Текст книги "Грезы Тадж-Махала"

Автор книги: Бонкимчондро Чоттопаддхай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Зеб-ун-ниса

Продала ли Дария-биби свои новости? И что такое вообще продажа новостей? Кому она должна была их продать? Для того чтобы ответить на все эти вопросы, нам придется кое-что рассказать о гареме могольского императора.

Женщины Индии славятся как умелые правительницы. На Западе было мало таких женщин, как Зиновия, Изабелла, Елизавета или Екатерина[27]27
  Зиновия – правительница Древней Пальмиры, Изабелла – королева испанская, Елизавета – английская королева, Екатерина Вторая – императрица России – правительницы, известные широтой и активностью своей политики.


[Закрыть]. Но в Индии многие женщины царского рода были опытными политиками.

Дочери могольских императоров пользуются в этом отношении особой известностью. Однако насколько они были искушены в политике, настолько же одержимы чувственностью и жаждой наслаждений. Аурангзеб имел двух сестер – Джаханару и Раушенару. Джаханара была правой рукой Шах-Джахана. Без ее совета он не предпринимал ни одного государственного дела. Следуя ее советам, Шах-Джахан добивался успеха и славы. Джаханара была ревностной сторонницей своего отца. Но в еще большей мере она была наделена страстью к наслаждениям. Она имела множество фаворитов. Среди них путешественники-европейцы называют таких людей, имена которых, если бы они были здесь упомянуты, очернили бы страницы этой книги.

Раушенара, эта верная союзница Аурангзеба, ненавидела своего отца. Подобно Джаханаре она была ловким политиком и так же, как она, была неразборчива, неукротима и ненасытна в удовлетворении своих страстей. Когда Аурангзеб решил свергнуть отца, заточить его в темницу и захватить власть, Раушенара была его главной помощницей. Аурангзеб был очень многим ей обязан. В царствование Аурангзеба Раушенару называли вторым падишахом. Но на горе Раушенары у нее появилась опасная соперница.

У Аурангзеба было три дочери. Двух младших он выдал замуж за сыновей своих братьев, которых держал в заточении. Старшая дочь Зеб-ун-ниса, не вышла замуж и, подобно своим теткам, как весенняя пчела, пила мед, перелетая с цветка на цветок.

Раушенара и Зеб-ун-ниса нередко соперничали в любви. Задумав погубить тетку, племянница пользовалась всяким удобным случаем, чтобы заговорить о ее могуществе в присутствии своего отца. Следствием этого было то, что Раушенара исчезла с лица земли, а Зеб-ун-ниса заняла ее положение при дворе.

Мы не случайно заговорили о положении при дворе. Кроме евнухов, ни один мужчина не заходил в гарем падишаха, по крайней мере, не имел на это права. Для охраны женской половины дворца содержалась особая женская стража. Индусские раджи нанимали стражу из иноверцев. Могольские падишахи поступали точно так же. В гареме могольского императора стражу несли татарские красавицы. У этой женской стражи была начальница Раушенара. Ее положение при дворе считалось очень высоким, она получала соответствующее жалование и почести. Но после того как она неожиданно исчезла в потусторонней мгле, на ее место была назначена Зеб-ун-ниса. Та, кого назначали начальницей женской стражи, становилась полновластной хозяйкой гарема. Все подчинялись Зеб-ун-нисе – телохранительницы, евнухи служанки, привратники, носильщики, повара. Она могла впускать в гарем всех кого пожелает.

Зеб-ун-ниса впускала в гарем людей двух видов – любовников и осведомителей.

Мы уже говорили, что Зеб-ун-ниса играла немаловажную роль в политике, руль корабля могольского государства в какой-то степени находился и в ее руках. Ее называли – «путеводной звездой Могольской империи». Всем известно, что политическим деятелям совершенно необходимо получать информацию, то есть тайными путями узнавать, что и где происходит. Примером могут служить все политики, начиная с повелителя Айодхъи Рамачандры[28]28
  Рамачандра, или Рама – герой древнеиндийской эпической поэмы «Рамаяна».


[Закрыть], у которого был шпион Дурмукха, и кончая Бисмарком. Зеб-ун-ниса отлично все это понимала. Для сбора сведений она использовала все средства.

