Текст книги "Дорога в никуда"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Вы не Гамлет, сэр.

Граймс говорил с уверенностью самой молодости. Но позже, вспоминая эти слова, он не чувствовал ни стыда, ни смущения – лишь сожаление и легкую зависть в отношении самого себя.

– Вы не Гамлет. Вы капитан Крейвен, второе лицо после Бога на этом корабле. Пожалуйста, сэр, хоть раз в жизни сделайте, что вам хочется, а со Всевышним обсудите это потом.

– А с владельцами корабля? – Граймс не был уверен, но ему показалось, что в густой бороде капитана мелькнула улыбка.

– Сертификат капитана астронавтики – еще не все, сэр. На худой конец, всегда есть Приграничье, «Линия Полуночников», правда? '

– Я уже думал об этом, – теперь сомнений не было: Крейвен улыбался. – После всего здесь сказанного, я удивлен, почему вы еще не присоединились к мисс Пентекост.

– Чтобы я сбежал в Приграничье? Вряд ли.

– Не зарекайтесь, юный Граймс… Как бы то ни было, позовите–ка лучше мисс Пентекост – пусть поднимется сюда и скажет, как там дела у мистера Бакстера. Подозреваю, что в трюме нашлась еще пара–тройка полезных и приятных вещиц, не прибитых гвоздями.

Глава 15

Граймс вызвал Джейн Пентекост по интеркому, и через минуту она появилась в рубке. Крейвен сообщил ей о находке Бакстера и о том, что он, капитан, намерен с этим делать.

– Конечно, – она горячо кивнула. – Эта вещь помещена здесь для того, чтобы ею пользоваться. Причем мы используем ее по прямому назначению. Но я не думаю, что стоит всех в это посвящать.

– Почему, мисс Пентекост?

– Я могу ошибаться, капитан, но мне кажется, не всем хочется играть роль сыра в мышеловке. Если выбора не останется, они будут стоять до конца. Но если есть возможность избежать боя, сохранив при этом лицо…

– Старш' инженер реактивн' двиг'теля – главн' рубке, – раз дался из динамиков голос Бакстера. – Ремонт оконч'н. Проверит' у себя на панели.

Действительно, контур был восстановлен. Пискнул зуммер, на панели вспыхнула красная лампочка – внешняя шлюзовая дверь трюма открыта. Правда, несколько индикаторов не работало – то ли из–за боевых повреждений, то ли в результате маленькой диверсии, устроенной Бакстером. Крейвен, иронически вскинув тяжелые брови, покосился на Граймса, тот пожал плечами.

Сдав вахту Джейн, они отправились на корму. У шлюза уже поджидал Бакстер, в скафандре, но пока без шлема. В шкафу хранилось только два скафандра, но инженер успел где–то раздобыть еще один, для капитана.

Тесный тамбур мог вместить одновременно лишь двоих. Граймс и капитан прошли первыми, затем к ним присоединился Бакстер. На сей раз в секретности нужды не было, поэтому рации в скафандрах включили. Подслушать их могла разве что Джейн Пентекост, сидящая в рубке.

Граймс слышал, как капитан что–то сердито бормочет себе под нос пробираясь мимо развороченных ящиков, но этим дело и ограничилось. Крейвен обладал чувством меры, столь необходимым для его ранга и должности – в данной ситуации еще одна пара бутылок ликера, по большому счету, погоды не делала.

Вскоре все трое уже стояли перед дверцей, за которой хранилась так называемая икра. Ящик был по–прежнему подключен к индикаторной сети – там, где его оставил неизвестный агент Вальдегрена. Странный механизм лежал в ящике и был по–прежнему неподвижен.

Крейвен нахмурился:

– Вы сказали, что запихали эту штуковину – или мне показалось?

– Само собой, шкип'р, – обиженно отозвался Бакстер. – Прост' я его отключил, пока прис'единял провода.

Инженер протянул руку и повернул маленький тумблер. И ничего не произошло.

– И подтолкнуть, – напряженно прошептал Бакстер.

Винт подался легко, словно на него не действовала сила трения. Странно изогнутые лопасти превратились в туманный диск…

Потом вращение замедлилось – и прекратилось.

