Текст книги "Хрупкое сердце"
Автор книги: Бонкимчондро Чоттопаддхай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Тарачорон
У древнего поэта Индии Калидасы была знакомая садовница, которая дарила ему цветы. Калидаса являлся бедным брахманом и не мог дать ей взамен ничего, кроме своих поэм. Однажды садовница увидела на пруду чудесный лотос, она сорвала его и принесла поэту. Растроганный, Калидаса сочинил поэму «Мегхдут». Это поэма о любви, но в ее первых главах не говорится о ней ни слова. Садовнице не понравились стихи, она рассердилась и поднялась, чтобы уйти. Тогда поэт спросил ее:
– Скажи мне, дорогая, почему ты уходишь?
И садовница ответила ему вопросом:
– Что интересного в стихах, где нет ни слова о любви?
– О дорогая! – сказал поэт. – Ты никогда не попадешь на небо.
– Почему? – спросила садовница.
– На небо ведет лестница, – объяснил поэт. – Не пройдя тысячемильной лестницы, не попадешь на небо. К моему «Мегхдуту» тоже ведет лестница – это скучное начало. Ты не смогла пройти по этой ничтожной лесенке, как же ты осилишь тысячемильную лестницу на небо?
Испугавшись, что проклятие брахмана лишит ее возможности попасть в рай, садовница прослушала всю поэму от начала до конца. На следующий день, умиленная, она сплела венок из цветов в честь бога Маданы и надела его на голову поэта.
«Мое ничтожное сочинение не небо, нет в нем и тысячемильной лестницы к нему. И о любви здесь говорится немного, и лесенка невелика. Эти скучные главы и есть эта лесенка. Если среди читателей найдутся люди, похожие на садовницу, то я должен их предупредить, что, не пройдя этой лесенки, они не попадут в мир любви».
Дом отца Шурджомукхи находился в Конного-ре. Ее отец принадлежал к благородной касте кайастха [7]7
Каста писцов.
[Закрыть]. Он служил кассиром в какой-то крупной компании в Калькутте. Шурджомукхи являлась его единственной дочерью. Когда она была еще совсем маленькой, отец взял в дом вдову по имени Сримоти из той же касты. Вдова занималась воспитанием Шурджомукхи. У Сримоти имелся ребенок одного возраста с Шурджомукхи, и звали его Тарачороном. Дети всегда играли вместе, и Шурджомукхи относилась к мальчику, как к брату.
Сримоти была очень хороша собой, и потому беда не миновала ее. Как-то попалась она на глаза одному местному богачу-негодяю, и вскоре ей пришлось покинуть дом отца Шурджомукхи. Куда она ушла, бросив своего ребенка, никто толком не знал, только больше ее здесь не видели.
Тарачорон остался в доме отца Шурджомукхи, который был от природы человеком добрым и воспитывал сироту, как собственного сына. Он не стал определять мальчика в слуги, считая это недостойным занятием, а устроил его в миссионерскую школу. А потом пришло время выдавать замуж Шурджомукхи.
Несколько лет спустя отец Шурджомукхи умер. К тому времени Тарачорон с грехом пополам овладел английским языком, но не мог найти подходящего для себя занятия. После смерти своего благодетеля он остался без крова и потому охотно поселился в доме его дочери. С помощью Ногендро Шурджомукхи открыла в деревне школу. Тарачорон стал в ней учителем.
В нынешние времена благодаря декрету о государственных пособиях служащим вы можете часто встретить господина учителя – человека благовоспитанного, с аккуратно зачесанными на пробор волосами, умеющего поболтать о том о сем, но в те времена «господин учитель» был редким явлением. Итак, Тарачорон приобщился к лику деревенских кумиров, тем более что он читал «Citizen of the World» и «Spectator» и одолел три книги по геометрии, о чем все знали. Благодаря всем этим добродетелям его приняли в общество «Брахма-Самадж» [8]8
Брахма-Самадж —религиозно-философское общество, основанное Раммохоном Раем в 1828 году.
