Текст книги "Грезы Тадж-Махала"
Автор книги: Бонкимчондро Чоттопаддхай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Все равны
Все новости приходят в гарем, и ни одна из них не минует Зеб-ун-нисы – ведь она второе лицо после падишаха. Узнала она и о казне Мубарака. Зеб-ун-ниса надеялась, что эта весть обрадует ее, но вдруг убедилась в обратном. Едва она услышала о смерти Мубарака, как на глазах у нее показались слезы, хотя раньше никогда влага не орошала эту сухую почву. На этом дело не кончилось – слезы струей потекли по ее щекам. Рыдания рвались из груди. Заперев двери, Зеб-ун-ниса бросилась на свое ложе из слоновой кости, украшенное драгоценными камнями, и разрыдалась.
Ну что, шахская дочь? Слезы льются неудержимым потоком, хотя лежишь ты на роскошном ложе, сверкающем драгоценностями! Если бы ты вышла из дворца и заглянула в жалкие лачуги на окраинах Дели, то увидела бы, как веселы люди, которые ложатся спать на рваные циновки. Никто из них не рыдает так горько.
Зеб-ун-ниса понимала, что сама погубила свое счастье. Душа ее вовсе не была так холодна, как она думала: дочери падишаха тоже способны любить, знают они об этом или нет. Родившись женщиной, приходится с этим мириться.
– Почему я до сих пор не знала, что так люблю его? – спрашивала она себя. – Никто не сказал мне, что я ослеплена своим богатством и красотой, что, став рабой чувственности, я проглядела любовь. Я наказана по заслугам и недостойна жалости.
Все эти мысли одна за другой появились в ее сознании. Значит, есть, должно быть, добро и зло, и тогда то, что совершилось, – большая несправедливость. «А что если существует возмездие? – испугалась Зеб-ун-ниса. – Что если есть кто-то, карающий за грехи? Простит ли он ее только потому, что она шахская дочь? Вряд ли». В душу Зеб-ун-нисы закрался страх.
Охваченная горем, скорбью и страхом, она отперла двери и позвала своего преданного евнуха Асируддина.
– Можно ли воскресить человека, умершего от змеиного яда? – спросила она, когда тот пришел.
– Как можно воскресить умершего? – удивился Асируддин.
– Ты никогда не слышал о подобных случаях?
– Мне говорили, что Хатем Мал занимается такими делами, но сам я не видел.
Зеб-ун-ниса судорожно вздохнула.
– Ты знаешь Хатема Мала? – спросила она.
– Знаю.
– Где он живет?
– В Дели.
– Ты знаешь, где его дом?
– Знаю.
– Можешь тотчас же отправиться к нему?
– Как вы прикажете.
– Тебе известно, что сегодня Мубарак-али, – голос Зеб-ун-нисы дрогнул, – умер от укуса змеи?
– Да.
– Знаешь, где его похоронили?
– Не видел, но знаю, на каком кладбище его должны похоронить. Могила свежая, я сумею ее разыскать.
– Я дам тебе две сотни золотых. Сто золотых ты отдашь Хатему Малу и сто возьмешь себе. Если вам удастся воскресить Мубарака, принесите его ко мне. А теперь ступай.
Взяв монеты, евнух Асируддин удалился.
Растопка. Дария
Маниклал снова пришел во дворец продавать свои товары и снова получил весть от Нирмал. Запертая на ключ каменная шкатулка возвратилась к ней, и, отперев ее, Нирмал увидела в ней почтового голубя. Нирмал спрятала голубя у себя. Как и в прошлый раз, она положила в шкатулку записку.
«Все в порядке, – писала она. – Уезжай, я уже говорила, что приеду вместе с падишахом».
Маниклал закрыл свою лавку и отправился в Удайпур. Приближался рассвет. Не желая вызывать подозрений, Маниклал выехал не через Аджмирские ворота, а с противоположной стороны. У края дороги было небольшое кладбище. Возле одной из могил стояли двое неизвестных. При виде Маниклала и его спутников они бросились бежать. Маниклал слез с лошади и подошел поближе. Рядом с раскопанной могилой лежал труп. При свете утренней зари Маниклал внимательно осмотрел его. Затем, приняв какое-то решение, он взвалил труп на свою лошадь, набросил на него покрывало, а сам зашагал рядом.
