Текст книги "Хрупкое сердце"
Автор книги: Бонкимчондро Чоттопаддхай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Чондрошекхору стоило немалого труда привести Шойболини домой.
Их жилище долго пустовало, и, войдя в него после длительного отсутствия, Чондрошекхор был поражен. Соломы на крыше почти не осталось – ее снесло бурей, а ту, что уцелела, съели коровы. Бамбуковые жерди соседи забрали на топливо. Двор зарос и превратился в джунгли, где, не страшась людей, ползали змеи. Двери были сняты и унесены, дом разграблен. Кое-что Шундори, правда, удалось перенести к себе в дом. На полу стояла грязная и заплесневевшая дождевая вода. Теперь в их жилище нашли прибежище крысы, тараканы и летучие мыши.
Чондрошекхор тяжело вздохнул.
Оглядевшись, он заметил, что стоит на том самом месте, где когда-то сжег свои книги.
– Шойболини! – тихо позвал он.
Шойболини ничего не ответила. Она села у самой двери и стала рассматривать олеандр, который однажды видела во сне. Чондрошекхор что-то говорил ей, но она ничего не слышала и продолжала молчать. Тихо улыбаясь, Шойболини с любопытством оглядывала окружающие предметы, потом вдруг, громко рассмеявшись, стала показывать на что-то пальцем.
Тем временем вся деревня узнала, что вернулся Чондрошекхор и привел с собой Шойболини. Многим было любопытно посмотреть на беглянку, и они бросились к дому Чондрошекхора.
Самой первой пришла Шундори. Она не знала, что Шойболини лишилась рассудка. Войдя в дом, Шундори совершила пронам Чондрошекхору и увидела, что он одет, как брахмачари. Взглянув на Шойболини, она сказала:
– Хорошо, что ты привел ее. Пусть искупает свою вину.
Увидев, что Шойболини не уходит из комнаты, не закрывает лицо покрывалом, хотя она пришла с мужем, Шундори очень удивилась. Шойболини же смотрела на нее и хихикала.
Шундори подумала: «Наверное, это английские манеры, которым негодница успела научиться». Она села рядом с Шойболини, но так, чтобы ее сари не касалось одежды грешной женщины.
– Ты что, не узнаешь меня? – улыбаясь, спросила Шундори.
– Узнаю, – ответила Шойболини. – Ты Парботи.
– Неужели ты так скоро забыла меня?
– Нет, почему же забыла? Я помню, как избила тебя за то, что ты осквернила своим прикосновением мой рис. Слушай, Парботи-диди, может быть, споешь песню?
Вот что на сердце у меня:
Где Радха рядом с моим Кришной?
Где луна на груди моей тучи?
Напрасна сеть моей любви!
– Ничего не могу понять, Парботи-диди, – продолжала Шойболини, закончив петь. – Мне кажется, будто кого-то нет, но кто-то был здесь, сейчас его нет, но он придет... Как будто я куда-то пришла и не пришла... Будто я нашла кого-то и не узнаю...
Шундори удивленно посмотрела на брата. Чондрошекхора подозвал ее к себе и шепнул:
– Она сошла с ума.
Только теперь Шундори все поняла. Некоторое время она молчала. Потом в ее глазах заблестели слезы.
О женщины – сокровище мира! Не эта ли Шундори всей душой молила бога о том, чтобы Шойболини пошла вместе с лодкой ко дну? А теперь никто другой не жалел Шойболини так, как жалела она.
Вытерев слезы, Шундори снова села рядом с подругой и продолжила разговор. Она пыталась напомнить ей о прошлом. Но Шойболини не помнила ничего. Правда, она не утратила окончательно память, иначе не вспомнила бы имени своей служанки Парботи, но рассудок ее помутился. Хотя она и помнила Шундори, но узнать уже не могла.