[Закрыть]заминдара Дебендро-бабу, и он пользовался уважением среди господ. Тарачорон писал статьи о замужестве вдов, о женском образовании, о ненависти к идолопоклонству и каждую неделю выступал с длинными речами, начинавшимися словами: «О Всемилостивейший Всевышний!». Частично текст его речей был заимствован из «Тоттободхини» [9]9
«Тоттободхини Потрика»– религиозно-философский журнал, основанный в 1843 году отцом Рабиндраната Тагора Дебендронатхом Тагором и известным писателем и ученым Окхойкумаром Дотто. В журнале получали широкое освещение вопросы литературы, науки, философии, древней истории.
[Закрыть], частично написан для него школьными учителями. При каждом удобном случае он повторял: «Не поклоняйтесь каменным идолам, пусть вдовы выходят замуж, дайте возможность женщинам учиться, не держите их в клетках, выпустите на свободу!» Причина такой либеральности заключалась в том, что сам Тарачорон был еще не женат.
Шурджомукхи всячески старалась женить Тарачорона, но, поскольку весь Гобиндопур знал о бегстве его матери, ни одна приличная семья из касты кайастха не соглашалась выдать за него свою дочь. Невест некрасивых, дурного поведения, из бедных кайастха было много, но Шурджомукхи считала Тарачорона братом и не хотела иметь невестку из недостойного рода. Она искала красивую девушку из благородного семейства и, узнав из письма Ногендро о красоте Кундонондини, решила женить на ней Тарачорона.
О ты, чьи глаза подобны лотосу! Кто ты?
Вместе со своим спасателем Кундо прибыла в Гобиндопур. Дом Ногендро поразил ее. Никогда она не видела ничего подобного. Жилище состояло из шести флигелей, каждый из которых представлял огромный дом. В передний флигель можно было попасть лишь через железные ворота, соединявшие высокую железную ограду, со всех сторон окружавшую здание. От ворот вела широкая, чистая, ровная дорожка. По обеим ее сторонам, к вящему удовольствию коров, росла мягкая трава, в которой красовались утопающие в зелени самые разнообразные цветы. Впереди высилось здание приемной Ногендро. К нему вела широкая лестница с балюстрадой из колонн. Пол флигеля был выложен мраморными плитами. В центре помещалась огромная гипсовая фигура льва с длинной гривой и жадно разверзнутой пастью. Вдоль дорожки тянулись два ряда одноэтажных построек. С одной стороны располагались конторы, а с другой – служебные постройки и жилища для прислуги. Возле ворот размещались домики для привратников и сторожей. На одном здании висела табличка: «Контора». Рядом с ней: «Молельня». Здесь собирались лишь по случаю больших празднеств. К молельне с трех сторон, образуя квадратный двор, примыкали двухэтажные постройки. В них никто не жил. В праздник Дурги здесь было шумно и людно, а сейчас все заросло травой. Дом с террасой был заперт на ключ, в нем хранился рабочий инструмент и поселились голуби. Рядом находился флигель, предназначенный для религиозных обрядов, состоящий из храма, красиво отделанного камнем, зала для религиозных представлений с танцами и кухни, в которой готовились изысканные подношения богам, тут же – жилища для священников, гостиница.
Недостатка в людях здесь не ощущалось: священники с сандаловыми пятнышками на лбу и с цветочными гирляндами на шее, повара; кто нес корзинки цветов, кто совершал омовение, кто звенел колокольцами, кто вел беседы, кто натирался сандаловым маслом, кто набивал желудок; прислуга сновала взад-вперед, убирала дом, промывала рис, бранилась со священниками. В гостинице расположились на сон осыпанные пеплом саньяси [10]10
Саньяси– отшельник, живущий обычно подаянием.
[Закрыть], распустив свои длинные спутанные волосы.
Возле дома прислуги какой-то старец, высоко подняв руку, раздает целебные средства. Седобородый аскет в оранжевой накидке, перебирая четки, читает написанную крупными буквами от руки «Бхагавадгиту». Скандалит какой-то прожорливый «святой», взвешивая на руке выданные ему муку и масло. Аскеты, с гирляндами листьев на высохших шеях, со священными метками по всему лбу, трясут волосами, собранными в хвост на макушке, и гнусавят под звуки мриданга [11]11
Мриданга —маленький барабан.
[Закрыть]: «Ведь я молчал, со мною был Баларама, ведь я молчал...» Тут же и вишнуитки [12]12
Вишнуитка —поклонница бога Вишну.
