Текст книги "Carte Blanche 2: Reload (СИ)"

Автор книги: Билен Катрайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– Тебе опасно это делать, – градусы в организме пляшут, но я отчётливо понимаю, что он имеет ввиду. Понимаю, поскольку пытаюсь представить, что творилось бы внутри, находись рядом сейчас абсолютно точная копия Сименса. – Я хоть и сдержанный в меру, но крышу снести может, – понятия не имею, алкоголь ли это заставляет его улыбнуться, или же правда это суждение имеет место быть.

Но я не зацикливаюсь. Просто принимаю сказанное, как должное, закусывая губы и медленно прочёсывая местность расслабленным взглядом.

Мы ещё успеем перевести тему, но я даже подловить не успею себя на том, как проболтаюсь ему об отце. О том, где была всё это время и чем занималась. В мутном облаке воспоминаний прошлого приоткрою душу ещё немного, делясь чувствами прошедших дней и находя в его лице поддержку. И между строчек найду время, чтобы мысленно поблагодарить кого-то свыше, что именно в такое нужное время преподнёс мне такое собеседника.

– Да... – в бутылке уже практически дно заметно, и он аккуратно изымает её из моих пальцев, отставляя за спину, – честно говоря, я до недавнего времени думал, что даже по телефону голос родителей едва узнаю. – А я до недавнего времени думала, что он не похож на человека с тонкой душевной организацией и ранимым сердцем.

– Мне порой так не хватает заботы... – слышу себя не сразу, вот и поправляюсь быстро, – их заботы...

Непринуждённая беседа продлится ещё недолго. Примерно четверть вечности. На улице уже стемнеет, количество выпитого тихо, словно приглашённый гость, даст о себе знать, и я невольно зевну, теряя всяческий стыд окончательно и укладывая голову на его плечо. Услышу короткую усмешку и, кажется, даже стук его сердца, отдающийся так далеко. Разберу ещё несколько слов, сказанных им полушёпотом, сомкну глаза на мгновение и вдохну свежий осенний воздух.

Этой ночью я не убегу от проблем. Я просто остановлюсь отдышаться перед очередным забегом, предстоящим следующим днём. А такой, своего рода, допинг, ещё никто в правилах жизни не запрещал.

Потому что в нашей жизни нет правил, ведь так?

Комментарий к Пара-пара-пам, тапки!

восемь листов, храни Аллах мои пальцы

====== Часть 38 ======

Полагаю, Гоша догадался, что мне не нужно много, дабы отправить свой организм в забытие.

Глаза невольно смыкаются, тело окутывает приятное расслабление, когда чувствую, как тёплый, едва различимый ветер касается оголённых частей тела.

Ещё чувствую руки, которые поднимают, и от их тепла ещё больше не хочу открывать глаза, только зачем-то носом зарываюсь в его плечо, усердно стараясь делать вид, что сплю.

Но чувствую его улыбку и сама не могу сдержать позывов, пряча свой опьяневший взгляд и ещё сильней в его плечо утыкаясь.

Не знаю, как после влитых градусов ему удаётся идти, но вместо со мной на руках он умудряется ещё и по лестнице спуститься. А там и до комнаты дойти, успешно уложив моё полупьяное, сонное тело на диван.

– Даже майку свою не дашь? – он уже отходить от меня хочет, но я слабо за его рукав цепляюсь и еле слышно мурлычу, не желая отрываться от его добрых, что-то таящих в себе глаз.

А всё потому, что в этих шмотках я провела больше суток, и больше, чем уснуть, хочу только скинуть их с себя и почувствовать свободу всем телом. Но голой я ложиться точно не собираюсь, посему и набираюсь наглости просить Гошу об услуге. Маленькой такой.

– Притворщица, – он легко улыбается, а я тем временем натягиваю краешек одеяла до середины лица, стараясь спрятать бесстыдную улыбку. Да, я просто не хотела шевелить ногами и двигаться в принципе. Прости меня, шатен.

Перебирая какие-то вещи на полках шкафа, он наконец достаёт довольно длинную, небесно-голубого цвета майку без рукавов. Она растянута, и мне кажется, что она мне даже до колен достанет. А ещё я усмехаюсь неволей, когда она оказывается у меня в руках. Боже, он ведь покупал её не на такие случаи. Он осознанно потратил на неё когда-то деньги и носил ведь!