Прежде всего Шундори отправила Чондрошекхора к себе домой, чтобы он там вымылся и поел. Потом она занялась уборкой, стараясь навести порядок в этом разоренном гнезде. Соседи тоже принялись ей помогать.
Тем временем из Мунгера вернулся Протап. Разместив своих людей в надежных местах, он зашел домой. Здесь он узнал о возвращении Чондрошекхора и немедля отправился в Бедограм, чтобы повидаться с ним. В тот же день, немного опередив Протапа, туда явился и Романондо Свами. Шундори очень обрадовалась, узнав, что Чондрошекхор будет лечить Шойболини по указаниям своего наставника. Для начала лечения был выбран благоприятный момент [122]122
Начиная любое важное дело, индусы выбирают благоприятный момент, который определяется астрологом.
[Закрыть].
Мы затрудняемся сказать, каким лекарством Чондрошекхор намеревался лечить Шойболини, но, для того чтобы оно подействовало, он решил заняться самосовершенствованием. Чондрошекхор мог легко подавить голод, жажду и всякие другие потребности организма, но сейчас он решил принять обет сурового поста. Несколько дней Чондрошекхор размышлял только о боге, и в его сознании не было места никаким посторонним мыслям.
В назначенный час Чондрошекхор приступил к лечению. Он велел приготовить для Шойболини постель. Служанка, которую привела Шундори, исполнила приказание.
Чондрошекхор попросил уложить Шойболини. Шундори силой заставила ее лечь, так как она никого не слушалась. Сразу после этого Шундори поспешила домой, чтобы совершить очистительное омовение, которое она совершала всякий раз, возвращаясь от Шойболини.
– А сейчас все должны выйти из дома, – обратился Чондрошекхор к присутствующим. – Я потом позову вас.
Когда все вышли, он поставил на пол чашку с лекарством, которую держал в руках, и сказал жене:
– Сядь.
Шойболини не шелохнулась, только тихонько запела. Тогда Чондрошекхор, пристально глядя ей в глаза, стал осторожно поить ее лекарством. Романондо Свами объяснил ему, что это не лекарство, а всего-навсего простая вода. Но он уверил Чондрошекхора, что это заставит Шойболини подчиниться силе внушения.
Чондрошекхор начал делать руками пассы перед лицом жены. Через некоторое время она закрыла глаза, начала дремать и вскоре погрузилась в глубокий сон.
Тогда Чондрошекхор позвал ее:
– Шойболини!
– Я слушаю вас, – ответила она сквозь сон.
– Кто я? – спросил Чондрошекхор.
– Мой муж, – отвечала Шойболини, продолжая спать.
– А ты кто?
– Шойболини.
– Ты знаешь, где ты находишься?
– Это ваш дом в Бедограме.
– Кто стоит сейчас около дома?
– Протап, Шундори и другие.
– Зачем ты ушла отсюда?
– Я ушла с Фостером-сахибом.
– Почему же ты так долго не могла вспомнить об этом?
– Я помнила, но не могла сказать.
– Почему?
– Я сошла с ума.
– Это правда или ты притворялась?
– Нет, я не притворялась.
– А сейчас?
– Сейчас ко мне вернулся рассудок благодаря вам.
– Ты будешь говорить мне правду?
– Да.
– Зачем ты ушла с Фостером?
– Из-за Протапа.
Чондрошекхор был изумлен, теперь недавние события представились ему совсем в ином свете.
– Протап твой любовник? – с замиранием сердца спросил он.
– Нет!
– Кто же он тебе?
– Мы два цветка, выросшие в одном лесу, на одном стебле. Зачем вы разлучили нас?
Чондрошекхор перевел дыхание. Он все понял.
– Ты помнишь, как вы плыли с Протапом в ту ночь, когда он бежал с английской лодки?
– Помню.
– О чем вы говорили?
Шойболини рассказала. Слушая ее, Чондрошекхор мысленно от всего сердца благодарил Протапа. Затем он снова спросил:
– Зачем же ты ушла с Фостером?