[Закрыть]с разрисованными лбами под звуки тамбуринов поют «Модхоканер» и «Гобиндо Одхикари». Молодые вишнуитки поют со старухами, а старики и пожилые – с аскетами. В зале для представлений деревенские бездельники-мальчишки дерутся, скандалят, посылая при этом весьма «лестные» эпитеты в адрес родителей противной стороны.
Таковы помещения на переднем плане двора. За ними находятся еще три здания. Позади конторы расположены личные апартаменты Ногендро. Там живет он сам, его жена и их личная прислуга. Это изящное здание построено по проекту самого Ногендро. Рядом, по другую сторону молельни, еще один дом старого типа, с низкими, маленькими, грязными комнатами. Этот дом, в котором живет многочисленная женская родня с обеих сторон, напоминал воронье гнездо, где ни днем ни ночью не прекращался гомон. Оттуда все время неслись крики, смех, брань, споры, разговоры, насмешки, плач девчонок и рев мальчишек. То и дело слышалось: «Принеси воды!», «Дай платье!», «Рис не готов?», «Ребенок не ел!», «Где молоко?» – и так без конца, словно шумело взбудораженное море.
Позади этого дома, за жилищем священника, кухня. Там тоже не скучно. Одна из кухарок поддерживает огонь под котлом с рисом и рассказывает соседке о предстоящей свадьбе своего сына. Другая, раздувая очаг, в котором горят сырые дрова, трет слезящиеся от дыма глаза и на чем свет стоит ругает вора-управляющего за то, что тот специально поставляет сырые дрова, прикарманивая денежки, и в подтверждение своих слов приводит многочисленные доказательства; какая-то прелестница бросает рыбу в кипящее масло и отчаянно визжит и морщится, потому что раскаленные брызги масла летят прямо на нее. Другая собрала на макушке непричесанные, основательно намасленные перед омовением волосы, устроив из них какую-то башню, и лопаточкой гоняет в котелке рис, как пастух стадо коров, а в это время Вами и Кхеми, матери Гопалов и Непалов, вооружившись ножами, рубят баклажаны, тыкву, лау, потол и прочую зелень. В воздухе стоит хруст и скрежет, проклятия в адрес всей деревни, в адрес хозяев, взаимные оскорбления, новости: что-то Голани рано овдовела; муж Чанди большой пьяница; зять Койлаши нашел хорошую работу – клерком у полицейского инспектора; лучшего представления, чем «Гопале Уре», в мире не существует; такого скверного мальчишки, как у Порботи, не сыщешь во всей Бенгалии; англичане – настоящие потомки Раваны [13]13
Равана– могущественный десятиголовый демон, властитель Ланки (Цейлона).
[Закрыть], Бхагиратх спустил Гангу на землю, Шьям Бишшаш – любовник дочки Бхаттачариев, и прочее и прочее...
Какая-то смуглокожая толстуха, орудуя ножом, потрошит рыбу; вид ее великолепного тела и быстрота рук пугают коршунов, однако два-три раза им все же удается атаковать добычу! Седовласая старуха таскает воду, а другая, страшная как смертный грех, толчет в ступке специи.
В кладовой идет страшная борьба между кладовщицей, служанкой и кухаркой. Кладовщица заявляет, что отпускает масла столько, сколько надо. «Разве этого хватит, если расходовать столько, сколько надо?» – кричит кухарка. «Если кладовая открыта, мы устроим так, чтобы хватило! – вторит ей служанка.
Мальчишки, девчонки, нищие и собаки сидят в ожидании риса. Кошки милостей не ждут – при случае они «преступно проникнут в дом» и наедятся без всякого разрешения.
Какая-то корова-нарушительница забралась в огород и, жмурясь от удовольствия, поедает головки лау, стебли баклажанов и листья бананов. Внутренний двор примыкает к саду, за которым расположен огромный, как голубое облако, огороженный пруд. От дома к саду пролегает дорожка, по которой можно пройти во внутренний двор. Здесь есть конюшня, коровник, птичник, псарня и помещение для слонов.
Пока Кундо, сидящую в паланкине, несли в онтохпур [14]14
Онтохпур– женская половина дома.
[Закрыть], она с удивлением смотрела на несметные богатства Ногендро. В онтохпуре ее подвели к Шурджомукхи, и Кундо вежливо поклонилась ей. Шурджомукхи благословила ее.