Скоро Маниклал вышел за городскую черту. Когда рассвело, он снял труп с лошади и положил его в тени среди зарослей, затем достал из своей сумки пилюлю и приготовил раствор. Надрезав кожу мертвеца в разных местах, он стал втирать раствор в ранки, затем он смочил этой жидкостью язык и глаза умершего. Через некоторое время Маниклал повторил эту операцию. На третий раз мертвец вздохнул, а после четвертого раза открыл глаза. К нему вернулось сознание. После пятого раза он приподнялся и заговорил.
Маниклал приказал принести молока и напоил Мубарака. Когда Мубарак маленькими глотками выпил молоко, у него прибавилось сил и ему припомнилось все, что с ним произошло.
– Кто меня спас? – спросил он Маниклала. – Вы?
– Да, – ответил Маниклал.
– Зачем вы это сделали? Я узнал вас. Я сражался с вами в рупнагарских горах. Вы разгромили мой отряд.
– Я тоже узнал вас, – ответил Маниклал. – Ведь это вы победили махарану. Что произошло с вами потом?
– Сейчас не стоит говорить об этом. Я расскажу в другой раз. Куда вы направляетесь? В Удайпур?
– Да.
– Возьмете меня с собой? В Дели вернуться я не смогу, это вы, конечно, понимаете. Ведь я был казнен.
– Я готов взять вас с собой, но вы очень слабы.
– К вечеру я наберусь сил. Сможете подождать до вечера?
– Смогу.
Маниклал дал Мубараку еще молока. В деревне он купил пони и, посадив его в седло, отправился в Удайпур.
Всю дорогу они ехали бок о бок, и Мубарак рассказал Маниклалу обо всем, что произошло у него с Зеб-ун-нисой. Маниклалу стало ясно, что Мубарак пал жертвой ее гнева.
Тем временем Асируддин вернулся во дворец и сообщил Зеб-ун-нисе, что труп воскресить не удалось. Зеб-ун-ниса прижала к глазам надушенный платок и, рухнув на каменный пол, в отчаянии стала биться о него головой, как обыкновенная деревенская женщина.
Трудно переносить горе, которым ни с кем не можешь поделиться. Такое горе выпало на долю дочери падишаха. «Если бы я могла стать крестьянкой!» – думала она.
Вдруг у входа в ее покои поднялся шум. Кто-то настойчиво пытался проникнуть внутрь, несмотря на сопротивление стражи. Зеб-ун-нисе показалось, что она слышит голос Дарии. Стражница не смогла удержать Дарию. Оттолкнув ее, Дария ворвалась в комнату. В руке у нее был меч. Она замахнулась мечом на Зеб-ун-нису и вдруг, отбросив его в сторону, принялась перед ней танцевать.
– Ты плачешь! Как я рада! – закричала она и громко расхохоталась.
Зеб-ун-ниса приказала стражнице схватить Дарию, но та не сумела ее удержать. Дария бросилась бежать. Преследуя ее по пятам, стражница ухватила ее за край одежды, но Дария выскользнула из одежды и нагая побежала дальше. Она сошла с ума, узнав о смерти Мубарака.
Ромео и Джульетта
Постельные уроки великолепного Шинтры пошли впрок. Это могло показаться странным, но после этих занятий я стала совершенно другим человеком. Так интересно знать, что ты одним лишь (конечно же, специальным) взглядом можешь свести с ума любого мужчину! Одним лишь звуком голоса!
Такой талант, внезапно во мне проснувшийся, был достаточно тяжелой ношей. Я даже и не знала, зачем Аллах, да будет благословенно имя его, дал мне его? Чтобы посмеяться надо мною, недостойной? Или зачем-то еще?
