Текст книги "Carte Blanche 2: Reload (СИ)"

Автор книги: Билен Катрайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

====== Часть 25 ======

– Слава... – выдыхает, смотрит ему в глаза, пытаясь понять, в какой момент забыла об объяснении своего положения. Пальцы крепко держат толстовку, сминая ткань в районе плечей, в глазах копятся слёзы. – Ты не должен... не обязан, – мотает головой и где-то в глубине надеется, что это всё не взаправду.

– Тшшш... – Морт же аккуратно укладывает подушечку большого пальца на её дрожащие губы, с которых всё ещё срываются мольбы не отходить от неё ни на шаг. – Всё будет хорошо, – не будет. Ни черта не будет, пока его не будет рядом с ней. – Береги его, – без лишних слов, он не требует объяснений. Не требует сказать, почему молчала. Не требует разъяснений того, как вообще здесь оказалась. Просто молча кладёт одну ладонь на пока ещё плоский живот, пытаясь улыбнуться. – Я вернусь к тебе. Обещаю...

– Я бы не был так в этом уверен, – тематическое шипение за его спиной, что заставляет моментально скосить губы.

В фирменной стойке, с накинутым на голову капюшоном, он стоит едва скалясь, вожделенно наблюдая за прощающейся парой, словно уманьяченный псих.

– Просто напоминаю – неверное движение, и твоей благоверной хана, – как бы намекая о том, что его попытки к бегству провальны ещё на этапе формирования, он начинает нервно крутить зубочистку меж зубов, поглядывая на наручные часы. – Ну всё, ваше время вышло, – отчуждённо, сухо и бесцветно, словно это не он только что разрушил пару, никак не желающую друг от друга отлипнуть.

– Морт... – в последний раз шепчет сквозь слёзы, сжимая пальчиками его ладонь и еле себя сдерживая, когда тепло его руки исчезает, а силуэт потихоньку начинает растворяться в темноте вместе с тенью её прошлого.

Один миг, удар сердца, скрип задвижки и рухнувшая на неё тишина – брюнетка тотчас падает на колени и плачет в голос, словно проталкивая наружу всё, что копилось.

– Ублюдок... – шипит себе под нос, проклиная ядовитого знакомого, с кем судьба свела, видимо, по шёпоту самого дьявола.

Только сделать она ничего, увы, не в силах. Импульсивность его всегда зашкаливала, переговоры, и те были не в его компетенции, покуда парень был чересчур внезапен. Мог, так сказать, выстрелить в человека по настроению, если его не устраивал чей-то косой взгляд.

И делать нечего. Придётся так или иначе подняться с колен. Отряхнуть ноги от осевшей на коже пыли и устало побрести туда, где, возможно, поймут. По крайней мере выслушают, прежде чем начать душераздирающую поэму о том, как компания должна идти под девизом «Вместе и сообща». Хотя какой уж там, в последнее время от этого девиза сплошное название...

Она дойдёт до общежития не сразу, даже спешить не будет. Медленно поплетётся в обход, по длинному пути, лишь бы время потянуть. Ноги донесут уставшее тело только под утро, на рассвете. Тогда она и предстанет перед ребятами, рассказав о произошедшем.

Снова уронит слезу, когда увидит их лица. Прикроет глаза в надежде, что не увидит выражения их лиц, как только они поймут, что товарища могут больше не увидеть. Больше всех поймёт Сименс, покуда не по наслышке знает, чего стоит этот татуированный взбалмошный тип.

Нет, он бы, конечно, мог организовать группу захвата и пуститься на поиски, вот только у того повсюду были глаза и уши. И услышь он об их плане – конец надежде на хороший исход.

– Нервы побереги, – Наташа появляется из кухни со стаканом воды и таблеткой успокоительного, протягивая его Лере, – ты не одна всё-таки, – кивает на её живот и сочувствующие опускает глаза, стараясь говорить как можно уверенней, – мы обязательно что-нибудь придумаем, главное – не терять в это веру.