Но мне не на подиум в ней идти, и к тому же она достаточно мягкая и ещё пахнет порошком, поэтому я охотно стягиваю с себя уличные шмотки, забывая даже подождать, пока Гоша отвернётся. После натягиваю на себя его вещь и удивляюсь: она только задницу прикрывает, но никак не колени.

А дальше откидываюсь на подушку и даже не успеваю сказать «Спокойной ночи». Мир снов обволакивает в следующее же мгновение, преподнося мне шикарный подарок: этой ночью мне не придётся заниматься самокопанием добрые пару часов, мучаясь бессонницей. А этот вечер я запомню, как один из самых душевных.

Спустя несколько бесполезных часов поиска трое принимают единогласное решение – вернуться туда, откуда начали.

Сименс, тихо матерясь, будет топать через дворы, срывая злость на ветках деревьев. А иногда даже и на мелких камешках под ногами, нещадно их пиная и делая внешний вид своих кроссовок, скажем, не весьма пригодным.

Наташа с Депо будут ехать в тишине, отмалчиваясь практически всю дорогу и перекидываясь лишь незначительными предположениями, куда Кескевич могла пойти.

Но всё тщетно, Нэт отворачивается к окошку и подпирает ладонью подбородок, елозя зубами по отросшим ногтям. Грызёт вокруг них кожу, заметно нервничает, но так и не решается взять из бардачка сигареты.

– Найдётся, – Депо вдруг решает негромко подбодрить, укладывая ладонь на её коленку. Но она только взгляд на его руку опускает, дёргая бровью и глаза прикрывая на выдохе.

Не шевелится, словно на ноги запрыгнул маленький пушистый комочек, который убежит, если ты вздохнёшь.

Ну рука Депо – не милый котёнок, и парень быстро исправляется, убирая руку и укладывая её на руль. Молчит. И в воздухе звонкий щелчок сомнения, что зря он понадеялся найти началом решения конфликта общую суматоху.

– Знаю, – она не остаётся в долгу, но и взгляда от окна не уводит.

Сейчас определённо не время для разговора, хоть и жутко хочется. Но нельзя позволить эмоциям переплыть через край – не самая лучшая идея, ибо есть риск забыть про главную цель и потонуть в желании высказаться, сорвать с себя маску спокойствия и вылить всё, что бурлящим комом успело накопиться за это время.

Они успели уехать достаточно далеко и объехать несколько гостиниц, потому что о пристрастии Нины выбегать на дорогу и ловить попутку никто не забывал. Сименс же находился гораздо ближе, вот и шанс вернуться раньше бранящейся парочки был вполне себе доступным. Но вместо этого он предпочёл задержаться в одном из дворов, предварительно наведавшись в ближайший алкомаркет. А после – деревянная лавка и одинокий вечер в компании с бутылкой. Потому что приближаться сейчас к так называемому дому не хотелось отнюдь. Хотелось только постараться вытеснить из головы всю ту кашу, которая мешала даже видеть асфальт под ногами.

Лезущие одна за другой мысли собрались волоком, а бутылка опустошалась весьма медленно, но это не мешало успокаивать взвинченные нервы с каждым глотком.

Луна давно правила ночью, но напиток всё не кончался. Да и Сименс старался особых усилий не прилагать. Ко всему этому, он напоследок невнятно ругнулся, выбрасывая недопитую бутылку в урну и наконец собираясь с мыслями, дабы настроить себя на возвращение.

Не совсем, к слову, скорое. Он шёл едва шатаясь, сопровождая чуть ли не каждый свой шаг злостным шипением.

Оксану и Леру он нашёл курящими на пороге, что не могло не удивить. Этих девиц он ожидал увидеть только в качестве врагов на ринге, но никак не воркующими за сигареткой собеседницами. К слову, Лера была лишь пассивным курильщиком.