Не особенно стесняясь в выражениях, Бакстер объяснил, что он думает по поводу происхождения данного устройства. Продолжая вполголоса браниться, он вытащил вольтметр. Никакого сомнения, ток в цепи был… Только не потреблялся.

– Ну, мистер Бакстер? – спросил Крейвен.

– Я классн' механик, шкип'р – а не физик.

– Мистер Граймс?

– Я специалист по вооружению, сэр.

Крейвен фыркнул – звук в динамиках шлема оказался неприятно громким.

– А я всего лишь капитан, – ехидно заметил он, – но, тем менее, имею некоторое представление о том, как устроен движитель Манншенна, и как с ним обращаться. Это, конечно, не он – но явно его близкий родственник. Если мне не изменяет память, первые модели не запускались без портативного индуктора поля темпоральной прецессии. Более того, эти индукторы, хотя необходимость в них давно отпала, до сих пор входят в список обязательных запчастей на судах Комитета.

– Знач'т, без нее этот мелкий времякрут не запустить, шкип'р?

– Похоже на то, мистер Бакстер. Так что, мистер Граймс, будьте любезны, сходите в акселераторный отсек и попросите у мистера Волвертона индуктор. Зачем – ему знать необязательно.

Волвертон сидел в отсеке перед Движителем и мрачно пялился на хитросплетение прецессирующих роторов. Граймс поспешно отвел глаза – это грандиозное устройство вызывало у него что–то вроде суеверного страха, и он не стеснялся в этом признаться. В облике инженера–механика тоже было что–то пугающее. Высокий, мертвенно–бледный, с редкими прядями черных волос, зачесанными на блестящий лысый череп, этот человек скорее напоминал древнего заклинателя [12]12
  Имам – духовное лицо, руководящее молитвой в мечети. Считается непогрешимым, поскольку обладает мистической связью с Пророком. Скорее всего, курса истории религии в Академии ФИКС не читают, поэтому Граймс руководствуется общими впечатлениями.


[Закрыть], чем офицера. Граймс так и представлял себе, как тот сидит, вперив взгляд в недра хрустальной сферы, которая вращается непонятно каким образом. Инженер действительно что–то бормотал, но его низкий глубокий голос тонул в завываниях непрестанно вращающихся гироскопов. Послушав немного, мичман наконец разобрал: «Дивергентные потоки… Быть иль не быть – вот в чем вопрос…»

«Этот корабль надо переименовать в, «Датское королевство“, – подумал Граймс. – В нем определенно что–то в нем подгнило…»

– Мистер Волвертон! – громко позвал он.

Старший «имам» медленно повернул голову и уставился на Граймса. Наконец его глаза сфокусировались, и он произнес драматическим шепотом:

– Это вы.

– А кто же еще, шеф? Капитан передает вам привет. Он бы хотел одолжить у вас индуктор темпоральной прецессии.

– Вот как – хотел бы… А зачем?

– Ну… какой–то эксперимент, – нашелся Граймс, почти не приврав. Чем меньше людей будет знать правду, тем лучше.

– Но это прибор, который должен храниться в двигательном отсеке. Это собственность Транспортного Комитета. Очень тонкий инструмент. Давать его людям, у которых нет должной квалификации – значит нарушать устав Комитета.

– Но мистер Бакстер тоже… участвует в эксперименте.

– Мистер Бакстер! Этот любитель дешевых трюков. Этот… бродяга! Нет, нет. Квалификация мистера Бакстера недостаточна.

– Тогда, возможно, вы отпустите со мной кого–нибудь из своих подчиненных?

– Нет, нет. Я не могу доверить им такой прибор. Как вы думаете, почему я здесь, мистер Граймс? Почему я, по–вашему, привязан к этим гироскопам? Можно сказать, связан с ними неразрывно. Если бы меня не было здесь, на посту, когда напали пираты, корабль был бы уничтожен. Я знаю Движитель, мистер Граймс.

Инженер схватил мичмана за руку и развернул. Прямо перед лицом Граймса вращались десятки туманных сияющих дисков. Их оси чуть заметно покачивались, плавали – и все это устройство неслось вперед, проваливаясь сквозь тьму измерений. Граймс хотел отвести взгляд… но не смог.