– Я была лишь у него в лодке, так как надеялась, что в Пурондорпуре встречусь с Протапом.
– И ты осталась чистой?
– Я мысленно отдавала себя Протапу, поэтому я не могу быть чистой, я великая грешница.
– А в остальном?
– В остальном я чиста.
– А Фостер?
– Я совершенно чиста.
Чондрошекхор пристально посмотрел на Шойболини, сделал пассы руками и приказал:
– Говори правду!
– Я говорю правду, – ответила спящая женщина и нахмурилась.
Чондрошекхор глубоко вздохнул.
– Зачем же ты, дочь брахмана, изменила своей касте? – спросил он.
– Вы знаете все законы, – ответила Шойболини. – Судите сами, изменила я касте или нет? Ведь я не ела пищи, к которой прикасался англичанин, не пила воды, которую он осквернял своим прикосновением. Каждый день я сама готовила себе пищу, мне помогала служанка-индуска. Правда, я жила в одной лодке с англичанином, но лодка плыла по священной Ганге!
Чондрошекхор опустил голову и погрузился в свои мысли. Потом он с горечью подумал: «Какой низкий поступок я совершил: я едва не погубил невинную женщину!»
– Почему же ты никому не рассказала об этом? – спросил он.
– Кто поверит моим словам? – ответила Шойболини.
– А кто знает об этом?
– Фостер и Парботи.
– Где сейчас Парботи?
– Месяц назад она умерла в Мунгере.
– А Фостер?
– Он в лагере наваба в Удайнале.
Чондрошекхор на мгновение задумался, потом спросил:
– Как ты думаешь, что может исцелить тебя от болезни?
– Вы наделили меня магической силой ясновидения, благодаря этому я узнала, что поправлюсь, если найду сострадание у ваших ног.
– Что ты станешь делать, когда поправишься?
– Если я найду яд – отравлюсь, но только я очень боюсь ада.
– Почему ты хочешь умереть?
– Разве есть для меня место на земле?
– А в моем доме?
– Неужели вы возьмете меня обратно?
– А если возьму?
– Тогда я буду преданно служить вам. Но только вы тем самым запятнаете свое имя.
В это время откуда-то издалека донесся топот копыт. Чондрошекхор сказал Шойболини:
– Я не обладаю магической силой. Ее внушил тебе Романондо Свами. Скажи теперь, что за шум там слышится?
– Это скачет Мухаммед Ирфан – воин наваба.
– Зачем он сюда скачет?
– За мной. Наваб хочет видеть меня.
– Он захотел тебя видеть после того, как туда пришел Фостер, или до его прихода?
– Наваб одновременно приказал найти нас обоих.
– Ни о чем не беспокойся, спи.
После этого Чондрошекхор позвал тех, кто стоял около дома. Когда все вошли, он сказал:
– Шойболини спит. Когда она проснется, дайте ей лекарство. Скоро сюда прибудет посланец наваба, завтра он увезет ее. Вы тоже туда поедете.
Все очень удивились и испугались.
– Почему Шойболини повезут к навабу? – спрашивали они Чондрошекхора.
– Не беспокойтесь, скоро сами все узнаете, – ответил он.
Мухаммеда Ирфана встретил Протап. Чондрошекхор тем временем передал Романондо Свами свой разговор с Шойболини. Романондо Свами сказал ему:
– Завтра мы оба должны быть на дарбаре [123]123
Дарбар– прием, устраиваемый навабом, на котором нередко рассматривались судебные дела.
[Закрыть]у наваба.
Последний наваб Бенгалии устраивал дарбар в большом шатре. Мы говорим «последний» потому что те, кто назывались навабами после Мира Касима, никакой власти уже не имели. Наваб Мир Касим Али Хан сидел на высоком троне, украшенном жемчугом, серебром и золотом; его одежду усыпали драгоценности; тюрбан, словно солнце, сиял бриллиантами и жемчугом. По обе стороны от него в ряд стояли слуги с почтительно сложенными руками.