Но когда Дария-биби в этот раз приблизилась к дверям гарема, на пути ее возникло неожиданное препятствие. Она увидела, что в гарем вошел Мубарак. Дария-биби немного выждала и затем пошла за ним вслед. Войдя, она увидела, что Мубарак скрылся в покоях Зеб-ун-нисы. Дария-биби спряталась в тени беседки и стала ждать.

В аду богатства

Сердцем великого Дели была крепость, а сердцем крепости – дворцы падишаха. За стенами этих дворцов хранились неисчислимые богатства и драгоценности, каких не набралось бы во всей Индии. Вряд ли во всей Индии можно было найти стольких красавиц. Едва ли во всей Индии совершалось столько преступлений. Сердцем дворца был гарем, или Рангмахал[29]29
  Рангмахал – падишахский дворец в Дели. Это название стало нарицательным, обозначая гарем вообще.


[Закрыть]. Свет луны и солнца не проникал в это царство Куберы[30]30
  Кубера – бог богатства индийского пантеона.


[Закрыть] и Кандарпы[31]31
  Кандарпа – бог любви.


[Закрыть]; сам бог смерти Яма входил туда украдкой; даже воздух не имел туда доступа. Там все было необычайно – и покои, и их убранство, и их обитательницы. Нигде не было подобных залов из белого мрамора, украшенных по стенам орнаментом из драгоценных камней, таких садов, посрамляющих райские кущи, таких красавиц, затмевающих славу небесных дев Урваши, Менаки и Рамбхы. Нигде на свете не было такой роскоши. Нигде не совершалось и столько страшных грехов.

Заглянем в покои Зеб-ун-нисы.

Покои ее великолепны. Пол выложен белым и черным камнем. Стены отделаны белым мрамором. На мраморе инкрустация из драгоценных камней – лианы, листья, цветы, плоды, птицы и пчелы. В верхнюю часть стен вставлены зеркала в золоченых рамах. С потолка свисает сотканный из серебряных нитей балдахин с расшитой жемчугом каймой, увитый гирляндой свежесорванных цветов. Пол застлан ковром, превосходящим своей мягкостью нежную весеннюю траву. На ковре – украшенное редкими камнями ложе из слоновой кости. На золототканом узорчатом покрывале – шитые золотом бархатные подушки. По краям ложа множество душистых цветов во всевозможных вазах, сосуды с благовониями и розовым маслом, тщательно приготовленный ароматный бетель. В красивых кувшинах стоят дорогие вина. И среди всего этого великолепия, затмевая собой красоту цветов и блеск драгоценностей, у окна с чашей вина в руке сидела красавица Зеб-ун-ниса. Подставляя дуновению прохладного ветерка увенчанную цветами голову, она наслаждалась зрелищем усыпанного звездами ночного неба. В это время в ее покои вошел Мубарак.

Мубарак сел рядом с Зеб-ун-нисой и с удовольствием принял предложенный ему бетель.

– Любит истинно тот, кто без зова придет, – проговорила Зеб-ун-ниса.

– Придя незваным, я нарушил приличия, – ответил Мубарак, – но просящий милостыню не ждет, когда его позовут.

– О чем же ты молишь, любимый?

– О том, чтобы мулла, совершив обряд, дал мне право на это обращение.

– Ты все о том же! – засмеялась Зеб-ун-ниса. – Разве дочери падишаха выходят замуж?

– А твои младшие сестры? – возразил Мубарак.

– Они вышли за шахских сыновей. Разве может дочь падишаха стать женой мансабдара-двухсотника[32]32
  Мансабдар – военачальник.


[Закрыть]?

– Ты повелительница в стране. Все знают, что падишах исполнит любую твою просьбу.

– Я не стану просить у падишаха то, чего не следует.

– А это следует делать?

– О чем ты говоришь?

– О великом грехе.

– А кто совершает великий грех?

Мубарак склонил голову и, немного помолчав, проговорил:

– Ты не понимаешь?

– Если ты считаешь это грехом, больше не приходи, – сказала Зеб-ун-ниса.

– Я не пришел бы, если бы это было в моих силах, – с грустью ответил Мубарак. – Но я не властен над собой. Я продал душу за твою красоту.

– Если ты продал душу, если твоя душа принадлежит мне, тогда делай, что я приказываю. Я приказываю тебе замолчать.

– Я замолчал бы, если бы только я один был повинен в этом грехе. Но я люблю тебя больше жизни.

– Грех дочери падишаха! – громко рассмеялась Зеб-ун-ниса.