И девчонка оказывается права. По крайней мере в том, что нахмуренные и понурые лица и так ни к чему не приведут, так может стоит впустить в этот мрачный круг хотя бы маленький лучик света, отражающий призрачную надежду на то, что не всё ещё потеряно?

– Спасибо, – глотает окончание слова, а у самой в голове одно только дикое желание: тишина. Тишина и одиночество, в котором так необходимо сейчас оказаться.

Поэтому она и кивает всем, аргументируя своё отбытие стрессом и тем, что не спала всю ночь. А ноги и то волком воют, поскольку такое расстояние последний раз преодолевали года полтора назад.

На парах Лера, кажется, даже не думала появляться. Она то и дело просто лежала в своей комнате, пялясь в потолок. Нина с Наташей старались появляться у неё частенько, забивая её душевную пустоту своим трёпом, а желудок – всевозможными вкусностями.

План, хотя бы какой-нибудь, к сожалению созреет не сразу. Да и то, будет пресечен ещё где-то на стадии развития, покуда новый вовлечённый в это дело зачастую будет выступать головой операции, вовремя тормозящей и предупреждающей, что план может провалиться, если не навредить вовсе.

Компания не сразу призвала Макса в сердце мозга. Спустя, наверное, недели полторы всё же отчаянно решили присмотреться к брюнету заново, то и дело отслеживая его активную позицию. И не прогадали. Точнее – так решил Депо. А если Депо принимал решения – то огласке они не подлежали.

И спустя практически три недели пустых предложений Лера замирает от одного входящего с неизвестного номера. Дрожащие пальцы тянутся к трубке, она неуверенно принимает вызов и приставляет мобильный к уху, слушая тишину примерно с десять секунд.

– Лера... – наконец сорвётся и прикроет ладонью рот, из глаз появятся первые слёзы. – Я люблю тебя, не забывай это.

Вызов будет сброшен сразу после этих слов. Морт не дождётся ответа, осознавая видимо, что её голос может на него повлиять. А он может. Всегда мог. Просто ему было необходимо дать ей знать, что он всё ещё дышит.

А Лера, в свою очередь, без внимания этого не оставит. Она расскажет об этом ребятам, запуская в круг мозгового штурма очередной напалм идей, главной из которых будет фигурировать мысль об отслежке номера.

– И что нам это даст? – Макс как всегда почешет бороду с серьёзным видом, после чего тут же встретится с потоком Мироновских эмоций.

– А у тебя есть идея получше?? – блондин вскинет руками, с места даже подорвётся, смачно жестикулируя при каждом слове. – Кроме того, как сидеть на жопе и зарывать на дно любые наши предложения???

В чём-то он окажется прав. Но Макс только головой покачает, заранее зная, что и эта мысль ни к чему не приведёт.

– Просто попытаемся отследить. Хотя бы будем знать, где он, – чуть успокаивается, слезая с повышенного тона, – это нам уж точно не навредит.

И Макс с горем пополам согласится. Точнее – примирительно поднимет руки и плавно отойдёт от этой идеи, как бы огораживая себя от её возможных последствий.

– И вообще! Где этот твой умный, который с тобой в комнате живёт?

– Вишну? – Макс зачем-то переспрашивает, хоть и так понятно, о ком речь. – Его недели полторы не будет. Тётя умерла, поехал к себе домой.

Но этому факту отнюдь расстроен никто не будет. В конце концов, приплетать сюда ещё одного участника – не самая лучшая идея.

Как и та, которой так отчаянно аппелировал Сименс.

Примерно через сутки их отчаянных попыток и привлечения связей на телефон Леры поступит сообщение с неизвестного номера. Оно будет кратким, но довольно ёмким и понятным. А ещё сопутствующим тому, чтобы каждый, а Сименс так в особенности коротко сглотнули, меряя друг друга при этом неоднозначными взглядами.

Я предупреждал.

Всё, о чём гласит входящее.

И пускай парням удалось выяснить, что звонок был совершён из города, находящегося от них примерно за четыреста километров, пускай они в какой-то момент ликовали над маленьким успехом, сейчас же все присутствующие тактично отмалчивались, пока резкая смена темы не застала всех врасплох.