– Где пленные? – спросил наваб.
– Все здесь, – ответил Мухаммед Ирфан.
Мир Касим приказал ввести Фостера. Тот прошел вперед и остановился перед навабом.
– Кто ты? – спросил его наваб.
Фостер понял, что на этот раз ему уже не спастись. «Я так долго позорил свое имя. Но сегодня я умру, как подобает настоящему англичанину», – решил он.
– Мое имя – Лоуренс Фостер, – твердо ответил он.
– Национальность?
– Англичанин.
– Англичане – мои враги. Зачем ты, мой враг, явился в мой лагерь?
– За это вы можете сделать со мной, что хотите, я в ваших руках. Но не спрашивайте, зачем я пришел в лагерь, я все равно не скажу этого.
– Я знаю, – улыбнулся наваб, – ты храбрый человек. Будешь говорить правду?
– Англичане никогда не лгут.
– Да? Ну что ж, посмотрим. Вы говорили, что и Чондрошекхор здесь? – обратился наваб к приближенным. – Позовите его.
Мухаммед Ирфан привел Чондрошекхора.
– Ты знаешь этого человека? – спросил его наваб, указывая на Фостера.
– Не знаю, я слышал только его имя, – ответил Чондрошекхор.
– Хорошо. Где Кульсам? – снова поинтересовался наваб, обращаясь к слугам.
Через секунду появилась Кульсам.
– Ты знаешь эту рабыню? – спросил Мир Касим Фостера.
– Знаю, – ответил тот.
– Кто она?
– Ваша служанка.
– Приведите Мухаммеда Таки, – приказал наваб.
Мухаммед Ирфан привел связанного Таки Хана.
Тот долго не мог решить, чью сторону ему принять, он до последней минуты так и не решился перейти в стан врагов. Однако военачальники наваба, зная об его измене, не сводя глаз следили за ним. Али Ибрагиму Хану без труда удалось арестовать его.
Не удостоив Таки Хана взглядом, наваб обратился к Кульсам.
– Скажи, Кульсам, как ты попала из Мунгера в Калькутту?
Кульсам начала свою исповедь. Рассказав о Долони-бегум, она сложила молитвенно руки и сквозь слезы воскликнула:
– Ваше величество! На этом дарбаре я прошу вас выслушать мое обвинение этому негодяю, убийце – Мухаммеду Таки. Он оклеветал госпожу, обманул господина и безжалостно, словно букашку, погубил драгоценное сокровище – Долони-бегум. Ваше величество! Пусть и этот негодяй погибнет, как букашка!
– Ты лжешь! У тебя нет свидетелей! – задыхаясь от ярости, крикнул Мухаммед Таки.
– Нет свидетелей?! – воскликнула Кульсам. – Посмотри на небо, бог – мой свидетель! Положи руку на свое сердце, оно – мой свидетель! Если нужен еще кто-нибудь, спроси этого англичанина.
– Скажи, англичанин, – обратился наваб к Фостеру, – правду сказала служанка? Ты ведь был в лодке вместе с Амиатом. Ведь англичане всегда говорят только правду.
Фостер рассказал, что знал, и всем стало ясно, что Долони абсолютно невиновна.
Мухаммед Таки стоял, понурив голову.
Тогда вперед выступил Чондрошекхор.
– Воплощение правосудия! – обратился он к навабу. – Я свидетель того, что служанка говорит правду. Я тот самый брахмачари.
Кульсам узнала его.
– Да, это он, – подтвердила Кульсам.
– Раджа! – снова обратился к Миру Касиму Чондрошекхор. – Если этот англичанин говорит правду, задайте ему еще два вопроса.
– Спроси его сам, – ответил наваб. – Ему переведут твои слова.