– Я знаю Движитель, мистер Граймс. Я его очень хорошо знаю. Он говорит со мной, он показывает мне разные вещи. Он предупредил меня в тот раз, что Смерть ожидает судно и всех, кто на нем. И сейчас он снова предупреждает. Но… дивергенция…

– Мистер Волвертон, пожалуйста! У меня мало времени.

– Но что такое Время, мистер Граймс? Что есть Время? Что вы знаете о расходящихся путях мироздания, о мирах возможного? Я живу в этой машине, мистер Граймс. Она – часть меня, или я – часть ее. Позвольте, я покажу… – он крепче сжал руку мичмана. – Смотрите, смотрите. Что вы видите?

Граймс видел только призрачные сияющие колеса и бесформенную тьму.

– Я вижу вас, мистер Граймс, – почти пропел инженер. – Вас, но не таким, каким вы будете – таким, каким вы можете стать. Вы стоите на мостике флагмана, в форме с золотыми позументами и с медалями на груди. Коммодоры и капитаны отдают вам честь и называют «сэр»… Но также я вижу вас в рубке маленького обшарпанного корабля, одного–единственного корабля. Одежда на вас потрепана, а кокарда на вашей фуражке такая, каких я никогда не видел, каких нет пока в природе…

– Мистер Волвертон! Дайте индуктор. Пожалуйста!

– Незачем торопиться, мистер Граймс, незачем торопиться. Времени хватит на все – что было, что есть, будет или может. Есть время решить, мистер Граймс. Решить, надо ли еще встречаться со Смертью. И индуктор – часть этого решения, мистер Граймс, разве не так? Вас здесь не было, когда напали пираты. Вы не слышали воплей, не чувствовали запаха горящей плоти. Вы молоды, безрассудны. Все, что вам хочется – это опробовать в деле свои игрушки. А все, что я хочу сейчас, когда знаю, что есть альтернатива – привести судно к пункту назначения без лишних жертв…

– Мистер Волвертон…

– Мистер Граймс! – раздался голос Крейвена. Капитан явно пребывал не в лучшем настроении. – Что вы там копаетесь?

– Капитан, – торжественно произнес Волвертон, – я могу только догадываться, что вы затеяли… Но я решил, что не буду вам помогать.

– Тогда отдайте индуктор. Справимся сами.

– Нет, капитан.

– Отдайте индуктор, мистер Волвертон. Это приказ.

– На законных основаниях, капитан? Как и приказ вооружить корабль?

– Держите его, Граймс, – скомандовал Крейвен. Черт возьми, кто кого держит?! Волвертон почти до боли сжимал его руку.

– Держите его, а я посмотрю на складе.

– Капитан! Отойдите от двери! Вы не имеете права…

Волвертон выпустил Граймса – и тут мичман с ловкостью, удивившей его самого, развернулся и обеими руками обхватил инженера за пояс. От резкого толчка оба оторвались от стальной поверхности пола и повисли в пространстве, размахивая руками и ногами, безуспешно пытаясь дотянуться до стены – или любой другой твердой поверхности. Они висели, обнявшись, словно влюбленные. Волвертон оказался спиной к Движителю – и потому не мог видеть того, что видел Граймс.

Мерцающее сплетение гироскопов, вращаясь, засасывало в себя воздух.

Мичман ощутил нечто вроде паники… пожалуй, это и была паника. Никакого защитного кожуха Движителю Манншенна не полагалось. Когда–то Граймс даже заглядывал в соответствующую литературу, но заумные математические выкладки, которые толком не отложились у него в памяти, сейчас ничего не значили. Сейчас имело значение лишь одно: ни ему, ни Волвертону ничто не мешает оказаться в поле, искривляющем время и пространство.

Отчаянным усилием высвободив правую руку, Граймс неуклюже толкнул пятерней прямо в лицо инженеру, пребольно потянув себе плечо. Волвертон вскрикнул, разжал руки, и противники полетели в разные стороны. Как известно, сила действия равна силе противодействия…

Крейвен появился в дверях отсека, держа под мышкой нечто вроде игрушечного гироскопа в прозрачной коробке. Он огляделся рассчитывая увидеть Граймса и Волвертона на палубе, затем озадаченно посмотрел вверх. Его не стошнило, как Граймса – но даже сквозь густую растительность было видно, как лицо капитана побелело. Протянув свободную руку, он помог мичману опуститься на пол.