Не сводя с цели глаз, он уже довольно быстро добрался до обеих, останавливаясь рядом и распрямляя плечи. И по одному только взгляду Лера отчётливо поняла, что сейчас она тут лишняя, и дабы лишний раз ни на что не нарваться, тихонько себе слилась, напоследок кивая Оксане и бесшумно удаляясь. А может это лёгкий перегар добавил ей скорости. В любом случае, с Мортом сейчас будет гораздо спокойнее.

– Ну? – очевидно, это «Ну» было лишь прикрытием, пока он формировал в голове более стоящий вопрос.

– Что? – огрызается, но не сильно, только чуть губы поджимает и колким взглядом пронзает, давая блондину понять, что его отсутствие не решило проблему их былой перепалки.

– О чём говорили? – супит брови, не отходит, забирая из её пальцев сигарету и без разрешения докуривая.

– Тебе то что? – хмыкает в ответ, уйти собирается, но Глеб делает шаг вместе с ней, саркастически ухмыляясь.

– И куда пойдёшь? – в ответ он получит взгляд, полный непонимания и растерянности.

Что он хочет сказать этим? Зачем спрашивает? Зачем держал и не давал уйти, когда всё равно остро бы встал вопрос по возвращению Нины.

– Ну, Макс съехал от Гоши, переночую пока у него, – ядовитая улыбка расползается по личику за считанные секунды, вызывая в блондине обратную реакцию.

– Ну пойдём, – откидывая сигарету мимо урны, он едва рассчитывает силу, толкая Оксану в общагу.

– Какого... – и она только возмутиться успеет, как Миронов продолжит её подгонять, подводя к лестнице и вынуждая подниматься.

– Пройдусь с тобой, – догоняет словами, не переставая шагать практически в ногу, дабы не дать отступить, – с удовольствием посмотрю, как он тебя отошьёт, – ещё немного, и она расцарапает ему лицо. По крайней мере, это в её глазах написано. – Даже на бис попрошу его это сделать, – но как бы Оксана не противилась, дойти до двери всё же суждено.

Он даже стучит вместо неё, икая, скрещивая пальцы в замок. И дожидается, когда двери открывает полусонный Вишну, растерянно хлопая глазами.

– Ты ведь не против, если я у тебя перекантуюсь? – она улыбается до жути фальшиво и широко, и сквозь голос чувствуется, что вопрос – лишь формальность, в её предложении явно чувствуется утверждение.

– Я... – он старается как можно быстрее проснуться, придерживая двери и не соображая, как выйти из этой ситуации. Ведь хлопок дверью перед носом отнюдь не в его стиле. – Ну, в общем...

– Да ладно тебе, не оставишь же ты меня на улице, – не дожидается его ответа, пользуясь его растерянностью и даже слегка отодвигая.

Проходит внутрь, делая ровно три шага и успевает разве что рот открыть.

На диване, укрывшись, мирно посапывает её точная копия, дёргая во сне бровью. Взгляд стынет на кусочке Гошиной футболки, которая когда-то была куплена ими на спор по весёлой грусти. Ресницы будто замедленно хлопают, она даже не сразу чувствует, как Вишну становится рядом.

– Что там? – Сименс не дожидается, проходя следом и застывая.

Спадает не только улыбка. Улетучиваются и остатки алкогольного опьянения, испаряясь в тяжёлом воздухе, повисшем над этими тремя.

– Кажется, ваша пропажа, – Окс абсолютно отчуждённо пожимает плечами и отвечает на вопрос, который уже с минуту как ответа не требует. – Ну... тут, оказывается, занято, – поджатые в улыбке губы, за которой она прячет всю подступающую злость. Стеклянный взгляд, за которым едва успевают подоспеть слёзы с претензией на выход. Безуспешно. Сжатые в кулачки пальцы, словно сдерживающие девушку от того, чего она так боится – эмоций. Эмоций и потока нахлынувших чувств, когда внутри всё полыхает синим пламенем и колется где-то под сердцем, отдаваясь нервной дрожью. – Пойду туда, где свободно, – надеясь удержать эту иллюзию похуизма на напряжённом лице, она порхает мимо Сименса со скоростью ветра, лишь бы не дать пламени разгореться прямо здесь.

