Текст книги "Carte Blanche 2: Reload (СИ)"

Автор книги: Билен Катрайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

– Дурёха, – Нэт, кажется, ещё не надоело губы в ухмылочке растягивать, потому что она это делает на протяжении всего пути.

А за порогом кровь в венах стынет сильнее. Казалось бы, донельзя беспомощное белобрысое отродье, уснувшее вчера на моих коленях... сейчас он невнятно о чём-то лепечет, протягивая руку к запримеченной заветной бутылке со спасательной водой. Но я смотрю на него как-то... по-другому, что ли. Признаться, я вообще не думала и не собиралась думать о браке ближайшие пару лет, но этому несносному индюку естественно нужно все мои планы с ног на голову перевернуть. Причём одним простым жестом.

Последующие дни только вогнали меня в ещё большие думки. Наташа безуспешно пыталась отвлечь меня, Артём доставал своими братскими наставлениями, но реально помогла лишь одна Лера. Непринуждённо так, девчонка просто кивнула на свой живот и тоскливо выдала:

– А представляешь, какого мне?

И действительно, как это, находиться в компании отшибленных алкашей и знать, что один из них тебя и близко к бутылке не подпустит? Господи, а представить если только, каким будет Миронов? Ну, когда я беременной буду... Я ведь буду? Боже, что меня ещё ждёт...

– А мы когда заявление подавать пойдём? – Миронов упал со мной рядом на диван и игриво спросил, что заставило меня только актёрски глаза закатить и отвернуть от него мордашку, дескать, говори в другую сторону.

– Когда протрезвеешь, – легонько отталкиваю его от себя, а сама улыбку сдержать не могу. Это ж как надо ждать и хотеть сего события, чтобы пить не просыхая?

– Всё равно моей официально будешь, – икает, но до конца выдерживает предложение. Буду, Миронов, буду... от тебя разве что в земле спрячешься, и то не факт.

Несмотря на желание парней провести эти каникулы дома, в обнимку с баром, нам с девчонками всё же удалось заставить их поднять свои задницы хотя бы ненадолго.

– Никакого пива, пока не сходите с нами в кино, – Нэт, да ещё и на высоких шпильках, стояла с высоко поднятой рукой, держа за горлышко двумя пальчиками объект вожделения Артёма.

– Ну Натусик... – блять, а ведь я раньше и не знала, что помятый брат с перепоя это так смешно.

– Хуюсик, – огрызнулась моя дама, легко толкая от себя Шатохина, – быстро привели себя в порядок и пошли с нами! Охрана, блин...

Да, только в качестве охраны рядом с нами их сейчас не хватало. Таким самим охрана нужна, ну да чёрт с ним. Не сидеть же все праздники в одном помещении.

К слову, в доме нас осталось только четыре пары. Макс с Килиан пожелали продолжить собственный отдых в другом месте, а вот Гоша с Окс предпочли остаться, разделив с нами время. И признаться, к Оксане я уже не относилась холодно. Скорее, нейтрально, иногда проявляя слабину и обнажая перед ней эмоции. В конце концов, со своим отражением иначе не получалось.

Ещё один немаловажный факт: нам было мало того, что мы вытащили парней из тёплой норки. Мы решили пойти в своих извращениях дальше, заставляя несчастных топать до кинотеатра пешком. Нам то хорошо, мы выгуляны, воздухом дышим, погодой наслаждаемся. А вот четверо бедолаг позади нас наверняка уже обдумывают в голове план мести, пока ноги успевают за нами волочить.

Что насчёт фильма: нам было наплевать, какой фильм и про что он будет. Нам было главное из дома выползти, в люди выйти. Но, если признаться, мы немного просчитались, ведь четверо остолопов быстро подхватили тот факт, что вместе с попкорном тут продают ещё и пиво.