– Мы ничего не можем сделать. Ничего – только взять пистолет и прикончить его, – голос Крейвена упал почти до шепота.

Граймс заставил себя снова взглянуть на склизкое окровавленное нечто. Инженера в буквальном смысле вывернуло наизнанку. Но сердце – если это было сердце – еще билось, кишечник продолжал сокращаться.

Глава 16

Само собой, за пистолетом отправился Граймс. Капитан рассудил, что любое дело должен закончить тот, кто его начал. Войдя в рубку, Граймс снял автоматический пистолет Минетти с подставки, которую сам для него сделал, и объяснил Джейн, зачем это ему понадобилось. Мичман не скрывал своих чувств – ни ужаса, ни вины.

– Но ведь это война, даже если военное положение не объявлено, – рассудительно ответила девушка. – А во время войны людей, знаете ли, иногда убивают.

– Разумеется. Но это я толкнул его в поле.

– Это был несчастный случай. Вместо него запросто мог оказаться ты. Я рада, что получилось не так.

– Но ты не видела…

– И не хочу.

Она помрачнела.

– Между прочим, выметался бы ты отсюда. Если тебе так жаль бедного ублюдка, сделай что–нибудь, чтобы избавить его от страданий.

– Но…

– Не будь таким гадким трусом, Граймс.

Слова задели его – возможно, потому, что в них содержалась рядная доля правды. Мичман боялся снова увидеть окровавленную массу, которая еще совсем недавно была человеком. Боялся самого отсека, боялся вони горячего масла, крови и фекалий. Но, если не считать Крейвена, он, мичман Граймс – единственный на корабле, кто обучался военной науке. Помнится, в Академии курс по первой помощи читал военный врач в чине коммандера. Он рассказывал о том, какого рода помощь оказывается пострадавшим во время боя. Кровожадность этого человека, призванного в силу своей профессии избавлять людей от страданий, стала притчей во языцех. После занятий курсанты со смехом цитировали его лекции: «Если один из ваших товарищей серьезно ранен – даже если это ваш лучший друг – нельзя колебаться ни секунды. Прикончите его, тем самым вы окажете ему услугу. Прикончите его и уберите с глаз долой. Тяжелораненые плохо влияют на моральный дух армии».

– Чего ты ждешь? – резко спросила Джейн Пентекост. – Или ты хочешь, чтобы это сделала я?

Граймс пулей вылетел из рубки.

Когда он вернулся в двигательный отсек, там уже находился Крейвен и оба помощника Волвертона – Второй и Третий. Острый кадык Второго «имама» нервно подергивался. Все трое были смертельно бледны, но исполнены какой–то мрачной решимости. Третий механик держал вывернутое тело за плечи… Господи, как он смог прикоснуться к этой скользкой вонючей массе? Белые, фантастически искореженные кости, слабо поблескивающие в красных складках плоти… Второй судорожно сжимал в руке здоровенный гаечный ключ и судорожно пытался сообразить, куда нанести удар.

Капитан заметил Граймса.

– Дайте сюда! – рявкнул он и выхватил пистолет из руки мичмана. – А вы отойдите! – это относилось к механикам.

Выстрел прогремел неожиданно громко. К зловонному букету добавился едкий запах пороха. То, что недавно было Волвертоном, пролетело несколько метров, пронзенное крошечными пулями, и прилипло к палубе. Крови почти не было, но тело больше не шевелилось.

Крейвен вернул пистолет мичману.

– Мистер Граймс, оставайтесь здесь и уберите это куда–нибудь, – он подошел к люку, где оставил коробку с инициатором, и удалился. Механики, точно зачарованные, с ужасом смотрели на останки своего шефа, не замечая ничего вокруг.

– Как… как это случилось? – после долгого молчания спросил Второй «имам».

– Он попал в поле, – объяснил Граймс.

– Но как? Как? Он всегда ругал нас, что мы не соблюдаем осторожность, и описывал, что с нами должно произойти. А теперь это случилось с ним…

– Вот так всегда, – с каким–то мрачным удовлетворением заметил Третий. – Делайте так, как я говорю, а не так, как делаю сам.

– У вас найдется какой–нибудь ящик? – спросил Граймс.

– Ящик? – тупо отозвался Второй.

