего дороже дочери падишаха. Но грешить не стану. Я больше не войду в гарем – я привел в свой дом Дарию».
Охваченная гневом, Зеб-ун-ниса твердо решила погубить Мубарака и Дарию. Это в обычае у власть имущих.
Пребывание Нирмал в гареме оказалось на руку Зеб-ун-нисе. Мало-помалу Нирмал полюбилась Аурангзебу. Но бог любви не принимал в этом участия, здесь был замешан дьявол. Всякий раз, когда у Аурангзеба был досуг и хорошее настроение, он приглашал к себе «танцовщицу из Рупнагара» и беседовал с ней. Главная цель этих бесед заключалась в том, чтобы выведать сведения о положении в государстве Радж Сингха. Но хитрец из хитрецов Аурангзеб вел разговор таким образом, что никому бы никогда и в голову не пришло, что он собирает сведения, которые пригодятся ему в войне. Однако и Нирмал не уступала ему в хитрости. Она понимала смысл всех его вопросов и, когда это было нужно, давала ему неправильные ответы.
Поэтому Аурангзеба не могли полностью удовлетворить эти беседы. Он рассуждал так: «Мевар я затоплю своими войсками, в этом я не сомневаюсь. Княжество Радж Сингха перестанет существовать. Но это не восстановит мою честь. Ничто не восстановит моей чести, если я не смогу захватить рупнагарскую принцессу. Нечего надеяться, что, захватив княжество, я захвачу ее, раджпутские женщины легко идут на костер, легко принимают яд. Прежде чем попасть мне в руки, эта чертовка покончит с собой. Но, может быть, мне удастся обмануть ее, если я смогу прибрать к рукам и подчинить своему влиянию эту женщину? Неужели я на это не способен? Я, делийский падишах, не смогу покорить какую-то служанку? Какой же я тогда падишах?»
По указанию Аурангзеба Зеб-ун-ниса осыпала Нирмал драгоценностями. Ее наряды не уступали нарядам жен падишаха. Малейшее ее желание исполнялось по первому слову. Единственное, что ей не позволялось, это покидать гарем.
Как-то раз она, смеясь, сказала Джодпури:
– Зачем ты принимаешь все эти подарки? – спросила Джодпури.
– Чтобы показать в Удайпуре, что я обманула самого могольского падишаха, – ответила Нирмал.
Зеб-ун-ниса была правой рукой Аурангзеба. Получив от него инструкции, она взялась за Нирмал. Отныне все дело легло на плечи принцессы – себе падишах оставил приятные разговоры. Он шутил с Нирмал, но и эти шутки были шутками падишаха – Нирмал не могла сердиться, она только платила ему той же монетой. Ее ответы были ответами женщины, хотя и не были лишены некоторой грубости, присущей жителям рупнагарских гор. Мы не можем привести пример юмора падишаха, ибо он не соответствует современным английским вкусам.
Нирмал откровенно говорила с Зеб-ун-нисой на темы, которые казались ей неопасными. Поведала она ей и о том, как проходило рупнагарское сражение. Нирмал не видела первой половины боя, но знала все со слов Чанчал-кумари. Она передала Зеб-ун-нисе все, что слышала. Она рассказала о том, как Мубарак отозвал могольских воинов, признав свое поражение перед Чанчал-кумари, и выпустил из рук завоеванную победу. Рассказала о том, как ради спасения раджпутов Чанчал-кумари хотела добровольно отправиться в Дели. Рассказала о том, что Чанчал-кумари собиралась выпить яд и о том, что Мубарак отказался взять ее с собой.
«Ну, Мубарак-сахеб, этим оружием я смогу отделить от плеч твою голову», – подумала Зеб-ун-ниса, выслушав этот рассказ. Выбрав удобный момент, она передала все Аурангзебу.
– Если этот раб – предатель, он сегодня же отправится в ад, – сказал Аурангзеб.
Нельзя сказать, чтобы падишах не понял, в чем здесь дело. До него не раз доходили слухи о дурном поведении его дочери. Есть люди, о которых в нашей стране говорят «Собаку убьют, но горшок не разобьют»[63]63
Когда в доме индусов умирает живое существо, полагается выставлять перед домом разбитый горшок, чтобы все знали о том, что случилось. Смысл пословицы – не признаваться в совершенном злодеянии.
[Закрыть].
Могольские падишахи относились к людям такого рода. Узнав о дурном поведении дочери или сестры, они ничего ей не говорили, но, узнав имена их фаворитов, обычно расправлялись с ними посредством какой-нибудь уловки. Аурангзеб давно уже подозревал, что Мубарак – возлюбленный Зеб-ун-нисы, но до сих пор у него не было достаточной уверенности. Теперь из слов дочери он понял, что между любовниками произошла ссора и что дочь хочет раздавить укусившего ее муравья. Аурангзеб ничего не имел против этого, но считал своим долгом услышать обо всем из уст самой Нирмал. Нирмал не догадывалась, в чем дело, и рассказала все, как было.
Затем Аурангзеб вызвал к себе бакши и приказал арестовать Мубарака. По приказу бакши восемь стражников арестовали Мубарака и привели его к своему начальнику. Мубарак предстал перед ним с улыбкой. Перед бакши стояли две железные клетки. В каждой клетке шипела ядовитая змея.
В наше время приговоренного к смертной казни обычно вешают, другие виды смертной казни почти не применяются. В могольской империи было немало способов лишать человека жизни. Одним отрубали голову, других сажали на кол, третьих растаптывали слонами, четвертые умирали от укуса ядовитых змей. Тех же, с кем хотели расправиться тайно, убивали с помощью яда.
Увидев клетки со змеями, Мубарак спросил бакши:
– Значит, я должен умереть?
– Приказ падишаха, – грустно ответил бакши.
– Известно ли вам, почему падишах отдал такой приказ? – спросил Мубарак.
– Нет. А вы сами ни о чем не догадываетесь?
– Отчасти, но это одно лишь предположение. Стоит ли медлить?
– Не стоит.
Мубарак сбросил обувь и просунул ногу в одну из клеток. Змея с шипением бросилась к сетке и укусила его.
Лицо Мубарака исказилось от боли.
– Сахеб! – сказал он бакши. – Если кто-нибудь спросит, почему умер Мубарак, будь добр, скажи: по желанию ее высочества принцессы Зеб-ун-нисы.
– Замолчи! Замолчи! – испугался бакши. – Давай теперь другую ногу.
Приговоренного должны были укусить две змеи на тот случай, если у одной из них не окажется яда. Мубарак знал об этом правиле. Он просунул ногу во вторую клетку, и вторая кобра укусила его, влила в рану свой страшный яд.
Мубарак скорчился от боли, лицо его посинело. Упав на колени, он сложил ладони и взмолился: «Великий Аллах! Смилуйся надо мной, если в своей жизни я хоть чем-нибудь заслужил твое прощение».
Это были последние слова доблестного могольского воина Мубарака.