Фильм, на удивление, оказался довольно неплохим. Особенно, если учитывать, что эту прогулку как всегда оплачивал Депо. А ещё он довольно забавно всю дорогу домой время от времени подскакивал, только под конец пути понимая, что это был телефон.

– Бля, а я и думаю, чего это вибрирует... я же на беззвучный убирал, – хватается за карман уже на пороге дома, впуская внутрь сначала всех нас. – Чёрт, десять пропущенных. Геворг звонил.

Между этими двумя предложениями есть небольшая пауза. Имя в последнем нам ни о чём не говорит, но, судя по вытянувшемуся лицу брата и вмиг протрезвевшим парням становится ясно, что что-то не так. И пока Депо нащупывает пальцами выключатель, зажигая свет в гостиной, я практически подскакиваю на месте, слыша низкий голос.

– Наверное, это было что-то важное.

Вальяжно оперевшись на столешницу, лицом к нам стоит Скруджи. Так, кажется, его величают. Его поза чересчур расслаблена, на лице ни тени тревоги, а меж пальцев крутится ствол, которым он не упускает возможность взмахнуть, заставляя всех напрячься.

– Да спокойно, тут всего один патрон, как минимум семеро из вас останутся живы, – ненормальный смех, громкое чавканье жвачкой и безбожное напряжение в этих квадратных метрах, где градус уже донельзя повысился, что дышать сложно. – Знаете, а ведь мне не пришлось бы проходить через всё это унижение от ваших шавок, если бы не ты, – он резко останавливает взгляд на блондине, такая в него пистолетом. – Это ведь из-за тебя всё не так пошло, уродец чёртов, – а ведь правда, если бы тогда он ему в ноги Окс не кинул, после чего отобрал любимую игрушку сразу, то так называемого унижения испытать бы не пришлось. И это не повлекло бы за собой цепь тех событий, что привели его к данной участи с людьми Артёма.

Вцепляюсь в руку Миронова, как в круг спасательный, заходясь уже крупной дрожью. Этот недоносок болен, серьёзно болен на всю свою голову, и я понятия не имею, какой его шаг будет следующим. От этого и вылезаю невольно вперёд, желая загородить собой Глеба, но он лишь уверенно отводит меня за свою спину, безмолвно приказывая не лезть.

– Я вас уверяю, господа, всё будет хорошо, прошу лишь оставить меня с глазу на глаз с этим товарищем, – сволочь, упивается стоит, а меня колотить начинает, как суку, и башка на автомате вертится, отрицая происходящее.

– Нет... – себе под нос, шёпотом.

– Обыкновенный мужской разговор, просто не хочу выяснять отношения на публике, – улыбка, широкая такая, скалистая.

– Нет, – твержу всё, цепляясь за его руку сильнее.

– Он уже ведь взрослый мальчик, давайте же, – театральные жесты, вздохи, как тошнит...

– Всё будет хорошо, – успеваю только глаза прикрыть и слово трёхбуквенное выдать, как Глеб через плечо ко мне обращается, пытаясь отдалить от себя.

– Нет! – теперь это слышат все. Я упорно не хочу выпускать его из цепких пальцев, но снова эта игра взглядами с Депо, который медленно, но верно оттаскивает меня от Миронова.

– Я вернусь. Обещаю.

Три слова, но сколько дрожи. Бросаю на него последний взгляд, прежде чем дверь перед носом закроется, и мы все окажемся на пороге.

А сердце не успокаивается. Оно буквально вылетает из темницы, прорываясь сквозь рёбра и давая импульсы прямо в мозг. Ноющая боль в груди, руки раньше так никогда не дрожали. Хотя, что может быть? Нас восемь человек, вряд ли он бросится беспредельничать, если жизнь дорога. Если...

– Не волнуйся, – брат подходит ближе, заканчивая телефонный разговор, – эти остолопы упустили его, но они едут уже, скоро здесь будут. Бошки им поотрываю, – шипит, а сам прижимает меня к себе, видя моё состояние. Хотя самого трусит не меньше. Я чувствую это, когда прижимаюсь вплотную почти.