– Да. Ящик, – мичман почувствовал облегчение: он начал делать что–то полезное. – Мы не можем его похоронить, пока идем в искривленном ПВК. Надо… убрать его куда–нибудь. «С глаз долой», – мысленно добавил он.

– Вон тот ящик с запчастями? – неуверенно пробормотал Второй.

– То, что надо, – согласился Третий.

– Тогда давайте его сюда, – распорядился Граймс.

Ящик опустошили. Он действительно оказался нужного размера… почти как настоящий гроб. Магнитное днище плотно прилипало к стальной палубе, и похоронной комиссии в составе троих человек оставалось бороться только с приступами тошноты. Когда изуродованные останки исчезли под крышкой, все трое вздохнули с нескрываемым облегчением. Третий акселераторщик тут же принес горелку и загерметизировал шов.

И вдруг лампы синхронно мигнули.

«Неужели из–за горелки? – подумал Граймс. – Или маяк заработал?»

Но почему–то настоящего интереса он не испытывал.

Тщательно вымывшись, но все еще ощущая легкую тошноту, Граймс вернулся в рубку. Там уже сидели Крейвен и Бакстер – Джейн Пентекост освободили от вахты, и она приступила к обязанностям кока.

– Сомневаюсь, что сейчас мне больше всего хочется перекусить, – задумчиво заметил капитан. – И мистеру Граймсу тоже.

– Ну, я так прост' от еды не откажусь, – жизнерадостно объявил инженер, который копался во внутренностях сигнальной панели шлюзового люка.

– Вы не видели Волвертона, мистер Бакстер, – угрюмо отозвался Крейвен.

– Так точн', шкип'р. И ничуть не жалею, – он выпрямился. И, расстегнув поясник, извлек три баллончика с бренди. – Думаю, от такого даж' вы с мичманом не откаж'тесь.

Капитан собирался что–то сказать – скорее всего, о расхищении груза – но передумал и молча взял баллончик. В наступившей тишине все трое молча потягивали напиток.

Бакстер небрежно отбросил выжатый контейнер в сторону вернулся к полуразобранной панели.

– Кстати, мы запустили эту штуку, – сообщил капитан, обращаясь к Граймсу. – И кое–что к ней добавили.

– Добавили, сэр? Как?

– Теперь она будет сигналить не только им, но и нам. Как только устройство на вражеском фрегате откликнется, зазвенит зуммер – над этим как раз работает мистер Бакстер – и замигает красная лампочка. Так что мы будем предупреждены заранее.

– Все буд'т в порядке, шкип'р, – бодро откликнулся инженер.

– Благодарю, мистер Бакстер. А сейчас, если вы не возражаете, мне надо сказать несколько слов мистеру Граймсу наедине.

– То'ко не слишк'м пинайте его, шкип'р.

Бакстер с видом заговорщика подмигнул Граймсу и вышел из рубки.

– Мистер Граймс, – строго и серьезно заговорил капитан, – сегодня – можно сказать, в самом начале вашей карьеры – вы получили урок, который не всякому доводится получить, вы убили человека – да, да, я знаю, что ненамеренно – и вам посчастливилось увидеть конечный результат ваших действий. Многие из нас были убийцами. Многие нажимали кнопки, но ни разу не видели, что происходит на другом конце траектории снаряда. Возможно, люди, разрезанные лазерным лучом, выглядят не столь ужасно, как мистер Волвертон – но, уверяю вас, это тоже не самое приятное зрелище. Бывает, они умирают столь же медленно и мучительно. Теперь вы видели насильственную смерть, мистер Граймс. Скажите, у вас еще не пропало желание играть на боевой волынке?

– А как выглядели тела на этом корабле, капитан? – спросил Граймс – и тут же, вспомнив, что среди них была женщина, которую Крейвен любил, обругал себя за бестактность.

– Не слишком привлекательно, – почти прошептал капитан.

– Я сыграю на боевой волынке, – решительно сказал Граймс. – В вашу честь.