Вылетает в коридор, не контролируя собственные ноги, которые несут куда-то быстрее прежнего и напрочь забывают, что должны предоставлять своей хозяйке кошачьи походку. Она даже не слышит, идёт ли за ней блондин. Или же Гоша, который по непонятным причинам сейчас греет на своём диване ту, которую она и в мыслях никогда бы не сделала причиной своей внутренней боли. Она даже забыла, как это, чувствовать подобное.

Она не увидит лицо Миронова, не увидит его испепеляющих глаз, которыми он насквозь пронзит Богданова, прежде чем вылететь из его комнаты во избежание кровопролития. Не увидит даже лестницу под ногами, просто на автопилоте дойдёт до комнаты Глеба, зачем-то то зависая прямо у порога и пытаясь выстроить в голове логическую цепочку.

– Тебе плевать на него, – накрывает висок ладонью и шепчет, словно молитву, убеждая себя в верности своих слов, – тебе плевать на этого мальчишку, – прикрывает глаза, ощущая на глазах проступающую влагу и всяческими способами старается не допустить этой слабости, – тебе вообще на всё плевать, – ненормальный, даже какой-то истерический смешок, и впоследствии – спущенная на губы ладонь, – ты даже не нужна никому, – её сейчас никто не слышит, кроме неё самой. И девушка делает глубокий вдох, проводя пальцами по волосам и выдыхая, только бы выкинуть это из головы, только бы не позволять сердцу что-то чувствовать.

Жалость к самой себе вытесняется практически сразу, особенно когда в комнату залетает Сименс, всем своим видом источая раздражение. По комнате шоркает, на ходу вылетая из кроссовок и отбрасывая их в разные стороны.

– Так понимаю, место в твоей комнате свободно, – позволить яду править – сейчас единственный способ попытаться вновь разбудить в себе ту, кого она упорно воспитывала годами. Вот только Сименсу это сейчас не кстати. – А то мой план немного провалился. Бывший оказался находчивым... – забывая, кажется, кто перед ней, и как он может отреагировать на подобное в таком состоянии, Оксана даже присвистывает, когда Сименс оказывается непозволительно близко.

– Заткнись! – почти вплотную, он толкает её собой к проходу, со всей силы замахиваясь и ударяя ладонью по стене. – Заткнись!! – так быстро, но ей на миг успевает показаться, что с потолка сейчас посыпалась штукатурка. – Заткнись!!! – во всё горло он кричит ей прямо в лицо, заставляя сощуриться и поджать голову.

Зажимая не на шутку испугавшуюся блондинку между стенкой и собой, он не сразу-то и замечает, как трясутся его руки. Как наливаются кровью глаза, имея претензию на взгляд убийцы, рядом с которым сейчас поистине страшно находиться. Оттого Оксана и не шевелится, несмело решаясь посмотреть на его лицо исподлобья. И основная проблема сейчас – как выйти из этой комнаты живой.

– Неприятно видеть свою любовь в комнате с другим? – её язык зачастую выступал её врагом, и сейчас она не отдавала себе отчёта, возможно даже вообще не желая произносить это вслух. А может, она даже адресовала данный посыл себе, но у Глеба и в мыслях не было искать истину сказанного, и, руководствуясь инстинктами, он машинально смахнул все предметы с рядом стоящего комода, хватая Оксану за горло и практически заваливая на холодную поверхность.

– Что мне, сука, сделать, чтобы ты заткнулась?!? – он почти что нависает сверху и неистово рычит, выжигая озлобленными глазами шрамы на её самолюбии.

А она и не перечит больше. Возможно, причиной этому является всё же какой-то инстинкт самосохранения, а может, это сжатые пальцы на её горле мешают издать хотя бы звук.

– Пусти... – собирая в кулак силы, она едва различимо мямлит, пытаясь ухватиться за его руку, – больно... – потому что в глазах уже начинает мутнеть, а сделать вдох становится тяжелее с каждой секундой.

Немного погодя, он наконец отпускает, заставляя её невольно издать громкий звук и глотнуть как можно больше воздуха.

– Это всё из-за тебя... – слишком тихо. Но он смотрит на держащуюся за горло девушку так, будто презирает, как никого другого.

А в её глазах вопрос немой: какого чёрта? Из-за неё Нина видит седьмой сон на диване её бывшего? Из-за неё он не может отличить собственную девушку от сестры? Что, блять?