– А где Нина? – Сименс хватился довольно внезапно, покуда даже если девчонка в туалете была, сейчас её от себя хотелось отпускать меньше всего.

– Сказала, что задержится в библиотеке... – последнее слово Нэт произнесла практически по слогам, с характерной убавкой интонации и уже во всю плещущейся паникой.

– Блять... – приняв это, как за причину для паники, Миронов быстро хватился мобильника, быстро находя в списке вызовов её номер.

Гудки обжигали его слух довольно долго, пока кто-то на другом конце провода не принял вызов.

Но причин выдохнуть не оказалось, покуда грубый голос ответил с присущей ядовитостью, заставляя глаза звонящего налиться кровью.

– Она немного занята...

Не могу сказать, что мы в проблемах по горло. Зато могу сказать, что мы в проблемах по самые уши. И приближающаяся сессия – одно из доказательств.

Какая бы жизненная драма меня не унесла, я помнила одно: поучаствовать в перестрелке, а после умыться и пойти на экзамен – вполне себе в нашем случае нормально. Вот и решила в кое-то веке полистать библиотечные учебники, дабы хоть что-то в голове своей отложить. В конце концов, экзамены сами себя не сдадут, а быть отчисленной – не то, ради чего я поступала в другой город.

Дело к вечеру, стрелки часов показывают ровно 17:30, и я устало кидаю незаконченный конспект в сумку, перекидывая её через плечо и топая на выход.

Толкаю универскую дверь, вдыхаю наконец запах свежего воздуха и бодро топаю к магазинчику, тешась надеждой, что не всё ещё вкусное мороженое под конец дня раскупили.

Вот только мечты остаются мечтами примерно на половине пути, когда дорогу мне прикрывает громоздкий чёрный джип, наглухо тонированный. И сердце уходит куда-то в пятки, когда вышедший из него амбал сверлит своим грозным взглядом, не шевеля ни единой лицевой мышцей.

Мне, по-хорошему, ноги уносить отсюда надо, но я отчего-то стою, словно вкопанная, покуда телефон в кармане звенеть не перестаёт.

И вместо того, чтобы сделать правильный выбор, я за каким-то чёртом тянусь за трубкой, которую эта груда мышц ловко у меня выхватывает.

– Она немного занята... – единственное, что гнусавит этот бритоголовый, после чего скидывает и отбрасывает мой телефон на землю.

Дальше – по накатанной.

Делаю назад ровно столько шагов, сколько он делает навстречу мне. А после – стараюсь зарядить ему по яйцам и выскользнуть из его рук, словно эти попытки – единственное, что даёт мне надежду на спасение.

– Твою мать... – трубка сжата в руках, блондин мечется по одной и той же траектории, матерясь себе под нос, – блять! – беспорядочные шаги туда-обратно, он старается судорожно соображать, выписывая круги перед порогом общежития.

– Она не могла далеко деться, – в порыве эмоций Депо приходит к заключению, что вызывает у Сименса быструю реакцию.

– Разделимся! – Глеб быстро отдаёт команду, жестом намекая Наташе, что они с Артёмом и Максом справятся со всем одни.

И Наташа уже было кивает, нервно выдыхая и прикрывая глаза, как взгляд их компании вдруг приковывает несущаяся на них со всех ног блондинка.

Растрёпанные волосы, испуганные глаза и стёртые в кровь коленки. Девушка едва добегает, бросаясь на шею Миронову и стараясь отдышаться.

– Глеб! – голос будто сорван, она отчаянно прижимается к Сименсу и едва сдерживает слёзы. До определённого момента. – Я думала, мне конец, – руки дрожат, ровно как и голос, даже когда Глеб прижимает к себе крепко, шёпотом благодаря кого-то свыше, что она здесь. – Он... – дыхание всё ещё сбито, но она старается сказать, – он хотел увезти меня...

Договорить ей не дают. Сименс быстро поднимает на руки, заносит в общежитие. Комната Депо снова служит местом сбора. А там плед, горячий чай, и полный пересказ того, как ей чудом удалось выскользнуть из рук амбала, от которого спасла его неповоротливость.