– Ты сказал, что слышал имя Чондрошекхора. Так вот, Чондрошекхор – это я. Ты...
– Не трудитесь продолжать, – перебил его Фостер. – Я не боюсь смерти. А на вопросы я вправе отвечать или не отвечать. Вам я отвечать не буду.
– Позовите Шойболини, – приказал наваб.
Когда вошла Шойболини, Фостер сначала даже не узнал ее: больная, похудевшая, грязная, в старом платье, с растрепанными волосами, серыми от пыли; бессмысленная улыбка на губах, вопрошающий взгляд сумасшедшей. Фостер содрогнулся.
– Ты знаешь ее? – спросил Мир Касим.
– Знаю, – ответил Фостер.
– Кто это?
– Шойболини, жена Чондрошекхора.
– Откуда тебе это известно?
– Можете приказать привести в исполнение наказание, к которому меня приговорили. Я отвечать не стану.
– Тебя отдадут на съедение собакам.
У Фостера пересохло во рту, задрожали руки и ноги. Собравшись с силами, он сказал:
– Если вы приговорили меня к смерти, то хотя бы прикажите убить меня другим способом.
– Нет, – ответил наваб. – В древности у нас существовала такая казнь: виновного по пояс закапывают в землю и натравливают на него собак, а после того как они его искусают, раны посыпают солью. Когда же собаки насытятся, они уходят, а полусъеденный пленник остается в земле. Затем проголодавшиеся собаки возвращаются, обгладывают оставшееся на костях мясо. Я приговорил тебя и Таки Хана именно к такой смерти.
Связанный Таки Хан завыл словно зверь. Фостер упал на колени и стал взывать к богу:
– Великий создатель! Я никогда тебя не звал, никогда о тебе не думал. Я много грешил и никогда не помнил о том, что ты существуешь. Но сейчас я беспомощен, я зову тебя. О ты, надежда слабых, поддержка беззащитных! Спаси меня!
Не удивляйся, читатель! Даже тот, кто никогда не верил в бога, в минуту несчастья призывает его на помощь. То же произошло и с Фостером.
Вдруг Фостер увидел у входа в шатер какого-то седого старца с длинными спутанными волосами, с белой бородой, в красной одежде. Старик пристально глядел на него. Фостер уже не мог отвести взгляда, он смотрел ему в глаза, и постепенно его рассудок подчинился воле старика. Фостер закрыл глаза, тело его расслабилось, словно он погрузился в глубокий сон. Ему показалось, что седой старик шевелит губами, будто говорит что-то. Потом Лоуренс услышал глухой, словно гром, голос, зазвучавший над самым ухом:
– Я избавлю тебя от ужасной смерти, ты не будешь отдан на съедение собакам. А теперь отвечай мне. Ты был любовником Шойболини?
– Нет, – ответил Фостер, взглянув на безумную. – Нет! Я никогда не был любовником Шойболини.
Снова раздался громоподобный голос. Фостер не мог понять, кто это говорит, он слышал только сам вопрос:
– Тогда почему Шойболини оказалась в твоей лодке?
Фостер начал рассказывать:
– Очарованный красотой Шойболини, я похитил ее из дома. Я решил поместить ее в моей лодке, думая, что со временем она полюбит меня. Но скоро я понял, что ошибся. Когда я впервые попытался войти к ней, она достала маленький нож и сказала: «Если ты войдешь в мою комнату, мы оба умрем. Ты должен относиться ко мне, как к матери». Я так и не смог приблизиться к ней. Я никогда к ней не прикасался.
Все присутствующие услышали его слова.
– Как ты заставил ее есть пищу иноверов? – спросил Чондрошекхор.
– Она никогда не ела моей пищи и еды, до которой я дотрагивался. Она сама себе готовила, – проговорил Фостер.
– Что она готовила?
– Она не ела ничего, кроме риса и молока.
– А вода?
– Она сама брала ее из Ганги.