Но благодаря во многом Далям я добивалась своего без боя, грязи и интриг. Мой любимый мужчина, будущий император, таял в моих руках, будто сладкий мед. Его выросшая любовь ко мне, конечно же, проявлялась и внешне. Он просто забросал меня подарками, благовониями, изысканными блюдами. Теперь больше всего танцовщиц, музыкантов и факиров было именно в моих покоях. Многие так и жили, прямо там, в нескольких маленьких комнатках. По ночам, когда они думали, что я сплю, они дрались между собой, сражались за мою благосклонность.
Довольна ли была я, отныне любимая жена, таким поворотом событий? Конечно же, нет. Я знала, что еще не достигла вершины своего могущества, что это лишь первый ветерок успеха опьянил меня, непривычную, своим дуновением. А дальнейший сложный путь еще предстоит!
И еще – мне казалось, что я не желаю зла двум остальным женам. Но, конечно же, это было не так! Жить с ними в мире было, увы, невозможно. Я чувствовала себя закованным в броню рыцарем, атакуемым скорпионами. Вроде и удары не страшные, но все равно опасаешься ядовитых тварей.
Наверное, я была все-таки гораздо слабее, чем казалась, потому что мне было страшно. Я чувствовала, что перехожу по тростиночке бездну. Я была готова пойти на что угодно, лишь бы избавиться от этого страха.
Верная Далям хорошо понимала мои чувства.
– Ты боишься, повелительница! – как-то заявила она, проницательно глядя мне в глаза. – Не спорь, я это вижу!
– Боюсь! – через силу призналась я. – Когда-нибудь Ватия и Шанкпури объединятся и нанесут мне удар.
– Они уже объединились, – усмехнулась прислужница.
– Откуда ты знаешь? – При этих словах я даже вскочила с места.
– Из гарема. Из шепотов и странных встреч в его коридорах. Из полных подозрения взглядов и обрывков чужих секретов, которые оказались настолько жгучими, что, как горячий суп в жару, расплескались, ошпарив многих. Две старшие жены, госпожа, уже объединились и хотят нанести удар.
– Они прознали о моих прогулках к Шинтре! – прошептала я, помертвев от ужаса.
– Вполне возможно, – кивнула мудрая служанка. – И, если это так, то они следят за тобой, за каждым шагом.
Было очень жарко, но я ощущала озноб.
– Но что же делать? – воскликнула я.
– Если они следят за тобой, – озорно подмигнула мне Далям, – то они сами отдают себя в наши руки. Мой тебе совет, повелительница, не бойся ничего! Мы с тобой сделаем так, что они попадутся в ту же западню, которую готовят нам.
…Тем вечером Далям переоделась в мои одежды. Она очень удачно подражала мне. Со стороны, да еще и когда ее лицо было скрыто вуалью, нельзя было даже заподозрить, что Далям на самом деле – не я. Она выехала из дворца на паланкине, в окружении многочисленной свиты. Я же, с трепещущим сердцем, осталась у себя.
Это был один из тех, немногих вечеров, которые мой повелитель проводил не со мной. Коварная Ватия пошла на немыслимое ухищрение, но сумела вывезти из далекой Англии труппу артистов, которые сейчас давали в ее покоях представление «Ромео и Джульетта». Ах, как я, с детства страсть как любящая сказочные истории про любовь, хотела бы посмотреть на это чудо! Но сегодня мне предстояли дела несколько иного рода.
Я в наряде служанки спряталась за портьерой у выхода из дворца. И видела, как сразу следом за Далям выходит, пряча лицо под вуалью, переодетая швеей надменная Шанкпури в окружении нескольких наперсниц. Мое сердце радостно екнуло.
…Далям не торопилась. Она велела слугам двигаться по рынку нарочито медленно, чтобы преследовательница Шанкпури не потеряла ее из вида. Достигнув шатра Шинтры, Далям вышла из паланкина и решительно прошла внутрь.
Увидев это, Шанкпури прошептала одной из наперсниц:
– Беги!
И та помчалась во дворец.
Коварная старшая жена не знала одного. Что Далям вовсе не стала задерживаться в шатре изумленного Шинтры, а, бросив ему золотую монету, пробежала к другому выходу из палатки усластителя. На прощание она сказала ему:
– Ты подаришь наслаждение той женщине, которая войдет сюда следом за мной!