– О грехе и добродетели судит один Аллах, – сказал Мубарак.

– Аллах начертал свои законы для неверных. Разве я дочь простого брахмана или раджпута, чтобы быть вечной рабыней одному мужу и сжечь себя на его погребальном костре[33]33
  Согласно канонам индуизма, женщины-индуски должны были сжигать себя на костре вместе с умершим мужем.


[Закрыть]? Если бы Аллах уготовил для меня подобную участь, он никогда бы не сделал меня дочерью падишаха.

Мубарак словно упал с небес на землю – ему еще никогда не приходилось слышать подобного кощунства. Он не слышал таких слов даже в погрязшем в грехах Дели. Если бы они исходили от кого-нибудь другого, он сказал бы: «Чтоб тебя громом поразило!» Но Мубарак безнадежно утонул в море красоты Зеб-ун-нисы и потерял способность различать добро и зло. Он был только потрясен.

– Довольно об этом, – продолжала Зеб-ун-ниса. – Поговорим о чем-нибудь другом. И смотри, чтобы я никогда больше не слышала подобных разговоров. Если хоть раз услышу…

– К чему угрозы? – сказал Мубарак. – Человеку, впавшему у тебя в немилость, и минуты не сносить головы на плечах. Я знаю это. Но ты, вероятно, знаешь и то, что Мубарак не страшится смерти.

– Разве нет приговора страшнее смерти? – спросила Зеб-ун-ниса.

– Есть, – разлука с тобой.

– Это может случиться, если ты будешь говорить не то, что следует.

Мубарак понял, что Зеб-ун-ниса сдержит свое слово. Если он покинет ее, заботясь о спасении души, его гибель неизбежна. Зеб-ун-ниса всесильна в могольском государстве, ее слушается сам Аурангзеб. Но Мубарака огорчало не это. Его убивало то, что, пленившись красотой дочери падишаха, он уже не в силах был покинуть ее, не способен вырваться из пучины греха.

– Моя жизнь благословенна тем что вы даруете мне из милости, – смиренно проговорил он. – А мои безумные надежды – это мечты бедняка. Какой бедняк не мечтает о дочери падишаха?

Удовлетворенная Зеб-ун-ниса поднесла Мубараку чашу вина. После нежных уверений в любви она умастила его благовониями и проводила, угостив бетелем.

Не успел Мубарак покинуть Рангмахал, как его остановила Дария-биби.

– Ну как, – вполголоса спросила она. – Женитьба на принцессе решена?

– Кто ты? – спросил потрясенный Мубарак.

– Все та же Дария.

– Проклятая! Зачем ты здесь?

– Разве ты не знаешь, я продаю новости, – отвечала Дария-биби. Мубарак содрогнулся.

– Ты женишься на принцессе? – продолжала Дария-биби.

– На какой принцессе?

– На дочери падишаха Зеб-ун-нисе. Разве дочь падишаха не принцесса?

– Я убью тебя!

– Я закричу.

– Ну хорошо, – сказал Мубарак. – Так и быть, я тебя не убью. Говори, к кому ты пришла продавать новости?

– Я для того и стою здесь, чтобы сказать, – отвечала Дария-биби. – К ее высочеству принцессе Зеб-ун-нисе.

– Что за новость ты хочешь ей продать?

– Что сегодня ты на базаре гадал у звездочета. И звездочет предсказал, что ты женишься на принцессе и добьешься высокого положения.

– Дария-биби! – воскликнул Мубарак. – За что ты хочешь меня погубить? В чем я перед тобой виноват?

– В чем виноват? Может быть, ты ни в чем не виноват передо мной? Можно ли причинить женщине большее зло, чем это сделал ты?

– Ну что ты, милая! Таких, как я, сколько угодно.

– Свет не видывал таких грешников, как ты.

– Я вовсе не грешник. Но здесь неудобно разговаривать. Давай встретимся где-нибудь в другом месте. Я все тебе объясню.

Мубарак снова вернулся в покои Зеб-ун-нисы.

– Вы должны простить мне, что я снова вас беспокою, – сказал он. – Я пришел сказать, что здесь Дария-биби – она сейчас к вам войдет. Она безумная. Если она будет говорить вам что-нибудь против меня, не гневайтесь, пока не выслушаете моих оправданий.

– Я не в силах гневаться на тебя, – ответила Зеб-ун-ниса. – Если я когда-нибудь на тебя рассержусь, то от этого буду страдать я сама. Я не слушаю того, что говорят против тебя.