В это время вдруг послышался глухой отдаленный шум.
– Что это? – спросил наваб.
– Это стреляют английские пушки. Англичане напали на лагерь, – взволнованным голосом ответил Мухаммед Ирфан.
Все бросились к выходу из шатра. Пушки загремели снова. Гул многих выстрелов слился воедино, и с каждой минутой становился все более оглушающим. Раздался гром барабанов, и вокруг поднялся страшный шум. Топот коней, бряцанье оружия, победные крики солдат – все это было подобно буре. Небо до самого горизонта застилал дым, словно всколыхнулся огромный океан.
Все находившиеся в шатре устремились на улицу, одни спешили на поле боя, другие спасались бегством. В шатре остались только наваб да связанный Мухаммед Таки.
Пушечные ядра уже падали около шатра. Наваб вынул из-за пояса саблю и пронзил ею грудь Таки Хана. Изменник умер. Только после этого наваб покинул шатер.
На поле битвыВыбежав из шатра вместе с Шойболини, Чондрошекхор увидел Романондо Свами.
– Что ты хочешь делать? – спросил тот Чондрошекхора.
– Я не знаю, как спасти Шойболини! Крутом рвутся пушечные ядра, темно от дыма! Куда идти? – растерянно проговорил Чондрошекхор.
– Не волнуйся. Разве ты не видишь, что мусульманские войска бегут. Там, где отступают в начале сражения, победа невозможна. Эти англичане – удачливые, сильные и хитрые люди. Может быть, со временем они покорят даже всю Индию. А теперь пойдем туда, куда бегут мусульмане. Я беспокоюсь не о нас с тобой, а о твоей жене. – И они последовали за бегущими мусульманами.
Неожиданно впереди они увидели отряд хорошо вооруженных солдат-индусов, который внезапно появился из ущелья и теперь спешил навстречу англичанам, опьяненный жаждой битвы. Во всаднике, скакавшем впереди, все сразу узнали Протапа.
– Протап! – воскликнул Чондрошекхор. – Зачем ты здесь, в этой неравной битве? Вернись!
– Я искал вас, – ответил Протап. – Следуйте за мной, я укрою вас в надежном месте.
С этими словами он приказал своим солдатам взять под охрану Чондрошекхора и его спутников и повернул назад. Протап прекрасно знал все, казалось бы, совершенно непроходимые горные дороги. Скоро они были уже далеко от поля сражения. Чондрошекхор подробно рассказал Протапу о том, что произошло на дарбаре.
– Протап! Ты достоин высшей похвалы. Теперь я знаю все, – сказал Чондрошекхор.
Протап удивился, а Чондрошекхор сквозь слезы продолжал:
– Теперь я знаю, что Шойболини невиновна. Я снова возьму ее к себе в дом; и если люди будут считать, что это грех и я должен буду искупить его, я охотно сделаю это. Но счастья мне больше не суждено.
– Почему? Разве лекарство Свами не помогло? – спросил Протап.
– Пока нет, – печально ответил Чондрошекхор.
Протап помрачнел, в его глазах заблестели слезы.
Это заметила Шойболини, которая из-под своего покрывала следила за ним. Она отошла в сторону и сделала Протапу знак рукой. Сойдя с лошади, он подошел к ней, и Шойболини тихо, так, чтобы никто не услышал, сказала:
– Прошу тебя, выслушай, что я скажу. Не бойся, я не буду говорить ничего дурного.
– Ты притворялась сумасшедшей?! – изумился Протап.
– Я притворяюсь только сегодня, – ответила Шойболини. – Сегодня утром я проснулась в полном рассудке. А что, неужели я в самом деле была сумасшедшей?
Протап радостно улыбнулся. Шойболини, поняв, что происходит в его душе, взволнованно прошептала:
– Но сейчас молчи, никому ни о чем не говори. Я сама это сделаю, когда получу твое разрешение.
– Мое разрешение? – удивился Протап.