…Я все так же ждала за пологом. Вскоре во дворец вбежала взбудораженная служанка второй жены, метнулась к покоям Ватии, где проходило представление. Я, незамеченная, последовала за ней.
…Мой принц нежился в ненавистных объятиях Ватии, с интересом наблюдая за представлением. В тот момент, когда ворвалась служанка, действие достигло своего трагического финала – влюбленная девушка принимала яд. Все в точности так, как у нас в Индии.
– Измена, господин! – закричала прислужница, прерывая ход представления.
– Что такое?! – недоуменно воскликнул мой господин, конечно же, недовольный тем, что его оторвали от забавы.
– Одна из твоих жен сейчас предается бесстыдным утехам в объятиях базарного обольстителя! – воскликнула служанка.
Тут поднялся переполох. Вскочили с ног приближенные, сам же Кхуррам до крови закусил губу. Озирались англичане-актеры. Умершая было Джульетта прямо на сцене восстала из мертвых.
– Не сносить тебе головы, если ты солгала! – сказал ей принц.
Ему, по его приказу, поднесли саблю. Ватия, предвкушая мой позор, вызвалась ехать вместе с любимым мужем.
…Шанкпури в обществе своих наперсниц стояла у шатра, напряженно прислушиваясь. Но тут произошло нечто неожиданное. К шатру стали приближаться разбойники. Их клинки страшно блестели в лунном свете.
– Где-то здесь должна быть богатая госпожа! – сказал предводитель разбойников.
– А вот и ее паланкин! – воскликнул разбойник помладше.
При этих словах слуги с паланкином, как и было им велено ранее, бросились наутек, под смех и улюлюканье разбойников.
Надо ли говорить, что и эти грабители работали на самом деле на меня. Далям щедро им заплатила, и сейчас они разыгрывали свой спектакль, призванный очень сильно напугать коварную Шанкпури.
– А что это за милая госпожа здесь стоит? – воскликнул самый вертлявый из разбойников.
– Давай-ка ее пощупаем! – расхохотался другой.
Они стали зловеще надвигаться на принцессу.
И вот тогда-то коварная Шанкпури допустила самую главную ошибку в своей жизни – она решила скрыться в шатре. И тут же попала в объятия усладителя.
– Иди же сюда, милая моя! – вкрадчиво зашептал тот.
О! Божественный Шинтра умел очень быстро пробудить к жизни огонь сладострастия! Добавьте сюда еще и смертельный страх, который снедал нашу принцессу! Если бы она так не боялась, то не потеряла бы голову.
А потом в шатер ворвался разъяренный принц и узнал в изменнице свою вторую жену.
– О, позор мне! – воскликнул он.
А затем выхватил клинок и отрубил обольстителю голову.
(Прости меня, божественный Шинтра!)
И я жалею об одном – о том, что не видела в тот момент лиц обеих принцевых женушек и не насладилась местью сполна!
…Через несколько дней обесчещенная Шанкпури была с позором отправлена в родительский дом. Из Дели ее вывезли верхом на нечистой свинье. Бедняжка сидела на ней задом наперед. Весь город улюлюкал ей вслед. Падишах тут же воспользовался этим обстоятельством и отобрал у отца принцессы его небольшое княжество. Свою тоску мой, ставший рогоносцем, муж утолял в моих объятиях.
Я упивалась счастьем и еще не знала, что приближается настоящая катастрофа…
Часть седьмая
ПОЖАР РАЗГОРЕЛСЯ
Второй Ксеркс, вторые Платеи [64]64
В битве при Платеях в 479 г. до н. э. объединившиеся греческие города-государства наголову разбили вторгшиеся в Грецию войска древнеперсидского царя Ксеркса.
[Закрыть]
Поход Аурангзеба с целью уничтожить княжество Радж Сингха задержался из-за грандиозных военных приготовлений. Подобно Дурьйодхане и Юдхиштхире[65]65
Дурьйодхана – сын Дхритараштры, главы рода кауравов; Юдхиштхира – глава рода пандавов, которые враждовали с кауравами. О войне между этими родами рассказывает древнеиндийская эпическая поэма «Махабхарата».