– Не лишайте своего раба этой милости, – сказал Мубарак и снова простился с дочерью падишаха.

Продажа новостей

– Почему так поздно? – спросила Дарию-биби девушка-татарка, охранявшая вход в покои Зеб-ун-нисы.

– Буду я отчитываться перед стражей! Доложи обо мне.

– Убирайся, – сказала татарка. – Я не стану о тебе докладывать.

– Ну что ты сердишься, дружок? – заговорила Дария-биби. – Твой взор способен испепелить Кабул и Пенджаб. В руках у тебя меч и щит – что станет со мной, если тебя охватит гнев? Вот мой пропуск, иди доложи обо мне.

На алых губах стражницы появилась улыбка.

– Я знаю и тебя и твой пропуск. Но разве ее высочество станет покупать сурьму в такой поздний час? Приходи завтра утром. Возвращайся к мужу, если ты замужем, а если нет, то…

– Иди к дьяволу. Пусть твой щит и меч провалятся в ад! Пусть твой шарф и шальвары провалятся в ад! Неужели ты думаешь, что я пришла бы в полночь, если бы у меня не было дела?

– Ее Высочество бегум-сахеба, сейчас развлекается, – прошептала татарка.

– Ах ты рабыня, неужели я этого не знаю? Ты что, будешь смеяться надо мной? Открой-ка рот!

Дария-биби достала из-под своего покрывала сосуд с вином. Стражница открыла рот, и Дария-биби вылила в него все содержимое. Татарка всосала его одним духом, как сухой песок впитывает воду.

– Бисмилла! Отличное вино! – воскликнула она. – Ну ладно, ты постой здесь, а я пойду доложу.

Войдя в покои, телохранительница увидела, что Зеб-ун-ниса, забавляясь, сплетает из цветов собачку. Морда собачки напоминала лицо Мубарака, а хвост закручивался, как султан могольских падишахов.

– Позови танцовщиц, – приказала Зеб-ун-ниса телохранительнице.

У каждой из обитательниц гарема падишаха были собственные танцовщицы, которые пели и танцевали для них.

– Слушаю и повинуюсь, – с поклоном ответила татарка. – Но там пришла Дария-биби. Я прогоняла ее, но она ничего не желает слушать.

– Я вижу, она не забыла дать тебе бакшиш, – заметила Зеб-ун-ниса.

Густо покраснев, красавица татарка спрятала лицо под покрывалом.

– Ну хорошо, – сказала Зеб-ун-ниса. – Танцовщицы подождут. Пошли ко мне Дарию-биби.

Дария-биби вошла, поклонилась и стала разглядывать собачку.

– Ну как, Дария, нравится? – заметив ее взгляд, спросила Зеб-ун-ниса.

Дария-биби снова поклонилась.

– Вылитый мансабдар Мубарак-хан.

– Верно! Хочешь дам тебе?

– Кого? Собаку или человека?

Зеб-ун-ниса нахмурилась, но, сдержав гнев, со смехом ответила:

– Кого пожелаешь.

– Тогда пусть собака остается у вашего высочества. Я беру человека.

– Но собака под рукой, – возразила Зеб-ун-ниса, – а человека нет. Бери лучше собаку.

С этими словами Зеб-ун-ниса, которая под влиянием выпитого вина была в отличном расположении духа, стала бросать Дарие цветы, из которых она плела собачку. Чтобы не выказать непочтительность, Дария-биби подняла их с пола и спрятала под покрывалом.

– Благодаря доброте Вашего Высочества, – сказала она, – мне достались и человек и собака.

– Что?! – воскликнула Зеб-ун-ниса.

– Человек принадлежит мне, – отвечала Дария-биби.

– Что?! – повторила Зеб-ун-ниса.

– Он мой муж.

– Ступай прочь!

Зеб-ун-ниса с силой швырнула пучок цветов в лицо Дарие-биби. Сложив ладони, Дария-биби проговорила:

– Мулла и свидетели живы. Вы можете послать за ними, чтобы убедиться, что я говорю правду.

Зеб-ун-ниса нахмурила брови:

– Я прикажу посадить их на кол.

Дария-биби задрожала. Она знала, что в гневе могольские принцессы подобны тигрицам и способны на все.

– Шахзади[34]34
  Шахзади – дочь шаха.