– Если муж возьмет меня к себе, разве смогу я разделить его любовь? Разве можно таить грех в душе?!
– Что же ты хочешь сделать?
– Я расскажу мужу обо всем, что случилось, и буду молить его о прощении.
Протап на мгновение задумался, затем произнес:
– Обязательно сделай это. Я благословляю тебя, будь счастлива! – Он замолчал, его глаза снова наполнились слезами.
– Нет, я не буду счастлива. Пока ты живешь на земле, мне не суждено узнать счастье.
– Почему, Шойболини?
– Прошу тебя, не встречайся со мной никогда больше в этой жизни. Сердце женщины слабое, и я не знаю, как долго оно будет слушаться меня. Обещай никогда больше не видеть меня в этом рождении!
Протап ничего не ответил и вскочил на лошадь. Солдаты бросились за ним.
– Куда ты?! – крикнул ему Чондрошекхор.
– В бой! – ответил Протап.
– Не нужно, – пытался удержать его Чондрошекхор. – Остановись! Ты погибнешь!
– Фостер еще жив, я должен убить его! – крикнул Протап.
– Брат, зачем убивать Фостера? – Чондрошекхор подбежал к Протапу и взял его лошадь под уздцы. – Бог накажет его, если он совершил зло. Разве ты или я можем наказывать? Только низкий человек убивает врага, благородный же его прощает.
Эти слова изумили Протапа и привели его в восторг. Он впервые слышал подобные речи из уст человека. Сойдя с лошади, Протап поклонился Чондрошекхору.
– Вы лучший из людей! – воскликнул он. – Я ничего не сделаю Фостеру.
С этими словами Протап снова вскочил в седло и поскакал туда, где шло горячее сражение.
– Зачем же ты все-таки едешь туда?! – крикнул ему вслед Чондрошекхор.
Протап обернулся и, ласково улыбнувшись ответил:
– Так нужно.
Он подстегнул лошадь и помчался вперед.
Увидев эту улыбку, Романондо Свами встревожился.
– Иди с женой домой, – посоветовал он Чондрошекхору. – А я хочу совершить омовение в Ганге. Мы встретимся через несколько дней.
– Я очень беспокоюсь за Протапа, – сказал Чондрошекхор.
Романондо Свами обещал узнать, что будет с ним. Попрощавшись с Чондрошекхором и Шойболини, он пошел к полю битвы. Здесь, среди дыма, криков и стонов раненых, под дождем пуль, Романондо Свами стал искать Протапа.
Всюду валялись люди – мертвые, полуживые, с истерзанными телами... Одни просили пить, другие звали мать, брата, отца, друзей... Романондо Свами искал среди них Протапа, но нигде не находил его. Он видел, как окровавленные всадники, побросав оружие, спасались бегством на раненых лошадях, которые несли их, сокрушая и давя все попадавшееся им на пути. И среди них Свами не мог найти Протапа. Он видел, как, задыхаясь и обливаясь кровью, бежали пешие солдаты. Он и здесь искал Протапа, но тоже не находил. Обессиленный, Романондо Свами опустился на землю в тени дерева. Мимо пробегал сипай. Свами остановил его.
– Я вижу, что все спасаются бегством. Кто же сражается? – спросил он.
– Сражается только один индус... – ответил сипай.
– Где он?
– Возле крепости, – ответил сипай и побежал дальше.
Романондо Свами поспешил туда. Сражение уже завершилось, грудами лежали трупы англичан и индусов. Свами начал искать среди них Протапа.
Вдруг до него донесся глухой стон. Романондо оттащил несколько трупов и под ними увидел Протапа – раненого, но живого!
Романондо Свами принес воды и омыл лицо умирающего. Протап узнал его, попытался сложить руки для приветствия, но не смог.
– Благословляю тебя! – сказал Романондо Свами. – Ты должен выздороветь.