– Да что они так долго!? – Нэт, как она прячет эту дрожь в голосе? Я ведь вижу, что переживает неслабо. Хотя бы по вопросу понять можно, потому что за дверью мы стоим от силы минуты две.

Но этих двух минут хватает, чтобы оцепенение вдруг резко спало, и на смену ему пришло нечто большее. Нечто, чего мне пока испытывать не доводилось. Наверное, это просто шок. Я бы даже сказала, шоковый разряд, который разливается по телу и остаётся в клетках каким-то непонятным, жгучим теплом. Всё это приходит после одного простого выстрела, который оглушает меня на оба уха. Именно меня, потому что остальные реагирует резко, спохватываясь, залетая в двери и поднимая самый настоящий кипиш.

– Ах ты сукин сын! – голос Депо, крик Наташи, холодная земля, о которую счёсываю колени, потому что ноги подкашиваются моментально.

Далее лишь какие-то неразборчивые крики, звуки борьбы, женские призывы звонить в скорую, плач... И это всё на втором плане, где-то далеко.

Кажется, я оказываюсь на земле в считанные мгновения, переставая воспринимать сигналы извне. Лишь тонкий шлейф тепла, как остаточное явления. Последним помню чьи-то руки, попытки привести меня в чувства. Но я не чувствую уже ничего. Ни-че-го. На какой-то миг даже кажется, что душа покидает и я медленно умираю, и мне не больно ничуть. Вот только суждение оказывается немного ошибочным, с погрешностью в один день.

Умираю я следующим утром в отделении больницы, когда мне сообщают о том, что Миронов мёртв.

Комментарий к У меня противотапковый бронежилет, я готова.........

====== Часть 51 ======

С момента этой новости внутри меня словно начался обратный отсчёт. Как таймер запустился, считая секунды до моей смерти от старости. Или от боли, не знаю... Но на протяжении начатого с этой точки пути я неизменно смотрела в тот угол, к которому была повёрнута голова. Другими словами – превратилась в растение, которое существует себе в определённых условиях, попивая время от времени водичку.

Прекрасно видя и понимая, что я испытываю, видя моё состояние, которое и состоянием назвать было сложно, организацию последующих процессов взяли на себя Депо с Нэт. Потому что при одном только слове “похороны” внутри всё сжималось, и хотелось только одного: упасть с ним в один гроб.

С ним... кого больше никогда не увижу. Чёрт, это ведь ненормально, улыбаться? Первый признак поехавшего чердака? Но я не могу иначе. Не могу сложить в голове два и два и принять тот факт, что его в моей жизни больше не будет. Никогда.

Рядом будет брат. Будет Наташа. Будут Морт с Лерой и даже Окс, наверное. А ещё будет тьма. Глухая, непроглядная, образующая мало помалу пустоту. И заполнить её ни в силах будет никто. Я знаю это. Знаю, но из последних сил держу себя в руках. А ещё я держу себя немного вдали от церемонии, где прощаются с телом в закрытом гробу.

Не хочу...

Закрываю глаза, ухожу в себя. Не хочу подходить ближе, не хочу там присутствовать, потому что не выдержу. Набираюсь сил только для того, чтобы поднять глаза к небу и мысленно попросить у Миронова прощения.

– Ты же знаешь... – шёпот в пустоту, но он слышит, я уверена, – ты всё знаешь... – мою любовь, мои чувства, моё сердце, что всецело тебе принадлежало. И принадлежит. Но оно попросту треснет на мелкие осколки, если я приближусь к гробу хоть на шаг. Поэтому остаётся прятаться в тени старого дерева, прикрывая голову капюшоном.

После я просто убегаю. Убегаю, куда несут ноги, лишь бы подальше от суеты, подальше от сострадания и тех взглядов, которыми любят безбожно одаривать другие.

Нет...

Остановите.