Кундонондини подозревала, что жена Ногендро – именно та женщина, о которой во сне ее предупреждала мать. Однако ее подозрения сразу рассеялись. Шурджомукхи была не так смугла, ее кожа имела цвет расплавленного золота. У нее были очень красивые глаза, но совсем не такие удивительные, как у женщины из сна, – слегка продолговатые, под крутыми дугами тонких длинных бровей, почти касающихся локонов на висках. Глаза Шурджомукхи блестели на чистом и нежном лице, но в них не было живости. Зато во взгляде той смуглянки не замечалось теплого обаяния. И фигурами они отличались. Женщина из сна была небольшого роста и хороша собой, а Шурджомукхи – высокая, словно тонкая лиана, колеблемая ветром, – слыла просто красавицей. Той вряд ли исполнилось двадцать, а Шурджомукхи уже было двадцать шесть. Окончательно уверившись в том, что жена Ногендро ничего не имеет общего с той женщиной, Кундо успокоилась.
После первых ласковых приветливых слов Шурджомукхи велела созвать своих служанок.
– Я собираюсь женить Тарачорона на Кундо, поэтому вы должны относиться к ней, как к моей невестке, – сказала она.
Старшая из служанок молча кивнула и повела Кундо во внутренние покои. Когда девушка как следует разглядела служанку, то сразу почувствовала, как все ее тело покрывается холодным потом... Это была та самая смуглянка, которую мать показывала ей во сне.
– Кто ты, женщина? – спросила ее Кундо, охваченная страхом, едва переводя дыхание.
– Меня зовут Хира, – ответила та.
Почему сердится господин читатель
Вот теперь господин читатель рассердится. В художественной литературе есть свои правила, в соответствии с которыми повествование должно заканчиваться свадьбой. Мы же начнем с того, что выдали Кундонондини замуж. Существует также правило, согласно которому возлюбленный героини должен быть красавцем, украшенным всеми добродетелями, храбрецом, одаренным любовью своей избранницы. Бедняга Тарачорон был лишен этого. Из всех прелестей он обладал лишь смуглой кожей и курносым носом. Храбрость он обнаруживал лишь в школе, когда оставался наедине с учениками, что же касается того, насколько он сумел завоевать симпатию Кундонондини, сказать трудно, зато известно, что у домашней обезьянки он пользовался успехом.
Как бы то ни было, Кундонондини переступила порог дома Ногендро, и Тарачорон вскоре женился на ней. В его дом вошла красавица жена, а вместе с ней пришла и беда. Господин читатель, конечно, помнит, что статьи Тарачорона о свободе и образовании женщин обсуждались на вечерах в доме Дебендро-бабу. И во время жарких споров господин учитель гордо заявлял: «Я докажу вам это на собственном примере. Как только я женюсь, я разрешу жене появляться открыто перед всеми».
И вот свадьба состоялась. Слава о красоте Кундонондини распространилась повсюду. Тарачорону стали все чаще и чаще напоминать о его обещании.
– Ты что, решил записаться в компанию старых ослов? – накинулся на него однажды Дебендро-бабу. – Почему ты не знакомишь нас со своей женой?
Тарачорон смутился. Избежать просьб и колкостей Дебендро-бабу было невозможно, и он согласился познакомить его с Кундонондини. Но как быть с Шурджомукхи? Тарачорон боялся, как бы она не узнала об этом и не рассердилась. Он тянул со знакомством целый год. Наконец откладывать тот момент встречи стало невозможно, и тогда, под предлогом необходимости отремонтировать дом, он отправил Кундонондини погостить к Ногендро. А когда ремонт подошел к концу и Кундонондини вернулась домой, в один прекрасный день Дебендро-бабу со всей свитой сам пожаловал к Тарачорону. Учителю ничего не оставалось, как познакомить Дебендро со своей женой. Но что это было за знакомство! Несколько мгновений Кундонондини молча стояла перед ним, закрыв лицо концом сари, а затем с плачем выбежала из комнаты. Однако Дебендро успел очароваться ее красотой и долго не мог забыть девушку.