– Пошла вон отсюда, – снова слишком тихий рык, который в следующий же миг перерастает в истерический вой, – уходи!!!

Она понять не успевает, что происходит, как Глеб хватает её за руку и со всей силы вышвыривает за дверь. Выкидывает следом её клатч и с диким грохотом эту дверь закрывает, заставляя дрожать стены. И за этой дверью она теперь слышит самый настоящий погром.

Он не успокаивается, продолжая крушить и скидывать вещи со стола, с тумбы, с полок... да со всего, чего придётся.

– Блять! – изнутри рвётся какой-то нечеловеческий вой, в стену летит пустая ваза, разбиваясь вдребезги, что заставит опешившую за дверью девушку вздрогнуть. – Бля-я-я-я-я-я-я-ть!!! – протяжный рёв повторится снова, и только после него в этой комнате наступит затишье, когда Глеб свалится на пол, опустит голову и до боли сожмёт в своих пальцах отросшие волосы.

А Окс... Окс едва сдержит тот позыв, который с трудом сейчас удаётся контролировать. Присядет на корточки медленно, поднимет с пола раскрывшийся клатч. Аккуратно заправит за ухо волосы и неспешно поплетётся к выходу, всё ещё потирая горящую шею.

Она выйдет из общежития, постараясь вдохнуть свежий ночной воздух. Усталые ноги будут подкашиваться, а распухшая голова откажется здраво мыслить, и блондинка плюхнется пятой точкой прямо на ступеньку, уставляясь вперёд и даже не пытаясь сейчас понять, какие это всё влечёт за собой эмоции. Потому что их не будет. Будут лишь пустые глаза, смотрящие в одну точку. Будут две одинокие слезинки, которые она даже не удосужиться смахнуть. Будет огромное желание закурить, но руки не будут слушаться. И она будет готова уснуть прямо здесь, на пороге, потому что впервые за долгое время ей не будет хотеться ничего.

Так она просидит недолго, минут десять. А может и все полчаса, кто знает. Она никогда не умела определять время, имея за плечами огромное желание жить и сделать в сутках хоть чуточку больше, чем двадцать четыре часа.

Слёзы на щеках давно высохнут, а плечи самовольно сожмутся от холода, напоминая, что осенние ночи могут быть несправедливыми по отношению к её лёгкому прикиду. И кажется, что на ступеньках внутри общежития уснуть будет более справедливым к собственному организму, но она даже не думает шевелиться, пока не слышит позади себя звук открывающейся двери.

После она услышит шаги, медленные, словно крадущиеся. Их обладатель встанет рядом, и девушка нехотя поднимет голову, чтобы увидеть перед собой всё того же человека. Только сейчас его глаза не будут столь демоническими, а выражение лица не будет вселять былой страх, который доселе испытать довелось.

– Прости, – верить своим ушам она всегда была склонна, но сейчас было исключение. И её изогнутые дугой брови об этом ясно говорили. – Я не должен был, – а ещё он никогда не умел извиняться, особенно перед такими, как она.

Колкости уже уснули вместе с остальными эмоциями, поэтому Окс лишь головой махнула в знак согласия. Точнее, в знак «хорошо, только отвали». Потому что сейчас это было самым правильным, по её мнению.

Голова снова вернулась в былое положение, точка на асфальте снова была взята в плен стеклянных глаз, но мужская ладонь на уровне безэмоционального личика вдруг помешала спокойствию.

– След останется. Пойдём, лёд приложу, – ей снова пришлось поднять голову во имя удивления. И своей белобрысой гривой парень кивал на её шею, напоминая о плоде своих недавних действий.

Но её лицо ни одна мышца не тронула, девушка просто посчитала нужным принять сей факт, как должное. И постараться не усугублять. Оттого и пошатнулась, как робот заведённый, подавая блондину руку в ответ на его жест. Поднялась на ноги, теперь уже оказываясь на его уровне, а после чуть уловимо кивнула, давая знак согласия.

Ей не нужно было громких слов и извинений, кои она привыкла получать. Сейчас она видела всё в отражении его глаз, считывая его боль и, возможно, находя в ней то, что было нужно.