«И в честь Джейн Пентекост, – добавил он про себя. – И в честь всех остальных… А я?.. Самое скверное – чтоб я знал, чего мне это будет стоить…»

Глава 17

«Эпсилон Секстана» по–прежнему мчался сквозь темные измерения, сквозь пространство и время. Но на борту время не утратило своей власти. Хронометр отсчитывал минуты и секунды подчиняя этот маленький рукотворный мирок самому могущественному богу Вселенной, в которого верили даже служители науки – Часам. В рубке и двигательном отсеке сменялись вахты, в положенное время еда появлялась и исчезала в желудках людей. Мало–помалу даже промежутки между дежурствами перестали казаться бесконечными. Кто–то нашел шахматы, кто–то достал карты и организовал школу бриджа.

И лишь одному роду развлечений, самому древнему и самому приятному из всех, не уделялось никакого внимания – к великому огорчению Граймса. Много раз мичман заговаривал об этом с Джейн, но она только поднимала его на смех. Он попытался настаивать – но только все испортил. Как заметила сама Джейн, он вел себя точно осел, которому дали попробовать морковку, а потом почему–то отобрали… Наверно, он действительно был ослом. Вот и все.

Что же все–таки произошло? Граймс часами ломал голову, но так и не мог понять. Он был молод и не слишком опытен в отношении женщин – точнее, отношений женщин и мужчин. Но Джейн просто не могла заинтересоваться кем–то другим, пусть даже мимолетно – одним из механиков или тем более псиоником, вялым тщедушным юнцом. Он не верил – и, как ни странно, был абсолютно прав.

«Э.С.» был очень неплохо оборудован для корабля своего класса. Помимо обычного интеркома, на нем была установлена видеосвязь. В случае крайней необходимости капитан или вахтенный офицер, повернув тумблер, мог увидеть, что происходит в любом отсеке корабля. На панели управления большими красными буквами значилось: «Только в случае чрезвычайных обстоятельств». Граймс не знал, каково наказание за самовольное пользование аппаратом на торговых судах – но на военном флоте за такое полагалось позорное увольнение с полным разжалованием. Когда людям – мужчинам и женщинам – приходится долгое время жить и работать в замкнутом пространстве, право на уединение начинает цениться очень высоко.

Граймс дежурил в рубке.

Когда он заступал на вахту, дежурство обещало быть таким же скучным, как и всегда. Все, что требовалось от вахтенного – не заснуть. Граймс не спал. Он пронес в рубку книжку, спрятав ее под рубашкой, и какое–то время развлекался чтением. Затем, по примеру отчисленных поколений скучающих вахтенных офицеров, принялся за трехмерные крестики–нолики в пространственном модуляторе – правая рука против левой. Левая рука заметно опережала правую, когда услышал характерное дребезжание. Граймс тут же очистил модулятор и посмотрел на панель шлюзовых индикаторов. Ничего. И тут мичман сообразил, что это сигнал интеркома.

– Рубка слушает, – сказал он в микрофон.

– Офицер псионической связи. Я у себя. Я… мне очень плохо, мистер Граймс.

– С чего это вдруг? – саркастически поинтересовался Граймс.

– Я… я задыхаюсь.

– Что–то с вентиляцией?

– Нет. НЕТ. Это похоже на… толстое одеяло, пропитанное ледяной водой… Не можешь двигаться… не можешь кричать… не можешь слышать … Совсем как тогда…

– Когда? – фыркнул Граймс.

И тут взревел зуммер. На сигнальной панели вспыхнул красный огонек. Ответ был очевиден и не требовал пояснений.

Мичман включил сигнал тревоги. Наконец–то противник. По всему кораблю заливались сирены, истошно верещали зуммеры. Граймс поспешно освободил кресло пилота и перелез в соседнее, откуда можно было вести огонь. Но где Старик? Где капитан Крейвен? Настал момент, которого он так долго ждал, ради которого столько раз нарушал все писаные и неписаные правила… Черт подери, куда он провалился?

Может быть, он беспомощно дрейфует по своей каюте? Внезапно разбуженный человек может случайно удариться головой и потерять сознание. Если это так, придется вызвать Джейн – она как раз должна быть в госпитале – и попросить оказать капитану первую помощь. Но времени терять нельзя.

Мичман дотянулся до тумблера и включил видеосвязь с каютой капитана. Экран замерцал… и Граймс в немом ужасе уставился на картину, которая предстала его взгляду. Главный предмет композиции скромно именовался обнаженной женской натурой, вернее, был таковой секунду назад. Ибо Джейн одевалась очень поспешно – в иной ситуации эта поспешность могла показаться комичной. Капитана не было – по крайней мере, на экране.