– Пойдём, – минут тридцать на приход в норму, Глеб протирает марлей стёсанные при падении колени и помогает встать с кресла.

И блондинка подаёт руку, кивая присутствующим и удаляясь вместе с Мироновым.

А после, когда они остаются одни за закрытой дверью их комнаты – снова обнимает крепко, утыкаясь носом в шею и чуть не плача.

– Я так боялась... – хлюпает, пока блондин прижимает крепче, —боялась, что могу тебя не увидеть... – и немудрено, ведь в связи с последними событиями вероятность разлуки ой как велика.

– Я рядом, – оставляет губы на уровне её уха, нежно касаясь мочки и сильнее загребая в свои объятия, – и всегда буду...

И в какой-то момент её это успокаивает. По крайней мере, заставляет выдохнуть и поверить, что хотя бы в ближайшее время всё будет хорошо.

Темнота. Полнейшая, непроглядная.

Именно её доводится видеть, когда прихожу в сознание. А ещё плавными шагами добирается боль, покуда онемевшие руки нахожу наглухо связанными.

Пытаюсь пошевелиться, и как следствие – слышу рядом какое-то движение.

Мгновение, и с моей головы снимают мешок, заставляя тут же сощуриться от внезапного света, что бьёт по глазам.

Передо мной всё тот же амбал, которому удалось меня вырубить, а ещё фрагменты из когда-то счастливой жизни, потому что по выражению его лица понимаю, что ад уже где-то близко.

– С тобой кое-кто хочет поговорить.

Полагаю, это сам Сатана.

Комментарий к Писала в два захода с телефона, поэтому если заметите ошибки – исправляйте. И можете бомбить, потому что ну не могла я вам цветочки тут прописать

дьявольский смех

====== Часть 27 ======

Это утро – первое, которое показалось таким сладким.

Тёплая кровать, мягкие простыни, невероятные подушки, обладающие каким-то магнитным притяжением, а ещё – обнимающая сзади рука до сих пор спящего Сименса.

Нет, это её отнюдь не тревожит. Окс только сладко потягивается, стараясь его не разбудить. Сонно смотрит в окошко и как-то на автомате улыбается, понимая, что дорогого стоит такая жизнь. Ведь сейчас не надо никуда бежать, не надо ничего делать. Не нужно думать о том, что в этот момент, возможно, какой-то обобранный тобою тип спохватился и уже роет землю в попытках тебя найти. И вся твоя миссия состоит в том, чтобы добраться до вокзала целой и невредимой. А после: здравствуй, новый город.

Но только не сегодня. Сегодня она пытается вспомнить, какой сейчас день недели. И её главная головная боль – это быть максимально похожей на своего близнеца.

Она долго за ней наблюдала, изучала повадки, манеру общения. Конечно, по сравнению с ней Нина казалась ей серой мышью, особенно в этих шмотках. Тех самых, которые пришлось купить. Один в один, дабы максимально походить на ту, в чью роль приходится вживаться. И даже понимание того, что Нина рано или поздно будет тут, её не останавливает. Максимальное последствие этих мыслей – короткое закатывание глаз. После же – план понежиться ещё немного в кровати и ни о чём не беспокоиться. А Сименс... ей не впервой проводить время с малознакомыми мужчинами. Тем более блондин – первый из всех этих занудных остолопов, от которого, по счастливой случайности, не тошнит.

– Моя шляпа на люстре... – от мыслей отрывает бубнение, странное и едва разборчивое. Глеб что-то городит во сне, дёргая носом и переворачиваясь на другой бок, не просыпается.

А Оксана только отсчитывает минуты до того, как перестанет быть собой. Как наденет эту дурацкую, по её мнению, улыбку, и будет изображать любовь ко всем этим недоноскам, которые свою от чужой отличить не могут. Ещё эти лобызания с блондином, которые придётся терпеть ради этой незамысловатой игры. Цель которой, кстати, простое развлечение с приятным дополнением. И название ему – спокойная жизнь. Ну, по крайней мере, не на чемоданах.