А ещё в их отражении она увидела себя. Ту себя, которую давно похоронила вместе с чувствами. И даже допустила, что часть её всё-таки осталась живой.

Комментарий к Окей, как перестать залипать в телефон и писать главы?

====== Часть 39 ======

– Почему ты меня не разбудил?

Огорошить меня с утра тем, что эта сладкая, прости Господи, парочка, была тут ночью – это ещё полбеды. Настоящей пыткой было то, что сейчас мне действительно стоит взять себя в руки и наконец спуститься к этим остолопам. Посмотреть в глаза каждому, разговаривать с ними. Чёрт... вина не осталось?

– Эта ночь была твоей, – за всеми мыслями и забываю, что задавала Гоше вопрос. И его ответ, как ни странно, заставил хоть ненадолго выдохнуть. Парень... скажи, что ты реальный. И ещё скажи, где ты был раньше... – хотел, чтобы ты выспалась. Проблемы могут и подождать.

Как и моё недоброжелательное выражение лица. Потому что после слов Вишну трудно удержаться от улыбки. И ещё труднее не подойти к нему и обнять. За то, что сделал для меня. Пускай и мелочь, но такая, чёрт возьми, нужная.

– Спасибо тебе, – подхожу, смотрю в его глаза, а сама зачем-то убеждаю себя, что это отнюдь не прощание, что такие вечера у нас ещё будут не исключением. – Ты мне очень помог, – напоследок робею, как школьница последняя, и зачем-то очень быстро целую его в щёку. Наверное, чтобы самой не успеть понять, что это было.

Его хитрые глаза окончательно вгонят в краску, я знаю это, поэтому и порхаю мимо него пулей, вылетая из двери и шагая к лестнице. У которой, кстати, шаги замедляются. Чего не скажешь об ударах сердца, которое так и норовит из груди выпрыгнуть.

Коридор не пустой далеко, мой взгляд неизменен: смотрю чётко на нашу дверь, замедляясь, насколько это вообще позволительно. Набираю в грудь побольше воздуха раз, наверное, двадцать, но оказываюсь сбита тонким голосом, что раздаётся сзади.

– Нина?

Оборачиваюсь автоматически, оставаясь на месте. И вижу лицо Наташи, которое заключает в себе все эмоции мира.

Возможно, она так пронзительно смотрит, потому что я едва пытаюсь источать обиду, которая всё ещё сидит во мне, не скрою. Но те глаза, которыми я на неё смотрю – они говорят лишь об одном: такими глазами я могу смотреть после долгой разлуки только на неё. И этот взгляд уж точно ни с чьим не перепутаешь.

Между нами отнюдь небольшое расстояние, которое мы удерживаем какое-то время. Я вижу, что к её глазам так и норовит влага подступить, отчего сама поджимаю губы и не могу сдержать эмоций.

А Нэт... Нэт быстро преодолевает это маленькое расстояние и бросается на меня с объятиями, утыкаясь в мои волосы носом и, кажется, даже хлюпая. Нет, моя обида не делась никуда, но руки автоматически обвивают мою девчонку, крепко прижимают, заставляя прикрыть глаза.

– Натали... – шепчу куда-то в её спутанные тёмные волосы, пытаясь угомонить бешеное сердцебиение. Я бы обязательно уронила слезу, если бы вспомнила, что за последний год это единственное наше расставание, продлившееся больше недели.

А ещё я бы обязательно сказала бы что-нибудь, если бы Нэт, отпрянув, смотрела на меня. Но её взгляд сейчас направлен за мою спину, и мне и экстрасенсом быть не нужно, чтобы определить, кто сейчас за ней.

Поворачиваюсь я отчего-то медлительно, словно хочу оттянуть момент этой встречи ещё хотя бы на минуту. Но стойкое желание увидеть бесстыжие глаза берёт верх, и в следующее мгновение я вижу перед собой Сименса. Чуть взъерошенного, растрёпанного, невыспавшегося. На нём какие-то мятые шмотки, наспех обутые кроссы с неправильной шнуровкой. А в глазах – бездна. И она пугает меня. Пугает, как пугала всегда.