[Закрыть]! – взмолилась она. – Я только бедная женщина и пришла продавать новости.

– Говори – какие новости?

– Есть две новости. Одна касается Мубарак-хана. Не осмеливаюсь говорить без вашего разрешения.

– Говори.

– Сегодня вечером в Чандни-Чоке он гадал у звездочета Ганеша.

– И что сказал звездочет?

– Что он женится на шахской дочери и достигнет высокого положения.

– Ложь. Когда мансабдар ходил к звездочету?

– Как раз перед тем, как прийти сюда.

– Сюда? Кто, ты говоришь, приходил сюда?

Дария-биби испугалась. Набравшись храбрости, она ответила с почтительным поклоном.

– Мубарак-хан.

– Откуда ты это знаешь?

– Я видела, как он вошел.

– Тех, кто говорит подобные вещи, я сажаю на кол.

Дария-биби содрогнулась.

– Я не говорю об этом никому, кроме Вашего Высочества, – ответила она.

– А если скажешь, палачи отрежут тебе язык. Какая вторая новость?

– Вторая новость о Рупнагаре.

Дария-биби рассказала, как Чанчал-кумари наступила на портрет Аурангзеба.

– Отличная новость, – выслушав ее, сказала Зеб-ун-ниса. – Ты получишь кое-что за нее.

Получив записку в казначейство, Дария-биби поспешно удалилась.

Ее остановила телохранительница-татарка. Положив ей на плечо свой меч, она спросила:

– Куда спешишь, дружок?

– Дело сделано – иду домой.

– Ты получила бакшиш. Со мной поделишься?

– Мне очень нужны деньги. Лучше я спою тебе. Принеси саренги.

У телохранительницы был саренги, на котором она иногда играла. Музыка и танцы были в гареме в большом почете. Каждая из жен падишаха имела собственных танцовщиц, а наложницы, у которых танцовщиц не было, танцевали сами. Вечерами Рангмахал звенел от пения и музыки. Дария-биби взяла саренги и запела. У нее был чудесный голос, и пела она прекрасно.

– Кто это поет? – послышался из покоев голос Зеб-ун-нисы.

– Дария-биби, – ответила телохранительница.

– Пришли ее ко мне, – последовал приказ.

Дария-биби снова вошла к Зеб-ун-нисе и низко ей поклонилась.

– Пой, – приказала Зеб-ун-ниса. – Вот вина[35]35
  Вина – струнный музыкальный инструмент.


[Закрыть].

Взяв вину, Дария-биби запела. Принцесса знала многих искусных певиц, которые своим голосом могли бы посрамить небесных дев, но ей никогда не приходилось слышать такого пения. Когда Дария-биби кончила, Зеб-ун-ниса спросила:

– Ты когда-нибудь пела перед Мубараком?

– Он женился на мне, услышав, как я пою эту песню, – отвечала Дария-биби.

Зеб-ун-ниса с такой силой швырнула букет цветов в Дарию-биби, что он задел серьгу и оцарапал ей ухо. Зеб-ун-ниса дала ей еще денег и отпустила, сказав на прощание:

– Больше не приходи.

Дария-биби поклонилась и вышла.

«Все равно приду, – проговорила она про себя. – Снова выведу тебя из терпения, снова получу побои и деньги, но погублю тебя».

Удипури

Повелитель великой империи – падишах Аурангзеб прославился на весь мир. Он был наделен незаурядным умом, работоспособностью, трудолюбием и прочими достоинствами главы государства. Но, несмотря на все эти выдающиеся качества, великий падишах к концу своей жизни привел прославленную империю на край гибели.

Объяснялось это только тем, что Аурангзеб был великим грешником. Трудно найти в истории другого такого хитреца и лицемера, не останавливающегося перед преступлениями эгоистичного властителя, тирана, угнетателя своих подданных. Аурангзеб притворялся аскетом, но его гарем днем и ночью гудел как пчелиный улей от веселья и смеха бесчисленных красавиц.

У него было множество жен, а наложницам его не было числа. Их пребывание в его гареме не имело ничего общего с заповедями Корана. Наше повествование имеет весьма малое отношение ко всем этим грешницам, но с некоторыми женами Аурангзеба оно тесно связано.

Первая жена могольских падишахов считалась обычно главной женой. На беду Аурангзеба, который ненавидел индусов, его главной женой была индуска. Акбар ввел обычай жениться на дочерях раджпутских князей, и поэтому у всех могольских падишахов были жены-индуски. Первой женой Аурангзеба была принцесса из Джодпура, которую мы будем называть дальше Джодпури.