– Я пойду в кастрюле... – Миронов всё ещё бубнит какой-то бред, и Оксана всё-таки цокает, решаясь подняться с кровати первой.

Плевать, если её близнец обычно валялась с ним до последнего. Аргументом можно сделать непреодолимое желание приготовить завтрак. В конце концов, Окс – мастер отмазок.

На кухне её ждёт идеальный порядок, что не может не радовать. В холодильнике – вполне себе неплохое изобилие продуктов. У плиты —сковородка и чайник, а в дверном проёме – почёсывающий промежность Сименс, зевающий во весь рот.

– Ты чего так рано? – такую картину ей впервые приходится наблюдать, ибо ещё ни разу она не завтракала с мужчиной, с которым провела ночь. Но милая улыбка даётся ей довольно легко, когда она салютует ему заваркой. – Опять яйца? – для него – опять, а вот она уже месяца три яичницу не ела.

– Молись, чтобы я не сказала ночью то же самое, – характерная улыбка и лёгкий прищур, а внутри – призрачный намёк на страх. Кто знает, способна ли была Нина на подобного рода шуточки.

– Вот как? – блондин в момент перестаёт зевать и подходит ближе, обнимая растрёпанную со спины. – Вчера чуть в лапы амбала не попала, а сегодня уже шутки травим? – её счастье, что произносит он это по-доброму. Целует в шею и немного щекочет своими волосами, вызывая у неё усмешку.

– Это было вчера, – улыбается шире, разворачивается, встречаясь с его глазами, – каждый день что-то случается, не надевать же на себя печаль теперь.

И такой настрой его только радует. Он отражает её улыбку, касаясь пухлых губ своими. Нежно целует, прижимая крепче и ни разу не беспокоясь о том, что надоевшая порядком яичница может подгореть.

Первой поцелуй разрывает Окс, вдруг меняясь в лице и теперь уже жалобно глядя, чем вызывает у него эмоцию в виде приподнятой брови.

– Когда этот урод мой телефон откинул на землю – он разбился. Новый нужен, – с таким выражением, словно трата космическая.

– Пф... Проблема, что ли? – даже глаза закатывает, всем своим видом показывая, что хоть прямо сейчас три таких же пойдёт да купит. – Позавтракаем и пойдём в магазин, купим новый.

Оксана улыбается. Улыбается снова широко и искренне. Ведь совсем недавно её заботой был не поход по магазинам, а, например, задача, как незаметно улизнуть из снятой квартиры, дабы остаться незамеченной. Точнее – как вылезти через окно так, чтобы не вызвать подозрений.

– Ты лучший, – обнимает за шею, целует в щёку. А после снова увлекается уже шипящей на неё яичницей, мысленно ликуя, что неразборчивость блондина идёт ей только на руку. Даже облизывается, представляя, как где-то далеко находится Нина, пребывая в весьма плачевном положение и абсолютно не ведая, что её пропажи даже никто не хватился.

Как и обещал, Миронов поведёт её в салон сотовой связи, где купит ей новый мобильник. После они встретятся всей компанией, где она будет вести себя максимально неестественно, усердно изображая ту, кого в ней видят окружающие. Она будет частично участвовать в разговоре и даже виду не подаст, что это всё вызывает у неё лишь скуку и отвратную тошноту. Правда подыгрывать будет, когда речь коснётся мер безопасности касаемо вчерашней ситуации. В какой-то момент даже к Сименсу прижмётся, впившись в его руку и уложив голову на плечо.

Забавно, но в этот день она впервые почувствует защиту. Ту самую, в которую потеряла веру. В ту, которую уже никогда не надеялась получить, тем более от мужчины. А ещё мельком поймает себя на мысли, что позволила впустить в себя чувство зависти. Ведь о такой заботе, которую имеет её сестра, она не могла и мечтать.

– И что? Это значит, что мы должны теперь на жопе ровно сидеть и ничего не делать, как будто ничего не произошло и Слава сейчас не чёрти-где страдает? – обсуждение вроде и не напряжённое, но Лера щебечет так, словно недоумевает, как такое можно спустить на тормоза. Окс же тем временем мысленно далеко где-то, переваривает слово “сестра” и ненароком нос морщит, чуть вздрагивая от такого определения.