Нэт за моей спиной слабо держит мои руки, не желая выпускать после объятий. А внутри стойкое ощущение, что вместо крови – бензин, и Глеб – горящая спичка, которой никоим образом не стоит приближаться.

– Мы можем поговорить? – говорящая спичка, как мило. Всё-таки не проглотил язык.

– Это ведь неизбежно, – не знаю, хочу ли я его этими словами задеть, но речь не контролируема.

По его выражению лица понять сейчас ничего невозможно, ибо слишком много на нём сейчас написано. Злость, страх, ревность и разочарование, и последний из пунктов мне непонятен отнюдь. Чего он ожидал? Что за время моего отсутствия приютит в нашей комнате эту стерву, а потом я вернусь, и вместе со мной вернётся всё на круги своя?

Так... только не думать об этом сейчас, иначе предстоящий разговор обернётся скандалом. Если уже не оборачивается...

– Только не там, – киваю на нашу комнату, дверь которой, вроде, даже не до конца закрыта.

– Как скажешь, – от этого диалога так и веет чем-то сухим, отчуждённым и неродным отнюдь, и я до сих пор не могу поверить, что всё это происходит между нами.

Понятия не имею, что делать и куда идти. Мы как две особи из церковно-приходской на первом свидании, которые представления не имеют, что говорить и куда деть вообще себя. И эта сцена немая донельзя, она рождает только желание закричать и унести отсюда ноги, только бы не испытывать этого дискомфорта. И, что ещё хуже, я понятия не имею, с чего начинать. Что говорить. И говорить ли вообще.

– Пойдём, – он кивает головой и за собой зовёт, топая, очевидно, к заднему ходу.

А мне второй раз повторять не нужно, я мимолётно киваю Наташе и нехотя отпускаю её руку. Слово честное, я бы предпочла провести весь этот день с ней. Но предстоящий разговор действительно неизбежен, поэтому я молча плетусь за его спиной.

На заднем дворе общежития на удивление тихо. Не знаю, кто чем занят этим утром, но нам это определённо на руку. Мне, по крайней мере.

Глеб заходит за угол, останавливается, и я вижу, как подскакивает его грудная клетка. Нервничает. Заметно.

– С чего начнём? – потому что я не собираюсь отмалчиваться и ждать, пока он начнёт атаку. – С моего ночлега в комнате Гоши? – потому что его вспыхнувшие злостью в этот момент глаза мне отнюдь не страшны. – Или с этой блондинистой красавицы, которую ты успешно со мной путал всё то время, пока спал с ней в обнимку в нашей кровати? – потому что мозги начинают поджариваться, как на кипящем масле, как только представлю эту девку под его боком. – А может, с того, как твои глаза в задницу укатились, что ты даже различить не смог? – потому что Миронов, тот самый, которого я встретила год назад. Озлобленный, нахальный мальчишка, у которого сейчас руки сжаты в кулаки, а в голове наверняка единственное желание – заткнуть меня как можно скорее. Именно этого человека я вижу сейчас перед собой.

– Мы можем начать с проверки, которую ты решила устроить, – мои уши... с какой, твою мать, проверки??? – к чему вообще была эта подмена и где тебя носило??

– Что? – я нихрена не понимаю. Только слово успеваю вставить, ибо его атака напрочь вытеснила из моей головы всё наигранное спокойствие.

– К чему вообще это всё было? – руками всплескивает, начинает голос повышать. – Почему ты постоянно сбегаешь и вынуждаешь меня из себя выходить?? – да что за мать твою??? – Зачем вообще всё это шоу? И эта твоя ночь в его кровати...