– Ах ты, подлый похотливый щенок! – свирепо прошипел капитан за спиной у Граймса. – А ну, выключи эту чертову штуку! – он возвысил голос. – Я с тобой разберусь, когда все закончится.

– Но, сэр…

– Выключай, я сказал!

Весь пунцовый от стыда, Граймс выключил экран и тупо уставился на кнопки своей контрольной панели, борясь с тошнотой.

Значит все это время он воображал себя рыцарем и собирался бивать для своей дамы драконов. А она… Пожалуй, эту мысль не стоило заканчивать.

– Капитан, они пытаются синхронизироваться! – доложил по интеркому один из механиков. – Как в прошлый раз. Случайная прецессия, сэр?

– Нет. Манншенн – стоп.

– Остановить Движитель? – недоверчиво переспросил «имам».

– Вы же слышали… Вырубайте! – гаркнул Крейвен, затем повернулся к Граймсу: – А вы какого дьявола ждете?

Мичман знал, что надо делать: он отрабатывал это много раз. Руки сами скользнули по панели. Через отверстия во внешней оболочке вырвалось облако отражающего газа – как раз вовремя, чтобы отразить удар лазеров. В рубке стало жарко… или это лишь показалось? За иллюминаторами клубились сгустки огненного тумана.

Теперь на экране появились две мишени. Но Движитель все еще работал – значит, пускать ракеты нельзя. Использовать газ–эмиттер второй раз тоже рискованно… И вдруг экраны потемнели: это означало, что уровни темпоральной прецессии охотников и жертвы больше не синхронны. Фрегаты не сумели удержать судно полями, как в прошлый раз. Зато в нормальном ПВК синхронизация не нужна – и охотники обнаружат, что добыча обзавелась зубами и когтями.

Тонкий вой гироскопов превратился в едва слышный свист и стих. Появилось обычное чувство пространственно–временной дезориентации.

Крейвен не колебался ни секунды и запустил инерционный двигатель, разгоняя судно. Он не убегал, но стремился создать иллюзию бегства, заманивал, а не уклонялся от боя. Но если вальдегренские капитаны по–прежнему считают «Эпсилон Секстана» безобидным и беспомощным торговцем – в конце концов, «антилазер» можно приобрести на вполне законных основаниях – им предстояло жестоко поплатиться за самоуверенность.

Граймс напряженно вглядывался в экран заднего обзора. И вдруг за кормой, в сотне километров, появились два светящихся пятна. Вот они начали расти, приближаться… Граймс доложил капитану.

– Приготовиться к ускорению. Реактивный – готовь! – приказал Крейвен.

Это был еще один акт заранее продуманней инсценировки – последний отчаянный выброс массы, который может лишь отсрочить неизбежную развязку. Вид из рубки фрегата, должно быть, просто бесподобный.

– Реактивн' готов, – доложил по интеркому Бакстер.

– Благодарю. Капитан – всем отсекам. Отсчета не будет. Реактивный двигатель – пуск!

Уголком глаза Граймс заметил, как рука капитана потянулась к кнопке – и тут ускорение толчком вмяло мичмана в спинку кресла. Раздался рев, больше похожий на взрыв, и переборки задрожали.

– Должно выглядеть убедительно, – спокойно заметил Крейвен. – Надеюсь, мистер Бакстер умудрился не взорвать что–нибудь по–настоящему.

Теперь «Э.С.» шел лишь на инерционном двигателе, и два пятна на экране, которые только что почти исчезли, снова начали приближаться.

– Антилазер, – коротко проронил капитан.

– Но это же пустая трата энергии, сэр. Им и в голову не придет бить лазерами с такой дистанции.

– А еще им в голову не приходит, что на этом корыте есть эксперт по вооружению.

Облако газа снова вырвалось из сопел, быстро стекло за корму и рассеялось.

Крейвен взглянул на экраны и, нахмурившись, пробормотал:

– Что–то они тянут время. Топлива у них мало, что ли? Ладно, небольшой сбой инерционного нам не помешает, – он подмигнул Граймсу.

– Как скажете, сэр.

Мичман все еще не мог забыть обиды. «Подлый похотливый щенок»… Пусть теперь сам принимает решения.