[Закрыть] он призвал для этой великой войны все свои войска от берегов Брахмапутры до Балха, от Кашмира до Кералы и Малабара. Громадное войско Декана, которое под непрестанными ударами Голконды, Виджайапура и Махараштры[66]66
Голконда, Виджайапур, Махараштра – независимые княжества, с которыми армия императора Аурангзеба вела долгую борьбу.
[Закрыть] сделалось неуязвимым, как демон Вритра, под водительством старшего сына падишаха шаха Алама хлынуло на Удайпур с юга. Второй сын падишаха Азим-шах, бывший наместником в Бенгалии, с неисчислимыми полчищами Восточной Индии занял горные проходы Мевара. С запада, из Мультана, подошел третий сын Аурангзеба Акбар со своими непобедимыми пенджабцами, афганцами и кашмирцами и влил свою армию в бескрайнее море могольских воинов. На севере сам падишах двинулся на Мевар из Дели со своим не знающим поражений войском, чтобы стереть с лица земли всякое воспоминание об Удайпуре. Удайпур был подобен скале посреди безбрежного моря.
Но неисчислимые могольские войска могли испугать Радж Сингха не более, чем клубок змей Гаруду[67]67
Гаруда – царь птиц, герой древнеиндийских легенд. Согласно преданию, его пищей были змеи.
[Закрыть]. Трудно сказать, собиралось ли в Индии такое войско после битвы при Курукшетре[68]68
Курукшетра – поле битвы двух враждовавших родов: пандавов и кауравов, о которых рассказывает «Махабхарата».
[Закрыть]. Чтобы завоевать маленький Удайпур, Аурангзеб привел в Раджпутану такую армию, которая, наверное, не понадобилась бы для завоевания Китая, Персии или России. Только раз в истории произошло нечто подобное. Когда Персия была сильным государством, персидский царь Ксеркс отправился завоевывать маленькую Грецию с многотысячной армией. Леонид в Фермопилах, Фемистокл под Саламином и Павзаний в Платеях сбили с него спесь и прогнали его Ксеркс бежал, как побитый пес. На этот раз история повторилась. Повелитель Индии, силой и славой превосходящий самого Ксеркса, привел многие тысячи воинов, чтобы завоевать маленькое княжество. Сейчас мы расскажем о том, что сделал с ним Радж Сингх.
Стратегия – это европейская наука. В азиатской стране Индии военное искусство никогда не получало особого развития. Арийские герои, подвиги которых описаны в Пуранах[69]69
Пураны – памятники древнеиндийской литературы, относящиеся к V–VI вв.
[Закрыть], славились только умением стрелять из лука и владеть палицей. Потому ли, что летописцы-брахманы не понимали военного искусства, потому ли, что в древние времена оно действительно не существовало в Индии, только мы не получили никакого представления о полководческих способностях Рамачандры или Арджуны. Мы ничего не знаем о военном искусстве Ашоки, Чандрагупты, Викрамадитьи, Шакадитьи и Шиладитьи[70]70
Ашока, Чандрагупта… – императоры и полководцы Древней Индии.
[Закрыть]. Нам ничего не известно о военном искусстве и тех, кто завоевал Индию, – Махмуда Касима, Махмуда Газневи, Шахаруддина, Алауддина, Бабура, Тимура, Надир-шаха и Шер-шаха[71]71
Махмуд Касим, Махмуд Газневи… – тюркские завоеватели, которые вторгались в Индию и основывали на ее территории свои империи.
[Закрыть]. Должно быть, и мусульманские летописцы были профанами в военном деле. Некоторые упоминания о полководческом искусстве начинают появляться во времена Акбара. У Акбара, Шиваджи, Ахмада Абдали, Хайдера-али, Хари Сингха[72]72
Акбар, Шиваджи… – выдающиеся деятели индийской истории и полководцы.