Несколько дней спустя в доме Дебендро состоялось какое-то празднество. За Кундо специально послали служанку, которая должна была передать ей приглашение Дебендро. Шурджомукхи, услышав об этом, запретила Кундо выходить из дома. Таким образом, визит не состоялся.
Спустя еще некоторое время Дебендро опять посетил дом Тарачорона и опять виделся с Кундо. Шурджомукхи узнала об этом от людей и так отчитала Тарачорона, что с той поры знакомство Кундонондини с Дебендро прекратилось.
Прошло три года. Кундонондини внезапно овдовела: Тарачорон заболел лихорадкой и умер. Шурджомукхи забрала ее к себе, а дом, который она построила для Тарачорона, теперь перешел к Кундо.
Господин читатель, конечно, сердится, но роман только начинается. Семя ядовитого дерева только посажено.
Вишнуитка Хоридаши
Так и жила вдова Кундонондини в доме Ногендро.
Однажды после полудня женщины со всей деревни собрались в старом здании онтохпура. Благодарение богу, их оказалось много и все они занялись обычными женскими делами. Сюда пришли и совсем юные девушки, и седые старухи. Кто-то причесывается, кого-то причесывают, кто-то у кого-то ищет в голове насекомых, и время от времени слышится треск убиваемых жертв; две женщины выдергивают седые волосы друг у друга. Какая-то красавица шьет из лоскутов материи одеяло сыну, другая – кормит младенца грудью, одна плетет тонкую бечеву из волос, другая – лупит мальчишку, и он орет так, что слышно за три деревни. Кто-то вышивает ковер, а кто-то с совершенно безразличным видом наблюдает за тем, что происходит вокруг. Мастерица расписывает низкие скамеечки к чьей-то свадьбе, а любительница книг, грамотейка, читает панчали Дашротхи Рая [15]15
Дашротхи Рай(1804-1857) – популярный в Бенгалии автор панчали – своеобразных частушек.
[Закрыть]. Старуха ругает сына, услаждая слух присутствующих, а смешливая молодица вполголоса нашептывает подружке остроты своего мужа, увеличивая душевные муки девственницы. Ругают хозяек, хозяев, соседей, хвалят себя. Та, которую утром Шурджомукхи журила за несмышленость, сейчас приводит тысячи доказательств своей необыкновенной сообразительности. Другая держит пространную речь о собственном искусстве в области кулинарии, между тем у нее всегда все пересолено или недосолено. Третья преподносит пораженным слушательницам рассказы о необыкновенной учености своего мужа, хотя всем известно, что он первый дурак на деревне. Четвертая гордится тем, что производит на свет жемчуг, хотя все знают, что ее дети черные, как черти.
Шурджомукхи здесь нет. Она горда и редко посещает такие собрания. Ее присутствие лишило бы многих возможности получить полное удовлетворение. Ее боятся, при ней не все можно говорить. Зато Кундонондини посещает их; она и сейчас здесь – учит какого-то мальчишку алфавиту по просьбе его матери. Кундо объясняет, а ее ученик, разинув рот, смотрит, как сидящий рядом мальчишка уплетает шондеш [16]16
Шондеш —сладости, изготовленные из творога и сахара.
[Закрыть], и от этого овладение наукой идет особенно успешно.
– Слава Радхе [17]17
Радха– возлюбленная Кришны, одного из земных воплощений бога Вишну.
[Закрыть]! – приветствовала всех вошедшая вишнуитка.
В молельне при доме Ногендро постоянно толкались гости, кроме того, по воскресным дням там раздавали рис. Если бы не это, ни одна странствующая вишнуитка не могла бы войти в онтохпур.
Одна из женщин откликнулась на приветствие:
– Кто ты, о женщина? Ступай в молельню... – Но, прежде чем она успела договорить фразу, взгляд ее упал на лицо вошедшей и слова замерли на устах. Спохватившись, она изменила тон: – О, смотрите! Какая красивая вишнуитка!
Все с удивлением отметили, что пришелица, молодая вишнуитка, обладала очень привлекательной наружностью. Пожалуй, ни у кого из присутствующих, кроме Кундонондини, не было такого приятного лица, как у нее. Полные яркие губы, прямой нос, глаза, точно распустившиеся лотосы, ровная линия бровей, гладкий лоб, изящная форма рук, нежная, как у цветка чампака, кожа. Однако любитель красоты сразу отметил бы в фигуре монахини недостаток женственности. В ее манере держаться проскальзывало что-то мужское. На носу у нее имелся знак вишнуитов, волосы расчесаны на пробор. На ней было дхоти с темной каймой, руки украшали браслеты: один простой, латунный, а поверх него – изогнутый в форме змеи; в руках она держала тамбурин.