– Что такое? – Сименс это замечает и тихо интересуется, стараясь не перебивать брюнетку. – Нина? – чуть плечом двигает, заставляя Оксану поднять голову и вернуться в реальность.

– Ничего, – отвечает незамедлительно, часто моргая, – просто вчерашнее вспомнила, аж передёрнуло, – снова морщит носик, пытаясь понять, не упустила ли чего важного в “душещипательной” речи, но Миронов только приобнимает, заставляя вернуться в прежнее положение.

Победная, едва заметная улыбочка. Лучше и быть не может.

Успевшая надоесть с первых секунд встреча заканчивается решением о том, что с действиями им стоит не спешить. В конце концов, Нине едва удалось избежать похищения чудным образом, да и повторения такого не хочется. Ведь мало ли, следующий раз может кончиться куда хуже, а рисковать сейчас – затея так себе. Вот и решают затаиться до следующего вразумительного плана, а пока – полная осторожность.

Вскоре все уйдут, разбредутся по своим комнатам. А Лера... Лера останется одна, несмотря на уговоры Наташи побыть вместе с ней. Окс поддержит эту идею чисто символически, а сама же про себя глаза закатит и тихо цокнет, но внешне лишь изобразит заботу и желание поддержать. Хотя, если честно, подобные посиделки ей чужды. Она всегда вылезала из дерьма в одиночку, ни на кого не полагаясь. И нынешняя ситуация только забавляла, покуда испытываемое Наташей чувство жалости к Лере могло пробудить одну лишь тошноту.

“Знала бы ты, крошка через что мне прошлось пройти, не пускала бы тут сопли”.

Но это в голове. А на деле:

– В любой момент говори, хоть среди ночи придём.

И после этих собственных слов блевать хотелось. Но ничего не оставалось. К великому её несчастью Нина была именно такой. Сочувствующей, готовой прийти на помощь в любое время.

Но пробыть одной Лере удалось не более получаса.

О сне не шло и речи, искусанные практически до крови губы не имели живого места, а голову всё не покидало чувство неминуемой тревоги. И дело, к сожалению, было не в том, что Морта сейчас нет рядом. Это касалось личности. Того, за что она не могла себя простить. Что грызло где-то там, глубоко, не оставляя в покое и натягивая по струнам нервы.

И состояние на пределе. Она даже не задумывается о своих действиях, просто выходит из комнаты в домашних тапочках, топая уверенно и быстро. Напротив двери останавливается и даёт себе лишь секунду на размышление, а после – тарабанит по дереву так, что подоспевший открыть Макс даже в лице меняется, как только видит неожиданного гостя.

– Я не могу... – сигнал разрешения войти ей не нужен, она просто проскальзывает сквозь брюнета и тяжело, прерывисто дышит, вынуждая его насторожиться. – Я так больше не могу, – пальцы зарываются в волосы и девушка сбито выдыхает, всё ещё кусая губы.

– Лер... – Максим подходит на пару шагов, а в голове непосильная задача: найти за несколько секунд слова утешения. – Мы что-нибудь придумаем, обязательно. Тебе сейчас нежелательно так переживать... – склоняет голову и чешет затылок, намекая на её положение. И следом придавливает себя непредвиденным чувством, когда Лера вдруг срывается и начинает жестикулировать, едва на слёзы не срываясь.

– В этом-то всё и дело! – голос еле прорывается, дрожит, и она стыдливо прикрывает глаза, не в силах более держать в себе то, что мешает спать по ночам. – Я не уверена, от него ли он! Не уверена... – фраза обрывается, за ней следует короткий всхлип.

Девушка грузно усаживается на диван, пряча лицо за ладонями. Она слышит лишь тишину, отсчитывая мгновения до того, как Максу придётся всё объяснить. Но ей не приходится. Чувствуя его рядом, как он садится на расстоянии примерно в пару сантиметров, она слышит только непонятный смешок, что заставляет всё же поднять голову. И как только она это делает, то видит его отчего-то улыбающиеся глаза, вводящие в окончательный ступор.