[Закрыть] и других мы уже видим зарождение военной мысли, искусства стратегии. Радж Сингх нисколько не уступал ни одному из стратегов, известных в истории Индии. Даже в Европе было немного равных ему полководцев. После голландского героя Вильгельма Молчаливого[73]73
Вильгельм Молчаливый – имеется в виду Вильгельм Оранский, вождь освободительной войны во Фландрии XVI в.
[Закрыть] никому не удавалось добиться подобного успеха такими малыми силами.
Здесь не место пускаться в рассуждения о стратегии, мы расскажем о случившемся в двух словах.
Сначала Радж Сингх сделал то, что должен был сделать всякий стратег при приближении гигантского войска Аурангзеба, разделенного на четыре части. Покинув равнинную часть княжества, он вместе с войсками поднялся в горы. Свое войско он разделил на три части. Одна часть под командованием его старшего сына Джай Сингха разместилась высоко в горах. Другая часть, под водительством второго сына Бхим Сингха, расположилась на западе. С этой стороны путь был открыт. Предполагалось, что на помощь могут прийти другие раджпуты. Третья часть войск с самим Радж Сингхом во главе расположилась на востоке, в узком горном проходе под названием Найан.
Азим-шаху преградили дорогу неприступные горные цепи. С вершин на могольских солдат посыпались пушечные ядра и камни. Он безуспешно пытался пройти через горный проход подобно тому, как собака напрасно ломится в запертые двери кухни.
В Аджмире Аурангзеб соединился с Акбаром. Объединившись, отец и сын двинулись к трем открытым горным перевалам. Один перевал назывался Добари, второй Дайелбара, о третьем – Найане – мы уже упоминали. Когда они подошли к первому перевалу, Аурангзеб разрешил Акбару с пятьюдесятью тысячами воинов двигаться по горной дороге, а сам разбил лагерь и остановился на отдых на берегу знаменитого озера Удайсагар.
Сын падишаха Акбар шел горной дорогой по направлению к Удайпуру, не встречая ничего живого на своем пути. Он видел дворцы, сады, озера с островами, но людей нигде не было. Вокруг царило полное безмолвие. Акбар стал лагерем, решив, что жители бежали в страхе, узнав о его приближении. Солдаты занялись своими делами. Одни пировали, другие играли в карты и в кости, третьи молились. И в этот момент принц Джай Сингх набросился на Акбара, как тигр на спящего путника. Немногим удалось избежать его клыков. От пятидесяти тысяч воинов осталась жалкая горстка. Наголову разбитый Акбар бежал в Гуджерат.
Шах Алам, известный также под именем Мазум-шаха, двигался со своими войсками из Декана. Он обогнул Ахмедабад и подошел к западным отрогам гор. Горный перевал, находившийся в этом месте, назывался Ганрао. Преодолев этот перевал, Шах Алам подошел к озеру и дворцам возле Канкарли и увидел, что дальше дороги нет. Если он двинется вперед, раджпуты отрежут ему дорогу назад войска потеряют источник снабжения и погибнут от голода. Истинные полководцы знают – на войне желудок солдата имеет не меньшее значение, чем его руки. Они понимают, что, для того чтобы руки хорошо работали, нужно как следует набить желудок. Сикхи до сих пор с горечью говорят, что они потерпели поражение в войне с англичанами из-за своих полководцев, которые не сумели наладить снабжение армии. Сэр Бартел Фрер[74]74
Бартел Фрер – современник Бонкимчондро, крупный английский колониальный чиновник, часто выступавший в прессе.
[Закрыть] как-то заявил: «Бенгальцы не умеют воевать. Но не презирайте их, зато они в течение всего лишь одного дня могут припрятать все продовольствие». Шах Алам хорошо понимал, что такое война, и не стал продвигаться вперед.
Благодаря расположению войск Радж Сингха (а умение распределять свои силы является важнейшим достоинством полководца) армии, двигавшиеся из Бенгалии и Декана, сжались и съежились, как обезьяны под дождем. Мультанское войско разлетелось, как пыль в порыве бури. Остался один падишах – гроза вселенной – падишах Аламгир.