– Скажи, кто ты? – спросила ее одна из женщин постарше.
– Меня зовут Хоридаши, – отвечала та. – Не хотят ли госпожи послушать песни?
– Хотим, хотим! – закричали все.
Вишнуитка с тамбурином подошла ближе и села рядом с Кундонондини, занимавшейся с мальчиком. Кундо любила песни. Когда она услышала, что сейчас будут петь, она сама придвинулась к вишнуитке. А ее ученик, улучив момент, вырвал шондеш из рук сидевшего рядом мальчишки и сунул себе в рот.
– Что спеть? – спросила вишнуитка.
Со всех сторон посыпались предложения: одна настаивала на «Гобиндо Одхикари», другая хотела «Гопале Уре» (это та, которая увлекалась чтением Дашротхи Рая). Две старушки просили что-нибудь о Кришне. Они начали объяснять, что именно, но разошлись во мнениях. Одна предлагала «Песнь пастушек», другая «Разлуку». Кто-то хотел «Песнь о пастбище», а какая-то потерявшая стыд девица заявила:
– Если уж петь, то спой «Куплеты Нидхура», не то я и слушать не буду...
– «Не опускай, не опускай своих ресниц...» – начала одна из девушек, еще совсем юная, почти девочка, пытаясь увлечь вишнуитку собственным примером.
Вишнуитка молча выслушала все предложения, а затем, бросив быстрый взгляд в сторону Кундо, спросила:
– А ты что прикажешь?
Кундо застенчиво улыбнулась и ничего не ответила.
Но в этот момент одна из ее сверстниц, наклонившись, прошептала ей на ухо:
– Скажи, чтобы спела «Киртон» [18]18
«Киртон»– ритуальные лирические песни, прославляющие бога Кришну.
[Закрыть], – и, не дождавшись ответа, заявила: – Кундо хочет, чтобы ты спела «Киртон».
Вишнуитка запела, и Кундо почувствовала себя неловко оттого, что она предпочла якобы ее желание всем остальным.
Сначала Хоридаши несколько раз мягко тронула нежными пальцами тамбурин. Потом зазвенел ее голос, тихо и тонко, как пение пчел по весне, как первое любовное признание смущенной невесте. Вдруг из маленького сердца тамбурина под умелыми пальцами вишнуитки вырвались громоподобные звуки, и души слушательниц пронзил высокий и чистый, как у небесных дев, голос. Пораженным и очарованным женщинам казалось, что изумительный голос вишнуитки наполнил собой все вокруг и рвался куда-то ввысь... Могли ли понять неискушенные деревенские жительницы, в чем сила этого пения? Будь они более образованными, они бы знали, что сила классического пения не в голосе. Каждая вишнуитка проходит хорошую школу вокального искусства и поет с ранних лет.
Как только красавица умолкла, женщины стали просить ее спеть еще. Хоридаши испытующе и задумчиво посмотрела в лицо Кундонондини и запела:
О, я увижу лицо твое, схожее с лотосом юным.
Не напрасно я в Гокул пришел,
не напрасно пустился я в путь.
У ног твоих, Радха, скитальцу позволь отдохнуть.
Ты прекрасна, своей красотой ты горда,
Потому в чужеземной одежде пришел я сюда.
Спаси меня, смилуйся, молви хоть слово!
Ног твоих, Радха, коснувшись,
отправлюсь в дорогу я снова.
С флейтой хожу по дворам дотемна.
Видеть хочу я тебя. Словно солнце, глазам ты нужна.
Флейта поет о тебе, и мелодии льются волною.
Флейта поет, и твой образ плывет предо мною.
Коль на меня ты не взглянешь, уйду я
На берег Джамуны, тоскуя.
Флейту сломаю и брошу безмолвно
Жизнь, желанье и радость в студеные волны.