– Совсем меня за идиота держишь? – вопрос из колеи выбивает, признаться, похлеще всей сложившейся ситуации. До такой степени, что переспрашивать страшно. – Я, по-твоему, совсем отчаянный, чтобы в тебя кончать? – она не заметит, как поменяется в лице. Зато почувствует, как с каждым словом брюнета сердце будет сбавлять обороты. – Или ты была настолько увлечена тем спонтанным сексом, что не заметила, как я на простыни спустил? – в этот момент ей, кстати, с трудом даже верится, что это всё наяву. – Которые, блять, всю ночь потом отстирывал, как будто делать мне больше нехуй было... – он нарочито возмущается, притворно хмурясь и двигая краешком губ так, что глазу не заметно.

Ну пускай она не видит, но чувствует... Чувствует, как с груди постепенно спадает груз. Тревога на ничтожную долю, но отпускает. По крайней мере, за осознание того, в чём она так хотела быть уверенной, она готова была продать душу.

Теперь ей дышится легче.

Освещение здесь хоть и не из лучших, зато мне удаётся рассмотреть всё ещё стоящего передо мной амбала.

Его выражение лица, кстати, заставляет думать, что он на редкость туповат. Как говорится: сила есть – ума не надо. И я даже, несмотря на положение, мыслям собственным усмехаюсь, когда представляю, как этот толстолобый пускает слюну, переваривая в голове минующий разговор по телефону.

Я не знаю, с кем он говорил. Потому что единственные произнесённые им слова звучали так: “Она здесь”. А дальше он просто слушал и кивал в трубку, пока не сбросил вызов.

И пока мы находимся в полнейшей тишине, пока он просто стоит напротив меня скрестив руки, я не выдерживаю. Не выдерживаю настолько, что начинаю сыпать его вопросами, не страшась последствий.

– Зачем я здесь? – очевидно ведь, что я скоро это узнаю. – У меня, блин, руки затекли! – он ведь сама забота. Давай, Нина, покричи ещё чуток, по-любому развяжет. – Долго в молчанку играть будем? – потому что увлекательный монолог мне вскоре надоест. – Или ты язык проглотил? – мне нужно выпустить пособие с названием “Как получить по морде за две минуты”. – Или, наверное, не знаешь, как в присутствии девушки себя вести? – обязательно выпущу... если выйду отсюда живой.

Но стоит мне в очередной раз раскрыть рот, как затыкаюсь мгновенно. Потому что слышу звук задвижки, а за ней – чьи-то шаги. Слова остаются в горле, даже сглатываю, мысленно подготавливая себя к худшему. Но спустя каких-то несколько секунд снова открываю рот, только уже без какого-либо желания говорить. Потому что язык теперь проглатываю я.

– Ну что за манеры? – вышедший к нам спешит глаза закатить, обращаясь к амбалу. – Ты какого чёрта её связал?

– Ну ты же сказал, что она может быть буйной? – надо же, толстолобый умеет говорить... – И сказал, что она дёру дать может. Вот. А так не даст, – и говорит он это, кстати, с наитупейшим выражением лица. Всё, как я и предполагала.

И я бы даже посмеялась про себя, но человек передо мной забрал у меня своим появлением даже умение дышать. Просто потому, что этим человеком был мой отец.

Комментарий к https://vk.com/prideofbilen ну может ещё кто не в курсе.

Может ещё кто не в курсе что я Билен и я со всех сил стараюсь писать спокойные главы но блять.....

====== Часть 28 ======

Пребывание в ступоре длится примерно часов восемьсот. Ну, по крайней мере, мне так кажется. Я даже сглотнуть толком не могу, просто наблюдаю округлившимися глазами за отцом, который отчитывает амбала. После он его куда-то прогоняет, сам же достаёт из кармана нож и садится передо мной на корточки, вкрадчиво глядя и будто стараясь меня вырвать из состояния анабиоза.