– Выздороветь? Теперь выздоровление придет уже скоро, – с трудом проговорил Протап. – Коснитесь моей головы прахом с ваших ног.
– Ведь мы просили тебя не делать этого, зачем же ты вступил в неравную битву? Скажи, это все из-за Шойболини?
– Почему вы так думаете? – тихо проговорил Протап.
– Когда вы с ней разговаривали, мне показалось, что безумие ее прошло, но тебя она не забыла.
– Шойболини сказала мне, что в этом рождении я не должен с ней встречаться, – сказал Протап. – И я понял, что, пока буду жив, Шойболини и Чондрошекхор не будут счастливы. А разве я могу мешать счастью тех, кого люблю больше всего на свете, счастью тех, кто сделал мне столько добра. Поэтому, несмотря на запрет, я поспешил сюда, чтобы умереть. Если бы я остался жить, сердце Шойболини могло бы когда-нибудь заколебаться... Поэтому мне лучше уйти.
Романондо Свами заплакал. До сих пор никто никогда не видел слез в его глазах.
– В этом мире только ты один по-настоящему исполнил обет помощи ближнему, – сказал он. – Мы же только лицемерим. Я уверен, что в другом мире ты обретешь вечное блаженство. – Он помолчал немного, затем продолжил: – Сын мой! Я разгадал твое сердце. Даже победу над всем миром нельзя сравнить с твоей победой над собой. Ведь ты любил Шойболини!
Умирающий Протап засмеялся громко, словно безумный, и этот смех напомнил рычание проснувшегося льва.
– Что ты можешь понять, саньяси! Да и вообще, кто в этом мире способен понять мою любовь? Я любил Шойболини целых шестнадцать лет! И за все это время я не знал грешных мыслей, у меня было только одно желание – пожертвовать своей жизнью во имя любви. День и ночь это чувство наполняло каждую клеточку моего существа. Никто из людей не знал этого и никогда не узнал бы! Зачем вы заговорили о любви в мой смертный час? Я расстаюсь с жизнью, потому что в этом рождении мне не видать счастья. Моя душа не спокойна, кто знает, что может случиться с сердцем Шойболини? Для нее нет иного спасения, кроме моей смерти. Поэтому я умираю... Теперь вам известна моя тайна, вы мудрый, вы знаете все законы, скажите, есть ли искупление моему греху? Виновен ли я перед богом? А если виновен, достаточно ли этого искупления?
– Этого я не знаю, – ответил Романондо Свами. – Человеческие знания здесь бессильны, а закон безмолвствует. Кроме бога, властелина того мира, куда ты идешь, никто не ответит тебе. Одно могу я сказать: если победа над своим чувством – добродетель, то тебе суждено вечное блаженство; если умение подавить свои страсти – добродетель, то сами боги не могут быть добродетельнее тебя; если тот, кто помогает ближнему, достоин рая, то ты достоин рая больше, чем Дадхичи [124]124
Дадхичи– герой индийской мифологии, пожертвовавший своей жизнью ради спасения богов от злых демонов.
[Закрыть]. Я молю бога только об одном, чтобы в следующем рождении я смог бы так же, как ты, побеждать свои чувства...
Романондо Свами умолк. Жизнь Протапа постепенно угасала. Он лежал на душистом травяном ложе, словно сияющее золотое дерево.
– Прощай, Протап! Ты уходишь в бесконечный мир, где уже не нужно подавлять свои чувства, где красота не подчиняет себе человека и где в любви нет греха. Иди же в тот чудесный мир, где и красота, и любовь, и счастье бесконечны, где счастье и добродетель едины. Иди в тот великий и таинственный мир, где душа каждого страдает от печали ближнего, где каждый охраняет добродетель другого и восхваляет его победы, где никому не приходится жертвовать своей жизнью ради любимого. Там, даже если сотни тысяч Шойболини склонятся к твоим стопам, ты уже не захочешь любить их...