Остановите эту боль...

Выключенный мобильный, я знаю, что мои друзья меня наверняка ищут, а Наташа уже зарекается настучать по голове, но мне плевать. Прости, Натали, сейчас мне просто необходимо остаться одной, убежать ото всех, даже от дождя, который назойливо преследует и загоняет чуть ли не на окраину города.

А небо чёрное. Сгустившиеся тучи и редкие раскаты грома, но даже это не сможет сейчас сдвинуть меня с мёртвой точки. Я всё также смотрю вверх, где-то под сердцем тепля абсолютно глупую идею его увидеть. Хоть на секунду, хоть на миг. Увидеть его образ, хотя бы в последний раз...

Я стою так долго, покуда ног начинаю от холода не чувствовать. Промокаю до нитки, нехотя разворачиваясь и всё же топая домой. В общагу, если быть точнее. Потому что я не имею ни малейшего представления о том, сколько должно пройти времени, чтобы я смогла себя перебороть и переступить через порог Артёмовского дома.

– Нина! – как и следовало ожидать, с самого порога ко мне несётся Наташа. – Где ты была? Нельзя же так, чёрт возьми!!! – девчонка вьётся возле меня, но я молча топаю к себе, убеждая саму себя о том, что извинюсь перед ней завтра. Или послезавтра, или вообще, как смогу полноценно разговаривать. Потому что сейчас нет никакого желания даже рот раскрывать. И я надеюсь, что меня не осудят.

День, два, и даже десять, я попросту не выхожу из своей комнаты, лишь изредка поднимая бренное тело, дабы выкурить сигарету. Курить я, к слову, стала очень много. Если уж совсем в подробности вдаться, то сигареты заменили мне еду. А лёгкий алкоголь – обычную воду. И так продолжалось до тех пор, пора голоса в голове не надоели, и я всё же решилась выйти из заточения и отнести себя на пары, дабы забить голову ещё и другими голосами.

Кажется, я превращаюсь в занудного подростка в стадии переходного возраста. Я не реагирую на друзей, на их попытки вытащить меня из этой ямы всяческими способами, ибо ни один из них не действенен. А не действенен он лишь потому, что мне это к чёрту не сдалось.

И всё-таки одному из членов нашей компании это всё же надоедает. И пускай он только мой брат, но в один из вечеров он крепко хватает за руку, притягивает, строго глядя прямо в глаза и отчитывая, подобно отчиму.

– Ты можешь тосковать, можешь с нами не разговаривать и тому подобное, но убивать себя я тебе не позволю, – потому что я сбросила минимум пять кило, а то и больше. А для моей комплекции это ощутимо, учитывая, какими ярко выраженными стали скулы, да и рёбра, которые через кофту пересчитать можно было. Про круги под глазами промолчу. В общем, внешняя картина была не лучшего варианта. От меня ночью в подворотне спокойно шарахнуться можно было. – Если бы он увидел это, он бы с меня шкуру живьём снял. А потом и с тебя, – поднимаю глаза и смотрю наконец прямо на брата, а не сквозь него. Даже дышать начинаю немного чаще. – Он бы точно не хотел тебе такой жизни. А она продолжается, пойми это. И прими.

Я чувствую боль в его словах. Чувствую, как сложно они ему даются. А ещё чувствую, как в уголках глаз начинает собираться влага.

Подумать только... как жизненно. Никакие сюсюканья и пламенные речи не пробили меня так, как простая и сухая правда.

– Не захочешь вылезать сама – вытащу тебя насильно, и ты это знаешь. Решай сама, – и никаких объятий братских и напутственных слов. Никакой подставленной для слёз жилетки, потому что правда одна: по-хорошему я и правда разучилась понимать.