– Я могу быть уверен...? – не особо слышу, что он там говорит, но пытаюсь прийти в себя, замечая, как он шевелит губами. – Могу быть уверен, что ты не кинешься на меня с кулаками? Я развяжу тебя. И прости, кстати, за бестактность этого толстомордого.

Он будто раскаивается, пока я пытаюсь впустить в свою голову мысли. Хоть какие-нибудь. И этой самой головой киваю, лишь бы верёвки больше не перетягивали.

Отец с долей сомнения, но всё же дают волю моим рукам, и после его жеста я смачно запястья потираю, пялясь на него исподлобья.

– Какого хрена? – всё, что издаю. И это после того, как видела его всего-то дважды за последние лет пятнадцать. А ещё я, кстати, думала, что Макс пустил ему пулю в лоб.

Макс... Не знаю, почему, но мозг усердно сейчас пытается провести аналогию и попытаться найти всевозможные зацепки, по которым этот восставший из мёртвых брюнет может быть причастен к тому, что сейчас происходит. Но несмотря на факты, которые так и плещутся перед глазами во всём ярко-красном, я не нахожу ни одной причины, чтобы таить на Максима злобу.

– Я всё объясню, просто хочу поговорить спокойно, – вижу, как он старается сам сохранять спокойствие, вот только видок выдаёт, – ты здесь не просто так, – странно... меня ведь каждый день похищают наркоманы-убийцы, которые по несчастливой случайности ещё и мои родственники.

– То есть нельзя было просто прийти и спокойно поговорить на моей территории?

– Чтобы по пути делать ставки, кто из твоих друзей забьёт меня до смерти первым? – он не даёт мне закончить мысль, да я и теряю её на полпути, поскольку его слова отдают нехилым таким аргументом.

Ведь правда, он сначала тыкал в меня с Наташей пистолетом, а после так вообще явился причиной того, что я у Сименса из-под носа улизнула в другой город. Депо его, кстати, убить хотел, хоть он также его отцом является. Так что не мудрено, что папа целую систему придумал, чтобы меня в этот непонятный ангар затащить. Вот только смысла всего этого я пока не услышала.

– Чего ты хочешь? – щурю глаза и спрашиваю как можно грубее, будто давая понять, что его общество мне противно.

– Провести с тобой время, – он не договорил, но уже вызвал у меня дикий смешок и нехуёвое удивление. Ахуй, я бы сказала. Он серьёзно сейчас? – остаток времени... – улыбка медленно, но верно меня покидает, а глаза смотрят на выражение его лица всё въедливей, покуда понять суть его слов пока не получается.

– Что? – даже переспрашиваю, как глупая дурочка, которая тему урока не поняла.

– У меня никого не осталось, – да неужели? И поэтому обо мне решил вспомнить? – Я умираю, Нина... – ровно как и мои клетки мозга, которые после сказанного вообще перестают функционировать. – Мне поставили диагноз, – он продолжает говорить и сыпать каким-то врачебными терминами, но я не слышу. В ушах лишь шум, а перед глазами – картинка расплывчатая. Я даже не понимаю, какого хрена меня эта новость подкосила настолько, что я перестала слышать собственное сердцебиение. – Я натворил в жизни много дерьма, и за многое буду расплачиваться даже в аду, но прошу тебя... – он хочет взять мою руку в свою ладонь, но я дёргаюсь. Непреднамеренно, быстро, не успевая понять, что происходит, – позволь мне провести с тобой хоть немного времени. Я знаю, ты не поверишь ни единому моему слову, но душа не переставала болеть с того момента, как я бросил вас с матерью, – да, он прав, я не верю ни единому его слову, но его безжизненные, поникшие глаза отчего-то заставляют всё ещё стоять здесь. Стоять и слушать, пропуская через себя ту ауру, которую он создаёт своим присутствием. И становится тяжело. Тяжело и невыносимо, словно на плечи снова ложится та боль, которую мне пришлось испытать в стенах больницы, в которой скончалась мать. – Обещаю, с тобой ничего не случится. Просто позволь мне провести с тобой оставшуюся неделю. Затем я уйду. И ты даже не узнаешь, где меня похоронят.