Так упрямство твое я сломлю,
Кольцом с колокольцами шею сдавлю,
Принесу тебе в жертву я жизнь и свободу
И брошусь с высокого берега в воду [19]19
Здесь и далее стихи в переводе Вл. Микушевича.
[Закрыть].
Окончив пение, вишнуитка обернулась к Кундонондини.
– Принеси мне воды, – попросила она. – У меня во рту пересохло от пения.
Кундо принесла кувшин с водой.
– Я не могу прикасаться к твоему кувшину, я не настоящая вишнуитка, налей мне в руку.
Кундо поняла, что прежде Хоридаши не принадлежала к благородному роду и только теперь стала вишнуиткой. Кундо встала так, чтобы было удобнее поливать на руки, и Хоридаши едва слышно спросила ее:
– Тебя зовут Кундо?
– Откуда ты знаешь? – удивилась девушка.
– Ты видела когда-нибудь свою свекровь?
– Нет, – ответила Кундо. Она слышала, что ее свекровь была женщиной дурного поведения и потому ей пришлось покинуть дом.
– Твоя свекровь приехала... Она у меня. Очень хочет видеть тебя, плачет! Все-таки свекровь! После того что произошло, она, конечно, не может прийти в дом твоей хозяйки, может, ты пойдешь со мной, чтобы навестить ее?
Несмотря на свою неопытность, Кундо догадалась, что ей не стоит поддерживать связи со свекровью, и в ответ на вопрос вишнуитки только пожала плечами. Но та не отступала, снова и снова уговаривая Кундо.
– Без согласия Шурджомукхи я пойти не смогу, – наконец сказала Кундо.
– Ни в коем случае не говори Шурджомукхи об этом! – возразила Хоридаши. – Она не пустит тебя. Велит привести свекровь сюда, и тогда той опять придется бежать.
Как ни настаивала вишнуитка, Кундо идти без разрешения Шурджомукхи не соглашалась.
Хоридаши ничего не оставалось делать, как сказать:
– Ну ладно, только ты как следует попроси Шурджомукхи. Я приду еще. Смотри, как следует попроси, даже поплачь немного, иначе не пустит.
Кундо ничего не ответила.
Хоридаши освежила лицо и руки и вернулась на свое место в ожидании вознаграждения.
В этот момент в комнату вошла Шурджомукхи. Стало тихо. Молодежь принялась усердно трудиться.
Шурджомукхи внимательно, с ног до головы, оглядела Хоридаши и спросила:
– Кто ты, женщина?
– Это вишнуитка, – ответила за нее тетка Ногендро, – она пела нам. Как она поет! Я никогда не слышала ничего подобного. Не хочешь ли послушать? Спой, Хоридаши! Спой что-нибудь божественное!
Хоридаши спела чудесную песню о Шьяме [20]20
Шьяма– эпитет бога Кришны.
[Закрыть]. Шурджомукхи была очарована и тронута. Перед уходом она щедро вознаградила вишнуитку.
Хоридаши поклонилась, еще раз взглянула на Кундо и покинула онтохпур. Идя по дорожке, вишнуитка снова взяла тамбурин и тихо запела:
Вишнуитка ушла, а женщины еще долго говорили о ней. Сначала раздавались слова восторга. Затем начали находить в ней изъяны.
– Как хотите, – заявила Бирадж, – а нос у нее приплюснутый.
– И лицо бледное, – заметила Бама.
– Волосы как солома, – не удержалась Чондромукхи.
– Лоб слишком высокий...
– И губы толстые...
– Фигура какая-то угловатая...
– А грудь, как у переодетого мужчины, смотреть противно [22]22
В Индии женские роли исполнялись мужчинами.
[Закрыть], – заключила Промода.
Так красавица вишнуитка в мгновение ока превратилась в безобразное чудовище.
– Как бы там ни было, а пела она хорошо! – встала на ее защиту Лолита.
Остальные не унимались.
– Ну конечно! Голос у нее как труба, – возмутилась Чондромукхи.
– Верно, верно, ревела, как бык, – поддержала ее Муктокеши.
– И песен совсем мало знает, – добавила Ононго, – ни одной песни Дашу Рая не спела.
– Слон ей на ухо наступил, – пришла к выводу Канок.
Таким образом, было установлено, что вишнуитка не только в высшей степени безобразна, но и абсолютно безголоса.