– Приготовиться к невесомости, – спокойно скомандовал капитан. Неровное биение инерционного двигателя становилось все медленнее – и смолкло. Две минуты невесомости растянулись в бесконечность. Потом двигатель снова запустили, правда, лишь на пять минут. Вот и хорошо, пусть противник думает, что на судне неполадки. «Имамы» лезут из кожи вон, пытаясь оживить движок… А чего еще ожидать после такой переделки?

Корабль висел в пустоте. Конечно, каждую секунду он покрывал десятки миль… но по сравнению с преследователями, которые стремительно разгонялись, он был практически неподвижен. По чему фрегаты до сих пор не вышли на связь и не приказали сдаться? Передатчик «Эпсилона Секстана» работал, но из динамиков не доносилось ни звука, кроме шелеста и треска заряженных частиц. Граймс спросил об этом капитана.

– Они знают, кто мы такие, – мрачно усмехнулся Крейвен, – вернее, думают, что знают. И что мы знаем, кто такие они. После всего, что случилось – о каком милосердии может идти речь. Все что мы можем сделать – это снова запустить Манншенна. Но пока у нас на борту маяк, они все равно выйдут на нас, и никакая случайная прецессия нас не спасет.

Он снова рассмеялся.

– И их тоже ничто не спасет. Помилуй Боже эти маленькие черненькие сердца.

Граймс смотрел на экраны. Сорок километров, тридцать…

– АЛГЭ, сэр? – спросил он.

– Да. Теперь ваш ход.

В третий раз из сопел вырвался газ, плотным облаком окружив судно. Бросив взгляд на датчики внешних термометров, Крейвен спокойно заметил:

– Опять лазеры… Обшивка греется. И быстро.

В рубке действительно становилось жарко. Граймс нажал кнопку и открыл пусковые установки. Газовый экран не только защищал от лазеров, но и скрывал корабль от глаз наблюдателей. Противник не ожидает, что жертва вооружена.

Первый залп. Ракеты рванулись из своих гнезд, и корабль содрогнулся. Вот они – шесть крошечных точек на экранах. Их примитивный электронный интеллект решает лишь одну задачу – найти цель и уничтожить ее. Но его хватает на то, чтобы просчитать несложный маневр противника и слегка изменить курс, если останется топливо. Шесть ракет… вот их осталось четыре, потом одна. Последняя почти достигла цели. Вальдегренские фрегаты вновь пустили в ход свои лазеры – теперь для защиты.

– Не думаю, что они обстреляют нас ракетами, – спокойно заметил Крейвен. – Во всяком случае, пока. Им нужен груз, – он ухмыльнулся. – Но мы заставили их поволноваться.

Граймс не потрудился ответить. На панели снова вспыхнули индикаторы – значит, следующие шесть ракет готовы. Он еще не пускал в ход антиракеты. Может, немного поупражняться на больших мишенях? Но антиракет хватит только на три полных залпа, лазеров нет… Стоит ли зря расходовать боезапас?

Кто–то из астронавтов прозвал антиракеты «гадкими скотинками», и название прижилось. Они походили на противокорабельные ракеты – в той же мере, как терьер на мастиффа. Их боеголовки были меньше, но отличались большей надежностью. Возможно, АР были «умнее» больших ракет. Несколько дней назад, руководствуясь скорее смутными подозрениями, чем логическим анализом, Граймс позволил себе внести в их программу некоторые изменения.

Он нажал кнопку, активизируя новую программу, и дал залп. Судно снова вздрогнуло. Мичман видел, как крошечные точки быстро ползут по экрану, приближаясь к пятнам–мишеням. Они летели очень быстро, то и дело меняя курс, описывая сложные петли вокруг линии, соединяющей их с целью. Одну сбили лазером через десять секунд после залпа. Но остальные по–прежнему неслись вперед. Вальдегренские фрегаты напоминали людей, которые размахивают палками, отбиваясь от стаи мелких, но злобных созданий – роль палок исполняли лазеры. Разумеется, оставался выход, гарантирующий спасение – запустить Манншенна и уйти в искривленный континуум, куда ракеты, конечно, не последуют. Но вальдегренские капитаны, похоже, еще не до конца осознали, что их жертва уже не беззащитна – и более того, способна отвечать ударом на удар.