– Затем, что меня похитили, мудак ты тупой! – и не надейся меня заткнуть своим поносом словесным, Сименс, не надейся... – меня кинули в машину и увезли, а эта сука видимо рядом была, и успешно мою позицию занять решила!! – думал, ты один тут орать умеешь? – А вы, идиоты, поверили должно быть в её сказки и повелись! Аргх... ты вообще через сколько дней понял, что обнимаешь не меня??? – слушая весь мой пламенный поток, он медленно охуевает. А я догадываюсь сразу, что ни о каком похищении он и не догадывался. – Меня отвезли к отцу, ясно тебе? Он умирал, и напоследок хотел время со мной провести. И знаешь, что я тебе скажу?? – по его отвисшей челюсти чувствую – не знает. – Его общество мне было приятней, чем твоё! Особенно после того, как я выбила шанс на звонок, чтобы предупредить тебя, что со мной всё хорошо! – дрожащие руки, дрожащая челюсть... мне на минуту показалось, что ему в пору сейчас стены крушить, ибо сильно его, видать, Оксана обработала. Молодец, близняшка. Продуктивно. – Но при звонке я нарвалась на неё. И знаешь... это было лучшим шансом понять, какой же ты всё-таки мудак. – Я хотела прокричать это, правда. Прямо ему в лицо. Но вышло только злостное, ядовитое шипение, которое влекло за собой дорожку мурашек по его рукам.

Слышать его сейчас хотелось меньше всего. Как я и думала, разговора нормального у нас не выйдет, да и продолжать сейчас бессмысленно, учитывая моё адское желание не видеть его лица. Поэтому и делаю то, что в этой ситуации будет самым верным решением – разворачиваюсь и шагаю прочь, пока в спину не начинают лететь обрывки его фраз.

– И куда ты? – за словами шаги, Боже, дай мне силы не сойти на бег. – Нина!? – он уже близко, я чувствую его. – Опять пойдёшь к этому уёбку? – прощай, контроль.

Во мне будто разом всё переворачивается, и я даже не теряю времени на раздумья. Просто резко останавливаюсь, разворачиваясь к нему вновь и со всей силы прикладываясь к его щеке ладонью.

Звонкая пощёчина, его дикий взгляд. Миронов явно не ожидал этого, ровно, как и я. Но что-то изнутри приказало мне это сделать. И, возможно, я об этом пожалею, но сейчас мною правит лишь желание залепить ещё и по другой щеке.

Господь, ещё немного силы...

– Этот уёбок отличил меня от этой потаскушки с одного, мать твою, взгляда, – эта желчь в голосе пугает даже меня. Чёрт возьми, я готова была простить этому парню все грехи мира, но сейчас я бессильна... – и тебе стоит взять у него пару уроков.

Уничтожающий взгляд напоследок – вестник того, что на этот раз ему стоит трижды подумать, прежде чем идти за мной. Он держится за щеку и смотрит на меня так, словно впервые видит. Видит другую сторону меня. Я, кстати, тоже её вижу впервые, и никак не могу с ней совладать. Меня лихорадит так, что я невольно окунаюсь в тот самый день в больнице, когда узнала о скорой гибели матери. Потому что помню... помню, с каким цинизмом он знакомил меня со своим вторым «Я». Помню, как оставил, когда я как никогда нуждалась тогда в поддержке. А ещё я помню его некогда сказанную фразу: «Бумеранг над головой не перестанет летать».

Ловите, мистер Сименс. Потому что зачастую вырытая для других яма может однажды оказаться собственной могилой.

Мне для фееричности не хватает только плюнуть ему в лицо, но я сдерживаюсь. Только головой качаю и оставляю его одного, стоящего на месте столбом, как будто к земле прибили.

Захожу в общагу и на автомате топаю к комнате, в которую стучаться не нужно. И, на мою удачу, она оказывается открытой.

– Ты тоже тот ещё мудак. Но тебе несказанно повезло, что ты мой старший брат, – без особого приветствия я появляюсь на пороге и огорошиваю Депо прямо с лёту .

Не скажу, что он слова нужные подбирает, отнюдь нет. Просто ошалело смотрит, после чего в мою сторону движется.

– Дура, – и те самые крепкие братские объятия, хотя вшатать ему сейчас хочется не меньше, – моя любимая дура... – сжимает своими ручищами чуть ли не до хруста костей, не давая мне даже намёка на шанс его хорошенечко пиздануть.

И тому, что руки механически тянутся за его спину, чтобы обнять, лишь одно объяснение – после беседы с Мироновым я была истощена морально. Не хотелось больше криков, ссор, хотелось лишь уткнуться в кого-то и выплакаться. И пусть этот кто-то даже мой приплюснутый брат, вечно озабоченный своими делами и ничего кругом не замечающий.