Главная жена падишаха не была самой любимой. Любимой женой была христианка, известная в истории под именем Удипури. Ее звали так не потому, что она имела какое-то отношение к Удайпуру. Родиной ее была, расположенная в далекой западной Азии Грузия, которая теперь входит в состав России. Один работорговец привез ее еще ребенком в Индию для продажи. Ее купил старший брат Аурангзеба – Дара. С годами девочка превратилась в красавицу. Дара был пленен ее красотой и готов был исполнить любое ее желание. Мы уже упоминали, что Удипури была не мусульманкой, а христианкой. Говорят, что в конце концов и сам Дара перешел в христианство.

Аурангзеб, разгромив своего брата Дару в войне, проложил себе путь к трону. Дара был взят в плен и затем казнен. Казнив брата, подлый Аурангзеб совершил странный поступок… У жителей Ориссы есть дурной обычай – если умрет старший брат, то младший умеряет скорбь вдовы тем, что берет ее в жены… Как-то раз я спросил одного орисца: «Почему вы так поступаете? Ведь это нехорошо». Он, не задумываясь, ответил мне: «Так неужели же мы отдадим чужому свою невестку?»

Повелитель Индии, видимо, рассуждал примерно так же. Приведя несколько подходящих к случаю изречений из корана, он заявил, что его долг взять в жены вдов старшего брата, и предложил двум главным женам Дары стать обитательницами его гарема. Одна из них была раджпутской принцессой, другая – Удипури. То, что сделала раджпутская принцесса, способна совершить в подобных обстоятельствах только индусская женщина. Она приняла яд. Христианка же с радостью бросилась Аурангзебу на шею. История превознесла до небес имя этой особы легкого поведения, а имя женщины, которая выпила яд, чтобы сохранить свою веру, историки не сочли нужным даже упомянуть. Такова цена истории.

Удипури была несравненной красавицей и в такой же мере несравненной пьяницей. Делийские падишахи, несмотря на то, что они были мусульмане, отличались большим пристрастием к вину. Подданные следовали примеру своих повелителей. Рангмахал тоже был целиком во власти этого порока, но Удипури сумела прославиться и в этом аду.

Зеб-ун-ниса не смогла сразу попасть в спальню к Удипури, потому что любимая жена повелителя Индии напилась почти до бесчувствия, одежды и драгоценности ее были разбросаны, где попало. Служанки восстановили порядок в комнате, криками привели ее в чувство и предупредили о визите. Войдя в спальню, Зеб-ун-ниса увидела, что в левой руке Удипури сжимает кальян, глаза у нее полузакрыты, над алыми лепестками ее губ кружатся мухи, а сама она лежит на своем ложе, как груда цветов, сорванных ураганом и омытых дождем.

– Мать, – поклонившись, обратилась к ней Зеб-ун-ниса. – Хорошо ли ты себя чувствуешь?

– Почему так поздно? – полусонным голосом, с трудом ворочая языком, спросила Удипури.

– Есть важная новость, – сказала Зеб-ун-ниса.

– Какая? Может быть, пришел конец маратхскому разбойнику[36]36
  Имеется в виду вождь маратхов Шиваджи, поднявший восстание против Аурангзеба и основавший в 1674 году независимое маратское государство.


[Закрыть]?

– Еще лучше.

И Зеб-ун-ниса, сгущая краски и преувеличивая, рассказала о проступке Чанчал-кумари.

– Разве это хорошая весть? – спросила Удипури.

– Я видеть не могу, как эти неуклюжие, как буйволы, служанки, набивают тебе кальян, – сказала Зеб-ун-ниса. – Попроси падишаха – пусть тебе будет готовить кальян прекрасная принцесса Рупнагара.

Ничего не поняв сквозь туман опьянения, Удипури пробормотала:

– Очень хорошо.

Некоторое время спустя утомленный государственными делами Аурангзеб явился в опочивальню Удипури отдохнуть от своих трудов. Удипури, которая все еще была во власти винных паров, передала ему рассказ Зеб-ун-нисы и попросила:

– Пусть рупнагарская принцесса готовит для меня кальян.

Аурангзеб был взбешен ее рассказом и тотчас же поклялся, что просьба Удипури будет исполнена.