Кажется, я разучилась делать многое. Без него... И теперь мне действительно придётся принимать реальность. Жестокую, ломающую реальность, где его нет. Придётся не просто переучивать себя во многом, а придётся, наверное, учиться жить заново. И вылезать из этой алкогольной ямы хотя бы ради того, чтобы мои друзья не чувствовали потерю сразу двоих. Ведь им тоже не легко, я знаю. Вот только опорой и поддержкой стать сейчас ну никак не могу. Это выше, выше моих сил, поднять сейчас голову, оглянуться и убедиться в том, что всё это не сон, что я уже не проснусь в тёплой кровати в его объятиях.

И пока на меня разом обрушиваются все эти мысли, проход которым я чётко заблокировала хоть на какое-то время, дабы не сдохнуть от всепоглощающей боли, раздирающей на куски остатки сердца, волна слёз подступила, едва я успела закрыть дверь комнаты.

– Ты ведь мне обещал... – ноги не доносят до кровати, потому что я падаю перед ней на колени, стараясь протолкнуть в горле противный ком, что вздохнуть мешает, – ты обещал... – это напоминает истерический шёпот.

Я помню, я всё ещё помню выражение его лица, когда видела его глаза в последний раз там, на пороге дома. И я помню те заветные три слова, вера в которые не покидала даже на похоронах. Что угодно, но только не это. Нет... Я отказывалась в это верить.

– Ты обещал вернуться! – мокрая пелена затмила радужку глаз настолько, что я практически ничего перед собой не видела. Только простыни со звериной силой в пальцах сжимала, до хруста костяшек, потому что не человеческая боль ломала кости изнутри, выворачивая меня наизнанку и заставляя то выть, то мычать, выпуская из себя, кажется, всё, что копилось неделями. – Ты обещал мне быть рядом, но тебя нет!!! – снова кричу куда-то в простынь, задыхаясь от безысходности.

Такое чувство, что наволочки уже пропитались влагой, а у меня попросту кончился запас сил. Безвольным куском мяса я просто сидела на полу, не поднимая с кровати головы и вдыхая запах простыней снова и снова.

Боль... И ничего больше.

Только чьё-то нежное прикосновение районе лопаток, а после – голос, подобный моему. Окс...

– Выпусти это из себя... – копия села на корточки рядом, вовсе не добиваясь моего внимания. Она просто говорила, уверенная в том, что я слышу, что я слушаю. – А лучше в лесу покричать. До такой степени, чтобы голос сел. – Потому что Оксана и женская солидарность, кажется, понятия несовместимые. Всё просто и от сердца. – Мне знакомо это чувство, очень. Главное, когда собственная ничтожность будет догрызать остатки, помни, что есть ещё те, ради кого тебе нельзя за ним следом.

Хоть я и не создавала никогда впечатления человека, который в петлю полезет, Окс всё же перестраховалась, предположив и озвучив радикальный исход. А после просто молча удалилась, оставляя меня одну.

Нет...

Половину меня.

Потому что половину меня бесчеловечно забрали. Забрали и уничтожили. Оттого и свет в глазах погас, но сестра права была. У меня есть Лина, есть брат, есть Нэт, в конце концов, которой я нужна, как воздух. И я себе обещаю, что найду силы встать на ноги.

И мне в этом непременно помогут. Потихоньку, медленно, по одному шагу, и мне не стыдно будет попросить помощи у тех, кто хоть немного, но смогут вдохнуть в меня жизнь.

А вот действительно ли это будет жизнью, или всего лишь жалким существованием, зависит только от меня. И я обязательно найду в себе силы и на то, чтобы прийти на его могилу, где обязательно поговорю вслух с надгробным камнем, как бы нелепо это не звучало. Но я обязана. Я просто обязана поблагодарить его за всё, что он сделал с моей жизнью. За всё, что показал, что дал, что сделал...

Ну а пока я только благодарю судьбу за этот пройденный этап, давший нехилый толчок и огромный опыт, а самое главное – эмоции. Мощные, яркие, неподдельные. И если бы была такая возможность, я бы непременно нажала рестарт...